Отче

      Сглотнув скудную слюну, Гарри постарался сохранить лицо.       — Почему ты так думаешь, Том?       Реддл снова тихо рассмеялся и произнёс:       — Я могу считывать мысли и эмоции других людей. Раньше я думал, что, может быть, работал психологом или кем-то в этом роде; люди, что приходили ко мне исповедоваться, всегда были как на ладони — я догадывался, о чём они думали, я чувствовал то, что чувствовали они, замечал ложь, ощущал запахи страха или тревоги, счастья или радости. Я долгое время не мог поверить, что всё это реально, а затем понял: такой дар достаётся не каждому. Я не был психологом, но кем? Кто я? Телепат? Экстрасенс? Звучит смешно, но из песни слов не выкинуть.       Реддл перестал улыбаться и серьёзно посмотрел на Гарри.       — Но с тобой эти трюки не проходят. Я очень слабо ощущаю то, что ты чувствуешь. А ещё от тебя исходит совершенно другая аура, причём она кажется мне безумно знакомой, но я уже не понимаю, что к чему. Может, конечно, я всё это вообразил о себе… но почему-то мне думается, что за подобными странными вещами кроется нечто важное. То, что я позабыл.       Гарри молчал, загипнотизированный взглядом Реддла. Все известные слова исчезли из его головы: Реддл не помнил, что является волшебником, но магия сама вырывалась наружу, и неизвестно, что страшнее — знать о магии и умело ею пользоваться или не знать, довольствуясь неконтролируемыми выбросами.       Почему-то вспомнилась Кей: ведь целители решили обучить её магии раньше времени, чтобы она не навредила себе и окружающим. Что, если с Реддлом такая же история? Вдруг он выйдет из себя и причинит кому-то зло?       Хотя, если подумать, он и так может совершать преступления. Только вот проблема: если Реддл и вправду всё забыл, то его спонтанные выбросы реально могут угрожать окружающим.       Одна глупая мыслишка вползла в тупую голову Гарри, настойчиво обосновавшись в закоулках разума: а что, если Реддл со своей амнезией — совершенно другой человек?       В памяти ещё оставались свежи воспоминания о вечерах, когда он переписывался или созванивался с Томом. Гарри было приятно общаться с ним. Ведь было же?       Он засунул эту мысль подальше.       Реддл — не может быть хорошим человеком. Даже если у него амнезия. Судя по всему, он действительно ничего не помнит.       Но как ответить на его слова? Сослаться на то, что его откровения полный бред? Или рассказать ему правду?       Чем чревато каждое из этих решений?       Боже, ну почему такой серьёзный и судьбоносный выбор?       И всё ещё непонятно, как Реддл выжил и сохранил свою внешность. Может, это какая-то временная петля?       Нет, больше похоже на чушь.       У него были ещё крестражи, и он каким-то образом смог сделать душу целостной?       Гарри впервые пожалел, что не является чистокровным волшебником, что передают знания о магии из поколения в поколение: он мог бы что-то ведать об этом, ибо даже сейчас, будучи взрослым магом, такие вещи казались ему чудом.       Чуть было не хрюкнув от своих смехотворных мыслей, Гарри постарался удержать серьёзное лицо, чтобы Реддл не принял на свой счёт.       — Ох, Том… — пробормотал Гарри, — даже не знаю, что и сказать.       — Я тоже, — Реддл смял бумажный стакан и прицелился, бросая в урну. — Не понимаю, с чего я такой болтливый сегодня. Очевидно, я тебя испугал, и теперь ты думаешь, что по мне плачет комната с мягкими стенами.       Гарри внутренне с ним согласился, такого психопата как Волдеморта действительно следовало бы держать в подобной комнате, да ещё и с охранным барьером, но вот немного удивлённое лицо Тома Реддла смущало и сбивало с единственно верного хода мыслей.       — Нет, я так не думаю, — мягко ответил Гарри. — Более того, я верю тебе.       — Но почему я не могу прочитать тебя? Ты что, какой-то другой?       — Я думаю, можешь, просто пока не понял как.       Гарри сомневался, что Реддл забыл, как пользоваться легилименцией, просто, видимо, до него не сталкивался с другими волшебниками; магия немного оберегает от вторжения, к тому же Гарри всё-таки освоил основы окклюменции. Но если Реддл постарается, то с лёгкостью пробьёт его щиты. Придётся на досуге заняться окклюменцией посерьёзнее.       — Ты интересный человек, Гарри, — произнёс Реддл. — Возможно, именно такого приятеля мне и не хватало.       А вот Гарри не мог сказать того же.       Покоя не давал вопрос: остались ли у Реддла крестражи?       Что, если это снова змея? Вон как гладил её. Точно Нагайну.       Фу. Гарри передёрнуло от воспоминаний о той кровожадной твари.       Есть только один способ проверить — попытаться убить змею. Если питон не сдохнет, то значит, он является крестражем. И это полный провал.       Провал покойного Дамблдора, между прочим. Гарри давно не имел иллюзий в отношении своего бывшего директора. Он не злился на него, но был обижен.       А сейчас ещё и выясняется, что всё было насмарку — Реддл живее всех живых. Пережил Дамблдора, обрёл красивую внешность и наверняка строит новые планы по захвату мира.       Точно, Гарри попытается прикончить питона.       — Кажется, пора домой, — сказал он Реддлу. — Мне на работу завтра рано вставать.       — Надеюсь, это не попытка сбежать после моих признаний, — как-то печально произнёс Реддл, правда, Гарри ни на секунду не поверил в искренность его тона. — Я не хотел бы терять тебя, Гарри, и прерывать наше общение.       — Ни в коем случае, — заверил его Гарри. — Ничего не изменилось. Мне действительно пора. Но я хочу проводить тебя. В прошлый раз ты меня провожал, сегодня моя очередь, — он постарался мило улыбнуться.       Получив ответную улыбку, Гарри нащупал в кармане джинсов палочку и уменьшенную заклинанием мантию-невидимку. После того, как повстречал Реддла, теперь всегда носил её с собой на всякий случай.       — Тогда пойдём.       Реддл шёл слишком близко, иногда даже задевая плечом, что немного нервировало. Каждое касание горело фантомным огнём, Гарри всё ещё ярко помнил, какой болью отзывались прикосновения Волдеморта.       Они дошли до церкви, перебрасываясь ничего не значащими фразами, и Гарри судорожно обдумывал план действий. Едва показались ворота, он произнёс:       — Вот и пришли. Спокойной ночи, Том.       Когда Реддл, попрощавшись, отворил ворота, Гарри быстро накинул на себя мантию и проскользнул вместе с ним, обгоняя.       Проникнув в церковь, он цепко обшарил взглядом помещения. Ему на глаза попалась молящаяся перед иконами женщина, что обычно стояла у входа, раздавая цветы.       Гарри, недолго думая и не особо задаваясь вопросами этики и морали, направил на неё палочку. Дело касалось Волдеморта, а на войне, как известно, все средства хороши.       — Империо.       Глаза женщины остекленели, она перестала молиться и вышла навстречу появившемуся Реддлу, подчиняясь приказу Гарри.       — Ваше преподобие, добрый вечер. Я ждала вас.       — Добрый вечер, Мария. Что-то случилось?       — Нужно посмотреть график проповедей, кажется, отец Джейсон хотел поменяться с вами. Пойдемте со мной.       Реддл кивнул и свернул в противоположную от лестницы сторону, идя вслед за женщиной.       Гарри же, перепрыгивая через несколько ступенек, вбежал наверх и отыскал дверь в комнату Реддла.       — Алохомора!       Дверь открылась, Гарри сразу запер её за собой и решительно шагнул к террариуму.       Питон зашевелился и недовольно зашипел:       — Что тебе нуж-жно здес-сь, Гарри? Ты вор? Я расс-скажу всё Тому.       Питон шипел, угрожающе приподнимаясь из террариума, его глаза блестели, раздвоенный язык — шершавый и влажный — внушал отвращение и ужас, а кольца гибкого тела угрожали обвиться вокруг шеи и задушить.       На секунду Гарри почувствовал себя добычей отвратительной змеи — её ужином, и перед глазами встала красная пелена. Каждая клеточка тела запылала лютой ненавистью и жаждой покончить с Волдемортом. Гарри выхватил палочку и, не задумываясь, — больше инстинктивно, — выкрикнул:       — Авада Кедавра!       Он ожидал увидеть, что питон, живой и невредимый, будет издевательски шипеть, доказывая всем своим видом, что является ещё одним крестражем. Но когда Фуси свалился замертво с потухшими глазами, вывалив свой язык, Гарри впал в ступор.       Пелена спала, ненависть сошла на нет, уступая место ужасу от осознания содеянного.       — Пиздец, — прошептал Гарри, пялясь на мертвого питона. — Пиздец.       Он снова направил палочку на змею.       — Эннервейт!       Конечно же ничего не произошло, Фуси оставался мёртвым.       — Нет-нет, — сказал сам себе Гарри. — Этого не может быть. Он сейчас оживёт.       Но питон не оживал, продолжая смотреть невидящими глазами прямо на голую совесть Гарри.       — Блядь, — выругался Гарри.       В коридоре где-то издалека послышались голоса, Гарри засуетился, закутываясь плотнее в мантию. Он подбежал к раскрытому окну и глянул вниз — невысоко. Собравшись с духом, удерживая концы мантии крепче в руках, Гарри спрыгнул с подоконника.       Грязь с громким чавком встретила его лицо и почему-то колени, которые решили показаться из нарочито разорванных джинсов. В плечо воткнулась какая-то ветка, а кулаки, сжимающие концы мантии, саднило.       — Сук, — больше не находилось приличных слов сегодня.       Гарри медленно поднялся с земли и посмотрел на окно второго этажа: в проёме никого не было. Он проверил на себе мантию, отошёл чуть в сторону и аппарировал прямо ко входу виллы.       Мантию Гарри снял, вновь уменьшив её, почистил себя палочкой, насколько смог — бытовые чары не очень ему удавались, и тихо вошёл внутрь дома.       Джинни работала, и он, выдохнув с облегчением, проскользнул в ванную комнату. Дрожь в руках, не прекращающаяся с момента убийства змеи, не давала расстегнуть ремень. Кое-как справившись с пряжкой, Гарри стянул джинсы, а затем и всё остальное, чтобы принять душ и смыть с себя грязь.       Вот только грязь бессмысленного убийства несчастного животного смыть невозможно.       Твою ж мать! Паранойя настолько превысила все мыслимые и немыслимые отметки, что Гарри совершил глупый поступок, абсолютно не подумав. Убил, чтобы проверить!       Неужели Гарри настолько боится Волдеморта, что готов кидаться авадами направо и налево? Проще было убить Реддла, чем трогать змею.       Но один положительный момент, если можно так назвать, был — Гарри узнал, что змея не крестраж, правда, ничего нового этот факт ему не дал и ответов на вопросы не предоставил.       Всё равно неизвестно, почему Реддл воскрес.       Вода мощными струями била по голове, будто обвиняя. Гарри потёр лицо; на душе оставался мерзкий осадок, а чувство беспомощности накрывало по полной.       Уже лёжа в кровати, Гарри потянулся за телефоном и увидел непрочитанное сообщение.       Дрожь вернулась в пальцы, и он кое-как нажал кнопку.       Т: Ты даже не представляешь, что произошло, пока я отсутствовал… Мой Фуси мёртв, и я совершенно не понимаю, что случилось… Выглядит, будто он умер от старости, следов повреждений нет, но он был ещё так молод и полон сил.       Г: О, мне так жаль…       Гарри немного подумал и дописал:       …Я могу вернуться, если тебе будет так легче.       Т: Нет, не нужно. Я взрослый мальчик и справлюсь:) Извини за позднее сообщение, на эмоциях написал. Спокойной ночи.       Г: я приду завтра?       Т: Не стоит. Хочу побыть один. Я напишу тебе.       Г: ок. Спокойной ночи.       Гарри закрыл крышку телефона и уставился в потолок. Ему абсолютно было не жаль Реддла, в конце концов, тот убил без сожаления его родных и близких, так что это можно считать расплатой, местью — чем угодно.       Но ему было жаль питона. Такая глупая случайность.       Он ворочался с боку на бок, периодически то засыпая, то просыпаясь; обрывки снов были тревожными и выматывающими, что гарантировало на следующее утро мигрень.

***

      Несколько дней Гарри просто ходил на работу, не видя Реддла. Тот иногда писал сообщения, но встречаться не желал, только и оставалось гадать, как именно смерть питона повлияла на него.       Джинни активно посещала курсы вождения, Кей прекрасно ладила с соседскими детьми — Умберто и Франческой, а подработать няней вызвалась их мать.       Гарри приобрёл сотовый телефон и для Джинни, чтобы стало удобнее общаться, патронусы не годились совершенно, а совы летали долго. Италия была более прогрессивной, чем Англия, и Гарри с каждым днём всё больше влюблялся в эту знойную страну, даже несмотря на то, что встретил здесь воскресшего Реддла.       Так пролетело несколько дней и совершенно внезапно (да-да, Гарри просто забыл) наступил вечер четверга, а это означало, что сегодня придётся столкнуться с кучей незнакомых людей: юбилей Гуццоло обязывал Старшего Аврора Гарри Поттера явить своё бренное тело на мероприятие, которое, кстати, должно пройти в арендованном клубе.       Масштаб празднования можно было только представить и ужаснуться.       Джинни лишь пожала плечами и пожелала хорошо отдохнуть.       — Гарри, — сказала она, — здесь тоже нужно заводить знакомства. Тебе пойдёт на пользу.       Горестно вздыхая, Гарри натянул свежую футболку и чистые джинсы, решив особо не наряжаться, и отправился в клуб.       Гостей прибыло уже предостаточно, чтобы затеряться в толпе; Гарри подошёл к барной стойке и молча уставился на обилие бутылок, решая, нужно ли ему пить или нет. Алкоголь он не особо жаловал и почти не употреблял, но сегодня, чтобы пережить данное событие, очевидно, придётся поступиться своими принципами, потому что иначе вынести эту муку не представлялось возможным.       — Салют, шеф, — раздался голос над ухом, и Гарри, вздрогнув, обернулся. Рядом стоял радостный Пауль, и Гарри немного оторопел от того, как тот вырядился, даже стыдно стало за свою простую неизменно белую футболку.       Чёрная рубашка из струящейся ткани была расстёгнута, обнажая смуглую грудь, покрытую татуировками, узкие модные брюки словно укоряли Гарри за мешковатые джинсы, а зачёсанные назад волосы Пауля намекали на отсутствие укладки.       Гарри шмыгнул неловко носом и уставился куда-то в район выступающей ключицы, рассматривая то впадинку над ней, то летучую мышь чуть выше на крепкой шее.       Пауль, на удивление, был сегодня гладко выбрит, и его квадратная острая челюсть слишком привлекала внимание. Девушки, что проходили мимо, бросали на него кокетливые взгляды, совершенно не замечая Гарри.       — Не знаешь, что выпить? — спросил Пауль, отвлекая Гарри от созерцания ключиц. — Тогда тебе стоит попробовать фирменный коктейль.       — Я как-то не очень люблю коктейли, — возразил Гарри.       — О, ну этот ты просто обязан попробовать. Дино! — Пауль щёлкнул пальцами, привлекая внимание бармена. — Сделай «Фирменный аврорский» для шефа. Я угощаю.       Гарри хмыкнул, но возражать не стал.       Дино поставил перед Гарри круглый стакан с красной жидкостью и поджёг.       — Давай, — восторженно скомандовал Пауль.       Гарри охватили странное чувство безудержного веселья и желание совершать безбашенные поступки. Он быстро потушил коктейль и одним махом опрокинул в себя шот, обжигая губы краями рюмки.       Пауль расхохотался.       — Лишился девственности, Гарри?       — Что за глупости? — отмахнулся Гарри, вытирая слёзы, брызнувшие из глаз от жгучих паров алкоголя. — Я же не в первый раз пью.       — Ну, такой коктейль точно в первый раз, — уверенно заявил Пауль. — Его готовят только здесь. Убойный. Будешь ещё? Не распробовал же наверняка.       — Сам-то чего не пьёшь?       — Точно! Дино, сделай сет-шот!       Пауль развернулся спиной к бармену и обратил взор на зал.       — Смотри, какие девчонки, — он кивнул на группу танцующих девушек, одетых в неприлично короткие юбки. — Это министерские штучки. Ох, и горячие особы.       Гарри равнодушно окинул взглядом горячих особ и, честно сказать, не нашёл ничего особенного — обычные легкомысленные женщины. Такие его не привлекали.       — Не нравится? — заметил его безразличие Пауль. — Тогда смотри, вон женщины из Отдела Тайн. Холодные, неприступные, особенно Джиованна, — он показал на женщину в бордовом длинном платье. — Настоящая Доминатрикс, уф-ф, — выдохнул он. — Я бы позволил ей сесть на лицо. А, — снисходительно глянул на Гарри, — ты же верен жене. Или любовнице? Или любовнику?       — Слушай, вот сейчас только не надо портить мне настроение, — огрызнулся Гарри.       — С Сывороткой-то выгорело, кстати?       — Можно сказать и так, — Гарри покрутил пустую рюмку в руках и затем поставил обратно на барную стойку.       — Тогда развлекайся как можешь, — Пауль кивнул на алкоголь. — А я поищу себе кого-нибудь на вечер и, если повезёт, на ночь.       — А торжественная часть поздравлений-то будет?       — Будет. Гуццоло ещё не подошёл. Ждёт, когда гости напьются, и тогда больше денег подарят, — ухмыльнулся Пауль, жуя апельсиновую дольку из коктейля.       Гарри уже самостоятельно позвал бармена и велел повторить шоты.       — Ты сильно не налегай, — посоветовал Пауль. — Они вроде не пьянят, а потом вдруг — бац! — у тебя уже ноги отнимаются и башка не соображает.       — Разберусь, — буркнул Гарри.       Пауль пожал плечами и куда-то смотался, очевидно, искать очередную пассию.       Гарри проводил его глазами и повернулся к барной стойке.       — Ну что, этот вечер можно пережить, — сказал он сам себе, пробуя новый шот.       Музыка и её басы отдавались в голове, тревожа какую-то часть мозга, находящуюся примерно в затылке. Именно там что-то зудело, вибрировало и вынуждало пританцовывать, пока скромненько: всего лишь стуча носком кроссовок по полу.       Перед глазами немного поплыло, Гарри, пошатываясь, побрёл в туалет — коктейли давали о себе знать.       Помыв руки и побрызгав на лицо водой, он немного посвежел, даже чуть-чуть прояснилось в голове. Не сильно, но та уже не ощущалась чугунной.       Взор тем не менее ещё оставался замутнённым, Гарри вышел из уборной и прислонился к прохладной стене.       Несмотря на все эти неприятные ощущения, ему стало легче: будто кто-то стащил груз с его плеч, хотелось раствориться в моменте и хотя бы этим вечером не думать о спасении мира.       — Гарри, ты в порядке? — Пауль под руку с какой-то девицей остановился около него.       — Да, просто немного развезло, — глупо хихикнул Гарри.       — Ох, нехило тебя накрыло, я смотрю. Я же предупреждал, — Пауль посмотрел на девушку. — Милая, мне нужно помочь начальнику, а то, видишь, как его плющит. Может, так и повышения добьюсь, — он лукаво подмигнул ей.       Девушка надула губы, затем снисходительно поглядела на Гарри.       — Ладно, я буду на танцполе.       — Не стоило, — пробормотал Гарри, смотря вслед уходящей девушке. — Я вполне нормально себя чувствую.       — Ну-ка, посмотри на меня, — Пауль подошёл вплотную к Гарри и поднял рукой подбородок, вглядываясь в его глаза. — Ну, вроде не обдолбался.       — Идиот, — дёрнулся от его пальцев Гарри. — Я только выпил эти ваши аврорские коктейли. Просто я не особо много пью, вот и, кажется, не рассчитал. Мне уже лучше.       — Да, вроде и вправду получше, — кивнул Пауль. — Просто мало ли, переживаю за шефа.       — Ага, — фыркнул Гарри со смешком.       Он отстранился от стены, решительно шагая, однако ноги немного подвели, Гарри покачнулся и полетел вперёд, впечатываясь в голую грудь стоящего перед ним Пауля.       — Извини, — прогундосил он куда-то в шею.       В нос ударил запах парфюма, крепкого табака и немного острого свежего пота — убийственная пикантная смесь, от которой в затылке снова что-то завибрировало, волной распространяясь по позвоночному столбу и отдаваясь куда-то в область живота и промежности. Нестерпимый жар окутал тело, перед глазами Гарри оказалась та самая впадинка над ключицей, которую он совсем недавно внимательно рассматривал. Смуглая кожа, оттенённая косточкой, немного поблёскивала в сиянии разноцветных ламп, и невыносимое желание лизнуть эту впадинку овладело Гарри.       Алкоголь, бурлящий в крови, придавал смелости на грани с безрассудством, но, проще говоря — отбил напрочь все мозги, иначе как объяснить то, что Гарри резко выдохнул и запустил руки под полы расстёгнутой рубашки Пауля, обхватывая того за талию.       Он что-то замычал, но Гарри не слушал, стремительно вжимая в стену позади них и насильно расставляя его ноги. Гарри не отдавал отчёта своим действиям, джинсы стали неприлично тесными, внизу живота скручивался узел отчаянной похоти; крепкая мускулистая шея манила впиться в неё губами, Гарри так и сделал, прикусывая кожу в том самом месте, где была татуировка.       — Шеф, ты охуел?!       Пауль активно сопротивлялся, будучи довольно сильным и тренированным мужчиной, но Гарри, ведомый желанием и алкоголем, оказался сильнее. Он заблокировал ноги Пауля особым аврорским приёмом, потираясь о его пах своим болезненным стояком. Чужие руки Гарри прижал к стене, а яростное сопротивление лишь распаляло, он, не помня себя, покрывал полузасосами-полуукусами шею и отворачивающееся лицо Пауля.       Впалые щеки, высокие скулы и самый настоящий римский нос неистово возбуждали, а обжигающая губы небольшая щетина выбивала стоны откуда-то изнутри Гарри, словно в нём проснулся зверь, о котором раньше даже не подозревал. И теперь этот зверь безумно хотел оттрахать своего подчинённого, подмять под себя и вгрызться в крепкую кожу. Черты лица Пауля потеряли чёткость, кожа стала казаться бледнее, нос — заострённее, волосы — кудрявее, а чужой парфюм почему-то отдавался нотками ладана.       Гарри так увлёкся, что не понял, как оказался подпирающим лицом стену, Пауль заломил его руки за спиной и тыкал лбом в мрамор.       — Кажется, кто-то берега попутал, — угрожающе шипел он Гарри над ухом. — Я ведь могу написать на тебя заявление за домогательство. Что пользуешься служебным положением и склоняешь к сексуальной связи своего подчинённого.       Гарри мигом протрезвел, особенно, когда его слишком сильно ткнули носом в стену, словно нашкодившего котёнка.       — Но я не стану этого делать, понимаю, что ты пьян в стельку и завтра сам себя будешь сжирать с потрохами. Но запомни, Гарри Поттер, — Пауль наклонился чуть ниже, сильнее сжимая запястья, — принуждение к сексу не делает тебе чести. Это неприемлемо ни по отношению к женщине, ни по отношению к мужчине.       — Да понял я, — пробубнил Гарри, ощущая, как полыхнули его щёки и уши. — Извини, а. Я сам не знаю, что нашло. Перепил.       Пауль, видимо, убедившись, что Гарри больше не опасен, отпустил его руки.       Гарри выпрямился и потёр запястья, а затем проверил на месте ли нос.       — Извини, — без сожалений сказал Пауль, — но ты меня выбесил. Вообще в рожу бы въебал, но начальник всё-таки.       — Это ты прости. Чёрт, — Гарри с досадой запустил пятерню в волосы, даже чуть подёргав. — Я облажался пиздец.       — Есть такое. Хорошо, что это был я. То есть, нехорошо, конечно, для меня. Но для тебя — да, — заключил Пауль. — Я не злопамятный. Но, правда, не знаю, как мы теперь будем работать.       — Уйду в другой отдел. Напишу рапорт.       — Давай завтра решим, на свежую голову. Не забудь взять зелья.       — Спасибо, — Гарри поднял виноватые глаза на Пауля.       — До завтра, шеф, — и Пауль стремительно ушёл, теряясь в толпе.       — Вот, блядь!       Гарри осел по стене и уронил голову на колени.       Он только что почти изменил Джинни.       Это осознание больно било по голове острыми молоточками. Сильно-сильно. Навязчиво-противно. Мерзко-премерзко. Вынося приговор и взывая к голосу совести, который молчал, когда Гарри домогался до своего напарника.       Но самое страшное было даже не это.       А то, что такого острого желания он никогда не испытывал с Джинни.       Гарри стремглав выбежал из клуба куда глаза глядят.       Домой он не хотел возвращаться: смотреть в честные глаза Джинни не представлялось возможным после произошедшего.       Грязный, запятнанный скверной и пороком — Гарри не заслуживал любящего взгляда своей чудесной жены.       Он сам не понял, как очутился стоящим перед воротами знакомой церкви.       Гарри некоторое время пялился на закрытые двери, а затем медленно опустился на ступеньки, прикрывая глаза.