Оникс и изумруд

       Ramin Djawadi — Rhaenyra’s Welcome        Через пару дней Рейнира едва не сбивает его с ног в одном из коридоров замка. Её глаза горят решительностью и гневом, губы упрямо поджаты. Деймон хорошо знает это её выражение лица. Всегда с лёгкостью угадывал, что она чувствует.        Он аккуратно удерживает племянницу за плечи, вглядывается в её лицо.        — Кто так рассердил тебя? — спрашивает он.        — А ты как думаешь? — резко произносит Рейнира.        Алисента. Ему не нужно долго гадать. Когда-то — лучшая подруга, теперь — непримиримая соперница. Ещё больше масла в огонь подливало то, что королева не раз намекала, если не говорила прямо, что дети Рейниры являются бастардами. Деймон понимал, что Алисента права, ведь он не был глупцом или слепцом, а его брат просто-напросто не хотел верить в правду, даже мысленно опорочить любимую дочь. И Деймон считал, что он прав.        Рейнира делится с ним своими переживаниями, и он проводит ладонями от её плеч вниз и снова вверх, как бы пытаясь согреть.        — Ты не должна принимать их слова близко к сердцу, — произносит он. — Остальные — пыль, ничто. Важны лишь те, в ком течёт наша кровь. Я буду с пеной у рта клясться, что твои дети — законные наследники трона.        Даже если сам уверен, что это совсем не так.        — Другие не имеют значения, говоришь? — Рейнира не торопится расслабляться в его руках, оставаясь напряжённой, будто сделана из камня. — А как же рыжая девица из Хайтауэров?        В её тоне отчётливо слышится ревность. Деймон замирает, потом убирает руки. Отчего-то его задевает, когда Рейнира говорит о Кэтэлине, особенно с таким пренебрежением.        — Она тебя никоим образом не касается, — произносит он вмиг похолодевшим тоном.        — Как и то, что ты положил на неё глаз?        — Не преувеличивай. «Зелёные» никогда не вызывали у меня симпатии. А тех, кто не с нами, я с лёгкостью сотру в порошок, если понадобится.        Деймон придаёт голосу больше жёсткости, уверенности, чтобы убедить в своих словах Рейниру… или же самого себя. Она, похоже, верит ему. Улыбается тепло:        — Я знаю.        Он обнимает её, и племянница утыкается лицом в его грудь. Деймон будто прячет её в своих руках ото всех тревог, укутывает тёплым коконом. Но неискренность собственных слов горечью оседает на языке.        На пиру, устроенном королем Визерисом, все пытаются играть свои роли. Король делает вид, будто его тело не гниёт под воздействием болезни, королева — будто является преданной женой, испытывающей нежность и уважение к нему вместо жалости и брезгливости. Деймон уверен, что вся её маска «правильной жены» — лицемерие. Тронь — и рассыплется на части. Если бы не Отто Хайтауэр и его жажда власти, милая Алисента ни за что не посмотрела бы на короля как на мужчину, не делила бы ложе с больным стариком.        Рейнира в это время изображает, будто нет ни вражды между ней и её мачехой, ни соперничества между их детьми. А Лейнор играет роль её пылкого, влюблённого мужа, одаривая супругу комплиментами, галантно ухаживая за ней. Она улыбается ему, чуть краснея. Деймон усмехается. Возможно, это не совсем притворство. Наверняка они последовали совету, который он дал на днях.        — Тебе нужен ребёнок от Лейнора. Действительно от него.        Рейнира вспыхивает:        — Если ты намекаешь, что я…        Деймон раздражённо морщится:        — Со мной можешь не играть. Мы оба знаем правду. Весь двор знает, даже если некоторые закрывают на неё глаза. Я не собираюсь тебя осуждать и всегда буду на твоей стороне. Но тебе стоит укрепить свои позиции. Вам с Лейнором нужен сын, со смуглой кожей и пепельными волосами. Или дочь. Дитя, на которое посмотришь и не усомнишься, что оно рождено во браке.        Рейнира смущённо отвечает:        — Ты же знаешь о наклонностях Лейнора. Мы не раз с ним пытались, но получалось редко. И я ни разу не забеременела. А потом мы просто оставили попытки…        — Напрасно. Хорошее вино, если в меру, способно творить чудеса. А среди шлюх в Блошином Переулке можно найти и мужчин.        — Предлагаешь третьего в нашу постель? — возмущённо фыркает Рейнира.        — Кто-то же должен разогреть твоего супруга, если женщины его не привлекают, — невозмутимо поясняет Деймон. — Ради укрепления своей власти можно пойти и не на такое.        Принцесса чуть медлит, потом кивает:        — Хорошо, я согласна пойти на это.        Он улыбается и нежно касается пальцами её подбородка:        — Не беспокойся. Я всё устрою.        Ramin Djawadi — First Dance        Они следуют его плану, и, судя по тому, как сейчас переглядываются Лейнор с Рейнирой, всё прошло удачно. Главное, чтобы после этого был желаемый результат.        Музыка становится громче, веселее, некоторые пары выходят танцевать, в том числе, Рейнира со своим мужем. Деймон отводит от них взгляд и задерживает его на Кэтэлине Хайтауэр. Она как прелестный цветок со своими огненно-рыжими волосами, собранными в затейливую причёску, в изумрудно-зеленом платье и украшениях в тон. Не только Таргариен обращает на неё внимание. Но он опережает всех остальных.        Деймон встаёт и подходит к ней, будто влекомый неведомой силой. Приглашает на танец Кэтэлину, и несколько секунд она колеблется. Несколько секунд, в которые он почти уверен, что она откажет. Но затем Хайтауэр решительно встаёт, принимая приглашение.        Они танцуют, и Деймону кажется, что перед ним настоящее пламя, дикое и неукротимое. В её глазах сияют отсветы факелов и свечей, взгляд дерзкий, а на губах играет лукавая улыбка. Деймон пытается поймать Кэтэлину, но каждый раз она ускользает, словно смеясь над ним. Он не видит ни Рейниру, что косится на них, отвлекаясь от танца с Лейнором, ни Алисенту и Отто Хайтауэров, которые глядят с недовольством и тревогой.        В каждом движении Кэтэлины — соблазнительная грация, приковывающая взгляды многих мужчин. Деймон ловит себя на странной мысли, что желал бы спрятать, укрыть её от этих масляных взглядов. Она будто соткана из кипучей энергии. И он рядом с ней ощущает, будто по-настоящему живёт.        Лишь на последних тактах задорной мелодии они оказываются очень близко друг к другу, почти вплотную, и Таргариен на несколько секунд удерживает Кэтэлину в своих руках. Её глаза блестят, губы маняще приоткрыты, а высокая грудь тяжело вздымается после такого активного танца. Её бы прижать к себе крепко-крепко, впиться поцелуем в сочные уста и не отпускать. Но вместо этого Деймон отходит на шаг назад, склоняется в полупоклоне и благодарит девушку за танец. Он надеется, что замешательство в его взгляде останется незамеченным. Искорки смеха в её глазах доказывают ему — это не так.