Принц нации

Крем работает. Это первое, что Хуа Чэн обнаруживает поутру. Запах действительно оказался «не очень» — смесь кисловатой старой мази и полувековых женских духов, однако результат оправдал эту неприятность стократ. Болячки затянулись, а кожа стала нежная, даже чересчур. По крайней мере, для парня ростом в пятьдесят три цуня и с флегматичным, угловатым, схожим, по личным наблюдениям Хуа Чэна, с мордой добермана лицом. Телефон на зарядке освещает темную в ранний час комнату пришедшим сообщением, и оно далеко не первое. Хуа Чэн подскакивает, сходу принимая сидячее положение, и хватает мобильник с табурета, который выполняет функционал тумбочки. «Се Лянь мне написал», — пробуждает лучше, чем таз с водой у кровати лунатика. Хуа Чэн открывает Вичат и, будто от скорости чтения зависит его жизнь, впивается заспанными глазами в каждое слово. Он ожидает увидеть очередное «Сань Лан, забудь, я не хотел тебя грузить…» или пугающее, но вполне реальное «извини, Сань Лан, в твоих услугах больше не нуждаюсь». А возможно, «Сань Лан, будь любезен, верни-ка варежки». Хуа Чэн мотает головой, чтобы переключиться со внутреннего зрения и наконец разглядеть то, на что ошалело смотрит вот уже полминуты. «Сань Лан, не поленись прочитать!» «Аллергия на холод: реальность или вымысел? Link: https://www.sоhu.com/a/ct789y89/…» «Симптомы и лечение зимнего дерматита Link: https://www.sоhu.com/a/yurtrt643g6df/…» «Чем опасна холодовая аллергия? Самые страшные случаи! Link: https://www.sоhu.com/a/fver144tfgh46/…» — Гэгэ… Потеряв равновесие от переполняющих тело эмоций, Хуа Чэн валится на бок, комкает одеяло и мнет подушку. Изнутри буквально разрывает мысль о том, что Се Лянь взаправду сидел и заботливо подбирал для него статьи на Со́ху. Хуа Чэн поворачивает голову и одним глазом проверяет время отправки: 5:50, 6:38, 7:01. Точно — сидел и подбирал… Должно быть, нет ничего особенного в том, чтобы делиться статьями о здоровье, одалживать вещи, за просто так обрабатывать раны. Но для Хуа Чэна ничего особеннее этого нет. Хотя Се Лянь знаменитость, он открытый и простой в общении человек. Всегда готов помочь и поддержать. Не пройдет мимо и не пренебрежёт. И очаровательнее всего, что он с таким же распахнутым настежь сердцем готов принимать заботу о себе. — Гэгэ… — будто если повторить это еще раз, произойдет несбыточное. Некоторое время Хуа Чэн крутится на кровати, как заводной волчок, не зная, куда деть чувства. Ему хочется без опаски и какого-либо умысла обнять Се Ляня, прижаться к нему, как маленький, и поблагодарить. За чуткость. За то, что озарил безотрадный мир одного потерянного ребенка. За все. Но вероятно, Се Лянь не оценит подобный душевный порыв после вчерашнего… Воспоминания освежаются, и взять себя в руки получается на удивление легко. Экзальтация юной девы отпускает столь же быстро, как и накрыла. Тяжко вздохнув, Хуа Чэн садится на край кровати и из врожденной склонности к самонаказанию за все подряд ставит теплые ступни на ледяной кафельный — для съемных комнат практичнее — пол. Вежливый ответ, который он набирает Се Ляню, не передает и сотой доли испытанной радости. Беседа танцевальной команды мигает непрочитанными. Хуа Чэн листает вверх и находит те же статьи с Соху. lux_lux: спасибо, се лянь! давно ты не отправлял такую полезную для души и тела информацию! обязательно возьму все рекомендации на заметку! Хуа Чэна колет легкая ревность, ведь статьи достались не только ему, а еще — раздражение. В строчках Лукаса читается жирный, как победитель на международном поединке по поеданию бургеров, сарказм. Для кого-то, вроде Хуа Чэна, «полезная для души и тела информация» — беспредельное счастье. А для кого-то — очередной повод постебаться. Однако Се Лянь поставил сообщению Лукаса реакцию-сердечко и нисколько не обиделся. С другой стороны, Хуа Чэн уже убедился, что злоехидных в команде нет, и сарказм Лукаса какой угодно, но не ядовитый и не враждебный. Жаль, после добавления в группу видно лишь ту часть переписки, которую застал Хуа Чэн. Хотелось бы взглянуть, что писал Се Лянь раньше. Наверняка, там было что-то милое и до ужаса забавное. По дороге в агентство Хуа Чэн воодушевленно встречается взглядами с многочисленными Се Лянями — на афишах, уличных экранах и витринах, а в наушниках на повторе играет голосовое. Когда Хуа Чэн вышел из ванной, то нашел просьбу подробно описать впечатления от крема, что охотно и сделал. А в ответ получил длинное аудиосообщение, в котором Се Лянь в красках рассказывал, что его матушка — госпожа Се — после неудачной попытки раскрутить свою кулинарную студию перешла в другую сферу и занялась авторской натуральной косметикой. Крем в зеленой баночке — один из разработанных ею продуктов. Из-за первого провала она боится начинать продажи, и Се Лянь взялся помочь: собрать для нее положительные отзывы и сподвигнуть на официальное промо. Хуа Чэн слушает голосовое и не может наслушаться. Его в прямом смысле посвятили в семейные дела! Он не уверен, что заслуживает такого необыкновенного доверия, но раз Се Лянь считает иначе… HRH_XL: Можно я перешлю ей твои сообщения? SanLang321: Конечно, гэгэ. Тебе не нужно спрашивать разрешения. HRH_XL: Знаешь, когда я предложил крем Фэн Синю, он сказал, что от запаха его чуть не вывернуло *грустный эмодзи* Но главное же не запах… Тем более там натуральные ингредиенты! Хуа Чэна подбивает спросить, что же там за натуральные ингредиенты, которые дают то неповторимое амбре, но оставляет вопрос при себе. SanLang321: Не слушай его, гэгэ. Главное результат, и он Сообщение повисает в текстовом окне недописанным. Телефон вибрирует от входящего с незнакомого номера. Хуа Чэн колеблется, но в конце концов принимает вызов. — Слушаю. — Я говорю с Хуа Чэном? — Да. А с кем… — Я менеджер Се Ляня. Ты в агентстве? Датчик на турникете загорается зеленым. Пропуск неуверенно летит в карман. — Только что пришел… — Прошу тебя зайти в мой кабинет.

***

— Проходи, будь как дома. Невозможно представить более неподходящий для этой фразы тон — Хуа Чэна до костей пробирает озноб. Да и помещение напоминает дом лишь наличием стен, пола и потолка. И окнá. Более точным описанием будет — приемная элитного психдиспансера. Интерьер выдержан в светло-серых тонах с акцентом на белое. Одна дизайнерская этажерка, почти пустая. На стеклянном столе шариковая ручка, лист А4, два попеременно загорающихся складных смартфона и ноутбук. Все лежит настолько ровно, что нездоровый перфекционизм владельца диагностируется с первого взгляда. Единственная выделяющаяся деталь — приглашающе развернутый к двери стул. — Что стоишь, Хуа Чэн? Шагнуть вперед совсем не легко. — Ты же помнишь, как меня зовут? К чему эти вопросы, если на лице проницательного мудака ясно читается: я знаю, что ты меня помнишь. Хуа Чэн неровной поступью заходит в кабинет. — Зачем я здесь? — Сперва присядь, — тонкие губы трогает неискренняя улыбка. — Меня коробит, когда посетители стоят. Хуа Чэн показательно грубо дергает стул, чтобы сесть. Он повторяет вопрос и предупреждает: — У меня скоро начнется репетиция. — Поверь, тебе некуда спешить. Мужчина напротив усаживается в кресле поудобнее, закидывает ногу на ногу и поправляет приталенный пиджак. Через стеклянную столешницу все просматривается, в том числе и покачивающаяся узкая туфля. Есть что-то шаткое в стеклянных столах. Хуа Чэна слегка ведет, но внешне он пытается сохранять невозмутимость. — Мы с тобой побеседуем, — сообщает мужчина и открывает ноутбук, — но беседовать мы будем не одни. К нам присоединится Се Лянь. Во рту намертво пересыхает, а по спине под толстовкой бежит холодная капля. Хуа Чэн крепко стискивает пальцы, чтобы не выдать дрожь в руках. — О чем? — Что? — О чем нам беседовать? Мужчина отвлекается от возюкания по тачпэду, чтобы утомленно закатить глаза. — Будто ты не знаешь, Хуа Чэн. Кстати, отличный пекинский акцент, от местных не отличишь. Раздается сигнал исходящего видеозвонка, и на том конце отвечают почти сразу. — …Му Цин, ты что, укусил Фэн Синя? Клянусь, он превратился в тебя. Весь день меня пилит… Серую комнату наполняет шутливый голос Се Ляня. Обычно, когда Хуа Чэн его слышит, то сразу оживает, но сейчас сильнее сжимает кулаки. Му Цин хмыкает. — Сильно впечатлительный, — он поворачивает ноутбук боком, чтобы Хуа Чэн тоже попал в объектив веб-камеры. — Ты тоже сейчас впечатлишься. Лицо Се Ляня на экране удивленно вытягивается. — Сань Лан? А почему ты… — Сань Лан, — насмешливо перебивает Му Цин, поймав взгляд через стол. — Какая прелесть. Единственное, что Хуа Чэн может осмыслить, — происходит нечто ужасное. А еще — его сжигает ненависть. И она обоюдна. Они с Му Цином терпеть друг друга не могут. — Му Цин, — наверное, Се Лянь хмурится, но Хуа Чэн не знает, потому что не смотрит на экран. — Что у нас за собрание? — Вот об этом Хуа Чэн нам и поведает. — Не понимаю о чем речь, — язык ворочается с прыткостью каменной глыбы. — Все ты понимаешь, Хуа Чэн, но, так и быть, я помогу. Ты проделал большую работу над произношением. Начни с этого. Ноутбук издает шуршание. — Что происходит, Му Цин? Ответь мне. Му Цин вздыхает будто бы с досадой. — Раз Сань Лан не настроен делиться занимательными фактами о себе, я сделаю это за него. Голова опускается сама. Если бы Хуа Чэну предложили положить ее на бревно или засунуть в гильотину, он бы сделал это без задней мысли. Для чего ему теперь голова? Он просто тело, сердце в котором по инерции продолжает качать кровь. — Видишь ли, Се Лянь, мы познакомились с Хуа Чэном в прошлом году на прослушивании для твоего клипа… — Что? Это «что» режет острыми, как гитарные струны, нитями на мелкие ошметки. — Когда мы встретились, Хуа Чэн очень интересно говорил. Прям как ты, Се Лянь, с твоим «эр». Он учил пекинский, слушая тебя, потом приехал в агентство, где работаешь ты. А когда ему отказали, он устроился к нам уборщиком, и, о чудо, вы «случайно» пересеклись в комнате отдыха. Кому-нибудь, кроме меня, такое волшебное стечение обстоятельств кажется странным? — Мне, блять, кажешься странным ты! — кричат за кадром. Не узнать невозможно — это Фэн Синь. — Какого хрена ты ему сказал то, что сказал? Чтобы, сука, мотивировать переучить диалект?! Сказал бы, что бездарность беспросветная, он бы и свалил обратно! — Закрой рот, — цедит, едва разжимая губы, Му Цин. — Да пошел ты… Реплика остается проигнорированной. — Не воображай, будто разбираешься в людях лучше меня. Что бы я тогда ни сказал, продолжение истории это бы не изменило, — Му Цин поправляет лацканы пиджака. — Вернемся к актуальному: у нас есть один сасэн-фанат и один Се Лянь, которого только пальцем помани. Очень некрасивая ситуация. Но я знаю, как ее исправить. Се Лянь? — А… а? Хуа Чэн косится туда, где застыла картинка его ошеломленного смысла жизни. Кроме отдельных звуков Се Лянь ничего не говорит. Потерянное и… разочарованное выражение лица замораживает последние чувства. — Надеюсь, хотя бы этот урок ты усвоишь и научишься советоваться со мной. Напоминаю, — произносится с нажимом, — я твой менеджер. Пока что проникайся знаниями о своем новоиспеченном друге. И, Фэн Синь, — короткая пауза, — забери у него на время телефон. Се Лянь начинает реагировать на реальность, когда у него из рук выхватывают мобильный. Он кричит что-то непонятное, потому что микрофон зажат пальцем, но Хуа Чэну мерещится звонкое «Сань Лан!». Звуковые галлюцинации бывают крайне правдоподобны, особенно когда они — твоя последняя надежда. Му Цин экономичными движениями, словно ему жаль тратить энергию, захлопывает крышку ноутбука и кладет шариковую ручку и пустой лист А4, под которым обнаруживается еще один — с печатным текстом, Хуа Чэну под нос. — Пиши заявление по собственному желанию. Вот образец. Если откажешься, разговаривать будем по-другому и не здесь. Он поднимается с кресла, сразу же его выравнивая параллельно столу, и берет под мышку ноутбук; в карман брюк прячет один из смартфонов, другой же открывает с намерением ответить на пропущенный в ходе «беседы» звонок. Уже на выходе из кабинета он добавляет: — Как напишешь заявление, оставь его тут вместе с пропуском. Мудак уходит. Хуа Чэн не поднимает головы.