Отче

      — Ничего себе у вас цены! — возмущался Гарри, вертя в руках маленький флакончик с золотистым зельем.       — Зелье удачи, синьор, может помочь вам окупить все затраты, — подобострастно улыбался престарелый итальянец, владелец лавки зелий.       Чтобы привести свой план относительно Тома в исполнение, Гарри решил, что удача не помешает. Однажды он воспользовался таким зельем и всё получилось. Почему бы и сейчас этого не сделать? Феликс Фелицис словно активирует интуицию, поэтому хлебнуть глоточек удачи будет очень кстати.       Правда, зелье продавалось человеку лишь раз в квартал, в базу данных вносились личные данные волшебника и его магическая подпись. Да и стоило немало.       Но ничего не поделаешь, Гарри заплатил нужную сумму и оставил сведения о себе.       Он вышел из пахнущей душистыми терпкими травами лавки и сразу же отхлебнул из фиала.       Привычное ощущение воодушевления разлилось по клеткам, и Гарри внезапно понял, что следует изменить запланированное времяпрепровождение.       — Алло, Том, — набрал он уже выученный наизусть номер. — Как ты смотришь на то, чтобы сначала прогуляться? А то и днём сижу в четырёх стенах, и снова тащиться в помещение. У тебя, конечно, шикарный дом, но, может, как раньше? Пройдёмся по улицам Рима, ты мне расскажешь про архитектурные памятники. Если хочешь.       Том помолчал в трубке и затем ответил немного удивлённо.       — Хорошо. Давай прогуляемся. Я, правда, думал, ты соскучился в другом плане.       — Это тоже, конечно, — усмехнулся Гарри. — Но я хотел бы просто с кем-то поговорить, пообщаться. И желательно с умным человеком.       — Ладно… — протянул Том. — Хочешь прогуляться, давай прогуляемся.       — Может, как тогда, к Фонтану? Ну, где то кафе, — предложил Гарри.       — Оно не у Фонтана, а рядом с церковью.       — Как так? — удивился Гарри. — Вроде у Фонтана было, мне так казалось.       — Нет, Гарри, — мягко возразил Том. — Ты, наверное, тогда ещё плохо знал город, вот и спутал.       — Ладно, — согласился Гарри. — Тогда через пятнадцать минут я буду у церкви.       — Хорошо, подожду тебя в своей бывшей комнате.       Том отключился, а Гарри чувствовал себя, будто летит. Зелье заставляло чуть ли не подпрыгивать на месте, поэтому не выдержав обещанных пятнадцати минут, аппарировал к церкви.       Внутри опустело, прихожане разошлись, немолодая монахиня собирала упавшие на пол лепестки лилий, свечи исходили чадом, а аромат ладана был слаб и тонок.       Гарри незаметно проскользнул туда, где жили священнослужители.       Когда он заглянул в знакомую комнату, то ожидал увидеть всё, что угодно, но только не Тома, читающего молитвы. Гарри даже протёр глаза, подумав, что линзы обманывают его.       Том сразу заметил Гарри и отвлёкся.        — Ты молишься? — изумился Гарри. — А как же то, что твой Бог умер и всё такое?       Том ласково и снисходительно улыбнулся.       — Я привык читать псалмы вместо медитации. Я не знаю ни одной мантры, но знаю много молитв. Так какая разница, если это помогает обрести душевное равновесие?       — Что-то случилось? — Гарри постарался сделать голос озабоченным.       Он внимательно вгляделся в бледное лицо и отметил, что Том сегодня выглядел как-то устало.       — Нет, ничего не случилось особенного, — пожал плечами Том. — Просто я потерял память и не знаю, кем являюсь на самом деле. Ищет ли меня кто-то? И где вообще мой дом?       — О, — озадачился Гарри. — Я думал, ты уже отпустил этот момент.       — Так и было, — кивнул он. — Но после того, как узнал о магии, я нахожусь в смятении. Я хотел бы добиться чего-то именно в области волшебства, а не довольствоваться всю жизнь ролью католического священника. Раньше пределом моих мечтаний было сменить чёрные одежды на белые, а теперь… Я даже не знаю. У тебя не бывает, что разумом ты хочешь одного, но внезапно твоя душа рвётся совершать глупости?       — Постоянно, — хмыкнул Гарри. — Кажется, я только и делаю, что совершаю глупости.       Было что-то необъяснимо жуткое, когда Том упоминал душу. Скорее всего, он не вкладывал в слова какого-то значения, это был всего лишь устоявшийся оборот речи… но Гарри пробирал мороз по коже.       — Точно, — ухмыльнулся Том, мигом сменив задумчивое выражение лица на ироническое. — Нашёл, кого спросить. Но мне нравятся твои глупости. Они приносят удовольствие.       — Да-да, — Гарри закатил глаза.       Том приблизился к нему, скользнув руками на талию.       — Может, к чёрту эту прогулку?       — Том, тебе не надоело каждый раз идти по одному сценарию? У тебя что, фантазии нет? — пошёл Гарри ва-банк. — Я думал, ты более интересный человек.       — Ясно, тебе нужна прелюдия, — язвительно произнёс Том, но по лицу было очевидно, что слова Гарри задели. — Что ж, пошли гулять. У меня обширные знания об итальянской архитектуре, и ты ещё пожалеешь, что решился меня послушать, — тон стал самодовольным.

***

      Несмотря на позднее время, людей было много; Гарри смотрел на женщину, предлагающую кинуть монетки в Фонтан, и вспоминал первую встречу, когда приходил сюда с Джинни. Женщина явно что-то знала, потому и не сказала вслух при жене, что Гарри предстоит любовная встреча. А вот парню, что сообщил значение двух брошенных монеток, он тогда не поверил. Правда, тот сказал, что Гарри придёт сюда с любимой, и вот тут-то и ошибочка вышла, вернее, целых две: во-первых, это не женщина, а мужчина, а во-вторых, не любимый, а просто любовник.       — Странно, что людей возле нас нет, — сказал Гарри, оглядываясь.       — Магглотталкивающие чары для кого придумали? — сказал Том. — Не хочу, чтобы об меня тёрлись какие-то туристы.       — А ты много изучил уже, как я погляжу.       — Да. А ещё я достал и другие книги, — похвалился тот. — Магия даётся мне легко.       Гарри немного напрягся на его словах, но виду не подал.       — Смотри, подсветка здесь магическая, — кивнул Том на поистине волшебный цвет вечерней воды Фонтана. — Это специальные чары Украшения, используемые в архитектуре. Их разработали конкретно для этого. В истории магии говорится, что Антонио Гауди был волшебником, именно он и придумал соответствующее заклинание, поэтому его проекты такие популярные и красивые. Пишут, что он также создал несколько известных проектов в магическом мире, например, памятник Николасу Фламелю во Франции или скульптуру «Дамоклов меч» в Каталонии.       Гарри не помнил, кто такой Гауди, возможно, когда-то и слышал фамилию, но было совершенно наплевать на его творения, потому что в очередной раз восхитился тем, как много знал Том, даже несмотря на то, что магию открыл совсем недавно. Или это уже хранилось в памяти, а сейчас стало вспоминаться? Когда он что-то говорил, лицо преображалось, уходили надменные складки в углах рта, глаза блестели, что делало Тома совершенно непохожим на прежнего Тома Реддла.       Зелье удачи бурлило в крови, вдохновляя на самое безумное, и Гарри неожиданно и пылко приник к его губам, — таким мягким и соблазнительным, — вовлекая в поцелуй. Прохладный влажный ветер игриво трепал кудри Тома, щекоча ими лоб и виски Гарри, пряди волос обоих сплетались друг с другом, поцелуй становился всё напористее, заставляя забыть об окружающих людях.       Мир вокруг казался хмельным и качающимся, руки не находили опоры, кроме тела Тома, поэтому Гарри прижал его к себе — уверенно и крепко, — разжигая костёр губами на его губах.       Руки дрожали, по нервам бежал ток, пробуждая ощущения, которых Гарри не знал ранее. Чужой жадный рот раздвигал его губы, даруя единственно возможное спасение.       Том запрокинул голову Гарри, чуть царапнув ногтями кожу на шее. Приятно, волнующе, чувственно.       — Можешь говорить что угодно, усмехаться и даже спорить, но уверен, что никто не целовал тебя так, как я, — проговорил Гарри, прерывая поцелуй. — Никогда.       Замешательство в чёрных глазах сказало больше, чем могли бы слова, поэтому Гарри не стал дожидаться ответа, возвращаясь к губам.       Хватка Тома на плечах усилилась. Притянул ближе, вжимаясь в него. Одна рука держала Гарри, другая — оружие, прицелом которого был окружающий мир. Гарри чувствовал угрозу и тревожащую опасность, и так хотелось заставить разжать ту руку, убедить, что власть и зло — не лучший выбор.       Убедить мирным путём, вытащить то, что было хорошего в Реддле — Гарри знал, что оно есть, незримо ощущая, — и никогда не воевать.       Получится ли? Пока удача текла по венам, Гарри был уверен в своих силах.       Губы устали от жаркого сражения, щёки горели из-за натирающей жёсткой бороды — теперь-то Гарри понимал Джинни, когда та ругалась, если не брился, — а глаза лихорадочно блестели.       Наверное.       У Тома так точно, хотя, может, это отражались звёзды с ночного неба?       — Почему у меня ощущение, что ты пригласил меня на свидание? — насмешливо спросил Том.       — Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Наверное, это ты хочешь, чтобы наша встреча была свиданием, — сказал он легкомысленно. Язык сам нёс какую-то чушь.       — Я? — переспросил Том. Кажется, он немного изумился самоуверенности Гарри. — Ты чокнулся.       — Может быть, — послушно согласился он. — Но согласись, что вечер прекрасный. Здесь я ощущаю себя оторванным от реальности. Есть только я и ты. И этот вечер.       Том хмыкнул и поднялся.       — Может, мы закончим этот самый вечер ещё прекраснее?       — Ладно. Только давай зайдём в магазин. Хочу выпить нормального вина, а не вашу сладкую церковную муть.       Гарри рванул его к себе, надеясь, что чары помогут магглам не увидеть их, и аппарировал к ближайшему магазину возле виллы Тома.       Когда они приземлились, Том покачнулся, но Гарри крепко сжал его в объятиях и прошептал в губы.       — Тебя нужно научить аппарировать на далёкие расстояния.       — Давно пора, — ответил Том и змеёй выскользнул из объятий. — Идём уже в магазин.       В супермаркете Гарри выбрал белое вино, больше не собираясь ничего брать из рук Тома. На всякий случай.       Он искоса наблюдал, как Том изучал полку с сыром, кривя губы.       — Дрянь какая-то, — сказал тот, заметив взгляд Гарри.       — Не угодить твоему изысканному вкусу, — фыркнул Гарри. — Я человек простой, поэтому вот, — он схватил ближайший к себе кусок.       — У меня дома есть еда, — закатил глаза Том. — Зачем нужно было тащиться?       — Хочу, — просто ответил Гарри и отправился на кассу.

***

      Гарри разлил вино по бокалам, незаметно добавил в свой ещё немного зелья и, улыбаясь, отдал обычный бокал Тому.       — Сколько действий, чтобы потрахаться, — съязвил Том, но Гарри даже не обратил внимание. — Будто в первый раз.       — Не ворчи, — Гарри сделал глоток. Феликс Фелицис и вино подарили небывалое ощущение полёта и открывали безграничные возможности. — Скажи, а тебе ещё снятся те сны про школу? Про магию?       — Да, — Том тоже отпил вина. — Совсем недавно мне приснилась громадная змея с желтыми глазами, — на этих словах Гарри чуть не поперхнулся. — Но я её совсем не боялся, только почему-то не смотрел прямо в глаза, а через воду на полу. Откуда там вода? Какой-то бред.       — Действительно, — пробормотал Гарри.       — Женщина ещё какая-то снится. Красивая.       — Какая женщина? Как выглядела? — заинтересовался Гарри.       — Высокая, черноволосая, темпераментная. Смотрела на меня влюблёнными и какими-то дикими глазами. Вот думаю, может, у меня была жена или любовница? Невеста? — задумчиво произнёс Том, и на этот раз Гарри реально поперхнулся.       Он откашлялся, вытер выступившие слёзы и ответил:       — Или просто влюблённая в тебя знакомая. Не помнишь, как зовут?       Том отрицательно покачал головой.       — Нет. Может, ты и прав. Что-то не представляю, чтобы у меня была невеста или жена. Мужчины мне больше нравятся. Как и тебе, да, Гарри? — изогнул губы в усмешке.       — Никаких женщин сегодня, — ответил Гарри. — Ни настоящих, ни абстрактных.       Он снова наполнил бокалы.       — Пей же, Том.       Том выпил залпом бокал, отставил его в сторону и, поднявшись с места, подошёл к Гарри.       — К чёрту твои прелюдии и разговоры, раздевайся.       Гарри тоже встал, чтобы не смотреть на него снизу вверх. Правда, всё равно был ниже.       Он медленно стянул с себя футболку, отбросив в сторону.       — Теперь ты.       — Хочешь поиграть? — прищурил глаза Том. — Я сейчас просто сорву с тебя штаны и всё.       Гарри потянулся к пуговицам на его рубашке.       — Секс должен быть искусством, сложным изысканным кушаньем. Иногда можно довольствоваться быстрым перекусом, но если питаться так всегда — испортишь здоровье. Ты можешь сказать, что мы просто любовники, встречающиеся ради быстрого перепиха, и я не буду с тобой спорить. Ну, кроме одной вещи. Почему мы не можем насладиться друг другом в ином варианте? Сегодня дома я сказал, что задержусь надолго. Мы находимся у тебя в особняке, и нам никто не сможет помешать. Позволь мне показать, как бывает по-другому?       Том нахмурился.       — Ты сегодня такой странный, — проговорил он. — Впрочем, мне плевать. Показывай, что ты хотел мне показать.        Гарри, наполненный решимостью и бесстрашием, окончательно стянул рубашку с Тома и впился губами в шею, где часто-часто забилась жилка. Он не стал кусать, лишь мягко обхватил тонкую кожу ртом, посасывая. Том немного откинулся на стоявший позади стол и тихо охнул, когда Гарри медленно провёл языком по шее.       Руки нежно гладили прохладное тело, обводя пальцами рёбра, поднимаясь к соскам, скользя к пупку, цепляя подвздошные косточки через ткань брюк.       Гарри расстегнул ремень и замок на ширинке, забираясь под резинку белья к налитому кровью стволу члена. Том подался вперёд к ласкающим пальцам, но Гарри отстранился, опускаясь на пол.       Гораздо правильнее было бы не приезжать в Рим, не встречать Тома и не стоять сейчас на коленях.       Но неправильные вещи, приправленные соусом лжи и обмана, запутанных иллюзий и шальных фантазий, влекли сильнее, чем можно было представить.       Только когда Том держал за волосы, пугал взглядом безумных глаз, впивался пальцами в затылок, толкался бёдрами, проходясь членом по стенке глотки и вызывая рвотный рефлекс, останавливался, давая вдохнуть; когда вытирал слёзы, похлопывал по щеке в одобрении, стонал, забывая сдерживаться, называл его «Гарри», оставляя насмешку на потом — только тогда Гарри чувствовал себя живым.       Отвратительным, погрязшим в пороке мерзавцем, но живым.       Неумелые губы и язык, не привыкшее горло, стыдные случайные слёзы — Гарри вряд ли мог назвать себя искусным любовником. Солоноватый привкус кожи и смазки, тяжесть члена на языке, травмированные уголки рта не смутили и не отвратили. Оказалось не так уж сложно отсасывать своему врагу.       Гарри сколько угодно мог убеждать самого себя, что торгует жертвует собой во имя всеобщего блага, только это было бы ложью. Оставалось утешаться тем, что ему просто нравилось быть с мужчиной, а не с Томом Реддлом.       Рот наполнился вязкой тёплой спермой, Гарри едва выпустил член, как на рот тут же легла рука, заставляя сомкнуть челюсти.       — Глотай, — сказал Том, удерживая его.       Гарри почти непроизвольно сглотнул, впрочем, сперма не оказалась противной — похожа на сырое яйцо, только чуть более тёплая и терпкая. Приемлемо.       — Молодец, — похвалил Том.       Гарри поднялся, и тот скользнул глазами по его бугру на штанах.       — Ложись, — кивнул на широкий диван, стоящий чуть поодаль под торшером.       Вытирая рот, Гарри откинулся на мягкие подушки, наблюдая за Томом. Тот, натянув брюки, улёгся рядом, оперевшись на локоть и глядя на него.       Рука легла на пах, сжав через ткань томящийся член.       — Помочь тебе? — невинно спросил он.       — Издеваешься?       — Да, милый, — вместе с иронией слишком чётко прозвучали шипящие нотки — там, где их по идее быть не могло, но было.       Том щёлкнул пальцами и испарил оставшуюся одежду на Гарри, вызывая удивление, сопровождающееся закатыванием глаз, — такой позёр.       Горячее дыхание коснулось промежности, вызывая мурашки, Гарри опустил голову, смотря на склонившегося к нему Тома.       — Ты сегодня сказал, что меня никто не целовал так, как ты, — проговорил Том. — А я готов поклясться на Библии, что тебе никто и никогда не отсасывал так, как я.       Чёрт побери, к сожалению, он был прав. Когда влажная жаркая глубина рта объяла член, Гарри не смог сдержать громкого стона. Узко, тесно, горячо. Язык проходился по уздечке, обводил венчик, а сам член всё больше наливался кровью от интенсивных засасывающих движений.       Минеты, что получал ранее, всегда были нежными, ласкающими и годящимися только для прелюдии, а не для того, чтобы кончить. Том же не церемонился, отсасывая грубо, основательно, двигаясь, словно поршень, и не затягивая с процессом.       Поэтому кончил Гарри быстро. Том поднялся вверх, целуя Гарри. Настойчиво, обмениваясь слюной, смешанной с семенем. Но только Гарри обнял Тома за шею, как тот отстранился, откидываясь на спину.       Гарри молчал, слушая, как потрескивает беспалочковая магия, очищая обоих.       На улице громко стрекотали цикады, Том подошёл к окну, распахивая полностью оконную створку, подставляя разгорячённое тело объятиям ветра.       Он стоял, задумчиво поглаживая оконную раму, а качающиеся деревья тянули к нему тёмные ветвистые лапы, но безуспешно.       С Томом Гарри испытывал себя на прочность. Не его, а себя и этот мир. Усмехался в лицо бездне, дразня и нарываясь. С ним Гарри был таким, каким не был ни с кем. Архангелом или инквизитором?       Сочувствующим существом, но укрытым чужим чёрным саваном.       Том вернулся на диван, прихватив недопитую бутылку вина, прикладываясь к её горлышку.       Гарри прикрыл глаза. Он чувствовал себя комфортно, спокойно, умиротворённо, даже в полной тишине. Мягкий свет торшера не мешал и не создавал красно-оранжевых вспышек под веками.       — Кажется, уже глубокая ночь, — произнёс он. — Наверное, нужно возвращаться домой. Тебе не одиноко в таком большом и пустом особняке?       Том не ответил.       — Том? — Гарри открыл глаза.       Тот, повернувшись к нему спиной, уже спал.       Так просто было бы сейчас убить.       Того, кто доверял настолько, что заснул в его присутствии. Того, кто спокойно повернулся спиной, не ожидая удара.       Так просто.       Но Гарри не мог. Правильно говорил Гуццоло — нет в нём стержня.       Легонько проведя пальцем по позвоночнику спящего Тома, очертив угол лопатки, поднявшись на шею, где завивался упрямый чёрный локон, Гарри старался не дышать, когда зачем-то прикоснулся губами к бледному плечу.       Он снова смежил веки. Сейчас ещё немного полежит, выдохнет, посетует на свою мягкотелость, а затем соберётся и уйдёт. Ещё пять минут вот так, прижимаясь к прохладной спине, и всё. Домой.

***

      Птицы голосили звонко, назойливо, как крикливые итальянские торговки, зазывающие туристов. Хотелось заткнуть их или даже свернуть шеи, чтобы так не мешали.       Гарри продрал глаза и уставился в белый незнакомый потолок.       — Блядь, — прохрипел он сонным голосом.       — Согласен, — ответил знакомый баритон.       Том застёгивал алые пуговицы сутаны — бодрый, свежий и невероятно красивый.       — Я думал, тебя утром здесь не будет, — продолжил он. — Признаться, был удивлён. Думаю, тебе пора. Я как раз хотел уже разбудить.       — Да, случайно уснул, — Гарри сел на край дивана. — Что, завтраком даже не угостишь?       — Я на службу опаздываю, — деловито ответил Том. — Пусть тебя жена завтраками кормит. Иди домой.       Гарри фыркнул. Флёр прошедшей ночи развеялся вместе с зельем удачи в его крови, оставляя лишь тёмный след горько-сладкого болезненного соблазна.