Созвездие Энару

Намджун сам себе не может объяснить, почему так переживает за Сокджина. Между ними все настолько изменилось, что теперь при малейшем выражении боли на его лице хочется сделать все, чтобы это исправить и хоть как-то помочь. До этого подобное он чувствовал только по отношению к Чонгуку, потому что заботился о нем с детства, но как-то незаметно Ким Сокджин стал одним из тех, чье состояние Намджуну небезразлично. Он не хочет его терять и не знает, как быть, если вдруг выяснится, что Джин неизлечимо болен. Он должен жить. Джин — единственный в своем роде, уникальный, Намджун никогда не встречал таких людей ни на Вирионе, ни на Энару. Опасения оказываются беспочвенными. По возвращении из клиники Джин выглядит вполне здоровым, хоть и ведет себя странно. Странно смотрит, словно зависает, а потом снова касается ошейника. Простое невесомое касание действует на Намджуна, как и в прошлый раз, отправляя по шее и телу приятную дрожь. Его так давно никто не касался, хочется продлить момент, ощутить больше, ведь кожа буквально вибрирует и вспыхивает под тонкими нежными пальцами. Намджун и сам тянется как примагниченный в ожидании теплой ласки. Их губы почти соприкасаются, а Намджун только покорно стоит, будто ждет этого. Джин странно влияет на него. Из учебников Намджун теперь больше знает о возможностях псиоников. О том, что сильные эмпаты способны воздействовать на людей, подчиняя и контролируя, но есть и те, кто может внушать эмоции, это зависит от специализации. Телепаты же, как Сокджин, способны манипулировать мыслями и воспоминаниями, подправляя их в нужную сторону. Не всем это доступно, только самым искусным, но с учетом высокого уровня Джина он должен это уметь. При этом Намджун уверен, что он никак не воздействует на него, не оказывает никакого влияния на его сознание извне. В том же учебнике четко сказано, как распознать ментальное вторжение, и Намджун не ощущает ничего подобного на себе. Он мыслит самостоятельно и трезво, без тумана в голове, провалов в памяти или путаницы в мыслях. Это означает, что он сам в ответе за свои действия, сам не сопротивляется почти случившемуся поцелую, будто хочет этого. Каково это, целовать мужчину? Мерзко, тут же подсказывает подсознание. Намджун готов согласиться с ним, но проблема в том, что губы Джина совсем не кажутся мерзкими. Наоборот, они выглядят такими мягкими и нежными, что хочется проверить, такие ли они на самом деле. Если бы им не помешали, точно случилось бы что-то непоправимое. То, что изменило и разрушило бы устоявшееся перемирие и дружескую атмосферу. То, что идет вразрез со всеми его убеждениями. Намджун выходит на веранду и наблюдает за теплым приветствием, за тем, как Джин преображается на глазах, как смягчается его лицо при виде приемного сына. Таким счастливым Намджун его еще не видел. Джин закидывает руку Тэхёну на плечо, приобнимая, и направляет в сторону дома. Тэхён уверенным шагом подходит к нему, с интересом разглядывая. Он кажется прямым и бесстрашным, совсем не таким, как Намджун себе представлял. — Вирионцы все такие высокие? — голос у него низкий, а рукопожатие крепкое. — Приятно познакомиться. Сокджин-хён посылал мне твои фото, но по ним непонятно, насколько ты здоровый. Качаешься? Джин краснеет и качает головой, а Намджун только усмехается. Нахальный тон ничуть не смущает его. — Ты наглый парень, — он сильнее сжимает его ладонь, но Тэхён даже не морщится, наоборот, улыбка становится шире. Он выглядит старше своих лет и явно сам занимается спортом, так как форма сидит на нем как влитая. Тэхён задиристый и беззастенчивый, но при этом безобидный. В нем нет ни капли враждебной агрессии, пронзительные голубые глаза смотрят скорее оценивающе, будто вычисляя, достоин Намджун находиться рядом с Джином или нет. — Пойдемте в дом, — суетится Джин. — Тэхён наверняка устал после перелета. — Ничего подобного, хён, — возмущается парень. — В космосе просто класс! В следующий раз хочу попробовать прилететь на флайере, нужно только получить лицензию. Тэхён в красках расписывает свое впечатление от транспортного шаттла, курсирующего между станцией и планетой, рассказывает последние новости из академии про совершенно неизвестных Намджуну людей и поражается окружающему обилию растительности. Остается только последовать за ними и наблюдать со стороны, как Джин показывает Тэхёну дом и гостевую комнату, а потом готовит с его помощью обед. Намджун не хочет мешать их воссоединению, так как прекрасно знает, как Джин ждал этого визита. Он решает дать им возможность пообщаться, но из-за этого сам остается наедине с мыслями об утреннем происшествии и почти случившемся поцелуе. Казалось бы, инцидент исчерпан и стоит о нем забыть как о нелепой случайности, но теперь Намджуна, как назло, так и тянет смотреть на радостно смеющегося Джина, а взгляд сам притягивается к его губам, таким соблазнительно полным и манящим. Намджун уже привык к его чистейшим синим глазам, ставшим при первой встрече таким шоком. Привык к его мимике, к тому, что он часто моргает и смешно поджимает нос, но вот на губы такая реакция впервые, будто мысль о поцелуе с ним пробудила что-то незнакомое внутри. Он невольно задается вопросом, понравится ли ему и какие будут ощущения в процессе, насколько они будут отличаться от того, к чему он привык, и в какую сторону, лучшую или худшую. Намджун любит глубокие интенсивные поцелуи, любит вести и задавать темп, владеть, прикусывать, подчинять. Глубоко внутри ему даже любопытно, как Джин отреагировал бы на подобное, позволил бы или скривился, как некоторые из его прошлых партнерш, не оценивших страстного напора. Такие мысли совершенно не помогают отвлечься, поэтому он берет с полки в гостиной первую попавшуюся книгу и переводит все внимание на нее. За обедом Намджун почти не участвует в разговоре, чтобы дать Джину и Тэхёну время наверстать упущенное. Молча жует идеально прожаренный стейк и наблюдает за теплым общением. Как ни странно, присутствие кого-то третьего в доме не напрягает и не нарушает привычный уклад. Тэхён не представляет никакой угрозы, наоборот, в его присутствии Джин расслабляется, ведет себя естественно и непринужденно, в его лице сквозят нежность и радость, делая его еще более красивым. Он заливисто и громко смеется, постоянно норовит Тэхёна обнять и взъерошить его светлые волосы. Намджуну жутко не хватает этого. Контакта. Его тело оголодало без прикосновений. Когда Сокджин вчера свалился в обморок и попросил лечь рядом, он сначала оторопел, но не смог отказаться, а потом было так хорошо, что не хотелось вставать. Чувствовать тепло Джина под боком, его голову на своем плече в тот момент ощущалось правильно. Будто все на своих местах. Будто совершенно нормально лежать вот так и получать удовольствие от подобной близости. Намджун ощущает себя странно. Натянутым до предела, напряженным, но при этом жутко уязвимым. Это состояние пугает, потому что он не понимает, что с ним происходит. Ни с одной девушкой он этого не испытывал, так почему в нем проявляется такое по отношению к парню? Это неправильно. Доходит до того, что вечером, когда он уходит к себе, чтобы принять перед сном душ, снова думает о нем. Методично намыливается и привычно промывает член, а потом представляет вокруг головки губы Джина, так и не идущие из головы. Образ такой неожиданный и яркий, что перехватывает дыхание. Намджун представляет, как они бы еще сильнее припухли и покраснели от усердия, как принимали бы его, растягиваясь вокруг толщины. Член тяжелеет мгновенно, наливается и приподнимается как по рефлексу. Намджун пытается не обращать внимания на непроизвольную эрекцию, но он никогда не отличался в этом плане хорошей выдержкой, поэтому быстро сдается, обхватывает покачивающийся член ладонью, сжимает сильнее, позволяя грязным фантазиям взять верх. Горячая вода заглушает низкий стон и продолжает литься каскадом по телу, добавляя к ощущениям. Второй ладонью Намджун опирается о стену, прикрывает глаза и представляет Джина на коленях перед собой, его губы, скользящие по всей длине, и раскрасневшиеся щеки. Следующая картинка — лицо Джина, покрытое его спермой — заставляет его кончить мгновенно. Он прикусывает губу и глухо стонет, выдавливая последние капли и чувствуя приятное опустошение в яйцах. Ноги дрожат, вода струится по разгоряченному телу, но как только член опадает, приходит стыд. Намджун поверить не может, что только что дрочил на Джина, и не знает, куда себя деть. Хлопает по горящим щекам, трясет головой и быстро регулирует температуру воды на прохладную, чтобы охладиться и смыть все следы своего идиотизма. Хочется зарядить кулаком об стену от злости на самого себя, но он никак не сможет объяснить сбитые костяшки и треснувшую плитку, поэтому только больно прикусывает губу. После душа он долго сидит в одних боксерах у окна на полу, то зарывается ладонью в волосы, то закрывает ей лицо. К счастью, Сокджин и Тэхён все еще внизу на веранде, откуда смутно слышны обрывки их разговора, так что никто не стал свидетелем произошедшего. Того, как Намджун поддался глупым инстинктам, как он ярко кончил, чуть не потеряв равновесие на выложенном отшлифованными камнями полу. Если Джин увидит его мысли… Намджун вспыхивает, чувствуя жар по всему телу и новую волну стыда. Вспоминает все известные приемы и прячет воспоминание, заталкивая его поглубже в подсознание, сам всеми силами старается забыть. Он не должен допустить повторения этого позора. На следующее утро он немного нервничает, но кажется, никто ничего не замечает. Визит Тэхёна ему только на руку. Внимание Джина надежно отвлечено, и на этот раз Намджун совершенно не возражает, что оно полностью направлено на кого-то другого. Только это и спасает его от разоблачения. В течение следующих дней Намджун все больше начинает заглядываться на Джина. У него слишком красивое лицо, такое скорее подошло бы актеру, чем военному. Девушка с такой внешностью и характером непременно привлекла бы его внимание, но Джин все еще остается парнем. При этом он обладает всеми чертами, которые Намджун находит привлекательными. У него тонкая талия и длинные ноги, стройные и подтянутые, особенно это подчеркивают шорты и узкие брюки. Они оба парни, поэтому ходить друг перед другом в одних боксерах абсолютно нормально, но Намджун перестает это себе позволять, так как подсознательно переживает, что белье или тонкие спортивки не скроют очередную эрекцию, которые теперь его буквально преследуют в самые неожиданные моменты. Кажется, что члену плевать на плоскую грудь и широкие плечи. Намджун не может понять себя. Что с ним происходит? Почему Джин так действует на него? На все вопросы у него нет ответов и логических объяснений. Возможно, таким странным образом сказывается долгое отсутствие секса, но раньше на военной базе он никогда не чувствовал такого волнения, никогда не обращал внимания на мужские тела. Разве что, когда был подростком, сравнивал размер члена, но быстро понял, что с ним никто в этом плане не сравнится, и успокоился. Теперь Намджун не может отвести взгляда от изгиба длинной шеи или выступающих лопаток спины. Ему нравится, как легко Джин краснеет, как румянец покрывает его щеки, уши и спускается вниз по шее за воротник футболки. Он вспоминает плоскую рельефную грудь с розовыми маленькими сосками, которую не раз видел на процедурах. Как загипнотизированный, следит за движением рук, когда Джин готовит или жестикулирует. Каждый раз потом он пылает от стыда и злости, но продолжает представлять тонкие пальцы на своем теле, ласкающие и умелые, обхватывающие его возбужденный член, представляет, как Джин выглядел бы в этот момент. Не поддаваться и не прикасаться к себе тоже не выходит. Он слишком возбужден в последнее время, будто прорвало до этого перекрытый клапан, потому что он никак не может обойтись без ежедневной дрочки. Он тщательно и вполне успешно прячет все эти желания, ведь если Джин узнает, подумает не то. Это ведь просто безумные фантазии, которые никогда не сбудутся. Даже если его заводят мысли о том, как громко Джин стонал бы и какое выражение лица у него было бы во время секса, не значит, что он этого хочет. Это просто физиология, ничего большего. Беда в том, что теперь Намджун находит его не только привлекательным, но и милым. Он обращает внимание на то, как он довольно закатывает глаза, когда ест что-то вкусное, каким счастливым и беззаботным выглядит, когда оживленно болтает с Тэхёном. В эти моменты он словно перестает быть двадцатисемилетним полковником, опытным и строгим военным, перестает быть и тем усталым разбитым парнем, которого Намджун встретил в госпитале. Нет, Сокджин лучится жизнью и светом, меняется на глазах, превращаясь в притягательного харизматичного парня, с которым хочется находиться все время рядом. Даже если Намджун уходит к себе в спальню или тренируется во дворе, все равно возвращается раз за разом. Ему тяжело признавать и даже лишний раз думать, что это действительно с ним происходит, поэтому он предпочитает наблюдать издалека, пока Джин посвящает все свое время Тэхёну. Смотреть на их общение даже интересно, и ему начинает казаться, что они похожи на братьев. Дело не во внешности, а в энергетике, которая исходит от обоих. В том, какими близкими они кажутся. Если бы Намджун не знал правды, ни за что бы не поверил, что между ними нет кровного родства. В эти моменты он еще сильнее начинает скучать по Чонгуку и тому, чего он теперь лишен. Намджун еще не встречал таких необычных парней, как Тэхён. Он выглядит взрослым, но дурачится как ребенок. Голос у него низкий и бархатистый, но смех мягкий. Выражение лица самоуверенное и даже наглое, но в глазах доброта. Тэхён шумный и веселый. Он соревнуется с Намджуном в поедании блюд, которые Сокджин выставляет на стол, набивает полные щеки и всегда просит добавки. Постоянно говорит об истребителях и полетной практике, даже вступает с Намджуном в жаркий спор по поводу разных подходов в навигационных расчетах. При этом всем он ничуть не раздражает. Его появление помогает переключиться и вспомнить, что есть и другая реальность помимо тихого мирка в доме и на планете. Намджун слишком привык к окружающему комфорту и спокойствию. Слишком расслабился и позволил себе думать не о том. Когда приходит время плановых процедур, Сокджин собирается в госпиталь. — Хён, давай я тебя отвезу? — предлагает Тэхён, указывая на яркую броскую машину, припаркованную за воротами. — Я не хочу заставлять тебя ждать, — Джин с улыбкой отказывается. — Лучше отдохни от меня немного, а вечером сделаем вместе барбекю, идет? Он уезжает на такси, впервые оставляя их вдвоем. Намджун расстилает заранее принесенный коврик на траве и начинает отжиматься, так как еще с утра запланировал тренировку. Он ожидает, что Тэхён пойдет в дом заниматься своими делами, но вместо этого он подходит и садится рядом прямо на траву, скрещивая ноги. Смотрит на небо, щуря глаза от солнца, а потом на Намджуна, который продолжает отжиматься, доходя до пятидесяти раз. Намджун заканчивает сет и ложится на спину. — Что? — учащенно дыша, он с недовольством обращается к Тэхёну. — Хотел поболтать, — Тэхён пожимает плечами с невинной улыбкой. — Ты интересный, и эмоции у тебя не такие явные, как у других. Сокджин-хён сказал, что ты умеешь закрываться от псиоников. — Я не делаю ничего особенного, — Намджун напрягается, так как не может быть уверен, что Тэхён имеет в виду. Знает ли он о влечении, которое он испытывает? Следующие слова Тэхёна успокаивают его. — Больше всего я чувствую, как ты скучаешь по брату, а мое присутствие еще сильнее напоминает тебе о нем. Намджун переводит на него серьезный взгляд. Это правда. Он скучает до невозможности и уже теряет надежду на ответное послание. Прошел уже месяц без каких-либо вестей от сослуживца Джина. Скорее всего, радары просто глушат все сигналы с вражеской стороны, и Чонгук ничего не получил. Это обескураживает, но Намджун рад, что хотя бы попытался. Ему и так неимоверно повезло, что он живет в таких условиях, в отличие от остальных пленных. Ожидать большего глупо, а о свободе остается только мечтать. — Расскажи мне о нем, — Тэхён прерывает тишину. — Зачем? — Тебе же хочется поговорить о нем. Может, станет немного легче? Предложение звучит сомнительно, но в какой-то мере, несмотря на всю свою невоспитанность и настырность, Тэхён прав. Поговорить о брате Намджун всегда рад. — Вы совсем не похожи с ним. Чонгук… он очень добрый и доверчивый. Всегда следует правилам, так как боится их нарушать из-за неуверенности в себе. Он любит сладкое больше всего на свете, хорошо учится и мечтает стать пилотом. — На этой почве мы бы точно с ним подружились, — хмыкает Тэхён, подставляя ладонь под щеку. Намджуну хочется видеть Чонгука рядом. Чтобы он прилетел, как Тэхён, совсем неожиданно, свалился бы на голову с неба, но такое бывает только в пустых мечтах или снах, которые начинаются волшебно, а заканчиваются как кошмары. Чонгуку здесь совсем не место. Он дома под защитой бронированных стен станции. — Я не хочу, чтобы он следовал по моим стопам, — жестко говорит Намджун. — По описанию он не особо на тебя похож, — соглашается Тэхён. — Так и есть. Чонгук всегда старается все копировать за мной и расстраивается, если не получается. Он и так лучший, только не понимает этого. — Ты так любишь его. Чонгуку повезло иметь такого брата, как ты. Намджуну сложно понять, как это работает, но Тэхён, кажется, и правда чувствует сейчас все его эмоции. — Я просто переживаю, потому что знаю, что он переживает за меня. Наверняка изводит себя, — с горечью говорит Намджун, глядя на небо, будто отсюда может разглядеть домашнюю станцию Вириона. — Возможно, он сильнее, чем ты думаешь? В четырнадцать лет он уже не ребенок. — Чонгук не такой, как ты. Ему нужна поддержка и одобрение со стороны. Он привык, что я всегда рядом, где-то неподалеку, а теперь… На Намджуна накатывает волна дикого отчаяния, которое он не испытывал уже давно. Он снова отчетливо чувствует беспомощность и безвыходность, сходит с ума, насколько сильно ненавидит этот плен и эту войну. Его никто не отпустит домой, пока конфликт продолжается. Иногда он даже подумывает помочь Джину с планом атаки на родную базу, но это точно будет предательством, которое он себе не сможет потом простить. Намджун стискивает зубы, но в следующий момент шумно выдыхает, так как его мрачные эмоции сменяются мягким успокоением, надеждой и светлой грустью. Тэхён смотрит на него ободряюще, на его открытом юном лице ни капли присущей ему насмешливости. — Что ты сделал? — Намджун с возмущением сужает глаза. — Это просто мои эмоции. Мне слишком больно было чувствовать ту тяжелую серую волну, которую ты проецировал на весь двор. Ты в первый раз общаешься с эмпатом? — До этого на меня только воздействовали, — со злостью вспоминает Намджун, — но ничего подобного, нет. — Хён говорит, что это специфика моих способностей. Я сам пока только учусь. — Ты всегда называешь Джина хёном, но не отцом, — замечает Намджун. — Мне так проще, да и по возрасту он мне как брат. Я не хочу, чтобы он заменил мне погибших отцов. — У тебя было два отца? — Намджун вскидывает голову. — М-м. Оба инженеры. Почему ты так удивляешься? — Это неправильно, — бурчит Намджун. — А если твой брат влюбится в парня? Его ты тоже будешь считать неправильным? — Тэхён прищуривается. — Что? Нет, конечно! Причем тут вообще Чонгук? — Намджун начинает раздражаться. — Это гипотетическая ситуация. Ты примешь его, несмотря ни на что? Намджун открывает рот, а потом замолкает. Он впервые смотрит на вопрос с такой стороны. С изменившейся перспективой все предрассудки и осуждения, вбитые в него с детства, теряют силу и значение. — Да, — уверенно говорит он. — Это же Чонгук. — Вот видишь, в этом весь ответ, — с довольной улыбкой кивает Тэхён. — Ты любишь его любым и хочешь, чтобы он был счастлив. — Ему еще слишком рано думать об отношениях, — фыркает Намджун. — Хён наоборот меня всегда на свидания отправляет. А я больше хочу этого для него. Он заслуживает, чтобы его любили. Намджун почему-то явственно представляет Джина с другим и тут же хмурится. Становится неприятно и обидно, что он будет улыбаться для какого-то постороннего парня, готовить ему, дарить всего себя. Забудет о нем, Намджуне. Тэхён с интересом разглядывает его и Намджун быстро встает, скатывая коврик, так как не хочет выдать себя. — С его должностью некогда заводить семью, — сухо замечает он. — Ты идешь? — Передумал тренироваться? — Тэхён поднимается и отряхивается от травинок. — Слишком жарко, — Намджун с ковриком под мышкой уходит в дом, но слышит тихие шаги Тэхёна за спиной. Как бы то ни было, после разговора ему действительно легче, будто с души спадает груз. Если Намджун и удивлялся, почему Сокджин усыновил подростка, теперь вопрос отпадает сам собой. Тэхён не только талантливый пилот, он еще и интересный собеседник, чуткий и понимающий. Не по годам умный и проницательный. Неудивительно, что Джин выбрал именно его. Позже, когда усталый Джин возвращается из госпиталя, Намджуну хочется встретить его во дворе, поддержать за талию или даже отнести на руках, но он останавливает себя, позволяя Тэхёну выйти на улицу одному. За ужином он опять погружается в себя и молчаливо жует, а Тэхён весь вечер подозрительно весело улыбается, глядя то на него, то на Джина. Все-таки жить с псиониками в одном доме и чувствовать себя выставленным напоказ не очень приятно. По крайней мере, Тэхён скоро улетит обратно на станцию, и они с Джином снова останутся вдвоем. Намджун не знает, ждет он этого или страшится, но после сегодняшнего разговора больше не стыдится своих желаний. В нем и так слишком долго жила ненависть, чтобы ненавидеть еще и самого себя за то, что неподвластно контролю. То, что рано или поздно пройдет, как любая лихорадка. 💫 Увольнительная Тэхёна длится неделю, и Сокджин использует это время на максимум, чтобы еще больше сблизиться с ним, прочувствовать давшее корни родство и ментальную связь. Общаться на расстоянии по видеосвязи неплохо, но гораздо лучше вживую умиляться его взлохмаченному виду по утрам, когда он сонный в пижаме выползает на запах завтрака, видеть, с каким аппетитом он ест, иметь возможность поговорить в любой момент дня и ночи. Поддержать и получить поддержку в ответ. Сокджин и не заметил, как сильно соскучился по нему. Тэхён каждый раз после еды с радостью предлагает помыть посуду, а вечером помассировать плечи; он солнечный и родной, полон идей и шуток, всегда готов выслушать и без раздумий теперь сам делится своими переживаниями. Рассказывает об успехах и неудачах в академии, о дружбе с Чимином и другими парнями, с которым у него завязываются приятельские отношения. О том, что он все равно чувствует себя среди них другим. Сокджин прекрасно понимает его, так как сам с детства отличался от своих ровесников. Тэхён не смущается Намджуна и не осуждает, что в доме живет вирионец. После ссоры с родителями, которые до сих пор не разговаривают с ним, это как глоток свежего воздуха. Сокджин отдыхает душой. Вечером первого дня задумчивый отстраненный Намджун уходит к себе, а они с Тэхёном располагаются вдвоем на угловом диване на веранде, накинув легкие кофты от прохлады. Тэхён закидывает в рот хрустящие сырные шарики, пачку которых он нашел на кухне, и запивает газировкой, пока Сокджин с улыбкой смотрит на него. — Ты подрос, — замечает он. — На несколько сантиметров, — довольно кивает Тэхён, отряхивая ладони. — В офицерской столовой хорошо кормят, да и в академии нам выдают обед. Чимина я уже обогнал, но до твоего Намджуна мне еще далеко. — Не такой уж он и мой. — Но ты хотел бы, чтобы был, — Тэхён насмешливо прищуривается. — Он нравится тебе. — Ничего не скроешь от эмпата, да? — тихо смеется Сокджин. — Седьмой уровень вполне официально, — Тэхён сообщает с гордостью и напрягает бицепсы в показном жесте. — Но я давно понял, еще когда ты рассказывал про него по комму. У тебя даже голос другой становился. — У нас идеальная совместимость, представляешь? — Такое бывает? — Тэхён округляет глаза. — Я думал, это сказки. — На деле все не так сказочно. Это все равно ни к чему не приведет. В глазах закона и общества он все еще враг, а я помогаю ему, — Сокджин тяжело вздыхает. — Ты из-за родителей расстраиваешься? — Тэхён, как всегда, проницателен. — В том числе. Это ведь даже не первый случай. Когда меня призвали, они вели себя так же. Отец не разговаривал со мной все полгода, что я был в академии, и только когда они узнали, что я на передовой, вышли на связь. — Значит, и сейчас отойдут. Дай им время. Не вини себя. — Мне тебя так не хватало, Тэхён-а, — шепчет Сокджин и крепко обнимает его, утыкаясь носом в макушку. — Прости, что не смог прилететь раньше, — Тэхён гладит его по спине, их ментальные поля гармонизируют друг с другом, и вместе с этим приходит спокойствие. Они сидят так допоздна, укрывшись пледом, тихо разговаривают и смотрят на звезды. Присутствие Тэхёна наполняет дом бурлящей энергией жизни. Намджун на время отходит на второй план, и Сокджин пользуется этой передышкой, чтобы привести чувства в порядок. Ему это просто необходимо, так как он слишком увяз в своей влюбленности. Даже мысли Намджуна старается не читать, чтобы лишний раз не касаться его ментального поля. Это ощущается излишне приятно и уже перерастает в зависимость. Намджун будто тоже уходит в себя, присоединяется к ним только в столовой, и большую часть времени проводит с книгой в руках. Отправляясь в госпиталь, Сокджин безумно переживает оставлять их с Тэхёном вдвоем. На процедурах он беспокойно вертится, на обратном пути нервно дергает ногой и проверяет комм, но когда заходит в дом, мгновенно успокаивается от вида смеющихся парней в гостиной. К его облегчению, они нашли общий язык и общаются вполне комфортно. Намджун не злится, а Тэхён не хорохорится. В этот вечер они устраивают ужин прямо на веранде. Сокджин не чувствует привычной усталости и подготавливает купленные заранее продукты, а потом они втроем вытаскивают во двор портативный гриль, на котором он жарит стейки, овощи и морепродукты. Намджун и Тэхён помогают по мере возможности, но больше едят и увлеченно обсуждают различия вирионских и энарийских космолетов. Именно так Сокджин раньше представлял настоящую семью, хоть образы всегда получались размытыми, но ощущения те же. Внутренний подъем, неуемная энергия, искрящаяся радость. Даже неважно, что все они встретились только в этом году, ему все равно кажется, что на каком-то глубинном уровне их ДНК будто сплетаются в одну в этот момент. На следующий день Тэхён предлагает слетать втроем в центр, так как он хочет посмотреть город, где был всего однажды, и заглянуть на выставку истребителей. Сокджин думает, что Намджун откажется, но тот без вопросов уходит переодеваться и спускается в бежевой рубашке, заправленной в светлые джинсы. Сердце при виде него радостно подпрыгивает, а Тэхён только подначивает, насвистывая под нос. Они кое-как размещаются в двухместной машине — Сокджин чуть ли не на коленях у Намджуна, Тэхён за рулем — и летят в центр Алакастера. Всю дорогу он чувствует жар от обтянутого джинсами бедра Намджуна, плотно прижатого к собственному, чувствует запах древесного парфюма, который сам же для него купил, смешанный с запахом кожи. От близости перехватывает дыхание. Они гуляют по главной площади и многолюдным центральным улицам, шум и оживленность которых на этот раз совсем не раздражают, перекусывают в одном из тихих кафе, а потом направляются в музей на выставку истребителей, про которую Тэхён не замолкает с самого утра. Дорога к музею лежит через широкий спиральный мост, по которому можно подняться на верхние ярусы. Намджун и Тэхён разглядывают все вокруг, крутя головами по сторонам, и выглядят при этом как дети. На Намджуна периодически обращают внимание прохожие, но так как он не единственный вирионец на планете, а обруч на его шее скрывает воротник рубашки, то чужие взгляды больше мимолетные, чем пристальные. Сокджина в гражданской одежде узнают немногие, да и не так он известен на планете, как политики или популярные актеры. Он предпочитает оставаться в тени и избегать излишнего внимания со стороны. — Сокджин-а? За спиной он слышит голос, который узнает только по почти забытой интонации, и оборачивается. За прошедшие десять лет Минён практически не изменился. Он одет в клетчатую рубашку и брюки-карго, как любил и раньше, стал старше и шире в плечах, но его серые глаза все те же. То же загорелое мужественное лицо, те же густые пшеничные волосы, в которые Джину нравилось зарываться пальцами. Когда-то он так любил этого парня, хотел связать с ним свою жизнь, а сейчас не чувствует даже отголосков прошлых чувств, только равнодушие. Ментальный фон Минёна кажется чужим и холодным. Перед собой он аккуратно покачивает коляску, где под закрытым куполом спит ребенок-грудничок. — Привет, — растерянно говорит Сокджин, так как не додумывается ни до чего лучшего. Минён улыбается, обнажая зубы, и его фон теплеет. — Не ожидал тебя встретить, даже не узнал почти. Как ты? Я слышал, ты получил ранение? — он смотрит с беспокойством. Сокджин слышит за спиной тихое фырканье. — Я в порядке, — он переводит на себя внимание Минёна, который с недоумением разглядывает его спутников. — Скоро вернусь к службе. — Рад это слышать. — А ты? — спрашивает он для вежливости, хотя все еще ощущает неловкость от встречи. — Лучше всех! — Минён сияет. — Занимаюсь фермой, а муж преподает в школе. — Да, родители говорили. — Это наш младшенький, — с гордостью говорит Минён, указывая на спящего малыша. Сокджин отстраненно думает, что это могла бы быть его жизнь. Муж фермера, отец троих детей. Он будто наяву видит это и понимает, что не вынес бы и дня — из года в год заниматься домом и работать где-нибудь в школе или биологическом центре. Он бы сошел с ума и возненавидел бы и мужа и детей. Минён точно не заслуживал такого, хоть и противился их разрыву, не хотел отпускать, а теперь он счастлив с другим. — Я рад за вас, — говорит Сокджин с абсолютной искренностью. — Надолго ты на планете? Мы могли бы встретиться… Сокджин не знает, как повежливее отказаться, но помощь приходит с неожиданной стороны. С оживленными криками на Минёна налетают двое детей лет пяти-шести, а за ними подходит и парень, которого Сокджин видит впервые. На полголовы ниже него, с тонкими чертами лица, хрупкий и изящный, он с неодобрением буравит его взглядом и заправляет за ухо выбившуюся прядь кудрявых волос. — Мы опаздываем, — громко шепчет он. Минён разводит руками и с сожалением прощается, после чего муж быстро уводит его в сторону парка. Последнее, что Сокджин ожидал от сегодняшнего дня, это столкнуться лицом к лицу с прошлым. Все события последних месяцев, начиная с ранения, будто испытывают его на прочность. Он разворачивается к своим спутникам. Намджун стоит, сложив руки на груди, и хмурится, а Тэхён заметно веселится. — Он приревновал к тебе! — со смехом говорит он. Намджун глухо закашливается, но отмахивается от предложенной воды. — Что? Я про мужа того здоровяка. Видели, как его перекосило? — невинно поясняет Тэхён, и Сокджин качает головой. Половину экспонатов на выставке он не запоминает, позволяет возбужденному Тэхёну восторгаться представленными моделями и периодически поглядывает на все еще сердитого Намджуна. Странное напряжение проходит через несколько часов само собой, а поездка, хоть и выматывающая, оставляет после себя положительное впечатление. Вечером после ужина Намджун благодарит за еду, но сразу же поднимается на второй этаж. Сокджин тянется к нему ментально, но останавливает себя в последний момент. Он тоже устал, но задерживается в гостиной, так как не хочет тратить оставшееся драгоценное время с Тэхёном на сон. Когда за окнами уже темнеет, они устраиваются прямо на полу на подушках. — Не знал, что между вами все так серьезно, — говорит Тэхён, когда Джин отпивает из бутылки с водой. Жидкость попадает не в то горло. — С чего ты взял? — откашлявшись, сипит Сокджин. — Он так ревнует, что аж искрит. — Не придумывай, — Джин толкает его в плечо. — Хён, я вообще-то эмпат с большим потенциалом. Твои слова, между прочим. Он был готов в твоем бывшем дыру прожечь. Не заметил? Сокджин тушуется и подтягивает колени к груди. С одной стороны, в нем просыпается трепетная надежда, с другой, он не питает особых иллюзий по поводу Намджуна и ответных чувств. — Может, тебе просто показалось? — Он хочет тебя. Может, сам не знает, что чувствует, а может, понимает, но я уже устал от его возбуждения. От него фонит желанием на весь дом. Странно, что ты не заметил. — Намджун не может ничего такого хотеть, — Джин чувствует, как у него краснеют уши, и внутри все томительно сжимается от слов Тэхёна. — Я же чувствую. Поверь, у меня и так сейчас встает по любому поводу, так еще и это, — с улыбкой ворчит Тэхён. — Почему не ставишь блоки? — Сокджин предпочитает перевести тему. — У меня еще не очень хорошо получается закрываться. Иногда путаю, я это чувствую или кто-то другой. — Чем выше уровень, тем сложнее. Тебе нужно научиться разграничивать себя и других, выбирать, что пропускать через себя, а что нет. Придет с опытом. — Это обнадеживает, — улыбается Тэхён. — Но в эмоциях Намджуна я уверен. — Давай не будем об этом, — Сокджин смотрит на лестницу, ведущую на второй этаж, будто ожидает увидеть там того, о ком они говорят. — Лучше скажи, почему ты опять отказал тому парню, что предлагал тебе встречаться? — Я в отношениях со своим истребителем, — Тэхён фыркает. — Он красивый, послушный и всегда рядом. Что еще нужно? Сокджин смеется. — Но не может ответить взаимностью. Серьезно, Тэ, не бери пример с меня. Влюбиться в вирионца — та еще удача. — А мне нравятся твои эмоции. Ты любишь его по-настоящему, я и не знал, что это ощущается так. Любишь и не требуешь ничего взамен. Любишь за один факт его существования и за его улыбку. Тэхён слишком точно описывает его состояние, говорит об этом, как о чем-то красивом и достойном. — Все равно это ни к чему не приведет. Он все еще вирионец и натурал. — Не обманывай себя, ты же псионик. Я знаю, что почувствовал от него сегодня. Ты ему небезразличен, иначе зачем ему ревновать? Мне аж поплохело, как он взбесился. — Все слишком сложно. В какой из возможных реальностей из сына адмирала и Карателя получилась бы пара? Нужно быть реалистом. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, хён. Сокджин похлопывает Тэхёна по колену и устало улыбается. Его переполняют противоречивые эмоции, внутри идет борьба желаний и должного, и он не уверен, какая сторона побеждает. Ночью он долго не может уснуть и продолжает прокручивать их разговор в голове. Он боится. Боится заглянуть Намджуну в мысли и понять, что Тэхён прав. Или еще хуже, что неправ. А самое неприятное, что и в том, и в другом случаях он не будет знать, как действовать. Да, на войне и в бою он прекрасный стратег и аналитик, но в отношениях у него совсем нет опыта. Проще тихо мириться со своей влюбленностью, чем что-либо предпринимать. Он не может так рисковать. Тэхён — эмпат высокого уровня, Сокджин верит ему, но не верит себе. Не могут его чувства быть взаимны, это просто невозможно. Да даже если Намджун действительно хочет его, с большой вероятностью ему нужен только секс. Сокджин же не хочет быть экспериментом на одну или несколько ночей. С Намджуном его интересуют только отношения, а не секс ради секса. В таком случае лучше вообще не начинать. В конце концов, не всегда стоит идти на поводу у собственных желаний. Кроме того, Намджун все еще носит блокирующий обруч, и одно это — огромный аргумент против любых поспешных действий. Сокджин хочет быть с ним на равных. Хочет, чтобы Намджун его выбрал сам, а не потому, что несвободен и у него нет других вариантов. Одновременно с этим он прекрасно понимает, что стоит обручу сойти, Намджун сбежит при первой же возможности, бросит его, не раздумывая. Все картинки совместного будущего, которые так заботливо подкидывает воображение, никогда не сбудутся. Это просто глупая иллюзия. Нет смысла обманывать себя. Оставшиеся дни увольнительной пролетают незаметно, и слишком скоро Сокджин провожает Тэхёна, переодевшегося обратно в форму, до ворот. Прощаться откровенно не хочется, одной недели мало, особенно с учетом растущих родственных чувств. В носу начинает пощипывать и Сокджин потирает его и воспаленные глаза. Сон за эти дни так и не улучшился. Несмотря на улыбку и бодрый вид, Тэхён не отлипает от него и обнимает уже в пятый раз. — Опоздаешь на шаттл, — строго напоминает Сокджин, хоть он и сам чувствует щемящую грусть. — Хён… А когда ты вернешься в космос, возьмешь меня к себе на крейсер? — с волнением в голосе спрашивает Тэхён, глядя ему в глаза. — Закончи сначала академию, не торопись, — Сокджин поправляет его воротник и заботливо приглаживает плечи. — Но ты учился всего полгода! Я уже могу участвовать в бою, я хочу помочь! — Тогда было другое время, — спокойно возражает Сокджин. — Успеешь еще повоевать. Пока директор Мин не скажет, что ты готов к выпуску, даже не думай. Но место на Пророке тебя уже ждет, рекрут, можешь не переживать. Тэхён издает счастливый возглас и в шестой раз стискивает его в объятиях до хруста ребер. Из него выйдет прекрасный пилот и псионик, но Сокджин уже знает, как сильно будет переживать за него там, на передовой, где каждый день пилоты встречаются лицом к лицу со смертью, рискуют жизнями ради жителей планеты и станции. — Береги себя, — тихо говорит он на прощание. — И ты, хён. Я напишу по прилете. Сокджин вздыхает, провожая красную машину взглядом, пока она не растворяется в небе. Он возвращается в дом, который теперь кажется тихим и опустевшим. — Проводил? — Намджун спрашивает со своего места в кресле в углу, где он теперь проводит большую часть времени. Сокджин вздыхает и подходит ближе. — Он так похож на меня, в его возрасте я тоже рвался на фронт. — Чонгук такой же, — Намджун приподнимает уголки губ. Сокджин останавливается в метре от него, всем своим существом чувствуя интенсивный изучающий взгляд. Хочется заглянуть ему в мысли, но он обещал себе не делать этого. Хочется, чтобы Намджун обнял его и утешил, хотя бы ненадолго помог утолить поселившуюся внутри тоску. Хочется сесть к нему на колени, отодвигая книгу, страницы которой остаются неперелистнутыми уже больше минуты. Хочется сидеть с ним в обнимку весь день, прижимаясь к его телу, читать его мысли и чувствовать, как их ментальные поля еще больше переплетаются. Вместо этого он разворачивается. — Ты куда? — На пробежку. — Составить тебе компанию? — Намджун собирается встать, но Сокджин качает головой. — Мне нужно побыть одному. Он уходит, и с каждым шагом опустошение продолжает расти. Сокджин забывает воду, ведь обычно это Намджун всегда захватывает бутылку для них двоих, и по возвращении домой чувствует себя еще хуже. У него начинается мигрень, и он морщится весь вечер, пока Намджун не притягивает его за руку к себе. — Голова? — он заглядывает с беспокойством в глаза. Сокджин только болезненно стонет в ответ и кивает. — Какой же ты все-таки бестолковый, — Намджун цыкает языком. — Садись. Он направляет его на пол перед диваном на одну из разбросанных подушек, а сам садится за ним, широко расставив ноги. Джин не успевает ничего сказать, как пальцы Намджуна оказываются в его волосах и начинают мягко массировать кожу головы. Облегчение накатывает волнами, боль отпускает. Сокджин тянется за каждым движением и еле сдерживает тихие стоны, а потом, к собственному ужасу, кладет голову Намджуну на бедро, так как держать ее в вертикальном положении слишком утомительно. Поза, в которой они находятся, немного двусмысленная, и если бы он сейчас мыслил здраво, точно смутился бы, но Сокджину слишком хорошо, чтобы о чем-то думать и переживать. Он растворяется в Намджуне, его прикосновениях и ментальном поле, слыша отдаленные обрывки мыслей даже через блоки. «Совсем за собой не следит. Не полковник, а дите малое». Сокджин улыбается и всецело отдается состоянию разморенности и покоя. После отлета Тэхёна между ними все ощутимо меняется. Взгляды становятся долгими, паузы в разговоре продолжительными, будто что-то копится, заряжается снаряд, который рано или поздно рванет. Намджун с каждым днем врастает в него и его жизнь, и Сокджин беспрестанно думает о том, что прощание неизбежно. Когда он покинет планету, Намджун останется здесь, хуже того, ему придется вернуться в тюрьму. Обруч на его шее так и маячит перед глазами и становится ненавистным. Сокджин хочет освободить его. Но кто ему это позволит? По всем документам Намджун военнопленный, он все еще вражеский навигатор, совершивший военные преступления против Энару. Только положение Сокджина и его связи с маршалом позволили ему забрать Намджуна из госпиталя, так что добиться освобождения практически невозможно. Несмотря на это, он садится за инфопанель и ищет возможности осуществить задуманное. Пишет знакомому юристу, сенатору и даже обращается за советом к маршалу Квону. Сбежать с планеты Намджуну не позволят, безопасность на Эоне на высоте, но по крайней мере он сможет жить в этом доме. Без него. Любовь к нему — слишком неоднозначное чувство, что бы Тэхён ни говорил. Сокджин не знает, как сможет вернуться на Немо и оставить Намджуна одного, если уже сейчас кажется, что на месте сердца кровоточащая рана. Время утекает как белый эонский песок, а он еще больше запутывается в себе.