Сколько ты стоишь?

      Семь утра. Сентябрь. Воздух ещё прохладный, наполненный запахом свежей земли и листьев. Небо покрыто сизыми облаками, причудливо плывущими по небу пушистой растянутой ватой.       Желтеющие листья пускаются по ветру, вертясь, как юла, опадают одна за другой на землю, создавая ковёр из ярких красок, и украшают собой дороги и тротуары. Птицы постепенно мигрируют на юг и дружной стаей парят в небе.       Люди сладко сопят в своих расправленных постелях под тёплыми пледами и досматривают свои утренние сны, поощряемые приятной прохладой, стоящей в их комнатах холодной осенью, а Миша уверенными размашистыми шагами идёт вдоль пустой улицы ещё спящего города, держа в руке свой завтрак: пирожок.       Он каждое божье утро, не исключая даже воскресенья, встаёт в шесть, чтобы пойти на работу (помощь старикам по дому) и успеть всё до похода в школу, то есть до восьми часов утра.       Но не ему жаловаться: Дима, брат его, вообще с четырёх утра на ногах, потому что старается заработать себе дополнительные часы работы на автомойке, чтобы зарплата его была почти как за полный рабочий день, а не как за половину дня.       Все те дни, когда у него нет репетиторства, он работает без передышки с четырёх утра до восьми утра и с четырех вечера до десяти ночи.       Пашет, как лошадь, но всё равно каким-то чудом умудряется удерживать за собой звание лучшего ученика частной престижной школы «Прогрессия», благодаря чему дополнительно получает ещё и высокую стипендию в 20 тысяч.       Всё это в купе помогает двум братьям каждый месяц покрывать кредит почти всегда в срок.       Однако этого никогда не бывает достаточно для хорошего пропитания и уж тем более обновок.       Так что им приходится мириться с нищетой.       Раньше, когда Миша жил с матерью, он стыдился своего финансового положения, однако с возвращением брата он усвоил одну простую, но очень важную истину: стыдиться нужно не того, что у тебя в кошельке, а того, что у тебя в голове.       Ни одна бумажка не сделает из тебя человека.       Нельзя опускать себя на радость гиенам в обличье людей, которые только и ждут твоего падения, иначе ты будешь ими заживо съеден.       Тебя унижают только до тех пор, пока ты позволяешь это.       Никто не сможет опустить тебя против твоей воли.       До тех пор, пока ты сам чувствуешь в себе силу…       До тех пор, пока уважаешь себя сам…       Никто не посмеет забрать у тебя этот стержень.       Дима – авторитет.       Его слова – истина.       Его слова – закон.       Миша, являясь альфой, всем сердцем уважает своего старшего брата-омегу и никогда не задирает перед ним нос. Он даже в мыслях не допускает возможного превосходства над ним, потому что Дима правильно его воспитывает.       В их доме все всегда равны вне зависимости от пола, возраста, вида и социального положения.       Уважением располагает не силач, а мудрец.       Так что Дима за главного.       А Миша и не против.       — О, утро доброе, дедушка, — улыбается ярче восходящего над горизонтом солнца Миша.       И подбегает к пожилому мужчине, одиноко сидящему на скамье перед частной больницей.       Переводит взгляд на огромную незатейливую вывеску «CardioDoc» и шутливо присвистывает.       — Дороговато, дедушка.       Мужчина хрипло смеётся и щурится.       — Думаешь?       — Знаю! — бодро произносит Миша, и его губы шире расплываются, а грудь выходит вперёд. — Чего же вы здесь один в такую рань делаете?       Миша подсаживается рядом и смотрит с большим участием, поэтому пожилой мужчина поворачивается к нему и снова сипло смеётся.       — Внука вот жду своего, а сам то? — дедушка кивает головой в знак вопроса. — Чего в такую рань по улице шастаешь, а не в кровати спишь?       — О, это…       Миша с беззаботной улыбкой откидывается на спинку скамейки и с детской непосредственностью начинает рассказывать о своей работе у добродушных стариков, но делает это от чистого сердца, а не с целью разжалобить. Он делится всем без капли жалости к себе и выглядит очень весёлым и задорным, особенно в моменты смешных и забавных воспоминаний.       Старик слушает его истории с большим энтузиазмом и мысленно дивится тому, какой незапятнанной растёт душа этого мальчонка.       Большая редкость в их время.       — О, кстати, — неожиданно спохватывается Миша, оборвав свой рассказ про соседскую кошку. — Держите, поешьте, пока внука ждёте.       Он протягивает старику свой пирожок, и тот, чтобы поощрить его поступок, с благодарной улыбкой принимает его, хотя сам может позволить себе хоть целую фабрику вкусной еды.       — И кто же такого хорошего пацана то вырастил, м, — звучит чей-то чарующе глубокий голос сбоку.       И Миша резко оборачивается: высокий короткостриженый парень с безупречной осанкой в стильном современном костюме тёмно-синей расцветки двигается в их с дедушкой сторону прямыми уверенными шагами, тепло улыбаясь.       Подходит к старику и приобнимает его за плечи, протягивая ему прозрачный пакет с лекарствами.       — Ваш внук? — догадывается Миша.       — Костя, — протягивает руку парень.       И Миша охотно её пожимает.       — Будем знакомы, — отвечает по-взрослому он.       Костя беззлобно усмехается и треплет его по голове, как пушистого щеночка.       — Конечно, будем, — с улыбкой убирает руку от чужой макушки и кивает. — Так чей ты будешь?       — Брата, — снова высвобождает ряд зубов Миша, махая ногами, сидя на скамейке.       — Хороший у тебя брат, — комментирует старик, кивая с одобрительной улыбкой.       — Да? — косится в сторону дедушки Костя.       — Да! — чуть подпрыгивает со скамейки Миша. — Самый лучший и крутой!       — Это он научил тебя подходить к незнакомцам и отдавать им свою еду? — спрашивает с улыбкой Костя, издеваясь, но по-доброму, в рамках игры.       Миша сконфуженно вжимает в себя шею.       — Нет, — отвечает он тихо и хмуро, затем добавляет уже громче и твёрже, — он учил меня делиться даже последним с теми, кому нужнее.       Губы старика расплываются в улыбке: он качает головой, впечатлённый таким хорошим воспитанием. Брови Кости тоже взлетают вверх. Он поджимает губы и поучительно кивает.       — Хороший у тебя брат. Береги его.       — Обязательно! — снова оживает Миша, вскидываясь всем телом. — Я вырасту большим и сильным и буду защищать его, прямо как он меня!       Костя расплывается в странной улыбке.       — Омега? — зачем-то интересуется он.       — Омега, — ожидаемо подтверждает Миша.       И Костя хмыкает.       — Но не то что бы он не мог защитить себя сам, — тянет Миша. — Зная его, он и сам кому хочешь наваляет, но… всё равно хочу подкачаться.       — Правильно, — Костя щёлкает его по носу. — Омег нужно защищать. И сильных, и слабых.       — Да! — соглашается Миша.       — Беги домой давай, иначе брат хватится, — неожиданно произносит Костя сквозь смешок.       — Чёрт! — вздрагивает Миша. — Точно!       Он судорожно озирается по сторонам и в спешке вскакивает со скамейки.       — Я же должен ещё до звонка успеть в школу!       — Ой, тогда и правда беги лучше. Спасибо, что занял старика своими историями, — искренне благодарит его дедушка, улыбаясь.       И Миша неожиданно бросается к нему с объятиями, а тот ему весьма охотно отвечает.       — Всего доброго, дедушка, не болейте!       Миша активно машет старику на прощение и подрывается с места, но Костя хватает его за капюшон ветровки и возвращает назад.       — Давай подвезу тебя, — внезапно предлагает он. — Так ты, возможно, не опоздаешь.       — Круто! — лицо Миши озаряется улыбкой.       Костя хмыкает и кивает куда-то в сторону.       — Моя машина стоит там. Вперёд.

×××

      Дима включает запись и протягивает свой телефон классному руководителю. Тот с сосредоточенным любопытством принимает его из рук и внимательно смотрит, хмуря брови.       Проходит долгая напряжённая минута, после которой Илья Владимирович тяжко вздыхает и отдаёт телефон обратно своему ученику.       — Эти балбесы, — разочаровано выругивается он себе под нос и качает головой.       — Вы же можете наказать их?       Дима знает о высоком положении всех троих в этой школе, но он также знает, что Илье Владимировичу Ларионову можно доверять.       Он любит и ругает всех своих учеников одинаково, не делая поблажек или разделений.       Если кто и поможет Диме добиться справедливости, то только он.       Уж точно не их лживый и лицемерный директор, лижущий полы, по которым ходят эти трое.       — Конечно, — безапелляционно отвечает Илья и сразу же хватается за свой телефон на столе.       Дима выдыхает: он не ошибся с выбором.       — В мой кабинет. Все трое, — требует стальным голосом Ларионов. — Немедленно.       И отключается, кидая телефон обратно на стол.       «Он злится», — понимает сразу Дима.       Вероятно, Илья Владимирович просто не ожидал такой подставы от этих троих, потому что Дима как-то раз услышал от Астрид, что их всех уже вызывали к нему в кабинет для воспитательной беседы, после которой со стороны парней резко прекратились почти все крупные выходки.       Только всё стихло…       И вот опять случился вопиющий случай.       В дверь стучатся спустя минут пять-шесть.       — Входите уже, — громко выкрикивает Ларионов, строго смотря на закрытую дверь. — Балбесы.       Тихо брошенное ругательство снова не ускользает от внимательного слуха Димы: есть что-то в том, как Ларионов произносит это слово.       Он словно… разочарованный родитель, а не строгий классный руководитель, готовый сделать всем выговор.       Первым входит в кабинет Влад, воровато озираясь. Переводит взгляд на учительский стол и сталкивается с ответным взглядом Ларионова.       Он предпринимает попытку улыбнуться, но Илья Владимирович хмурит брови и одним лишь своим мрачным видом отбивает у него всякое желание продолжать это гиблое дело, поэтому его губы резко опускаются и виснут в грустной мине.       Следом за Владом заходит Олег и закрывает за собой дверь. Кивает учителю и косится на Диму.       Дима выдерживает этот пытливый взгляд совершенно спокойно, делая вид, что не чувствует, как ему прожигают профиль.       — Где Костя? — кивает на дверь Ларионов.       — А он это, — указывает большим пальцем себе за спину Влад, — опаздывает. Не приехал ещё.       — Подвозит пацана какого-то, — пожимает плечами Олег.       — Благотворительностью занимается, — хихикает Влад.       И Ларионов тяжко вздыхает.       — Ладно, поверим, — складывает руки перед собой на стол. — Но только потому, что это Костя. А вот с вами, — он смотрит осуждающе то на одного, то на другого. — Я сейчас разберусь.       Сначала Илья Владимирович заходит издалека, умалчивая о наличии вещественных доказательств в виде видеозаписи, вероятно, надеясь на добровольное покаяние парней, однако те и тут его разочаровывают: начинают всё отрицать и отнекиваться, выдумывая отмазки.       Дима слушает все их оправдания со саркастической улыбкой, не роняя ни слова.       Пускай распинаются им на потеху, чего ж нет?       — Так, всё, довольно, — разводит руками Илья и выпучивает глаза в неверии, качая головой. — Вы так скоро и до президента в своих выдумках дойдёте, если и дальше так продолжите. Хватит.       — Но мы правда…       — Довольно я сказал, — зло цедит Илья сквозь зубы, впиваясь взглядом в Череватого, который тут же теряет всю спесь и послушно затыкается. — Не нужно делать из меня тут дурака. Я разочарован, Влад. Очень разочарован. И тобой я тоже разочарован, Олег. Этим поступком вы двое доказали, что все ваши слова и обещания – пустышки. На! Посмотрите, как вы не виноваты.       Илья включает перекинутую Димой видеозапись на своём телефоне и снова кидает его на стол.       Олег и Влад хмуро подходят ближе поглазеть.       — Кто это заснял, — выскальзывают из уст Олега тихие слова удивления на середине записи.       И рядом стоящий Дима не удерживается от едкого комментария глумливым тоном:       — Бабайка. Хотела показать зубной фее, чтобы плохие мальчики перестали получать подарки.       Олег резко поворачивает голову и смеряет Диму взглядом, не предвещающим ничего хорошего.       — Ты, — шипит он, сразу всё понимая.       Дима в ответ лишь лениво пожимает плечами.       — Ну и? — выгибает бровь в вопросе Илья, остановив запись и отодвинув телефон.       — Всё это не то, чем кажется, — снова предпринимает попытку оправдаться Олег.       — Сценку репетировали? — иронизирует Дима со снисходительной улыбкой.       И Олег незаметно пинает его ногой.       — Может и так.       Дима закатывает глаза и фыркает.       — Вот только я был там. И видел совсем другое.       — Заснял тоже, — хмыкает за их спинами Влад.       И Олег оборачивается уже к своему другу, чтобы одарить его недовольным взглядом, а тот лишь выпучивает глаза и разводит руками, тихо шепча одними губами: «А смысл нам уже упираться?»       Олег раздражённо цокает и снова поворачивается к Ларионову, чтобы убедить его в своей правоте, однако Дима снова пресекает его попытку, из-за чего Олег снова пинает его ногой, однако в этот раз Дима неожиданно хватается за какую-то массивную книгу с толстой обложкой на столе и, не оборачиваясь, с места бьёт Олега по носу.       Илья и Влад одновременно охают, вот только один с ужасом, а другой с чистым восторгом.       Олег же со стоном хватается за свой ушибленный нос, из которого уже явно хлынула кровь, и с громкими ругательствами пятится назад от стола.       — Это… это… что вы… Дмитрий!       Илья Владимирович, потеряв дар речи, пытается обрисовать свои эмоции руками в воздухе.       — Прошу прощения, но нервный тик Шепса в виде трясущейся ноги заразил мою руку, и она тоже дёрнулась, — невозмутимым тоном, будто выступает у доски с докладом, оповещает всех Дима, затем поворачивается к Олегу и отчеканивает каждое слово. — Цепная реакция.       — Сука, — зло шипит Олег сквозь ладонь, прижатую к носу, пока Влад за его спиной тихо хихикает. — Заткнись, блять, тоже, — ругается он и на друга следом, повернувшись вполоборота.       Но Влад в ответ просто показывает ему средний палец, явно не собираясь принимать его сторону.       — Так, всё, успокойся уже, кишки оттуда не вываливаются, значит, здоров, так что прекращай мне тут выплясывать, — машет рукой Илья.       Он уже понял, что Дима просто ответил на чужие толчки ударом, поэтому не посчитал нужным заострять на этой перепалке своё внимание.       — Вы на чьей вообще стороне! — взрывается Олег.       — Уж явно не на вашей, — разводит руками Ларионов, откидываясь на своё кресло-качалку. — Вы двое вообще понимаете, что наказаны?       — Что?! — снова вопит Олег.       Влад же непривычно спокойно интересуется:       — И какое у нас наказание?       — Никакое! — возмущается Олег.       Но Ларионов его любезно игнорирует.       — Вы трое целую неделю будете убираться в бассейном зале, так что передайте это Косте.       — Я не буду ничего убирать! — выкрикивает Олег смешным, из-за прижатой до сих пор ладони к носу, голосом, и Ларионов стучит папкой по столу.       — Если ты попытаешься использовать какие-то фокусы с деньгами или связями, чтобы избежать этого наказания, или же просто проигнорируешь его, — Илья делает паузу, встаёт из-за стола, подходит к Олегу и кладёт обе руки ему на плечи, снисходительно улыбаясь, — то я тебе обещаю, что это видео разлетится по всему интернету, а потом ты и сам уже знаешь, что будет: имидж твоей семьи падёт, и ты получишь от своих родителей наказание куда похлеще, чем уборка.       Олег ничего не отвечает – молча принимает поражение, буравя злым взглядом Ларионова, который дружелюбно хлопает его по плечам и затем резко дёргает его за руку со словами:       — Да оставь ты уже этот нос, господи. Всё, все свободны, идите на урок. И так уже опоздали.

×××

      Костя поднимается на третий этаж, как и было велено одноклассниками, которые донесли ему дурные вести, и сталкивается там с парнями, которые как раз выходят из кабинета Ларионова.       — В чём дело? — спрашивает он сходу, хмурясь.       И Олег хватает рядом стоящего парня под руку.       — В этом сраном операторе!       Олег пытается подтащить Диму к Косте, но тот слишком грубо и резко вырывает у него свою руку.       Влад тут же замирает на месте с интересом, а вот Олег замирает уже с явным замешательством.       Костя выгибает бровь в вопросе и преодолевает последние ступеньки, чтобы встать за спиной Олега рядом с Владом и посмотреть на Диму.       — Так, ладно, — сам себя успокаивает Олег, делая жест рукой, когда растерянность спадает, — мы же с тобой одноклассники, — примирительно сообщает Олег, и Влад за его спиной фыркает, а Костя ведёт бровью, — к тому же, я слышал, что ты у нас тут новенький, наверное, не знаешь ещё о здешних правилах ничего, — натянутый нервный смех, — и раз уж тут такое дело, то я, так уж и быть, сделаю тебе, как милой серой мышке, одолжение, если ты…       Олег придерживает загадочную паузу под гаденькую улыбочку Влада и равнодушный взгляд Кости и затем торжественно произносит:       — Встанешь на колени и извинишься перед нами!       Олег самодовольно ухмыляется.       Костя отворачивается и закатывает глаза.       Влад заходится лошадиным ржачем.       А Дима молчит.       Смотрит на Олега с выгнутой бровью и молчит.       — Ну же, я ведь даже не требую, чтобы ты убирался за нас, — подначивает его Олег, — тебе всего лишь нужно немножечко запачкать коленки.       Проходит секунда, а за ней ещё одна.       И Дима неожиданно для всех просто прыскает.       — Погоди, это сейчас серьёзно было, что ли? — его лицо озаряется неподдельным весельем, и губы расплываются в широкой улыбке. — Я думал, это ты так шутить пытаешься, хах. Тебе сколько лет? Моему брату всего четырнадцать, но даже он умом взрослее тебя будет.       Услышав о брате, Костя резко переводит взгляд на Диму и щурится, сопоставляя у себя в голове что-то с завидной сосредоточенностью.       — И… серая мышка? Хах?! Ты что-то не так понял. Я не связывался с тобой лишь потому, что ценю своё время и нервы, чтобы тратить их на пустышку вроде тебя. Только и всего.       Дима снова усмехается и качает головой.       Его искренне забавляет это детское поведение Олега, возомнившего себя чуть ли не боссом мафии, хотя по факту он лишь обычный старшеклассник, запугивающий беззащитных детей, которые даже не могут дать ему отпор.       — Следи за своим языком! — предупреждающе рычит Олег, делая шаг вперёд.       — А иначе что? Язык мне отрежешь? — хмыкает Дима без капли страха и толкает Олега в грудь, заставляя его попятиться назад. — Для протокола: я не стану просто послушно лежать и ждать, когда же ты закончишь отрезать мне язык, хах, нет. Я ударю тебя во-от туда, выхвачу ножницы из твоих рук и заеду ими тебе прямо в глаз. Случайно. Знаешь, для самообороны.       Уголки губ Кости слабо приподнимаются в призрачной улыбке. И Влад тоже скрещивает руки на груди, принимая удобную позу и с интересом прислушиваясь к словесной баталии парней.       — Возможно, ты успеешь ранить мне язык, а деньги и связи откосят тебя от срока, но знай, что ничего из этого не сможет вернуть тебе то, что ты потеряешь навсегда. Ты можешь купить себе хоть сотни тысяч разных дорогих протез, можешь хоть бриллиантами их все украсить, но этим ты себе зрение всё равно не вернёшь. В этом мире есть множество вещей, которые невозможно купить даже за очень большие деньги. И эта вещь как раз одна из таких. Как думаешь, оно того стоит?       Эти слова носят в себе больше поучительный характер, нежели прямой, и скрывают в себе куда более глубокий смысл, чем простая угроза.       Влад растерянно хмурится и осторожно отступает к Косте, чтобы тихо спросить:       — Зрение реально не получится восстановить?       Костя слабо усмехается и качает головой в отрицании.       — Бля, во даёт, а, — тихо шепчет он, затем снова занимает прежнее место.       — Ты слишком много болтаешь, — раздражённо выдыхает Олег. — Ненавижу, когда жужжат под ухом.       Теперь он ещё больше хочет увидеть этого недоделанного выскочку на коленях.       Ему это просто жизненно необходимо.       — Сам на колени встанешь или тебя заставить?!       Дима слышимо хмыкает, подходит ближе какой-то ленивой походкой и начинает намеренно медленно нагибаться, имитируя покорность.       Влад выглядывает из-за спины Олега и с открытым ртом наблюдает за его действиями.       Костя тоже смотрит на него, не сводя глаз.       И только Олег расплывается в победоносной улыбке, как Дима тут же харкает ему на обувь, а затем снова выпрямляется и с улыбкой отходит.       — Сучка! — дёргается Олег. — Да я ж тебя!       Он ожидаемо возгорается и хватает Диму за грудки, притягивая его к себе в угрозе, поэтому Костя неосознанно делает два шага вперёд, словно пытаясь… защитить.       Очень… инстинктивно.       Однако Олег случайно унюхивает запах Димы, лицом оказавшись близко к его шее, и успокаивается до того, как вмешивается Костя.       Он выпускает из рук ткань одежды и, растерянный, отходит назад.       — Ты… омега? — голос сочится искренним удивлением и даже некоторым замешательством.       — И что? — усмехается Дима. — У тебя встал?       Влад заходится смехом и аплодирует Диме в знак своего одобрения. Такой юмор ему явно импонирует. Даже Костя опускает голову, чтобы скрыть свою улыбку, граничащую со смешком.       Дима определённо завоевал сердца друзей Олега, чего не скажешь про самого Олега…       — Хах?! — почти возмущённо выпускает он воздух изо рта. — Омега? Серьёзно? Ты… всего лишь… дешёвая сучка и подстилка, да ещё и мужского пола! Чёрт. Да ты ёбаная ошибка природы!       — М-м, — расплывается в улыбке Дима. — Это природа тебе так сказала или сам додумался?       За спиной Олега снова слышатся смешки, которые поднимают его градус гнева до небес.       — Да на твоём месте мне даже выходить из дома было бы стыдно, — плюётся он ядом так, словно омеги ему мать родную в сговоре убили. — Кто ты? Что ты? Не мужчина, не женщина. Оно. Родился, чтобы задницей своей торговать. Да я бы скинулся с крыши, если бы родился тобой.       — Олег, ты перегибаешь, — строго произносит Костя.       — Реально, — соглашается голосом, сквозящим весельем, Влад. — Чё ты к омегам-то пристал.       — Все они – шлюхи, которые продают себя за деньги, — снова кидается оскорблениями Олег.       — Малыш, если омеги согласны спать с тобой только за деньги, то проблема тут явно в тебе, — снисходительно улыбается Дима, снова вызывая смех Влада и улыбку Кости. — Говоришь, лучше сброситься, чем быть мной? То есть, на моём месте ты представлял бы из себя жалкое подобие человека, утонувшего в пучине собственных страхов и комплексов? И всё из-за видовой принадлежности? Жалко слышать. А я вот на твоём месте стал бы первым исключением из стада и удивил бы всех своей порядочностью и приземлённостью. Смотри, какие мы с тобой разные: в обоих случаях я чувствую себя достаточно уверенно и комфортно, чтобы жить и продвигаться вперёд, а ты же в обоих случаях обиженный на жизнь ребёнок, зависимый от своей видовой принадлежности. Жаль тебя.       — Уф, — притворно кривится, как от удара, Влад, махая рукой возле шеи. — Мощно.       — Молодец, — шепчет Костя себе под нос с улыбкой.       Олег же веселье друзей не разделяет: с каждой секундой его смуглое лицо багровеет от злости, стыда, обиды и смущения всё сильнее и заметнее. Его уже просто трясёт от гнева.       Откуда вообще взялся этот языкастый щенок?!       И какие таблетки он пил для прибавления смелости?!       — Да ты хоть знаешь, что я могу с тобой сделать? — уже не кричит, а шипит Олег. — Одно моё слово и эта школа станет твоим личным адом.       Диму, кажется, не впечатляет даже это.       Потому что он снова лишь усмехается.       — И? Я должен испугаться и пасть к твоим ногам? Серьёзно? Ты правда думаешь, что кучка малолеток сможет меня чем-то напугать? Буллинг? И в чём же он будет проявляться? Мне испишут парты? Окей. Сами же потом заплатят за порчу имущества. Изобьют? Сомневаюсь, что не смогу дать отпор, но даже если и нет, то хоть компенсацию получу и долги на эту выручку покрою. Будут игнорировать? Они сделают мне одолжение. Будут распускать слухи? Устанут уже к концу недели, когда поймут, что мне совершенно похуй. Пойми, мы не в дешёвом американском сериале про подростков, где актёры запираются в кабинке туалета и плачут под сопливую музыку из-за полученной в лицо скомканной бумажки. Это жизнь. И единственный, кто здесь от неё пострадает, если не возьмётся за ум, это ты, а не я, потому что в отличие от тебя я хорошо знаком с тем, что значит «внешний мир». Это тебе не школа твоего папочки с кучкой запуганных малолеток. И однажды, когда ты по своей же глупости разоришь весь бизнес родителей, ты вспомнишь мои слова. Вот только я в этот момент буду уже очень и очень далеко, потому что, в отличие от тебя, бессмысленное запугивание детей не предел моих умений и достижений. Да, я омега. И у меня нет богатых родителей, которые могут помочь мне проложить дорогу к успеху. Но у меня есть правильные цели и стремления. Я умею пользоваться своими мозгами. И однажды я стану тем, кто будет наблюдать с высоты полёта за тем, как некогда гордый орёл обламывает себе крылья. Как думаешь, какого это: потерять всё, не добившись ничего, будучи некогда успешным альфой, и оказаться под пяткой омеги, который из ничего сделал всё, м? Твои родители ведь тоже не всегда были так богаты, не так ли? Не думал об этом? Они поднялись со дна, чтобы обеспечить тебя всем необходимым. Но единственное, чем ты можешь отплатить им за такую щедрость, это банальное разорение. Такой бестолковый наследник сможет привести бизнес только к банкротству.       — Закончил? — произносит бесцветным голосом Олег.       Даже Влад с Костей выглядят за его спиной сильно напряжёнными.       Похоже, Дима немного… перегнул.       Он и сам это довольно быстро осознаёт, поэтому резко спохватывается, заметив выходящую из кабинета учительницу, и в спешке обращается к ней:       — Добрый день, Светлана Васильевна, давайте я вам помогу?       Он пробегает мимо застывшего Олега и подбегает к женщине, чтобы забрать у неё стопку книг с самой очаровательной улыбкой на свете.       — Ох, Дима, мальчик мой, спасибо, — благодарит она с такой же милой улыбкой.       И они вместе спускаются с этажа.       Костя, Влад и Олег ещё минуты две стоят, как вкопанные, сохраняя гробовое молчание, пока Влад всё же не решает его нарушить:       — Бойкот? — осторожно интересуется он.       Олег фыркает.       — Не бойкот. Война.