Расхищая кланы

      — А-а-аргх! — вырвался животный рёв на окраине кладбища жертв Вольтури.       Он исходил из погребной ямы, предупреждая всех живых спасаться бегством. Вскоре нечто стало пробираться наружу, расталкивая себе путь через обескровленные тела и погрызанные конечности. Наконец, оно вырвалось на поверхность, долго-долго всматривалось в полную луну, а потом грязно выругалось на нескольких языках.       — Ну что за отвратительный план! — Сплюнув землю изо рта, существо разразилось бранью, хотя причиной его досады было оно само.       Нечто ещё долго стенало, пока поломанные кости болезненно срастались, а внутренности регенерировались. Став больше напоминать человека, нежели невиданную тварь, оно уставилось на огни Вольтерры вдалеке, пытаясь вспомнить, кто оно, зачем и откуда.       — Как можно было умудриться попасть в настолько опасную ситуацию? Всего день назад я была обычным человеком с работой и рутинным распорядком дня, которыми я была вечно недовольна… — И тотчас поправила себя: — Нет, Алекто, не строй иллюзий о прошлом. Ты никогда не была простой женщиной.       Когда же мозг окончательно восстановился и явил ответы на все поставленные вопросы, Алекто — а именно так её звали — смачно шлёпнула себя по лбу, а затем привычным движением отряхнула бордовую форму.       — Что ж, Вольтури, я официально увольняюсь! За непорядочное отношение к персоналу, если неясно, — попыталась она отшутиться, оценивая своё плачевное состояние. — Можете повесить моё заявление в рамочку заместо пропавшей картины, а можете… — Алекто на итальянском выдала инструкцию с указанием действия по отношению к тому месту, которым Вольтури веками полировали свои пафосные троны.       Излив душу ночной тишине, девушка взяла курс на запад, на прибрежный город Ливорно. Ноги отказывались слушаться, и лодыжка постоянно подгибалась, из-за чего она ковыляла, как зомби, даже неудачно скатилась с холма. Спустя пару ночей изнуряющего пути, во время которого она старалась не попадаться на глаза честному народу, Алекто наконец доползла до берега города. Наспех искупавшись в бодрящем Тирренском море, чтобы смыть с себя вонь кладбища, она поплыла к порту.       — Есть хочу, — капризно пробубнила изголодавшаяся девушка в воду, подплывая к бухте между транспортных судов.       Непроглядный ливень беспощадно заливал ночной пирс. Все охранники отсиживались в тепле тесной будки, время от времени выгоняя молодняк на патруль. Очередной несчастный совершал обход порта среди лабиринта контейнеров, но ему было ничего не видно и не слышно из-за нескончаемой пелены дождя. Да и дождевик не особо спасал, оттого промокший и продрогший парень спешил закончить маршрут как можно скорее, беспорядочно подсвечивая путь фонариком, вертя им из стороны в сторону. В один момент его единственный источник света замигал и погас — именно тогда, когда мимо промелькнула зловещая тень. Инстинкты охранника взвыли об опасности: по спине пробежался холодок, волоски поднялись на затылке, адреналин хлынул в кровь.       — Кто здесь? — с напуганным придыханием выкрикнул он в темноту, будто действительно полагал, что ему тут же раскроются, извинившись за причинённое неудобство.       Охранник беспокойно покрутился вокруг своей оси в попытке высмотреть нарушителя, надеясь, что его перепугало всего лишь дворовое животное, а ещё лучше — ветер. В ответ он слышал лишь оглушающий шум ливня, который только усиливался. Списав тревогу на разыгравшееся воображение, он хотел было вернуться к обходу, как вдруг…       — Бу! — Кто-то напрыгнул на охранника сзади, отчего тот завопил, схватившись за сердце. Обернувшись, он увидел довольную розыгрышем рожу своего напарника.       — Мама мия, Антонио, ну кто так пугает посреди ночи?! Я же и обделаться мог!       — Не спи, новичок. — Гогот горе-напарника перебил дождь. Он мотнул головой несчастному салаге в сторону будки, показывая следовать за собой. — И чего ты раскричался? У тебя же есть пистолет!       Они удалились, рассуждая, какая уморительная выйдет история из произошедшего казуса. Едва дождавшись, когда же скроются грозные блюстители порядка, Алекто вынырнула из убежища и отправилась к своему контейнеру «Мореа», который находился в особой складской ячейке порта. Чтобы попасть в него, необходимо было пройти многоуровневую защиту из цифрового кода, скана глазной сетчатки и отпечатков. Короткий зелёный сигнал оповестил о подтверждении личности в системе, дверь-ракушка бесшумно поползла наверх. Приглушённо кряхтя, Алекто подлезла под образовавшийся проход, за которым простиралась её передвижная обитель.       — А заплутавший парень был аппетитным, — развлекалась она разговором с собой же, из последних сил стараясь не упасть в обморок. Девушка деловито проверила охранные датчики, работу электрогенератора, запасы воды и еды, — но ему повезло, что люди не входят в моё меню. Да и не особо-то я горю желанием выковыривать пули — я и без того натерпелась насилия за последнее время.       Первым делом Алекто залезла в холодильник, осушила четверть запаса животной крови и вынула телячью ногу из морозилки. Дожидаясь, пока та разморозится, поглотила все доступные консервы: тушёнку, кильку, бобы. Ей было всё равно, насколько они отвратительны на вкус и как часто выворачивался её желудок, разучившийся работать за время погребения. Ела она, должно быть, пять часов подряд, пока не восстановила все утерянные силы.       — Добро пожаловать в мир живых, Алекто, — промурлыкала девушка, со смаком запивая весь свой пир хладным винтажным вином. Как же прекрасно снова почувствовать себя собой!       Наевшись до отвалу, Алекто глубоко заснула и спала неделю напролёт, просыпаясь только на приём пищи. Почувствовав полное восстановление здоровья, она включила компьютер и присвистнула, увидев дату:       — Да неужели! — Она всматривалась в май 2006 года. — Просто прекрасно: я нежилась среди мёртвых полтора месяца, после того как провернула свою аферу прямо перед Днём Святого Маркуса!       Да, Алекто совершенно не предполагала, что вампирскому яду внутри неё потребуется столько времени на восстановление организма. Хотя, возможно, она оживала и раньше, просто не успевала выбраться и умирала под весом окоченелых тел.       «Это срочно необходимо обсудить!»       Алекто отыскала сменный мобильник и вбила заученный наизусть номер по кнопочной клавиатуре.       — Алло, Серена? Да, дорогая сестра, это снова я! — задорно поприветствовала она, рассмеявшись, старательно пряча дрожь в голосе. — Прости, нас в прошлый раз бесцеремонно прервали, но оно того стоило. Да, я жива. Побег от Вольтури не сравнится с перестрелкой в Египте. Помнишь, я рассказывала тебе про неё? Да, то были лихие двадцатые, я едва не потеряла фалангу среднего пальца. Нет, не могу пообещать, что больше не буду так делать. Я? Безусловно довольна собой и скоро навещу тебя! Да не переживай ты так, впереди целая вечность. Что в планах? Ну-у, пока хочу провести последний летний сезон в Италии, прежде чем снова покинуть её на полвека. — Алекто чесала кожу рук, пощипывающую из-за несмытой морской соли, пока сестра отчитывала её за безрассудство. «Я так и не помылась и не переоделась, а сразу взялась за телефон!». Постепенно начав ощущать всю скопившуюся на себе грязь, Алекто деликатно подвела разговор к концу. — Ну всё, мне ещё нужно проверить, пришли ли деньги на наш счёт. Целую. Чао.       Глубоко вздохнув и зажмурившись, она осторожно стянула с кожи слой прилипшей формы сотрудников Вольтури: запачканный жакет и юбку-футляр, рваную блузу, дырявые колготки. Не глядя отбросила в мусорное ведро, туда же последовало и бельё. Зуд стал почти неконтролируемым, и Алекто вбежала в душевую, чтобы поскорее смыть с себя кипятком и мылом недели заточения в братской могиле, с чем не справилось море. Она даже вздрогнула, увидев себя в зеркале у душа. Одно придавало ей задора: сквозь спутанные волосы ярко поблёскивали серьги из любимого золота.       — Ну спасибо, что не ограбили. — Она с трепетом погладила украшения, прежде чем вернуться к оттиранию под обжигающим душем.       Она не знала, сколько простояла под водой, выпаривая и вычищая последствия подземного сна. Должно быть, где-то полдня. Неустанная чистка мочалкой через время явила золотистую загоревшую кожу и выгоревшие шоколадно-кофейные пряди.       Выйдя из душа, Алекто полотенцем собрала волосы в кокон. Из зеркала на неё смотрело молодое лицо без грамма состаривающей косметики.       Перед ней предстала голая она же. Рождённая столько-то лет назад (леди не распространяются о возрасте) от союза женщины и Деметрия. Неуловимый гибрид-полукровка с зеркальным вампирским даром отца — ускользать от всех злоумышленников.       Алекто приступила к уходу за кожей лица, рассуждая о своей семье. Мать она убила при рождении, с чем у неё было более чем достаточно времени смириться. Она категорически не спешила признаваться Деметрию в родстве, даже видя его каждую неделю в Вольтерре. «Отец» не знал о её существовании, и она твёрдо хотела, чтобы так оно и осталось. Ведь Алекто давным-давно выросла и состоялась, и в поддержке вампира отпала любая надобность. Помимо крови их связывала лишь обречённость ходить по земле до скончания веков, в остальном же она не признавала Деметрия семьёй — так, производителем. Особенно тогда, когда она обрела настоящих родных в лице других полукровок: Науэле, Майсун, Дженнифер и, самой близкой ей, Серене.       Завершив увлажнение кожи, Алекто приступила к укладке волос, предварительно сняв украшения и бережно поместив их в футляр. У неё был маленький порок — мелочность. Так, время от времени (или, правильнее сказать, десятилетие от десятилетия), она совершала набеги на процветающие кланы вампиров, похищая их ценности.       «Во-первых, грех не пользоваться своим талантом, — убеждала она Серену, которая безуспешно пыталась отговорить её от опасных махинаций, — а во-вторых, ну как мне ещё развлекаться, когда в распоряжении вечность?»       Как только волосы были приведены в порядок и ухожены маслом, Алекто принялась за ногти. К Вольтури она устроилась полторы дюжины лет назад, выведывая про другие кланы и готовя свой грандиозный план ограбления. Признаться, никудышная система безопасности позволяла очистить их закрома и пораньше, но ей настолько понравилось жить в Тоскане, что она решила подольше задержаться в Италии. Да и больно муторное это дело — часто менять личность. Так Алекто и жила, как противная сплетница с языком без костей Алессандра Пескаторе, от которой все разбегались (и вампиры — не исключение), стоило ей появиться вдалеке.       «А при ограблении никто и не подумает на сварливую сорокалетнюю донну — хвала старящему макияжу!» — к слову, Алекто с её натуральной южной внешностью было не отличить от человека. Да, она переняла некоторые особенности вампиров, время от времени испытывала потребность в крови, но даже оборотни не улавливали от неё ненавистный флёр.       Выйдя из душевой комнаты, девушка накинула халат и проверила новые документы, лежащие наготове на столе. Отныне и до конца первой четверти XXl века она американка Алекс Фишер, нынче двадцать лет. Её история универсальная на все времена: мама погибла при родах, папа неизвестен.       Что ж, теперь ей предстоит провести награбленное через границу страны и набросать приблизительный план бытия на дальнейшие двадцать лет.       — Ну а пока — лето в Италии!

***

Октябрь 2006       Свинцовое осеннее небо административной столицы Аляски предвещало скорое начало дождя, подгоняя американцев побыстрее найти укрытие. В подобные пасмурные дни особой популярностью пользовались кафетерии, в которых можно было переждать непогоду, согреться и подзарядиться кофеином.       — Фраппучино лайт «на 40% меньше калорий», будьте добры, — заказала Алекто новинку меню в модной кофейне, готовясь заплатить за заказ три доллара двадцать центов.       — Сироп добавить не желаете?       — Нет.       — Круассан, может, с шоколадом? Вкусный, так и тает во рту, свежую выпечку достали из духовки всего полчаса назад!       — В другой раз.       — В таком случае могу предложить классные ментоловые конфетки, они отлично освежают дыхание и не противные на вкус, — не унимался бариста за кассой, предлагая ей всё, что попадалось на глаза.       — Послушай, — Алекто быстро глянула на его значок с именем, — Джаред, я твёрдо знаю, чего хочу, и редко когда отказываю себе, будь то сладости или что-то посерьёзнее. И, стоит мне чего-то захотеть, я пренепременно получаю это. Поэтому сейчас я жажду забрать свой кофе, но, если вдруг мне понадобится что-то ещё из меню, ты непременно узнаешь об этом первым.       Парень растерялся от подобной прямолинейности, но тут же принялся исполнять её заказ, продолжая общаться с ней:       — Извините, если расстроил вас. Просто вы выглядите, будто не из местных краёв, и мне захотелось угостить вас чем-нибудь. За счёт заведения.       — Нет-нет-нет, угощай за твой счёт, приятель, — крикнул ему вездесущий менеджер, игриво лупанув его тряпкой по бедру, отчего юноша ещё больше засмущался.       Алекто расслабилась и тепло улыбнулась доброй перепалке.       — Это очень милый жест с твоей стороны, Джаред. В таком случае, — она выбрала простое печенье за один бакс, не собираясь отказываться от предложения, и при этом обременять парня, — я беру это!       И положила купюру такого же номинала в банку для чаевых, и ещё пять таких же в коробку для сбора средств на благотворительность. Рассчитавшись и попрощавшись с милым бариста, она устроилась за столиком кофейни в компании молодёжных журналов. В кафе играла приятная, медленная джазовая композиция, создающая атмосферу уюта в компании согревающих ароматных напитков и разнообразных десертов. Капучинатор время от времени выпускал шипящий пар, и голова постепенно отключалась под размеренный звук работы барист. Задним фоном вещал телевизор, по которому ведущий новостей обозревал политику текущего президента, Джорджа Буша.       Алекто краем уха слушала о пятой годовщине теракта одиннадцатого сентября и о мерах борьбы с терроризмом, параллельно листая журнал. Октябрьский выпуск Космо освещал громкие звёздные сплетни, трендовые диеты, стильные вещицы и скандальные сексуальные приёмчики.       Девушка всматривалась в картинки рекламы, выписывая всё самое-самое в моде у молодёжи. Перебравшись в Америку, она с первого дня заметила, насколько сильно выделялась среди современных «сверстниц». Почти никто из них не носил юбки и платья, тем более каблуки. Алекто старательно прятала открытые кашемировым платьем ноги под столиком, ведь с её нарядным образом (который считался повседневным в Италии) многие посетители кафе подумали, будто у неё свидание… на которое запамятовал явиться её ухажёр.       Не обращая внимания на жалостливые взгляды, Алекто сосредоточилась на выписывании вещей, которыми ей стоило срочно обзавестись:       «Лифчики с… чем-чем? Пушапом? Допустим. Рыжий муссовый тональник — почему именно рыжий? Ладно, что дальше… фенечковые чокеры, накладные пряди на заколках», — список модного хлама был бесконечен, но Алекто особенно приглянулся шар «чёрная восьмёрка», как и сладкие духи, которые можно было понюхать, если растереть пальчиком специальную страницу со вкладышем.       Прискорбно оставив золото и стиль итальянской дамы средних лет, Алекто попивала кофе, мысленно настраивая себя стать девочкой — эмо.        — Италия тебе к лицу, Алекто, — раздался позади глубокий баритон, и девушка, поперхнувшись, поспешила прикрыть руками страницы журналов, за которые ей почему-то было стыдно. — Вот только бдительность ты растеряла; никогда бы не подумал, что тебя можно застать врасплох.       — Элеазар! — поздоровалась она крепким объятием с давним бессмертным другом — членом небольшого семейства Денали на Аляске.       Единственный вампир, который сумел разглядеть в ней нечто особенное с помощью дара вычисления талантов, — верный Элеазар, ставший ей добрым другом в бесконечности.       Они изредка встречались на нейтральной территории и делились новостями. Кем являлась Алекто по природе, Элеазар не знал, но не считал её ниже себя и с радостью соглашался увидеться. Для знакомых вампиров, коих было немного, она была редчайшим человеком-долгожителем, к тому же неаппетитным. «Мне всего лишь необходимо подзаряжать сердце током и красивыми мужчинами время от времени», — однажды поделилась она своим секретом долголетия, который показался Элеазару довольно убедительным на фоне скудных познаний о медицине в года их знакомства. А ещё Алекто придерживалась нейтралитета и никогда не присоединялась к вампирскому клану или стае оборотней.       — Я и забыл, насколько ты тёплая, — флиртующе подметил он, нехотя выпуская подругу из объятий и усаживаясь напротив, — ты словно привезла с собой южное солнце!       Испанец по рождению, Элеазар был гордым обладателем копны тёмно-коричневых средиземноморских волос. Его оливковая кожа была приглушена вампирской бледностью. Глаза, в которых искрилось одновременно веселье и стать, переливались непривычным янтарным цветом вместо каре-алого, что говорило о его соблюдении диеты. Вот только диета в мире вампиров, или же вегетарианство, подразумевала воздержание от употребления крови человека.        — Не знаю, могу ли сказать то же самое о тебе, и дело не в Аляске. — Похлопала она его по ладони, подтрунивая. — Под каблуками скольких женщин ты вертишься? Трёх?        — Четырёх, — расхохотался Элеазар, ничем не обеспокоенный своим второстепенным положением в матриархальном клане требовательных славянок, — хотя мы получили предсказание, что вскоре две женщины обретут своих возлюбленных, так что Денали вовсю готовятся к пополнению. Кармен подала прошение Вольтури на обращение людей — неудачное, к слову; но потом мы выяснили, что будущие мужья уже будут вампирами.       Как они об этом узнали — Алекто решила не спрашивать. Но она не удивится, если им подсказал кто-то с даром, скажем, свахи — ведь в мире вампиров можно было встретить много чудес.       — Даже не представляю, что проще: обратить спутников из смертных или уговорить двух вампиров-кочевников осесть в клане!       Элеазар снова несдержанно рассмеялся, с чувством хлопнув ладонью по дешёвому столу, на что тот жалобно отозвался скрипом.       — Ты просто не знакома с женщинами моей семьи. — Одарил он её многозначительной улыбкой. — Они бывают столь… убедительными, что им невозможно отказать.        — Меньше знаешь — лучше спишь. — Алекто сморщилась, запивая кофе кислый осадок после непристойного намёка.        — Нелюдимая человечишка.        — Подкаблучный вампир.        — Правда — она и есть правда, — добродушно поддался он, откидываясь на спинку стула и с интересом разглядывая собеседницу. Он был правда рад видеть её, но проскакивающие маленькие нервные тики выдавали тот факт, что вампир чем-то обеспокоен. — Так что, куда ты теперь планируешь проложить свой путь? Останешься на суше или же вернёшься в мореплавание, бороздить бескрайние просторы?       — Признаюсь, по началу у меня было желание отдохнуть от мира и затеряться в тундре на полвека, — Алекто отпила кофе и тут же приложила ладонь ко рту, направив все усилия, чтобы сохранить уверенное выражение лица — фраппучино оказался жутко приторным, даже без заявленных калорий, — но потом, стоило пройти временной хандре, мне вдруг захотелось пожить где-нибудь поближе к сверхъестественному.       — Во-от как… — Элеазар задумчиво потёр подбородок. — Тогда расскажи мне больше. О себе. Об Италии.       И так они и провели последующие часы, навёрстывая упущенную четверть века. Они поговорили на итальянском и испанском языках, а следом вампир дал ей пару советов по американскому произношению английского и порекомендовал полезную книгу со сленгом, как и пособие по местному выживанию в капитализме. Ведь, как однажды написал американский политик Бенджамин Франклин французскому физику, «в этом мире ничего нельзя сказать наверняка, кроме смерти и налогов».       И хоть Элеазар искренне наслаждался разговором с Алекто, периодически проступала его нервозность: он то обращал тяжёлый взор к окну, за которым прохожие спешили укрыться от непогоды, то потирал руки, перебирая свои перстни. У них было одно негласное правило встреч на все времена: оставлять жалобы и трудности за порогом. Но Алекто впервые видела собранного Элеазара столь обеспокоенным. Поэтому, не долго думая, она вышла навстречу, согласившись выслушать его.       — Тебя что-то тревожит, добрый друг, — молвила она, передвинув стул поближе к Элеазару. — И это явно не мелочь, раз не даёт тебе покоя. Ну же, что произошло? Ты же знаешь, что можешь открыться мне.       — Секрета нет, Алекто. А даже если и есть, меня в него не посвятили. Пока я таю лишь просьбу; и во мне тлеет робкая надежда, что ты почтишь её своим вниманием. Я даже осмелюсь предположить, что она завладеет твоим интересом.        — Не томи. Я не откажу тебе хотя бы в том, чтобы выслушать тебя.       Элеазар глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Она видела по заминке, с каким трудом ему далось озвучить просьбу:       — Видишь ли, в относительной близости от Сиэтла, штат Вашингтон, обосновалась семья дорогих друзей сестры Ирины, Олимпийский клан Каллен. К слову, мы отлично отгуляли на их летней свадьбе, вышло чудесное событие, просто незабываемое! Но вернёмся к делу. Там же, на полуострове Олимпик, произошла и вспышка пробуждения оборотней; образовалась достаточно внушительная стая, которая впоследствии разделилась на две. И после перечисленных двух событий Каллены затихли. Моя сестра пыталась выйти с ними на связь, разузнать, в чём дело, но тщетно, клан полностью закрылся. Денали волнуются, но при этом мы не можем повторно посетить Калленов за столь короткий срок — увидев нашу сплочённость, Вольтури, вероятнее всего, поспешат разорвать её.       «И снова все сложности берут истоки именно от итальянцев-прародителей!» — ох, Алекто никогда не сбежит от Вольтури. Клан трёх стариков постоянно препятствовал расширению других семейств, и, не дай Боже, заключению союзов, делая всё в своих силах, чтобы предотвратить посягательство соперников на власть.       Что же касается клана Каллен, названного Олимпийским по географическому расположению его текущей территории… Алекто никогда не имела на него виды, потому что он был относительно молодым, следовательно, грабить у них было нечего. Всё просто.       — Элеазар, я правильно понимаю, что ты посылаешь меня в глухой пригород, чтобы выяснить, нависла ли над Калленами угроза? — решила она спросить напрямую, без красивых речей и увиливания. — И, если ответ «да», то придумать, как Денали могут помочь им, не привлекая лишнего внимания Вольтури?        — Именно, — довольно кивнул Элеазар, — у тебя острая смекалка, Алекто, которую даже я, создание ступенью выше по эволюции, успел оценить.       Только он умудрялся единовременно и делать ей комплименты, и опускать.        — Будешь мне должен, — поддалась она неповторимым уговорам друга. Всё равно пока было нечем заняться, а маленькая игра в шпионку не должна занять слишком много времени. — Какая, говоришь, сейчас легенда у этой семьи?        — Глава семейства, Карлайл, гениальный врач местной больницы. Жена, Эсми, домохозяйка, увлекается архитектурой. Пятеро «приёмных» детей: Эдвард, Элис, Эмметт, Джаспер и Розали — только что окончили старшую школу и пропускают год, выбирают, в какой институт поступить. А, и скорее всего, к ним присоединилась Белла — юная супруга Эдварда. Буду крайне удивлён, если она ещё не обращена.        — То есть, по факту, кроме Карлайла, в настоящий момент почти никто из семьи не контактирует с людьми?        — Получается, что так, — подтвердил Элеазар кивком, упорно не замечая проблемы, поэтому Алекто задала наводящий вопрос:        — И как ты предлагаешь подобраться к затворникам?        — Постучись к ним, — предложил Элеазар легчайшее, но в то же время наитупейшее решение, — они не кусаются. Вегетарианцы, как и мы.       «Просто невероятно!..» — простонала про себя Алекто. Она принялась елозить кофейной кружкой по столу, взвешивая потенциальную выгоду от переезда в область Сиэтла.        — Мне нужно время подумать…       Изначально Аляска была её запланированной отправной точкой начала американской жизни, но и штат Вашингтон тоже мог подойти.        — Не смею на тебя давить. А я, пожалуй, пойду. Кармен всегда ревнует, когда я вижусь с тобой. И… я бы хотел, чтобы наша встреча осталась между нами, и ты по возможности не разглашала Карлайлу о беспокойстве Ирины. Расскажи ему о нашей дружбе лишь в крайнем случае.        — Договорились, старый интриган.       Элеазар и Алекто поднялись для прощального объятия, от которого у неё хрустнули кости. Девушка зажмурилась, готовясь снова расстаться с дорогим ей человеком на неопределённый срок, как вдруг почувствовала трепетный поцелуй в темя. Она едва успела вдохнуть мужской пряно-древесный аромат, за которым последовала пустота. Когда девушка распахнула глаза, то стояла уже одна. Из тоскливой полудрёмы её вывело громкое оповещение о новой смске. Её давно позабытый среди журналов сотовый запищал, гулко завибрировав по столу.       Серена: Элис Каллен разыскивает Науэля. Разберёшься?       «А вот это уже занимательное совпадение, — подметила она, усаживаясь за стол, стараясь не обращать внимание на опустевшее место перед ней, — такое, которое я однозначно не могу игнорировать».       Науэль являлся единственным мужчиной среди полукровок, и поэтому сёстры ревниво оберегали его всеми силами. Неудивительно, что Серена попросила Алекто вмешаться и повернуть любопытный нос этой Элис в другую сторону, зная, что самая старшая из них переехала в Штаты.       — Я займусь Калленами, — без промедления ответила Алекто.       «Полагаю, теперь все дороги ведут в Олимп».