Отче

      Невыносимое звучание хорала и клубных басов, убийственное смешение ароматов ладана, табака и Dior’а, чьи-то руки, губы и шёпот, похожий на парселтанг, просящий о прощении и то ли об адском огне, то ли небесном — вот что осталось в гудящей от боли голове после насыщенного событиями вечера.       С трудом разлепив тяжёлые веки и судорожно сглотнув кислую противную слюну во рту, Гарри уставился в серый высокий потолок, который точно не являлся потолком его виллы. Каждое движение и даже неуклюжая мысль отдавались острой болью в висках.       Конечно же Гарри забыл выпить заранее необходимые от похмелья зелья, и теперь его настигли все прелести незапланированной попойки.       Не сдержав стона, Гарри медленно повернул голову и сразу же наткнулся на Реддла, сидящего в кресле. Тот с интересом разглядывал Гарри и, заметив пробуждение, улыбнулся: ехидно так, чуть приподнимая свою блядски-идеальную бровь и кривя губы.       — Доброго утра, Гарри, — произнёс он, пытливо рассматривая его. — Впрочем, наверняка ты не считаешь его добрым.       — Ты на удивление проницателен, — буркнул Гарри и тут же скривился от нового болезненного спазма. — Как я здесь очутился?       — А ты не помнишь?       — Не особо, — признался Гарри.       — Я нашёл тебя на ступеньках церкви, спящего. Сначала подумал, что с тобой что-то случилось, но запах алкоголя меня немного успокоил, — Реддл ухмыльнулся ещё более ехидно, если такое вообще возможно. — И меня интересуют два вопроса: в чём причина твоих возлияний? И почему ты решил, что спать на ступенях церкви — самое верное решение?       — У нас корпоратив был. Не помню, говорил тебе это или нет, — Гарри поскрёб небритую со вчерашнего утра щёку. — А почему сюда пришёл, сам не знаю.       Реддл промолчал, продолжая изучать его. Гарри, несмотря на головную боль, стало неловко, он завозился на кровати, пытаясь выбраться из-под одеяла.       К своему ужасу он обнаружил, что лежит раздетым до трусов.       Гарри бросил взгляд на Реддла, лицо которого выражало любопытство.       — Эм, а почему я голый? — решился спросить Гарри. — Где моя одежда?       — Твою одежду забрала сестра Мария, почистить. Я подумал, что одетым спать не очень хорошо, вдруг тебя тошнило бы.       Гарри хотелось стереть эту усмешку с красивого лица, но постепенно данное желание уступило место стыду. К пылающим щекам хотелось приложить лёд. К голове, кстати, тоже.       — Ты меня сам раздевал? — от одной мысли, что Реддл прикасался к нему, Гарри тряхнуло.       Как можно было быть таким глупцом, чтобы прийти в его лапы — пьяному и беззащитному?       Стоп, а палочка? Где палочка?       — А ты в карманах случайно ничего не находил? — горло сдавила удушающая паника, и голос сорвался, изображая петуха.       — Прости, пришлось пошариться, чтобы ничего не пропало при чистке, — спокойно сказал Реддл. — Вот твои вещи из карманов.       Он кивнул на подоконник: там лежали телефон, бумажник и… палочка.       Реддл медленно поднялся из кресла и взял палочку.       — Что это? На обычную палку непохоже.       Чёрные глаза прожигали насквозь, и через головную боль Гарри почувствовал, — о, да, блядь, почувствовал! — чужое вторжение в разум.       Он помахал головой и просто зажмурился, стараясь сосредоточиться. Вторжение прекратилось.       — Ты боишься, — уверенно произнёс Реддл. — Знаешь, под воздействием алкоголя, твои эмоции стали доступны мне. Я понял ещё вчера. От тебя так и пахло виной и раскаянием. Это мне знакомо, стены церкви и исповедальной кабины буквально пропитаны ими. Что случилось?       Похмелье сказывалось на способностях думать, но Гарри испытывал жуткую панику от сложившейся ситуации, не зная, как выкрутиться. Вместе с паникой пришла злость.       Боже, как же он ненавидел Реддла и то, в какую ловушку попал. Палочка в руках заклятого врага нервировала ещё больше.       — Отдай мне, пожалуйста, мои вещи, — вежливо попросил Гарри.       Реддл хмыкнул и снова уселся в кресло, палочка по-прежнему была у него в руках.       — Такая гладкая, — он деликатно провёл пальцами по ней, — что это такое? Гарри, любопытство не даст мне покоя.       — Это сувенир, — выдохнул Гарри.       — Лжёшь, — спокойно возразил Реддл. — Я чувствую. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Я узнаю.       Гарри завернулся в одеяло и подошёл к нему, тот не шелохнулся, лишь поднял голову.       Было странно стоять так — возвышаясь над Реддлом, но при этом ощущая себя раздетым. Впрочем, Гарри действительно был раздет, и даже одеяло не спасало от этого чувства.       — А ты меня сам раздевал? — осознание ситуации настойчиво влезло в голову Гарри, и он по-дурацки улыбнулся, повторяя свой вопрос, оставшийся ранее без ответа.       Картинки, порождённые буйной похмельной фантазией, рисовались занимательные; Гарри представил, как Том Реддл стягивает с него ботинки, и развеселился. Однако, когда неугомонное воображение подкинуло кадр, как тот расстёгивает пряжку ремня на брюках и стаскивает те вниз, Гарри почти подбросило на месте.       Неуместность стыдливых мыслей в данной ситуации ужасала больше.       — Да, — ответил Реддл, поигрывая палочкой Гарри.       Он трогал древко своими длинными изящными пальцами, поглаживая, — бережно, почти нежно, — вдоль, начиная от кончика и идя к основанию.       Красный камень кольца на указательном пальце дьявольски поблёскивал в первых лучах восходящего солнца и притягивал к себе внимание.       — Эм, спасибо, — пробормотал Гарри, заворожённый игрой пальцев.       — Так ты ответишь мне, что это за деревяшка? — Реддл больше не смотрел на него, увлечённый предметом в своих руках.       — Я не могу, извини. Но вещь очень важная для меня. Отдай, — проникновенно произнёс Гарри и, немного подумав, добавил, — пожалуйста.       Реддл протянул ему палочку и поднялся с кресла. Его тело было слишком близко, ароматы ладана и парфюма уже привычно обволакивали, и голова Гарри закружилась.       Быстрый взгляд глаза в глаза; касание пальцев Реддла, ещё сжимающих его палочку, и разряд электричества прошёлся по коже мелкими острыми иголочками. Гарри выхватил древко и отшатнулся.       — Ты что-то натворил вчера? — продолжал допытываться Реддл. Он, казалось, не заметил никакого электричества между ними и того, что Гарри слишком поспешно отскочил. Ну или сделал вид, что не заметил. — Не отрицай, что ты чувствовал себя виноватым.       — Да, — Гарри присел обратно на кровать, плотнее заворачиваясь в одеяло.       — Поделишься? Ты же не просто так вчера пришёл сюда. Из твоего бормотания я ничего не понял, — сказал Реддл, усаживаясь рядом с ним на кровать, так, что их колени соприкоснулись — голая кожа, показавшаяся из-под одеяла, ощутила ткань реддловских брюк. — Кстати, могу предложить таблетки от головной боли и воду с лимоном.       Зелье, конечно, справилось бы лучше, но Гарри благополучно его с собой не взял. Что ж, таблетки тоже подойдут, лишь бы молоточки, стучащие по вискам, наконец, успокоились.       — Давай.       Реддл скрылся за небольшой дверью в комнате, а Гарри от нечего делать глазел на обстановку.       С тех пор, как он был здесь, кое-что изменилось: террариум, где раньше жил Фуси, исчез, как и стол, на котором он стоял.       Гарри недоумевал, зачем понадобилось выкидывать стол, но мало ли, какие причуды у тёмных лордов.       Зачем он согласился на воду и таблетки? Если Реддл его отравит сейчас? Впрочем, он даже готов был умереть, лишь бы прошла неугомонная боль в висках.       Реддл вернулся со стаканом воды, в которой плавал лимон, и пластинкой таблеток.       — А можешь ещё подать мой телефон? Боюсь, не встану больше с места, — соврал Гарри.       Когда Реддл отвернулся, Гарри быстро взмахнул палочкой, проверяя содержимое стакана. Чисто. Тогда он со спокойной душой закинул в рот таблетку и залпом выпил воду. Несколько капель потекли по шее и упали на одеяло.       — Прости, — сконфуженно сказал Гарри, заметив, что Реддл с непонятной эмоцией на лице уставился на него. — Я случайно.       — Ничего. Вот телефон, — он протянул мобильник. — Кстати, вчера звонила твоя жена. Я отключил его, чтобы у тебя было оправдание, будто разрядилась батарейка. Ты её не предупреждал, что не придёшь домой?       Блядь! Он совсем забыл про Джинни. Сначала зажимал мужиков по углам клуба, а потом и вовсе свинтил к своему врагу. Да, таких идиотов ещё поискать.       Что будет говорить Джинни, Гарри не знал.       — Я вчера изменил жене, — неожиданно признался он Реддлу.       — О, — удивился тот. — Женщины — само воплощение соблазна, многие мужчины не могут устоять перед их утончённым обаянием. Но это плохо.       — Я изменил не с женщиной, — когда Гарри это произнёс, внезапно стало легче. Будто признался в мучившем совесть преступлении, сбросив тяжелый камень с души. Стало легче, даже несмотря на ожидание вердикта.       Вот теперь Реддл удивился больше. Его бровь вновь поползла наверх, и Гарри опять почудилось ехидство       — Даже так. Интересно, — произнёс он. — Содомией, конечно, никого не удивишь, но я не думал, что тебя это привлекает. Ты умело скрывал.       Гарри поморщился от его слов.       — Содомия, как ты выразился, меня и не привлекала. Я сам узнал о своих странных желаниях только вчера.       Гарри немного покривил душой, потому что первые звоночки появились еще раньше, когда он залипал, а потом и дрочил на мужские руки, представляя их на своём члене. Но Реддлу об этом знать необязательно. На самом деле, ему вообще не стоило ничего рассказывать, но Гарри не сдержался. К тому же это меньшее из зол: он боялся, что тот продолжит расспросы о палочке. Лучше пусть Реддл переключится на «содомию».       Ну и слово откопал, наверняка из своих закромов памяти, что хранили данные за семьдесят с лишним лет.       Хотя, глядя на красивое лицо с блестящими глазами, было сложно утверждать, что ему за семьдесят.       В чём твой секрет, Том Реддл?       — Хорошо, — кивнул Реддл. — Что ты планируешь делать с этим?       — Не знаю, — тоскливо протянул Гарри и потёр колючее от щетины лицо. — Не знаю, как смотреть теперь в глаза Джинни.       — А тот человек… Ты желал бы с ним чего-то большего, чем секс?       — Господи, да у нас и секса-то не было! — в сердцах воскликнул Гарри; одеяло съехало с плеч, обнажая торс. — Мы просто поцеловались, и не желаю я ничего с ним. Это было временное помешательство на фоне принятия алкоголя.       — А, поцелуй, — снисходительно улыбнулся Реддл. — Тогда ерунда. Семья важнее.       — Странно слышать это от священника, — буркнул Гарри.       А вот от Волдеморта — не странно. Вливание сладкого яда в уши — это по его части.       — Я же человек, в первую очередь, а не бог, — невозмутимо возразил тот. — Решать тебе, конечно.       — Да, мне, — Гарри немного помолчал, а затем сказал. — Как ты после смерти Фуси? Мы ведь не виделись с тех пор.       — Нормально, — Реддл нахмурил лоб. — Я был у ветеринаров, чтобы определить причину смерти, и мне сообщили удивительные вещи: животное было абсолютно здорово, а смерть наступила от внезапной остановки сердца.       — Ого, — выдавил Гарри.       — Это очень подозрительно, — продолжал Реддл. — И, думаю, неспроста. Возможно, кто-то помог ему умереть. Но кто и зачем? И, главное, каким образом?       — Да уж, история, — руки и ноги Гарри похолодели, но он старался ничем не выдать себя. — А зачем ты выбросил стол?       — Я его случайно сломал.       — Сломал?       — Да. Как-то само вышло, — Реддл вперил проницательный взгляд в Гарри. В тёмных глазах плескалась бездна, на дне которой Гарри мог разглядеть Адский огонь.       Было совершенно очевидно, что стол уничтожен очередным выбросом магии, и Реддл, видимо, заподозрил, что Гарри не так прост.       Реддл присел на краешек кровати, продолжая наблюдать за ним.       — У тебя такой необычный шрам, — вдруг сказал он. — Причудливой формы.       Рука потянулась к его лбу, откинула непослушную прядь волос, и в то мгновение, как коснулась шрама, Гарри отпрянул.       Нет, касание не ощущалось болезненным — как тогда, но воспоминания о прикосновениях Волдеморта слишком сильно отпечатались в мозге.       — Извини, — быстро сказал Реддл. — Где ты его получил?       — В детстве, — хмуро произнёс Гарри.       Поведение Реддла буквально кричало о реальной потере памяти, но всё нутро Гарри сопротивлялось, не желая верить и ища подвох.       Разум отказывался выдвигать какие-либо гипотезы по данному поводу. Он не понимал, почему Волдеморт жив, имеет нормальное человеческое тело и даже социально приемлемое поведение. Ну, и откуда взялась амнезия, конечно.       — Мне нужна моя одежда, и я должен вернуться домой.       — Да, конечно.       Реддл поднялся и достал мобильник.       Через пять минут монахиня принесла чистую одежду Гарри, не задавая лишних вопросов.       Гарри поспешно скинул с себя одеяло, которое насквозь пропахло Реддлом, он ощущал этот аромат даже на себе — ладан, Dior и еле уловимый, очевидно, собственный запах кожи Реддла.       Надевая брюки под внимательным взглядом, Гарри внезапно почувствовал себя неловко. Реддл не отводил глаз, с любопытством рассматривая, как он пытается натянуть джинсы на свою немаленькую от физических упражнений задницу.       Торопливо одевшись, Гарри замялся.       — Эм, спасибо, Том. Ты меня очень выручил. Не знаю, где я мог бы оказаться этой ночью, если бы не ты.       — Удивительно, что ты пришёл сюда, — ослепительно улыбнулся Реддл. — Я очень рад.       Гарри засобирался, поспешно прощаясь; он уже взялся за дверную ручку, как Реддл произнёс:       — Ты необычный человек, Гарри. Я даже не подозревал, насколько. Мне хотелось бы узнать тебя поближе.       По коже пробежался мороз от этих слов, но Гарри, поборов себя, улыбнулся в ответ:       — Чудесно.

***

      Хмурое лицо Джинни и её поза, точь-в-точь как у матери, не прибавили настроения. Гарри виновато поднял глаза, собираясь вывалить кучу оправданий, но Джинни его опередила.       — Это очень некрасиво, Гарри, не ставить меня в известность, где ты ночуешь. Мысли о том, что с тобой что-то случилось, невозможно выкинуть просто так из головы. Хорошо, что я могу совладать с собой и поняла, что ваш праздник немного затянулся. Но почему ты не позвонил?       — Телефон разрядился, — Гарри показал ей выключенный мобильник. — Прости.       Слово кисло осело на языке клеймом изменника.       — Ладно, — выдохнула Джинни. — Зелья на столе, приводи себя в порядок. Знаешь, я не злюсь только потому, что уверена в тебе. Ты не тот человек, который будет что-то скрывать. Ты всегда был честным и благородным, вряд ли что-то изменилось.       С этими словами Джинни ушла к себе, оставляя Гарри со свинцовой тяжестью на сердце, душе и совести.       Первым побуждением было рвануть за ней и во всем признаться, но какой-то внутренний червячок, не иначе тот самый, что тяготел к Слизерину, заманчиво нашёптывал: оставь всё как есть, не признавайся — ничего особенного не произошло.       И почему-то Гарри счёл разумным прислушаться именно к нему. Он вяло поплёлся на кухню и выпил приготовленные заботливой рукой Джинни зелья.       Совесть вопила где-то в недрах человечности, но Гарри благополучно велел ей заткнуться.       Посвежев, приведя в порядок мысли, он отправился в Аврорат, немного опаздывая.       Времени рефлексировать не оставалось, и было решено оставить сие мероприятие на вечер.       Для начала предстояло решить одну важную насущную проблему.       Пауль сидел на своём рабочем месте в излюбленной позе: уложив ноги на стол. Клубился сизый дым от сигареты, зажатой между пальцев, наполняя кабинет едким запахом табака.       Гарри открыл дверь, стараясь незаметно просочиться внутрь, что было абсолютно бесполезным, но он не решался даже смотреть в глаза своему напарнику после вчерашних пьяных домогательств.       — Привет, — смиренно произнёс он.       — Привет, — Пауль убрал ноги со стола. — Как самочувствие?       — Порядок. Зелья помогли.       Повисшая напряжённая тишина не способствовала любезной беседе, поэтому Гарри собрался с духом и выпалил:       — Прости за вчерашнее. Я правда не знаю, что на меня нашло. Я сейчас же напишу рапорт о переводе в другой отдел.       — Не спеши, Гарри, — остановил его Пауль. — Ответь честно, ты же не влюблён в меня?       — Что? Нет! — Гарри аж задохнулся. — Это было на уровне инстинктов!       — Так ты гей под прикрытием, что ли? — лукаво ухмыльнулся Пауль.       — Нет. Я не гей, — поймав недоверчивый взгляд, признался. — Кажется, я только-только начал осознавать, что мужчины меня тоже привлекают. И это пиздец.       — Полный, — присвистнул Пауль. — Что делать будешь?       — Ничего, — Гарри плюхнулся в своё кресло. — Я женат, и все эти мимолётные желания не для меня. Пить я больше не собираюсь, так что опасности никакой.       — Ну-ну. Давай договоримся, ты ко мне не пристаёшь, а я забываю о случившемся. Идёт?       — Да, конечно.       — Ну, вот и славненько, — Пауль затушил окурок и кинул в пепельницу. — Проехали.       Гарри благодарно промолчал.       — Что там с нашим делом? Какие новости были на утреннем собрании? — спросил чуть погодя.       — Изъяли очередную партию наркотиков. На, глянь, — Пауль отлевитировал стопку документов.       Гарри углубился в чтение, вообще дело попахивало висяком, никаких зацепок, никаких выходов на того, кто этим промышлял. Распространители зелий не знали имени своего руководителя и вообще имели наполовину стёртую память.       Он с досадой отложил бумажки в сторону, так, что они взметнулись вверх от небрежного жеста.       — А что там с расследованием Гуццоло?       — Да тоже ничего особенного. Правда, недавно к нам обратилась пострадавшая — женщина лет пятидесяти. Она отписала секте почти всё своё имущество, но почему-то потом начала сожалеть об этом. Обычно жертвы наоборот рады дарить свои деньги общине. Без каких-либо сожалений, — сообщил Пауль. — Вот скоро с ней беседовать будут.       — Хм, — задумался Гарри. — Я тоже хотел бы присутствовать на данной беседе.       — Заняться нечем? Своё дело висит.       — Знаю. Но есть личный интерес.       Пауль равнодушно пожал плечами.       — Как хочешь. Сходи к Гуццоло, попросись. Хотя, думаю, скоро и так подключат все отделы.       Да, у Гарри был свой интерес, он не солгал. По-прежнему считая, что в этом как-то замешан Реддл, Гарри не мог упустить шанса сунуть нос в расследование о сектах. Вдруг приоткроется завеса тайны воскрешения Волдеморта? Или хотя бы будут понятны дальнейшие планы отца Томаса?       Гарри был не намерен сдаваться. Опасность подстерегала исподтишка, заставляя совершать ошибку за ошибкой.       Но он докопается до правды, чего бы это ни стоило.