соблазнительная смерть — его величайший талант. Он великолепен и обожает устраивать шоу.
Шестиглазый давно привык к причудам этого города. Киото кишит жуткими созданиями. Они жаждут твоё тело и кровь, играют с людьми, словно с игрушками, и им неизвестен страх перед смертью. Вампиры. Воочию встретившись с ними, Сатору поклялся очиститься город от них. Совершенные убийцы с сверхчеловеческой силой и бессмертием, элегантные и внушающие страх даже ему, святому клирику Сатору Годжо. Мужчина искренне верил в своё предначертание избавить мир от зла, посланный самим поднебесьем.22 октября.
Мужчина бросает короткий взгляд на мальчишку, сидящего на краю односпальной кровати, прижимая колени к груди. Сатору поправляет свой клериканский воротник и подходит к брюнету, от чего тот отползает назад, смотрит на клирика со злобой и страхом — боится смерти. Забавно, ему ли не знать, что вампиры являются неестественно живучими. Даже святому клирику приходится изрядно попотеть, чтобы убить одного такого. — Я ведь говорил тебе не бояться. — Годжо смотрит на мальчишку сверху вниз, пытаясь совладать с противоречивыми мыслями. — Почему ты ещё не смыл с себя кровь? Нравится запах? — Мужчина наклоняется к брюнету, от чего цепочки на его ремне с характерным звуком бьются о магический крест, прикрепленный ремнями к ноге. Мегуми отрицательно качает головой и осторожно сползает с кровати. Так мило пытается избежать клирика, что Сатору прыскает смехом, стоит двери в ванной захлопнуться. Бедное дитя. Мальчишка наверняка стал вампиром не по своей воле, отчего два дня назад святой клирик впервые засомневался в своих действиях, держа острое лезвие священного оружия у сердца обращённого. Глаза Мегуми всё ещё не лишились живого блеска, несмотря на холодное тело и небьющееся сердце в груди. Обращенный ещё не стал монстром до конца, но станет им непременно. Запуская пятерню в белоснежные волосы, Годжо недовольно бурчит, знает, что если сейчас не убить дьявольское отродье, то потом он пожалеет об этом. Привяжется к пацану, не сможет убить его из-за собственных чувств. Так какого хера он притащил его сюда? Клирик стаскивает с тумбы потрёпанную книгу и садится в потрёпанное старое кресло, с интересом рассматривает необычный красный кожаный переплёт. Хмурится, когда вещица в руках кажется ему знакомой и спешит скорее открыть её. Страницы источают странную тёмную ауру — интересно. Сатору вспоминает, как крепко Мегуми сжимал эту книгу, не выпускал из своих тонких пальцев даже под страхом смерти. Связано ли это с его обращением? Захлопнув книгу и небрежно отбросив её обратно на тумбу, мужчина прикрыл глаза, проваливаясь в дремоту. — Господин клирик! — Годжо распахнул глаза, напрягаясь всем телом, не понимая, как мог так безрассудно заснуть рядом с вампиром, но на удивление тот даже не пытался напасть. — Зачем вы меня спасли? Брюнет стоял напротив Шестиглазого, выглядев при этом совершенно забавно в пижамных штанах Сатору. Он буквально придерживал их рукой, чтобы они не спали с него и если бы перед клириком не стоял вампир, то наверняка Годжо отпустил бы по этому поводу шуточку в своём идиотском, как многие утверждают, стиле. Теперь, когда мальчик смыл с себя чужую кровь и грязь, Шестиглазый мог лучше рассмотреть его. Голубые глаза мазали по тощему телу вампира, поражаясь, насколько у него бледная кожа. Взгляд поднимается выше, и когда Сатору смотрит в глаза мальчика, тот весь съёживается и смущается, невинно отводя взгляд в сторону, словно это было подобно пыткам вот так смотреть друг другу в глаза. Клирик приподнимает уголки губ — хладнокровный убийца напротив напоминал скорее напуганного ёжика, гляди и в клубочек скрутится, прячась от пытливого взгляда мужчины. — Расскажи про себя. — Клирик наклоняется вперёд, игнорируя вопрос мальчишки. — Сколько тебе лет? Как давно стал вампиром? Расскажи мне всё, что помнишь. — Годжо терпеливо ждёт пару минут, прежде чем понять, что брюнету некомфортно рядом с ним, поэтому вынужден отойти к окну, прикуривая сигарету. — Меня зовут Мегуми, стал вампиром в семнадцать лет, — парень опустил взгляд в пол, прикусывая губу, будто ему неприятна эта тема, но всё равно продолжает рассказывать о себе клирику. — Сейчас мне восемнадцать, всё это время я жил у мадам Мэй, в обмен на кровь работал у неё… Годжо слышит, как дыхание Мегуми начинает сбиваться, пока он выдавливает из себя слова. Мадам Мэй… Клирик пытается вспомнить, где же раньше слышал это имя, затягивается горьким никотином, и когда, наконец, вспоминает, с удивлением смотрит на парнишку. В обмен на свежую кровь он был вынужден расплачиваться своим телом. Молодые парни вроде него нередко встречались в борделях, женщины и мужчины в возрасте с толстыми, как их пуза, кошельками не прочь полакомиться молоденькими мальчиками, осквернить их, а после оставить прижатыми лицом в помятую простынь. Внутри всё холодеет от подобного. — Ты когда-нибудь убивал людей? — Голос мужчины становится холодным, настолько, что, казалось, обжигает кожу, и парень сжимается ещё сильнее под нависшей над ним святой аурой. — Д-да, я убил своего отца, который обратил меня… — Мегуми дрожит, не понимая, почему клирик сразу не убил его, а притащил сюда и расспрашивает про жизнь. Вампир ему не доверяет, слишком странный и опасный тип напротив. Хотя, кто бы говорил, Годжо думает тоже самое и про вампиреныша. Сатору тяжело вздыхает. Ответ парня сбивает его с толку. Он убил и это был не невинный человек. Чёрт, сложно. На кой хер тащил его сюда? Мужчина проводит рукой по лицу прежде чем отпуливает сигарету в открытое окно и подходит к парню, похлопывая его по плечу своей широкой ладошкой. — Пойдём, нужно купить тебе вещи, а то вот-вот штаны потеряешь. Вечерний Киото поражает буйством красок, тут и там люди, разные запахи бьют в нос и заставляют Мегуми морщить нос. Брюнет плетется за мужчиной лениво, сверлит своими тёмно-голубыми глазами высокую фигуру и останавливает взгляд на белоснежных, торчащие в разные стороны, волосах. Довольно необычный цвет, как и сам Годжо. Клирик, посмевший бросить вызов бессмертным существам. Люди прозвали его охотником на вампиров, приходили к нему и считали святым, хотя, он сам отчасти был с этим не согласен. Засунув руку в карман новеньких черных джинс, Мегуми перевёл взгляд на одно из кафе и остановился. Когда-то и он там сидел, за обе щеки уплетал клубничное мороженное с карамельной посыпкой в виде забавных звёздочек. Вместе с мамой. Тоджи, назвавший себя его отцом, не принимал участие в жизни сына, считал его обузой и открыто ненавидел. Обижал маму, делал ей больно, издевался, и в конце концов убил её на глазах Мегуми. Парень опускает взгляд вниз и пытается справиться с вновь возникшим неприятным чувством гнева. Убийство отца ничего не поменяло, даже наоборот — Мегуми осознал, что нельзя было так просто лишать этого ублюдка жизни — издеваться над ним, унижать и втаптывать в грязь эту мразь было бы куда лучше. Каждый день, он бы приходил к нему каждый чёртов день, чтобы напомнить, насколько Тоджи никчёмный. Встряхнув головой, будто выбрасывая так некстати появившиеся неприятные воспоминания, Мегуми догоняет клирика и выравнивается с ним. — Не знаю, зачем вы спасли меня, но я постараюсь быть полезным, — серьёзное выражение лица парня вызывает у Сатору почти незаметную улыбку. — Просто постарайся не съесть меня, хорошо? — Годжо прыскает смехом и закидывает в рот лимонную конфету, морщится и ускоряет шаг. Сатору сам не понимает зачем оставил вампира в живых, но, что сделано, то сделано. Мегуми кажется ему неплохим парнем с непростой судьбой и Сатору до ужаса хочет посмотреть, каким вампир Мегуми может стать в будущем.17 декабря. пятьдесят шесть дней спустя.
Мегуми опускает маленькое махровое полотенце в ёмкость с тёплой водой, отжимает и обтирает кровь с широкой спины Сатору. Чувствует себя виновато. Если бы не он, Шестиглазый бы не подставился под удар, защищая вампира от острых клинков. Голодным взглядом бегает по израненной спине, от чего во рту скапливается слюна, как если бы человек представил вкус лимона. Мегуми не пил кровь уже несколько дней, придерживался слов Годжо, учился справляться со своей жаждой. Старался пить кровь не большое раза в неделю. Было трудно, адски трудно подавлять свою жажду. До агонии в теле, но Мегуми старался — не хотел расстраивать клирика. В глазах мутнеет, когда глаза цепляются за рваные ранки. Вампир чувствует, как желание слизать кровь клирика становится невыносимым грузом. Оно обволакивает все внутренности, заставляет тело содрогаться в предвкушении живительной влаги во рту, и не выдержав, Мегуми вскочил с места, опрокидывая таз с водой. Глаза горят от жажды, кровь Годжо так манит, окутывает своим ароматом, заставляет вампира пятиться назад под удивленный взгляд клирика. Мегуми спиной вжимается в дверь, смотрит с ужасом на Сатору, пытается совладать с отвратительными мыслями впиться этому человеку в глотку. — Мегуми? — клирик разворачивается вполоборота и напрягается, когда видит покрасневшие радужки глаз Мегуми. Годжо понимал, что просить вампира обработать раны было довольно опасно, но сам бы он не смог дотянутся и обработать их. Клинки были смазаны какой-то пролезающей дрянью — нанесли бы побольше и Сатору валялся бы сейчас, лишённый возможности пошевелиться. Игнорируя боль, поднимается, медленно подходит к пареньку, возвышаясь над ним своим высоким, по сравнению с мальчишкой, телом. Протягивает к его губам свое запястье, от чего вампир только сильнее дрожит и шумно сглатывает. Годжо волком готов выть от собственных безрассудных действий, но сейчас это необходимо, иначе парнишка не справится и разорвёт его. Шестиглазый и глазом моргнуть не успеет. Быть может, таким образом Сатору решил похвалить Мегуми, за все те дни, в которых парень не пытался прикончить его, хотя мог. Подобная привязанность заслуживает небольшой награды. — Тебе особое приглашение нужно? Быстрее кусай пока я не передумал. Мегуми глаз не сводит с клирика, не верит, что этот мужчина так просто делится своей кровью, отчего ищет подвох, но тонкая кожа на запястье не даёт сосредоточиться, плавит мозг. Выходит из подобия транса, когда пальцами касается теплой кожи и прижимается губами к голубым венам на запястье. Пальцы сжимаются всё сильнее, наверняка оставив после себя неприятное напоминание клирику о живущем с ним голодном диком звере, но сейчас Мегуми не может думать о подобных вещах. Сердцебиение Сатору громкое, отдаёт в виски вампира так приятно, что он закрывает глаза. Мажет языком широкую полосу по запястью и хватает мужчину за локоть, нагло притягивая к себе. Прижимает клирика к своему худощавому телу и с ума, вжимаясь носом в сгиб на шее. Тяжело дыша проводит кончиком языка по своим клыкам, словно проверяя остроту и сглатывает вязкую слюну от нетерпения. Не слышит ничего, кроме пульсирующей артерии, и наконец, слегка царапает клыком тонкую кожу на шее, слизывая капельки выступающей крови. Сатору не спешит оттолкнуть, гладит Мегуми по голове и надавливает, помогая клыкам войти в свою кожу, вырывая из его груди вампира глухое хрипение. Годжо не важно, куда и как его укусят, ведь сам позволил сделать подобное. Он не тешил себя надеждами об особенности этого момента, знает, как тело будет откликаться на укус. Боль смешается с невероятным экстазом, позволив ему ненадолго забыть о ранах на спине. Так даже лучше для них двоих. — Полегче, пацан, чёрт, — шипит мужчина сквозь зубы, когда Мегуми сжимает Сатору в объятиях чересчур сильно, не давая забыть о неприятных ранах на спине. Тело неимоверно напрягается и подрагивает от ощутимой и мучительной боли, будто тысячи тоненьких иголок вдруг поочередно втыкаются в кожу, от шее до ключиц, до широкой мужской груди, кругом вонзаясь вокруг ореола. Лицо клирика начинает ощущать приятный жар, когда собственное тело вжимает вампира к двери сильнее. Дрожащими руками зарывается в тёмную шевелюру и пропускает жестковатые пряди между пальцев. Хватает у основания корней, и наконец, сам откидывает голову, позволяя Мегуми разгуляться. Тело кажется невероятно лёгким, словно Сатору был облачком, такое мягкое и влажное дождевое облачко. Ещё чуть-чуть и Годжо рухнет на колени, если бы не руки Мегуми, крепко прижимающие клирика к себе. Сатору закрывает глаза под странный звук покидающего его тело крови, горячо выдыхает в ухо парню, позволяя себе совсем расслабиться. Раны на спине приятно пекли, будто бы он стоял в чёрной майке под палящим солнцем. У его солнца кожа бледная, практически прозрачная, словно рисовая бумага, чёрные, как смоль волосы, прекрасные тёмно-голубые глаза и почти всегда угрюмое, безучастное выражение лица. Годжо нравился этот ворчливый парень, он уже к нему привык. Веки Мегуми дрожат от волнительного вкуса во рту, аромат Сатору переполнил узкую спальню в обветшалом хостеле, в котором они остановились. Холодные пальцы очерчивают крепкие плечи, опускаются к лопаткам и обводят колотые раны, заставляя клирика подрагивать от странных ощущений. Вампир бессовестно прижимается тазом к мужчине, ёрзает на его услужливо поставленной коленки между своих ног и хрипит в шею, стоит Сатору запустить пальцы в его волосы. Слишком много ощущений, кажется, что тело вот-вот разорвёт от непонятных чувств. Внизу живота сводит, тело отчаянно нуждается в новой порции прикосновений. Мегуми начинает сомневаться, что афродизиак, выделяемый из собственных клыков, распространяется только на «жертву». — Сатору, — язык зализывает две глубокие точки, словно извиняясь. — Ещё? Обводит голодным взглядом покрасневшее от афродозиака лицо и нервно сглатывает. Мегуми запускает пальцы в белоснежные волосы и сжав их, притягивает Годжо к себе, соприкасается с его губами осторожно, так волнительно и неумело, а в голове совсем-совсем пусто становится, когда клирик поддаётся и отвечает на робкий поцелуй. Пытается не испугать парня напором, целует нежно и медленно, причмокивает так возбуждающе, от чего в штанах клирика член пульсирует. Раздвигает языком холодные губы, ловит влажный язык и посасывает, пробует на вкус Мегуми. Вкус Мегуми солёный, металлический из-за свежей крови. Губы его холодные, словно лёд, но отчего-то внутри всё огнём горит, когда мальчишка углубляет поцелуй. Их поцелуй такой глубокий, влажный, пока в голове беснуются бессовестные желания. Мегуми хочет обвести своими ладонями крепкий пресс клирика, хочет вырвать из его уст рычащий стон. Всем своим сердцем желает изучить тело Годжо, заползти в его душу. Скверные желания застилают глаза — Мегуми перестаёт слышать, перестаёт контролировать себя. Его тело отзывается на тепло клирика и он прижимается к нему, как к спасательному кругу. Хочется проклинать себя. Бесполезный вампир. — Сатору? Что ты… — Подушечки пальцев касаются влажных от поцелуя губ, как только мужчина прерывает поцелуй. Пальцы клирика скользят по холодной коже Мегуми. Задирают майку, с лёгкостью расправляются с ремнём на джинсах и опускаются ниже, пока не касаются возбуждённой плоти вампира. -Сатору, стой! — Мегуми напуган, не знает, как реагировать. Лицо клирика запятнано похотью, он облизывает собственные губы и хищно щурится, смотря на парня стеклянными глазами. Пока волна страха окутывала юношу, клирик применяет свою физическую силу, вдавливает парня своим телом в дверь, чтобы Мегуми вдохнуть лишний раз не мог. Пачкает свою руку в смазке парня, и несмотря на его вялый протест, аккуратно сжимает член юноши, водит ладонью вверх вниз, вслушиваясь в тяжёлое дыхание. С упоением наблюдает, как Мегуми смотрит на эти развратные движения рукой. Сатору знает, что подобная картина выглядит чертовски возбуждающе и не стесняется своих движений. — Всё хорошо… — единственное, что получается выдавить из себя клирику, прежде чем он вновь нащупывает губами спасательно-прохладные уста парня. Их поцелуй не похож на предыдущие поцелуи. Их языки не метаются в хаотичном танце, они сплетаются медленно, исследуют рот друг друга. Сатору вбирает его язык себе в рот и посасывает, ускоряя движение руки. Держит парня одной рукой, чтобы тот не рухнул на пол и расстёгивает свои штаны. Нащупывает руку парня и прижимает его ладонь к своему члену, начиная двигать бёдрами, когда рука Мегуми сжимается вокруг твёрдого ствола. Мегуми всё ещё растерян, он хочет сделать клирику приятно, поэтому повторяет за ним, двигая ладонью вверх вниз, сжимает его член и надавливает пальцем на мягкую головку, размазывая выступающую смазку. Вся ситуация совершенно ненормальная, Сатору бы не стал делать подобного, не будь он под действием афродозиака, однако, стоит парню услышать приглушённый стон клирика, как все сомнения улетучиваются. Кажется, он делает всё правильно. Крепкие мужские руки Сатору поднимаются выше, снимая с вампира майку и Мегуми весь сжимается, когда горячий язык Годжо мажет по твёрдым соскам. — Позволь… — Вампир стыдливо опускает взгляд, когда снимает с клирика штаны и заставляет его сесть на узкую кровать, с трудом отлипнув от стены ранее. Борется со смущением. Сатору молчит, потому что желание попросту не даёт сформулировать что-то связное, лишь запускает пальцы в тёмные волосы парнишки и надавливает на его голову, притягивая к своему члену. Тёплый язык вампира разносит по телу волну дрожи где-то в ногах и клирик шумно выдыхает скопившийся в лёгких воздух. Большим пальцем гладит парня за ушком и наклоняет голову вбок, чтобы рассмотреть, как его язык юрко блуждает по вздувшимся венкам, как приятно раскрасневшиеся от долгих поцелуев губы целуют уздечку. Годжо не может сдержаться, ему жизненно необходимо кончить на это бледное лицо. Опирается на скрипучий матрас одной рукой, второй помогая сделать себе ещё приятнее — сжимает свой член, подрачивает и водит по губкам Мегуми. Смотрит на это с безумным интересом и толкается в открытый рот неспеша, чтобы не поцарапать нежную кожицу об белоснежные клыки. Годжо упивается сложившейся ситуацией, забыв с чего вообще всё началось. В голове странно гудит, а тело лихорадочно горит в местах, где парень проводит местами. В уголках глаз Мегуми собирается солёная влага, которую Сатору собирает большим пальцем, ласково поглаживая вампира по его острой скуле. Приподнимает бёдра, старается толкнуться глубже, пока не почувствует приятные стенки горла. — Не могу взять больше, — закашлявшись, брюнет отстраняется, вытирая слюну с уголков рта. Встречается с Сатору взглядом и понимает, что мужчина странно держится. — Сатору? Тебе нехорошо? — Мегуми подрывается с колен и обхватывает руками лицо Годжо, всматриваясь в закатившиеся глаза. Чёрт, он теряет сознание! Вампир закрывает за собой дверь и входит в комнату с небольшим подносом. Ставит его на круглый журнальный столик, берёт оттуда сэндвич и садится в старое кресло. Ест в абсолютной тишине, пока на кровати лежит господин клирик — второй день в отключке. Будь Мегуми человеком, давно бы раскраснелся. Он вспоминает прикосновения Годжо, вспоминает что между ними произошло тогда и с досадой смотрит на торчащие под одеялом белые волосы. Что будет, как клирик проснётся и вспомнит всё? Убьёт? Хоть и не долго, но Мегуми успел немного понять этого мужчину. За такое он точно убивать не станет, однако, парень не хочет, чтобы этот длинный, как чёртова шпала, человек, находился с таким монстром, как он. Мегуми доедает сэндвич, вкус которого совершенно не чувствует и выходит из комнаты с небольшой дорожной сумкой, оставив на подносе письмо с извинениями.