Отче

      — Всё, ребят, теперь расследование о сектах — первостепенная задача, — Гуццоло зашёл в кабинет Старшего Аврора. — У нас жмурик.       — Опа, — присвистнул Пауль. — Кого убили?       — Даже говорить противно, тьфу, — плюнул начальник и открыл пухлую папку. — Непредумышленное убийство, на самом деле.       — Это как? — спросил Гарри.       — В общем, наши сектанты ворарефилы.       — Кто?!       — Короче, мне тут порассказывал немного наш авроратский мозгоправ, то есть, менталист, — продолжил Гуццоло, беря бумаги и читая с них. — Как вы помните, наши сектанты частенько заканчивают свои собрания оргиями. Вчера у них была занимательная проповедь о том, что Господь велел есть его тело, ибо оно хлеб, и пить его кровь, мол, оно вино. Ну, что-то в этом роде. А так как мы сотворены по образу и подобию божьему, то некоторые умники сочли это призывом к действию. Сладкая парочка содомитов занялась сексом, и у них в процессе обнаружились сходные желания: один мечтал быть съеденным, другой — желал кого-то есть. Мозгоправ говорит, что у многих людей есть подобное желание — кусать своего партнёра, порой даже до крови, и это — так называемые элементы ворарефилии. Они безвредны. Но у этих придурков была в чистом виде эта аддикция, да ещё и вдохновлённая проповедью. Тот, который желал поедать партнёра, немного перестарался и перекусил сонную артерию. У второго оказалась проблема со свёртываемостью, и он обильно истекал кровью, которую первый вдохновлённо пил, видимо, немного обкуренный наркотическим фимиамом. В итоге, второй помер.       — Ни хуя себе, — воскликнул Пауль.       — Но это ещё не всё, — мрачно сказал Гуццоло. — Первый думал, что тому совсем не больно, и продолжал кусать. При осмотре трупа были обнаружены откушенные соски и мочка уха.       — Фу ты, блядь, — выругался Гарри. — А откуда вы узнали подробности? Кто обнаружил труп?       — Да сам убийца и пришёл в участок с повинной. Испугался, когда обнаружил, что партнёр его помер. Вот и рассказал все детали. Ну, мозгоправ наш с ним поработал и выяснил, что наклонности к ворарефилии у него давно, но тот их тщательно скрывал. А тут расценил проповедь как сигнал к действию.       — А что проповедник?       — Говорит, наблюдал за всем этим, а потом скрылся. Его лица конечно же наш извращенец не помнит, — сердито ответил Гуццоло.       — Ну и пиздец, — только и мог сказать Гарри, барабаня пальцами по столу.       Повисло молчание, которое минут через пять прервал Пауль.       — А знаете, я вот читал где-то про дементора-ворарефила.       — Кого?! — хором спросили Гарри и Гуццоло.       — В общем, разновидностью ворарефилии может быть поглощение души. Ну, то есть сутью данной парафилии является поглощение же, — Пауль дождался, когда они кивнули, и продолжил. — Так вот, один из дементоров лет эдак пятьдесят назад будто сошёл с ума, он не просто выполнял свой долг, высасывая души преступников, но, как зафиксировали менталисты из Отдела Тайн, испытывал сексуальное удовлетворение от поглощения чужих душ.       — Блядь, ну и на хуя ты это сейчас рассказываешь? — гаркнул Гуццоло, на лице которого было написано отвращение.       — Да вспомнилось что-то, — беззаботно пожал плечами Пауль. — В тему же.       — Тьфу, — плюнул начальник. — И как теперь перестать думать про дементора-сексуального маньяка?! Мерзость!       Гарри тоже передёрнуло, не только от дементора, но и от нелепой смерти несчастного сектанта. Всё это ему катастрофически не нравилось, но один плюс всё же имелся — теперь они официально участвуют в этом деле.       — Будем патрулировать не только сомнительные собрания, но и официальные церкви. Врага надо искать ближе, — распорядился Гуццоло.       — Согласен, — кивнул Гарри. — Можно нам взять ближайшую церковь к моему дому? Я смогу больше времени уделять ей.       — Наивный мальчик, ты думаешь, ваш отдел ограничится одной церковью? — снисходительно расхохотался начальник.       — Нет, конечно, — ответил Гарри. — Просто уточнил.       — Ладно, так и быть, берите, — махнул рукой Главный Аврор. — Может, продуктивнее будете.       Он дал ещё ряд указаний, а затем ушёл, оставив Пауля и Гарри размышлять над новым заданием.       Пауль щёлкнул зажигалкой и закурил.       — Слушай, а где ты читал исследование про дементора-ворарефила? — поинтересовался Гарри.       — Не то чтобы это было исследование, — замялся Пауль.       — А что?       — Да развлекательная писанина на одном сайте.       — Ясно, — скептично протянул Гарри. — Звучит жутко.       — Зато я сейчас придумал новое проклятье-ругательство! — смеясь, воскликнул Пауль.       — Какое?       — Да чтоб тебя трахнул дементор! Или как тебе: отсоси мне душу, то есть, высоси мою душу! — паясничал он.       — Б-р-р, — поёжился Гарри, и они дружно рассмеялись, разрядив атмосферу.

***

      Пользуясь тем, что теперь расследование о сектах официально ведёт и их отдел в том числе, Гарри покинул рабочее место пораньше и отправился в церковь. Паулю он сказал, что наблюдать будет один, на что тот согласился, не сразу, конечно, но, скорее, обрадовался снятию с него дополнительных обязанностей.       Запахи ладана и горящего свечного воска привычно щекотали обонятельные рецепторы, гул голосов, отскакивающий от церковных стен, звучал в ушах музыкой, вибрируя где-то в затылке. Гарри разглядел стоящую на амвоне высокую фигуру в чёрной сутане и присел на скамью рядом с другими прихожанами.       Как обычно, церковь была заполнена до отказа людьми, желающими послушать проповедь отца Томаса. Гарри понимал их отчасти, бархатный голос, нараспев читающий Евангелие, вызывал какие-то смутные чувства внутри.       — Ваше преподобие, а как Бог относится к любви? — спросила молодая девушка, сидящая прямо перед священником. Её юные щёки залил румянец, но выглядела она решительно.       Реддл улыбнулся — открыто, приветливо, немного покровительственно, и процитировал:       — Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы и да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.       — Это, наверное, о любви к ближнему?       — К ближнему. Всяк кто рядом, то ближний, — загадочно произнёс Реддл.       Пунцовые щёки девушки выдавали волнение, она сложила руки на колени и смиренно опустила голову.       — В Евангелии упоминается о том, что ученики часто лежали на груди Господа, особенно любимые ученики, — подал голос парень со второго ряда. — Как нам правильно трактовать это? Одобряет ли церковь гомосексуальные отношения?       — Писание говорит нам, что мужчина, ложась с мужчиной, как с женщиной, а женщина с женщиной, как с мужчиной — мерзость, бунт людей против Бога. Это знак того, что общество служит злу и катится к упадку. Но сам Иисус не говорил этого, он призывал любить друг друга, не уточняя, каким образом. Любовь прекрасна во всех ипостасях, заметьте, любовь, а не блуд, — подчеркнул святой отец. — То, что записано со слов Его, могло быть переиначено и недопонято. Он позволял лежать у себя на груди, Он омывал ноги своим ученикам, показывая пример, что и они должны омывать ноги друг другу. Во многих конфессиях принято омывать ноги супруге в первую брачную ночь, означает ли это аналог предварительных ласк? Когда не знаете ответа на вопрос, обращайтесь к вере внутри себя. Ищите ответы на вопросы, и если вера говорит вам, что это не грех — значит, не грех. Главное, любить преданно, да так, чтобы всегда быть готовым умереть за свою любовь, друзей, за своего ближнего.       — Почему мы должны верить вашим словам? — дерзко спросил тот же парень.       — Знаете, у Господа был похожий разговор с фарисеями, — ласково улыбаясь, произнёс Реддл. — Они говорили ему: Ты сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твоё не истинно. А Иисус сказал им в ответ: если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Моё истинно; потому что Я знаю, куда пришёл и куда иду; а вы не знаете, откуда Я и куда иду. Вы судите по плоти; Я не сужу никого. А если и сужу Я, то суд Мой истинен, потому что Я не один, но Я и Отец, пославший меня.       Он торжествующе обвёл толпу глазами, в которых плясали огни целой сотни церковных свечей, окружающих алтарь.       — А и в законе вашем написано, что двух человек свидетельство истинно, — Реддл сделал короткую паузу. — Откройте, молодой человек, Евангелие от Иоанна и убедитесь в достоверности моих слов. В Писании уже всё сказано, есть ответы на любой вопрос. А твои сомнения, — он навис над парнем, пристально глядя тому в глаза, — от лукавого. Но я не сержусь, — Реддл отодвинулся от него, взгляд был по-отечески мягким, голос звучал низко, обволакивая и баюкая, — в этом и состоит моё предназначение — привести вас к Нему.       И только когда отец Томас потушил кадило, заканчивая проповедь и вечерний обряд, Гарри будто очнулся от сонного марева. Отзвуки слов Реддла ещё витали в голове, а сверкающие тёмные глаза словно продолжали смотреть на него. Он мотнул головой и поднялся со скамьи.       Реддл уже заприметил его, ожидая, когда Гарри приблизится. Покровительственная улыбка, предназначенная прихожанам, сменилась искренне дружелюбной.       — Вечер добрый, Гарри. Я извёлся за день в ожидании нашей с тобой встречи.       — Привет, — Гарри чувствовал волнение, руки вспотели. Подмышки, кажется, тоже. Он вообще ощущал себя загнанным в ловушку кроликом, у которого заполошно бьётся сердце. Сколько там раз в минуту? Около двухсот? У кролика — понятия не имел, а вот у него — так точно.       — Ты не голоден? — неожиданно заботливо поинтересовался Реддл.       — Нет. Я ел на работе.       — Отлично. Я тоже не хочу, поэтому, может, поднимемся ко мне поскорее? — по Реддлу было видно, что он еле удерживает себя на месте.       — Да, пойдём.       Гарри последовал за ним по лестнице, минуя исповедальную кабинку, лики святых с икон на стенах подозрительно смотрели на них, казалось, будто сейчас вот-вот заговорят как портреты в Хогвартсе. Один святой взирал особенно сурово, и Гарри быстро отвёл взгляд, сосредотачиваясь на ступенях.       Их встретила Ангиция тихим шипением, но тут же свернулась в комок, задремав.       Гарри достал несколько учебников с первого курса, накануне убрав оттуда все кажущиеся ему опасными страницы с заклинаниями, переделав нумерацию, чтобы Реддл ничего не заподозрил.       — Вот, держи.       Реддл бережно достал свою новую палочку, пробежался пальцами по древесине и затем взял учебник.       — Давай начнём с простого. Например, Люмос, — нерешительно заговорил Гарри. — Заклинание зажигает свет.       — Хорошее заклинание, — одобрил Реддл.       — Нужно взмахнуть палочкой. Вот так, — Гарри сделал движение рукой. — Люмос!       На кончике палочки образовалось сияние.       — Здорово! — восхитился Реддл, завороженно глядя на наколдованное свечение.       — Теперь ты.       Гарри ни в одном из своих странных снов даже представить не мог, что он будет обучать Тома Реддла магии. У него хорошо получалось учить Отряд Дамблдора, но сейчас… Сейчас всё было по-особенному.       Люмос у Реддла конечно же вышел с первого раза, в чём Гарри даже не сомневался ни секунды.       Тот воспроизвёл ещё несколько раз заклинание и радовался результату как ребёнок. Гарри даже начал забывать, кто перед ним.       — Давай попробуем другие, — сказал Гарри.       Они изучили Нокс, Алохомору, Агуаменти, Инсендио и несколько бытовых чар.       — Магия отнимает силы и энергию у волшебника, но данные заклинания простые, поэтому среднестатистический волшебник даже не замечает этого. Но мы не можем всё равно заменять всё магией, лучше поберечь свои силы на что-то более стоящее, — поведал Гарри. — Поэтому я, например, одеваюсь сам, а не машу палочкой, чтобы одежда сама на меня села, иногда мою посуду после еды вручную, и всякое другое. Моя жена владеет бытовыми чарами лучше, чем я. Невозможно выучить все заклинания, но у каждого волшебника свой личный набор. Кроме того, есть заклинания сложные, и не у всех они могут получиться.       — Мы их тоже выучим? — глаза Реддла лихорадочно блестели, губы пересохли, и он неосознанно облизал их, а на щеках алел румянец, который Гарри, к своему стыду, нашёл крайне очаровательным.       — Эм, позже, может быть.       — Скажи, ты же ведь не работаешь в офисе? — внезапно спросил Реддл.       — Ну, как сказать, работаю. Тем более, в Италии я временно, поэтому занимаюсь немного другим, — сбивчиво соврал Гарри. — Я говорил, мы приехали из-за Кей.       — Да-да, — кивнул тот. — Попробуем ещё одно?       — Вингардиум Левиоса, — ткнул палочкой в книгу Гарри, но, заметив, что Реддл смотрит вместо книги на него, остановился. — Что?       — Ничего, — уголок губы Реддла дёрнулся. — У тебя хорошо получается объяснять.       — Д-да, спасибо, — Гарри отчего-то смутился. Вообще вся ситуация казалась неловкой, напряжённой, сюрреалистичной, но он не терял надежды втереться в доверие Реддлу и что-то выяснить у него впоследствии.       Обучать его магии — ходить по тонкому льду в грубых сапогах, оступишься и тут же провалишься в воду, уносясь ледяным течением на тот свет.       — Так, как ты говоришь, оно произносится? — продолжил Реддл, подойдя ближе, и Гарри оказался в плену, сотканном из шелеста сутаны и запаха ладана. Распятие на груди завораживающе блеснуло отражённым светом луны. Гарри моргнул.       — Вингардиум ЛевиОса, — он хохотнул. — Вспомнил подругу, — пояснил Гарри, заметив вопрос на лице Реддла, — она дотошно учила нашего общего друга. Вингардиум ЛевиОса, а не ЛевиосА, — изобразил он, провалившись в ностальгические воспоминания, но тут же нахмурился.       Он так и не написал больше Гермионе. Оковы горечи сдавили грудь, которую машинально потёр, теряясь в нехватке воздуха. Нужно восстановить отношения. Гарри не должен терять своих друзей, они столько прошли вместе. Так почему он сейчас, позабыв обо всём, стоит здесь и обучает Тома Реддла магии? Словно плюёт на то, что было. На все потери и смерти.       — Гарри, а где сейчас твоя подруга? — осторожно спросил Реддл.       Гарри с трудом отвлёкся от внутренних терзаний и сжал двумя пальцами переносицу.       — Кей навредила её дочери, и мы теперь не общаемся.       — Вам обязательно нужно наладить общение, — проникновенно сказал Реддл, легонько касаясь кисти Гарри. — Тебя это тревожит.       Гарри с сомнением взглянул на него, но лицо Реддла действительно выражало участие.       — Да. Я попробую. Продолжим?       Реддл взмахнул палочкой и произнёс заклинание, которое вышло слишком сильным, и с полок свалились книги.       — О, нет, ты немного не так держишь палочку, — поспешно заметил Гарри.       — Покажи, как, — предложил Реддл, понизив голос.       Гарри подошёл к нему сзади и положил свою ладонь поверх запястья Реддла той руки, что держала палочку. Тот чуть подался назад, и Гарри оказался прижатым грудью к его спине.       Чужая кожа опаляла. Нет, не огнём — это была ярость металла, прожигающая и сковывающая, выворачивающая дыхание. Как кинжал, вонзённый под рёбра. Фатально.       Вдох застрял где-то в лёгких, разрывая изнутри.       Пути к отступлению не было, оставалось только делать ставки.       Гарри сжал руку Реддла и очертил нужное движение. Чужая кисть следовала за ним, как нитка за иголкой. Он слышал, как гулко бьётся сердце прямо в спину Реддла, синхронизируясь с частотой другого сердца.       В поле зрения Гарри оказались бледная шея, острый угол челюсти, впалая щека с эротичной родинкой. Место на коже с бьющейся венкой отдавало чуть больше тепла, а если вдохнуть поглубже, что Гарри опрометчиво сделал, можно было почувствовать более яркие ноты запаха Реддла — сладко-терпкие, дорогие, дразнящие и, чёрт возьми, вызывающие неуместную эрекцию в жёстких джинсах, которые сейчас натирали член, придавая ещё больше остроты возбуждению.       — Так как правильно произносить заклинание? — тягучий голос отозвался пульсацией в паху.       — Вингардиум ЛевиОса, — произнёс Гарри севшим хриплым голосом, признавая своё поражение без боя.       Он вёл руку Реддла в кольцевидном взмахе, поднимая листок бумаги со стола.       — Дозируй свою магию, не вкладывай слишком много силы, — с трудом выдавливал из себя слова Гарри, пытаясь усмирить участившееся дыхание.       Реддл не отнимал руку, хотя в этом уже не было необходимости.       Пекло. Внутри Гарри разгоралось самое настоящее адское пекло. Слои тонкой сутаны и футболки не спасали от жара, казалось, ткань сейчас просто сгорит.       На лбу и над верхней губой выступила испарина, во рту оказался солёный привкус пота, который каким-то непонятным образом там оказался, очевидно, Гарри машинально облизал губы.       — Хорошо, Гарри, я тебя понял, — ответил Реддл.       Гарри наконец убрал вспотевшую ладонь с его запястья и отодвинулся, незаметно поправляя джинсы. Наваждение немного схлынуло.       Реддл повторил нужное движение палочкой, на этот раз вкладывая столько магии, сколько требовалось для идеального выполнения чар.       — Отлично, — сказал Гарри. Взмокшая чёлка облепила лоб, а стояк так и не опадал.       Гарри боялся, что Реддл заметил его реакцию, но тот не подал виду, и это давало надежду, что тот действительно не почувствовал чужого вожделения. Сомнительно, конечно. Но, по крайней мере, он был тактичен.       А Гарри — озабоченный придурок.       — Пожалуй, на сегодня достаточно, — сказал он, уже порываясь быстро уйти.       — Устал? — заботливо спросил Реддл, склонив голову набок. — Ты как-то покраснел и вспотел. Не страдаешь повышенным давлением, случайно? У меня есть чай на травах, его можно пить охлаждённым, он понижает давление.       — Нет-нет, спасибо, — поспешно отказался Гарри. — Я пойду, наверное, домой. На работе тоже тяжёлый день был.       — Ох, я так спешил узнать о магии, что даже не снял сутану, — усмехнулся Реддл.       Он немного запрокинул голову и щёлкнул застёжкой на тугом воротничке-стойке, под самым кадыком, обнажая глубокую яремную ямку.       Гарри сглотнул.       Реддл скинул с себя сутану, оставаясь в тёмно-синей рубашке, которая невероятно подчёркивала кожу цвета слоновой кости.       Верхние пуговицы были расстёгнуты, Гарри залип на кусочке обнажённой гладкой груди. Кажется, он сходит с ума. Плоская мужская грудь, скрытая тонкой тканью простой рубашки, вызывала яркое и острое желание больше, чем пышная женская, пусть даже в самом красивом кружевном белье.       Гарри понял, что нужно срочно уходить.       — Рад был помочь, — пробормотал он, оттягивая край футболки вниз на ширинку.       — Завтра же продолжим? Мне очень понравилось, — с надеждой спросил Реддл. — Ты прекрасный учитель.       — Почитай учебники, если успеешь. Наверное, завтра я смогу снова тебе что-то показать.       — Тогда до завтра, Гарри, — тёплые интонации прозвучали в голосе. — Может, всё-таки останешься ещё немного? На чай?       — Нет-нет. Джинни, наверное, заждалась.       — Ах да, — легонько стукнул себя по лбу Реддл, — ты же женат. Конечно, иди, там жена и дочь ждут тебя.       — До завтра, Том.       Гарри пулей выскочил из комнаты Реддла, перепрыгивая через несколько церковных ступенек. На улице аппарировал к порогу дома.       Он прислонился к закрытой двери лбом, тяжело дыша. Член стоял колом и даже не думал опадать. Гарри перебрал в голове все самые отвратительные вещи, чтобы возбуждение хоть немного схлынуло и он мог спокойно зайти домой, но мысли постоянно возвращались к горячему запястью в своей руке, выступающим в вырезе рубашки крепким ключицам и бьющейся венке на шее Реддла.       — Блядь, блядь, блядь, — он почти побился головой о дверь, но вовремя вспомнил, что его ненароком может услышать Джинни.       Как он объяснит наличие стоящего в штанах предателя? Вот уж где настоящий Иуда. Продался за ключицы. И за ярёмную ямку. И родинку на щеке, будь она неладна.       Гарри шумно выдохнул, стиснув челюсть, сильнее прижался лбом к прохладному дверному покрытию и обхватил член прямо через грубую ткань джинсов.       Наверное, его кто-то проклял, потому что вожделение скрутило живот и ударило под дых, настолько сладко прокатилась судорога по телу, когда кончал себе в штаны лишь от пары касаний. Вкус этого проклятья осел на языке. Воспоминания горячей спины, прижимающейся к нему, намертво отпечатались в какой-то части мозга, отвечающей за удовольствие.       Отец Томас оказался чистейшим опиумом, отравившим Гарри. И как теперь соскочить с этого наркотика, он даже не представлял.       Гарри обречённо кинул Очищающее заклинание на свои штаны, стирая доказательства своего позорного падения. Жаль только, что нельзя стереть всё остальное.       Он потоптался ещё минуту у порога, пригладил волосы и зашёл в дом.