Свежий ветер бил в лицо и трепал волосы. Пол никогда раньше не думал, что ездить на мотоцикле так здорово – особенно по длинной ровной трассе, почти пустой в это послеобеденное время. Правда, Леннон сказал ему, что знает короткий путь, и вскоре свернул с трассы на проселочную дорогу, где жутко трясло, однако это совсем не портило впечатления от поездки. Пол даже на какой-то момент задумался, не стоит ли сменить машину на мотоцикл. Хотя в сложившейся ситуации он рисковал вообще остаться без какого-либо транспорта, если продует пари.
Леннон привез его на Центральный пирс Блэкпула – шумный и многолюдный, пестрящий яркими палатками и комплексами развлечений. Пол только сейчас вспомнил, что сегодня – суббота, поэтому многие семьи отправились отдыхать сюда с детьми, домашними животными и прочими атрибутами обыденной жизни.
– Я не знал, что здесь так весело, – заметил Пол, когда Леннон оставил мотоцикл возле какого-то развлекательного комплекса (объяснив, что тогда ему не придется платить за парковку) и повел его прогуляться по набережной.
– Ты здесь раньше никогда не был? – удивился Леннон.
Пол покачал головой.
– Мы чаще ездили на юг, – объяснил он. – И то… когда мама еще была жива. – Он отвернулся, не зная, зачем снова заговорил об этом.
– А мы ездили сюда. С Джулией, – сказал Леннон. – Только она и я.
Пол кивнул, рассматривая яркие вывески «Пиратской бухты» – большого семейного ресторана, обещавшего незабываемые впечатления своим посетителям.
– Ну, чем хочешь заняться? – спросил Леннон, снимая очки и засовывая их во внутренний карман куртки, которую Пол отдал ему, когда они приехали. Стоял теплый солнечный день, и, несмотря на свежий и прохладный ветер, дувший с моря, на пирсе было совсем не холодно. – Хочешь прокатиться на колесе обозрения? Надеюсь, ты не боишься высоты?
– Не боюсь, – покачал головой Пол. – И я бы с радостью прокатился. – Он надеялся, что тех денег, что у него с собой были, хватит на билет.
– О деньгах не беспокойся, – сказал Леннон, словно прочел его мысли. – Один из парней, что работает на колесе – мой знакомый, он прокатит нас бесплатно, если сейчас на смене. А если нет – я заплачу, я же тебя пригласил.
Пол неопределенно повел плечами – он не привык, чтобы за него платили. Обычно он всегда платил за своих девушек, когда вел их куда-то, если они не настаивали на равноправном разделении общих трат. Например, Айрис всегда платила за себя сама, и Пол совсем не был против. С другой стороны, Леннон же привел его сюда не на свидание, а просто по-дружески, поэтому не было ничего зазорного в том, чтобы тот оплатил его развлечения.
Знакомый Леннона по имени Барни все же оказался на месте, поэтому им предложили занять кабинку бесплатно. Пол уселся на пластиковое сидение, рассматривая полукруглую крышу над головой. Последний раз он катался на колесе обозрения лет в тринадцать, когда с родителями и Майком ездил в Лондон, но там кабинки были закрытыми, а здесь предоставлялась возможность представить, что ты паришь в воздухе. Пол действительно не боялся высоты – в прошлом он пробовал себя и в скалолазании, к тому же периодически прыгал с вышки в бассейн – однако оказаться в открытой кабинке на высоте около трехсот футов было как-то немного боязно.
Кабинка начала медленно подниматься, и Пол крепко вцепился в поручни, пытаясь выровнять участившееся дыхание. Леннон сидел напротив, глядя на него с привычным насмешливым выражением.
– Ты соврал мне, что ли? – наконец спросил он.
– Что? О чем ты? – рассеянно переспросил Пол, напряженно наблюдая, как земля отдаляется все больше и больше. Здания, автомобили и фигурки людей все сильнее напоминали фрагменты детского конструктора, предлагающего построить собственный город.
– Что не боишься высоты. Ты выглядишь так, словно сейчас грохнешься в обморок.
– Я… действительно не боюсь высоты… – пробормотал Пол, зачарованно глядя на уходящую вдаль землю и чувствуя, как кружится голова. – Если уверен, что точно не свалюсь вниз…
– Ты и здесь не свалишься, – возразил Леннон. – Посмотри на меня.
Пол с трудом оторвал взгляд от уменьшающегося пейзажа внизу и перевел его на Леннона, с удивлением заметив, что тот снова надел очки.
– Не смотри вниз, – сказал Леннон. – Смотри по сторонам. Правда, красиво?
Пол осторожно огляделся и тихо ахнул, приоткрыв рот. Впереди, сколько хватало глаз, расстилалась сплошная морская гладь, кое-где подернутая белыми барашками волн, сливаясь с небом у горизонта. Казалось, что они с Ленноном парят над морскими просторами, как чайки. Однако стоило слегка повернуть голову, как ощущение безлюдности в бескрайней синеве терялось, но в то же время пейзаж совсем не становился хуже – Пол видел крыши зданий, макушки деревьев и возвышавшуюся над ними Блэкпулскую башню, так похожую на свою парижскую старшую сестру.
– Красиво… – прошептал он в ответ.
– Очень красиво, – повторил Леннон. Пол перевел на него взгляд и заметил, что тот совсем не смотрит по сторонам, глядя только на него. На фоне голубого неба и синего моря Леннон тоже казался красивым, в его глазах словно бы отражались солнечные лучи, наполняя их яркими искорками. Его волосы отливали золотом, и сейчас казались гораздо светлее, чем обычно. Пол понял, что нагло пялится на него, но не мог заставить себя отвести взгляд. Он поймал себя на мысли, что хотел бы сфотографировать Леннона, и уже потянулся за телефоном, однако передумал в последний момент. Он знал, что никакое фото не передаст того, что он ощущает сейчас, глядя на Леннона на высоте почти в триста футов – безграничную свободу.
Леннон, похоже, был другого мнения, потому что свой телефон все-таки достал.
– Можно я тебя сфотографирую? – равнодушным тоном спросил он, глядя куда-то в сторону, словно ему был безразличен ответ Пола.
– Да, но… – Пол смущенно пригладил растрепанные ветром волосы. – Я, наверное, ужасно выгляжу? Тут ветер и все такое…
– Нормально ты выглядишь, – ответил Леннон, все еще не глядя на него.
– И как ты хочешь, чтобы я сел? Мне нужно смотреть куда-то, или… – затараторил Пол, ощущая, как кровь приливает к щекам. Странно, обычно он никогда не стеснялся, когда его фотографировали. Майк вообще делал это по пятьдесят раз на день, когда только начинал заниматься фотографией.
– Просто будь собой, – улыбнулся Леннон, наконец переводя на него взгляд. Из его янтарных глаз лучилось такое тепло, что у Пола перехватило дыхание. Почему-то вдруг захотелось, чтобы время остановилось, чтобы они с Ленноном навсегда зависли здесь, между небом и землей, в этом перманентном состоянии полета.
– Ладно, – сказал Пол, смущенно отворачиваясь и глядя в сторону, но уже почти не замечая царящей вокруг красоты. Он мог думать только о том, что Леннон станет делать с этими фотографиями. Нарисует по ним новые портреты? Пол все еще не знал, как относиться к своей сегодняшней находке. Наверное, в контексте пари это было даже хорошо, однако сейчас ему совсем не хотелось думать о проклятом пари.
Краем глаза он видел, как Леннон снимает его на телефон. Пол повернулся к нему, желая разглядеть выражение его лица. Оно было таким же серьезным и сосредоточенным, как у Майка, когда тот делал снимки на свою зеркалку. Полу вдруг стало смешно, когда он вспомнил, что еще вчера считал, что Леннон убьет его, если он заговорит с ним. Тот оказался совсем не таким, каким Пол представлял его.
– Почему ты смеешься? – спросил Леннон, убирая телефон.
– Ты не такой, каким я тебя считал, – решил признаться Пол. Их кабинка зависла на самой вершине колеса и остановилась, наверное, чтобы дать возможность подольше полюбоваться видом, но Пол смотрел только на Леннона.
– А каким ты меня считал? – поинтересовался Леннон, прищурившись.
– Ну, я думал, что ты… что ты ешь младенцев, – расхохотался Пол, чувствуя себя идиотом. Он правда не знал, как в нескольких словах описать свои прошлые впечатления.
– И что заставило тебя так думать? – Губы Леннона дрогнули, словно он тоже едва сдерживал смех. – Я как-то пока еще не открыл для себя каннибализм, но спасибо за предложение, я поразмыслю об этом на досуге.
Пол рассмеялся еще громче, не в силах остановиться. Почему-то сейчас ему хотелось смеяться. И петь.
– А как же тот случай с Билли Пеннифэвером? – сквозь смех выдавил он.
– С кем? – изумленно переспросил Леннон.
– С тем парнем, которого ты подвесил за ноги, потому что он поцарапал твой мотоцикл, – уже спокойнее объяснил Пол, сумев побороть приступ смеха.
– Господи, что за бред, – теперь уже рассмеялся Леннон. – Я только пригрозил ему, что подвешу его за ноги, если он еще раз посмеет отираться рядом с моим байком, но, конечно же, я этого не делал. Это так обо мне говорят в школе? Что я какой-то сатанист, поедающий младенцев и подвешивающий всех за ноги?
Пол кивнул, чувствуя, что снова краснеет.
– Кажется, я окончательно разочаровался в муниципальном образовании, – жеманным тоном произнес Леннон, поджав губы, и Пол не выдержал, начиная хохотать снова.
– Маккартни, ты ничего случайно не курнул по дороге? – поинтересовался Леннон. – Что-то тебе очень уж весело.
– Не знаю, наверное, на меня так действует высота, – пожал плечами Пол. – Я хочу петь! Love me tender, love me sweet, never let me go! – заорал он на всю округу, спугнув пролетавшую мимо чайку. Кабинка дернулась и медленно поползла вниз.
– You have made my life complete, and I love you so! – подхватил Леннон, глядя на него горящими глазами.
– Love me tender, love me true, all my dreams fulfill! For, my darling, I love you and I always will! – запели они в два голоса, создавая ту самую удивительную гармонию, которая так поразила Пола в клубе.
Они продолжали петь, пока кабинка снова не оказалась на уровне земли, и вывалились из нее, хохоча. Леннон обнял Пола за плечи, привлекая к себе, и это казалось настолько естественным, что Пол почти не обратил внимания, лишь почувствовал, как что-то екнуло в животе, и сердце заколотилось чуть чаще. Люди оборачивались на них, глядя как на сумасшедших, но Полу было все равно. Ему уже давно не было настолько весело.
– Элвис вечен, правда? – спросил Пол, когда они снова оказались на пирсе.
– Ага, – кивнул Леннон, растрепывая его волосы. Этот жест тоже казался вполне естественным, словно Леннон делал так множество раз. Он огляделся по сторонам: – Хочешь мороженого?
– Хочу, – улыбнулся Пол.
– А какое ты любишь?
– Фисташковое.
– Хорошо, что не ванильное, а то я бы очень в тебе разочаровался, – ехидно произнес Леннон, направляясь к лотку мороженщика.
– Подожди, я дам тебе деньги! – опомнился Пол, роясь в карманах, и только затем вспомнил, что это не его джинсы, то есть вся мелкая наличность осталась в его школьных брюках.
– Я угощаю, – отмахнулся Леннон, покупая два рожка мороженого – фисташковое для Пола и шоколадное для себя. – Надо же мне куда-то тратить деньги, заработанные в клубе. – Он вручил рожок Полу и потянул его дальше по набережной.
Они остановились у невысокого парапета и принялись смотреть на чаек, увлеченно что-то клюющих в воде.
– А вы сегодня снова выступаете? – поинтересовался Пол.
– Не-а, – покачал головой Леннон, лизнув мороженое. – Мы пока вообще там больше не выступаем. Долбаные бобби нашли у одного чувака пакетик с коксом, поэтому клуб закрыли до выяснения. Я вот думаю податься в «Джакаранду» или в «Касбу» – они не такие крутые, как «Кэверн», но играть там тоже вполне можно. Было бы еще с кем.
Пол сочувственно кивнул, а затем нахмурился.
– Ты сказал – с коксом? В смысле, с кокаином?
– Ну да, – Леннон беззаботно пожал плечами.
– То есть в клубе продают наркотики? – уточнил Пол.
– Добро пожаловать во взрослый мир, малыш Поли, – усмехнулся Леннон. – Ты не знал?
– Да я как-то не особо по клубам ходил, – Пол смутился, отворачиваясь.
– Ну и правильно. Хорошим мальчикам вроде тебя там нечего делать, – ехидно заметил Леннон.
– Тогда зачем ты вообще со мной возишься? – парировал Пол.
Леннон повернулся к нему, смерив его долгим взглядом своих близоруких глаз. Он снова был без очков, умудрившись снять их совсем незаметно.
– Скажем так, мне просто интересно.
– Что интересно? – напряженно спросил Пол, чувствуя, как участилось сердцебиение.
– А это я расскажу как-нибудь потом, – таинственным шепотом ответил Леннон.
Пол промолчал, доедая мороженое. Он мог бы попробовать вызвать Леннона на откровенность, но, похоже, сам боялся услышать правду.
«Вот и дурак, – обругал он себя. – Возможно, он сказал бы… ну, то самое, что помогло бы выиграть пари». Правда, о пари думать до сих пор не хотелось, эти мысли только портили настроение.
– Ты часто ездишь сюда… ну, с Синтией? – спросил он, чтобы сменить тему.
– Я вообще с ней ни разу сюда не ездил, – ответил Леннон, глядя на чаек. – Ни с кем не ездил, после того как Джулия… ну ты понял.
Пол прикусил губу, не зная, что сказать. Голос Джорджа, зазвучавший в голове, подсказывал, что сейчас как раз подходящий момент вернуть Леннону вопрос по поводу того, что в нем, в Поле, такого особенного, что тот привез сюда именно его. Однако Пол воспротивился этому навязчивому внутреннему голосу, потому что прекрасно понимал Леннона и знал, что тот меньше всего в этот момент хотел бы, чтобы с ним флиртовали.
Рука Пола дернулась в инстинктивном желании накрыть руку Леннона, лежащую на парапете – не в сексуальном, а в сочувствующем жесте – но он подавил этот порыв, снова смутившись. Он лихорадочно размышлял, что бы еще такого спросить, не касаясь провокационных или болезненных тем, когда Леннон заговорил первым, снова повернувшись к нему:
– Макка, а что для тебя означает быть счастливым?
– Что? – удивился Пол. Леннон, как всегда, застал его врасплох своими неожиданными вопросами. – Я… я не знаю. Наверное, найти хорошую работу в будущем…
Леннон поморщился, качая головой.
– Это то, что от тебя хотят другие, то, что ожидает от тебя так называемое «общество», – сказал он. – А чего ты хочешь для себя? Что делает тебя счастливым?
Пол призадумался, прикрывая глаза. Когда он в последний раз чувствовал себя счастливым?
Его пятый день рождения. Мамины руки, испачканные в муке. Запах ванили от ее фартука, ее теплый поцелуй в макушку.
Ему четырнадцать. Жесткость струн под пальцами. Первые аккорды, музыка, звучащая в его ладонях.
Брызги воды в ярком солнечном свете. Тяжелое дыхание, вырывающееся из груди. Холодное прикосновение металлического кружка медали к коже. Светящееся от гордости лицо папы в море чужих лиц.
Вожделеющие взгляды толпы. Горячее дыхание на его губах. Два голоса, сливающиеся в неповторимую гармонию.
Свежий ветер, бьющий в лицо, синева неба и моря. Янтарные глаза напротив, согревающие, словно солнце.
– Я… я счастлив, когда близкие люди гордятся мной, – неуверенно выдавил Пол, моргая. – И я хотел бы… чтобы меня любили, чтобы рядом… был тот, кто понимает меня. – Господи, как же банально все это звучало! Но он просто не знал, как иначе описать свои чувства.
– Это не проблема, – усмехнулся Леннон и тут же добавил: – Вполне нормальное стремление – хотеть, чтобы тебя любили.
В его устах это все почему-то прозвучало до ужаса эгоистично. Полу стало стыдно.
– Я не только это имел в виду… – пробормотал он. – Я бы хотел, ну, тоже любить его… то есть, конечно же, ее… – Боже, это было еще ужаснее! Какой-то бессвязный бред.
– А вот это уже сложнее, – заметил Леннон. – Любить кого-то гораздо сложнее, чем позволять любить себя.
– А ты… уже в кого-нибудь влюблялся? – осторожно спросил Пол. – В… Синтию?
– И в нее тоже, – Леннон достал сигарету и закурил, медленно выпуская дым. – По крайней мере, думал так.
– И… на что это похоже? – с придыханием спросил Пол. Ему действительно было интересно.
– Это больно, – ответил Леннон, глядя куда-то вдаль. – Любить всегда больно.
– Тогда в чем смысл? – удивился Пол. – Разве кто-нибудь захочет сознательно причинять себе боль?
– А разве кого-нибудь будут спрашивать? – усмехнулся Леннон, поворачиваясь к нему. – Ты либо чувствуешь это… либо нет. Тебе больно, но в то же время ты ощущаешь себя самым счастливым на свете. И ни на что бы это не променял.
– Это то, что делает счастливым тебя? – не удержался от вопроса Пол.
Леннон снова улыбнулся, как-то очень тепло и в то же время немного грустно.
– Ты испачкался, – вдруг сказал он. И прежде чем Пол успел отреагировать, потянулся к его лицу, стирая липкие капли мороженого с его подбородка, а затем сунул испачканный палец в рот. – Сладко, – добавил он, снова одаривая Пола своей насмешливой ухмылкой.
Пол вспыхнул, отворачиваясь. В голове все перемешалось, мысли сбились в кучу, он чувствовал себя как-то странно, но не мог понять, что его беспокоит. Грудь распирало от каких-то непривычных и необычных чувств, которые он не мог описать.
– У меня есть идея, – заявил Леннон. – Хочешь узнать секрет?
Пол кивнул, зачарованно глядя на него, словно ему снова было десять.
– Обещаешь никому не рассказывать?
Пол снова как-то по-детски покачал головой.
– Тогда пойдем, – Леннон схватил его за руку и куда-то потащил. – Покажу тебе еще одно место.
****
Они снова уселись на мотоцикл и покатили по городу. Мимо мелькали разноцветные витрины, машины, люди, но Пол ничего этого не замечал, прижавшись к спине Леннона и уткнувшись в нее лицом, ощущая уже ставшие почти привычными запахи кожи, одеколона и табака. Он поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы эта поездка никогда не заканчивалась, чтобы они с Ленноном вот так катили всю жизнь по бесконечной дороге, прижавшись друг к другу, и говорили без слов. Когда они оказывались лицом к лицу, становилось гораздо сложнее, между ними вырастали целые горы из недосказанности, стеснения и ролей, которые им приходилось играть, тогда как вот так, в дороге, они оба были гораздо честнее друг с другом. Подобное желание казалось странным, но оно так сильно охватило Пола, что он еще крепче прижался к Леннону, буквально вжимаясь в него своим телом, и почувствовал, как тот рвано выдохнул. Его рука, соскользнув с руля, на миг накрыла ладонь Пола, лежащую у него на животе, и это короткое прикосновение говорило гораздо больше, чем тысячи невысказанных слов.
Однако ничто не могло длиться вечно, и Леннон наконец притормозил у какого-то парка.
– Это Кингскот-парк, один из самых больших парков в Блэкпуле, – объяснил он.
Пол лишь молча кивнул, удивляясь, что нелюдимый Леннон привез его именно сюда – парк был буквально заполнен семьями с детьми и собаками.
Едва они ступили на его территорию, как к Полу метнулся чей-то золотистый ретривер, утыкаясь носом ему в ладонь.
– Чабби, Чабби, ко мне! – позвала собаку женщина средних лет, держащая за руку малыша лет трех. – Не бойтесь, он смирный, просто очень любит знакомиться.
– Привет, Чабби, – Пол потрепал ретривера за ухом. Тот довольно оскалился, обнажая длинные и весьма острые на вид зубы, и облизал Полу руку.
– Любишь собак? – тихо спросил Леннон.
– Обожаю, – улыбнулся Пол. – Я бы давно завел собаку, вот только боюсь, что у меня не будет времени ухаживать за ней. Может быть, потом, когда закончу школу…
– Может быть, – сказал Леннон.
Чабби еще немного попрыгал вокруг них, а затем направился к хозяевам. Пол некоторое время наблюдал, как малыш цепляется пухлыми ручками за длинную шерсть собаки, пытаясь обнять ее, а затем почувствовал, как кто-то тянет его за руку.
– Макка, пошли, – позвал его Леннон.
Они прошли мимо двух десятков пледов и столиков для пикников, мимо семей с детьми разных возрастов и разнополых и однополых парочек. Леннон шел довольно целеустремленно, и Пол не отставал, время от времени поглядывая по сторонам и ощущая в груди нечто странное, что-то среднее между ностальгией и завистью. Они раньше тоже любили так поехать куда-нибудь с семьей, чаще на курорт, но иногда могли выбраться и куда-то в Дербишир, отдохнуть в лесу. У них был клетчатый шотландский плед и раскладной столик для пикника, мама всегда запекала курицу с начинкой, а Пол и Майк должны были отыскать внутри сюрприз вроде неожиданного кусочка марципана. Тогда Пол еще не был вегетарианцем и совсем не переживал по этому поводу. Они наедались до отвала, а затем шли к ручью. Папа все время обещал научить их ловить рыбу на куриную косточку – он говорил, что на косточку можно поймать очень большую рыбу, такую, что не влезет ни на одну сковороду. Мама принималась картинно заламывать руки, жалея бедную рыбу, и рыбалка откладывалась до следующего раза. После того, как Пол и Майк вдоволь наплескивались в воде, мама звала их переодеваться, у нее наготове всегда были сухие и чистые носки…
Пол почувствовал, как в горле застыл комок, и откашлялся. Зачем Леннон все-таки привез его сюда?
Тем временем Леннон остановился рядом с каким-то деревом, и Пол с удивлением понял, что вокруг больше никого нет. Где-то неподалеку еще раздавались голоса и смех, но они с Ленноном оказались тщательно укрыты от людей в небольшой роще, со стоящим в центре толстым деревом неизвестного Полу вида. Странно, он всегда считал себя опытным скаутом.
– Это и есть твой секрет? – спросил Пол, которого вдруг начало тяготить молчание.
– Не совсем, – покачал головой Леннон. – Это было наше с ней место. Мое и Джулии. Смотри, – он взял Пола за локоть и обвел его вокруг дерева, раздвинул густые ветви и указал на что-то: – Видишь?
Пол присмотрелся и различил вырезанное на дереве небольшое сердечко с инициалами: «J&J». Судя по потемневшему месту среза, его здесь вырезали довольно давно.
– Это мы, – тихо сказал Леннон. – Джулия и Джон. Всегда вместе.
– Очень красиво, – так же тихо сказал Пол, глядя на сердечко. Жаль, они с мамой не догадались сделать ничего подобного – они могли бы вырезать инициалы всей семьи хотя бы на дереве в своем дворе, и Пол каждый день мог бы подходить и прикасаться к ним. Прикасаться к тому месту, которого касалась его мама. Она касалась многих вещей в их доме, касалась его собственных волос и лица, но все это было уже много раз затерто, замыто и затрогано другими людьми, так что не сохранило ощущения ее прикосновения.
– Джулия сказала, что дерево живое, и что мы причинили ему боль, порезав его, – продолжал Леннон. – Но это как любовь. Шрамы затягиваются, а воспоминания остаются.
Пол кивнул. Он понимал. У них обоих теперь остались только шрамы и воспоминания, вот и все.
– Хочешь, покажу еще кое-что? – взбудоражено спросил Леннон и, не дожидаясь ответа, быстро скинул с себя куртку, бросая ее прямо на землю, и задрал свою черную футболку. Пол невольно отвел глаза, но затем заставил себя снова посмотреть на него, хотя щеки с силой запылали. Его взгляд скользнул по крепкому торсу Леннона от дорожки темных волос, уходящей под пояс брюк, до его широкой груди, усыпанной мелкими рыжими веснушками, и остановился на небольшой татуировке прямо над левым соском – таком же сердечке с инициалами «J&J».
Пол облизал губы, чувствуя, как колотится сердце. Они с Ленноном словно совершали какой-то священный ритуал.
– Можно? – он робко протянул руку к татуировке.
– Ага, – кивнул Леннон и затаил дыхание.
Пол осторожно коснулся татуировки кончиками пальцев левой руки, обвел ее по контуру. Леннон вздрогнул, а затем накрыл его ладонь своей, прижимая к обнаженной груди. Пол чувствовал, как быстро и гулко колотится его сердце, так же, как и его собственное. Казалось, их сердца нашли отклик друг в друге, как и их голоса, когда они пели вместе, и сейчас бьются в унисон.
Пол не знал, сколько они так стояли, просто потом в какой-то момент они оба поняли, что волшебство момента закончилось, и отстранились друг от друга. Леннон уселся под деревом прямо на землю и достал сигареты. Пол уселся рядом, и когда Леннон молча протянул ему пачку, достал из нее сигарету и прикурил от его зажигалки.
– Можно у тебя кое-что спросить? – наконец подал голос Пол.
– Валяй, – Леннон не смотрел на него, рассматривая свою руку с зажатой между пальцами сигаретой.
– Почему ты называешь свою маму по имени? – тихо спросил Пол. Он не был уверен, что ему нужно это знать, просто чувствовал, что Леннон хочет поговорить о ней.
– Потому что я нормально познакомился с ней только в тринадцать лет, – усмехнувшись, ответил Леннон.
– Что? – Пол поднял на него изумленный взгляд. – А… почему?
– У нее была другая семья. Мими сначала не хотела, чтобы мы общались, а потом… оно как-то само вышло. Это из-за нее я начал играть на гитаре. Она играла на банджо и очень красиво пела. Прямо как ты.
У Пола дыхание перехватило от такого комплимента. Наверное, это был самый лучший комплимент, который ему кто-либо когда-либо делал.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Что вы побыли вместе так мало.
Леннон кивнул, теперь рассеянно скользя пальцами по штанине Пола, пытаясь поймать ползущего по ней муравья.
– Я хочу кое в чем тебе признаться, – вдруг сказал он.
У Пола екнуло сердце, а рука сама потянулась к карману, в котором лежал телефон. Неужели Леннон собирался признаться ему в том самом?.. Однако Пол тут же одернул себя, застыдившись. Леннон доверился ему, а он сам думал только о проклятом пари. Это было не совсем так, просто Пол не мог толком разобраться, что чувствует.
– В чем? – негромко спросил он, потому что Леннон снова замолчал.
– Я ни разу не приезжал сюда с тех пор, как она умерла, – тихо сказал Леннон. – Думал, что не смогу, что мне здесь будет плохо. А оказалось… наоборот. – Он поднял глаза, посмотрев на Пола. Его взгляд будто спрашивал «ты понимаешь?».
И Пол кивнул, потому что действительно понимал. Если бы он мог сейчас отвезти Леннона в Дербишир, к тому ручью, то наверняка почувствовал бы то же самое.
Они больше не говорили, по крайней мере, вслух. Солнце пригревало, мягко скользя по их лицам сквозь просветы в листве. Пол докурил сигарету и прикрыл глаза. Усталость всего этого бесконечного дня медленно наваливалась на него, а здесь было так тепло и уютно. Его голова медленно сползла на плечо Леннона, а через какое-то мгновение он ощутил, как крепкая рука прижимает его к горячему телу. Стоило бы отстраниться, но шевелиться совсем не хотелось. Пол пробормотал что-то бессвязное и погрузился в сон.
****
Чьи-то руки мягко касались его волос. Такое знакомое, но в то же время почти полузабытое чувство. Девушки часто играли с его волосами, им это нравилось, но его уже очень давно не гладили вот так. С теплом? С любовью? Пол не смог бы объяснить. Руки, гладящие его по голове, совсем не казались женскими, они не были настолько нежными, хотя прикасались к нему так бережно, что от этого замирало сердце. Кто мог трогать его так?
– Ты действительно очень милый, когда спишь, – раздался над его головой фальцет Леннона.
Пол резко распахнул глаза и увидел его лицо прямо над собой – похоже, он лежал у Леннона на коленях, более того, укрытый чем-то, напоминающим кожаную куртку.
– Я… да, – рассеянно пробормотал Пол, пытаясь прийти в себя. Рука Леннона все еще была в волосах Пола, и, похоже, заметив это, тот убрал ее, почесал нос.
– Прости, я уснул, – Пол осторожно приподнялся с его колен, сдвигая куртку со своих плеч.
– Ничего, я тоже немного задремал, – ответил Леннон. – Здесь так спокойно.
– Ага, – кивнул Пол и посмотрел на часы. – Вот черт, уже так поздно!
– Да, время как-то быстро пролетело, – Леннон смущенно почесал в затылке, а затем встал, протягивая Полу руку. – Пойдем, отвезу тебя домой.
Пол взял его за руку и поднялся на ноги. Леннон еще какое-то время подержал его ладонь в своей, легко поглаживая ее большим пальцем. У Пола пересохло во рту, его снова начала бить легкая дрожь. Леннон был таким странным. Очень, очень странным.
Они пошли обратно через парк: семей с детьми там стало поменьше, а целующихся парочек – побольше. Пол вежливо отводил глаза, стараясь не пялиться на них, в то время как Леннон смотрел с интересом и даже с какой-то жадностью, а затем тяжело вздохнул. Они добрались до мотоцикла, и Леннон снова молча протянул ему свою куртку. Это уже грозило превратиться в традицию. Пол надел ее, так как к вечеру стало заметно прохладнее.
В дороге они остановились всего один раз, на заправке – Леннон заправил мотоцикл и купил себе и Полу чай в автомате. Снова, как и вчера, начал накрапывать мелкий дождь. Пол ожидал, что Леннон захочет забрать куртку, но тот ничего не сказал.
До Ливерпуля они добрались уже в сумерках, серое свинцовое небо угрожающе нависало над городом. Когда Леннон свернул на Квинс-драйв, ведущую, как в Вултон, так и в Аллертон, Пол спохватился.
– Ты не мог бы отвезти меня обратно в школу? – попросил он.
– Я ценю твою тягу к знаниям, Макка, но уроки уже закончились, – ответил Леннон.
– Мне нужно забрать машину, – объяснил Пол.
Леннон кивнул и развернул мотоцикл, направляя его к центру города.
Школьная парковка была почти пуста – кроме автомобиля Пола там стояла всего одна машина, припаркованная рядом. Пол слез с мотоцикла и сразу же вернул Леннону куртку, чтобы обойтись без неловких ситуаций. Леннон достал из мотоциклетной сумки пакет с его школьной формой и протянул ему.
– Ты хочешь, чтобы я вернул тебе твою одежду прямо сейчас? – смущенно спросил Пол.
– Только в том случае, если ты собираешься переодеваться прямо посреди улицы, – усмехнулся Леннон. – Уверен, если я сниму это на видео, оно наберет еще больше просмотров, чем твое выступление в клубе.
Пол посмотрел на него с укором. Кажется, он начал привыкать к своеобразному чувству юмора Леннона, и уже разбирал, когда тот шутит.
– Можешь вообще не возвращать мне эти шмотки, – сказал Леннон уже серьезнее. – Мими все равно собиралась отдать их на благотворительность… то есть, я не считаю, что тебе нужна благотворительность, – быстро добавил он, заметно смущаясь, – просто… оставь их себе, если хочешь.
– Спасибо, – смущенно поблагодарил Пол, часто моргая. В груди поселилось тепло – ему почему-то было приятно оставить себе что-нибудь из вещей Леннона, раз уж рисунки сфотографировать не получилось. При мысли о рисунках он смутился еще сильнее.
– Странно, – вдруг тихо сказал Леннон, – урагана не случилось.
– Ты о чем? – Пол с удивлением поднял на него глаза.
– У тебя такие длинные ресницы, что каждый раз, когда ты моргаешь, должен подниматься ветер, – с абсолютно серьезным лицом произнес Леннон, придвигаясь к нему ближе.
Дыхание Пола участилось, он облизал губы – вот сейчас он совершенно не имел понятия, шутит Леннон или нет.
Его рука медленно потянулась к лицу Пола, и у того перехватило дыхание. Он все еще точно не знал, хочет ли, чтобы Леннон поцеловал его – скорее да, чем нет – но жутко этого стеснялся. В голову вновь полезли мысли о пари, голос Джорджа буквально орал на ухо: «Действуй!».
– Я… я тебе нравлюсь? – робко спросил Пол, растерянно глядя на Леннона. Если бы сейчас кто-нибудь спросил его, играет ли он или ведет себя естественно, Пол не смог бы точно ответить на этот вопрос.
Леннон неожиданно мягко улыбнулся, его рука уже почти коснулась щеки Пола, когда вдруг он изменился в лице и резко отстранился. Пол продолжал смотреть на него в растерянности, не понимая, что сделал не так. Леннон кивнул куда-то в сторону, делая ему знак обернуться. Однако прежде чем Пол успел это сделать, за его спиной послышался мягкий голос:
– Добрый вечер, джентльмены.
