***
Помимо изнуряющей тренировки Снейп категорически запретил мне выходить за пределы замка. Тут я тоже не возражал. Лесом я «наелся» до галлюцинаций. Хогсмид меня не интересовал. И потому данное слово я не нарушал даже в мыслях. К тому же летать уже холодно. Да и на тренировках Северус меня загонял так, что о лишней физической нагрузке даже думать страшно. Я учился, как больной, и тренировался с Северусом, как одержимый. Единственным послаблением со стороны профа стали для меня отношения с Драко, общение с друзьями и разговоры с крёстным. События же в магическом мире напоминали обрушившийся на острова шторм. Явление Волдеморта народу в новом образе, где над ним разве что нимб не светился, не прошло бесследно. Под сомнения попало всё. Убийство Поттеров, мой героический статус, пропаганда Дамблдора. Министерство дискредитировало себя по полной программе, особенно в судебной и силовой сферах. Ожидаемый мной кризис власти был налицо и возник даже раньше, чем я предполагал. Волдеморт оказался человеком слова и дела. Я пока не мог оценить, чем мне грозит происходящее вокруг, не хватало исходных данных. Сложно сказать, насколько опасен для меня такой Лорд, успешно продвигающийся на Олимп. С одной стороны, он теперь не прибьёт меня в бою, так как это моментально обнулит все его достижения. С другой стороны, уничтожить человека можно разными способами. Репутационная, политическая, экономическая «смерть» ведь не убийство. Как я и предполагал, мои акции посыпались, и я оказался «банкротом». Несколько месяцев назад я был психом, теперь же я пиздобол. Но кто бы знал, как мне на это плевать! Путешествие к звёздам, что организовал мне Бейн, имело для меня одно неочевидное последствие: я стал философически относиться к жизни. Такое впечатление, что я познал её во всей полноте и забыл, осталась лишь уверенность, что всё будет хорошо и нечего дёргаться. А то, что я не помню ничего... Наверно, человеческий разум не предназначен для этого избыточного знания, и у меня просто сработал предохранитель.. Внутренняя гармония позволила мне в полной мере насладиться отсутствием к себе интереса – есть фигуры поинтереснее. Нет, периодически мне пытались вменить в вину, что я не настоящий победитель Тёмных Лордов, а так, самозванец. На что я сказал, что все претензии к автору легенды – Дамблдору. Ведь героем я стал именно с его слов. Откуда директор знал, что и как происходило в доме Поттеров, непонятно. А учитывая, что Волдеморт в принципе открещивался от того, что нападал на моих родителей, Дамблдор выглядел как злодей, что решил подставить хорошего сильного мага из зависти к его таланту. Ха-ха! За что боролся, на то и напоролся. Мои обидчики сразу погрустнели. Кидать обвинения директору в лицо боялись, это же не мне, поверженной легенде. Но я такой малостью не удовлетворился и всё равно послал им лучи поноса. В замке после этого на неделю объявили карантин, предполагая вспышку ротавирусной инфекции. То, что она поразила исключительно некоторых старшекурсников Гриффиндора и Хаффлпаффа, никто не заметил. Кстати, ни Рона Уизли, ни Симуса Финнигана среди этих людей не было. И если Хаффлпафф я мог понять, так как они винили меня в смерти Седрика Диггори, то чего от меня хотел Гриффиндор, я так и не понял. Наверно, очень обидно, когда развенчивают героев, знакомством с которыми ты так гордился. Единственное, по какому поводу я запереживал, так это что для Драко я уже не такой. Он говорил всегда обо мне с таким пиететом, что мне было смешно. А сейчас стало страшно. Но блондинчик развеял мои страхи, когда мы встретились в ванной старост, втрахивая в матрас так интенсивно, что я вновь видел звёзды. То ли у него повысилась выносливость, то ли он работал над своей выдержкой, но теперь красавчик мог долго держать темп и, вообще, мог долго. Отчего наш секс стал просто феерическим. К тому же Драко поверил в себя, раскрепостился, стал более открытым. Моя реакция на него под кентаврскими травами сломала внутри Малфоя какой-то ограничитель. Он, наконец, поверил в мои чувства. Мы с наслаждением изучали друг друга, учились доставлять удовольствие, открыто говорить о своих желаниях и фантазиях. Так что эти два месяца лично для меня были просто замечательными. И продуктивными. И пока весь период до рождественских каникул Британию сотрясали скандалы и кадровые перестановки, я парил в своей нирване.***
Половина узников Азкабана, из числа последователей Тёмного Лорда, по словам активировавшихся родственников заключённых и нанятых ими адвокатов, оказалась за решёткой по ложным обвинениям или же с нарушением протокола задержания. Более того, авроры ещё и порылись в их опустевших имениях, набивая карманы. Вот тут я даже не сомневался в правдивости обвинений. Министерство не постеснялось ограбить сироту, то есть меня, превратив дом в Годриковой лощине в мемориал. Лучше бы они там ремонт сделали, чтобы мне было куда свалить от опекунов после совершеннолетия. Но хрен! Не удивлюсь, что сразу после падения Лорда в 1981 некоторые ушлые типчики из Министерства основывали фонды и под это дело собирали пожертвования для ребёнка-героя. В деньгах я нужды не знал, но тут вопрос касался принципов, а не финансов. Судебные процессы были шумными, скандальными и полными неожиданных фактов. В качестве свидетелей привлекали даже домовых эльфов, что создало прецедент. До этого воспоминаниями домовиков пользовались неохотно, так как те были преданны своим хозяевам и говорили то, что им приказывали. Но эти эльфы, затаившиеся по брошенным менорам, своих хозяев видели последний раз больше десяти лет назад и рассказали немало интересного о воровстве, которым промышляли все подряд. На мысль использовать домовиков в качестве свидетелей меня натолкнул Кричер. Я поделился ей с крёстным. Тот обсудил это с Нарциссой. А от леди идею подхватил Люциус Малфой. Она оказалась вирусной. И вуаля. Предысторией этому послужила жалоба эльфа на то, что в дом на Гриммо попытался пробраться Наземникус Флетчер, тот плюгавый хрен, которому я челюсть сломал. А так как я дал домовику приказ дом оберегать, то Кричер, пользуясь разрешением, врезал поганцу магией так, что он еле ноги унёс. На вопрос, зачем Флетчер приходил на Гриммо, домовик признался мне, что во время нахождения там ордена, мерзкий жулик не раз и не два выносил из дома ценные вещи. У меня тогда знатно подгорело. Не знаю, дошли ли мои проклятия до вора, но Сириус сказал, что на собраниях ордена тот больше не появлялся. В итоге всей этой кутерьмы перед Рождеством освободили немало соратников Реддла, а их «тёпленькие» места в Азкабане заняли сотрудники аврората и министерства. Понятно, что самые влиятельные отмазались или подписали мировую, выплатив репарации, но неизбежность наказания, возможно, остановит нечистых на руку чиновников от поборов и чрезмерного использования служебного положения.***
На Рождественские каникулы мы вместе с Драко ехали на Гриммо. Там было безопасно, там была его мама. Адекватность Тёмного Лорда вполне могла оказаться лишь уловкой, и мы с Северусом не расслаблялись. Тем более последнее время Лорд к своим делам зельевара практически не привлекал. То ли тот вышел из доверия, то ли Тёмному было не до него. Более того, теперь Волдеморт скрывал свою внешность даже от соратников. Снейп сказал, что Тёмный что-то затевает и он даже рад, что оказался вне событий. Дамблдор, на которого обрушились сразу и Министерство, и фееричное возвращение Лорда, и гнев обывателей, собирал орден чуть ли не каждый день. И безразличие Волдеморта к своему вассалу стало своего рода охранной грамотой для Северуса, так как ему просто нечего было сказать директору и тот перестал его дёргать. Я взял в привычку периодически трогать шрам на левой руке. Выпуклые слова «Волдеморт жив!» легко «читались» подушечками пальцев. Напоминание самому себе, что ничего ещё не закончено и нельзя терять бдительность. Тем более я теперь не один. Гермиона рассказала мне, что раньше я оставался в Хогвартсе на все каникулы, кроме летних. Впрочем, вспоминая красную рожу дяди Вернона, это было немудрено. Я-прошлый и на летние каникулы остался бы с удовольствием, но Дамблдор упорно возвращал меня к отвратительным родственничкам, якобы под кровную защиту. Семья Уизли предлагала меня забирать на лето и не раз, но и в этом мне отказывали. Хотя их дом тоже окружали чары. Я-прошлый, наверно, очень переживал от такой несправедливости, метался, не понимал, пытался стать лучше, считая, что недостаточно хорош. Я-нынешний отлично видел в этом манипуляцию. Счастливые подростки – непокорные и дерзкие. Я в таком формате директору оказался неинтересен. А вот несчастливый ребёнок, что за похвалу и одобрение готов на всё – самое то для исполнения высшей цели. Думаю, если бы не последние события, вряд ли бы меня так легко отпустили на Гриммо на Рождество. Прямо влиять на меня и Сириуса директор уже не мог, но вот придумать нечто, что не позволило бы мне этого сделать – запросто.***
День отъезда на каникулы настал неожиданно. Я радовался возможности сменить обстановку, обнять крёстного, проинспектировать дом, поговорить с леди Вальбургой. Да и дел запланировано немало. К тому же я, наконец, смогу ночевать со своим красавчиком, а не встречаться на жалкие пару часов в ванной старост. В купе мы сидели с Невиллом, Луной и Гермионой. Невилл подавленно молчал. Он вчера вернулся с процесса Лестрейндж против Лонгботтом, на котором открылись шокирующие подробности. Выяснилось, что Лонгботтомов запытали до сумасшествия не просто так. Была для этого объективная причина: Беллатриса Лестрейндж пришла мстить за смерть своего нерождённого ребёнка. Аврор Фрэнк Лонгботтом при обыске в поместье Лестрейнджей приложил её Круциатусом, и она, будучи на пятом месяце беременности, потеряла малыша. Действия аврора были признаны превышением полномочий, так как Беллатрис при обыске препятствий не чинила. Невиллу было страшно узнать, что его отец не такой герой, каким его выставляли. С заседания Лонгботтом вернулся морально уничтоженным. Оказывается, родителей пытали у него на глазах, и он выступил главным свидетелем. Августа Лонгботтом, с согласия Невилла, дала разрешение на изъятие воспоминаний. Снейп, привлечённый к суду в качестве мастера Менталистики, извлёк травмирующее воспоминание прямо во время процесса. Бедный парень вынужден был заново пережить трагедию, случившуюся пятнадцать лет назад. Я влил в него вчера ударную дозу Умиротворяющего бальзама, но бесконечно глушить чувства нельзя и, по рекомендации Северуса, сегодня я дал другу только половину дозы. Но у меня было чем отвлечь Невилла от печальных мыслей. Рождество я хотел провести шумно и весело, собрав для этого всю нашу компанию. – Ребят, приглашаю вас на Рождество на Гриммо. Нев, слышишь? Хочешь с бабушкой, хочешь без. Лонгботтом вскинул тёмные глаза с залегшими под них тенями, кивнул и впервые за сутки улыбнулся. Да, улыбка была слабой и кривой, но всё равно лучше, чем тупое равнодушие, в котором он пребывал. – Гарри, мы с родителями уезжаем в Альпы кататься на лыжах, – расстроенно сказала Гермиона. – Прости. – Не проблема, милая, развлекись. Это не последнее Рождество для нас, я уверен. Тем более заранее я не предупредил. – Я буду, – улыбнулась Луна. – С папой, если ты не против. – Нет, конечно. Давно хотел познакомиться с главным редактором «Придиры». Хлопнула дверь купе, и в неё протиснулся Драко. Первую половину пути он провёл со слизеринцами. Кивнув всем, он сел рядом, закидывая руку мне на плечо собственническим жестом. Дать ему было правильным решением. Позиция топа крайне вдохновляюще повлияла на Малфоя: он стал расслабленным, вальяжным и уверенным в себе. Как сказала Гермиона – типичным Малфоем. Мне эти черты характера изначально нравились, а друзей раньше, до того, как они узнали блондинчика поближе, смущали. Особенно когда он язвил. Словами Драко мог избить не хуже, чем закидать заклинаниями. Но приручённый Малфой отлично влился в наш коллектив, состоящий из психа, ботаника, заучки и полоумной, заняв должность красавчика. – Я буду без бабушки, – чуть подумав, уточнил Невилл. – Гарри, ты сходишь со мной к Олливандеру? Я хочу сменить палочку. После суда, на котором открылась правда, Невилл к палочке отца не прикоснулся ни разу. Она лежала в его багаже, и он собирался вернуть её бабушке. И Августе и Невиллу тяжело далась истина, и каждый переживал её по-своему. Нев был более категоричен. – Ага, чтобы его Тёмный Лорд в переулке шлёпнул? – взвился Драко. – Ты с ума сошёл, Лонгботтом. Я схожу с тобой! – Спасибо!***
На вокзале нас с Драко встречали Блэки – Сириус и Нарцисса. Я внимательно рассматривал женщину, подарившую миру моего парня – воплощённое совершенство – стараясь понять, в кого же он такой красавчик. Леди оказалась хрупкой и изысканной блондинкой. Но не платиновой: в её тонких волосах запуталось золото. Глаза не серые, как у сына, а голубые. Мантия пепельного цвета деликатно обрисовывала уже заметный аккуратный животик. Драко взял от матери утончённость, что так меня поразила в своё время. Интересно стало посмотреть на отца моего красавчика. От кого-то же он получил и гармонию черт, и эстетику линий, и мужественность, подчёркивающую его красоту, как бархат оттеняет драгоценный металл. Леди Блэк крепко и порывисто обняла сына, от чего Драко смутился. Меня Нарцисса тоже обняла. От неё тонко и приятно пахло весенними цветами, чьё имя она носила. Сириус, близко познакомившийся с Драко во время моего космического путешествия, крепко пожал ему руку, а меня затискал в объятиях. Мы собирались переместиться домой порталом, так как каминная сеть была признана ненадёжной. Поэтому, наобнимавшись, все взялись за цепочку, выглядящую как сплетённые между собой стебли роз, и крёстный произнёс слово «Портус». Когда меня утаскивало в подпространство, я успел взглядом зацепить сценку: похудевшая, потускневшая и осунувшаяся миссис Уизли обнимала Джинни. Рядом стоял крепкий коренастый парень лет двадцати. Наверно, второй её сын – драконолог Чарли. Близнецы, выше его на голову, окружили брата с двух сторон и что-то синхронно говорили, размахивая руками и улыбаясь. Рон стоял на отшибе. Увы, типичная картина для этого семейства. На родных рыжий даже не смотрел, его тоскливый взгляд был обращён на Гермиону, которую буквально в паре метров от Уизли эмоционально тискала женщина с такими же пушистыми неукротимыми волосами. Наверно, мама моей подруги. Удар о паркет выбил из меня мысли об увиденном. Перемещение порталом мне не понравилось, хотя оно лучше, чем аппарация.***
Гриммо приятно удивил меня. Теперь это был не закопчённый жуткий дом, весь в паутине и пыли. Нынче здесь процветали чистота и уют. Кричер поклонился мне в пол. Леди Вальбурга поприветствовала крайне церемонно и уважительно, и ужинали мы не на кухне, а в столовой. Вот что значит дом под присмотром леди. При Молли тут был бардак и шум, при Нарциссе – торжественная и тихая красота. После ужина мы, утомлённые дорогой, разошлись по своим апартаментам. Все дела будем обсуждать завтра. Тем более у меня на эту ночь были планы. За мной так и оставалась выбранная когда-то комната пропавшего брата Сири, но я собирался воспользоваться тем, что мы с блондинчиком в одном доме, на полную катушку. Поэтому, после того как часы внизу пробили полночь, я прокрался в его покои и подвалился под тёплый бок. – Не спится? – сонно спросил Драко, разворачиваясь, притираясь ко мне всем телом и утыкая мне нос в шею. Красавчик был таким расслабленным и так естественно меня обнял, что это стало для меня откровением. В постель мы обычно падали, поражённые страстью, а тут нечто нежное, трепетное между нами. – Я не могу упустить такую возможность, моя змейка. Кстати, ты знаешь, что я владею парселтангом? – Пф! Вся школа знает. На втором курсе тебя вообще принимали за наследника Слизерина. Северус рассказал мне почти все события из моей прошлой жизни, но многих нюансов он не знал, некоторые намеренно опускал. Зачем, я не уточнял. Ему виднее. Видимо, было в незамутнённости и свежести восприятия нечто важное, позволяющее мне принимать правильные решения и выбирать нужные ходы. – Это странно. Будь я истинным наследником, вряд ли бы я поступил на другой факультет. – Я сказал «принимали», но не сказал, что ты был им, – занудливо уточнил Драко. – Хотя, хрен его знает. Вне зависимости от факультета, парселтангом ты владеешь. Нотт утверждает, что среди индийских магов этот дар распространён и не считается чем-то из ряда вон выходящим. – Во мне в равной степени может течь как кровь Слизерина, так и индийская. Индия долгое время оставалась колонией Британии. Наверное, наследником одного из основателей быть круто. – Я тоже так думал, пока не бросил в тебя змею. – Ты бросил в меня змею?! Зачем? Надеюсь она не пострадала? – Нас один идиот поставил к барьеру в дуэльном клубе. И я воспользовался заклинанием из разряда тёмных штучек – Серпентсортия – оно призывает змею. Отец об меня потом чуть трость не сломал. Но не суть. Так вот ты совсем рептилию не испугался, а заговорил с ней на парселтанге. Это было впечатляюще и ужасно одновременно. Драко передёрнул плечами, и я прижал его крепче. – Испугался тогда? – Очень, – признался Малфой. – Меня оправдывает лишь то, что мне было тринадцать. – Не бойся, моя змейка, теперь ты не один. И кстати, я не позволю больше твоему отцу избивать тебя тростью! – Спи уже, защитник! Мерлин, сказать кому, что я тебе вставил, ведь никто не поверит. Все думают, что это ты натягиваешь меня как перчатку. – Мы уже обсуждали абсурдность корреляции сексуальных предпочтений и образа, который ты носишь в обществе. Драко хихикнул на моё заумное высказывание. Иногда передо мной всплывали строки из прочитанных книг, и я буквально цитировал. – Угу. Но ты не переживай, я когда-нибудь тебе дам. Я мысленно закатил глаза. Распределение ролей отчего-то очень волновало Драко. Мне же было на них плевать. Нам хорошо вместе – и это главное. Голова Малфоя на моём плече потяжелела, и я понял, что он уснул. Я «проболтал» свой шанс на секс. Ладно, утром наверстаем.***
Как я уже упоминал, на эти каникулы у меня были большие планы: принятие рода, пророчество, разговор с Сириусом, за которым мы с Северусом собирались посвятить его в суть происходящего. И празднование Рождества, естественно! Введение в род стало бы для меня сложным, не обладай я поистине большим магическим потенциалом. Тут, скорее, я ввёл род Блэк в себя. Честно говоря, в суть ритуала я глубоко не погружался, доверившись в этом отношении крёстному. Тем более что за последние несколько месяцев Сириус этих ритуалов провёл кучу, не просто вернувшись в род, но ещё и возглавив его. Но движение магии я ощущал в полной мере, так что этот процесс оказался для меня ярким и полным впечатлений. Алтарь, когда я плеснул на него крови, засветился, как радиоактивный, и мгновенно выдал кольцо Наследника. Сириус сказал, это потому, что такой силы магов не предлагали роду лет триста. Учитывая предрасположенность Блэков к близкородственным связям, это неудивительно. Стоя у алтарного камня, омываемый волнами энергии, я ощущал радость, ликование, гордость. И это были эмоции извне. Род радовался мне, делился магией, принимал. Пахло свечным воском, красными розами и нагретым металлом. Запах металла ассоциировался у меня с кровью, на чистоте которой Блэки были так помешаны, свечи использовались в ритуале, а красные плетущиеся розы являлись символом рода. Это был запах рода Блэк. После того, как я умудрился выйти в открытый космос без скафандра, магия стала для меня ещё и пахнуть. Там от Сириуса пахло сухим мехом и вспаханным полем, от Северуса полынью, тимьяном и миндалём, от Драко – талой водой и ветром с гор, от Гермионы – осенью и книжной пылью, от Луны – водяными лилиями и звёздной пылью, от Невилла – речной водой и скошенной травой. На кольце плюшки от обретения рода не закончились. Для начала я ощущал Гриммо теперь совершенно по-другому. Дом словно обнял меня, впитывая в себя, поглощая. Но это были приятные чувства, не давящие на мою волю, а поддерживающие, как объятия. К тому же я появился на гобелене; мне был выделен ещё один сейф с деньгами с подвязанным к нему кошельком; портреты начали со мной здороваться, иногда давая советы или просто цеплялись с разговорами. До этого на моё присутствие реагировала только Вальбурга, а остальные делали вид, что я так, мимо проходил. А как от меня млел домовик! Почти как от своей хозяюшки. Именно так, с придыханием, Кричер именовал леди Вальбургу. Меня произошедшие перемены вполне устраивали. А учитывая, как развиваются мои отношения с Драко, я должен иметь, что предложить Наследнику древнего рода. И мой изменившийся статус вполне может стать аргументом.***
Так как запрет на выход из школы действовал до рождественских каникул, то часть подарков я заказал заранее по каталогу. Особенное внимание я уделил выбору подарков для Драко, Сириуса и Северуса. Драко я решил подарить карту школы. У меня была мантия, и она облегчала мои перемещения, а у Малфойчика пусть будет эта карта. Тем более что после расширения сознания я неожиданно перестал теряться в коридорах и переходах замка. Что-то повернулось у меня в мозгах, и я теперь отлично ориентировался в Хогвартсе. Сириусу я долго не мог выбрать подарок, так как не понимал, что его может впечатлить. Но потом вспомнил, что у него не осталось от лучшего друга никаких памятных вещей, кроме тонкой пачки писем и пары живых фото. Поэтому я заказал лорду Блэку большой портрет Джеймса Поттера, который должны были написать с колдофото. Портрет, к сожалению, не будет живым, но может это и к лучшему. Не стоит крёстному тонуть в тоске о прошлом, а он натура увлекающаяся. Северусу я в библиотеке Блэков откопал древний фолиант по зельям на основе яда акромантула. Пусть развлекается. У него и исходный компонент теперь есть. Гермионе и Невиллу я выбрал книги в соответствии с их вкусом: «Толкование скандинавских рун» для Грейнджер и «Редкие плотоядные растения Амазонии» для Невилла. Луне Кричер по моей просьбе набрал в маггловском магазине яркой канцелярии: тетради с пони, единорогами и котятами, большой сет фломастеров и цветные карандаши. Деньги домовик подкинул на прилавок, я выдал ему с запасом. Другого способа приобрести это всё у меня не было, так как я «невыездной», а магические каталоги предлагали только свитки, перья и чернила. Леди Нарциссе заказал набор для работы с растениями: лопатки разных размеров, грабельки для рыхления, перчатки и капсулы с концентратом удобрения. Мама Драко, оказывается, любила цветы, и на окнах особняка появились горшки с розами, геранями и орхидеями. А в гостиной воцарился внушительный вазон с пестролистной монстерой. Растение тянуло огромные резные листья к окнам, частично загораживая их и создавая в комнате приятный полумрак. Леди Вальбурге заказал картину с изображением уютного садика с розами и небольшой ажурной беседкой. Полотно, на котором она обитала, было уж очень мрачным. Как и у всего семейства Блэков. Обычно членов семьи изображали в кресле у рабочего стола. Скукотища! Учитывая, что нарисованные люди могли перемещаться с картины на картину, такой убогий стандартизированный фон был то ли упущением, то ли данью традиции. Я приготовил подарок даже для Кричера. Я вычитал, что одежду дарить эльфам нельзя, но меня очень смущало его полотенце, обёрнутое вокруг бёдер. Поэтому я упаковал для эльфа галлеон в небольшой конверт с инструкциями. За монету домовик сможет выкупить у меня шорты с подтяжками, рубашку, гольфы и ботинки. Так одевали детей в начале века, и эльфу это должно подойти. Размер магией подгонит потом. По моей просьбе на рубашке вышили имя домовика и герб рода шёлковыми нитками.