Созвездие Энару

Оставшиеся до выписки дни Намджун пребывает в слегка ошарашенном недоуменном состоянии. Не может до конца осознать, что согласился на предложение Кима и всерьез собирается с ним жить. Принятое решение кажется безумной авантюрой, и предсказать, чем она обернется для них обоих, невозможно. Да, он уже привык видеть его ежедневно, но госпиталь и дом — не одно и то же. Ему нужно довериться человеку, который все еще периодически выводит его из себя, но отказаться Намджун не может. Ему немного некомфортно от того, что Ким получит над ним такую власть и контроль, но при этом вернуться в тюрьму желанием не горит. Все это меркнет в сравнении с другим поступком Кима. Сокджина, Намджун поправляет себя. После такого он точно не может воспринимать его как Карателя. Ким Сокджин оказался совсем не тем подонком, как он всегда думал. Иначе зачем ему помогать Намджуну и предлагать написать Чонгуку? Все это время Намджун терзался от мысли, что брат считает его мертвым, от невозможности как-то дать о себе знать. На этот раз он даже не злится, что Сокджин услышал его мысли, и теперь обдумывает послание. Обязательно видео, чтобы Чонгук не сомневался, что оно действительно от него, не слишком короткое и не слишком длинное, без лишних подробностей, чтобы не зацензурили и пропустили. Мелькает мысль использовать шифр, но он быстро отметает ее. Кроме того, что он находится на планете, он все равно не знает ничего важного, что можно было бы таким образом сообщить. Да и Сокджин все равно услышит любую хитрость и тогда вообще может передумать, что не в его интересах. В процессе ему покоя не дают другие слова Сокджина. Неужели Намхёк действительно в курсе, где он, и осознанно оставил его в плену, решив, что так будет целесообразно? Или все-таки Сокджин ошибается? Он не врет, это точно, Намджун уверен в этом. Какие бы причины ни вынудили отца пойти на такое решение, Намджун не осуждает его. Адмирал зависит не только от себя, но и от правительства и высшего руководства. Если отец в курсе, что он все еще жив и попал в плен, значит, и Чонгук должен знать, что немного успокаивает. Главное сейчас — дать брату знать, что он любит его и скучает. Намджун записывает видео, сидя в палате у окна, а голос почему-то с каждым словом рискует сорваться. Ему не свойственна излишняя чувствительность, это скорее черта Чонгука, но Намджун с трудом сдерживает эмоции. В конце послания он обещает однажды вернуться, чтобы обязательно выступить свидетелем на его свадьбе, как они хотели в детстве. Возможно, это никогда не случится, но он на все готов, лишь бы дать Чонгуку надежду. Он заканчивает запись и откладывает в сторону камеру, принесенную утром Джином, сглатывает несколько раз, моргает, и медленно обретает контроль над собой. Он рад, что никто не видит и не слышит его, так как в этот момент он абсолютно беззащитен. Через полчаса он окончательно возвращает привычную жесткость и настороженность и отправляется в палату Сокджина, находящуюся на несколько этажей выше, чтобы вернуть камеру и сообщить номер комма Чонгука. — Передумал писать отцу? — спрашивает Сокджин, когда он заходит. — Его канал связи настолько зашифрован, вряд ли что-то дойдет. Чонгук важнее, — Намджун молчит о том, что информация об отце немного задела его. Сокджин кивает и забирает камеру из его рук. Их ладони на секунду соприкасаются, и Намджун замечает, что кожа Джина гораздо светлее его собственной, а пальцы у него немного кривоватые с выделяющимися фалангами. Необычные, как и он сам. — Я прослежу, чтобы сообщение отправили. Мой друг как раз сейчас на границе. Намджун оглядывает чужую палату, так как здесь впервые, сравнивает со своей, но они практически идентичны, разве что пространство посвободнее и обстановка поуютнее. Он садится на небольшой двухместный диван, скрещивая ноги. — К слову об этом. Как вам удается так долго скрываться? — он спрашивает, не ожидая прямого ответа. — Столько лет прячетесь вместо того, чтобы принять честный бой. — Честный? — Сокджин саркастично тянет уголки губ вверх. — Если бы мы не прятались, давно бы уже проиграли. Псиоников мало, если ты еще не заметил, а действительно способных на что-то еще меньше. — Как ты. — Как я. Это не самодовольство, а самый настоящий факт. — В тюрьме никто не мог прочитать мои мысли, даже если я их кричал в голове, — замечает Намджун. — Потому что ты сильный. Это не так просто, на самом деле. Мы учимся псионике со школы и не каждому удается подняться выше третьего уровня. — Это мне так повезло с тобой, — язвит Намджун. — Но ведь повезло? — Сокджин улыбается. Намджун только хмыкает и закатывает глаза. Несколько мгновений они сидят в тишине, а потом Сокджин достает из ящика комода объемную упаковку с ярлыком доставки. — Держи, — он кидает ее, а Намджун автоматически ловит. — Что это? — Я заказал тебе одежду. Не поедешь же в больничном, это как-то неприлично. Намджун распечатывает пакет и перебирает вещи — запечатанные новые боксеры и носки, футболку и штаны, мягкую кофту с капюшоном и новенькие мягкие кроссовки. Он колеблется, но все же забирает одежду с собой. Выданные госпиталем вещи ему уже порядком поднадоели. Через несколько дней перед выходом он разглядывает свое отражение в зеркале. Одежда пришлась ему впору, Сокджин точно угадал с размером, и он выглядит как обычный простой парень, никогда не знавший войны и космоса, разве что глаза выдают его. Они кажутся другими, более темными и выразительными, полными пережитой боли. Намджун столько раз в плену почти сломался, столько раз переступал через себя и свою гордость, и теперь удивлен, что он — все еще он. Не такой самоуверенный, порядком побитый жизнью, но не сломленный. С началом плена в нем словно разверзлась черная дыра, прежняя жизнь сменилась пустотой, а уверенность в себе разочарованием. Только после встречи с Сокджином пустота начала трансформироваться, наполняться новыми эмоциями, мыслями, желаниями. Пусть иногда негативными, но все же яркими и живыми. Теперь он каждый день находит в себе и вокруг то, чего его прошлая реальность была лишена. Словно он перевернул страницу, которая до этого была приклеена намертво, и увидел ее обратную сторону. Он ощущает себя странно и незнакомо, заново узнает себя по мере того, как сближается с Джином. Намджун пытается себе представить жизнь с ним и не может. Как такое вообще могло произойти, что он и Ким Сокджин добровольно окажутся под одной крышей? Реальность продолжает удивлять его. Намджун морально готовит себя к неизвестному и надеется, что не совершает ошибку. Он покидает палату и встречает Сокджина в лифте, тот как раз спускается вниз. С собой у него только маленькая сумка. — Не передумал? — спрашивает он с улыбкой. — А что? Может, это ты передумал и уже хочешь избавиться от меня? Не выйдет. Улыбка перерастает в полноценный смех. — Кто бы мог подумать, что все так обернется. — Точно не я. Они выходят вместе из здания, а потом и за ворота. Ошейник свободно пропускает Намджуна, позволяя ему выйти, а в руках Сокджина блестит маленькая указка. — Вынужденная мера, — почему-то смущенно произносит он, будто извиняется. Намджун только пожимает плечами. Раз его документы сейчас у него, значит, и контроль над ошейником тоже. Он не идиот, чтобы думать иначе, а Джин не идиот, чтобы снять с него обруч. За воротами их уже ждет такси. Дорога до нужного адреса не занимает много времени, Намджун то посматривает в окно, то на Сокджина рядом с собой, и вскоре машина приземляется у небольшого отдельно стоящего дома. Оказавшись на улице, Намджун пристально рассматривает свое будущее жилье на ближайшие полгода. Дом двухэтажный и круглый, совсем небольшой, территорию вокруг него окружает увитый зеленью кованый забор, а ворота открывают дорогу в небольшой двор с газоном с одной стороны и каменной насыпной горкой с другой, засаженной множеством разноцветных цветов и растений. Прямо на крыльце располагается оборудованная застекленная веранда с креслами и круглым столом. — Не так уж и плохо, верно? — Сокджин толкает его плечом о плечо и направляется в дом. Намджун следует за ним, и Джин проводит небольшой тур и показывает расположение комнат. На первом этаже оборудована кухня со столовой, гостевая комната и просторная гостиная, на втором этаже кабинет и две спальни с собственными ванными. К удивлению Намджуна, Джин направляет его в спальню рядом со своей, а не в маленькую гостевую внизу. — Ты уверен? — Тэхён может поспать в гостевой, его вряд ли отпустят больше чем на несколько дней, в академии с этим строго, даже несмотря на то, что директор мой друг. Спальня совершенно обычная, разве что внешняя стена округлой формы, а кровать вдвое шире больничной и застелена свежим бельем прекрасного качества. Стены выкрашены в светло-салатовый цвет, а круглое большое окно закрывают прозрачные занавески, отливающие перламутром на солнце. Шкаф и комод забиты новой одеждой, а в ванной около раковины лежит бритва для стрижки, почти такая же, как была у него дома. — Если вдруг решишь вернуться к привычному стилю, — Сокджин поясняет из-за спины. Намджун автоматически заглядывает в круглое зеркало над раковиной и видит их общее отражение. Он приглаживает волосы — они действительно прилично отросли и наконец-то перестали напоминать о том безобразии, что творилось на голове в первый месяц. — Ты был похож на колючий одуванчик, — в отражении Джин улыбается. — Не напоминай даже, — Намджун разворачивается к нему. — Зачем столько вещей? — Тебе же надо в чем-то ходить, — Джин пожимает плечами. — Хочешь тратить на меня деньги, твое дело, возражать не буду. — Вот и отлично. Сокджин идет к себе и Намджун быстро принимает душ, после чего переодевается в шорты и майку без рукавов — то, в чем привык ходить дома. На планете теплый влажный климат, только вечером и ночью бывает прохладно, так что ему так комфортно. Бритву он пока оставляет на месте и сушит волосы полотенцем, так как не уверен, что хочет напоминать себе о прошлом. Таких длинных волос у него не было со времен школы, и рано или поздно придется их подровнять, но не сегодня. Влажное полотенце он закидывает в очиститель, где сразу же запускается автоматический цикл стирки и сушки. Намджун выходит в коридор в поисках Сокджина и быстро спускается на первый этаж, почувствовав запах еды. Утром они не успели позавтракать, а он уже привык к постоянному режиму и теперь идет прямиком на кухню, ведомый урчащим желудком. Он останавливается в проеме и наблюдает за Сокджином, который ловко орудует ножом, нарезая овощи, и параллельно что-то обжаривает сразу на нескольких сковородках. Судя по восхитительному запаху, на одной из них точно мясо. Намджун сглатывает. — Так и будешь там стоять? — говорит Сокджин, не оборачиваясь. — Я думал, ты заказал доставку, — Намджун подходит ближе и заглядывает в сковородку, где жарится стейк. — Я не знал, что ты умеешь готовить. — Я вырос на планете, еще не все забыл, чему тогда научился. — Помочь тебе? — спрашивает Намджун. — Можешь порезать морковь, — Сокджин передает ему доску и нож, а сам встает к плите дожаривать мясо. Намджун разглядывает морковку, пристраивает к ней нож то с одной, то с другой стороны, и пробует повторить действия Джина. Нож скользит раз за разом, морковь отскакивает в сторону, но он не сдается и, высунув язык, замахивается снова. — Ты чего? Дай-ка сюда, — Сокджин со смехом отбирает у него нож. — Лучше помой салатные листья и достань тарелки. Вон в том шкафу. Намджун пожимает плечами и быстро промывает салат, пока Сокджин заканчивает с приготовлением ингредиентов — обжаривает тонко нарезанную морковь и грибы, шпинат и омлет, после чего раскладывает по тарелкам, добавляя в центр рис и порезанное на ломтики мясо. Заканчивает он, приправляя сверху маслом и соусом. Все это время Намджун сидит за столом, с интересом наблюдая, а потом с огромным аппетитом съедает всю порцию. — Какие еще таланты ты скрываешь? — спрашивает он, когда помогает загрузить посудомойку. — Ты готовишь даже лучше, чем повара на нашей домашней станции. — Это тебе так кажется после биомассы и больничной еды, — отмахивается Сокджин, но Намджун все равно замечает едва тронувшую его губы улыбку и порозовевшие кончики ушей. Сокджин достает из холодильника два стаканчика с готовым кофе и они выходят на веранду, где располагаются в соседних креслах. — Я серьезно, — настаивает Намджун. — Я кроме того как быть навигатором ничего не умею. — Ты разбираешься в науке. — Только поверхностно. — Лучше, чем многие. Мне тоже не так часто выпадает возможность что-то приготовить, я почти все время провожу на Немо или Пророке. — Твой крейсер? — Да. Временно под командованием моего друга, — вздыхает Джин и поднимает глаза к небу, будто может заглянуть в глубины космоса и разглядеть там свой космолет. — Ты хотя бы сможешь вернуться, — мрачно говорит Намджун. Сам он ни в чем не может быть уверен. Блестящее будущее, которое пророчили ему вышестоящие офицеры, обернулось пустышкой, и теперь загадывать дальше, чем на день вперед, он даже не берется, чтобы не злиться попусту. — Я добьюсь окончания этой войны, — с тихой уверенностью говорит Сокджин, разворачиваясь к нему. — Ты увидишь Чонгука снова и обязательно станцуешь на его свадьбе. — Я не умею танцевать, — ворчит Намджун. — Я тоже. Они одновременно смеются. Больше это не кажется таким неправильным и Намджун позволяет себе расслабиться. Кажется, жить вместе будет даже проще, чем с сослуживцами на военной базе. Как он ни старался держаться отстраненно и проводить между ними черту, Сокджин все равно подобрался так близко, что теперь все грани стерлись. Намджун не знает, кто они друг другу. Враги? Уже нет. Друзья? Вряд ли когда-либо смогут ими стать. Сокджин интригует его своим легким спокойным характером, своей мягкостью, под которой скрываются сталь и сила духа, своим умом и периодическими шутками. С ним интересно, так как каждый раз Намджун не знает, чего ждать. С ним весело, а еще не так тяжело и больно, учитывая, где он находится и почему. Даже забывает иногда, что в плену, так как ощущает себя свободным. Жизнь продолжается и Намджун находит новый ритм и режим. Как всегда проницательный Сокджин заказывает домашний турник, ролик для пресса, гантели и спортивные коврики, и Намджун теперь снова ежедневно тренируется, возвращая телу и мышцам былую форму и выносливость. Сам Сокджин присоединяется только к разминке на коврике, выполняя базовую растяжку, а на пробежку они отправляются вместе. Рядом с домом есть несколько специальных дорожек, проходящих вдоль озера и аллеи вечноцветущей вишни. Нагрузки помогают восстановить баланс и снять накопившиеся в организме стресс и усталость, а бежать рядом с Джином по живописным дорожкам гораздо увлекательней, чем в спортотсеке на тренажере. Сокджин относится к нему с заботой, заказывает всевозможные продукты и продолжает удивлять своими кулинарными способностями. Кто бы мог подумать, что полковник Ким такой талантливый шеф? Он готовит для Намджуна мясо, но сам по большей части налегает на овощи. Сокджин все еще остается худым, а вот Намджун после таких изменений в питании начинает набирать вес и чувствовать себя более сильным и здоровым. Выносливость при нагрузках пока оставляет желать лучшего, но Намджун уверен, что со временем все восстановится. Часто он занимается прямо во дворе, отжимается на кулаках и выполняет свой личный проверенный комплекс упражнений. На улице днем довольно жарко, поэтому он тренируется в одних шортах и ловит на себе взгляды Сокджина, которые тот бросает украдкой, когда выходит из дома. Иногда чтобы присоединиться на коврике, иногда просто принести попить воды. Намджуна в эти моменты терзают противоречивые чувства. С одной стороны, ему даже приятно, что его тело способно кого-то настолько впечатлить. С другой, ему немного некомфортно. Намджун предпочитает не думать о чужой ориентации, не хочет стать объектом чужого внимания, хоть ему и лестно, что Джин находит его привлекательным. Если он и слышит мысли Намджуна — а он должен — никак не комментирует. Сокджин продолжает ездить в госпиталь три раза в неделю на процедуры, каждый раз оставляя Намджуна одного. Без Джина он просто не может выйти за ворота, словно невидимая преграда останавливает его при любой попытке, зато двор в его полном распоряжении. Намджун предпочитает не думать об ошейнике, чтобы не беситься лишний раз, тем более что теперь часто вообще забывает о нем и совсем не ощущает на шее. Бросаться на Джина с кулаками он больше желания не испытывает, а обозвать может и мысленно, тот услышит. Что с того, что Намджун ограничен в передвижениях? Он все еще на чужой планете без какой-либо возможности бежать. Конечно, мысли о побеге периодически посещают его, но пока он просто копит силы и информацию. Когда перед ним снова замаячит тюрьма, он подумает над побегом всерьез. После госпиталя Сокджин всегда возвращается усталый и выжатый. В эти дни он не готовит и заказывает доставку, ест без аппетита и даже голос его звучит не так звонко, как обычно. Все-таки яд сильно затронул его организм. Намджун замечает, что Джин хоть и окреп и кажется вполне здоровым, все равно периодически пошатывается, а иногда хватается за голову и плотно зажмуривает глаза с гримасой на лице. Он старается не подавать вида и продолжает после таких приступов улыбаться как ни в чем не бывало, но Намджун знает, что такое боль. Во время отсутствия Джина Намджун от скуки косит газон и занимается каменной горкой — поливает, удобряет и рассаживает разноцветные суккуленты. Механическая работа помогает ни о чем не думать, а двор приобретает эстетичный вид. В остальное время он занимает себя чтением энарийских книг и учебников, заполняющих полки в гостиной, с помощью которых больше узнает о культуре и истории Энару. Информация с чужой точки зрения больше не вызывает привычного отторжения, и Намджун впитывает в себя знания, отбросив посторонние мысли. Из учебника по псионике он узнает для себя столько, что голова идет кругом. На курсах в академии их учили псиоников ненавидеть, но ничего не говорили об уровнях и способах использования телепатии и эмпатии. — Я кое-что понял, — с довольным видом сообщает он вернувшемуся Сокджину, когда он заходит в дом. — Невидимость. Сокджин останавливается на пороге, сканирует его взглядом, и усталые глаза проясняются в понимании. — Ты слишком умен, — он качает головой. — Я прав, да? Вы используете ментальное поле, чтобы скрыть истребители? Сокджин кивает и медленно опускается на диван напротив. — Вау. Силой мысли… — тянет Намджун и кидает в его сторону запечатанную банку сока, которую брал из холодильника для себя. Джин ловит ее и быстро пьет, заставляя взгляд притягиваться к движению шеи и кадыка. — Не всем это подвластно, — говорит он, кидая пустую банку в утилизатор и вытирая тыльной стороной ладони рот. — В космос берут самых лучших. — И ты сам тоже можешь становиться невидимым? — Конечно же нет, — синие глаза насмешливо мерцают. — Мы не сверхлюди. Ментальное поле входит в резонанс с силовой броней космолетов, поэтому такое возможно. — Жаль. Это интересная технология. Возможно, получится, если создать специальный костюм? — Это работа ученых, я мало что понимаю в этой сфере. — Я когда-то хотел стать ученым. В детстве, — Намджун сам не знает, почему рассказывает об этом. — Если так подумать, навигация тоже наука, точная и сложная, а ты в ней лучший из лучших. На Энару таких навигаторов нет. — Зато у них есть ты. Сокджин весело хмыкает. После разговора он выглядит заметно лучше по сравнению с тем, чем когда только зашел. Он достает инфопланшет и, прежде чем сделать заказ, интересуется, что Намджун хочет на ужин, после чего идет умываться и спускается уже окончательно посвежевший и бодрый. Теперь их общение часто переходит на личные темы. Сокджин с теплотой в голосе рассказывает про Тэхёна, который по возрасту всего на год старше Чонгука. В его отношении к парню Намджун видит свои чувства к брату — любовь, мягкость и заботу. Он совершенно не против познакомиться с приемным сыном Джина, когда тот приедет в гости. Даже любопытно посмотреть на того, о ком Джин отзывается с такой теплотой и гордостью. Тэхён уже учится в академии, несмотря на свой юный возраст, что достойно уважения, а еще, по словам Джина, недавно получил свой первый значок пилота. Намджун не может не думать в такие моменты о брате и о том, что ему еще далеко до таких подвигов, Чонгук пока только осваивает теорию, а в кабину настоящего истребителя попадет нескоро. Намджун надеется, что ответное послание от брата не заставит себя ждать, так как Сокджин сдержал обещание и отправил записанное видео. Как ни странно, понимать друг друга им удается с полуслова. Возможно, причина кроется в телепатии Джина, но Намджун больше склоняется к выводу, что несмотря на все различия, они похожи в главном. Характеры разные до противоположности, но суть одна. Он спокойно признает это, так как все чаще и чаще видит в Джине себя, и поэтому не может продолжать ненавидеть его, даже если бы и хотел. За прошедшее время его жизнь настолько перевернулась, что смысла цепляться за прошлое просто нет. Где-то в глубине в нем все еще теплится ненависть к энарийцам, но она не такая жгучая и безотлагательная. Скорее как привычка. Намджун не знает, что с ним будет потом, но если судить по первым неделям совместного проживания, ближайшие полгода он точно проведет без сожалений. 💫 С каждым днем бороться с растущей симпатией становится все сложнее. Сокджин не жалеет о своем решении, но все же он не думал, что его последствия будут такими бесконтрольными. Он просто не понимает, что с ним. Почему так сложно справиться с собой и перестать заглядываться на Намджуна, ведь раньше с такой проблемой он никогда не сталкивался. Не ставил отношения выше карьеры, не относился к ним как к чему-то неотъемлемо важному в жизни и прекрасно обходился без романтики и интима. В целом Намджун неплохой сосед, он довольно аккуратный, если конечно же не считать загадочным образом сломанную кофеварку и ручку холодильника, которую впрочем быстро удалось вернуть на место. На кухне он совершенно бесполезен, это Сокджин понял еще в первый же день, когда от греха подальше забирал из его рук нож. Намджун хорошо справляется с простыми заданиями по типу мытья овощей, но чистить и резать — не его. Варочную панель он тоже не умеет включать, зато с удивительным аппетитом поглощает все приготовленное Сокджином, даже когда по его собственному мнению, получилось не очень или вообще пригорело. Конечно, Намджун оголодал за эти месяцы и теперь наверстывает упущенное, а Джин совершенно не против вспомнить старые навыки. Ему необходимо чем-то заниматься, и переключиться на готовку — не самый худший вариант. Это помогает расслабиться и ни о чем не думать, позволить усталой голове разгрузиться. Головные боли теперь могут настигнуть его неожиданно и так же мгновенно отпустить, да и способность к концентрации все еще не вернулась в полной мере. Это немного удручает, но Сокджину все равно уже заметно лучше по сравнению с прошлым месяцем. В один из визитов в госпиталь он берет у врача номер специалиста по псионике и обещает себе обязательно записаться к нему. Визиты в госпиталь неимоверно выматывают его. Это кажется странным, потому что раньше после процедур сразу же становилось легче, сейчас же эффект наступает только по возвращении домой. Он еле доползает до дивана в гостиной, но в течение часа снова ощущает прилив сил. Утром же энергии хватает на растяжку и пробежку в компании Намджуна, и мышцы уже не так сильно болят, привыкая к нагрузке. Сокджин не знает, как относиться к совместным тренировкам. Он получает от них удовольствие, это факт, но с каждым разом становится все сложней контролировать себя. Он не может не заглядываться на Намджуна, когда тот подтягивается на турнике, издавая при этом абсолютно порочные звуки, но и это не так плохо, ведь когда Намджун снимает майку, Джина так и тянет к нему. Подойти, посмотреть, побыть рядом. Он видел его торс и раньше, когда они вместе ходили на процедуры, но когда Намджун тренируется, выглядит совсем по-другому. Мышцы бугрятся, лицо, шея и тело блестят от пота, дыхание учащается, и мысли сами уходят совсем не в том направлении, куда нужно. Почему Намджун ему кажется таким идеальным, Сокджин не понимает. Он не падок на внешность и одной физиологией объяснить симпатию не может. Если забыть о том, кто они, забыть о ситуации, в которой они находятся, и просто смотреть на него, как на парня, других выводов не остается. Ему нравится Намджун. Нравится, как он мыслит, как рассуждает, как держится. Намджун берет лучшее из ситуации, в которой оказался, приспосабливается и меняется, при этом оставаясь собой. У него пытливый ум и развитая логика, он много читает, в то время как сам Джин за это время не прочитал ни строчки. Намджун прекрасно говорит на энарийском, почти как родном, и теперь, когда думает, переключается между двумя языками, сам того не замечая. Конечно же, Намджун прекрасно видит его внимание и даже специально красуется, играя мышцами. Выделывается, несмотря на дискомфорт. Ему нравится чувствовать себя привлекательным, нравится собственное тело, и это абсолютно оправдано. У Сокджина нет на него никаких прав и даже малейших шансов. Он не собирается переступать черту. Просто не испытывал подобного с тех пор, как расстался с первым парнем, поэтому так растерян сейчас. Намджун совсем не похож на Минёна, разве что фигурой, но вот эмоции вызывает схожие. Почти забытые, волнительные, жаркие. Сокджин отчасти рад, что все еще способен их испытывать и не превратился за эти десять лет в кусок безэмоциональной биомассы. Он разрешает себе чувствовать и смотреть. Разрешает купаться в его внимании, получать удовольствие от общения и близости, но это все, что он может себе позволить. Жить с ним вместе — изысканная пытка, несбыточная мечта о чем-то большем. У них нет будущего и быть не может. Рано или поздно Сокджин вернется в космос, но тогда ему придется с Намджуном попрощаться, и мысли об этом вызывают тянущую боль, будто его рана снова открывается. Родители названивают ему каждый день. Сначала Сокджин оправдывается, что сильно вымотан переменой обстановки и новым режимом, но в итоге все-таки собирается к ним с визитом на ужин. — У тебя такой вид, будто на казнь собираешься, — замечает Намджун, когда Сокджин спускается вниз. На нем опять эта бесполезная майка без рукавов и короткие шорты, хоть Сокджин и забил шкаф футболками и рубашками. Намджун точно издевается над ним. — Ты не знаешь моих родителей, — отвечает он, приглаживая волосы и поправляя лацканы пиджака. — Все так плохо? — У нас нормальные отношения, просто взгляды на жизнь разные. Они все еще пытаются изменить меня. — Хотел бы я на это посмотреть, — довольно улыбается Намджун, и Сокджин зависает, глядя на проявившиеся ямочки. — Карателя воспитывают, отличное должно быть зрелище. — Дошутишься еще, они и правда заявятся сюда, — его пробирает дрожь от одной мысли. Сокджин вызывает такси. Он с огромным удовольствием остался бы с Намджуном, но вместо этого цепляет на лицо улыбку и отправляется в пригород в родительский дом. По мере того, как машина приближается к пункту назначения, он чувствует себя все хуже и хуже. Приходится проглотить несколько таблеток, которые он пьет по предписанию врача по необходимости, если чувствует недомогание. Когда он выходит из машины и поднимается по ступенькам к воротам, внутренне собран и уже не так слаб. Сокджин заходит в незапертую калитку и сразу оказывается в саду, который является главным предметом гордости четы Ким. Дорога к дому выложена камнем и оформлена высокими овальными арками, увитыми цветами и виноградом. По сторонам открывается буйство красок и слышно журчание воды в небольшом фонтане и жужжание насекомых, которых Сокджин откровенно недолюбливает. Кусты усыпаны ягодами, деревья фруктами, и куда ни глянь, простирается обилие цветов всевозможных форм и оттенков. С эстетической точки зрения он находит сад красивым, пусть и немного неумеренным. Жить тут снова он точно не хотел бы. Сокджин находит отца на его привычном месте, не изменившемся за годы, в кресле-качалке под тенью вишневого дерева. — Ну наконец-то, — Минсок поднимается, чтобы пожать ему руку. «Совсем забыл о нас», — мысленно добавляет он, но Сокджин и бровью не ведет. Несмотря ни на что, ментальный фон отца ощущается родным и знакомым, и это навевает теплые чувства. Мать он находит на кухне, где она занимается последними приготовлениями к ужину. — Сокджин-а! — Ина восклицает и осторожно обнимает его, чтобы не запачкать мукой, покрывающей ее ладони. — Ты выглядишь гораздо лучше. — Спасибо. Этот госпиталь действительно лучший, да и врач отличный специалист. Мне повезло. — Если бы ты только согласился пожить у нас… — Я не хотел вас стеснять. Привык к своему пространству, и добираться оттуда ближе. — А что твой Тэхён? Не собирается сюда? — спрашивает она и Сокджин ярко улыбается. — Собирается. Я вас обязательно познакомлю. Он снимает пиджак, моет руки и закатывает рукава черной рубашки, чтобы помочь матери с пирогом. Подготавливает ягоды, пока она заканчивает тесто, а потом помогает накрыть на стол. Сокджин замечает, что еды на кухне явно больше, чем для них троих, да и родители странно переглядываются между собой, когда встречаются в гостиной. Он прислушивается к их мыслям, что не любит делать, так как это кажется странно неправильным, но не успевает ничего узнать — за окнами раздается шум подлетающей машины, а вскоре звонок в дверь. Сокджин вздыхает. Все понятно и так. Этого следовало ожидать. Минсок идет встречать гостя, а Ина подходит к Джину и заглядывает ему в глаза с выражением надежды на лице. — Это сын наших хороших друзей. Присмотрись к нему, ладно? Больше всего хочется закатить глаза, он явно подхватил это от Намджуна, но Сокджин только мягко улыбается в ответ и кивает. Они выставляют на стол все приготовленные блюда, приборы и бокалы. Пить ему пока нельзя, поэтому в большом кувшине только безалкогольный фруктовый пунш. К этому моменту возвращается Минсок в компании молодого парня. Примерно возраста Джина, высокий и жилистый, с овальным лицом и тонкими бледными губами, которые сразу же расплываются в широкой улыбке. — Познакомься, — говорит Минсок. — Это Кванхо, сын семьи Кан. Помнишь их? Сокджин не помнит, но все равно кивает, так как выцепляет мимолетный мысленный образ пары из ментального поля отца. — Приятно познакомиться, — он протягивает руку. — Я очень ждал этой встречи, — Кванхо сжимает его ладонь, почти поглаживая ее. — Большая честь познакомиться с таким героем. Я большой поклонник, полковник Ким. На его подобострастный вкрадчивый тон Сокджин отвечает натянутой улыбкой. Его ничуть не впечатляет чужое бледное лицо, навязчивое рукопожатие и напыщенное приветствие. Родители совсем не знают его, раз позвали этого парня. Он уже точно знает, что у них ничего не выйдет, однако показывать это невежливо, да и родителей он расстраивать не хочет. Зачем портить вечер и атмосферу? Конечно же, этот Кванхо не сравнится с Намджуном. Сокджин внутренне замирает, разглядывая случайную мысль со всех сторон. То, что он подсознательно сравнивает парня с Намджуном, настораживает. Они устраиваются за столом, накладывают по тарелкам еду и, пока Кванхо рассказывает новости про своих родителей и передает от них привет, Сокджин присматривается к нему. Возможно, стоит дать ему шанс? Да, он не в его вкусе, но дело в другом. Если он продолжит бездействовать, так и будет вздыхать по Намджуну и просыпаться с мыслями о его члене. Это неприемлемое поведение, которое ни к чему, кроме разочарования, не приведет. Сокджин вступает в разговор, когда к нему обращаются, смеется над несмешными шутками, но после короткой внутренней борьбы приходит к решению, что Кан Кванхо — неплохая кандидатура, чтобы отвлечься. Ничего серьезного у них точно не выйдет, но небольшая интрижка сейчас ему не повредит. В конце ужина он прощается с Кванхо, дает ему номер личного комма и соглашается на свидание. Родители явно довольны и даже не сильно протестуют, когда Сокджин отклоняет предложение заночевать. Он знает, что поступает правильно, но при этом его не отпускает ощущение, что это не так. Возвратившись домой, он выдыхает с облегчением, только когда оказывается у себя в спальне. В соседней комнате Намджун уже спит. Иногда бывает слышно, как он храпит, и эта ночь не исключение. Сокджин долго не может уснуть, а утром, когда Кванхо пишет ему на комм, отвечает без раздумий. Так нужно. Пока его симпатия к Намджуну не переросла во что-то большее, пока не стало слишком поздно. К сожалению, Сокджин очень быстро понимает, что Кан Кванхо далек от идеального претендента на его сердце. Да и на постель тоже, если уж на то пошло. Ментальный фон парня вызывает жуткое отторжение, Сокджину сложно воспринимать его мысли, и лишний раз не хочется даже прикасаться к чужому разуму. Он выставляет блоки, ограждая себя от любого ментального соприкосновения, а Кванхо даже не замечает дискомфорта. Они встречаются в центре города, где кипит жизнь, от которой Сокджин порядком отвык. Обилие транспорта, людей, музыки и запахов отвлекает и заставляет голову неприятно сжиматься. Он еще с детства не любит шум и большие скопления людей, потому что тогда он не так хорошо умел контролировать свою телепатию и чуть с ума не сходил от громкой мешанины чужих мыслей. Кванхо, кажется, не слышит и толики привычного для Сокджина фона. Его уровень телепатии вряд ли выше первого, что можно считать проклятьем или благословением. Они обмениваются приветствиями, и Кванхо направляет его в сторону ботанического сада, расположенного рядом. — Твои родители такие садоводы, я решил, что это место тебе понравится. Сокджин только натянуто улыбается. Он бы с большим удовольствием сходил в космический музей или научно-исследовательский центр, да куда угодно, только не в ботанический сад, где воздух тяжелый от влажности и перенасыщенный ароматами цветов и растений. Кванхо же явно доволен собственной идеей, он платит за вход и по пути рассказывает про себя, пытаясь выставить все свои качества и достоинства в лучшем свете, преувеличивая их. Впечатление он производит среднее, Сокджин никогда не любил хвастунов. Он кивает, задает вопросы, а внутренне при этом умирает со скуки. Когда они садятся отдохнуть на размещенную под тенью деревьев полукруглую скамью, Кванхо покупает мороженое, но даже не спрашивает, какой вкус Джин предпочитает. Он из вежливости принимает его и медленно ест, хоть и терпеть не может ванильное. В разговоре наступает пауза. Кванхо замолкает и напрягается, уставившись куда-то вперед. Проследив за направлением его взгляда, Сокджин не может понять, что так насторожило парня. Повсюду только влюбленные парочки и семьи с детьми разных возрастов, никакой опасности он не ощущает. В следующий момент Кванхо открывает рот. — Им здесь не место, — тихо произносит он, сминая обертку от мороженого до хруста в руках. — Что ты имеешь в виду? — у Сокджина начинает раскалываться голова от волны негатива, наполняющей чужое ментальное поле. — Вирионцы! — шипит Кванхо, кивая головой в сторону одной из семей. — И их выродки! Расплодились по планете, будто это нормально. Как только правительство могло такое допустить? — Ты против смешанных семей? — Сокджин уточняет, с недоумением разглядывая искаженное лицо Кванхо. — Только не говори, что ты «за»? — он еще сильнее кривится. — Они только загрязняют нашу чистую кровь! Смотри, как вышагивают, будто имеют право здесь находиться. Его тон презрительный и полон уничижения. Сокджин в корне не согласен с такой позицией, он не видит ничего плохого в том, что вирионцы, оставшиеся на планете двадцать лет назад, все еще живут здесь. Их семьи совершенно безобидны, как та, на которую с такой ненавистью смотрит его собеседник. Пожилой вирионец с женой энарийкой и двое внуков, мальчик и девочка, со светло-каштановыми волосами и сладкой ватой в маленьких ладошках. — Это же дети, они ни в чем не виноваты. — Как ты можешь так говорить? Я думал, ты поймешь меня, — с укоризной говорит Кванхо. — Ты же Каратель, гроза всех вирионцев. — Я не воюю против детей. Простые вирионские семьи не имеют никакого отношения к войне, — жестко отвечает Сокджин. Кванхо смотрит на него с разочарованием в светлых глазах. — Их всех давно пора истребить. И начать нужно в первую очередь с Энару и Эона. — Почему ты так сильно ненавидишь их? — Это я хочу спросить, почему ты нет? Сокджин выцепляет из ментального поля Кванхо яркий образ парня в военной форме, но от пойманного воспоминания голова взрывается изнутри, будто в мозг вонзаются сотни раскаленных игл. — Это слишком сильное чувство, — на выдохе сквозь зубы говорит он. — Я никогда не ненавидел вирионцев. — А я бы перебил их всех, — пафосно говорит Кванхо и не сводит глаз с вирионца, который ведет внука за руку, пока они не скрываются вдали. Подобное поведение еще сильнее опускает парня в глазах Сокджина. Такому в космосе не место. Все рекруты обязательно проходят психологическое тестирование и подготовку, прежде чем вступить в ряды активных войск. Хорошо, что с первым уровнем Кванхо не светит туда попасть. Сокджину еще не доводилось встречать настолько агрессивно настроенных сосозвездников. Он снова невольно сравнивает Кванхо с Намджуном. Если от негативных эмоций первого ему становится не по себе, то с Намджуном все по-другому. Даже его ярчайшая ненависть и злость никогда не вызывали такого дискомфорта, который он испытывает сейчас. В моменты выплеска эмоций в Намджуне всегда кипит жизнь, Кванхо же полон смерти. После этого разговор перетекает в мирное русло, но теперь Сокджин еще более насторожен. Ему хочется встать и уйти, но на комм приходит сообщение от матери. Ина интересуется, как проходит свидание и приглашает в выходные на совместный ужин с родителями Кванхо. Сокджин мысленно стонет. Он сам загнал себя в угол, поддавшись на уговоры, и теперь так просто не выкрутится. Покинув ботанический сад, они перемещаются в кафе на открытом воздухе, расположенное на одном из ярусов гигантского дуба. Кванхо пытается быть любезным и отодвигает для него стул, что Сокджин прекрасно мог сделать и сам, а потом опять заказывает за него, даже не спросив, что он хочет. — Здесь лучшее мясо на гриле и жаркое с картошкой и грибами. Ты просто обязан попробовать! — напыщенно говорит он, забирая из рук Джина меню. Сокджин умалчивает о том, что не любит мясо, а на картофель у него вообще аллергия, и весь ужин делает заинтересованный вид, а сам в это время борется с внутренними противоречиями. Он обещал себе попробовать и дать Кванхо шанс, но теперь не уверен, что это такая уж хорошая идея. После ужина Кванхо предлагает подвезти его до дома и Сокджин соглашается, так как уже побыстрее хочет оказаться в спальне и принять таблетки, которые забыл взять с собой. По дороге Кванхо включает музыку, от которой голова начинает неприятно пульсировать, и кладет ладонь Джину на колено, при этом похабно улыбаясь. Джин теряет дар речи, внутренне передергиваясь от прикосновения. Кванхо не понимает намеков и пристальных взглядов и убирает руку, только когда машина подлетает к нужному дому и останавливается у ворот. — Я отлично провел время, — начинает Кванхо. — Ты очень красивый, Джин. Мне повезло, что наши родители так сдружились. Он издает нелепый смешок и выжидающе смотрит. — Да, наверное, — Сокджин кивает и старается не морщиться от нового приступа головной боли. Он мечтает уже быстрее оказаться внутри. К счастью, Кванхо не напрашивается в гости. — Послезавтра в центре откроется выставка истребителей. Я заеду за тобой? — с небывалой уверенностью спрашивает он. Сокджин нехотя соглашается и уже тянется к ручке двери, когда Кванхо наклоняется к нему и быстро целует. Сокджин на мгновение теряется, но потом автоматически отвечает. Поцелуй длится всего с десяток секунд, но по ощущениям целую вечность. Кажется, что его губы атакует и слюнявит дохлая рыба, а когда Кванхо отстраняется, хочется вытереть рот, а еще лучше почистить зубы. — Я позвоню, — с довольным видом Кванхо проводит по внутренней стороне его бедра. К Джину наконец возвращается способность двигаться и он выходит из машины, уже мысленно ругая себя. Он не может себе объяснить, зачем согласился на второе свидание, когда противится этому всей душой. Что он делает? Что с того, что он в очередной раз разочарует родителей, хоть и пытался этого не допустить? Он не может так переступать через себя. Кан Кванхо — чудовищная ошибка. Сколько еще свиданий с ним он вытерпит, прежде чем все дойдет до точки? В который раз Сокджин убеждается, что его судьба — космос, а не отношения, и понимает, что конфликта с родителями на этой почве не избежать. Он поднимает голову к небу, где сгущаются закатные фиолетовые облака, а потом с тяжелым вздохом заходит во двор, добредает до веранды и опускается в кресло, закрывая лицо ладонями. — Эй, ты в порядке? — на плечо опускается теплая ладонь. Сокджин поднимает голову, пересекается взглядом с темными глазами и зависает в их глубине. Его сразу же накрывает волной спокойствия, снимающей головную боль и раздражение. Дышать становится легче. — В полном, — улыбается он. — Ты поел? — М-м. Спасибо за ужин. Как все прошло? Сокджин пожимает плечами. Обсуждать с Намджуном свидание кажется странным, да и вряд ли ему понравится упоминание о поцелуе между двумя парнями. Еще порадуется, что полковник Ким такой неудачник в любовных делах. Он быстро переводит тему, а потом удивленно моргает, когда Намджун без слов протягивает ему шоколадное мороженое. Его любимое. Остаток вечера Сокджин напрочь забывает о Кванхо и представляет, что между ним и Намджуном все по-настоящему. Хоть на пару часов, но эти фантазии ему необходимы, чтобы вернуть внутреннее равновесие. Никто о его маленькой слабости никогда не узнает.