***
Гермиона ответила в письме, что они с удовольствием придут в гости вместе с дочкой в ближайшую субботу. — Кей, дорогая, — обратился Гарри к девочке, — в субботу у нас будут гости. Наши друзья — Рон и Гермиона. Рон — брат Джинни. А ещё с ними будет их дочка Роуз, ей пять лет; я очень надеюсь, что вы сможете найти с ней общий язык. Кей молчала, рассматривая свои ноги. — Солнце, тебе не нравится эта затея? — Гарри присел на корточки, чтобы быть на уровне глаз Кей. Она подняла на него взгляд: чёрные пушистые ресницы обрамляли веки, отбрасывая тени, а зрачок растворился в черноте радужки — Кей была красивой девочкой, но её красота немного пугала. — Если она не будет трогать мои вещи. — Она не будет трогать, — успокоил Гарри. — Вы можете поиграть вместе, пообщаться. — А она принесёт свои игрушки? — Скорее всего да, — задумался он. — Обычно все дети носят любимые игрушки с собой. — Мои любимые игрушки я спрятала в надёжном месте, — шёпотом поведала Кей. — Хорошо, — покладисто кивнул Гарри. — Но запомни, никто у тебя их не возьмёт. А если вдруг что-то случайно сломается, мы купим тебе новые. Ты можешь попросить у нас любые игрушки, какие хочешь. — А Роуз волшебница? — пытливо спросила Кей. Гарри и Джинни практически сразу рассказали Кей, что все странные случаи, что с ней происходили, являлись спонтанными выбросами магии. Когда она приехала на Гриммо, то выбросы произошли несколько раз, когда Кей была напугана. Они оказались мощными и разрушительными, Гарри склонялся к тому, что Кей — потенциально сильная волшебница. Узнав, что обладает магическими способностями, она невероятно обрадовалась и теперь постоянно донимала Гарри расспросами о волшебстве. Ему пришлось рассказать о магическом мире, о магах, магглах и магглорождённых. Кей допытывалась, почему, кто-то маггл, а кто-то маг, и крайне удивилась, что маги иногда вступают в брак с простецами. — Но ведь тогда ребёнок может родиться сквибом! — с жаром воскликнула она. — Зачем разбавлять чистую кровь? Гарри дико не нравились подобные разговоры, и он как мог вещал Кей о любви, о равенстве и толерантности. Джинни не одобрила его поступок, но он всё-таки рассказал о войне, о Волдеморте и о том, как добро и любовь побеждают чистейшее зло. — Понимаешь, Кей, нельзя стигматизировать людей по каким-либо принципам. Все равны. Магглы тоже очень интересные, у них столько изобретений, что волшебники порой отстают на полвека от них. Если Кей и не удовлетворил такой ответ, то она не показала виду, но вот вопрос, волшебники ли их будущие гости, крайне интересовал. — У Роуз пока не было выбросов магии, но, я уверен, она тоже волшебница в будущем. Просто ей всего пять, — ответил ей Гарри. — Но со мной странные вещи случались уже в этом возрасте, — не унималась Кей. — Возможно потому, что ты была в стрессовой ситуации. — А разве наследственность не влияет? Гарри вынужден был с ней согласиться, потому что специально лгать не хотелось. — Влияет, — неохотно признал он. — Немного. Ты же помнишь, что у магглов может родиться волшебник? — Но ведь мама Роуз магглорождённая, вдруг по её линии не передалось волшебство? Кей своими словами озвучила все страхи молодой семьи Уизли, Гермиона сильно переживала по поводу того, что у Роуз ещё не было выбросов магии, боясь, что та родилась сквибом. Рон виду не показывал, стараясь поддержать супругу, но Гарри знал, что он тоже думает об этом. — Даже если и так, это не означает, что вы не можете играть вместе, — заключил Гарри. Кей насупилась. — Но я хотела бы играть с такими же особенными детьми, как я. — Милая, ты несомненно особенная, но играть можно с любыми детьми. К тому же Роуз скорее всего тоже волшебница, просто ещё слишком маленькая. Пожалуйста, попробуй с ней подружиться. — Ладно, — нехотя ответила Кей. Отношение Кей к волшебству и её неспособность к социализации очень настораживали Гарри, но Джинни возражала ему, говоря, мол, они знали, что девочка непростая, что адаптация к семье уже взрослого ребёнка не может пройти гладко, но со всеми трудностями можно бороться. Джинни консультировалась с колдомедиками из Мунго, и все как один твердили, что и вправду подобное может быть. Нужно лишь немного подождать, проявить терпение, и всё наладится. Джинни пыталась вовлечь Кей в домашние хлопоты, знакомила её с готовкой или показывала, чем можно украсить дом, пробовала затащить на шоппинг в магазины одежды или игрушек, рассказывала, какие растения посажены у них в саду, и предлагала погулять в парке с другими детьми, но на все предложения получала хмурый взгляд и отрицательный жест головой. Стараясь не отчаиваться и излучать позитив, Джинни придумывала ещё десятки способов, как провести досуг с ребёнком семи лет, но все попытки терпели крах. Кей была нелюдима, неразговорчива и совершенно безэмоциональна. Были вещи, которые пугали: например, однажды Джинни застала Кей, мучающей кошку соседки — она тянула животное за хвост и пыталась выдернуть усы, а когда кошка издавала вопли, Кей жутко улыбалась. Гарри и Джинни сделали ей строгий выговор и прочитали лекцию о том, что над животными нельзя издеваться, Кей покивала головой, но не произнесла ни слова. Колдопсихологи уверяли, что детская агрессия по отношению к животным имеет место быть, нужно просто следовать правильной тактике воспитания и всё когда-нибудь закончится. Конечно, целители не видели Кей на очном приёме, но всё же Поттеры прислушивались к их мнению. — Это просто испытание для нашей семьи, — снова завела Джинни свою пластинку о фатальности; Гарри иногда хотелось её щёлкнуть по лбу, честное слово, чтобы она перестала говорить глупости. — Это обычная ситуация, — он еле сдерживался, чтобы не повысить голос. — Нас предупреждали об адаптации. Все приёмные семьи сталкиваются с подобным, и я более чем уверен, что бывает и хуже. Не забывай, что Кей принимали за сумасшедшую, потому что она волшебница, любой ребёнок станет недоверчивым в таком положении. — Гарри, но откуда-то в ней живёт жестокость, она совершенно не умеет считывать эмоции других и будто не имеет эмпатии, — Джинни даже поёжилась. — Кей иногда меня пугает. — Я вот что-то не пойму, ты уже пожалела, что мы её удочерили? Тебе напомнить, кто первым об этом заговорил? Я думал, ты готова к приёмному ребёнку, — вскипел Гарри. Джинни невероятно раздражала своими опасениями, своей верой в судьбу и прочие глупости. — Мерлин, Гарри, да я разве говорю о том, что жалею? — воскликнула Джинни. — Я делюсь с тобой переживаниями, рассуждаю о будущем и хочу, чтобы Кей поскорее привыкла к нам и стала полноценным членом семьи. Не только ты мечтаешь о семейном счастье, между прочим. — Ты не предлагаешь никаких решений, просто болтаешь о том, как она тебя пугает. Как вообще может пугать семилетний ребёнок? — Что значит, я просто болтаю? — разозлилась Джинни, почти топая ногой. — Я провожу с ней почти весь день, предлагая то да сё. Не ты, а я! — И что ты хочешь этим сказать? Предлагаешь мне уволиться с работы? — Гарри уже не скрывал ядовитый сарказм в голосе. Его определённо несло. — Может, это ты начнёшь работать, а я буду по магазинам шастать? — Да как ты!.. — Джинни задохнулась от негодования, сжимая и разжимая кулаки в бессильной злости. — Я не работаю из-за того, что мы хотели детей, я обследовалась, берегла своё здоровье, бросила ради этого квиддич! А сейчас я не работаю, потому что сижу дома с Кей! Так говоришь, будто только мне нужен был ребёнок! Это было нашим совместным решением, включая мою безработность! Я не «шастаю» по магазинам, я пытаюсь вовлечь ребёнка во что-то совместное! — Даже семилетний ребёнок понимает, что походы по магазинам и выбор шмоток — не лучшие занятия для человека, — выплюнул Гарри. — От этого тупеют. — Да как ты смеешь!.. — Джинни раскрывала рот, хватая, как рыба, губами воздух, не в силах сказать что-либо вразумительное. — Да ты… да пошёл ты! Джинни резко развернулась и выбежала из комнаты, Гарри готов был поклясться, что она унеслась плакать в ванную. Ну или бить бутылки шампуней. Выплеснув гнев, он почувствовал себя лучше, однако червячок вины проклюнулся в душе, когда Гарри проанализировал их ссору. Глупо как-то вышло, на пустом месте повздорили, обвинили друг друга в ерунде, чтобы разругаться. Таких ссор в последнее время стало больше — глупых, бессмысленных, оставляющих осадок вины горьким пеплом на губах, что сыпали оскорблениями. Гарри, вздохнув, взлохматил пятернёй волосы и уныло поплёлся в ванную вслед за Джинни. — Джин, — стукнул он в дверь, — открой. — Оставь меня в покое, — донеслось из-за закрытой двери. — Пожалуйста. Гарри ещё раз постучал. А потом ещё. — Джин, прости меня, я погорячился и ляпнул, не подумав. Открой, пожалуйста. Когда щёлкнул замок, Гарри проскользнул внутрь и увидел сидящую на крышке унитаза Джинни. Она обнимала себя за плечи, тушь растеклась чёрными кляксами по щекам, а губы были искусаны. Гарри подошёл вплотную и обнял Джинни. — Прости, Джин, я вспылил. Ты же знаешь, что на самом деле я так не думаю. — Думаешь, — обронила та. — Иначе не сказал бы. — Мне кажется, мы просто устали, — Гарри поглаживал Джинни по плечам. — Надо выбраться семьёй на пикник. Джинни, представляешь, нас уже трое, — он прижался губами к её щеке, пачкаясь чёрными разводами. — Это же такое счастье, а мы ругаемся. Прости меня, идиота, за грубые слова. Прости, прости, прости, — Гарри покрывал её лицо мелкими поцелуями. — Ну всё, — хихикнула Джинни, когда Гарри чмокнул её в нос, — сейчас чихну. Ты тоже прости. Она явно просила прощения для галочки, но Гарри понимал, что по большей части виноват сам. — Тогда мир, — улыбнулся он. — Надеюсь, мы не разбудили Кей. — Дом большой, вряд ли она слышала. Джинни поднялась и вышла из ванной комнаты. — Ты идёшь спать? — обернулась она в дверях. — Завтра у нас гости. — Конечно.***
Рози, — как называли девочку любящие мать и отец, — была рыжеволосой девчушкой с большими карими глазами и заразительным смехом. Когда она увидела Кей, тут же кинулась к ней, чтобы познакомиться. — Меня зовут Роуз, — сказала она, глядя с любопытством на Кей. — А тебя? Кей молчала и не смотрела в сторону маленькой гостьи. — Её зовут Кей, — ответила вместо неё Джинни. — Идёмте все к столу, познакомитесь позже. Гермиона и Рон принесли разной всячины из Сладкого королевства, и у Кей загорелись глаза. — Это всё мне? — спросила она у Гермионы. — Конечно, дорогая, — улыбнулась та. — Меня зовут Гермиона, а это Рон, мы родители Рози. — Я знаю. — Кей, Рози, вы помыли руки? — весело спросила Джинни, когда девочки кивнули, она продолжила. — Тогда садитесь за стол и приступайте к обеду. Всем приятного аппетита! На обеде присутствующие лениво перебрасывались ничего не значащими фразами и интересовались будничными делами — в общем, царила дружеская атмосфера. — Наелись? — спросила Джинни чуть позже, когда дети перестали есть и начали играть приборами и крошками. — Кей, почему бы тебе не отвести Рози в свою комнату и не показать игрушки? Вы могли бы вместе поиграть. — У меня есть кукла! — радостно сообщила очевидную вещь Роуз. — Замечательно, покажешь её Кей? А она тебе свою. Да, солнце? — обратилась Джинни уже к Кей. Та неохотно кивнула. Джинни встала из-за стола и проводила девочек в детскую. — Приходите попозже, домовики приготовят на десерт сахарное печенье, — крикнула она им вслед. — Видно, что Кей тяжело вливаться в общество, — заметила Гермиона. — Но это нормально для ребёнка из приюта. Гермиона чуть располнела в ожидании второго ребёнка, но срок пока был небольшой. — Да, вот мы и подумали, что, может быть, у Роуз с ней получится подружиться, — ответил Гарри. — Вам так повезло, что в маггловском приюте нашёлся ребёнок волшебников, — сказал, жуя, Рон. — Но интересно, кто оставил её. Обычно маги так не поступают. Всегда находятся родственники, готовые забрать к себе. Всё-таки волшебная кровь. Возможно, ребёнок магглорождённый. — Может быть, — пожал плечами Гарри. — Уже не имеет значения. Теперь она наша дочь. — Ребят, мы так рады за вас, — У Гермионы заблестели глаза. — Простите, это гормоны, но я правда рада. — Жаль, что с семилетним ребёнком тяжело, — вздохнул Рон. — Но вы должны справиться. — Мы справимся, — уверенно произнёс Гарри. — Она красивая девочка, — продолжила Гермиона. — Глаза такие глубокие, чёрные, а кожа аристократически бледная. Почему-то мне кажется, что хотя бы один из родителей всё-таки чистокровный волшебник. Я вела свои наблюдения и заметила, что такая внешность свойственна именно им, так как в роду часто бывают инцестные браки. — Ну, не знаю, — возразила Джинни, нахмурившись. — Мы так не выглядим с Роном и другими братьями. — У вас тоже бледная кожа и редкий цвет волос, — парировала Гермиона. — Стоп, девочки, — улыбнулся Гарри. — Какая разница? Я надеюсь, что эти родители, бросившие Кей, не появятся у нас на пороге. — Наследственность играет большую роль, — не унималась Гермиона, включая упрямую всезнайку. — Могут возникать редкие болезни или какие-то особенности характера, к тому же факт пребывания в приюте не проходит бесследно. Вы, как ответственные родители, должны быть готовы. — Мы готовы, — терпеливо ответил Гарри, не желая спорить с беременной подругой. — Нас консультируют колдопсихологи. Просто мы не можем напрямую отвести Кей к ним, по крайней мере, сейчас. У неё негативные воспоминания о психиатрах, которых приглашали к ней в приюте, думая, что сумасшедшая, а она всего лишь волшебница. Но мы работаем над этим. — Хорошо, — улыбнулась Гермиона. — Но девочка очень красивая. Джинни, это ты заплела ей такую милую косичку? — Да, — гордо надулась Джинни. — Специально научилась, себе-то в жизни ничего не заплетала. — Очень здорово получилось. Внезапно их разговор был прерван почти нечеловеческим криком, который с трудом смахивал на детский. Гарри выскочил из-за стола и взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и ворвался в детскую. Зрелище, что предстало его глазам было страшным — на полу растекалась лужа алой крови, посреди которой распласталась Роуз, её лицо было всё в крови, а на голове виднелось одно кровавое месиво вместо волос. Рядом стояла Кей и держала в руках окрашенную красным рыжую копну. Над ухом Гарри раздался громкий женский визг. Джинни, бледная как привидение, вытаращила глаза и визжала. Гарри бросился к Роуз, стараясь сохранять хладнокровие, что было непросто, и осмотрел ребёнка. Волосы были содраны почти с кожей, и так как на голове имеется обильная сеть сосудов, то кровоточило сильно. Повреждения кожного покрова были не сказать, что слишком глубокие, но нервных окончаний тоже располагалось достаточно, и Роуз потеряла сознание от болевого шока. — Не пускай сюда Гермиону! — проорал Гарри, глядя на Джинни. Та, перестав кричать, кивнула и с ужасом уставилась на Кей. — Ты что натворила?! Мерлин всемогущий! Кей смотрела на неё исподлобья. — Она сказала, что у моей куклы плохие волосы. Гарри тем временем залечил Роуз известными ему аврорскими заклинаниями и очистил от крови. — Нужно в Мунго. В дверях появился Рон, увидев Роуз, он пошатнулся и позеленел, Гарри порадовался, что тот не видел лужи крови. — Рози! Рон кинулся к дочери. — Что здесь произошло?! — Просто кошмар, — пролепетала Джинни. — Боже, Боже, Кей… Герми, тебе нельзя сюда! — Почему? — паника в голосе прибежавшей Гермионы вынудила Гарри загородить собой Рона с дочерью на руках. — Что с моей девочкой?! Джинни вытеснила Гермиону из проёма и захлопнула дверь. — Это монстр, а не ребёнок! — рявкнул Рон. — Её место в Мунго в отделении психических больных! Бедная моя Рози! Мы уходим сейчас же! Он, держа Роуз на руках, бросил страшный взгляд на Кей и стремительно вышел из детской. Гарри не мог поверить в происходящее, будто попал в какой-то отвратительный кошмар. — Кей, как ты это сделала? Кей выпустила из рук кровавый трофей и подошла близко к Гарри. — Я случайно. Я не хотела. Она сказала, что моя кукла страшная и у неё плохие волосы. Я разозлилась и дёрнула Роуз за хвост, а он остался у меня в руках. Я не знаю, как так вышло. Гарри прикрыл глаза в надежде, что когда их откроет, то окажется, что ничего не произошло, померещилось, дурная фантазия, что угодно, только не реальность. — Гарри, — на плечо легла рука Джинни, — что будем делать?