***
Утром мне пришло письмо от профессора. Как зельевар и предполагал, Волдеморт озаботился судьбой крестражей и потребовал со своего вассала дневник. Узнав, что артефакт утерян, Тёмный устроил Люциусу обширный сеанс Легилименции. Малфой после чуть не помутился разумом. Хорошо, что Снейп оказался рядом. Он отпоил Люциуса зельями, и сиятельный лорд отделался чудовищной головной болью. Но смутило Северуса не это. От сюзерена они оба ожидали как минимум пыток. Но как такового наказания не последовало. Грубое вмешательство в разум было скорее вызвано поспешностью, чем желанием навредить. Драко и Нарциссе Снейп запретил сообщать о происшествии. К вечеру сам Северус устало вышел из камина и, пригласив меня в кабинет, в красках описал реакцию Волдеморта. Тот был… воодушевлён. Не зол, не взбешён, а воодушевлён. – Знаешь, это выглядело так, словно он получил некое подтверждение или же удостоверился в чём-то. Трудно «читать» человека, когда на нём маска, но по тону голоса, по лексике тела можно уловить эмоции в том числе. – Как лорд Малфой? – я переживал, честно говоря. Не хочу, чтобы мой парень остался сиротой. – Уже лучше. Ментально он не пострадал, а чувство собственного достоинства у Люциуса достаточно гибкое. К тому же, кроме меня, свидетелей его провала перед сюзереном нет. Волдеморт предпочёл решить этот вопрос конфиденциально. И не забывай, что официально Малфою влетело за утрату артефакта. Пусть и дальше остаётся в неведении, что профукал крестраж. Целее будет. Драко, помня мою вчерашнюю просьбу, вопросов относительно уединения в кабинете с профессором не задавал. Хотя и заглядывал мне в глаза после вопросительно. Я не тратил слов, просто потребовал себя трахнуть, переключая беспокойство блондинчика. Волдеморт так ничего и не написал мне.***
Увы, всё хорошее быстро заканчивается. И наши плодотворные каникулы тоже подошли к концу. Вечером мы собрали чемоданы, а утром, сразу после завтрака, распрощавшись с Нарциссой, выдвинулись на вокзал. Переместились специально заказанным одноразовым порталом. Провожали нас Сириус и Люциус. Слава богу, лорд Малфой окончательно оправился от пережитого, представ перед близкими в привычном вальяжно-расслабленном состоянии абсолютно уверенного в себе человека. На вокзале Сириус не выпускал меня из объятий, пока Малфой давал наставления сыну. – Выходи на связь как можно чаще, звёздочка. Я буду скучать. И переживать. – Хорошо, ма! – усмехнулся я. На самом деле, забота крёстного была приятна. Если мне удастся выкрутить ситуацию, то лето я проведу именно с ним на Гриммо, а не у Браунов. К ним я схожу попрощаться и стереть память обо мне. Для них будет безопаснее. – В свете открывшихся обстоятельств моё беспокойство не беспочвенно. – Сири, я понимаю. И благодарен тебе за заботу. Просто ты сейчас действительно похож на наседку. Напоминаю, мне шестнадцать с половиной, я уже не ребёнок. Кстати… – я приблизил губы к уху Блэка. – Я хочу сделать Драко предложение в июне, сразу после его дня рождения. – Это отлично! – воодушевление крёстного меня приятно удивило. – Одобряешь? – Парень явно в тебя влюблён. – Правда?! – для меня были совершенно очевидными собственные чувства. Но понять глубину эмоциональной привязанности Драко я пока не смог. Насколько в нём интереса ко мне, как к личности, а не как к публичной персоне. – Мерлин, ты до сих пор не понял? – искренне удивился Блэк. – Нет… – Без памяти, щеночек. До трясущихся рук и губ. – Оу… – это даже больше, чем я рассчитывал. Я судорожно вздохнул от накатившего ощущения счастья. – Я достану помолвочное кольцо Блэков из сейфа в Гринготтсе. Оно уже покрылось пылью, пора её стряхнуть, – улыбнулся крёстный. Мне страшно нравилась в нём чистота и открытость. Все свои эмоции он выражал ярко и искренне. – Спасибо, Сири! Люблю тебя! – сейчас я боготворил весь свет, но крёстного особенно! – И я тебя люблю, щеночек! – Сириус крепко обнял меня, счастливо рассмеявшись. Сзади меня дёрнули. – Поезд отходит, придурок! – зашипел Малфойчик. Я чмокнул Блэка в небритую щёку, вежливо поклонился лорду Малфою, и мы рванули с Драко к поезду, впрыгивая на ходу в открытую дверь последнего вагона. В проёме мы замерли друг напротив друга, и я увидел в серых глазах смятение и злость. – Ревнуешь? – спросил я, и раскрасневшийся Малфой отвёл глаза. Я схватил его за грудки и поцеловал прямо в открытых дверях тамбура. Вслед нам засвистели провожающие. Оторвавшись от сладких губ, я поставил дезориентированного блондинчика к стеночке и закрыл двери набирающего ход поезда. Не хватало выпасть на рельсы, последний вагон ощутимо потряхивало. Мы не успели выйти в коридор, когда полыхнуло яркой вспышкой по глазам. Я рефлекторно выставил руку, сбивая с ног и вколачивая в противоположную стену нападающего, и закрыл Драко собой. Проморгавшись, я вгляделся в того, кто нас атаковал. Им оказался невысокий светловолосый парень с Гриффиндора. Колин Криви, кажется. Он смотрел на меня обалдевшими глазами и прижимал к груди дымящуюся колдокамеру. Идиот! Этот Колин попытался подкатить ко мне в начале учебного года. Сказал, что мой фанат. Я ему намекнул, что дрочить он на меня под одеялом может сколько угодно, а вот прилюдно делать этого не стоит. Мол, я после всех статей стал первостатейным психом. Игра слов Колина впечатлила, и он отвалил. Но, видимо, присмотревшись, подумал, что не такой я и ненормальный, раз решился на сталкинг. – Фото мне отдашь, – предупредил я. – Если увижу в газете – засуну камеру тебе в жопу, проведу фотосессию твоего внутреннего мира, а потом издам отдельным тиражом в «Придире», у меня там связи. Понял? – Д..да. Я подтянул Драко к себе, захлопнул дверь, и мы ушли в вагон искать друзей. Я соскучился по Гермионе и страшно хотел её обнять. Её откровенно не хватало на наших рождественских посиделках. По дороге мы столкнулись с Джинни Уизли, которая пыталась ко мне притереться, когда вагон качнуло. Я поддержал её, но не за выставленную грудь, как она хотела, а за предплечье. Драко, прекрасно понявший манёвр девушки, тут же принялся шипеть на меня и плеваться. Я теперь понимаю, почему он не любит змей – не хочет конкуренции. Я слушал это, пока меня не сорвало. Развернувшись к Малфою, я толкнул его в закрытую дверь купе. Он крепко приложился лопатками и затылком и сразу заткнулся. – А ты хотел, чтобы я дал девушке леща? – жестко спросил я, нависая над блондинчиком. Он был выше меня, но это не помешало мне ментально на Малфоя надавить. – Я понимаю, когда ревность обоснована, красавчик. Но у всего есть пределы. Я очень тебя люблю. И всё же манипулировать мной стоит в разумных пределах. Сейчас ты уже довёл меня до грани. Эмоции накатывали горячими волнами, магия закручивалась смерчем вокруг. Адреналин от глупого нападения Криви до сих пор не схлынул, понукая организм реагировать на всё остро и резко. Телу всё равно, розыгрыш это или атака. Услышав мои слова, Малфойчик покраснел, побледнел, а потом схватил меня за задницу. Руки его подрагивали, а зрачки почти съели серую радужку, делая глаза тёмными. О… Кажется, игры в доминирование нам должны зайти. Некоторое время мы неистово и жарко целовались в пустом коридоре, но услышав: «Тележка со сладостями!» – расцепились и продолжили поиски друзей, избегая смотреть друг на друга. Трахаться в туалете у меня никакого желания не было. Нашлись все наши в следующем вагоне, в одном купе. Невилл, Гермиона и Луна радостно заулыбались, когда я открыл дверь. Увидев Гермиону в смешной лыжной шапке с помпоном и вязаными косичками, я, забыв про всё, кинулся её обнимать и тискать. Подруга хохотала и отбивалась. Кажется, она боится щекотки. – Пушистик, тебя не хватало на нашем Рождестве. Оправдать тебя может только то, что ты отлично провела время. Ну? Подтверди, что это так, успокой меня! – Так и было, Гарри! Я встретилась с Крамом. Виктор ухаживал за мной в прошлом году. Чемпион от Дурмстранга. Мы переписывались всё время и вот, наконец, смогли пересечься. Хм, оказывается, у Грейнджер был поклонник всё это время! А я всё не мог понять, отчего такая симпатичная девушка ни с кем не встречается. – Оу! Поздравляю! Надеюсь, ты ему дала? Гермиона приоткрыла рот, а после, сдёрнув шапку, хлестнула меня наотмашь. Мне прилетело помпоном прямо в глаз. – Ай, не дерись! Я схватил Драко, недовольно сопящего рядом – он явно бесился от наших обнимашек – и выставил перед собой, как щит. На змеёныша рука у Гермионы не поднялась. Она заглянула ему за плечо, глядя на меня строго. – Гарри, ты не можешь спрашивать у меня такие вещи! – выставленный палец указывал на меня пистолетным дулом. – Почему? Ты же мой друг! – удивился я. – Я ведь не спрашиваю, кто у вас сверху! – притопнула ногой Грейнджер. – Малфой, конечно, – залепил я подруге в глаза, и в купе покраснели все так, словно банка с малиновым вареньем взорвалась. У блондинчика даже шея сзади заалела, он развернулся ко мне, прожигая гневным взглядом. – Господи, да чего вы такие постные!? Я его люблю, я ему дал! В чём проблема? – Поттер, заткнись! – зашипели одновременно Грейнджер и Малфой. Я расхохотался.***
Увы, Драко, оскорблённый в лучших чувствах, сбежал от меня к слизеринцам. Худшее наказание для меня придумать было сложно, но я утешил себя тем, что он меня тоже ревнует. К тому же мы с ним не сиамские близнецы, у каждого из нас есть свои друзья. Да и не может лидер одного факультета ходить как привязанный за лидером другого факультета. Позиция лидера опция не самоподдерживающаяся, требует времени и усилий. В остальном дорога прошла банально. Мы, поделившись новостями и событиями проведённых врозь дней, уткнулись в книги. Я с огромным удовольствием погрузился в мир льюискэрроловской Алисы. По прибытии в Хогвартс я во время ужина заметил незнакомую даму среди преподавателей. Из разговора с друзьями выяснилось, что это профессор по прорицаниям – Сивилла Трелони в новом амплуа. Услышав имя, я вспомнил странную женщину, что изредка видел за столом преподавателей, в неизменных огромных очках, делающих её похожей на стрекозу, с копной нечёсаных волос, болезненно худую, кутающуюся в многочисленные шали. Она появлялась в Большом зале по праздникам и, кажется, пила, так как однажды я столкнулся с ней в коридоре: преподавателя пошатывало, а запах алкоголя ощущался на расстоянии. Из рассказа Симуса и Дина, оставшихся в замке на каникулы, я узнал, что Трелони пережила катаклизм. В башне, где она обитала, разом взорвались все стеклянные вещи: окна, шары для прорицаний, посуда для чаепития и гадания по чаинками, бутылки с хересом, зеркала. Аномалию так никто и не смог объяснить. Пережив стресс, профессор бросила пить и занялась своим здоровьем. Вместе с алкоголизмом её покинул и странный стиль в одежде. Она сменила все свои шали на строгую мантию, стильно постриглась и стала носить линзы вместо очков. Оказалось, что она вполне симпатичная и приятная дама средних лет.***
На первой же назначенной мне профом отработке мы пошли в Тайную комнату. Северус сказал, что раз я не утратил дар парселтанга, нам не помешает им воспользоваться. Доходы пополам. Меня это более чем устроило. Учитывая, что василиск считается вымершей реликтовой рептилией, даже его кости принесут мне и зельевару по маленькому состоянию. И если профессора в подземелье гнал скорее научный интерес, то я действовал из соображений меркантильности. Для Малфойчика важно, чтобы партнёр не бедствовал. Учитывая мои планы на него, денег у меня должно быть много. Когда Северус привёл меня в туалет, я удивился. Я думал, вход в подземную тайную комнату Салазара Слизерина должен находиться в подземелье. А мы на втором этаже замка. Где логика? Пока я осматривался, Снейп ходил вокруг странной конструкции. Умывальники в этом обшарпанном и неухоженном помещении располагались не вдоль стены, а вокруг центральной колонны. Странная здесь разводка труб. К тому же туалет явно женский, судя по отсутствию писсуаров. – Что вы здесь делаете? – раздался возмущённый визгливый голос. – О, Гарри, здравствуй! Развернувшись, я увидел привидение. Это была девочка лет тринадцати, в очках, с двумя хвостиками и одетая в форму, показавшуюся мне старомодной. Из-за отсутствия цвета я не мог понять, с какого она факультета, но она точно была ученицей Хогвартса когда-то. – Здравствуйте! Простите, у меня амнезия, и я вас не помню. – Да, мне говорили, но я подумала, что это очередные выдумки про тебя. Жаль. – Правда? Девочка вдруг замолчала, словно её выключили. Северус, прислушивающийся к нашему диалогу, закатил глаза. Его мои беседы с призраками почему-то раздражали. Это он ещё про моё общение с полтергейстом не в курсе. Нет, за изгнание Амбридж он бы меня корить не стал, но за то, что я разговариваю со вздорной сущностью, мне бы обязательно влетело. – Знаешь, я бы тоже хотела всё забыть, – протянула девочка, обдумав мой вопрос. – Вечно помнить, как меня оскорбляли и унижали… И я понял, что держит здесь… Как её зовут, кстати? – Прости, как твоё имя? – уточнил я. – Я Миртл Уоррен. Плакса Миртл. Я заметил, что многие призраки имеют клички. Странно, хотя… Имя сотрётся с веками, а кличка – нет. Иногда даже сами призраки не помнят, какое имя получили при рождении. – Я думаю, Миртл, что если ты готова простить, отпустить и забыть искренне, то твоё желание исполнится. Мы же в мире Магии, тут возможно всё! Глаза призрака за стёклами толстых очков рассеянно моргнули, а после девочка просто истаяла у нас на глазах, как исчезает утренний туман под лучами солнца. Северус кашлянул, и я понял, что стою с приоткрытым ртом и смотрю в пустоту, где недавно был призрак. – Ничего не понимаю, неужели это так просто… – я растерянно взглянул на зельевара. – Поттер, я ничего не буду говорить. Просто спасибо, – Снейп отвёл взгляд, впервые на моей памяти. – Давай займёмся делом, время твоей отработки не бесконечное. – Да, прости. Что мне делать? Профессор поманил меня к одной из раковин в неприятных ржавых потёках. Почему тут такая грязь и запустение?! Тонкий палец в пятнышках от зелий провёл по допотопному латунному крану с одним вентилем. Создавали его во времена, когда наличие горячей воды в трубах даже не предполагалось. – Видишь змейку? Приглядевшись, я действительно заметил на металле выпуклое схематичное изображение. – Прикажи ей открыть проход. – Как?! – На парселтанге! – профессор не добавил «идиот» исключительно из желания попасть в Тайную комнату. – Откройся. – Ты сказал на английском. – Я не понимаю, как! Со змеёй Реддла это произошло совершенно спонтанно. – Так представь себе змею! Перед глазами всплыло гладкое яркое тело рептилии, текучее, полное скрытой мощи. – Откройся! Пол под нами дрогнул, и мы отскочили к стене. Северус меня ещё и рукой прижал. С чудовищным скрежетом центральная колонна и пол рядом с ней разбились на сегменты по числу раковин и разъехались, открывая провал. Хорошо, что Снейп наложил чары, иначе бы сюда уже половина замка сбежалась. Когда движение прекратилось, мы некоторое время стояли в тишине, боясь пошевелиться. – Это что, я туда лазил?! Вот, прямо в эту темноту? – Да. На втором курсе. Тебе было тринадцать. – Господи, да я же был отбитый на всю голову! Не смей меня больше сравнивать с тем идиотом! – Так можно договориться до раздвоения личности, Поттер, – ядовито подколол меня Снейп. – Расстрою тебя, но прошлый-ты тоже ты. – Можно ли одержимость чужой душой считать раздвоением личности? Северус хмыкнул. – Невозможно всё списать на амнезию, а всю ответственность подвесить на крестраж. Просто не веди себя как идиот, и тогда не будет причин для оскорблений. Я хотел обидеться, но в этот момент профессор шагнул к самому краю, и я схватил его за мантию. Тот обернулся и снова хмыкнул. Я решился подойти ближе и заглянуть в провал. Отвратительно выглядящий жёлоб уходил во тьму. И запах… Спёртый, сырой. Пахло змеями, тленом и плесенью. – Как мы туда спустимся? Это ведь проход не для человека, для змеи. – Чары левитации тебе даются вполне прилично, не прибедняйся. – Я боюсь тебя левитировать. – Меня и не надо, я справлюсь сам. Северус улыбнулся мне, крутнулся, превратился в чёрный дым и метнулся вниз. Отлично! А я остался один, как дурак. Интересные чары: что-то вроде аппарации и левитации, соединённые в одно. Я тоже так хочу! Сосредоточившись, я поднял себя и медленно переместился к провалу, зависая над пропастью. А потом расслабился. Что мне этот полёт после того, как я побывал за границами разума? Тело стало лёгким, бескостным. Скользнул бестелесным дымом в лаз, ощущая себя снитчем или летучей мышью, реагируя на изгибы и повороты хода всем телом. Пришёл в себя, когда в ноги ударила земля и раздался тошнотворный хруст. Оглядевшись, я поморщился: стоять среди обломков костей отвратительно. И откуда здесь эти останки? Василиск, как все змеи, должен заглатывать жертву целиком, не жуя и не разделывая на части. Он просто складировал трупы, что ли? Бу-э-э-э. Из-за поворота возник Северус, сопровождаемый Люмосом. – Что, даже не поломался? – ехидно уточнил проф. – Мне понравился твой способ передвижения. – Ему меня научил Тёмный Лорд. Он изобрёл заклинание лепартации. Сочетание чар левитации и аппарации. Им владеют все из ближнего круга. Ага, значит, я не ошибся. – Он вас учил? – Конечно, иначе, зачем становиться членом ордена? Служить без оплаты желают только эльфы, фанатики и мазохисты. – Он так хорош? – На мой взгляд, это самый сильный и магически одарённый волшебник из ныне живущих. – И ты променял его на меня? – Чувства делают нас дураками. Поттер, мы закончили лирическое отступление? Я нашёл выползок, и он огромный. Настолько, что не представляю, как мы сможем незаметно вынести его. – Это как раз решаемо. Кричер! Эльф с хлопком появился передо мной и заозирался, принюхиваясь настороженно. Удостоверившись, что опасности нет, домовик расслабился. – Кричер слушает, наследник. – Ты можешь переместить на Гриммо нечто крупное? – Да, Кричер может. – Отлично. Проф, винные пары не навредят шкуре? – Нет, если ты не будешь её замачивать в вине. Спирт же выступит консервантом, хотя Стазис лучше. Эти чары нейтральны к ингредиентам, в отличие от алкоголя. Поттер? – вкрадчивый тон меня насторожил. – Как давно ты знаешь об этой возможности эльфа? – С начала учебного года. А что? – Дело в том, что в Хогвартс нельзя аппарировать. Так же как совершать аппарации внутри него. – Дыра в системе. И не одна. Вспомни, как я выходил за пределы Защитных чар подземным ходом. – Ты ведь понимаешь, что никому рассказывать об этом нельзя? – Понимаю. Веди нас к добыче. Мы захрустели по костям, и я порадовался, что домовик теперь обут. Ходить босиком по этой мерзости мало того, что противно, ещё и небезопасно. Я бы предложил эльфу прокатиться на руках, но боюсь, он на меня обидится. Домовики сами к себе относились крайне пренебрежительно. Как это его, ничтожного, наследник рода на руках понесёт? Позор! Скандал! Зайдя за поворот, я чуть не вскрикнул. В тусклом свете Люмоса сброшенная шкура походила на спящую змею. Господи, и вот эту хрень я убил?! Да я монстр! Может, в стрессе я превращаюсь в кого-то огромного и агрессивного, как в комиксах? Передёрнув плечами, я подошёл ближе. Шкура выглядела как полупрозрачный пластик, старый и потёртый. Гадость! Присев, я поманил эльфа пальцем. Когда тот подошёл, спросил тихо: – Ты знаешь тайник в подвале: огромную пустую бочку из-под вина? – Да, наследник. – Сможешь переместить туда выползок? – Смогу. Также я могу наложить чары Стазиса, как на продукты в кладовой. – Отлично, выполняй! Эльф подошёл к шкуре, положил на неё лапку и исчез со своей огромной ношей. – Не понимаю, почему эльфы служат магам. Они так легко работают с магией, как волшебникам и не снилось, – озвучил вслух я не дающую покоя мысль. – Они питаются нами, – отрезал Снейп. – Поясни! – Эльф – порождение магии рода. Они призываются магом на алтарь и питаются силой фамилии. Чем многочисленнее и сильнее род, тем больше он может позволить себе домовиков. Поэтому у магглорожденных и полукровок их нет. Я бы не отказался от такого слуги, но у меня нет доступа к родовому камню. – Ты полукровка? – вопрос был на грани фола. Северус не любил, если я расспрашивал его о личном, предпочитая выдавать информацию сам. Ту, что считал нужной. – Да, моя мама ведьма из древнего рода Принц, отец – маггл. Поттер, давай заниматься делами. Где-то тут должна быть эта дракклова комната. Я огляделся. Мы стояли в тоннеле. Причём я не помнил, откуда пришёл. Потеряться я не боялся: на моей руке так и остался портал Блэков в виде украшения. Да и Кричер выдернет нас, куда прикажем. – Ты знаешь куда идти, Сев? Проф споткнулся и посмотрел на меня странно. – Что? – Твоя мама называла меня так… – деревянно ответил зельевар и стремительно пошёл в темноту. Я побежал за ним. Оставаться в одиночестве в этом сыром ходе, где гулял сквозняк, крайне неприятно. Тоннель привёл нас к круглому лазу, перекрытому огромной металлической дверью. Такие на подводных лодках отделяют отсеки друг от друга. Ручки или отпорного механизма я не увидел. Металл украшали змеи. – Откройся! Змеи зашевелились, расползлись к краям, и дверь со скрипом отворилась. Во тьме, царящей внутри, полыхнуло красным и жёлтым – в помещении зажглись факелы. Северус заглянул первым, махнул мне рукой. Я высунулся из-за его широкого плеча, и у меня отвисла челюсть. А Салазар на мелочи не разменивался. Огромный зал, отделанный чёрными глянцевыми плитами, материал я не распознал. Что-то вроде камня, отполированного до зеркального состояния. Ряд колонн уходил к статуе – схематично изображённый бородатый старик с открытым ртом. Между колоннами и стенами протянулись два бассейна. У правого лежал гигантский череп, местами покрытый обрывками шкуры. Видимо рептилия, издыхая, упала в воду. В раскрытой пасти не хватало одного клыка. Когда мы подошли к черепу, лежащему на боку, я понял, что он в высоту около полутора метров. – Я не понимаю, как ты выжил… – голос у Северуса сел. – Поверь, я разделяю твоё недоумение. Некоторое время мы просто молча стояли у останков. – Вызывай эльфа, – разбил тяжёлую тишину профессор. – Но вначале я извлеку клыки. Это самая дорогая часть скелета. И самая опасная. Там в канальцах должен быть яд. – Может, не надо? – Не доверяешь мне? – оскалился Снейп. – Боюсь за тебя. – Пф! Я каждый день работаю с ядами. Я внутренне фыркнул. Снейп и сам по себе довольно ядовит. Так что да, тут даже не поспоришь. Зельевар ловко выковырял клыки с помощью небольшой стамески и сложил их в кубик, наподобие того, в котором Нарцисса подарила мне будильник-ландыш. Также из канальцев осторожно выгреб небольшим шпателем жёлтый яд во флакон. Он был густым и тягучим. После я вызвал Кричера, и тот забрал часть скелета, что лежала на полу. Воду из бассейна мы трогать не решились, да и не факт, что кости в ней сохранились в пригодном для продажи виде. Пройдясь по комнате, ничего ценного мы больше не нашли. Во рту статуи было нечто вроде гнезда, где, видимо, спал змей. Побродив по тоннелям, мы обнаружили завал. Можно по камням пробраться в небольшую дыру, завал явно разбирали, но я не захотел. Даже если там ещё один выползок, пусть лежит. Надо хотя бы имеющийся продать. На лепартацию сил у меня не осталось. Я вымотался не физически, да и магии во мне плескалось полно, скорее я «переел» впечатлений. Так что просто вызвал Кричера и попросил переместить нас с профессором в туалет. Необходимо закрыть проход. Когда раковина и пол встали на место, я сполз по стеночке и обнял себя за колени. – Знаешь, я так устал! Словно меня вытрахали, – пожаловался я профессору. – Магия иногда перенасыщает. Такие места, как Тайная комната, часто фонят магией. К тому же там разлагался труп магического существа, энергия которого, скорее всего, перешла к тебе, как к далёкому потомку Слизерина. – Думаешь, мне дар парселтанга достался именно от него? – Я видел его портрет. Давно. В молодости. Он однажды пришёл в пустой портрет, что висит в гостиной Слизерина с момента его создания. У тебя такие же зелёные глаза, как у него. – Думаешь, мама могла быть его прапраправнучкой? – Всё может быть. – Что мне делать, Северус? С этой магией? – Ляжешь спать и завтра всё будет хорошо. Проводить тебя до общежития? – Нет, спасибо. Попрошу Кричера перенести меня в угол под лестницей. – Накинь мантию. Северус тщательно оглядел меня и, сняв чары с помещения – он ставил Запирающие и Заглушающие – не прощаясь, ушёл.