Амнезия

На следующий день вернулись Уизли. В трауре. Они были очень подавлены, и я, откинув все предрассудки, подошёл выразить им свои искренние соболезнования. Гермиона тоже. Смерть обнуляла все конфликты, делая их незначительными. Близнецы приняли мою инициативу нормально, Рон зыркнул на нас зло, а Джинни расплакалась. Грейнджер кинулась её утешать, а я сбежал. Женские слёзы меня пугали. Как сказала мне потом Гермиона, слёзы Джинни были вызваны не только трагической кончиной отца, но и тем, что ей успели сообщить, что я начал встречаться с Малфоем. Теперь мне стал понятен взгляд Рона. Для него Малфой оставался не только врагом, но и соперником. Иногда мне казалось, что соперником – в первую очередь. Нет, никакого сексуального подтекста в отношении Рона ко мне я не видел. Тем более, насколько я понял, ему нравились исключительно девушки. Но ревность может быть и дружеской. В своё время Рону достался Гарри Поттер, и он радовался, что утёр Малфою нос. Теперь настали другие времена, и рыжему, наверно, было всё это вдвойне обидно. Я не жалел его, но понимал и сочувствовал. Фред и Джордж поймали меня после ужина, когда я торопился на "отработку" к Снейпу. Мы встали у лестницы, ведущей в подземелья. Я внимательно разглядывал близнецов: они осунулись и словно немного потускнели. Для их шумной, но дружной семьи потеря отца стала настоящим горем. – Гарри, удели нам несколько минут. – Парни, мне жаль, что это случилось с вами. – Мы хотели поблагодарить тебя за помощь. Мама совсем потеряна, всё легло на плечи старших братьев: Билла, Чарли и Перси. Деньги не уменьшат горя, но они помогут не думать о насущном. А там и мы потихоньку встанем на ноги. Этот год последний, когда мы учимся. – Это не я, а Сириус, – мне было неловко. – Мы знаем, кто решает в вашей семье. Видели на Гриммо. Не надо смущаться нашей благодарности, она совершенно искренняя. К тому же в прошлом году ты дал нам денег на развитие бизнеса. Тысячу галлеонов. Я округлил глаза. – Я говорил тебе, что он не помнит, – ткнул один другого в бок. – Так вот, в той ужасной суете мы не смогли нормально поблагодарить тебя. Тёмный возродился, под личиной Грюма скрывался Пожиратель, ты был раздавлен этими событиями. А после пропал, мы даже написать тебе не могли. Совы возвращались. Ну, а дальше ты уже помнишь. Мы это к чему: когда мы поднимемся, а мы сделаем это, то вернём всё сторицей! – Ты Калеб или Глория? – уточнил я у говорившего, близнецов я, как и прежде, не различал. – Глория, – улыбнулся Фред. – Не надо мне ничего возвращать. Я последний хрен без соли не доедаю. Сириус тоже. Считайте, что я инвестировал в дело. А что у вас за бизнес, кстати? – Волшебные вредилки. – Погодите, те кусачие фрисби и блевательные батончики, что Гермиона пачками конфискует у первокурсников – ваших рук дело? – Ага! – ответили близнецы хором. – Бля, ну вы и придурки. Хотя бы в школе их не распространяли. – А где нам проводить испытания? Мы, честно говоря, ради этого на седьмой курс и попёрлись. Я выпучил глаза. Нормальненько. Я уже заметил, что маги очень спокойно относятся к разным травмам. Подумаешь, перелом – выпил Костерост и через час уже идёшь по своим делам. Для меня это было дико. Так же как и эксперименты над живыми детьми. Хотя над мёртвыми, понятное дело, было бы ещё ужаснее. – Слушайте, к фрисби и подушкам-пердушкам претензий нет. Но бляха, пастилки, от которых идёт носом кровь – перебор. А если у ребёнка порок сердца, и он ласты склеит? Близнецы переглянулись. Кажется, они не совсем осознавали риски. – Вы понимаете, что любой форс-мажор может запросто разрушить ваше будущее? – Ты прав, Гарри, – протянул Калеб. – Мы не рассматривали свои действия под таким углом. Всегда экспериментировали друг на друге. На Ронникинсе. Теперь вот тут. Но сейчас, когда папы не стало, всё видится в несколько другом свете. Жизнь, казавшаяся непоколебимой и бесконечной, оказалась очень хрупкой штукой... Я понимал их, как никто. Наверно, нужно родиться и жить среди магглов, чтобы осознавать это в полной мере. Лечить насморк неделю, а не пять минут. Переживать удаление аппендикса с наркозом, отходняком и восстановительным периодом, а не час работы колдомедика. Бояться высоты, потому что это грозит смертью или инвалидностью, а не приёмом Костероста. Видеть первые признаки угасания в сорок, а не в девяносто. Снейп был прав, когда сказал мне, что стоит взять лучшее из обоих миров, из обеих культур. Потому что, как я вчера понял, правд много. И истину из них каждый должен добыть сам. – Я рад, что вы это осознали. Держитесь, парни! Они синхронно хлопнули меня по плечам и ушли.

***

Вечером, после изнурительной тренировки со Снейпом, где я учился убирать предметы в подпространство, я решился раскрыть альбом. Движущиеся фотографии на некоторое время выбили меня из колеи. Видеть себя годовалым, пускающим пузырь слюнявым ртом – это... странно. Или маму, глядящую на меня с запредельной любовью... Я действительно внешне был похож на отца. Тот же смугловатый тон кожи, те же густые буйные волосы, тот же овал лица. А мама смотрела в объектив моими глазами. Цвет, форма, разрез. Только у меня ресницы тёмные, а у неё были рыжими. Каким бы ни был мой отец, но он меня любил. Я не понимал, что двигало им, когда он травил Снейпа, но простил хотя бы потому, что мёртвым многое прощают. А мама... Мне жаль, что я так и не ощутил родительской любви в осознанном возрасте. Брауны, наверно, дали мне некое подобие. Но сравнить мне было не с чем. В любом случае я испытывал благодарность маме и папе за то, что они произвели меня на свет и любили короткие полтора года. И Браунам, за те два месяца тишины и безусловного принятия, не требующего ничего в ответ. Эти люди, которых волшебники презрительно называли магглами, были единственными, кто ничего от меня не хотел, кроме того, чтобы я был счастлив.

***

На следующий день мы сидели в библиотеке после обеда. Невилл писал огромное эссе по зельям – наказание за очередной расплавленный котёл. Кстати, мой совет с Умиротворяющим бальзамом оказался дельным. Лажать он стал откровенно реже. И котёл расплавил не потому, что по ошибке добавил не тот ингредиент, а потому что кто-то из слизеринцев подкинул ему в кипящее зелье лишний компонент. Луна мечтательно рисовала что-то в маггловской тетрадке на пружинках, на обложке которой на задних ногах стоял радужный единорог. Я подарил ей эту тетрадку, потому что она привела её в неописуемый восторг. Саму тетрадь купил по приколу, очень уж понравился рисунок. Гермиона корпела над картой звёздного неба, проговаривая названия созвездий себе под нос. Сириус сказал мне, что в семье Блэков принято давать детям имена звёзд. И Драко получил своё необычное имя в честь созвездия Дракона. Я повернул голову к Малфою. Моя звёздочка сосредоточенно решала задание по арифмантике, автоматически заправляя выбивающуюся прядь за ухо. Естественно, я залип на него. Волосы у Драко тонкие, шелковистые и очень красивого оттенка. Сияющий пепельный блонд. Руки узкие, пальцы длинные с аккуратными овальными розовыми ногтями. Не то, что мои. Я при любой возможности выбирался полетать над полем, отчего на руках появились мозоли. Да и сами руки у меня широкие, основательные. Мы сидели рядом, бедро к бедру, и я мечтал, что на выходные сниму номер в Хогсмиде и рассмотрю красавчика во всех подробностях. И ступни, и лодыжки, и задницу, и спину. На пояснице у него, должно быть, ямочки... Драко заматерился под нос, а потом толкнул меня бедром. – Хватит! – зашипел он, склонившись ко мне, я же, пользуясь возможностью, втянул его личный запах. – Ты на мне скоро дыру прожжёшь. – Я бы хотел её не прожечь, а проделать. Думаю о тебе каждый вечер, детка. А иногда и по утрам, – сказал я негромко и показал ему раскрытые мозолистые ладони под столом. – Видишь, как я их натрудил? Малфой буквально задохнулся от моей пошлости. – Ты! Ты… – Мистер Малфой! Тишина в библиотеке! – осекла восклицание Драко миссис Пинс. – Гарри, Малфой, нечего тут выяснять отношения! – это уже Гермиона на нас окрысилась. – Да он! – задохнулся мой красавчик, а я не выдержал и схватил его за член поверх штанов. Драко вспыхнул как факел, сгрёб в охапку свои бумажки и пулей вылетел из библиотеки, теряя по пути перья и свитки. Я потащился за ним, подбирая по дороге всё потерянное. Бурно дышащий слизеринец нашёлся недалеко: он стоял у окна, сжимая и разжимая кулаки. Его домашнее задание, изрядно помятое, лежало на подоконнике. Я понял, что надо виниться, иначе грянет. – Змейка, прости. – Пошёл вон, придурок! – Я соскучился! – До стёртых рук?! – Ага. – Мерлин, за что мне такое наказание? – Я был послушным мальчиком в прошлом году и попросил себе у Санты хорошего парня. По крайне мере, я так думаю. А ты был плохим, и Санта подкинул тебе меня. – Заткнись! Просто заткнись! И я послушался. Подошёл, притёрся сзади, обнял блондинчика, притягивая к себе за живот, и положил ему голову на плечо. Ритм его дыхания неуловимо изменился. О, кто-то тут не такой холодный, как пытается показать! Наследник Малфой отступил, давая Блэку выйти на первый план. – Сегодня вечером за десять минут до отбоя жду тебя в ванной старост, – хрипловато сказал Драко. – Хорошо, моя хладнокровная красавица. Есть особые пожелания? – Используй свой рот по назначению, у тебя это лучше получается, чем речь. – М-м-м, грязные разговорчики. Малфой застонал. – Твои пожелания услышаны. – Просто уйди! Поцеловав Драко за ухом, я исполнил его пожелание. У меня уже и так стоит, не хватало нам двоим опозориться.

***

Я рекрутировал в проводники до ванной старост сэра Николаса. Призрак умел хранить секреты. С собой прихватил мантию-невидимку. Обратно мы будем возвращаться после отбоя, Драко староста, но я-то нет. Хотя я искренне надеялся, что там мы пробудем до утра. Я достаточно поднаторел в трансфигурации, чтобы оборудовать комфортное помещение на несколько часов. Малфойчик уже ждал меня у назначенного места. Я поблагодарил сэра Николаса, на которого Драко посмотрел в некоем замешательстве. – «Сосновая свежесть», – негромко произнёс он, и дверь с пиктограммой, символизирующей воду, щёлкнула. Зайдя внутрь, я присвистнул. Я думал, это просто ванная комната, но это оказался целый банный комплекс. С бассейном, раздевалкой, парной, душем. И колоннами, поддерживающими сводчатый потолок над резервуаром для воды. Я начал снимать вещи, прожигая Драко взглядом. Он раздевался медленно, словно стесняясь. – Красавчик, я знаю вкус твоей спермы, так что не робей. – Поттер, тебе нравится вести смущающие меня разговоры? – Мне нравишься ты, а остальное выходит само собой. – Знаешь, дети обычно уже к двум годам умеют управлять своими сфинктерами. – Видишь, что ты со мной делаешь. Я как тебя наблюдаю – аж ссусь! – О, Мерлин! Разговор отвлёк Драко, и он, не замечая того, снял с себя всё. И я реально заткнулся, разглядывая это богатство. Длинные стройные ноги, узкие бёдра, широкие плечи, плоский живот с чуть обозначенными кубиками пресса. Я ничуть не хуже, но… менее породистый, что ли. Малфой, удивлённый моим молчанием, бросил на меня взгляд и вспыхнул. А после опрометью бросился к бассейну. Вид сзади я тоже оценил: крепкие округлые ягодицы и красивая линия спины. И ямочки на пояснице! У меня стояло так, что было больно. Я доковылял до бассейна и уставился на Драко в воде. Он выглядел феерично. – Ты знаешь, что нереально красив? Я бы признал это противозаконным, если бы не имел на тебя прав. – А ты имеешь? – хмыкнул Драко. – Определённо! – уверенно сказал я. Я опустился на бортик и сел, чуть расставив ноги. Малфой залип на моём торчащем члене, от его внимания орган радостно задёргался. – Ты оглушающе раскрепощён. – Искренность – это то, что должно быть между теми, кто вступил в отношения. Хочешь его рассмотреть поближе? – Я не готов… брать в рот. – А я этого и не требую. То, что я сам сделаю это с удовольствием, тебя ни к чему не обязывает. Драко подплыл ко мне, положил руки на колени, несмело провёл вверх до паха. Коснулся пальцами ствола, сжал, провёл вверх-вниз. От ярких ощущений я застонал, запрокинув голову. Очень хотелось смотреть, но глаза закатывались сами. Когда большой палец Драко обвёл головку, а после надавил на дырочку уретры, я мощно кончил. Несдержанная реакция тела давала понять об отсутствии опыта чужих прикосновений. Да и пофиг! Какая разница, что было в прошлом, которого я не помню. Открыв глаза, я увидел Драко, смотрящего на свою ладонь, перепачканную моей спермой, как на чудо. – Рука, что творит волшебство, да, сладкий? – усмехнулся я. Схватил его за конечность, притянул к лицу и лизнул. Сперма была чуть горьковатой. У Драко однозначно вкуснее. – Мерлин, что ты делаешь? – простонал он. – Чищу тебя. – Но это же твоя сперма! – И что? Хотя твоя на вкус лучше, – улыбнулся я и, втянув пальцы в рот, пососал. Драко снова застонал и дёрнулся, резко выдыхая. – Детка, ты… финишировал? – Да! –учащённое дыхание и красные пятна на щеках говорили больше слов. – Ты прекрасен! Такой чувственный! – Пошёл в жопу! – Драко был смущён. Глупый. Ничего страшного в возбудимости нет. – Ещё рано и тебе, и мне, – миролюбиво сказал я, касаясь его лица и понукая посмотреть на меня. – Ты… ты пустишь меня в себя?! – серые глаза распахнулись широко. – Конечно! Драко вдруг придвинулся ко мне, оказавшись между моих ног, и обнял, прижавшись щекой к груди. От него тонко пахло талой водой и свежестью. – Что случилось? – я провёл рукой по спине. Гладкая тёплая кожа приятно ощущалась под подушечками пальцев. – Я даже не надеялся… – Я хочу доставить тебе удовольствие не меньшее, чем получаю сам. Почему ты решил, что будешь только снизу? – Ты лидер по натуре. От тебя фонит силой так, что подгибаются колени. – И как это влияет на позицию в сексе? – Кто сильный, тот и сверху. – Между самоутверждением и силой огромная разница. Второе не требует доказательств. Она просто есть. Я чуть отстранил Драко и соскользнул в воду. Она была приятной температуры. – Место охренительное! – Говорят, что ты уже ходил сюда в прошлом году. С Седриком Диггори. Хм… Так я всё же встречался с парнем? – А что ещё говорят? – Что… Что вы были вместе. – Хорошо, что я этого не помню. Я бы сделал одного человека несчастным. – Почему? – Потому что однозначно бы выбрал тебя. А где сейчас этот Седрик? – Он погиб на Турнире. Ты вернулся с последнего задания с его телом. О-Х-У-Е-Т-Ь! И ведь ни одна сука меня не просветила. А газетёнку местную, паршивую, я принципиально не читал! После сегодняшней ночи мне предстоит череда серьёзных разговоров. – Ты не знал? – голос Драко дрогнул. Он всматривался в моё лицо расширенными глазами. – Не знал, солнышко. И кое-кто за это ответит! Давай оставим этот разговор. Покажешь что тут и как? Малфой кивнул и подплыл к тому краю бассейна, над которым возвышались разнообразные трубки и краны. И начал откручивать вентили один за другим. Кран с мыльными пузырями, с ароматной пеной, с горячей и холодной водой, с разным мылом, кран наполняющий воду колкими пузырьками. Некоторое время мы развлекались тем, что наполняли бассейн всем подряд, регулировали температуру воды, вешали друг на друга пенные шапки, бросались пузырями, оказавшимися достаточно устойчивыми к прикосновениям. А потом я поймал в буквальном смысле взмыленного Драко и поцеловал так крепко, что он ослаб в моих руках. Я дотолкал его до края бассейна, усадил на бортик, поставил ступни на свои плечи, заставляя развести шире ноги, и лизнул стоящий член от основания до пунцовой головки. Пальцы ног у Малфойчика поджались, чуть царапнув размякшую от воды кожу плеч, он задрожал. Я раздвинул половинки ягодиц и нацелился языком на плотно сжатую дырочку. Розовую и невинную, как я и предполагал. Когда я вонзился в самую сердцевинку кончиком языка, сверху раздался протяжный стон. Дырочка запульсировала. Господи, это волшебно! Я принялся таранить её языком. Драко стонал, крутил бёдрами, упираясь мне в плечи, а потом вцепился в мои волосы и, вскрикнув, кончил. Я прижал расслабленный язык к отверстию, что бешено пульсировало, и наслаждался результатом. Когда конвульсии стихли, тщательно вылизал яички, опавший пенис и чуть подрагивающий живот. Драко сидел, опираясь на заведённые назад руки, и сонно смотрел на меня. Его ступни так и остались на моих плечах, открывая его так бесстыдно и развратно. – Знаешь, Поттер, я бы никогда не подумал, что ты извращенец, – лениво протянул он. – Почему извращенец? Тебе было неприятно? Я тебя испугал? – Нет, но это было так откровенно... – Я считаю, что в сексе нет табу, если всем участникам действа это нравится. И ещё раз: я ничего не требую от тебя в ответ. – Поцелуй меня. Я спустил ноги Малфоя и притянул его за талию, вжимая в себя и накрывая губы. Мне страшно нравилось, что Драко не смущают грязные поцелуи. Не смущают настолько, что он забывает о своей скованности, постанывает, открывается, теряется в ощущениях не меньше, чем когда его член у меня во рту. Оторвавшись, Драко упёрся лбом в мой лоб. – Ты правда не торопишься? – Нет. Да и зачем? Я хочу насладиться первыми отношениями. Для меня всё внове. Влюблённость в том числе. – Ты влюблён в меня? – Разве это не очевидно, красавчик? – я с усилием провёл ладонью по гладкой длинной спине. – Я боялся надеяться. Мне до сих пор кажется, что это розыгрыш или нечто, несущее выгоду. – Выгода есть, не буду кривить душой. Осознание, что я отхватил себе самого крутого парня школы, возносит меня на небеса. Оттуда приятно поплёвывать на неудачников. – Поттер! – Познакомься, блондинчик, это моё чувство юмора! И оно влюблено в тебя не меньше, чем я, великий герой Гарри Поттер! Драко застонал и шлёпнул меня по плечу.

***

Мы решили остаться в ванной старост до утра. В помещении парной было сухо и тепло, к тому же гулкие звуки высоких сводов хорошо заглушала плотная дверь. Я трансфигурировал полки в кровать от стены до стены, и мы улеглись в неё, тесно прижавшись друг к другу, несмотря на то, что места хватало для четверых.