Любовь — это сон. Сны хороши, но не удивляйся, если проснешься в слезах. Джим Моррисон
Калькутта, Индия. — Я вас предупредил, мужчины, — капитан Фаулер нервно отдёрнул ворот рубашки, что, казалось, сдавливает горло в тиски. Скучающим взглядом он окинул помещение, где находилась его группа, насколько позволял кругозор монитора старенького ноутбука. Встретившись с серыми глазами Палмер, исправил, — .. и дамы. Лайтвуд внимал каждое сказанное слово руководителем, прокручивая их смысл по нескольку раз в голове. Вырисовывался наинелепейший вариант событий. Если Блэквор придёт к финишу первым, положа закрытое дело на стол федералам — беды не миновать. Конечно не вплоть до увольнения, но смогут командой переехать из вечно дождливого королевского Лондона, куда-то в давно забытое Богом место. Из раздумий его выдернул громкий, нервозный голос его подчинённого — Андерсона. Последний, активно жестикулируя руками, всё пытался донести до Фаулера свою правоту. Киллиан усмехнулся. — Старый индюк! — процедил Хэнк, жадно всматриваясь в экран рабочего компьютера, будто ждал, что онлайн соединение сможет передать всю ту гамму эмоций, которую испытывал Джеффри. Сидящая неподалёку от Андерсона Алекс, тихонько засмеялась, сразу же принимая прежне строгий вид. — Заткни свою пасть холестерином, как ты всегда это делаешь, и сделай так, как я прошу! — лицо Фаулера, покрытое мимическими морщинками, приобретало багровых оттенков, из-за плохо скрываемой злости. Джеффри давно для себя уяснил — друзей в подчинённые брать не следовало. — Знаешь, что моя пасть тебе ответит?! — Хэнк парировал. Казалось, перепалка ему была в сласть. Детектив жадно вдохнул воздух, пытаясь тщетно успокоиться. Сгоряча брошенные фразы руководителя, тот пропускал мимо ушей, размышляя, как бы закончить эту дискуссию, которая для него уже утратила былой смысл. Ведь Джеффри ничем не помог. Положив ладонь на остриё крышки ноутбука, Андерсон ухмыльнулся. — Даже не вздумай. — Фаулер наперёд угадал действия своего давнего друга. Ведь он хорошо его знал, лет так -надцать. — Хэнк, дьявол тебя.. Ноутбук захлопнулся, прерывая руководителя на полуслове. Детектив широко улыбнулся, взглянув на Лайтвуда. Последний отрицательно покачал головой. — Очень информативный разговор получился, не находишь? — проговорив, Киллиан выжидающе сложил руки на груди, которая вздымалась от глубоких вдохов. Хэнк лишь недовольно пожал плечами, одарив в ответ своего прямого командира молчанием. Капитан, в свою очередь, допрашивать не стал, ибо понял, ничего внятного не услышит. — Я поеду сейчас на карьер. Местные работники нашептали, там есть тело. Нужно удостовериться, наш он или нет. — Киллиан проговорил на автомате, но внутри что-то сжалось. Если удача улыбнётся, он покинет ненавистную ему Индию. — Собирайтесь, лейтенант. — Капитан Лайтвуд, я с вами. — Алексис спрыгнула со стола, на котором ранее сидела, встречаясь с голубыми, как прозрачная рябь океана, глазами. — Нет. — отчеканил Киллиан грубее, чем следовало бы. Палмер вопросительно вздёрнула бровь, шумно выдохнув. — Но почему? — закусив губу, девушка отвела взгляд от руководителя, принимая поражение. — Я ведь криминалист. — Вы бы еще ногой стукнули, в знак негодования. Мисс Палмер. — Киллиан нарочито сделал акцент на имени, ухмыльнувшись. Ситуация его позабавила. — Вы и Кэтрин возвращаетесь в мотель. Там нас и ожидаете. Бостон, штат Массачусетс, США. Он был мрачен, холоден и максимально отстранён от всего, что могло его, даже косвенно, касаться. В голове роились сотни мыслей, которые переплетались между собой, находя продолжение уже в других потоках информации. Ничего связного и абсолютно понятного не было. Недавние диалоги, мимолётные разговоры, голоса прохожих — всё затмевал свой собственный, громкий голос. Он вторил забыть всё. Говорил, что так легче будет, ведь «ты так всегда поступаешь, Винчестер. Что в этот раз не получилось?» Сейчас бы наплевал на всё, пошёл в первый бар и провёл ночь с красоткой, которая бы раздевала его хмельным взглядом, уже после фразы: «ты здесь одна?». Он нравился женщинам, и, чёрт возьми, был собою доволен. Но не сейчас, когда был готов провалиться сквозь землю лишь от одного воспоминания, которое терзало его душу, наголо обнажая при этом каждую рану. Истязал сам себя. Воспоминаниями, вопросами, на которые не мог дать внятного ответа. Боялся даже задать вопрос, потому что правда может быть очень ужасна. Неужели возможно так сильно бояться правды? О, да. Охотник знал это как никто другой. Топить всё в алкоголе было наилучшим выходом. Хотя, тогда это казалось чем-то правильным и взрослым. Он любил такие состояния, и от этого ему становилось страшно. Ведь после самокопания, он показывал прекрасные результаты на охоте, ловя на себе восхищённый взгляд младшего брата. Сэм ним гордился, и пытался быть во всём на него похожим. В подростковом возрасте даже донашивал за братом кожаные куртки, подпевая себе под нос любимую песню Дина. Но малыш Сэмми вырос. И теперь Дин пытается быть хоть немного походить на младшего брата. У него в голове всё разложено по полочкам, и он точно знает, чего хочет от жизни. Сэм может совладать с гневом, с царапающей душу болью. Не боится быть ранимым, ведь знает, что всегда сможет взять себя в руки. Он даёт волю эмоциям, а не носит за плечами кладбище невыплаканных слёз и обид. Ведь когда погиб их отец — Дин не проронил ни слезинки. Лишь угрюмо сделал то, что должен — сжег его тело, превращая все воспоминания в прах, после пуская его по ветру. Обиды никуда не ушли. Они преследовали его каждый раз, когда тот пытался о них убежать. Бросались, сломя голову, в новый вихрь. Шли за его спиной, наступая на пятки, привлекая к себе внимание. Бывало — нависали сверху, как грозовое небо, из которого вот-вот хлынет ливень, застилая собой весь свет. Будто чьи-то горькие слёзы, которые давно желали быть выплаканными. Дин носил свой собственный Ад в себе, лелея и взращивая его годами. Кормил его своими воспоминаниями, несостоявшимися разговорами по душам, мимолётными касаниями кого-то дорогого, которые обжигали кожу, после образовывая рубцы на ней. Ему было хорошо во тьме, которую он сам пустил внутрь, вытесняя остатки света. Там его понимали. В темноте ему было спокойно. Дин закрывался в возведённых стенах, оставаясь один на один с собственным эго, которое жалел. А оно его убаюкивало, напевая сладкую колыбельную. И в такие моменты ему казалось, что мир его не трещит по швам, а раны перестали кровоточить. Нет больше металлического привкуса на обветренных губах. Зато на губах горит воспоминание. Как нежно касался ними других, таких желанных губ. Неторопливо, даже немного отстранённо, будто боялся спугнуть. Поцелуй был невесомым, но таким сладким. Мог, наверное, его сравнить только с вишнёвым джемом. Впервые стал ненавидеть приторный вкус, который остался с ним до сегодняшнего дня. Он преследует его в обрывках воспоминаний, в невероятных снах. Точнее, Дин позволяет ему преследовать. Наплевав на свои внутренние убеждения и принцы, он позволял себе думать о поцелуе, желать его. Прикоснуться ещё раз к пухлым губам, навсегда запечатлеть его в больном сознании, разделяя с кем-то эту невыносимую ношу. Но всё же, продолжал держаться особняком, воздвигая между собой и Алекс нерушимую стену. И вдруг понял — стал ненавидеть вишню. Она ею пахла. Алексис выросла, а охотник не смог понять, когда их отношения из «держу тебя на виду, потому что ты маленькая», смогли измениться в «если к тебе кто-то прикоснётся, я сломаю ему хребет». Нервно покрутив в руках мобильный телефон, Винчестер всё же решился набрать знакомый номер, дабы поставить все точки над «і». Гудки ему вторили, что это плохая затея, и Дин уже намеревался завершить звонок, как вдруг услышал тихое «да». — Привет, пропажа. — охотник предал голосу былую сталь, пытаясь отогнать от себя дурные мысли. — Хэй, привет. Как ты? — приторный голос Палмер окутан дымкой беспокойства. И её собеседник это почувствовал. Он всегда её чувствовал. И это стало раздражать. — Готовим с Сэмом план по спасению мира. — Винчестер ухмыльнулся. На том конце трубки послышался смешок. — Наши серые будни. — И как же твоё эго умещается в таком маленьком городке, как Бостон? — С трудом. — Дин хмурится сильнее прежнего. — Послушай, Алексис. Пытаться оттянуть неизбежное — крайне глупо. — О чём ты? — Палмер нервно закусила губу, сжав в хрупких руках мобильник. — Я не вправе вершить правосудие, ты ведь знаешь. Да и время неумолимо бежит. — Винчестер понимает, что об этом следует говорить «с глазу на глаз». Но решился бы? Доподлинно неизвестно, даже ему. — Замечала ли ты когда-то, что нехотя чувствуешь то, что не следовало бы. Даже если это обычное дуновение ветра. Поток не ласкает кожу, а будто разрезает остриём. — Погоди. Не решил ли ты поговорить со мной о союзе с..? — голос Алексис дрогнул, как и её рука, которая сильно сжимала телефон. Осознание пришло не сразу. — О Бог мой! Ты заключил сделку! Дьявол! — Что? Нет. — Винчестер хрипло рассмеялся с соображений девушки. — С ним точно нет. Предчувствие, Палмер. — Пугаешь, хитрый. — девушка заметно успокоилась, чувствуя как собственное сердцебиение выравнивается. — Ты ведь должен понимать, что твоя душа не найдёт тёплого пристанища в чертогах Ада. — Спасибо за столь душевный разговор, Алексис. — охотник скривился, чуть поморщив нос. — Я обязательно приму во внимание твои слова, когда за мной придёт нечистый. Лично. — Я думаю он удостоит тебя своим вниманием. — полностью расслабившись, и найдя в этом разговоре довольно смешной мотив, Алекс выдохнула, спуская с плеч всё то, что так старательно несёт в себе все эти годы. — И так, Винчестер. Ты ведь не позвонил мне только ради того, чтобы посплетничать о Сатане? Или я чего-то не знаю? — Нет, мисс «явсехподозреваю». Твой выбор профессии наложил не самый благоприятный отпечаток на тебе, судя по всему. — Винчестер недовольно дёрнул плечами. — Недавно мне вспомнился один фрагмент, который память так тщетно прятала. Я бы за это хотел извиниться. Как только Алекс поняла о чём речь, её щеки вмиг вспыхнули предательским румянцем. О, Дьявол, он о поцелуе. Но девушка вновь задумалась, принимая былой строгий вид. Подняв гордо голову, она шумно выдохнула, ибо молилась всем богам, чтобы Дин об это забыл, как о страшном сне. — Ах, ты об этом. Ничего ведь не было. Мы оба были, на тот момент, не трезвы. Так что можешь не переживать, ни на что больше я не претендую. — Не было. А знаешь? Забудь. Ты права, Алексис Энн Палмер. — не кладя трубку, он бросает телефон о стену. Тот, с грохотом разбивается, падая оземь.Как эфемерно. Будто моё сердце.
Одним порывистым взмахом руки — всё летит со стола, разбиваясь об пол. Из руки, тонкой струйкой, сочится алая, вязкая жидкость, как напоминание о том, что он всё ещё жив. Охотник дышит часто, шумно, жадно наполняя лёгкие воздухом, дабы вытеснить ноющее, израненное сердце. О чём он мог думать? Ведь действительно, ничего между ними не было. Кроме одного, невинного поцелуя, который внёс неясность на все последующие годы.Как бы память себе стереть-то?
В груди неприятно заныло. Алексис пыталась прогнать их разговор прочь, но предательские слёзы жгли глаза, намереваясь вылиться наружу. Из пушистых ресниц скатилась одна слезинка. Палмер мазнула рукой, размазывая солёную жидкость по щеке. Если бы их разговор не прервался, могло выйти всё в большую проблему. Стало невыносимо душно. Мысли вихрем роились в голове, вытесняя друг друга. Палмер сжала виски, шумно выдохнув. Нужен воздух. Прямо сейчас. С грохотом захлопнув дверь, девушка выбежала из номера. Слёзы застилали шторкой глаза, размывая перед собой путь. Алекс всё бы отдала, если бы этот разговор состоялся на пару лет раньше. Но теперь, тая многолетнюю обиду в душе — чувства стали слишком шатки. Одно дуновение ветра — всё разбивается на тысячи маленьких кусочков, горько оседая в душе.Моя боль — результат его собственного выбора.
Приложив немало усилий, чтобы добраться до главного выхода, Алекс глубоко вдохнула свежий, ночной воздух. Порывы ветра играли с её волосами, которые тонкими, волнистыми змейками ниспадали на оголённые плечи. Оглядев затуманенным взором вокруг, Алексис увидела мужчину, который мирно сидел на ступеньках у входа, то и дело вдыхая, а после — выдыхая едкий, сигаретный дым. В нос ударил запах свежей хвои, терпкой корицы, с примесью табака. Это однозначно был парфюм Киллиана. Мужчина повернулся к источнику шума, что так настойчиво его осматривала, чуть ухмыльнувшись. На губе виднелась маленькая, свежая рана. Облизнув израненную губу, Лайтвуд вновь устремил взгляд на ночное небо, с нескрываемым любопытством. — Не стойте на сквозняке, мисс Палмер. —хрипло произнёс капитан, так и не одарив причину его беспокойств, взглядом. Его тяжёлая ладонь упала рядом с ним. — Присаживайтесь.