Отче

      Поцелуи становились всё яростнее, руки настойчивее, а кровать грозилась рассыпаться прямо под ними, угрожающе скрипя.       — А кровать вообще выдержит нас? — озабоченно спросил Гарри, отрываясь от Тома.       — Не знаю, — легкомысленно ответил тот. — Не проверял.       — То есть все «женщины», про которых ты говорил, не бывали у тебя в комнате?       — Не бывали, — Том с интересом наблюдал за Гарри, отслеживая любые изменения в лице.       Гарри в душе порадовался его ответу, но постарался скрыть. Ведь какая разница, кого водил сюда Том и водил ли вообще?       — А где же вы, хм, занимались сексом?       — Ты такой любопытный, — Тома, кажется, забавляли вопросы. — Исповедальня хороша для спонтанного траха. Ты же оценил?       Гарри подавил в себе неуместное раздражение.       — Да, неплохо, — голос немного дал петуха.       — Ты всегда такой болтливый? — усмехнулся Том. — Кажется, мы хотели заняться чем-то поинтереснее и заодно проверить эту кровать на прочность.       Гарри не успел ответить, его заткнули напористым поцелуем. Язык Тома хозяйничал у него во рту, а пальцы потёрли залеченное отверстие меж ягодиц.       Гарри лежал сверху, и это положение ему нравилось.       — Может, мы попробуем сменить позиции? — предложил он, вновь разорвав поцелуй. — Я попробовал снизу, теперь хочу сверху. Чтобы, так сказать, полностью познать грани однополой любви.       — Да, ты можешь сесть на мой член сверху, — великодушно разрешил Том.       — Я сейчас сяду тебе на лицо, — пообещал Гарри. — Том, я серьёзно.       — В другой раз, возможно, — уклончиво ответил тот.       — Твоя задница, наверное, тоже девственна, — усмехнулся Гарри. — И ты боишься.       Он испытал огромное внутреннее удовлетворение, глядя, как меняются оттенки кожи лица Тома. Последним цветом стал зелёный от злости. Слизеринский такой.       Том явно не знал, что ответить и точно не ожидал, что Гарри будет настаивать.       — Я думаю, тебе для начала стоит набраться опыта, — наконец, нашёлся с ответом он. — Попрактикуй с женой на досуге, — ядовито добавил.       Гарри нахмурился. Хорошее настроение мигом испарилось. Упоминание Джинни окатило словно ушатом ледяной воды.       — Ну, не печалься, — Том властно ухватил рукой за подбородок, зло сминая губы. — Я знаю отличное лекарство от грусти.       Он резко перевернулся, подминая Гарри под себя.       Гарри, вспыхнув, как подожжённая спичка, толкнул его в грудь, пытаясь сбросить. У него почти получилось, но тяжёлая ладонь слишком внезапно обожгла щёку хлёстким ударом. Том навалился на него, больно прижимая запястья к кровати. Однако Гарри не был бы аврором, если мог так запросто попасться в ловушку.       Принудительная фиксация лишь распалила, адреналин подскочил в крови, глаза застелила пелена рассерженной ярости, Гарри извернулся, пнул Тома коленом, скидывая с себя.       Тот, не удержавшись на узкой кровати, повалился вниз, но, намертво вцепившись в руки Гарри, утянул за собой. Они грохнулись на пол, больно ударяясь, Гарри ещё и зацепил головой тумбочку, отчего загудело в ушах.       — Блядь, — выругался он. — Сука, — вытер розоватую слюну со рта. Рассеченная от удара губа саднила. Гарри зыркнул на Тома, который потирал затылок. — Ты ударил меня!       — Прости, — произнёс Том. — Не знаю, что на меня нашло. Не выношу, когда мне отказывают. Теряю контроль.       Он протянул руку, осторожно проведя пальцем по кровавой трещине.       — Мне жаль, — прозвучало искренне. — Можешь ударить меня в ответ.       — Ой, — Гарри цокнул. — Не надо вот этого.       — Я серьёзно. Ударь, — настаивал Том. — Тебе станет легче, и мы закроем тему. Это будет лучше всяческих извинений.       — Не буду.       — Ударь.       — Отстань.       — Давай, Гарри, ударь.       — Я не буду! — Гарри хотел было вскочить с пола, но Том грубо дёрнул за руку, заорав:       — Ударь, мать твою!       Пальцы больно вонзились в предплечье, и Гарри на чистых аврорских инстинктах зарядил кулаком куда-то в лицо.       Как только он понял, что сделал, всё раздражение вмиг улетучилось. Гарри порывисто наклонился к Тому, который утирал кровь, капающую из носа. Удар прошёл, задев и скулу, и нос.       — О Боже, прости, я даже не хотел, — взмолился Гарри, оглядываясь по сторонам в поисках палочки.       — Ну, зато квиты, — Том громко шмыгнул.       Гарри наконец отыскал палочку и присел рядом.       — Эпискеи!       Нос с хрустом вправился на место, на лице осталась размазанной кровь, а чуть ниже глаза угрожала расползтись гематома.       — Ну, нос поправили, — пробормотал Гарри. — Жаль портить.       — Да, кривой нос способствует храпу, — фыркнул Том.       — Тебе вообще лучше с носом.       — Не понял, — Том с недоумением взглянул на него.       — Проехали, — махнул рукой Гарри. — Давай кровь уберу и синяк.       Он придвинулся ещё ближе и поколдовал над опухшей скулой, начинающий алеть синяк исчез.       Гарри дотронулся до щеки, будто не доверяя себе, и убедился, что всё в порядке. Тут же наткнулся на внимательный взгляд Тома, — обжигающий, выворачивающий внутренности.       — Кровь надо тоже стереть, — неуверенно сказал он, снова поднимая палочку. Том неожиданно выхватил её из рук, отбрасывая в сторону, и алчно впился в его рот.       Пахло кровью, потом и сладким вином. Чувственно, дико, маняще.       Губы — уже такие привычные, настырные, тиранящие, руки — ловкие, наглые, дразнящие, тело — знойное, порывистое, ретивое, — свели с ума окончательно. Гарри целовал в ответ, прижимался к прохладной от пота груди, отбрасывая сомнения, негодование и враждебность, оставляя лишь незамутнённое бурное желание.       Он смаковал вкус крови Тома и своей, из разбитой губы, на языке и не находил в этом ничего отвратительного. Возможно, Гарри давно был запачкан пороком и грязью, может быть, ещё с тех пор, когда носил в себе частицу души Волдеморта.       Но так пленительно было наслаждаться этой грязью, упиваться ею, окунаться по самую макушку. Чувствовать член Тома, вколачивающийся в него, стонать, не сдерживая звуков, просить большего, отдаваясь со всей пылкостью, на которую был способен, не думая о завтрашнем дне.       Открываться перед ним во всей неприглядности и аморальности, потому что Том был таким же. Или хуже.       — Да, да, да, — вторил ритмичным толчкам полубезумно. — Дотронься до меня, — умолял Тома прикоснуться к изнемогающей плоти. — Боже, То-ом, — укусил чужую шею, давясь последним слогом, лишь бы не закричать слишком громко, когда Том соизволил прикоснуться к члену.       Волны оргазма сотрясли тело, пальцы на ногах поджались. Всего пара движений руки, и сперма забрызгала живот и грудь.       — Блядь, — Том прикрыл глаза, а лицо исказилось гримасой. — Это слишком узко, — выдохнул он. Тело напряглось, изо рта вырвался непроизвольный стон, и Том кончил, заполняя Гарри изнутри, второй раз за этот вечер.       Они растянулись на полу, Гарри чувствовал, как начинает болеть тело, деревянные доски неприятно ощущались под голой спиной, а ветер, дувший из форточки, усилился.       — Охуенно, — сказал он.       — Согласен, — подтвердил Том. — Только я колени стёр. И член. Ты слишком сжимался, когда кончал.       Гарри не нашёлся с ответом и просто нащупал палочку, чтобы ликвидировать следы грешного удовольствия. Он поморщился, когда сперма вытекла из заднего прохода.       Том тоже привёл себя в порядок и наколдовал воды в бокал.       — Чёрт, — Гарри вызвал Темпус и вскочил как ошпаренный. — Мне же надо уходить!       Он чуть было не проболтался, что его ждут подчинённые ребята-авроры. Ещё бы выложил, что за церковью следит, идиот.       — А я, пожалуй, приму душ сначала, — флегматично сказал Том. — Но ты можешь идти.       — А нас случайно не могли здесь услышать? — опомнился вдруг Гарри. — Какая-нибудь опять сестра Жюстина.       — Сестра Жюстина здесь больше не служит.       — Как так?       — Перевелась в закрытый монастырь, — равнодушно пожал плечами Том.       — А так бывает? — удивился Гарри.       — Конечно. В жизни всякое бывает, — усмехнулся он. — Не волнуйся, нас никто не слышал, я предусмотрительно наложил Заглушающие чары.       — Когда только успел, — проворчал Гарри.       — Ну что, в воскресенье я жду тебя с семьёй у себя в гостях, — напомнил Том, стягивая мятые чулки.       Гарри застыл, глядя на скользящую по ноге, словно паутинка, шёлковую ткань.       Он сглотнул и вспомнил, что Том ждёт ответа.       — Слушай, может, не стоит нам показываться вместе перед Джинни. Я боюсь, что выдам себя. И тебя.       — Хочешь что-то спрятать, положи на видное место, — философски заметил Том и небрежно кинул чулки на кровать, а Гарри залюбовался его обнажённым подтянутым телом. Сутана слишком долго прятала его от глаз и рук Гарри. — Будет лучше, если твоя жена не станет считать, будто мы скрываем наши встречи. Сегодня тоже скажи, что мы виделись.       Гарри подумал, что если бы Волдеморт не поехал кукушкой, то его крестражи вовек бы никто не нашёл. Только вот незадача — кукушкой он поехал именно из-за них.       — Хорошо, мы придём в воскресенье.       — Чудесно, тогда до воскресенья, — сказал Том, дёргая ручку ванной комнаты. — Дверь прикрой за собой.       Гарри вышел на улицу, наконец вдохнув свежего воздуха, казалось, запахи секса въелись в одежду и кожу, напоминая о том, что совершил.       Пауль в одиночестве сидел на скамье возле церкви и курил. Завидев Гарри, кивнул ему, привлекая внимание.       Гарри опустился рядом.       — Ребят я отправил по домам, взял на себя смелость, — сказал напарник. — Как разговор с епископом? Удачно? Я не дозвонился до тебя.       — Эм, д-да, — неловко произнёс Гарри и несколько раз нервно провёл рукой по спутанным волосам.       — Хорошо, что вызов холостой. Впрочем, я так и думал.       — Ага. Ну, это… Отчёт я утром напишу, — поспешно сказал Гарри. — Можно идти домой.       — Да, — Пауль помолчал немного, затягиваясь ещё пару раз. — Не моё дело, конечно, но ты был бы осторожнее, Гарри.       — Ты о чём? — напрягся он.       — Не палил бы свои отношения со священнослужителем.       — Какие?.. Как ты?.. — Гарри вспыхнул как печка, а на лице, наверное, можно было пожарить что-нибудь, настолько стало горячим.       — У тебя засос на шее, — перебил Пауль и ткнул пальцем чуть ниже затылка. — Вот тут.       Гарри хотелось закрыть лицо руками, но он удержался.       — Спасибо, — выдавил из себя и достал палочку, быстро наколдовав нужное заклинание, убирая следы преступления.       — Не осуждаю, — поднял руки Пауль. — Но следы надо заметать, если не хочешь разводиться.       Гарри не знал, куда деть себя от огромного, распирающего чувства стыда. И вот это «не осуждаю»… лучше бы осуждал ей-богу.       Складывалось ощущение, что свежий воздух развеял наваждение, которое окутало в церкви и затянуло в гиблую трясину. Флёр эйфории стремительно исчезал, оставляя чёрный остов предательства.       — Ладненько, — Пауль поднялся, — я домой. Выпью немного пива, освежусь, а то мне дурно от этого церковного запаха. Помню, в детстве был на каких-то поминках, вот так же воняло. Башка аж заболела, а эти их молитвы… Кажется, я даже вошёл в транс и видел свою помершую бабку.       — Это ладан так пахнет, — сказал Гарри.       — Хуядан, — Пауль кинул окурок в урну. — Приторно, ненавижу такое. Некоторые ещё в машину такие ароматизаторы вешают сладкие, так вот, запах бензина и этой сладкой хуеты — буэ, — он сделал вид, что его тошнит. — А в церкви кажется, что где-то рядом ещё гроб с трупом лежит. Вот такие ассоциации.       — Мда, — сказал Гарри.       — Ну всё, тогда до завтра. А я отмываться.       И Пауль поспешил скрыться за ближайшим поворотом, откуда можно было незаметно аппарировать.       Гарри измученно потёр лицо и тоже отправился домой.

***

      В субботу Гарри заперся в кабинете под предлогом изучить материалы для расследования. Не то чтобы это прямо-таки «предлог»: книгу, на которую он так долго выбивал разрешение, действительно нужно было прочитать, но по большей части просто не мог смотреть в глаза Джинни.       Первым порывом поутру, когда столкнулся с ней в столовой (она снова ночевала за письменным столом со своими статьями), было желание признаться во всём. Кинуться в ноги, вымаливать прощение, но мерзкий червячок, надрывно пищащий внутри о том, что стоит молчать, убедил его закрыть рот, натянуть приветливую улыбку и сделать вид, что ничего, абсолютно ничего, не произошло.       Спасла от неловкого положения Кей, которая отвлекла всё внимание на себя, и Гарри мог без зазрения совести общаться только с дочерью, словно ему безумно интересны её резонёрские рассказы о ящерицах.       Он слушал вполуха, пребывая в своих мыслях. Вчерашний вечер казался грёзой наяву, чем больше проходило времени, тем больше случившееся казалось ненастоящим, эфемерным. Будто и не Гарри вовсе вчера отдавался мужчине с пылкостью распоследней шлюхи, предавая не только свою жену, но и всё доброе во что верил и чему служил.       В первую очередь, он предал своих родителей. Гарри целовал их убийцу, подставлялся рукам, которые когда-то держали палочку, что нанесла смертельное Непростительное, похабно стонал, забыв о том кошмаре, что пережил по его вине.       И никак не мог взять в толк, как же все докатилось до этого? Ведь первым порывом Гарри было убить Тома Реддла ещё в первую встречу. Он даже почти вытащил палочку, а потом почему-то передумал, совершая самую глупую ошибку в мире.       И в итоге всё пришло к полной заднице.       Кстати, о заднице. Залечить-то её Гарри залечил, но фантомное ощущение члена внутри не покидало, особенно, когда сидел. И самое ужасное было то, что, сосредотачиваясь на этом, Гарри чувствовал, как внизу живота разливалось вполне однозначное томление.       Он прикрывал глаза и под веками вновь вспыхивали образы Тома, вбивающего его в кровать.       Воспоминания были насквозь пропитаны стыдом, виной и раскаянием, но, даже истязая себя, Гарри не мог выкинуть из головы Тома.       Он вздохнул и в сотый раз пробежался взглядом по странице, пытаясь сосредоточиться на написанном.       «Душа (анима) — бессмертная субстанция, в которой заложены два начала: божественное и человеческое. Человек рождается с чистой и непорочной душой, она, словно зеркало, в котором отражается вся красота мира. Душу можно запачкать, сделать тёмной своими помыслами и поступками, которые, к сожалению, зависят от ряда нескольких факторов: наследственности, социальной среды, окружения и степени погружённости в Тёмную магию (если говорить о волшебниках).       Если человек совершает дурные поступки, душа утрачивает свою божественность. В особо тяжёлых случаях, теряется также человечность. Изменения в душе отражаются и на внешности людей. Изучением данных изменений занимается физиогномика.       Если приглядеться к окружающим нас людям, мы увидим множество интересных вещей: морщинки в уголках глаз и возле рта скажут нам о том, что этот человек много смеётся и улыбается. Вертикальная складка на лбу поведает, что человек большую часть времени хмурится, возможно, много думает и в его жизни существуют проблемы. Складки в углах рта, идущие к подбородку, доложат о том, что человек постоянно чем-то недоволен, он может быть язвительным или скорбящим, а если к этому ещё добавится морщина на лбу, то он может оказаться нехорошим человеком.       *Подробнее о физиогномике читайте на странице 386.*»       Гарри встал из-за стола, подошёл к висящему на стене зеркалу и пристально вгляделся в своё лицо. Он провёл пальцем по намечающейся вертикальной морщинке между бровей, в углах глаз была парочка лёгких линий — что ж, вероятно, у него есть проблемы, но также Гарри любит улыбаться.       Он обнаружил мелкие морщинки на переносице. Усмехнулся. Из-за своей близорукости Гарри много щурился, — это оттуда. Возможно, и в углах глаз тоже из-за слабого зрения. Вряд ли в его жизни было так много радости.       Гарри сел обратно за талмуд и продолжил читать.       «Таким образом, если душа нечистая, то и выглядеть человек будет непривлекательно и отталкивающе.       Но душу можно очистить, если человек искренне захочет. Для этого следует раскаяться в своих злодеяниях и проступках, пожертвовать собой во имя других, а также, если познать безусловную любовь».       Гарри пролистал странички, но ничего не нашёл о том, что происходит, когда разрываешь душу. В книге говорилось лишь о запятнанной душе, но не о разорванной в клочья. Впрочем, не удивительно. Информация о крестражах всегда относилась к самой ужасной тёмной магии и тщательно скрывалась. Для подобных книг мало обычного запроса из Аврората, нужно особое разрешение. И конечно Гарри в Италии его получить не сможет.       Собственно, и Дамблдор не особо рассказывал о том, как разрывают душу. По сути Гарри просто искал крестражи и уничтожал, не вдаваясь в подробности. Где теперь отыскать эту информацию?       Однако даже эта книга объясняла изменение внешности, если душа испорчена. Но она не могла объяснить, как Том Реддл воскрес и вновь обрёл человеческий облик. Если опираться на то, что он сейчас прочёл, выходит, Том очистил душу? Собрал воедино?       Но каким образом? Гарри даже рассмеялся. Волдеморт раскаялся? Пожертвовал собой? Или ещё лучше — полюбил кого-то?       Кстати, в книге не уточняется: он должен полюбить или его?       Что должно было произойти, чтобы уродливые куски души снова обрели и человеческую, и божественную сущность?       Мысли в голове ощущались так, будто в мозгах рылись черви. Рылись, елозили, грызли стенки черепной коробки, причиняя боль.       Загадка была неразрешимой. По крайней мере данных не хватало. Но, может быть, если Гарри прочитает дальше, то найдёт какие-то ключики к тайне?       Наверняка нужно поискать ещё какие-то книги, а также нарыть информацию про безусловную любовь. Гарри постоянно слышал про неё от Дамблдора, испытал на себе, как любовь матери может спасти… Но кто смог бы спасти Волдеморта?       И нужно для спасения одно условие или все три?       Но опять же — информация имелась по очищению души, а не про сборку составных частей.       Кто так скрупулёзно и дотошно сшил из лоскутков целое одеяло?       Фраза о том, что душа бессмертна, немного пугала. Но разве клочки жизнеспособны?       Боже, это неразрешимо. Гарри хотел побиться головой об стол, но вряд ли это решит проблему, а вот голова заболит сильнее.       И внезапно среди хаоса, творящегося в мыслях, пробился один ма-аленький настырный росток — Гарри хотел, чтобы у Тома была человеческая целая душа.       Он пролистал ещё книгу и наткнулся на запись о том, что души самых отъявленных злодеев просто стираются в междумирье. Навсегда. Бесследно.       Волдеморт однозначно был злодеем. Его душа должна была быть стёрта, но тогда возникает новый вопрос: откуда он взял новую?       Почему-то в голову навязчиво влез дементор-ворарефил, поглощающий души. А не мог ли Волдеморт украсть чью-то душу?       Но ведь Гарри его убил. Когда тот мог успеть украсть?       Нет, стоит поискать ещё больше информации, иначе в башку лезут наитупейшие просто гипотезы.       Гарри устало потёр глаза и зевнул.       Тело немного ныло от физической нагрузки, что была накануне. Несмотря на свою аврорскую тренированность, такая активность была в новинку.       А завтра ещё и на метле летать. Гарри страшился грядущего воскресенья, он понятия не имел, как будет строиться их общение. Абсурдная ситуация складывалась как ни крути — жена, дочь и любовник. Летают дружно на мётлах в лазурном небе аки шведская семья.       Просто картина маслом.       Но повернуть назад было уже нельзя. Гарри должен стойко вынести завтрашний день и ничем не выдать себя.       Он оторвался от книги, отыскал в подсобном помещении виллы подходящие мётлы, отполировал их, проверил чары безопасности на детской метле, приготовил одежду для полёта и даже немного отвлёкся от мрачных раздумий.       Пиликнул мобильник.       Гарри открыл крышку и тупо уставился на входящее сообщение, готовясь протереть глаза.       Т: Я соскучился       Гарри таки протёр глаза и снова перечитал SMS. Нет, не показалось. Том действительно написал то, что написал.       На лице неожиданно даже для самого себя расплылась глупая улыбка.       Гарри всегда хотел быть нужным. Недополучив любви с детства, он тянулся к тем, кто хоть сколько-нибудь дарил ему внимание.       Г: я тоже соскуч       Следующее входящее от Тома содержало мультимедийный файл. Гарри стёр своё сообщение и поспешно открыл вложение.       Том Реддл прислал ему фото эрегированного члена.       Гарри выругался, захлопнул со скоростью света крышку телефона и судорожно выдохнул.       Вот ублюдок.       Мобильник снова пиликнул.       Т: Теперь ты покажи, как соскучился.       Гарри снова открыл фото.       *Сообщение будет автоматически удалено через пять минут. Для того, чтобы сохранить изображение, нажмите кнопку «Скачать»*       Гарри, не отдавая отчёта своим действиям, сделал так, как было написано.       Г: да пошёл ты, — набрал и отправил.       Т: Я знаю, чем ты будешь заниматься ближайшие 15 мин ;)       Т: Хотя, о чем это я… ближайшие 5 мин       — Придурок, — выругался Гарри и стал строчить ответ.       Г: ты ошибаешься, я не озабоченный подросток. А вот ты слишком самовлюблённый.       Т: У меня сейчас будет проповедь. Скинь фото, чтобы перед глазами стояло что-то более достойное, чем постные лица прихожан.       Г: …       Т: ну, как хочешь. Завтра сам увижу.       Г: мы завтра просто летаем. С моей семьей.       Т: Да, Гарри.       Т: Я отключаюсь. Фото, надеюсь, сохранил? Подрочишь перед сном:)       Гарри захлопнул телефон и прикрыл глаза. Что за дурацкая ситуация?       Тому что, пятнадцать лет? Или он так издевается над Гарри?       Невозможно понять, что у него в голове. А Гарри ещё и на душу замахнулся.