Отче

      Когда Гарри наконец выскочил из душевой, попутно натягивая на себя узкие штаны, то тут же столкнулся с разозлённой Джинни. Сердце ушло в пятки и, кажется, там и потерялось, руки сделались потными, а глаз задёргался.       Сотни оправданий всколыхнулись в голове, и он был уже готов упасть на колени прямо тут и вымаливать, вымаливать прощение, но Джинни сказала:       — Сколько можно тебя ждать? Что ты там мыл так долго?!       Помылся-то Гарри быстро, но потом с тщательной скрупулёзностью осматривал себя на предмет засосов и царапин, чтобы не получилось как в тот раз: Пауля нет, подсказать, где там метка Тома.       Изгибаясь и заглядывая себе за спину, Гарри удалось вроде бы изучить каждый сантиметр тела. Том сегодня не оставил следов, ну, кроме фантомного ощущения члена в заднице, которую, кстати, Гарри залечил, тоже потратив время.       — Мышцы немного подзабились, а горячая вода очень хорошо расслабляет, — все придуманные оправдания мигом испарились из головы, уступая место нереальному облегчению. Нет, Гарри был не готов сказать Джинни.       Подло? Подло. Он обязательно расскажет. Нужно только подобрать правильные слова, надо начать хотя бы с того, что ему, как оказалось, нравятся и мужчины. Просто сейчас не самое подходящее время.       Но он обязательно расскажет.       — Знаю, как ты любишь балдеть под кипятком, — сурово сказала Джинни. — Но не в гостях, блин! Там Том, наверное, заждался! Неприлично же! Я даже успела высушить и уложить волосы Кей, а ты всё намываешься. Пошли уже скорее.       Гарри промолчал, потому что возразить было нечего, и последовал за ней.       Вилла выглядела шикарной; несмотря на то, что Гарри и Джинни тоже арендовали дорогую и комфортабельную, вилла Тома выделялась тем, что даже кирпичики и камешки до единого лежали со вкусом.       Она не казалась помпезной и броской, но изысканность сквозила в каждой детали, каждой мелочи — и в лозах винограда, оплетающих изгородь, и в зелёном ландшафте у бассейна, и даже в чёртовой наружной отделке окон.       Зайдя в гостиную, Гарри сразу же увидел Кей, играющую с Ангицией. А он ведь так и не сказал Джинни, что дочь разговаривает со змеями.       Чёрт, Том же тоже разговаривает, и это будет ещё сложнее объяснить.       Гарри взмолился Богу, наверное, впервые в своей жизни, прося о том, чтобы никто из них не продемонстрировал свои умения.       Так странно… Почему Кей умеет говорить на парселтанге? Гарри совсем недавно не придал этому особого значения. А собственно почему? Ведь ещё Дамблдор вещал, что владеть языком змей могут единицы.       Том — наследник Слизерина, Гарри был его крестражем. Здесь всё логично и понятно. Но почему такой дар у Кей?       Как-то не вовремя задумался об этом, на него внимательно смотрели присутствующие и ждали, когда он усядется за обеденный стол.       Гарри спохватился, натянуто улыбнулся и сел на стул.       Еды было много разной и вкусной, эльфы действительно постарались. Кей перво-наперво схватила вазочку с абрикосовым вареньем, успела её уронить и обляпать столешницу. Джинни на неё зашипела, несколько раз извинилась перед Томом и поспешно вытерла дочери липкие пальцы.       — Какая ты неловкая, — строго сказала она. — Нельзя себя так вести в гостях. К тому же ещё не поела, а уже за сладкое хватаешься. Посмотри, что ты натворила.       — Джинни, она же ребёнок, — улыбнулся Том. — Ничего страшного. Эльфы всё уберут.       — Кей, нужно быть осторожнее, — добавил Гарри.       Он столкнулся взглядом с Томом и почувствовал, как запылали щёки. Это было чертовски неправильно. Вот это вот всё — мирный, почти семейный обед со священником, после того, как этот самый священник трахнул примерного мужа и отца у себя в душе.       Гарри отвёл глаза и уставился на свою тарелку; желудок резко заурчал.       Джинни привела в порядок Кей и заставила её приняться за салат из овощей.       Варенье осталось разлитым на столе, Том позвал домового эльфа, и когда тот появился, одетый в чёрный камзол, Кей внезапно воскликнула:       — В варенье муха попалась!       Том, как заметил Гарри, скользнул взглядом по раскрытой форточке и что-то тихо, но рассерженно сообщил домовику.       — Она жива, — заметила Кей, разглядывая насекомое. — Смотри, как лапками шевелит.       Муха, увязнув в сладком, липком варенье, беспомощно пыталась дрыгать лапками и крылышками.       — Муху уничтожить, сэр? — деловито поинтересовался эльф.       — Выпусти её за окно, — сказал Том и тут же осекся, глядя на Кей.       Та вновь засунула пальцы в варенье, но на этот раз для того, чтобы схватить насекомое и раздавить. Она буквально растёрла муху подушечками пальцев, пачкаясь во внутренностях, а затем невозмутимо вытерла грязь салфеткой.       Глаза Джинни почти вылезли из орбит, на лице появилось отвращение, Гарри замер, не зная, как реагировать на столь беспощадный садизм, а лицо Тома выразило лишь удивление.       — Детка, не стоило пачкаться, — заметил он. — Андзо всё убрал бы, — Том кивнул на домовика.       Гарри не мог понять своих чувств по поводу этого мелкого инцидента: с одной стороны, мухи назойливы, и их частенько прихлопывают тапками и газетами, чтобы не мешались, но с другой, раздавить специально с выражением удовлетворения на лице — подобное пугало. К тому же бессмысленная жестокость по отношению к животным у Кей проявлялась не впервые. Она любила лишь своих ящериц.       Джинни что-то высказала Кей, Гарри уже не слышал: он смотрел на Тома, который невозмутимо жевал салат. Домовик убрал все следы варенья, словно ничего и не было.       Пялился недолго, голодные спазмы вновь скрутили желудок, и Гарри с аппетитом набросился на еду.       — Гарри, — толкнула Джинни, укоризненно шепча, — ты как будто никогда не ел. Не торопись так.       — Физические нагрузки способствуют хорошему аппетиту, — услышал их Том и коварно усмехнулся. — Я и сам проголодался.       Джинни уже ничего на это не ответила, лишь улыбнулась.       — Значит, в Англии магическое сообщество отделено от магглов? — произнёс Том чуть погодя.       — Да, — кивнула Джинни. — Есть магическая часть Лондона, есть маггловская.       — Это очень удобно, — заметил он. — В Италии маги живут вместе с магглами, поэтому не всегда возможно воспользоваться своими способностями, и, например, приходится ездить в общественном транспорте вместо того, чтобы аппарировать или летать на той же метле.       — Зато есть телефоны и прочие изобретения, — буркнул Гарри с набитым ртом.       — Согласен, Гарри, — благосклонно ответил Том. — Но ведь можно взять идею и доработать, вот как, например, автомобили. Не обязательно жить как в средние века. Но не пользоваться магией — преступление против самого себя и своей природы. Магию нужно не только использовать, но и изучать, умножать и передавать своим детям.       — Мысли, конечно, верные, — сказала Джинни. — Но, главное, чтобы они не привели к повторению истории. Гарри же рассказывал про Вторую магическую войну у нас? Италию это мало затронуло.       — Немного.       — Группа людей стала думать, что чистокровные маги — вершина мироздания, а все остальные — магглорожденные и магглы — ниже. Даже разносили бред, что магглорожденные отбирают магию, — Джинни закатила глаза. — И один волшебник, прикрываясь идеалами чистой крови, на которые клюнули заносчивые чистокровные, решил просто-напросто захватить власть. Ирония в том, что его отец был магглом. Хорошо, что светлые волшебники смогли победить, иначе Британия превратилась бы в ад на земле. Пытки, чудовищные бессмысленные смерти, страх — вот что ожидало бы тех, в ком есть хотя бы капля маггловской крови. Впрочем, с чистокровными тоже не церемонились, если те становились неугодными. Я — чистокровная, но меня пытали приспешники этого урода, когда я училась в школе, — всё больше распалялась Джинни.       — Хватит, — резко сказал Гарри.       Джинни умолкла.       — Прости. Знаю, что тебе пришлось тяжелее.       Гарри хотел умереть. Вот прямо сейчас. Невыносимо было слушать слова Джинни и всё ещё ощущать на себе прикосновения Тома Реддла, что зудели на коже хуже кислоты.       Как вообще докатился до такого, что переспал с убийцей? Как мог забыть?       Пальцы сжались в кулаки, ненависть вновь вернулась в сердце, и он был готов сжечь Реддла Адским пламенем.       — Папа, под тобой горит пол! — вскрикнула Кей.       Гарри очнулся, замахал палочкой и ликвидировал огонь и его следы. Слава Мерлину, что это было обычное пламя.       — Выброс? — заметил Том. — Сильно же ты зол на того волшебника.       Гарри поднял на него ненавидящий взгляд.       «Ненавижу тебя, ненавижу себя», — словно передавал послание, на лице Тома отобразилось удивление, он вскинул вопросительно бровь, но вслух ничего не произнёс.       «Ненавижу, ненавижу, ненавижу», — Гарри сам не мог понять, кого ненавидит больше. Возможно, всё-таки себя.       — Кажется, нам пора домой, — сухо сказал он.       — Хорошо, — Джинни не стала спорить. — Том, спасибо за гостеприимство, это был чудесный выходной.       Они любезно попрощались и аппарировали домой.

***

      Исправить ничего было нельзя. Стереть ошибку, зачеркнуть красным и написать как правильно — невозможно.       Гарри действительно предал свои идеалы, предал людей, которые погибли по вине Волдеморта, и это, к сожалению, произошло не в страшном сне, а наяву.       Реальность отрезвила. Он прочувствовал всю дикость и омерзительность своего поступка, но перечеркнуть содеянное можно было лишь кровью.       Либо своей, либо Волдеморта.       Опустив голову, потирая виски пальцами, Гарри сидел за рабочим столом кабинета, совершенно не разбирая написанного в отчётах. От размышлений отвлекло настойчивое покашливание Пауля.       — Бросай курить, — поднял голову Гарри. — Кашляешь как чахоточник.       — Ага, — хмыкнул Пауль и демонстративно затянулся. — Ты посмотри на очередные отчёты по наркотикам. Следы новой партии конфискованных зелий не определяются в крови. Зельевары времени зря не теряют, улучшают формулу.       — Как же теперь доказать, что пострадавшие их употребляли?       — Не знаю. А ещё, думаю, сектанты наши тоже под наркотиками. Небось пьют церковное вино с зельем, а потом чушь творят. Теперь только как доказать-то. Надо на местах их сходок проверять пищу и питьё.       — Так вроде всегда на экспертизу отправляем.       — Надо теперь в первую очередь. Наверняка зелье выветривается, — заметил Пауль. — Гарри, включайся в работу. Я понимаю твою увлечённость новыми впечатлениями, но на самом деле херово крутить роман со священнослужителем. Или возьми отгулы. А лучше развейся с коллегами в пабе, это, знаешь, проветривает мозги и отвлекает от сердечных дел.       — Так заметно?       — Да вот как понесло тебя по голубой дорожке… — многозначительно произнёс Пауль. — И что-то во все тяжкие. Что как с цепи сорвался?       — Да хрен знает, — честно признался Гарри. — Сам не понимаю, что на меня нашло. Вот вроде иногда думаю трезво, а иногда как наваждение. Вижу его и всё, — он осекся и покосился на напарника.       — Э, да тут проблемка, — протянул Пауль. — Давай-ка в эту пятницу с нами в паб, только много не пей, а то я не вынесу новых приставаний.       — Можешь быть спокоен, как отрезало, — заверил Гарри.       — Как бабка отмолила? — заржал Пауль, но тут же спохватился. — Прости-прости, твой падре отмолил.       Гарри сурово взглянул на захлебывающегося смешками напарника, тот почти захрюкал, но поймав взгляд начальника, сделал жест закрывающегося на замок рта.       — Я подумаю, — сказал Гарри. — Возможно, мне и правда стоит сменить декорации.       — Так, бойцы! — раздался зычный голос Гуццоло, который возник в дверях. — У нас тут ещё извращенцев подвезли.       — Опять каннибалы что ли? Вора… чего-то там? — лениво поинтересовался Пауль.       — А вот нет! На этот раз бодимодификаторы.       — Не понял, — наморщил лоб Гарри. — Почему сразу извращенцы? Не всегда, конечно, это нормально, но уж не извращенцы…       — Ты считаешь, разрезать себе член напополам — нормально? — рыкнул Гуццоло.       — Чего, блядь? — одновременно воскликнули Гарри и Пауль, выпучив глаза.       — Того! Говорю, извращенцы.       — Но зачем?       — Один получал удовольствие от разрезов наживую. Скончался от потери крови. Наш эксперт уже ездил на досмотр тела, — вещал Гуццоло, скривившись в отвращении. — Другой ранее обратился к хирургу для бисекции полового органа. В общем, он щекотал в расщеплённой уретре щёточками для взятия мазков, или как там они называются, и катетерами. Но мы никогда бы не узнали об идиотах, если б те не делали сие прилюдно на одном из собраний секты, ну, после вдохновляющей проповеди, которая традиционно заканчивается оргией. Обдолбанные они, конечно. Но что-то мне подсказывает, что в крови опять ничего не обнаружим. Мы взяли соскобы с бокалов, графинов, которые там находились, на предмет обнаружения наркотиков. Посмотрим.       — Боже мой, фу, — Гарри пытался не представлять то, что услышал. Но фантазия — штука страшная, и собственный член болезненно заныл, словно его тоже разрезали. Он передёрнулся.       — А как такие извращенцы кончают? — задумался Пауль. — Сперма брызгает или льётся?       Грозный вид начальника заставил его заткнуться.       — Погодите, — начал Гарри. — То есть, один на глазах у всех начал себя резать, а другой был уже модифицирован и совал там себе что-то?       — Ну, в общем, тот, что резал, вдохновился видом расщепленного члена чувака. Знаешь, есть же такие, которые хотят раздвоенный змеиный язык или два члена. Язык-то давно кромсают, — ответил Гуццоло. — Вот и начал тот себе резать. Ну, точно же обдолбанный. А этот старался, показывал, как ему хорошо. Вообще даже окружающие были поражены, хотя и сами там чудили. Дело дрянь, короче. И никак не выйдем мы на эту заразу, с чьей подачи такое происходит.       — Что ещё было после этой сходки? — спросил Гарри.       — Да как обычно, жирно пожертвовали на нужды общины, — сообщил Гуццоло.       — А проповедник?       — Скрылся, — развёл руками Гуццоло. — Думаю, пора на живца ловить.       — А это мысль… — Гарри погрузился в раздумья.       Это действительно отличная идея. Раз он не может повлиять на своё влечение к Тому, то попробует сблизиться ещё больше. Интуиция вопила о том, что святой отец причастен к этим сектам. Откуда у него столько денег на роскошную виллу? На автомобиль?       Епископам так много платят?       Хотелось верить, что тот непричастен и имеет другой источник дохода. Но это Том Реддл. Нельзя забывать, кто он такой, хоть Гарри и пытается.       — Я могу быть тем самым «живцом», — предложил неожиданно Пауль. — Я хорошо подготовлен, а Гарри будет начеку.       Гуццоло внимательно посмотрел на Пауля, что-то решая в своей голове.       — Добро. Пусть так. Допросите этого раздвоенного, разрешаю применить легилименцию и узнать дату следующего собрания, как туда можно записаться и так далее. В общем, делайте всё, что посчитаете нужным. Я выпишу особое разрешение, ибо дело приобретает глобальный масштаб.       Значит, они сдвинутся немного с места. Гарри одобрительно покачал головой.       Он тоже станет «живцом». Первый раз что ли? Только теперь нужно переломить ситуацию в другую сторону.       В свою.       — Ничего не пей и не ешь, — предупреждал Гуццоло Пауля, на что тот закатывал глаза.       — Да не первый день аврор, сэр. Знаю инструкции.       — Напомнить — моя святая обязанность, — сурово сказал шеф, но почему-то складывалось ощущение, что он переживал.       Фамильярное общение в итальянском аврорате перебивалось дружелюбной атмосферой и человеческим отношением. Гарри нравилось здесь.       — Гарри, — обратился Гуццоло. — Ты будешь контролировать, чтобы с нашим бойцом ничего не случилось. Не только ты, конечно, отправятся и другие ребята, но ты за главного. И у меня к тебе лишь один наказ.       — Слушаю, сэр.       — Ты хороший парень. Отважный, бесстрашный. Но иногда теряешь внутренний стержень. Так нельзя в нашей работе. Будь более стойким и расчётливым, иначе никогда не сможешь занять место Главного Аврора. Эти качества обязательны.       — Понял, сэр, — голос звучал твёрдо, но Гарри был немного удивлён.       — Давай, дерзай.       Гуццоло хлопнул по плечу и ушёл.

***

      Допрос задержанного оставил осадок.       Гарри вломился в его голову в поисках необходимой информации и после увиденного хотел блевать.       Кровавое зрелище в памяти мужчины не сказать что было в новинку для Гарри, уж крови-то он за свою жизнь видел предостаточно. Но когда придурок с широченными зрачками стал разрезать себе половые органы, начиная от головки пениса до самой мошонки, заливая всё алым, ему поплохело.       Беднягу стало жаль, очевидно, он слабо осознавал, что делал.       Сам же допрашиваемый не пребывал в таком же шоке, как Гарри. В своих воспоминаниях он активно теребил половинки члена, тревожа стенки мочеиспускательного канала жёстким ворсом щёточек и испытывая возбуждение. Даже сейчас, когда Гарри просматривал его мысли, тот начинал возбуждаться, и его возбуждение самым отвратительным образом транслировалось в мозг, вызывая схожие приятные ощущения.       Гарри прекратил легилименцию и вытер пот со лба. Член в штанах немного затвердел, и это пугало, хотя понимал, что возбудился не на омерзительное зрелище, которое, скорее, вызывало тошнотворное чувство, а на ощущения допрашиваемого.       — Зачем вы разрезали свой пенис? — спросил он.       — Я прошёл обряд посвящения, — фанатично зашептал мужчина. — Принёс ритуальную кровь Господу, как агнец на заклание. И теперь я заслужил поощрение.       — Какое? — спросил Гарри с отвращением, переглянувшись с Паулем.       — Удовольствие, — шептал мужик.       — А член стоит у тебя? — спросил Пауль.       — Стоит. Показать? — извращенец зашуршал штанами.       — Нет-нет, — поспешно ответил Гарри.       — Мочишься сидя? — продолжил любопытствовать Пауль.       — Да, — немного сник тот. — Но это пустяки.       — Только не спрашивай, как он кончает, — зашипел злобно Гарри Паулю. — Или будешь сам копаться в мозгах. Я ещё увижу, видимо.       — Ладно, — согласился напарник.       Гарри набрал побольше воздуха в лёгкие и снова проник в воспоминания.       Он осматривал обстановку и других сектантов. Гарри обратил внимание, что вдалеке на стуле сидела тёмная фигура, скрытая тенью и дымом фимиама, и молча наблюдала за происходящей оргией, однако проповедь ранее вёл другой человек. Фигуру Гарри заметил позже, очевидно, допрашиваемый не обращал внимания на тёмный угол, где находился тайный наблюдатель.       Мужчина в своих воспоминаниях достал металлический катетер и стал ввинчивать вглубь уретры, — то царапая, то поглаживая прохладным предметом, — куда-то туда, куда Гарри даже представить не мог. Ему хотелось закрыть глаза и прекратить смотреть, и тем более не испытывать это неуместное возбуждение. Однако потом зрелище стало совсем неприятным, и слава богу член в брюках больше не дёргался.       Гарри выяснил отрывочную информацию о следующем собрании, осталось допросить, как же записаться в ряды сектантов.       — Нужна Сыворотка, — мрачно сказал Гарри. — Так будет проще сразу узнать необходимое.       В общем, посетить собрание можно было только с кем-то, кто уже состоит в религиозной общине.       — Так, сотрём ему память и вложим ложные воспоминания, — шепнул Гарри Паулю. — Будто ты его новый знакомый, который хочет тоже приобщиться к религии. Он тебя проведёт на следующее собрание, а мы оцепим здание. Главное, не вздумай резать член.       — Ох, сложно, — усмехнулся Пауль, но глаза остались серьёзными. — Знаешь, давно следовало пренебречь этими этическими правилами и вытащить информацию ещё из самых первых пострадавших.       — Тоже так думаю, — согласился Гарри. — У нас на это закрывают глаза. Ну, и у меня немного другой статус в Англии.       — Ага, герой, которому всё можно, — подколол Пауль, закуривая.       — Типа того, — не стал он спорить.       — Тогда действуй.       Память извращенцу стёрли, вложили ложные воспоминания, и пока не очухался, отпустили, предварительно обменявшись телефонными номерами, чтобы Пауль без лишних подозрений мог связаться с ним.       Гарри тоже захотелось курить, несмотря на то, что не курил. Ну или выпить. Денёк выдался жарким.       А ещё он боялся, что за всем этим стоит Волдеморт.       Правда, теперь Гарри набрался большей решимости вывести того на чистую воду, что срочно требовало придумать план, как лучше втереться в доверие.       Гарри оказался дураком, соблазнившись мужским членом. Поэтому стоило продолжать идти именно этой дорожкой — играть дурачка.       У него прекрасно получается.       Поэтому Гарри открыл мобильник и быстро набрал сообщение.       Г: Я соскучился, Том. Когда сможем увидеться?