Созвездие Энару

Чонгук вырывается из пустоты небытия с шумным хрипом. Он не видит ничего перед собой, только ослепительные всполохи снарядов, надвигающиеся так безжалостно и неумолимо. Сделать вдох никак не получается, горло сдавлено, легкие горят огнем. Голова горячо пульсирует, будто сейчас взорвется. — Чонгук! — отдаленный голос доносится до него как из-под воды. Сердце бешено колотится, все тело сотрясает крупная неконтролируемая дрожь, а в мозгу бьется неверие, что после случившегося он все-таки смог очнуться. Вернуться с того света. Вокруг должно быть раскаленное месиво плавящегося металла и вакуум космоса, а от него самого не должно было остаться ничего кроме пепла и пыли, но каким-то чудом он все еще… — Жив. Ты жив, все хорошо, — подтверждает голос. — Дыши. Чонгук лихорадочно ловит ртом воздух, но давится им и кашляет, царапая ладонью грудь, которую все еще раздирает от панического удушья. Он все равно продолжает судорожно втягивать кислород в легкие, и с каждым вдохом спазм отпускает, позволяя нормально дышать. Звуки возвращаются постепенно, хоть уши все еще немного закладывает. Глаза ощущаются воспаленными и опухшими, но пелена перед ними проясняется. Мир снова обретает четкость, и Чонгук наконец-то узнает голос и соотносит его с полным тревоги лицом, наклоняющимся над ним. Он кажется сном. Галлюцинацией. Как они могли выжить, когда на них надвигалось столько ракет? — Хён… — хрипит Чонгук и цепляется одеревеневшими пальцами за форму брата. Сминает плотную светлую ткань и чувствует тепло его тела, доказывающее, что Намджун настоящий. Чувствует, как бьется его сердце, вторя собственному сердцебиению, пульсирующему в ушах. — Сейчас, — Намджун подносит к его губам бутылку с водой. Чонгук пьет жадными глотками. Холодная вода течет по подбородку, но большая часть все же смачивает сухое сдавленное горло и растекается прохладой по всему телу. Голова перестает ощущаться такой воспаленной и чужой. Он приподнимается на локтях, и Намджун подкладывает ему за спину подушку. Чонгук растерянно оглядывается по сторонам. Взгляд сам притягивается к круглому иллюминатору, за которым медленно движется темное пространство космоса — спокойное и тихое, так контрастирующее с недавним хаосом. Невозможно поверить, что совсем недавно его заполняли сотни космолетов и вспышки взрывов. — Хён, а где мы? — Все еще на крейсере, — поясняет Намджун, мягко касается ладонью его лба и гладит по голове. От давно забытой ласки слезы наворачиваются на глаза. По виду они и правда находятся в кабине отдыха команды, светлой, просторной и оборудованной под все нужды, от ряда пищевых синтезаторов и игровых автоматов до множества кресел, диванов и столиков, а в углу даже пристроились сосуды с живыми растениями, вьющимися вверх по стене. Чонгук полулежит на одном из широких диванов, а Намджун сидит рядом на краю. Все происходящее все еще кажется сном. Возможно, он все-таки мертв, и это просто странная иллюзия? — Но как? Мы же попали под прямой удар. — Я в последний момент вбил координаты для прыжка, а Джин закрыл нас ментальным куполом. Крейсер задели ракеты, но мы успели переместиться. — Все живы? — Да. Ты пострадал сильнее всех, так как был на ногах. Команда уже занимается починкой, а Джин держит защитное силовое поле. — А Тэхён? — с трепетом спрашивает Чонгук, так как беспокоится за него больше всего. Не видя его рядом, чувствует странную нехватку, пустоту, которую не может заполнить даже родное присутствие брата. Все внутри неприятно ноет, добавляя к физическому дискомфорту, который сковывает тело после его падения. — Он с Джином. Только недавно вышел, все дежурил около тебя, — фыркает Намджун, закатывая глаза. Сердце от его слов замирает. Тэхён жив. Он был рядом и беспокоился за него. Чонгук прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнуться. Он принимает из рук брата бутылку и допивает остатки воды уже самостоятельно. Дыхание выравнивается, дрожь проходит, и ему становится немного неловко из-за того, что он заставил других переживать. На него разом наваливаются воспоминания, в голове звучат последние слова отца и его насмешливый тон. Боль и апатия быстро затмевают радость. Обида захлестывает и тяжестью ощущается в животе. — Как он мог, хён? — с надрывом в голосе выдыхает Чонгук. Намджун сходу понимает, о ком он. — Ох, Чонгук-и, ты просто не знаешь, что он за человек, — тяжело вздыхает он. — Для него война на первом месте. — Он стрелял в нас! Отдал приказ стрелять на поражение, зная, что мы оба на борту, его сыновья! — Чонгук никак не может принять это. Намджун мрачно усмехается и качает головой. — Меня он уже давно похоронил. Тот некролог, что официально опубликовали власти Вириона, он мне сам прислал в ответ на письмо для тебя. — Я ничего не получал. — Я знаю. Намхёк перехватил все. Он отказался от меня, назвал предателем только потому, что я попал в плен. Я до сих пор не знаю его мотивов. Скорее всего, ему просто было невыгодно, чтобы кто-то об этом узнал, потому и объявил меня погибшим. Чонгук замечает холодный блеск в его глазах и автоматически тянется обнять, так как не хочет, чтобы Намджун погружался в тяжелые мысли. — Значит, ты и правда был в плену? — тихо спрашивает он. — Да, — Намджун кивает. — Провел в тюрьме несколько месяцев, пока не оказался в госпитале. Там я и встретил Джина, он восстанавливался после ранения. — Я помню то время. Отец так злился, что операция по устранению провалилась и Каратель снова выжил. — Представляю, в каком бешенстве он был, — усмехается Намджун. — Мне стоит поблагодарить его, ведь именно в результате той диверсии мы с Джином сблизились. — Я все эти годы винил в твоей смерти Карателя, — признается Чонгук. — Ну, он действительно стоял за той атакой, где меня захватили, но я ни о чем не жалею. Джин освободил меня. Спас от самого себя. Он совсем не такой, каким его выставляют вирионские власти. Большая часть его репутации — раздутая ложь, страшилки для детей и банальная пропаганда. — Это я уже понял. Энарийцы другие. — Ты молодец. Я очень долго шел к тому, чтобы это понять и принять, — Намджун похлопывает его по плечу. — Ну, ты же был один. — А теперь мы вместе. Это главное. Чонгук кивает с мягкой улыбкой. Напряжение понемногу отпускает, и он осторожно садится, игнорируя тянущую боль в спине и ногах. Тело протестует малейшему движению, но сейчас его это мало волнует. Он нашел брата, они выжили, и этот факт перечеркивает даже предательство отца. Намджун, тем временем, поднимается с места. — Ты куда, хён? — Я загляну к Джину, а потом вернусь к тебе, хорошо? — Нет! Я с тобой, — решительно возражает Чонгук, так как не хочет оставаться один. Он поднимается с тихим стоном, покачивается от внезапной слабости, и Намджун придерживает его под руку. Голова все еще немного плывет, но он быстро находит равновесие и с помощью брата на нетвердых ногах пересекает кабину отдыха. Каждый новый шаг дается все легче и уверенней, и вскоре он уже может идти самостоятельно. В широком коридоре крейсера горят тусклые тонкие лампы аварийного освещения, расположенные на уровне пояса. Со стороны инженерной кабины доносятся голоса, звуки инструментов и программных сигналов, но никого из команды не видно. — Что теперь будет? — спрашивает Чонгук. — Нас спасут? — Крейсер сильно поврежден, поэтому мы не можем уйти в гиперпрыжок. Будем дрифтовать, пока на домашней станции не поймают наш сигнал бедствия. Команда латает дыры в обшивке и занимается починкой двигателя, но только благодаря Джину мы все еще держимся. Космос из бокового панорамного иллюминатора выглядит совершенно незнакомым. Чонгук предполагает, что они достаточно далеко на территории Энару, но все равно подсознательно тревожится и ожидает нового нападения в любой момент. Что, если чип в его теле был не один? Его передергивает изнутри от одной мысли. Главная кабина управления сначала кажется опустевшей, но Чонгук быстро находит Тэхёна. Взгляд сам первым делом притягивается к его светлой макушке. Тэхён занимает кресло главного пилота рядом с Сокджином и при их появлении разворачивается. На его губах расцветает широкая улыбка, от которой ёкает сердце. Чонгук помнит его лицо перед взрывом, помнит эмоции в его глазах, отголоски которых видит и сейчас. Он сглатывает и снова чувствует странное слабое головокружение. Тэхён что-то говорит Сокджину, и тот тоже медленно поворачивается к ним. С ошарашенным удивлением Чонгук понимает, что его глаза плотно закрыты. Сокджин сидит неподвижно и выглядит бледным и неживым, застывшим во времени, как спящий в криокапсуле. Его безупречное лицо напряжено, губы сжаты, но больше всего Чонгука поражает вид его закрытых глаз. Намджун быстро сжимает его плечо в ободряющем жесте и направляется к мужу, а Тэхён с улыбкой подходит к входу, у которого Чонгук все еще не может пошевелиться. — Эй, ты очнулся! — он встает напротив, окидывая его внимательным взглядом, и заправляет прядь волос ему за ухо уверенным жестом. От прикосновения по коже проходит слабая вибрация. — Вроде того, — Чонгук мягко улыбается в ответ. — Сам не ожидал. — Ты так завалился и приложился головой, а потом никак не просыпался, я не знал, что и думать, — несмотря на улыбку, Тэхён кажется непривычно серьезным. — Медика на борту у нас нет и лечебной капсулы тоже, только излучатель на энергии кристаллов и самые базовые препараты. Я рад, что ты в порядке. — И я. Рад, что мы выбрались. — Мы живучие, так просто не возьмешь, — усмехается Тэхён. — Пойдем, ты еле на ногах держишься. Он берет Чонгука за запястье и тянет к ряду боковых кресел. Чонгук занимает ближайшее к панели управления, осторожно опускаясь в него, а Тэхён садится в соседнее. — Хочешь чего-нибудь? Попить? Чонгук трясет головой. Ему хочется взять его за руку и переплести их пальцы, но он только улыбается и обхватывает ладонями колени. От глубокого пронзительного взгляда он немного смущается, поэтому наблюдает, как Намджун суетится вокруг мужа — помогает ему попить и массирует напряженные широкие плечи, что-то тихо шепчет на ухо и касается губами шеи. Чонгук отводит взгляд и краснеет. Ему дико видеть такие проявления нежности от брата, тем более по отношению к мужчине. Он все еще не может осознать и привыкнуть, ведь Намджун, которого он помнит, всегда открыто выражал свое негативное отношение к геям, а теперь так себя ведет. Впрочем, в каком-то смысле Чонгук понимает его, ведь сам чуть ли не с первого взгляда необъяснимо заворожен одним голубоглазым энарийцем. — Это еще что, — хмыкает Тэхён, замечая его реакцию. — Ты бы видел, как они себя дома ведут. А когда только сошлись, вообще не отлипали друг от друга. Я спал на первом этаже и все равно ловил их восторги. На последнем слове он понижает голос, делает пальцами кавычки и морщит нос, а Чонгук краснеет еще сильней. — Дома? — спрашивает он, переводя тему. — Ну, у нас есть личные комнаты на домашней станции, хён выбил мне отдельную, когда они с Намджуном поженились. А еще на планете Эон есть свой дом, но мы там сейчас редко бываем. Чонсок живет там с родителями хёна. — Значит, у меня все-таки есть племянник, — Чонгук вспоминает свой первый разговор с Тэхёном. — Наш общий, получается. Он просто прелесть, даже читать уже умеет. Я ему прививаю любовь к космолетам, но Намджун-хён уверен, что он вырастет ученым. — Все правильно, Чонсок-и маленький гений, — подтверждает Намджун с гордой улыбкой. Разговор затихает, но тишина не кажется тяжелой и гнетущей. На незнакомом крейсере Чонгук почему-то чувствует себя спокойнее, чем на домашней станции, поэтому окончательно расслабляется в кресле. Слабость все еще не отпускает его, но облегчение от того, что все они живы, перекрывает физический дискомфорт. — Чонгук. Он подскакивает от неожиданности, когда к нему внезапно обращается Сокджин. Несмотря на все еще закрытые глаза, кажется, что он смотрит прямо на него, будто внутрь заглядывает. Чонгук удивлен, что в состоянии такой концентрации он может говорить. — Да? — неуверенно отвечает он. — Расскажи, как ты нашел Тэхёна? Как смог освободить? — Ну, я случайно подслушал разговор двух безопасников в лифте. Они говорили о пленном, и я пошел в закрытый отсек проверить. Намджун приподнимает брови. — Закрытый отсек? Всех пленных держат в тюрьме на старой Дюне без исключений, просто так оказаться на станции Тэхён не мог. — Думаю, случайность можно исключить, — задумчиво произносит Сокджин. — Они специально слили эту информацию. Хотели, чтобы ты его нашел. Учитывая подкожный чип, ты изначально был частью плана. Чонгук растерянно приоткрывает рот. — Точно, — добавляет Тэхён, его голубые глаза широко распахнуты и кажутся ледяными. — Я все думал, почему оказался не в тюрьме, но теперь все понятно. Меня специально отправили на станцию, с расчетом, что ты поможешь мне бежать. — Нет… — Чонгук неверяще качает головой. — Как они могли быть уверены, что я так поступлю? Я мог вообще проигнорировать их слова, а мог убить тебя. Я же хотел отомстить. — Намхёк был готов к любому развитию событий, — вмешивается Намджун. — Жизнь энарийца ничего для него не стоит. Только я понять не могу, как он все это просчитал, стратег из него всегда был неважный. Даже чип предусмотрел. Чонгук замолкает, потому что понимает, что они правы. Отец это был или кто-то другой, но факт остается фактом — его просто использовали, а он заглотил приманку как последний идиот. Намхёк прекрасно знал, какой у него характер, знал наверняка, что он не сможет убить пленного. А даже если бы и убил, для адмирала это небольшая потеря. — Но тогда это действительно моя вина, — тонким голосом произносит он и опускает голову, зарываясь пальцами в волосы. — Простите меня. — Это на совести Намхёка, — строго поправляет его Намджун. — Он просто использовал тебя, чтобы добраться до Немо. — Все верно, — соглашается Сокджин. — Все это понимают, никто тебя не винит. Они уже давно подбирались к нам. Ты говорил, адмирал был на Хэльдамеко? — Да, он в последнее время часто там бывает. — Знаешь, над чем он работает? — Новые разработки оружия, — высказывает свое предположение Чонгук. — Я в этом мало что понимаю. Это же секретный исследовательский центр на закрытом космическом объекте, туда пускают только по специальным пропускам, а я даже на военной базе ни разу не был. — Серьезно? — в голосе Намджуна слышно неподдельное изумление. — Ну да, — Чонгук пожимает плечами. — Отец запрещал. Каждый шаг под контролем. Намджун качает головой, а Тэхён смотрит с сочувствием. — Мне нужно будет посмотреть твои воспоминания. Любая информация, даже самая незначительная, может оказаться нужной, — говорит Сокджин. — Хорошо, — Чонгук с готовностью соглашается, так как на все готов, чтобы помочь. Хоть немного исправить свое косвенное участие в том, что произошло. Они снова замолкают, и на этот раз настроение в кабине остается серьезным. От Сокджина буквально исходит усталость — брови сведены вместе, побелевшие губы поджаты. Светлые волосы безжизненно обрамляют лицо, а тонкие длинные пальцы, обхватывающие колено, слегка подрагивают, привлекая внимание. Очевидно, что держать поле и одновременно говорить ему тяжело далось. Чонгук сжимается, наклоняясь вперед, и закрывает руками лицо. От горечи в груди все жалобно сводит. Он снова и снова прокручивает в голове случившееся и не может понять, что сделал не так. Неужели он родился недостойным отцовской любви и внимания? Или Намхёк уже настолько помешался на войне, что ему уже все равно? Чонгук никогда не питал к нему особой привязанности, всегда принимал вечное отсутствие как должное, но при этом старался угодить и доказать, что он достоин быть сыном адмирала. Оказалось, не стоило даже пытаться. Родной отец без сожалений пытался убить его. Если бы он знал, давно бы сбежал. На его глазах вирионцы разрушили все, целую базу, которая столько лет успешно скрывалась. Разбили главный оплот сопротивления Энару, лишая их центра командования и неизвестно скольких псиоников и космолетов. Еще неделю назад Чонгук обрадовался бы подобным новостям, а сейчас полностью раздавлен. Он всегда верил в превосходство Вириона, но теперь просто не хочет считать себя одним из них. Не после того, что он пережил. Чонгук невольно думает о матери, которую потерял в атаке на старую станцию. Тэхёну случившееся тоже наверняка должно напоминать о разрушении Эрис и родителях. Они оба стали свидетелями того, о чем раньше только слышали или читали в учебниках. Он не знал, что будет так больно. Так тяжело. Что подобное происходит уже больше двадцати лет, а войне нет ни конца, ни края. Сам того не ведая, он повлиял на ход военных действий. Все изменилось меньше, чем за сутки. Жизнь изменилась, и больше ничего не будет, как прежде. Ему страшно представить, что теперь их ждет. У Вириона теперь есть все шансы одержать победу, и тогда все будет кончено. Чонгук с трудом сдерживает слезы. Самый счастливый день в его жизни стал самым ужасным всего за несколько часов. Хочется спрятаться, забиться в угол и исчезнуть, он чувствует себя маленьким и глупым. Ребенком, который никому не нужен. — Эй, ну ты чего? — Тэхён несильно пихает его локтем в бок. — Где тот отчаянный парень, что вытащил меня из камеры? — Мне так жаль… — еле слышно произносит Чонгук. Он вздрагивает и поднимает голову, когда Тэхён кладет руку ему на плечо. — Мне тоже, — с серьезной искренностью говорит он. — Но сдаваться рано, это не последний бой. Вот увидишь, мы выберемся и вернемся в строй с новым планом. Хён обязательно что-нибудь придумает. Чонгук нервно выдыхает и жмется к нему ближе, а Тэхён еще крепче приобнимает его. Поддерживает, вместо того чтобы ненавидеть и обвинять, хотя ему самому сейчас тяжело. Чонгук не представляет, что делал бы без него. Только присутствие Тэхёна рядом не позволяет ему погрузиться в накатывающее уныние и безысходность. Следуя неосознанному инстинкту, он кладет голову ему на плечо и дышит в такт мерным спокойным вдохам и выдохам. Наблюдает за движением его груди, обтянутой темной тканью вирионской формы, которая сейчас выглядит чужой. — Думаешь, нас спасут? — тихо спрашивает он. — Не перехватят вражеские космолеты? — Мы далеко от Вириона, на этот счет можно не переживать. Главное, чтобы хён выдержал, — говорит Тэхён, с беспокойством глядя на Сокджина. Чонгук даже не представляет, как возможно держать защитное поле силой мысли, это кажется невозможным, как и их спасение. — А ты не можешь ему помочь? — Что ты, моих способностей хватает только на поле истребителя, а ведь я не самый слабый псионик. Хён, он просто мощь, — в голосе слышится гордость и восхищение. Чонгук разделяет его эмоции. Теперь он уверен, что в псиониках абсолютно точно нет ничего плохого. После этого остается только ждать. Тэхён накрывает его ладонь своей, переплетая с ним пальцы, и одновременно с этим Чонгук чувствует уже знакомое ощущение ментального поля, обволакивающее его. Мягкая теплая волна пропитана грустью и пониманием, она проникает в сердце, в самую суть, согревая изнутри и вселяя надежду. Тэхён без слов показывает, что знает все, что он испытывает, чувствует его боль и открыто показывает свою, но при этом делится несгибаемой уверенностью в Энару. В то, что это не последний бой и сдаваться рано даже в мыслях. Чонгук благодарен ему. Слезы бесследно отступают, сдавленное ощущение в груди отпускает. Даже рядом с Намджуном он не ощущал такого спокойствия. Боль и тоска последних лет, преследовавшие его изо дня в день, больше не имеют над ним власти. Что бы ни случилось, он больше не один. Он справится со всем, что предстоит на пути, зная, что рядом с ним те, на кого он может положиться, кто не осудит и не предаст. Чонгук верит в это всей душой, потому что нового предательства он просто не переживет. 💫 Во время атаки на Немо Тэхён, насколько возможно, эмоционально отстраняется. Выставляет все доступные блоки и заслоны между собой и оглушительным потоком эмоций, хлещущим со всех сторон. Видит все происходящее, но не пропускает через себя, не позволяет глубоко затронуть, иначе рискует сойти с ума. В отличие от приютских детей, а потом и однокурсников по академии, он никогда не испытывал эмпатический шок — состояние, когда эмпат не способен справиться с эмоциями других людей, когда они становятся больше, чем он в силах вынести. Тэхён всегда справлялся со своей эмпатией, иногда отлично, иногда с трудом, но сегодня как никогда он близок к грани. Обычно во время боя они с Чимином настраивались друг на друга, держали ровный фон на двоих, но сейчас в его ментальном поле словно зияет дыра. Пустота в том месте, где привычным пазлом соединялось его сознание с сознанием Чимина. О судьбе друга невыносимо думать. Невыносимо смотреть, как один за другим взрываются энарийские космолеты и гибнут его сосозвездники, как рушится база, бывшая незыблемым оплотом и символом борьбы. Несмотря на крепкие блоки, он все равно чувствует отголоски эмоций других — их боль, страх и самоотверженность. Готовность стоять до последнего, лишь бы дать возможность базе выстоять, а шаттлам уйти в безопасное место. От собственного бессилия сводит зубы, а от бездействия напряжено все тело — от сжатых кулаков до нервно дергающихся ног. Сокджин прямым приказом запрещает ему самовольничать, и только это останавливает Тэхёна от безрассудства. Да и что может один маленький истребитель против целого космофлота Вириона? Все это перестает иметь значение, когда они оказываются на волосок от гибели. Мир просто замирает, когда вражеский линкор атакует и Чонгук падает. Это происходит за считанные секунды, но они тянутся для Тэхёна вечностью, в которой кажется, что Чонгук умирает, а он ничем не может помочь. Он видит его огромные глаза, полные растерянности и тоски о несбыточном будущем, и отчаянно тянется к нему, но не успевает. Ракеты настигают их, и крейсер ощутимо трясет. Кажется, что сейчас все закончится, но за иллюминатором расцветают радужные переливы гиперпрыжка, и Тэхёна вдавливает в кресло. Глаза Чонгука закрываются, его сознание гаснет, и Тэхён кричит, потому что в этот миг кристально четко осознает, что не может его потерять. Только не Чонгука, встреча с которым стала для него долгожданным моментом истины. Именно его Тэхён так долго ждал. Его накрывает непомерная тяжесть перегрузки, уши закладывает от гула и треска, но через несколько секунд грохот сменяет абсолютная тишина. Тэхён сдергивает с себя ремень безопасности и бросается на пол к Чонгуку. Отводит дрожащей рукой волосы с его лица, проверяет пульс и дыхание. Судорожное облегчение наполняет его, когда он чувствует прерывистое сердцебиение. Тэхён хочет пристроить голову Чонгука себе на колени, но его оттесняет Намджун. — Я сам. Тэхён приподнимает бровь, но не протестует, когда Намджун с легкостью поднимает Чонгука на руки и уносит из кабины управления. Тэхён оборачивается к Сокджину, чье ментальное присутствие пропитывает все вокруг. Сильное, спокойное и незыблемое, оно окружает весь огромный крейсер и держит его вместо брони пробитого силового поля. Несмотря на гиперпрыжок, только благодаря хёну они все еще живы. Тэхёна наполняет благоговейный восторг и бесконечное уважение, ведь то, что Сокджин делает, просто немыслимо. Если бы не он, крейсер бы просто взорвался, схлопнулся с ними внутри. Сокджин с закрытыми глазами отдает приказы главному пилоту и команде, его голос звучит ровно и уверенно. Когда в кабине они остаются одни, Тэхён подходит к нему. Он счастлив воссоединиться с хёном, ведь думал, что больше никогда не увидит его, а в итоге спасся уже дважды за сутки, чудом избежав плена и вражеских снарядов. Он крепко обнимает его и касается его сознания ментально в знак поддержки, одновременно выражая свое восхищение. — Шестнадцатый уровень это не шутки, — с улыбкой шепчет он, так как кроме самых близких больше никто не знает и не должен узнать о реальных способностях полковника Кима. — Да, я все думал, когда выпадет возможность проверить границы, — хмыкает Сокджин. — Неплохо вышло, да? — Еще как! Тэхён собирается сесть рядом, но Сокджин поднимает руку, останавливая его. — Иди к нему. — Что? — К Чонгуку. Я слышу, как ты беспокоишься за него. Иди. Тэхён изумленно фыркает. От Сокджина ничего не скроешь, не то чтобы он когда-либо пытался это делать. Сейчас он действительно ни о чем другом не может думать — Чонгук занимает первый план его сознания и подсознания. Он не спорит и быстрым шагом направляется в кабину отдыха, откуда исходит встревоженный фон Намджуна. — Ты оставил Джина одного? — спрашивает он, стоит Тэхёну переступить через порог. — Он попросил проверить, как Чонгук. О том, что это его собственное желание, Тэхён умалчивает. Чонгук лежит неподвижно, его бледное лицо нахмурено, губы приоткрыты. Он дышит спокойнее, но все равно кажется слишком хрупким. Тэхёну хочется прикоснуться к нему, но его останавливает недовольное сопение Намджуна. Вместо этого он находит лечебный излучатель, включает его и направляет исходящий поток свечения на голову Чонгука. Излучатель работает на энергии кристаллов, которые добывают на планете Эон, они стимулируют рост и восстановление клеток, поэтому небольшой прибор, похожий на карманный фонарик, быстро залечивает мелкие ранки и ушибы. Намджун не двинется со своего места сбоку от брата, поэтому Тэхён опускается на колени перед диваном и кладет ладонь Чонгуку на шею, пытаясь почувствовать его сознание и призвать его на поверхность. Кажется, темные ресницы слегка подрагивают, будто Чонгук просыпается, но его веки остаются опущены. Намджун прочищает горло. — Тебе не пора возвращаться? — с напором спрашивает он и смотрит исподлобья. — Ты можешь пойти к нему, а я побуду с Чонгуком, — спокойно предлагает Тэхён. — Нет. Он мой брат, — категорично отрезает Намджун и чуть ли не силой выставляет его из кабины отдыха. Тэхён не понимает внезапной неприязни, исходящей от него. Он уже давно считает Намджуна одним из близких, за эти годы они стали семьей, но появление Чонгука пробудило между ними незнакомое напряжение. Он не хочет разбираться с чужими негативными эмоциями, поэтому просто игнорирует их. Тем более что за Сокджина он тоже переживает. По пути Тэхён заглядывает к инженерам и пилотам, чтобы проверить их работу. Двигатель крейсера безнадежно поврежден, но трещины в обшивке получается заделать вполне успешно. Все члены экипажа не такие сильные псионики, но все равно различают ментальное поле полковника, которое держит весь космолет. От них Тэхён чувствует общее подавленное состояние и беспокойство за семьи, резонирующее с его собственным. Он возвращается к Сокджину и докладывает о прогрессе ремонта, после чего проверяет передатчик, который работает на трансляцию аварийного сигнала. К его разочарованию, на парсеки вокруг них — никого, и из динамика слышен только статический шум. Они оказались отрезаны от всех, Намджун переместил их точку, наиболее удаленную от границы с Вирионом, но неизвестно, дойдет ли до домашней станции их сигнал. Наблюдая за космосом в передний иллюминатор, Тэхён погружается в тревожные мысли. Он не может не думать о том, что случилось с остальными — удалось ли кому-то еще спастись, после того как маршал отдал приказ отступать, смогли ли эвакуационные шаттлы беспрепятственно достигнуть станции. Уцелели ли его друзья, Соджун и другие, и что теперь с ними будет. Падение Немо несомненно отразится на ходе войны и повлечет за собой необратимые последствия, и неизвестно, смогут ли они оправиться после такого крупного поражения. Вирионцы весь последний год подбирались к ним, они сделали огромный рывок в разработке оружия и технологиях и сегодня открыто показали, что ни перед чем не остановятся, пока не уничтожат всех энарийцев. — Мы не допустим этого, — прерывает молчание Сокджин, услышавший его мысли. — Рассвет и Эон выстоят, даже если мне самостоятельно придется держать их. — Думаешь, тебя хватит на планету и станцию? — грустно усмехается Тэхён. — Не надорвешься? Уголки губ Сокджина приподнимаются в ответ. — Ты не меняешься. Все такой же, как и при первой встрече, — он качает головой. — Наши ученые работают над созданием силового барьера, просто придется продвинуть этот проект из экспериментальной разработки в практическое применение. Тэхён чувствует его спокойствие и уверенность и сам проникается ими. Несмотря на свой смех, он знает, что каждый псионик, включая его самого, будет стоять до последнего. Сознание Чонгука он чувствует еще до того, как тот заходит в главную кабину. Тэхён задерживает дыхание, разворачивается и погружается в глубину его темных сияющих глаз, полных эмоций. Его ментальное поле тянется к Чонгуку, настраивается на него мгновенно и естественно, без усилий и контроля с его стороны. С самой первой секунды, как с него сняли ограничители и эмпатия вернулась, Тэхён чувствует его. С легким недоумением он вспоминает слова Соджуна о том, что Чонгук закрыт, и не понимает, как это возможно, ведь он считывает эмоции Чонгука с поразительной легкостью. Между ними нет никаких преград, впервые в жизни чей-то ментальный фон ощущается таким знакомым. Тэхён чувствует его как самого себя. Рядом с Чонгуком ему становится не так тяжело, все переживания отходят на второй план, Тэхён ощущает себя сильным и способным на все. Он окружает этой уверенностью Чонгука и с удовлетворением замечает, как их ментальные поля гармонично переплетаются, а его эмпатия успокаивается и гармонизируется. Он осознает, что они оба сыграли не последнюю роль в случившемся. Тэхён так же причастен, как и Чонгук, они оба стали невольными исполнителями плана адмирала Чона, но он принимает это как факт. Все уже случилось, хотели они этого или нет, и вместо того чтобы распределять вину, им нужно действовать и двигаться дальше. Крейсер продолжает дрифтовать с включенным автопилотом, медленно рассекая мерцающую темноту космоса, и с каждой минутой неподвижности и тишины в Тэхёне копится внутреннее непоседливое беспокойство. Он никогда не отличался умением ждать, поэтому серьезно подумывает пересесть в истребитель и отправиться на поиски помощи, но отказывается от порыва, так как приходит к выводу, что в их ситуации разделяться нельзя. Он не может быть уверен, что истребители исправны после атаки и просто не может так рисковать, особенно теперь, когда рядом с ним Чонгук. Тэхён даже физически не может встать и оставить его одного, отпустить его руку и оборвать ментальный контакт. Он пристально вглядывается в иллюминатор и гладит его ладонь, проводя по костяшкам и линиям с внутренней стороны, а Чонгук переплетает их пальцы в ответ. Намджун недовольно косится на их сцепленные руки, но молчит и обращает все внимание на мужа. По его просьбе помогает ему встать с кресла и осторожно опуститься на пол в центре кабины, после чего сам садится сзади, расставляя ноги и обвивая руками талию. Джин прислоняется спиной к его груди и немного расслабляется. В объятиях мужа он выглядит необычайно миниатюрным, несмотря на то, что почти не уступает ему в росте и ширине плеч. Намджун сцепляет ладони у него на животе и скользит губами по его шее и затылку. Их эмоциональный фон наполнен нежностью и любовью друг к другу. Тэхён давно привык к их постоянным поцелуям, а вот Чонгук заметно смущается. Он буквально источает неловкость, которая кажется Тэхёну бесконечно милой. В нем нет осуждения или отвращения, Чонгук принимает брата и его отношения, но совсем по-невинному отводит от них глаза. Тэхён наклоняется к нему, голова к голове, отчего темные и светлые пряди сливаются. Он впадает в отстраненное состояние и периодически выплывает из осознанности — моргает, а звезды за иллюминатором смещаются и сменяются, хотя кажется, что не прошло и секунды. Тэхён не помнит, когда в последний раз спал, и безуспешно пытается держать глаза открытыми, борясь с сонливостью. В кабину заглядывает главный пилот и докладывает, что все возможные работы по починке завершены. Сокджин благодарит его и отпускает всю команду отдыхать. Им всем остается только ждать. Напряжение, исходящее от Сокджина, начинает нарастать. На лбу появляются капельки пота, а искусанные бескровные губы подрагивают. Когда он на секунду отпускает концентрацию, свет прерывисто мерцает, но все быстро возвращается в норму. Тэхён уверен в нем и его способностях, но все равно переживает. От Чонгука он чувствует растерянность и страх, поэтому ободряюще сжимает его колено. Намджун шепчет Джину слова поддержки. Его эмоциональный фон вспыхивает то яростной злостью, то бессильной тревогой, и Тэхён отгораживается от него, предпочитая концентрироваться на Чонгуке. Эмоции Намджуна слишком тяжелые для него. Когда через час из безмолвного доселе передатчика раздается треск, Тэхён вскидывает голову так резко, что хрустит шея. Не думая, он вскакивает и бросается к панели управления, где активирует передатчик и крутит регулятор, настраивая волну и пытаясь поймать чистый сигнал. Он сдерживает распирающую его надежду, но она стойко рвется наружу и все-таки оправдывается, когда из передатчика доносятся первые обрывки слов. — …рок… От…те… — Прием! — оживленно кричит Тэхён в передатчик, сжимая его до побелевших пальцев. — …ряю… Крейс… Прор…ответьте… — Крейсер Пророк на связи! Настроение в кабине заметно меняется, мысль о скором спасении словно дарит им всем второе дыхание. Тэхён оборачивается и переглядывается с Чонгуком и Намджуном, на лицах которых сияют улыбки. Он ментально обнимает хёна, чувствует его усталость и ответное мысленное касание, а потом возвращается к настройке волны. Треск и помехи окончательно уходят, и он наконец-то слышит чистый голос говорящего на том конце. — Повторяю! Крейсер Пророк, ответьте, вызывает линкор Звездный. — Командор Ли? Это Тэхён! — Тэхён-а? Капрал Ким? — поправляет себя мужчина. — Так точно! — Что с полковником Кимом? — Он здесь! Вся команда в порядке! Нас серьезно задели, полковник держит силовое поле и не может говорить. — Хорошо, — в голосе слышен выдох облегчения. — Сообщи ваши координаты, сейчас мы подберем вас. Тэхён быстро находит данные по их местоположению и отправляет их по каналу связи на линкор. — Держитесь, — командор Ли отключается, и передатчик снова затихает. Тэхён радостно смеется и обнимает подошедшего Чонгука, отрывая его от пола и прижимая к себе. Хочется расцеловать его щеки, но Тэхён только быстро потирает кончик носа о его нос. От Чонгука исходит трепетное ликование, но при этом по ощущениям он близок к тому, чтобы заплакать. Тэхён ласково треплет его по волосам, а потом разворачивается к Сокджину и опускается на пол рядом с ним. — Слышал, хён? Джунки-хён уже на подлете! — Вовремя я отпустил его в увольнительную, — с улыбкой замечает Сокджин. Командор Ли Джунки служит вместе с ними на крейсере и является непосредственным заместителем Сокджина, но в связи с рождением второго сына он всю последнюю неделю находился на домашней станции. Теперь именно он пришел к ним на помощь. Сокджин будто знал, когда настоял на том, чтобы Джунки задержался и провел больше времени с семьей. Иногда Тэхёну кажется, что хён может предчувствовать будущее, некоторые его решения бывают непредсказуемыми, но в результате оказываются единственно верными. Пророческими. Впрочем, официальная псионика подобные способности отрицает. Через несколько минут волнительного ожидания за иллюминатором вспыхивают огни линкора, выходящего из гиперпрыжка недалеко от них. В коридоре раздаются радостные возгласы команды, заметившей прибытие своего космолета. Пусть Тэхён и не сомневался, что все будет хорошо, тоже широко улыбается. Линкор, не теряя времени, приближается и притягивает крейсер в открытый шлюз. Сокджин отпускает контроль только в тот момент, когда они безопасно приземляются. Он открывает глаза, синева которых наполнена глубокой усталостью, и с помощью Намджуна поднимается на ноги. Несмотря на явное перенапряжение, он тепло улыбается. Тэхён бесконечно гордится им и ментально посылает волну благодарности. Хён справился. Сделал невозможное. В этот момент кажется, что раз они выстояли, то выстоит и Энару. Мысль лишена логики, но подсознательно Тэхён чувствует, что она верная. На выходе их уже встречает командор Ли — высокий худощавый мужчина с зелеными глазами и длинными волосами, собранными в хвост. Будучи лучшим другом Сокджина, Джунки близок с их семьей, и Тэхён относится к нему с родственной теплотой. Сокджин крепко обнимает друга, похлопывая его по спине. Еще минуту назад он еле стоял на ногах, а сейчас выглядит предельно собранным и полным сил. Намджун все равно встает за его спиной, готовый в любой момент подхватить и удержать. Чонгук не отходит от Тэхёна, жмется к нему и с осторожностью косится в сторону незнакомых энарийцев. На них двоих все еще темная вирионская форма, и они заметно выделяются среди остальных, одетых в светлые серебристые комбинезоны. Линкор берет курс на станцию Рассвет, а поврежденный крейсер окружают инженеры, чтобы немедленно заняться починкой и восстановлением. Пока они все направляются по коридору на командный мостик, Джунки сообщает Сокджину последние новости. Тэхён с замиранием сердца слушает доклад командора. — Мы вылетели сразу, как получили сообщение об атаке на Немо. Встретили эвакуационные шаттлы и сопроводили их до дома. Все благополучно достигли станции. — А остальные? Маршал Квон? — спрашивает Сокджин. — Почти все космолеты вернулись, а патрули с границы были срочно отозваны обратно. О судьбе маршала ничего не известно, связь с главным линкором потеряна. Генерал Пак взял командование на себя. На место атаки уже отправлены беспилотники, но данных по ним пока нет. Тэхёна наполняют смешанные чувства. С одной стороны, он рад, что большей части энарийских войск удалось спастись, но в то же время его разъедает горечь за тех, кто не вернулся. Пак Соджун и его отец-генерал выжили, но команда фрегата, подобравшая их с Чонгуком, нет. Это вызывает беспомощную злость и тоску. Радость спасения омрачается болью. Тэхён впервые сталкивается с такой большой потерей. Он боится представить, сколько энарийцев положило свои жизни за эти двадцать с лишним лет. Те, кого он никогда не встречал и никогда не встретит. Линкор без промедления делает гиперпрыжок и выходит в точке, ближайшей к орбите планеты и станции, расположенных рядом. Все пространство космоса здесь наполнено множеством космолетов, а по периметру рассредоточены оборонительные эсминцы, готовые дать отпор в случае нападения. Планы вирионцев им неизвестны, но если они все же решат напасть, энарийские войска встретят их в полной боевой готовности. Тэхён сотни раз кружил в этом отрезке космоса, выходил на флайере, чтобы потренироваться, набирая нужные часы полета, и просто побыть одному, но сегодня он впервые видит такую концентрацию космолетов, будто все разом вышли на защиту Энару. Линкор проходит через оборонительный заслон и приближается к домашней станции. Из иллюминатора также хорошо видно планету — светло-зеленый островок в темных глубинах. Эон стал для него по-настоящему родным, но сейчас кажется невозможно далеким. Тэхён не знает, вернется ли когда-нибудь в просторный двухэтажный дом, расположенный на тихой улице среди высоких деревьев. Кажется, что за последнюю неделю он прожил целую жизнь, нескончаемую, перенасыщенную событиями и эмоциями, и сейчас в нем просто не осталось ничего. Организм отказывается нормально функционировать, и опустошение цепко держит его, стирая ощущение реальности. Тэхён закрывается от ментального шума всех других, кроме Чонгука, и отстраненно наблюдает, как Сокджин совещается с Джунки, с каким сосредоточенным выражением жестикулирует, но даже не вслушивается в их слова. В конце концов, он простой капрал, ничего не решающий в важных военных вопросах. Хён знает, что делать, а Тэхён просто последует за ним. Вскоре линкор заходит через серию шлюзов во взлетно-посадочный док станции и с тихим гулом приземляется. Тэхёну не верится, что они все-таки дома. Он вернулся домой, хотя еще совсем недавно это казалось неосуществимым. Вслед за остальными они с Чонгуком спускаются по широкому трапу, и Тэхён уже с предвкушением представляет, как упадет в кровать и проспит целую вечность, однако путь им внезапно преграждают несколько сотрудников службы безопасности с бластерами в руках. Сонливость слетает мгновенно, Тэхён напрягается и сканирует их ментальные поля. — Что это значит? — громко спрашивает Сокджин, его тон спокойный, но выражение лица не обещает ничего хорошего. — Нам приказано взять капрала Ким Тэхёна под стражу до выяснения обстоятельств его плена. Вирионец же подлежит аресту, — самоуверенно говорит главный сотрудник и дает команду другим действовать. Двое незнакомых безопасников хватают Тэхёна за локоть, но он вырывается и в последний момент успевает притянуть к себе Чонгука, на которого уже пытаются надеть наручники. Чувствует его дрожь и растерянность и закрывает собой. Он не позволит им забрать его. Сделает все, чтобы защитить его, закрыть от всего мира, лишь бы убрать затравленное выражение с его лица. Чонгук нервно выдыхает и испуганно жмется к нему, цепляясь за локоть. Намджун тут же встает рядом, сверкая глазами и выпячивая подбородок, и снимает бластер с пояса. Безопасники переглядываются и поднимают оружие, направляя на них. — Сейчас же отставить! — осаживает их Сокджин. — Это мой сын и брат моего мужа, и они находятся под моей ответственностью. — Но генерал Чхве… — главный безопасник возмущается, но остальные подчиняются строгому тону полковника и убирают бластеры. Сокджин высокомерно поджимает губы, забирает у них рабочий комм и отходит в сторону для разговора. Он редко по-настоящему злится, практически никогда, но на этот раз в нем плещется неподдельное раздражение на тех, кто посмел затронуть его семью. — Эй, — Тэхён шепчет Чонгуку и накрывает его своим ментальным полем, отгораживая от других. Он пристально буравит взглядом безопасников, пока те не отворачиваются. Их эмоции закрыты ментальными блоками, но для Тэхёна они не являются преградой — он все равно прекрасно слышит быстро растущую неуверенность и страх перед полковником, хоть главный все еще фонит досадным гневом. Вернувшийся Сокджин передает комм обратно. Безопасники, выслушав генерала на другом конце, быстро кланяются и уходят без дальнейших вопросов. — В чем дело? Почему их хотели арестовать? — спрашивает Намджун, все еще хмурясь от злости. — Ничего нового. Ты слышал, кто отдал приказ, — Сокджин презрительно поджимает полные губы, а Намджун закатывает глаза. Тэхён примерно понимает причины такой реакции. Генерал Чхве, ответственный за станцию, никогда не отличался теплыми чувствами к вирионцам, даже тем, кто много лет живет на Энару. Он один из тех, кто выступал против союза Сокджина и Намджуна, а также против решения маршала Квона освободить Намджуна из плена и разрешить вступить в ряды энарийских войск в звании лейтенанта. Большинство политиков и военных все же поддержало Сокджина, однако с тех пор генерал Чхве открыто недолюбливает их семью. — Завтра вас вызовут на допрос, но я буду присутствовать, — тихо объясняет Сокджин. — Идите отдыхать, вам нужно восстановить силы. — А ты, хён? — Начался срочный военный совет, мы обязаны присутствовать. Ни о чем не переживайте и, главное, не реагируйте на провокации. Тэхён кивает в понимании. Ему не привыкать к неприязни со стороны других, тем более что он знает, что есть те, кто всегда поддержит его. Он давно перестал быть одиноким беспомощным подростком и не даст в обиду ни себя, ни Чонгука. Они пересекают огромный шумный док, полный военных, торопящихся к космолетам, и заходят в лифт. Сокджин, Намджун и Джунки направляются в отдел командования, а Тэхён и Чонгук едут дальше — в жилой отсек. Когда они остаются в лифте вдвоем, Тэхён приобнимает Чонгука за талию. Чувствует волнение, исходящее от него, и удрученную грусть. — Все хорошо. Я никому не позволю тронуть тебя, — шепчет он, окружая его мягкой волной поддержки. В коридоре отсека на них открыто косятся, но никто не задает вопросов, позволяя беспрепятственно пройти. Все здесь наверняка уже знают об атаке на Немо. Ни на кого не оглядываясь, Тэхён за руку ведет Чонгука в свою личную комнату. Раньше он жил вместе с Сокджином, но после его свадьбы переехал сюда. Он открывает дверь, снимая блокировку касанием ладони к сенсорной панели, и не может вспомнить, когда в последний раз был дома. Похоже, что собирался он тогда в спешке — кровать не заправлена, одеяло валяется на полу вместе с вещами, вываленными из шкафа, а на столе пестреют пустые обертки пищевых батончиков и снеков. Чонгук морщит нос, разглядывая беспорядок, но его эмоциональный фон наконец-то успокаивается. — Пойдешь первый в душ? — предлагает Тэхён. — М-м, — кивает Чонгук, с интересом изучая плакаты истребителей на одной из стен и маленькие реалистичные модели на полке над столом. Осторожно приняв полотенце и чистые вещи, извлеченные из ящика комода, Чонгук без слов скрывается в прилегающей к комнате ванной. Тэхён быстро перестилает кровать и отправляет снятое белье в корзину вместе с грязными вещами. Остальную одежду он заталкивает в шкаф, а часть закидывает кучей на кресло, после чего сметает весь мусор в утилизатор. Комната начинает выглядеть вполне приличной по его стандартам, он давно не наводил такой чистоты. Шум воды стихает, и через несколько минут Чонгук выходит с уже высушенными волнистыми волосами и хрупким выражением лица. Тэхёну нравится видеть на нем свою одежду. Взгляд сам притягивается к его рукам и крепким бедрам, обтянутым мягкой тканью. Футболка ему как раз, а вот штаны длинноваты. Чонгук с ожесточением заталкивает свой вирионский комбинезон в утилизатор и криво улыбается, смотря на то, как ткань рассыпается в ничто. Он стоит, обхватив себя руками, и источает горькую обиду и опустошение. — Серебристый тебе лучше пойдет, — замечает Тэхён и ловит момент, когда улыбка становится искренней. Он сменяет Чонгука в ванной, где принимает быстрый душ, прикрывая глаза и опираясь ладонью о стену, а потом переодевается в простые шорты и футболку академии пилотов. Усталость окончательно настигает его — все тело ощущается каменным, ноги еле передвигаются, а мысли зависают. Когда он возвращается в комнату, просушивая влажные волосы полотенцем, Чонгук с потерянным видом сидит на краю кровати. Опустив плечи, он сжимает ладонями колени, и с отсутствующим взглядом смотрит в пол. Тэхён чувствует от него такую же усталость, что сковывает его самого. — Как ты? — он садится рядом, прижимаясь плечом к плечу. Чонгук поднимает голову. Его глаза немного покрасневшие, а волосы начинают пушиться. — Не знаю. Сегодня мой отец пытался убить меня, — он издает нервный смешок. — Ну, награда «самый хреновый отец года» точно уйдет к нему, — хмыкает Тэхён. — Зато ты нашел Намджуна. И меня. — И теперь нас могут арестовать. — Сокджин-хён не допустит этого. Я не допущу, — он приобнимает его за плечи. — Я не дам тебя в обиду. Лицо Чонгука проясняется, и он мягко улыбается в ответ. На его щеках нет таких ярких ямочек, как у Намджуна, но Тэхён находит его улыбку самой красивой. Он впервые так реагирует на кого-то, впервые его эмпатия так отзывается, пробуждая неизведанные эмоции и инстинкты. — Спасибо, Тэхён. У меня такое ощущение, будто мы много лет знакомы. Это так странно. — У меня тоже, — Тэхён соглашается. Об этом стоит подумать, как только он снова сможет начать нормально мыслить. Не в силах больше бороться с накатывающей на него тяжестью, он утягивает Чонгука на кровать и накрывает их обоих одеялом. — Что ты… — Т-с-с, расслабься, спи. Тэхён утыкается носом Чонгуку в затылок, втягивая запах его кожи и волос, и закидывает на него руку, не собираясь отпускать ни на секунду. Чонгук устраивается поудобнее, немного ерзая, но не отстраняется, а даже прижимается ближе. Это кажется Тэхёну самым правильным ощущением в мире. Он засыпает с этой мыслью и улыбкой на губах.