Тайна попаданчества: Первые шаги

      По прибытию в Цанцюн Шэнь Цинцю встречают Юэ Цинъюань и Му Цинфан. Стоит лорду Цинцзин шагнуть из экипажа, шисюн стремительно приближается, с радостью и лёгкой тревогой осматривая его. Мужчины замирают друг перед другом. Неожиданно глава школы правой рукой ловит шиди за запястье. Попаданца на миг прошивает страх, но Юэ не пытается предпринять ещё каких-либо действий, выглядя полностью сосредоточенным, и в его взгляде по-прежнему плещет нежность. Меридиан касается тёплая энергия. Цинцю чувствует, как затрепетало сердце: Ци-гэ такой заботливый старший брат. Ци-гэ… Ему бы очень подошло это ласковое обращение. У Юаня в прошлой жизни были кровные братья, только никто из них не переживал за него, не заботился вот так. Да они виделись-то в последний раз ещё в детстве, когда мама уезжала после развода. А тут…       Убедившись в правильной циркуляции духовной силы, Цинъюань выдыхает и улыбается.       — Шисюн. — выдавливает из себя Шэнь, поспешно прячась за веером.       Чжанмэнь-шисюн замечает странную реакцию, но шиди слегка качает головой, и он воздерживается от расспросов. Произносит только:       — Рад видеть тебя в добром здравии, шиди. Твой отчёт я вчера прочитал — вы отлично справились.       — Благодарю.       Лорд Цинцзин велит ученикам разобраться с вещами и вместе с главой школы направляется к бамбуковой хижине. Поравнявшись с главой Цяньцяо, он обменивается с ним кивками.       — Юэ-шисюна насторожило изменение цвета глаз Шэнь-шисюна после искажения ци. — произносит целитель, присоединившись к ним — Поэтому он попросил меня провести дополнительный осмотр.       — Если шисюн считает этот осмотр необходимым, я не против.       Услышав это, Юэ Цинъюань заметно расслабляется. Цинцю чувствует себя совершенно здоровым, но удовлетворить беспокойство этого человека — меньшее, что он может сделать для него после вечных заскоков неблагодарного предшественника и собственной грубости до разморозки ООСа.       — Как ты оцениваешь прогресс учеников, шиди? — спрашивает глава школы.       — Нин Инъин на миссии отправляться рано: она послушна и неглупа, однако силы и боевых навыков ей пока не достаёт. Ло Бинхэ немного импульсивен, но в бою оказался неожиданно хорош, а главное, он внимателен, умеет анализировать ситуацию и использовать окружающую обстановку во время сражения — я без опасений снова возьму его на задание. Остальных я в бою так и не увидел, и могу сказать только, что талисманы чертить они умеют, но во время поисков шимэй оказались бесполезны. — делится своими наблюдениями Шэнь — Кстати, на миссии мы встретили Лю Минъянь, и она очень помогла как в расследовании, так и в битве. Более того, шичжи сама решила остаться в том городке, узнав, что жители в опасности. Это дорогого стоит.       Когда заклинатели входят в хижину, Му Цинфан велит пациенту лечь и приступает к осмотру. Он перечисляет названия болезней, наличие которых проверяет, только Шэнь Цинцю слушает вполуха. Пока не звучит слишком хорошо знакомое с прошлой жизни название. Мужчину словно прошибает током:       — Что?! Но она же врождённая!       — Верно. — кивает глава Цяньцяо — Однако Чжанмэнь-шисюн особенно настаивал, чтобы этот шиди уделил ей особое внимание.       Что за чертовщина?! Главный злодей ведь был здоров как бык! Ну как минимум, он спокойно делал кучу всего, что Шэнь Юаню строго запрещалось по медицинским показаниям, и не то что осложнений на грани жизни и смерти не схватил, а даже не кашлянул ни разу! Так почему эта проклятая болезнь даже в новой жизни продолжает преследовать Шэня?!       — Н-но у меня же её нет, правда?       Шиди молчит, кажется, слишком долго. Попаданец уже внутренне содрогается в ожидании превратившего его прошлую жизнь в жалкое существование диагноза. Юэ тоже ждёт вердикта, напряжённый как струна. Но на лице шиди Му появляется ободряющая улыбка:       — Шисюну нечего бояться: этой болезни у него действительно нет.       Цинъюань широко улыбается, глядя на любимого шиди с нежностью и затаённой печалью. Цинцю в первый миг не смеет поверить. Но заметив, как засветился шисюн, осознаёт, что беда миновала. Счастливо рассмеявшись под удивлённым взглядом целителя, он заваливается на подушку, с которой подорвался, услышав про ту самую болезнь, и расслабленно прикрывает глаза.       Дальше Лорд Цинцзин совсем перестаёт вслушиваться в слова шиди: он погружается в мысли о главе Цанцюн. Если верить написавшему ему незадолго до смерти Самолёту, этот человек занимает важное место в предыстории главгада. То всесокрушающее терпение, что он проявлял к антагонисту в романе, эта любовь, что видит Шэнь Цинцю при каждой встрече, эта забота, что чувствуется в каждой мелочи, эта странная настойчивая просьба проверить с особой тщательностью на конкретный недуг, подтверждают его слова. Теперь у попаданца есть шанс подарить Ци-гэ ту любовь и благодарность, которых он заслуживает, и самому купаться в его заботе и ласке безо всяких палок в колёса от бесплотной надзирательницы. И желание воспользоваться этим шансом безумно велико. Только будет ли это честно по отношению к Юэ Цинъюаню? Хотел бы он сладкой лжи или предпочёл бы правду, какой бы та ни была? К тому же, не даёт покоя понимание, что шисюн наверняка хорошо знает его предшественника, а значит может заметить подмену. Да, потеря памяти может объяснить нетипичное поведение, но всё же кардинальное изменение личности не может не вызвать вопросов. И если другие лорды или адепты могут закрыть на всё глаза, потому что новая версия Шэнь Цинцю гораздо лучше предыдущей, то человек, который искренне любил главного злодея, не сможет это так оставить. И, скорее всего, возненавидит вторженца и будет безутешно горевать по любимому шиди. Так что сейчас делать?       Когда свечение вокруг кистей лекаря потухает, он оповещает, что шисюн полностью здоров, и интересуется:       — Шисюн Шэнь вспомнил что-нибудь?       Сердце на миг замирает.       — Ничего конкретного. — поспешно отвечает попаданец, глядя на свои колени — Как и раньше я при виде человека понимаю, кто он, как его зовут и иногда в каких мы были отношениях, а при упоминании места — что оно из себя представляет и где расположено.       — На самом деле… — он быстро сглатывает и выпаливает на одном дыхании — Я принял решение не восстанавливать память.       «Прости, Ци-гэ. Я правда не знаю, как можно было бы причинить тебе меньше боли».       — Если таково желание шисюна, этот шиди не смеет противиться. — кивает Му Цинфан с облегчённой улыбкой — Тем более, я не нашёл ни физических, ни магических причин для утраты воспоминаний. Вероятнее всего, Шэнь-шисюн забыл, потому что сам захотел этого.       Цинъюань тоже улыбается, но как-то горько и надрывно. Всё же догадывается? Он молча сокращает разделяющее их с Шэнь Цинцю расстояние, сжимает его плечо. Крепко, но совершенно безболезненно. И с неописуемой нежностью заглядывает в глаза, неслышно шепнув что-то подрагивающими губами. Или не догадывается?       — Что ж, — деликатно кашлянув, произносит Му Цинфан, с интересом осматривая стены — если моё присутствие больше не требуется, я, с позволения шисюнов, вернусь на пик Цяньцяо.       Заклинатели не замечают, как он выходит из комнаты. Взгляд цвета цин метается по груди и плечам Юэ, не смея подняться к лицу.       — Шисюн, — зовёт Цинцю на грани шёпота — скажи… мы были близки?       Ци-гэ прикрывает глаза, выдыхает почти беззвучно:       — Да. — судорожно сглотнув, он добавляет — Мы знакомы с детства и через многое прошли вместе…       Попаданец складывает руки на груди, сдерживая порыв прижать шисюна к себе, погладить по мягким волосам и сказать, что всё будет хорошо. Не его ласка нужна этому человеку.       — Я не могу объяснить, не раскрывая твоё прошлое.       Слуха касается тихий вздох. Шэнь всё же решается заглянуть в лицо напротив — сердце болезненно сжимается от того, как исказила мягкие черты тоска. Попытавшись вновь заговорить, мужчина понимает, что голос сел, и он может лишь шептать на грани слышимости:       — Прошлое… Его ведь теперь для меня всё равно что не было. — он заставляет себя вернуть на место метнувшийся в сторону взгляд — И вообще… Наблюдая за окружающими меня людьми, общаясь с учениками, я составил представление о том, каким был до забравшего память искажения ци, как с кем обращался, но…       На губе остаётся наливающийся красным укус.       — Сейчас это всё так чуждо, словно… — попаданец рвано выдыхает и задушевно оканчивает — словно это и не я был вовсе.       Руки бьёт мелкой дрожью, глаза жжёт. Фраза комом застревает в горле. Ци-гэ не торопит. Терпеливо ждёт, поглаживая по плечу и открыто глядя в лицо невозможными глазами, полными муки и понимания.       — Человек, которого ты знал, можно сказать, умер. — выпаливает наконец Шэнь Цинцю.       Воцаряется оглушительная тишина. Даже сердце точно перестаёт биться. Несколько бесконечных секунд шисюн стоит как в трансе. Затем, медленно пошатнувшись, опускает веки. По его щеке скатывается одинокая слеза. Не выдержав, Цинцю в мгновение оказывается вплотную к Ци-гэ и стирает горячую влагу, крепко обвивая другой рукой подрагивающие плечи. Его сжимают в судорожных объятиях, цепляясь за ханьфу как утопающий, падают головой на плечо, слепо зарываясь в ямочку над ключицей. Дагэ не всхлипывает, не задыхается. Он будто вообще не дышит. Только роняет солёные капли на маскировочную ткань и беззвучно содрогается, повиснув на шиди. Тот молча гладит его по голове, на ощупь выпутывая из бархатных волос тяжёлый гуань. Зрение плывёт, а щёки расчерчивают мокрые дорожки. Вдруг полный горечи голос глухо шелестит в плечо:       — Я понимаю.       Дагэ тяжело поднимает голову и чуть отстраняется, не размыкая кольца рук, чтобы посмотреть в глаза. Взгляд цвета ночного неба плещет болью, но в нём отражается искреннее тепло.       — Но знай: даже если так, ты мой шиди и всегда можешь рассчитывать на мою защиту и помощь. И я верю, что ты станешь достойным главой и мудрым наставником.       А потом тёплые ладони трепетно стирают с лица ручейки слёз, и ко лбу льнут нежные губы. Юань подаётся навстречу, припадает поцелуем к руке Ци-гэ. И мечтает, чтобы этот миг длился вечность. Но вот шисюн заторможенно отрывается, забирает руки, гладящим движением очертив точёные скулы напоследок, и безмолвно отступает к двери. Шэнь тоже ничего не говорит: им обоим необходимо разобраться в буре чувств и недомолвок. И всё же одно Цинцю понимает с кристальной ясностью: нет в мире человека роднее Ци-гэ. Он ещё, наверное, несколько минут стоит, глядя вслед скрывшемуся из глаз шисюну, пока осторожный стук в дверь не приводит в себя.       — Шицзунь, — раздаётся немного неуверенный голос Ло Бинхэ — может ли этот ученик войти?       — Входи. — получается хрипло, но вполне различимо.       Схватив веер, заклинатель раскрывает его и отворачивается к окну. Когда лёгкие шаги за спиной замирают, Белый Лотос после недолгой заминки произносит:       — Этот ученик принёс шицзуню его вещи.       — Спасибо. Положи вон там. — взмах рукой не глядя куда-то вглубь комнаты.       — Слушаюсь.       Снова летучие шаги. Чуть слышный шорох ткани. Тихий стук поставленного ларца.       — Если у шицзуня не будет ещё поручений, этот ученик пойдёт.       К этому монету попаданец уже достаточно очнулся, чтобы вспомнить кое-что важное:       — Постой. Принеси мне своё учебное пособие. Проверим, нет ли там ошибок.       Обернувшись после того как дверь тихо затворяют, Шэнь замечает на полу гуань шисюна. Бережно подняв украшение, он кладёт его на столик. Вот и появился повод навестить Цинъюаня, когда они будут готовы.       Пока ученик бегает за книгой, мужчина успевает умыться и по-быстрому переменить верхнее одеяние, чтобы не сверкать мокрым пятном на плече. А когда мальчишка возвращается, просматривает книгу вскользь, чисто чтобы не вызывать подозрений. На самом деле он прекрасно знает, что там изложен заведомо неверный способ совершенствования.       — Так я и думал.       Затаивший дыхание в ожидании Ло, встрепенувшись от этих слов, в один прыжок оказывается рядом с поманившим его наставником.       — Это руководство можно использовать как сборник примеров, чего не надо делать при совершенствовании. — произносит заклинатель.       — Значит я смогу продвинуться? — спрашивает Бинхэ, всё ещё опасаясь поверить.       Наивное забитое дитя.       — С твоим потенциалом ты через десяток-другой лет сможешь превзойти всех ныне живущих заклинателей и даже демонов, если будешь усердно тренироваться. Но как это — он небрежно указывает на неправильное пособие — к тебе попало?       Засиявший яркой звёздочкой Белый Лотос после этого вопроса немного сникает и с минуту молчит.       — Шисюн Мин Фань дал. — отвечает он наконец.       — Ясно. — Шэнь Цинцю берёт учебник, по которому втихаря занимался первые дни после переселения в это тело, и протягивает ученику — Возьми. Здесь всё расписано как нужно. И впредь проверяй советы, особенно когда их дают те, кто над тобой издевался.       Лотос прижимает книгу к груди и глубоко кланяется:       — Этот ничтожный безмерно благодарен.       — Глупый. — цокает попаданец — Я лишь выполняю свои прямые обязанности.       Когда полудемон выпрямляется, он приказывает:       — Собери всех соучеников и приготовь битые кирпичи.       Замявшись на секунду, тот осторожно спрашивает:       — Шицзунь, это обязательно?       Шэнь мысленно вздыхает. Пушечное мясо ему не особо жаль, но всё же он не сторонник насилия и, тем более, не хочет исполнять вторую часть своего плана, однако предшественник слишком запустил ситуацию, чтобы подействовали полумеры.       — Увы, да. — отзывается он, серьёзно глядя в кристальные глаза напротив — Я слишком долго позволял тебя травить и подпитывал пороки твоего шисюна, чтобы теперь он понял по-другому.       — Тогда этот ученик не смеет перечить.       Поклонившись, Ло Бинхэ решительно направляется к комнатам соучеников. Вскоре он возвращается сообщить, что всё готово.       — Идём.       При появлении горного лорда взволнованные шепотки разом затихают, все вытягиваются по стойке смирно. Уверенно шагая мимо собравшихся, Цинцю замечает пристроившуюся с краю шичжи Лю. Выйдя в центр, к насыпанным осколкам кирпичей, он властно произносит:       — Мин Фань, подойди.       Старший ученик покорно приближается, с подозрением переводя взгляд с шицзуня на кирпичи и обратно.       — Ты выдал Ло Бинхэ руководство по освоению основ?       — Да, по приказу шицзуня. — поспешно отвечает тот, нервно теребя полу формы.       — Ты знал, что там даны ложные инструкции? — глаза цвета цин опасно вспыхивают сквозь прищур.       — Н-но шицзунь, вы же сами приказали! — обескураженно выдавливает из себя мясо.       — Значит знал.       Не то чтобы попаданец нуждался в подтверждении чёрным по белому написанного в ПГБД, но нужно ведь показать ребятам, что наказывать можно только получив доказательства.       — Возьми половину битых кирпичей. — резко велит лорд — Будешь стоять на них два часа.       Прихвостень главгада хватает ртом воздух как выброшенная на берег рыба. Но спорить не смеет: в сгустившемся вокруг безмолвии медленно отгребает от кучи осколков половину и со сдавленным вскриком опускается на колени. Оттеснив липкий страх в дальний угол сознания, Цинцю делает шаг к оставшимся кирпичам и, спрятав лицо за веером, тоже встаёт на колени. Демоны, как же больно! С губ срывается шипение, рот заполняет кровь из прокушенного языка. Чёрт, надо было сначала речь сказать. Потихоньку начав дышать, заклинатель напрягает руки, чтобы не тряслись, и расправляет плечи. По рядам учеников прокатывается поражённый выдох. А совладавший с голосом Шэнь с расстановкой выговаривает:       — Как инициатор чинения преград развитию моего ученика и подстрекатель к совершению недопустимых вещей другим учеником я приговариваюсь стоять на битых кирпичах четыре часа.       Воздух в лёгких предательски кончается. Голова идёт кругом от боли. Но неожиданно стойкое тело помогает найти в себе силы окинуть застывшую молодёжь решительным взглядом и припечатать:       — С этого дня никому не позволено издеваться над другими. Вне зависимости от силы и статуса. Любого нарушившего это правило ждёт наказание.