Созвездие Энару

На борту энарийского фрегата Чонгука охватывает нервный мандраж. Только сейчас до него окончательно доходит, что он натворил. Не спал почти двое суток и теперь так далеко от дома, как никогда. Однако он не может винить нехватку сна или завораживающие глаза Тэхёна, нет, вся ответственность лежит на нем самом. Он добровольно оказался в тылу врага, поставил на кон свою жизнь и свое положение, и все ради надежды. Очень скоро станет известно, оправдается она или нет. В какой-то мере рядом с Тэхёном он действительно ведет себя безрассудно, будто в нем разом просыпаются скрытые до этого качества — смелость, уверенность, решительность. А без него, стоит Тэхёну отойти, сразу же становится некомфортно и страшно. Холодно. Начинает казаться, что он совершает чудовищную ошибку, но когда Тэхён снова оказывается рядом, страх растворяется. В любом случае, что сделано, то сделано. Жалеть уже поздно. На него никто не спешит нападать или сажать в камеру, никто не оскорбляет и не смотрит с ненавистью, хоть он и враг для всех этих светловолосых светлоглазых энарийцев. Находиться среди них странно, да и космолет отличается от привычного шириной коридоров и освещением, а еще здесь круглые и овальные иллюминаторы вместо обычных прямоугольных. К ним с Тэхёном подходят несколько сотрудников фрегата. Чонгук напрягается, но они только приветствуют Тэхёна, с мрачной грустью на лицах упоминают о Чимине и проводят процедуру сканирования — активируют маленькие указки, которые удлиняются в тонкие светящиеся и слабо вибрирующие сканеры, и проверяют их двоих на наличие трекеров и программ слежения. С особой тщательностью осматривают браслеты-ограничители и рюкзак Чонгука. Он нервничает, ведь впервые в окружении псиоников, мало ли что они с него могут считать, но никто на него даже не реагирует. Сканирование проходит успешно, и Чонгук расслабляется. Без лишних слов энарийцы покидают их. После этого Тэхён ведет его в общую кабину, которая, кажется, служит комнатой отдыха для команды. Здесь есть несколько трехэтажных коек, пищевой синтезатор и аппарат с напитками, в центре располагается большой овальный стол, а у дальней стены — массивный угловой диван. На одной из коек кто-то спит, закутавшись с головой, но в остальном кабина пуста. Чонгук опускается на стул и сцепляет ладони в замок на гладкой поверхности стола. Тэхён колдует у высокого синтезатора, занимающего целый угол, и через несколько минут приносит Чонгуку горячий кофе и теплую сладкую булочку. — Как ты узнал? — Чонгук спрашивает с удивлением, но при этом отмечает, как теплеет внутри от такой заботы. — Что ты сладкоежка? От Намджуна. Значит, я угадал? Это не изменилось? — довольно спрашивает Тэхён, разворачивая большой сэндвич. — Нет, — Чонгук смущенно улыбается. Он пробует выпечку, отщипывая и отправляя небольшие кусочки в рот. На вкус она как настоящая, только слабая приторность и однообразие вкуса выдают в ней синтезированное изделие, но Чонгук не жалуется. Он аккуратно жует и наблюдает, как Тэхён широко открывает рот, откусывая от своего сэндвича и запивая его фиолетовой газировкой. Чонгуку же необходим кофеин, поэтому он быстро осушает кофе. Несмотря на это, организм напоминает ему о нарушении многолетнего режима, и Чонгук зевает так, что глаза начинают слезиться. Тэхён замечает и мягко улыбается. — Можешь немного поспать, если хочешь. Мы еще полчаса или даже больше будем в пути. — А куда мы сейчас? — Соджун-хён сказал, что Сокджин и Намджун сейчас на Немо, так что туда. При упоминании брата сердце начинает биться чаще, но Чонгук не обращает внимания, так как из-за страха разочароваться впадает в какое-то странное состояние безразличия. Вместо этого он решает сфокусироваться на другом. — Соджун-хён? Вы близки? Капитан фрегата ему не понравился — ни его прилизанная внешность, ни холодный пронизывающий взгляд, ни то, как крепко он обнимал Тэхёна. — Он брат Чимина, — Тэхён пожимает плечами. — Года четыре назад он мне нравился, но ничего серьезного. — Нравился? — Чонгук поджимает губы. — Значит, ты гей? — Ну, наверное. Я никогда не думал об ориентации, просто обычно обращал внимание на парней. — И у тебя есть парень? — он не знает, зачем спрашивает и почему это так важно. — Нет, — усмехается Тэхён. — Я слишком для этого занят. — Понятно, — Чонгук игнорирует вспышку удовлетворения от ответа Тэхёна. — А ты? Такой красавчик наверняка разбил кучу сердец, — смешливо подмигивает Тэхён. — Не придумывай, — Чонгук отмахивается и краснеет. Он отводит взгляд, так как боится, что его мысли сейчас написаны на лице. Тэхён несколько раз назвал его красивым, пусть даже в шутку, но правда в том, что никого красивей него Чонгук еще не встречал. Никто не нравился ему настолько, чтобы внутри все переворачивалось от каждой улыбки. Тем более парень, ведь это должно быть неправильно. Несмотря на это, Чонгук испытывает по отношению к Тэхёну необъяснимую симпатию и доверие. Он встретил его всего несколько дней назад, но почему-то чувствует себя рядом с ним в безопасности, чувствует странную связь, как невидимую нить, соединившую их волею судьбы. Он не видит в Тэхёне врага и сам поражается, как это возможно. Каждый раз задумывается об этом и снова начинает сомневаться, но сейчас его воспаленный усталый мозг отказывается думать. Даже после кофе и сладкого глаза нещадно закрываются. Чонгук вздрагивает, когда чувствует прикосновение к спине. Оказывается, он даже не заметил, как Тэхён встал и обошел его. Происходящее все больше ощущается как сон. — Иди сюда, — Тэхён придерживает его за талию. — Ты засыпаешь на ходу. Чонгук еле передвигает ноги и позволяет Тэхёну направить себя в сторону большого бежевого дивана. Он садится, отчего все мышцы сразу обессиленно обмякают, и чувствует, как Тэхён устраивается рядом, чувствует его тепло и знакомый запах геля для душа, который на нем пахнет немного по-другому, чувствует его ладонь на талии, и сам придвигается к нему ближе. Кажется, проходит всего миг, когда Чонгук вырывается из охватившего его сна. Он моргает и медленно понимает, что утыкается лицом Тэхёну в изгиб плеча, где заканчивается воротник и начинается крепкая шея. Он почти касается губами гладкой золотистой кожи и резко дергается, но Тэхён уверенно приобнимает его. — Хорошо поспал? — голос звучит тихо и мягко. — Мы уже на подлете. Чонгук поднимает на него глаза и сталкивается с необычайно теплым взглядом. Он смущается от такой близости, ведь не привык, чтобы кто-то находился в его личном пространстве, а теперь их лица так близко, что он может рассмотреть губы Тэхёна и его нос, каждую родинку и заживающий порез на щеке. Чонгуку хочется коснуться его лица, проверить, такая ли нежная у него кожа, как кажется, но завораживающее расслабление сна, наконец, отпускает его, к нему возвращается осознанность и ясность мыслей. Он прокашливается и трет заспанные глаза, а потом замечает, что сидит практически на коленях у Тэхёна, чье тело ощущается мощным и сильным, несмотря на худощавость. — Мы уже прилетели? — хрипло спрашивает Чонгук. — Почти, — Тэхён кивает с улыбкой. — Скоро будем входить в пространство Немо. Хочешь пойти посмотреть? Чонгук с готовностью соглашается. Он чувствует странное волнение, растущее внутри, которое, он подозревает, не имеет ничего общего с тем, что они приближаются к вражеской базе. Он быстро поднимается на ноги и поправляет комбинезон, после чего запускает ладонь в волосы, приглаживая их, и ругает себя, что не сбрил все под ноль, как собирался. С волнистыми волосами, почти прикрывающими уши, он похож на ребенка. Он следует за Тэхёном в главный коридор с панорамным иллюминатором и встает прямо у него, разглядывая видимый космос. — Это похоже на звезды созвездия Мальсо, — задумчиво указывает он. — Так и есть, — Тэхён соглашается. — Мы сейчас почти на границе с ними. База прилично отдалилась от домашней станции, поэтому и добирались так долго. Ты молодец, хорошо знаешь картографию. Чонгук смущается от похвалы. — Значит, база где-то здесь… — начинает он и резко охает от открывшегося зрелища. Вид из иллюминатора меняется за считанные секунды. Вместо чужих звезд все пространство заполняет огромный космолет, масштабы которого просто поражают — кажется, будто целая станция или маленькая планета движется рядом. Огни двигателя горят и мигают, а сотни иллюминаторов ярко светятся, на базе кипит жизнь, и кажется невозможным, что все это может быть невидимым для других. Фрегат подлетает ближе, направляясь к одному из множества шлюзов, а Чонгук наблюдает с распахнутыми глазами за снующими вокруг базы мелкими космолетами. — Вау… — выдыхает он и слышит только тихий смешок Тэхёна над ухом, на что он несильно пихает его локтем в бок. Очень скоро фрегат заходит через шлюз в док. Чонгука начинает трясти. Он пытается глубоко дышать, но сбивается из-за учащенного ритма сердца. Все тело охватывает натянутое напряжение, но при этом он толком не чувствует себя, находится где-то «вне». Происходящее отпечатывается и воспринимается вспышками. Он толком не замечает, как проходит за Тэхёном к выходу и как спускается по трапу. Только ладонь Тэхёна, крепко сжимающая его собственную, не дает окончательно растеряться и помогает сдерживать накатывающий страх. Чонгук запрокидывает голову, разглядывая огромный док с множеством иллюминаторов, через которые видно движущееся звездное пространство. В доке светло и оживленно, и Чонгук думает, что уже наступило утро, потому что вокруг космолетов снуют энарийские военные в светлой форме. Он удивляется своей реакции на них, так как совсем не испытывает той ненависти, которую привык в себе призывать. Как он может ненавидеть их, если даже не знает? Энарийцы все разного роста, с разными оттенками светлых волос и разными овалами лиц, кто-то из них улыбается, а кто-то серьезен, но все они такие же люди, как он. К ним подходит покинувший космолет Пак Соджун, при виде которого Чонгук выпрямляет спину и встает ближе к Тэхёну. — Пойдемте, вас уже ждут, — бесстрастно говорит Пак. Чонгук сглатывает. Кто ждет его в конце пути, который неминуемо близится, брат или энарийские военные, готовые взять его под стражу? Он бесконтрольно потеет и немеет, чувствует холод по спине и слышит нескончаемый свист в ушах, но идет, делая шаг за шагом, за Тэхёном и мертвой хваткой сжимает его пальцы. Встречные военные и сотрудники станции перешептываются, замечая темную вражескую форму, но так как их сопровождает капитан Пак, никто не задает вопросов. Они заходят в лифт и медленно поднимаются. Слишком медленно и с остановками через этаж, из-за чего Чонгук начинает нервно дергать ногой. — Эй, — Тэхён шепчет, наклоняясь к нему. — Дыши. Чонгук поднимает на него расфокусированный взгляд — Тэхён улыбается, но в голубых глазах читается беспокойство. Чонгук словно смотрит вглубь него, и это помогает. Он кивает и старается сделать глубокий вдох. Двери лифта наконец распахиваются на последнем этаже, где находится командный отсек, и настает момент истины. Чонгук выходит следом за Тэхёном и Соджуном, делает несколько нетвердых шагов вперед и осматривается. На военной базе он впервые, и ему не с чем сравнивать, но увиденное впечатляет. Перед огромными панорамными иллюминаторами полукругом располагается длинная панель управления, а десятки энарийских офицеров занимают места за пультами и приборами. Тэхён тянет его вперед, к платформе в центре отсека, на которой находится командный мостик. Вокруг слышен шум, но свистящий звук в ушах наоборот выключается, а сердце подпрыгивает в груди, потому что Чонгук видит высокую фигуру, спешащую к нему. Видит короткие темные волосы, родное лицо и темные глаза. Тэхён не солгал и не предал. Он привез его к брату. Намджун рвется навстречу, слетая по ступенькам с мостика вниз, и заключает Чонгука в крепкие до боли объятия. Чонгук приветствует боль с радостью, ведь она только доказывает, что все это не сон. Намджун жив. Слезы сами катятся из глаз, но дышать становится легче, так как с души падает груз. Чонгук замирает от радости и снова чувствует себя маленьким ребенком. Он цепляется за брата, комкая его светлую форму, и отстраненно отмечает, что Намджун все такой же огромный, как он помнит. В последний раз, когда они виделись, он был еще подростком, но за прошедшие четыре года прилично прибавил в росте и подкачался, набирая мышечную массу, однако Намджун все равно остается выше и крупнее его в разы. — Чонгук-а, — выдыхает Намджун, отпускает его и сжимает ладонями за плечи, осматривая с ног до головы. — Когда с фрегата сообщили, что Тэхён вернулся, а с ним ты, я не поверил сначала. Мы думали, потеряли его, а вернуть сразу обоих — какое-то невероятное чудо. Чонгук замечает, что у него блестят глаза. — Хён, — шмыгает он, вытирая нос и щеки рукавом. — Это правда ты? Это настоящая реальность? — Самая настоящая, — с улыбкой подтверждает Намджун, и у Чонгука снова подступают слезы от вида ямочек на его щеках. — Ты так вырос! Почти догнал меня. — Мне все еще далеко до тебя, — радостно смеется Чонгук. — Я так скучал, хён! — Я тоже, ты не представляешь как. С ума сходил, пытаясь пробиться к тебе, — тон становится жестким. Лицо брата почти не изменилось, разве что стало более мужественным. Его подбородок все так же выпирает вперед, а глаза полны уверенности и огня. Намджун всегда вдохновлял его, всегда выступал главным примером, но теперь все по-другому. Намджун другой, несмотря на родные черты, и форма на нем чужая. — Как так получилось, что ты здесь? На стороне Энару? — серьезным тоном спрашивает Чонгук, касаясь его нагрудных нашивок. — Я обязательно тебе все расскажу. Поверь, у меня были причины так поступить. — И отец знал об этом и скрывал от меня, это так? — Да, — Намджун тяжело вздыхает и кивает. — Прости меня, я так и не смог забрать тебя оттуда. Мы столько лет пытались добраться до станции… — Мы? — Мы с Джином, — Намджун непривычно мягко улыбается и смотрит в сторону, где высокий блондин обнимает Тэхёна и ерошит его волосы. — Он… — Твой муж? Ты правда замужем за Карателем? — Да, — Намджун хмыкает. — Намхёк уже успел промыть тебе мозги своей гомофобией? Чонгуку странно слышать в его голосе презрение по отношению к отцу, но он понимает его. Внутри растет злость на отца за все, а главное — за то, что столько лет врал в лицо, видя, как Чонгук сходит с ума от горя. Он чувствует себя преданным и не уверен, что сможет простить. — Для этого ему нужно со мной разговаривать чаще пары раз в год, — выдает он в ответ, впервые осмеливаясь озвучить накопившееся недовольство. Они с Намджуном переглядываются и тут же смеются, и напряжение уходит. — Пойдем, я вас познакомлю. Джин тебе понравится, он стал самым дорогим для меня человеком здесь. Намджун похлопывает его по спине и направляет в сторону Сокджина и Тэхёна. Чонгук знает, что они неродные, но все равно находит их чем-то схожими. Они оба высокие и стройные, держатся ровно с прекрасной выправкой, только волосы у Сокджина больше платиновые, чем пепельные, как у Тэхёна. Чонгуку кажется, что от одного их вида он чувствует всплеск эмоций и радость воссоединения. Несмотря на то, что Сокджин крепко прижимает Тэхёна к себе, отторжения это не вызывает. Мужчина не вызывает раздражения, как Пак Соджун, который к этому времени где-то скрылся. Замечая, что к ним приближаются, Сокджин поднимает голову и улыбается. Лицо его поражает Чонгука своей красотой, свежестью и миловидностью, а глаза — синевой. Он кажется идеально глянцевым, как с картинки электронного каталога, и совсем не похож на легендарного полковника, о хитроумных стратегиях которого ходит столько рассказов. Чонгук смутно помнит девушек, с которыми видел Намджуна, но Ким Сокджин превосходит их всех вместе взятых. Под его взглядом Чонгук теряется и смущается. Он опускает глаза и замечает синюю нагрудную нашивку на его форме с цифрой одиннадцать, отчего еще больше тушуется. Наверняка Сокджин сильный телепат и видит все его мысли как на ладони. Чонгук прикусывает губу и ловит на себе ободряющий взгляд Тэхёна. — Ты такой же, как в воспоминаниях Намджуна. Я так рад наконец-то познакомиться с тобой, — Сокджин тепло улыбается и протягивает ему руку, ничем не показывая, что слышит, о чем он думает. — Здравствуйте, — Чонгук отвечает на рукопожатие, почти не задумываясь. Сокджин уверенно сжимает его ладонь, а потом внезапно притягивает к себе и приобнимает, лишая дара речи. Чонгук растерянно открывает и закрывает рот, но Сокджин уже отпускает его и встает рядом с Намджуном, так, что их плечи соприкасаются. Их взгляд друг на друга полон нежности, и это убеждает Чонгука больше всего. Он никогда не видел, чтобы Намджун так на кого-то смотрел. Тэхён закидывает руку ему на плечо, и Чонгук окончательно успокаивается. У него столько вопросов, столько всего нужно рассказать Намджуну о себе, о том, что было, но теперь у них есть эта возможность, есть время, есть будущее. И все благодаря Тэхёну. Чонгук так благодарен ему. За эти два дня он столько сделал для него. Без Тэхёна он не ушел бы от преследования, да и скорее всего вообще не решился бы покинуть станцию. Отговорил бы себя, как всегда, и тогда этого всего не случилось бы. Тэхён остался бы всего лишь воспоминанием, о котором он бы потом жалел. Чонгуку плевать, что он покинул родное созвездие, его там ничего не ждало кроме правил и ограничений, там не осталось жизни, а теперь он находится в потоке событий, в потоке, который привел его сюда, к одному из счастливейших моментов в его жизни. — Спасибо, что вытащил Тэхёна, — с искренностью говорит Сокджин. — Я у тебя в долгу. — Не за что, — Чонгук немного смущается и автоматически переводит взгляд на Тэхёна. Если бы он не зашел тогда в лифт с сотрудниками отдела безопасности, если бы не подслушал их разговор, то сейчас был бы дома, на занятиях, а Тэхён подвергался бы пыткам и допросам. Поддаваясь неосознанному порыву, он встает ближе, почти прижимается к нему и ловит нахмуренный взгляд Намджуна, направленный на них двоих. — Намхёк знает, что ты сбежал? — спрашивает брат. — Нас остановили на границе, ему обязательно доложат, но он на Хэльдамеко, а там какие-то проблемы со связью. Намджун и Сокджин значимо переглядываются между собой, но Чонгук и предположить не может, что их так зацепило в его словах. Ему кажется, что они будто общаются без слов. Возникает ощущение, что Намджун тоже стал телепатом, но это точно невозможно. Они никак не комментируют внезапное молчание, а на его вопросительный взгляд Тэхён только пожимает плечами, показывая, что он тоже не в курсе. — Хорошо, — наконец, кивает Намджун. — Обсудим это позже, сейчас вам обоим стоит заглянуть в медотсек. — Но зачем? — недоуменно спрашивает Чонгук. — Тэхён все-таки побывал в плену, и ограничители нужно снять, — объясняет Сокджин, серьезным взглядом окидывая черные браслеты, а потом мягко добавляет, — да и ты наверняка устал, не помешает проверить показатели. — Да, — кивает Намджун. — Отдохните, а вечером мы сможем поговорить. — Я же увижу тебя снова, хён? — Чонгук не хочет так быстро прощаться и уходить. — Ну конечно, — Намджун тепло улыбается и снова обнимает его, похлопывая по спине. — А меня не будут допрашивать? — шепчет Чонгук ему на ухо. — Не переживай, просто потом расскажешь Джину все, что знаешь о военном положении Вириона, он сделает доклад для маршала. Сможешь? — Хорошо, хён. Чонгук прощается с ним с замиранием сердца и следует за Тэхёном в сторону лифта, несколько раз оглядываясь назад. В лифте он делает глубокий вдох. Голова идет кругом, а ликующая радостная эйфория наполняет его изнутри. Он не может сдержаться и обнимает Тэхёна, обхватывая его за талию, и уже даже не стесняется того факта, что ему это нравится. — Чонгук? — Спасибо тебе, — шепчет он и поражается, как быстро привык прикасаться к нему, ведь отпускать его совсем не хочется. — Это я должен благодарить тебя, — хрипло говорит Тэхён, и Чонгук поднимает голову. — Ты спас мне жизнь, вытащил оттуда, откуда никто из наших еще не возвращался. Ты ведь рисковал всем. Рисковал собой ради меня. — Меня бросает в ужас от мысли, что я мог выстрелить в тебя тогда, — признается Чонгук. — Ты не поступил бы так. — Почему ты так уверен? — Потому что это ты. От проникновенного низкого тона у Чонгука бегут мурашки. Он радуется, что на Тэхёне все еще ограничители, что он не слышит его эмоции, не чувствует симпатию, растущую внутри пугающими тепами. Не слышит, как учащенно бьется его сердце. Чем больше он узнает Тэхёна и находится с ним рядом, тем больше испытывает неумолимое притяжение. Запоминает каждую черточку и все его слова и интонации, буквально впитывая в себя, радуется каждой улыбке. Он не знает, как перестать. Совсем не время для первой влюбленности, но похоже, она не оставила ему выбора и шага назад, накрывая с головой. На этот раз лифт находится в движении недолго, и вскоре они выходят на этаже, где находится медотсек. Здесь широкие хорошо освещенные коридоры с кабинетами, процедурными и палатами по обеим сторонам. По пути им встречаются энарийцы в медицинской форме и несколько раненых в больничной одежде. Чонгук опускает глаза, так как внезапно ощущает чувство вины. На его плечи будто опускается их боль и осуждение. Он не знает никого из них, не принимал участие в военных действиях, но все равно чувствует, что как сын гранд-адмирала будто несет ответственность. Война теперь не кажется ему такой привлекательной. Ему становится некомфортно в синем комбинезоне, некомфортно, что на него смотрят, но Тэхён рядом держится уверенно, бодро здоровается с встречными сотрудниками и идет дальше. К счастью, энарийские военные ничего не говорят им вслед. Тэхён останавливается у двери в смотровую, Чонгук понимает это по подписи на светящейся табличке, а потом на него внезапно снисходит осознание, что все это время он говорил с Тэхёном на энарийском. С самой первой встречи использовал чужой язык, даже сегодня с Намджуном говорил на нем. Он учил энарийский, начиная со школы кадетов, сначала с трудом, но в последние два-три года основательно продвинулся и теперь понимал его практически в совершенстве. После быстрого стука они заходят внутрь. Их встречает женщина-медик со светлыми волосами, убранными под форменную шапочку. Внешность энарийки приятная и сразу располагает к себе, а серо-зеленые глаза кажутся добрыми. — Проходите, полковник Ким мне сообщил о вашем прибытии, — мягко говорит она. В смотровой кроме них никого нет, и Чонгук с интересом разглядывает помещение с рядом крио-капсул по одной стороне, незнакомым оборудованием в другой и большой лечебно-восстановительной капсулой в центре, которая на вид немного отличается от вирионских аналогов. На домашней станции Чонгук нечасто бывал в медотсеке, ходил на осмотры, когда у него выявили редкое генетическое заболевание в пятнадцать лет, но потом заглядывал только за новыми инъекциями. На Вирионе раненых штурмовиков обычно направляли в госпиталь на военной базе, а в лазарет на Дюне Два попадали только заболевшие жители или пострадавшие работники станции. Дома все было стерильно чистым и безличным, здесь же Чонгук с удивлением замечает живые растения, а также множество мелочей вроде ярких статуэток и пузатых банок с разноцветными конфетами на столе медика. — Сначала аксессуары, а потом базовое сканирование в капсуле, — говорит энарийка Тэхёну, с улыбкой указывая на его запястья. — Уже сил моих нет, — Тэхён вытягивает руки вперед. — Избавьте меня от этой прелести, док. Энарийка хмыкает, достает из ящика стола небольшой прибор, похожий на пульт управления с несколькими антеннами, и подносит его к браслету на правом запястье. Она дергает за рычажки, опускает и поднимает их, словно подбирая код, и через несколько секунд браслет расстегивается с тихим щелчком. Она повторяет процедуру со второй рукой, а потом осторожно поднимает упавшие браслеты и складывает их в контейнер, который отправляет в шлюзовый отсек в стене. — Отправляете ученым? — интересуется Тэхён, потирая запястья, и Чонгук с грустью понимает, что на его коже остались красные полосы, будто от ожога. Тем не менее, после снятия браслетов на лице Тэхёна расцветает счастливая улыбка, он на миг прикрывает глаза, кивает сам себе и улыбается еще ярче. — Похоже на новую модель, они обрадуются таким экземплярам, — подтверждает медик, набирая на панели код отправки. — Теперь капсула, капрал Ким. Тэхён послушно залезает внутрь, энарийка встает рядом у электронной панели и запускает работу капсулы. Чонгук со стороны наблюдает, как закрывается прозрачная крышка, накрывая Тэхёна куполом, как внутреннее пространство наполняет свечение, как из боковых стенок выскальзывают медицинские приборы и инструменты, которыми командует женщина, наблюдая за экраном и контролируя процесс. Тэхён лежит с невозмутимым видом, пока его сканируют и делают инъекцию от обезвоживания, обрабатывают порез на щеке и ожоги на запястьях, направляя на них датчик, источающий мерцающее свечение. К огромному удивлению Чонгука, ранки затягиваются на глазах. О таких технологиях он еще не слышал. Вскоре Тэхён уже стоит рядом и подмигивает ему. — Ну что, док? — спрашивает он у энарийки, вносящей данные в файл. — Небольшое обезвоживание, а так все показатели в норме, хоть завтра в космос. — Твоя очередь, — Тэхён подталкивает Чонгука к капсуле, которая заканчивает проходить процедуру автоматической очистки после предыдущего использования. — Не бойся, это быстро. — А я и не боюсь, — фыркает Чонгук, вздергивая подбородок. — Потом я покажу тебе казармы, переоденешь мою запасную форму, и сможем взять что-нибудь перекусить, — предлагает Тэхён. — Хорошо, — Чонгук соглашается, так как такая перспектива ему нравится. Он осторожно залезает в капсулу и устраивается внутри. При подобных процедурах он всегда нервничает и все-таки немного боится, пусть и не хочет это признавать. Крышка закрывается, отрезая его от внешнего мира, но он все еще может видеть Тэхёна, который ободряюще улыбается ему. Его окутывает странный свет, сверху выезжает сканирующая планка, и Чонгук зажмуривается. Он пытается расслабиться, но больно кусает себя за внутреннюю сторону щеки, так как в этот момент капсула начинает пищать и мигать красным. — Что происходит? — он нервно крутит головой по сторонам. После того как он замечает обеспокоенное лицо Тэхёна снаружи, начинает паниковать. — Господин Чон, — раздается голос женщины. — Не двигайтесь, пожалуйста. — Что со мной? — Чонгук, — теперь говорит Тэхён, его голос звучит мягко и бархатисто. — У тебя в предплечье чип, его нужно извлечь. — Чип? — Чонгук восклицает в недоумении, распахивая глаза. — Но откуда? Он не помнит, чтобы ему вживляли что-то подобное, обычно такая процедура проводилась при поступлении на службу в космофлот, и то, начали эту традицию всего два года назад. Чонгука начинает потряхивать от паники и шока. При медосмотре его несколько раз вводили в лечебный сон, неужели тогда без его ведома с ним что-то сделали? От мысли его пробирает холодная дрожь. — Сейчас разберемся, — его панику прерывает спокойный голос Тэхёна. — Постарайся не двигаться, только закатай левый рукав, сейчас достанем эту дрянь. Чонгук автоматически кивает, подчиняясь уверенному тону, и поднимает левый рукав формы чуть выше локтя. Из боковой стенки капсулы выскакивают роботизированные хирургические инструменты под управлением медика. Его кожу обрабатывают антисептиком и вкалывают анальгетик, после чего тонкий скальпель делает надрез с внутренней стороны руки ниже локтя. Чонгук не чувствует боли, но все равно прикусывает губу и не может отвести взгляда. В отстраненном состоянии он наблюдает, как из его плоти извлекают маленькую тонкую пластинку размером с ноготь и поверить не может, что нечто чужеродное находилось в нем — в его теле — неизвестно сколько времени, а он даже не догадывался. Осознание пугает и настораживает. После извлечения чипа надрез обрабатывают и накладывают швы, но вместо повязки на него направляют датчик с мягким искрящимся свечением. Кожа затягивается сама, будто заживление ускоряется в десятки раз, надрез срастается, а швы рассасываются без следа. Чонгук замирает от удивления, на миг забывая о чипе. Капсула заканчивает сканирование за считанные минуты, крышка открывается, и Тэхён протягивает ему руку, чтобы помочь вылезти. — Я не помню, чтобы мне вживляли этот чип, — сразу же говорит Чонгук в расстройстве, касаясь зажившей кожи и опуская рукав. — Я знаю, — Тэхён сжимает его плечо, а потом поворачивается к энарийке, которая за столом исследует чип. — Что там, док? Что-то опасное? Она поднимается с мрачным видом. — Боюсь, дело плохо. Чип не только считывает жизненные показатели, но еще и оборудован трекером слежения, таким, что обычным сканером не обнаружить. Чонгук охает, закрывая ладонью рот, а Тэхён напрягается. — Получается, за ним следили? — спрашивает он. — Боюсь, что да, — она тяжело вздыхает. — Я сейчас же оповещу отдел безопасности и передам им чип, но, возможно, уже слишком поздно. — Я должен сообщить Сокджин-хёну, — хмурится Тэхён. — Хорошо. Я продублирую сообщение и для него, — она кивает, после чего быстро отправляет чип в шлюзовый отсек, а сама возвращается за инфопанель и начинает быстро печатать. — Пойдем, — Тэхён протягивает Чонгуку руку. Они практически бегом возвращаются по коридору к лифту и даже не успевают зайти в него, как освещение начинает мигать, а по всему коридору из динамиков звучит голосовое оповещение. «Внимание! Код Красный! В связи с высоким риском атаки на базу объявляется срочная эвакуация. Всем гражданским, раненым и ученым срочно собраться в пассажирском доке номер пять. Повторяю…» Чонгук переглядывается с Тэхёном и сглатывает. — Это я виноват, — тонким голосом произносит он, пока Тэхён нажимает кнопку верхнего этажа, чтобы вернуться в командный отсек. Его трясет все сильней, а в горле шкрябает от подступающих слез. Чонгук ощущает себя странно уязвимым и беззащитным, будто его тело ему больше не принадлежит. — Эй, — лицо Тэхёна разглаживается в сочувствии. — Ты тут ни при чем, что за глупости. Ты же не знал! В следующую секунду Чонгука обволакивает волна теплого спокойствия, словно укутывая одеялом и ограждая от подступающей истерики. Сразу же становится легче дышать. — Что это? — спрашивает он с огромными глазами. — Не пугайся, — мягко говорит Тэхён. — Я не специально, просто не могу смотреть, как ты расстраиваешься. — Это пси-воздействие? — Не совсем. Я просто закрыл тебя своим ментальным полем. Легче? — Угу, — Чонгук тихо соглашается и смотрит на него с трепетом. — Значит, твои способности вернулись? — Да, — Тэхён подтверждает с легкой улыбкой. — Это самое лучшее ощущение в мире, а еще я наконец-то тебя чувствую. Чонгук немного смущается, так как понимает, что все его эмоции теперь Тэхёну открыты, но времени беспокоиться об этом нет. Они выходят в командном отсеке, где атмосфера разительно отличается от недавней. Сотрудники с сосредоточенными лицами бегут по коридору навстречу, кто-то занимает освободившийся лифт, а кто-то выходит из второго, только что поднявшегося, группами направляясь в центр управления. Чем ближе они с Тэхёном к командному мостику, тем громче шум голосов и гул техники. Приглушенно звучит предупреждающая сирена, освещение продолжает мигать, а космос в иллюминаторе кажется зловещим. Чонгук сжимается. Ему кажется, что все взгляды направлены на него и что они полны обвинения, но проверить у него не хватает духа. Они поднимаются по ступенькам на мостик, и с каждым шагом ноги наливаются свинцом. Чонгук видит серьезного Намджуна с руками, сложенными на груди, видит Сокджина рядом с взрослым представительным мужчиной, который может быть только главнокомандующим Энару. Намджун замечает их первый и подходит сам. — Ты в порядке? — спрашивает он Чонгука. — Да, — сдавленно отвечает Чонгук. — Прости меня, хён, мне не следовало лететь сюда, лучше бы я остался на Дюне Два. — Не говори так. — Если за мной следили, значит, я поставил всех здесь под угрозу, — голос немного срывается. — Меня больше волнует, как этот чип оказался в твоем теле, — мрачно говорит Намджун. — Что теперь будет, хён? — Чонгук до боли сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони. В этот момент к ним подходит Сокджин. — Вирионский флот приближается, — сообщает он. — И не вини себя, Чонгук. Рано или поздно это случилось бы. Чонгук трясет головой, так как не может согласиться с ним. Его даже не смущает, что с большой вероятностью Сокджин считывает сейчас его мысли. — Уйти под невидимостью не получится? — спрашивает Тэхён. — Не успеем. Трекер отключили, но их радары нас уже засекли. Мы примем бой, чтобы дать возможность пассажирским шаттлам эвакуироваться. Чонгук с тревогой наблюдает за приготовлениями и слаженной работой энарийцев. Что бы ни говорили Намджун, Тэхён и Сокджин, груз вины давит непосильным весом и грозит поглотить его целиком. С колотящимся сердцем он ждет надвигающуюся атаку, ждет и не понимает, на какой он теперь стороне. Казалось бы, приближаются его сосозвездники, но он здесь, на вражеской базе. Он сбежал с Вириона, но это его родина, созвездие, где он вырос, созвездие, за которое он собирался сражаться. Энару должно быть ему чужим, но здесь Намджун, самый родной человек во вселенной, а еще Тэхён, так плотно и быстро занявший его мысли и сердце. По разговорам и раздающимся вокруг приказам Чонгук понимает, что несколько шаттлов с учеными, младшими сотрудниками и гражданскими — семьями и детьми военных, так не вовремя оказавшимися на базе с визитом, уже готовятся к отправлению на домашнюю станцию Энару, броня базы и все защитные и оружейные установки приведены в полную готовность, а вирионский космофлот в полном составе неумолимо приближается. Они с Тэхёном стоят в стороне, чтобы не мешаться под ногами, пока Сокджин и Намджун принимают активное участие в планировании обороны. Через несколько минут на экранах радаров появляются первые точки вирионских космолетов, которые быстро растут и множатся, а еще через минуту их становится видно невооруженным глазом через панорамный иллюминатор отсека. Чонгук с тяжелым сердцем рассматривает главные линкоры, тяжелые эсминцы, а с ними сотни, если не тысячи, фрегатов и истребителей. Отец не поскупился и отправил все силы Вириона. Немо занимает оборонительную позицию, а черно-золотые вирионские космолеты первыми открывают огонь. Тяжелые эсминцы обходят с флангов, обстреливая их ракетами дальнего действия, а крейсеры, фрегаты и мелкие бомбардировщики налетают волна за волной, выпуская плазменные снаряды в защитное поле базы, которое стойко держится, но по лицам окружающих Чонгук понимает, что ненадолго. — Это новые технологии снарядов, — объясняет Тэхён. — Они чем-то усилены. И радары тоже новые, я так и попал в плен, патрульные слишком быстро засекли и отследили истребитель. Через несколько минут раздаются гневные и печальные возгласы — невидимое поле не выдерживает и отказывает. Базу ощутимо трясет, свет мерцает от перебоев в энергоснабжении, и главнокомандующий маршал приказывает всем псионикам, державшим защиту, собраться в доке. — Мы собираемся вступить в бой, — Сокджин и Намджун подходят к ним. Тэхён с готовностью кивает, а растерянный Чонгук следует за ними в док, где находится боевой крейсер полковника — Пророк, о котором он столько слышал. Он замечает Пак Соджуна, который отдает командование пилотам фрегата, а сам всходит на борт генеральского линкора. Остальные энарийские офицеры и пилоты также занимают свои космолеты. Сердце сжимается. Чонгук никогда не был в бою, но вот-вот окажется в своем первом. Команда крейсера готовит его к взлету, а Чонгук поднимается по трапу за Намджуном, пока Тэхён о чем-то жарко спорит с Сокджином позади. Слышно только строгое: «Это приказ, капрал Ким!» и возмущенный шепот Тэхёна в ответ. — Чонгук? — из заторможенного состояния его выводит голос брата. — Это все из-за меня, — дрожащим голосом говорит Чонгук и трет воспаленные повлажневшие глаза. — Я привел вирионцев сюда. — Все такой же плакса, — Намджун с улыбкой касается его щеки. — Не стоит так себя винить. Это война, здесь не бывает легко. Столкновение так или иначе было неизбежно, все давно к этому шло. Конечно, мы планировали бой на своих условиях, но ничего не поделаешь. Я был готов заплатить любую цену за твое возвращение, Чонгук-а. Чонгук все-таки всхлипывает и бросается к нему, крепко обнимая и утыкаясь лицом в шею. Он только нашел его, а уже рискует потерять. — Оставайся рядом со мной, слышишь? Все будет хорошо, — шепчет Намджун. Команда крейсера занимает свои места — Намджун садится в кресло навигатора рядом с капитаном, а Сокджин слева от него. Пока все проверяют датчики и показатели приборов, полковник руководит и дает последние распоряжения пилотам. Чонгук опускается на боковое пассажирское место рядом с Тэхёном, который неожиданно дуется и морщит нос. — Что-то случилось? — осторожно спрашивает Чонгук, удивленный непривычно раздраженному выражению его лица. — Хён не пустил меня в истребитель, — фыркает Тэхён. — Сказал, что я нужен ему здесь. Какой от меня толк на борту? — Он просто беспокоится за тебя, ведь только недавно уже один раз потерял. Тем более ты ослабел в плену. Тэхён вздыхает и прижимается плечом к его плечу. Они замолкают, когда крейсер покидает док и без промедления вступает в бой. С замиранием сердца Чонгук наблюдает, как черные вирионские и светло-голубые энарийские космолеты скрещиваются друг с другом, открывая беспощадный огонь, как взрываются истребители, подбитые точными мощными снарядами, как плавится обшивка и дымятся двигатели. Очень скоро становится не различить, где свои, а где чужие. Да и кого ему теперь считать своим? Он осознает с внезапной четкостью, что не смог бы воевать и убивать по приказу. Столько лет рвался и грезил об этом, а теперь своими глазами видит, что творится. Привычно спокойный космос становится полон взрывов и вспышек, в сравнении с которыми даже звезды словно тускнеют и неодобрительно мерцают вдалеке. Чонгук переживает всей душой за каждого вирионца и энарийца, не разделяя их. Ему хочется закричать, чтобы они прекратили стрелять, хочется закрыть уши ладонями, хоть в кабине крейсера почти не слышно взрывов и криков, ему они все равно мерещатся. Хочется заглушить волну отчаяния, боли, страха и адреналина, все эти рвущие его на части эмоции, а ведь он просто сидит без движения, пока остальные действуют — управляют штурвалом и приборами или жмут на оружейные рычаги и гашетки. Если бы он все-таки попал на фронт, не зная, что его ждет, точно не справился бы с эмоциями. Чонгук теряется среди всего, что видит и чувствует. С болью он понимает, что силы слишком неравны. Вирионцы продолжают прибывать и превосходят энарийцев по численности, и хоть вторые пытаются использовать в бою пси-способности, воздействовать на пилотов вирионских космолетов, даже это не дает им преимущества. Тэхён вскрикивает, когда несколько истребителей подбивают фрегат Пак Соджуна, дергается, когда энарийские космолеты один за другим вспыхивают искрами и осыпаются космической пылью и кусками обшивки. Чонгук касается своих щек и понимает, что его лицо все мокрое от слез, которые он не контролирует и даже не замечает. Ряды энарийцев редеют, на связь выходят все меньше и меньше пилотов, и Сокджин командует: — Отступаем! Приказ маршала! База полностью эвакуирована, мы попробуем уйти в гиперпрыжок. — Есть! — раздаются дружные возгласы. — Координаты через пятнадцать секунд, — уверенно говорит Намджун и быстро прокладывает маршрут на экране навигационной инфопанели. Чонгук всегда восхищался его способностями и сейчас завороженно наблюдает, как брат в такой напряженной обстановке выставляет координаты. Сделать это во время боя и не столкнуться в точке выхода из прыжка с астероидом или другим объектом — настоящий талант. Капитан, пилотирующий крейсер, уводит их с места боя, но путь внезапно преграждает вирионский линкор. Он просто зависает перед ними, не торопясь выпускать снаряды, а в следующую секунду раздается сигнал передатчика. Он горит красным, обозначая инфоволну Вириона. Сокджин переглядывается с Намджуном и активирует вызов, выводя его на громкую связь. — Что вам нужно? — строго спрашивает он. — Полковник Ким, куда же вы так торопитесь? — из динамика слышен насмешливый уверенный голос, который Чонгук слишком хорошо знает. — Или мне стоит назвать тебя Карателем? — Называйте, как хотите, адмирал Чон. Я повторяю, что вам нужно? — Гранд-адмирал, мальчишка, — тон становится таким давящим и тяжелым, что Чонгука передергивает. — Игры кончились, Ким. Даю последний шанс сдаться и признать поражение. — Ни за что! — агрессивно выпаливает Намджун, сжимая кулаки. — Ты зашел слишком далеко! — Намджун! Как тебе мой план, оценил уже? — раздается скрипучий смех. — Даже Карателю до такого не додуматься! Соглашайтесь, и так и быть, подумаю оставить вас в живых. Чонгук не выдерживает. Одним движением он сдергивает ремень безопасности, отталкивает руку Тэхёна, пытающегося его удержать, и бросается к панели управления. — Отец! — кричит он в передатчик. — Что ты делаешь? — Чонгук-а? Отлично сработал, сынок, заслужил медаль за заслуги перед созвездием, — от язвительной иронии в его голосе Чонгука трясет. В нем поднимается негодование, злость борется со страхом, и впервые он чувствует ненависть по отношению к отцу. Долгие годы он оправдывал его, в какой-то мере любил и уважал, но сейчас все это рушится и осыпается на глазах. Его захлестывает обида и жалость к себе, потому что родной отец никогда не любил его, а сейчас окончательно дает понять, что ни во что его не ставит. Намджун пытается остановить его, тянет на себя, но Чонгук отмахивается и наклоняется к передатчику. — Зачем это все! Зачем ты это делаешь? — срывающимся голосом кричит он. — Это война, сынок, ничего личного, — вторит Намхёк недавно услышанным от Намджуна словам, его тон звучит серьезно и вдумчиво. Намхёк на секунду затихает, и Чонгук думает, что смог достучаться до него, но в следующий момент на том конце раздается громогласный приказ: — Огонь! Все пространство, видимое в передний иллюминатор, заполняет яростная вспышка выпущенных линкором плазменных ракет. Крейсер трясет, Чонгук теряет равновесие и заваливается назад с криком боли — больше душевной, чем физической, раздирающей на куски. Он задыхается, будто из него выбили весь воздух, слышит надрывный крик Тэхёна и инстинктивно поворачивается в его сторону, чтобы увидеть его лицо в последний раз. Он падает, с силой ударяясь о металлический пол, и мир меркнет, взрываясь перед глазами радугой и тут же переходя в сплошную черноту.