Часть I. Смерть
Техас, 1862 — Твоё мнение, Уитлок? Спросил Пол Херберт, бригадный генерал армии Конфедерации. Он махнул на окно позади себя, из которого открывался вид на бухту Мексиканского залива. Вопрос был поставлен чисто риторически — на туманном горизонте виднелась линия вражеских кораблей, и возглавлял её самый тяжеловооружённый военный корабль всей Америки, Санти. — Два года армия Севера пыталась блокировать наши торговые пути, но только теперь противник решил зайти с козырей. На этой шлюпке больше пушек и оружия, чем во всём южном Техасе, сэр. — Именно. Сучий Союз набил Санти столькими боеприпасами, чтобы подбросить весь Галвестон на воздух! — Генерал Херберт с досадой стукнул ребром кулака по стене, повернувшись к предстоящему сражению. Он ненавидел проигрывать. — Эвакуация в Хьюстон неизбежна: оружия, продовольствия, жителей. Займись ей, пока мы разрабатываем план перехвата Санти. — Так точно, сэр. — И Уитлок, — хмуро добавил Херберт; последующий приказ не дался ему легко: — температурящих не бери — не важно, женщин или детей. Жёлтая лихорадка уже стёрла треть Матагорды, нельзя допустить, чтобы эта зараза перебросилась и на Хьюстон. Джаспер безмолвно кивнул, скрипнув зубами. Эпидемии — вот вторая хвора, с которой они сражались. Две трети их солдат погибало не на фронте, а от пневмонии, брюшного тифа, дизентерии и малярии. Смерти было плевать, держишь ты в руках ружьё или нет. Инфекция забирала всех, даже невинных. Эвакуация проходила в несколько этапов. Война началась до того, как в штате проложили железнодорожные пути, поэтому шли по старинке. Путь был поделён на две ночи — палящее солнце Техаса и сорокоградусная жара едва позволяли передвигаться днём. Переброс ресурсов из Галвестона в Хьюстон прошёл без происшествий — не считая самого вынужденного отлучения людей от дома, что для многих стало трагедией. Вопреки трудностям, чуткому майору удалось заслужить доверие переселенцев. На протяжении всего пути Джаспер утешал раздавленных горем беженцев, подбирал правильные слова, чтобы придать им сил преодолеть испытание до конца. Зачастую ему просто не могли отказать, будто он завораживал своё окружение. То ли Уитлок родился счастливчиком, то ли в один момент жизни выработал мощнейшую харизму. Именно этот талант помог ему в своё время обманом вступить в армию подростком, как только парень достаточно вытянулся, чтобы сойти за двадцатилетнего перед вербовщиком. Постепенно очаровывая влиятельных людей, Джаспер существенно поднялся по служебной лестнице за рекордные три года. Примечательно, что никто даже не попытался поставить под сомнение его звание майора. Достигнув приличных высот, Уитлок получил преимущество влиять на свои назначения. Он ни разу не отправлялся в зону активных боевых действий и не убивал противника. Вместо этого он оставался в тылу и занимался вопросами продовольствия, внутреннего порядка и обучения, отрабатывал в ночные смены, которые были бы менее желательными для патрулирования. Признаться, молодому майору ровным счётом не было дела до гражданской войны, которая возникла из-за экономических и политических противоречий Севера и Юга. Он вынужденно служил, чтобы прокормить себя и мать — их и без того бедная семья фермеров-арендаторов разорилась на фоне эпидемий. Да, будучи военным, он блуждал в серой зоне понятия «безгрешного человека», но, во всяком случае, Джаспер без стыда ходил в церковь и обращался к Богу молитвами, так как никогда не забирал чужую жизнь. Уитлок вырос воспитанным молодым человеком и благочестивым католиком; он свято верил, что ни одна война не заставит его сойти с истинного пути. Пока не настала одна роковая ночь. Возвращаясь на скакуне в Галвестон после эвакуации, Джаспер заметил компанию из трёх девушек. Они хохотали и танцевали под звёздами, словно в мире не существовало забот. Каждая была облачена в безупречное платье и выглядела так, будто направляется в изысканное заведение центра Хьюстона, а не на прогулку по пустынной дороге, где в любой момент могли случиться грабёж или нападение. Его лошадь беспокойно попятилась, но Джаспер быстро её присмирил — военные скакуны были приучены игнорировать инстинкты побега и не бояться поля сражения. — Леди, — подъехал он к ним, представившись, — вернитесь в город. Здесь небезопасно после заката, тем более в военное положение. Девушки тихо засмеялись, кокетливо прикрывая лица веерами и перекатывая в руках ажурные зонтики. Они совсем не слышно перешёптывались на испанском — Техас не так давно был отвоёван у Мексики, поэтому на территории штата свободно говорили на двух языках. Благородное намерение Джаспера предоставить им минуту приватности, чтобы договориться, стало его фатальной ошибкой. Ведь пока он стоял в стороне, где его лошадь перекусывала сухой травой, девушки игриво выбирали, кто из них убьёт его: — Мария, ты уверена, что он подойдёт для наших целей? — тихо осведомилась самая высокая блондинка у приятельницы латиноамериканской внешности. — Какой-то он совсем юный. Неопытный, должно быть. И стоит тратить на него силы? — Отчего нет? Обрати внимание на его нашивки. — Мария указала на отличительные знаки майора на форме Уитлока. — Высоким званием просто так не награждают, я вижу в нём полезное дополнение к клану. К тому же он такой хорошенький, такого и обращать приятно. Овдовевшая Мария не нуждалась в мужском утешении, но всегда была рада полюбоваться красотой, в особенности крепким блондином в военной форме. — Не знаю… он какой-то совсем маленький на мой вкус, — первая девушка осталась неубеждённой. Мало того, она выглядела до того капризной, будто вот-вот расплачется, лишь бы спутницы прислушались к её мнению. — Давай выберем другого военного, постарше? Ну-у пожалуйста? Такого мальчика даже жалко. — Жалко? Люси, не обманывайся, эта американская свинья сражается за рабство. Мы сделаем одолжение всем пленным мексиканской земли, если он в один момент просто… исчезнет. К обсуждению присоединилась третья девица, Нетти, которая до этого молчала, пожирая Уитлока голодными глазами: — Полагаешь, он и визжать будет как свинья, когда мы будем его убивать? — Она едва скрыла от Джаспера веером неприятную, полную злорадного предвкушения ухмылку. Нетти была самой дерзкой и прямолинейной из них, а также обожала играть с едой. — Фу, ненавижу визги! — Поморщилась Мария, явно озадаченная сложностью выбора. Но потом её посетила идея, точнее пари: — Решено. Если солдатик умрёт молча, то мы его обратим. Если же вздумает кричать — тогда пойдёт на корм. Мария с таким же успехом могла бы подкинуть монетку, но зачем, когда можно поспорить и поставить на кон страдание человечишки? — Обожаю ход твоих мыслей. — Подобные ставки устраивали кровожадную Нетти. — Только чур ты вводишь в него вампирский яд — стоит мне вонзить клыки, и я не могу остановиться. Джаспер терпеливо выжидал в стороне, когда же путницы наговорятся. Видя, что его предупреждение не было воспринято всерьёз, он напомнил о себе деликатной прочисткой горла и повторно настоял: — Дамы. Позвольте сопроводить вас до ближайшего поста, где я удостоверюсь, что вы в безопасности, после чего вы сможете продолжить свою увеселительную ночь. И снова девушки подняли его на смех. Он не понимал, почему. Как можно относиться к своей сохранности столь легкомысленно? Возможно, они были пьяны, потому как вели себя чересчур праздно в тяжёлые времена, а их расширенные зрачки занимали всю радужку стеклянных глаз. И снова он ошибся, выбрав проигнорировать тень бездушной сущности в их взоре. Убеждённый в нежности женского пола, мужчина просто не мог предположить, что помощь потерявшимся девушкам обернётся катастрофой, вплоть до летального исхода. Отсмеявшись, одна из них, Мария, всё же согласилась: — Раз ты столь горячо настаиваешь сопроводить нас по дороге, по которой мы ходили ещё до твоего рождения, то так уж и быть. Веди нас, американец! — велела она сильновыраженным мексиканским акцентом, будто он — не уважаемый майор, а какой-то низкий слуга. Джаспер никак не отреагировал на взбалмошность богатых девиц. У него был долг перед гражданскими, который он обязался исполнять. — Прошу за мной, — бросил он с ноткой неприязни, разворачивая лошадь. Повернуться к троице спиной стало его последней ошибкой. Раздался выстрел. Сначала его сердце пронзил жгучий жар, затем лютый холод, который начал расползаться по всей груди. Из Уитлока вырвался тяжёлый всхрип. Неверяще опустив глаза, он узрел, как алая кровь прорывается сквозь пальцы трясущейся ладони, прижатой к ранению. «Пекло! Откуда здесь взялись северные? Как я их не углядел?» Поток было не остановить; кровь хлестала столь безудержно, словно стремилась поскорее оставить его тело, щедро растекаясь по серому мундиру и золотым нашивкам. Секунды, и Джаспер окончательно ослаб. Он повалился на сухую землю. Глядя на ночное небо, на то, как звёзды постепенно тухнут в подступающей темноте, Джаспер жалел о нескольких вещах. Что он не успел выслать маме жалование и повторить, что любит её. Как и о том, что он так и не защитил трёх странствующих девушек, которые так и не перестали смеяться.Часть II. Гниение
— Э-эй! — послышался мелодичный голос из темноты. Самый красивый звук, который он когда-либо слышал. Такой мягкий, обволакивающий, с лёгкой хрипотцой. К щеке прикоснулась ладонь. Невероятно нежная. — Открой глаза, — попросила обладательница обворожительного голоса, и Джаспер повиновался. Как он мог отказать? В его мир ворвалось сияние. Оно было везде: от солнца, от песчинок бесконечной пустыни вокруг, от пробудившей его девушки. Её кожа переливалась, своим искрящимся мерцанием она затмевала даже солнце. Падающий из-за спины свет обрамлял её фигуру, подсвечивая святым ореолом. — Я Мария. Ну конечно, у неё имя святой. Святая дева Мария, которая пришла успокоить его душу. Присмотревшись, Джаспер различил её черты. Дева была юной, кудрявой. Её хрупкая, эфемерная фигурка облачена в белое кружевное платье и шаль. Каскад крупных чёрно-каштановых локонов касался его лица. Немного погодя, Джаспер обнаружил ещё несколько чудес своего пробуждения. Он не дышал — точнее мог бы, но обходился без воздуха. Помимо того, он и сам сверкал, будто его кожа стала мозаикой из битого стекла. — Я… в раю? — только и смог спросить он, впитывая ослепительное окружение, новые ощущения. Впитывая нового себя. — Боюсь, что нет, Джаспер. Но ты в новом мире. Я привела тебя в него. — Дева выдержала паузу, давая ему возможность осознать и как следует проникнуться её словами. Джаспер кивнул. Он верил всему, что говорила Мария. Между ними была невидимая связь, и он не мог назвать её никак иначе, кроме как духовной. — Но в моём мире тоже идёт война. — Мария взяла его ладонь — ту же самую, которой он пытался остановить кровотечение. — Мне необходимо, чтобы ты сражался на моей стороне, Джаспер. — Тебе… — слова давались с большим трудом, словно глотку засыпали камнями. С ним что-то происходило, но он не мог понять, что конкретно. — Угрожает опасность? — Да, ещё какая! — Мария говорила нарочито медленно, будто объясняла азы ребёнку. — Я в бегах уже очень давно, и надеюсь, что ты защитишь меня. Ты обещал отвести меня в безопасность. Ты же помнишь, Джаспер? Ты обещал. Ранее мелодичный голос начал превращаться в звон. И он множился, круша черепную коробку Уитлока. Он схватился за уши, не понимая, что происходит. — Ты помнишь? — Его плечо сжали, больно, пытаясь перебить нарастающую боль. — Да, — вырвалось из него не то согласие, не то мученический стон. Не прошло и момента, как его стон перерос в хрип страданий. Что-то не так. Он не в раю, это точно. Тогда где? В чистилище? Как будто из его тела высосали душу, а на её месте образовалась дыра, которую необходимо заполнить. И эта дыра — она не была пустотой. Она была раскалённой, колючей, вонзалась и раздирала шипами его пищевод с каждой секундой, проведённой без пищи. В его раскрытый от боли рот влили амброзию — не иначе. Вязкая и живительная, она была слаще мякоти персика в жару и питательнее козьего молока. Напиток подавил колющую боль в желудке, почти, не до конца. Она всё ещё пульсировала в нём, но теперь Джаспер мог хотя бы думать и говорить. Его мир только что расшился с девы Марии до амброзии. — Джаспер, повтори, что я только что сказала. Он усмехнулся. Казалось бы, простая задача, но он всё ещё был ослеплён яркостью нового мира и истерзан пробудившимся голодом. Голова отказывалась работать, выдавая примитивные реакции и ответы. — Ты на войне… — рот отвратительно слушался, а дёсны, особенно клыков, гудели до онемения. Звуки выходили скомканными, шипящими. — Нужна… помощь. Я дам. Ещё! — сорвался он на рёв, когда живот снова скрутил спазм боли. Мария отпрыгнула, забирая лекарство с собой. — Нет, Джаспер. Ты должен поклясться мне в своей верности. Пообещать, что ты забудешь прошлую жизнь. О чём она говорила? Он и так ничего не знает, кроме неё, солнца и жажды. — Клянусь. — Тогда докажи мне. Мария отошла в сторону. Сначала Джаспер не понимал, что от него требуется, так как всё вокруг всё ещё было ярким, таким ярким! Но потом Джаспер заметил тусклое пятно и почувствовал знакомый ярко выраженный запах лекарства. Подобравшись к нему на четвереньках, — быстрее, чем рассчитывал — он узнал в туловище свою лошадь. Уитлок отдавал отчёт лишь в нескольких элементарных фактах: она всё ещё дышит, как и является источником его лекарства. — Убей и съешь её. Джаспера не надо было просить дважды. Он присосался к глотке животного, предварительно растерзав. Вбирая в себя кровь одним глотком за другим, вампир видел, как перед ним проносились блёклые, смутные воспоминания. Как он выращивал эту лошадь ещё жеребёнком на ранчо у соседа, как купил ей сбрую на первые деньги. Как лечил растяжение после первого падения и как они вместе проскакали много, много миль. Но все их совместные эпизоды притупились, словно сон, которому суждено забыться. То было в прошлом. Сейчас же существовал один лишь свет Марии.***
Первые месяцы пронеслись как в лихорадке, во время которой Джаспер бредил и испытывал плавящий изнутри жар. После перерождения весь мир сузился до животных потребностей, мозг странным образом оцепенел, не замечая более ничего вокруг. Мария утверждала, что Джаспер оказался крайне чувствительным — он чересчур остро испытывал и без того неутолимый голод новообращённого, как и слишком глубоко погружался в эйфорию, которую дарила выпитая кровь. Уитлок утерял сознательность, следуя исключительно на поводу инстинктов. Мария оказалась единственной, кто мог до него достучаться. Ей одной удавалось пробиться сквозь дурман его сознания и поговорить с ним — если команды можно считать за беседы. Его святая ввела его в новую религию, религию войны и крови. Как выяснилось, вампиры — к числу которых теперь принадлежал Джаспер — вели непрекращающуюся борьбу за территории. Только они не называли их странами, штатами или городами — нет. Для них это были охотничьи угодья. И Мария пыталась основать свой клан совместно с Люси и Нетти, который стал бы главным в северной Мексике и Техасе. Джаспер боготворил землю, по которой ступала Мария. Он понятия не имел, что возможна какая-либо иная жизнь. Её амбиции, которые сопровождались трупами и реками крови, воспринимались им как нечто абсолютно естественное, само собой разумеющееся. Вампирши выбрали плантацию одного хлопкового магната базой своего клана. Совместно с Джаспером и союзными кочевниками они без труда захватили владения богатой семьи вместе с несколькими сотнями рабов. Как бы Марии не претило рабство, она не могла отрицать практичность содержания низших людей в клетках. Присвоив прибыльный бизнес под шумок гражданской войны с помощью шантажа и связей, она взялась вести финансовые дела клана, в то время как Люси отвечала за сохранность плантации, а Нетти отправлялась на разведку. Девушки заняли главный особняк территории, выполненный в неоклассицизме, или же в стиле греческого возрождения. Интерьер был таким же экстравагантным, как и внешний вид. Фойе, римские колонны, широкие открытые лестницы, бальные залы, большие столовые, обилие мрамора и детальная дизайнерская работа — всё радовало бессмертных девушек, которые впервые заполучили роскошь в свои владения. Джасперу же не было среди них места, ему было даже запрещено входить в дом. Вампирши называли его свином — Уитлок никак не мог совладать с примитивностью новорождённого и постоянно ходил измазанным в запёкшейся крови и сене. Он слушал только свою создательницу и буквально воспринимал каждое сказанное её слово. Например, однажды Мария приказала Джасперу приклоняться при каждой встрече, после чего он выбрал всегда передвигаться в полуприседе, чтобы его голова никогда не поднималась выше уровня её колена. В один ужин состоялось собрание троицы вампирш, на котором решалась его судьба: — Прошёл почти год. Если свин не придёт в себя, придётся его устранить, и на этот раз безвозвратно, — выдвинула своё мнение Люси, которой не понравился Джаспер с первой встречи. — Он показал себя достаточно полезным, — обнажила зубы несогласная Нетти, — убивает быстро и эффективно, без лишних вопросов. Что тебя не устраивает? — С чего бы начать… Как насчёт того, что он невменяем, м? Изначально мы обратили солдатика, чтобы он обучал бойцов, вот что-то я их не вижу. Мы стремимся к мести клану, который разрушил наши предыдущие семьи. Припоминаете? — Он и его жажда прекрасно справляются с поставленными задачами. А может… — Нетти подозрительно прищурилась, обвиняюще ткнув в Люси пальцем — только не своим, а жертвы, из чьего запястья она кормилась. — Ты просто ревнуешь, что свин слушает исключительно свою создательницу, а не тебя?! — Нет, Люси права. — Холодная и расчётливая Мария спокойно переносила вампирские перебранки подруг. Отстранённая, она включалась в жизнь, только когда ей было необходимо не упустить выгоду. — Если Джаспер не исполняет свою функцию, то надобность в нём априори отпадает. Покончив с трапезой, Мария чинно вышла из особняка. Другим вампирам было запрещено жить внутри, поэтому они находились достаточно далеко, чтобы не оскорблять своим присутствием лидеров, но и в относительной близости, чтобы вовремя ответить на призыв. — Джаспер. Он оказался подле неё, прежде чем Мария успела закончить его имя, и прильнул к её ладони, тем самым измазав её. Девушка поморщилась, ощутив скользкую жижу, и с силой оттолкнула его. Больше алчности в ней была только мания чистоты. — Фу, не прикасайся ко мне! Ты грязный. Джаспер издал невнятный звук, напоминающий рык и скулёж. — Как же я утомилась нянчить тебя! Ты и шагу ступить не можешь без моего слова! И как мне вложить в тебя хоть немного ума?.. Джаспер не раз выслушивал её жалобы, но никак не мог понять их причину. Разве не Мария говорила ничего не делать без её ведома? — …c меня довольно. Возможно, поначалу твоё пресмыкание даже развлекало нас, но теперь ты меня лишь раздражаешь. Я требую, чтобы ты пришёл в сознание. Разве ты позабыл о своей клятве? Забыл о своей первоначальной миссии? — Мария повторила Джасперу всё то же самое, что обсудила с Нетти и Люси. — Мне необходимо, чтобы к тебе вернулась собранность и ответственность. Вампиры — высшие существа, а ты только посмотри на себя! Хуже животного! Как жалкий отброс под опиумом. Сейчас ты приходишься ближе к оборотням, этим вонючим дворнягам, нежели чем к нашему благородному виду. Смотреть на тебя противно! Либо ты возьмёшь себя в руки, либо я убью тебя. Нет, ещё хуже — оставлю одного. В глазах Джаспера полыхнули страх и отчаяние. — Простите, что разочаровал вас, Мария. — Приведи себя в порядок. Мне нужен майор, а не бездумный упырь. Через месяц я приведу к тебе новообращённых, которых ты должен взрастить как солдат. Лучше бы тебе вспомнить военные навыки к тому времени. Тогда я и решу, прощать тебя или нет, а до тех пор ты для меня не существуешь. Мария вернулась в особняк, оставив его одного. Джаспер изнывал внутри. Сначала он причинял себе боль, коря, что разочаровал свою святую. Затем он боролся с животной зависимостью, которая вгрызлась слишком глубоко. Старые установки противоречили новым, и Джаспер отчаянно пытался додуматься деградировавшим сознанием, что же от него требуется. Изначально Мария хотела, чтобы он был бездумным рабом, что он исполнил. Теперь ей был необходим рассудительный солдат, и Уитлок приложит все усилия, чтобы пробудить забытую часть себя. Тогда он впервые с момента обращения поднялся из дикарского полуприседа и прошёлся как человек. Впервые осознанно помылся, а не когда ему велели. Состриг сальные волосы, которые отросли до лопаток и сплелись в колтуны, побрился. Даже отыскал новую, чистую одежду и обувь, которые ему более менее подходили по размеру. Борьба не была лёгкой. Джаспер слишком часто отрывался на кровь и последующую эйфорию, но впоследствии научился быстро выныривать из состояния наркотического опьянения. В тот же месяц он обнаружил ещё что-то новое в своём узком мирке. Нечто особенное, что он раньше не замечал, будучи поглощённым исключительно инстинктами. Присмотревшись, Джаспер заметил, что от живых существ вокруг исходили… некие сигналы. Он не мог их различить, но они были осязаемыми, как волны. И эти волны передавали ему некие ощущения, которые он находил интригующими. Сигналы стали новым увлечением Джаспера, помимо кормления, кайфа и ожидания приказов Марии. Он следил за вампирами и их импульсами, пытаясь расшифровать их значения. Как только Уитлок догадался, что они связаны с эмоциями, он начал вносить их значения в мысленный каталог, тем самым заново тренируя внимательность и память. Вампир приучил себя наблюдать за малейшими переменами в настроении других, угадывать эмоциональные колебания, различать оттенки переживаний. Спустя ещё некоторое время Джаспер попытался из любопытства воздействовать на эмоции. Так однажды он подстерёг двух совершенно спокойных, отдыхающих вампиров и, приложив свой дар, ввёл их в состояние ярости. Джаспер переборщил: по итогу один подопытный вырвал другому сердце, после чего первого убила блюдущая порядок внутри клана Люси, — но в целом Уитлок посчитал эксперимент вполне удачным. Ровно спустя месяц Мария привела в его рабочий дом (с кузницей, конюшней и хранилищем зерна) двенадцать новообращенных. Каждый из них — молодой мужчина на пике физических возможностей. — Ты помнишь, что нужно делать, чтобы пройти испытание. Я вернусь через две недели с проверкой результата. — Да, мэм, — собранно ответил он, как если бы отдавал честь генералу. — Великолепно, — тихо добавила Мария, проходя мимо него, — постарайся. Таким ты мне нравишься больше. Полезным. Внешне Джаспер никак не отреагировал, но внутри он преисполнился благоговением от похвалы. Когда святая удалилась, он обратился к новобранцам авторитарно, чётко, по-военному: — Мне всё равно, кто вы и откуда. Что имеет значение — это победа нашего клана в войне за территорию. Вам больше не надо дышать или спать, поэтому я буду круглосуточно гонять вас военной подготовкой, разве что с перерывом на кормёжку. Один из мужчин громко расхохотался, брызжа слюной. Каждый из них был неустойчивым после обращения, но этот выглядел особенно невменяемым. — А с хрена ли? — Перенёсся он сначала на крышу, следом на дерево, затем за спину Джаспера. — Я не собираюсь ни перед кем присмыкаться, с такой-то новообретённой силой. Мне насрать на тебя, войну, и тем более на твою суккх-ххх… Он не успел закончить предложение — Джаспер раскрошил его голову о близстоящую наковальню, даже не запачкав форму, а следом сбросил туловище в металлургическую печь. Его лицо выражало безразличие, будто он разделался с навозной мухой, а не с личностью. Сломить и запугать бесславной смертью — так он хотел наказать другим не дурить. Вопреки расчётам Джаспера, его демонстрация возымела противоположный эффект. Его настигло несколько волн липкого, первобытного ужаса от окруживших его мужчин. Вампир осязал, что ещё секунда, и тот перерастёт в хаос, и тогда ему придётся забить их всех, а задание Марии будет провалено. Собрав всю имеющуюся силу, Джаспер поспешил присмирить их реакцию, заменив страх на спокойствие. Мужчины мигом расслабились, возможно, даже слишком, так как некоторые безвольно осели. Уитлок тоже облокотился на стену, только из-за сильнейшей усталости. «Уяснил… у моих способностей есть предел». Джаспер сделал несколько больших глотков из фляги с припасённой кровью и продолжил, кое-как восполнив силы: — Подвожу итоги: забудьте о предыдущей жизни, теперь у вас начинается новая. И чтоб я не услышал ни одного неуважительного слова и не увидел ни единого косого взгляда в сторону лидеров, иначе вы познакомитесь с молотом, — Джаспер демонстративно задрал окровавленный кулак, — и наковальней, — указал на то место, об которое приложил головой предыдущего мерзавца. — А теперь покажите мне, из чего сделаны. Так и началось строение армии под его руководством. Ещё трое вампиров полегло из-за нахальства или попытки побега. Мария, как и обещала, вернулась спустя четырнадцать дней, или же триста тридцать часов тренировок. — Разбейтесь на пары, — велела она, и её приказ был моментально исполнен. — Теперь сразите того, с кем вы объединились. Напоминаю, что окончательная смерть вампира достигается путём расчленения и сожжения. Поначалу никто не сдвинулся с места, слишком ошарашенные её требованием. Поэтому Мария добавила им немного мотивации: — Ну же, не стесняйтесь, иначе Джаспер разберётся со всеми вами. Вспыхнули бои на выживание, пока не осталось четыре победителя. Мария оценила их довольно-холодной улыбкой, произнеся одно-единственное слово: — Снова. На этот раз её требование было понято с первого раза. Её безразличное лицо озарилось уже более яркой улыбкой, адресованной двум полуфиналистам. Она повторила: — Снова. Остался один чемпион. Только жажда крови никак не покидала Марию. — Снова. До Джаспера не сразу дошло, что она подразумевала. Доля секунды промедления дорого ему обошлась. Оставшийся вампир взял его в захват. Угодив в смертоносные тиски, кости рук и рёбер Джаспера сломались с оглушающим хрустом. «Пекло!» Ему было необходимо что-то срочно предпринять, пока его внутренности не превратились в кашу. Перебрав все знакомые ему эмоции, он направил в противника растерянность, робость и смятение. Чары Джаспера одержали верх, и у завороженного новорождённого опустились руки. В этот раз Уитлок действовал без заминок, вывернувшись и обезглавив противника серией мощных укусов в шею. — Превосходно, — похвалила его приблизившаяся Мария, потрепав укороченные волосы своего любимца. Джаспер с любовью принял брошенную ему как кость ласку, хоть его изувеченное тело изнывало в агонии. — Помни, что ты ценен мне лишь тогда, когда сильнее других. Сейчас ты находишься в зоне риска: твой первый год как вампира подходит к концу, что означает, твой прилив мощи новообращённого тоже на исходе. Скоро я приведу очередную партию бойцов. На этот раз тебе выделяется три месяца на их подготовку, после чего мы выдвинемся в настоящее сражение. Помни: в то время как новорождённые обязаны проложить нашу победу, ты должен быть сильнее каждого из них, как и готовым убить их в любой момент. Не допусти повторения жалкого эпизода, в котором тебя застали врасплох. — Слушаюсь. — И Джаспер, — Мария брезгливо приподняла белый подол юбки, переступая через обезглавленное тело последнего вампира, — приберись здесь. Держи своё рабочее место в чистоте. В конце концов, ты работаешь в моём поместье, а не в хлеву. Пора бы и запомнить. — Да, мэм. С того приказа Джаспер привил себе безупречную опрятность. Со стороны казалось, что он пришёл в чувства и вернул утраченную осознанность, но на деле он существовал по заложенным функциям. У него отсутствовали какие-либо собственные желания, цели, тем более мнение. Удел Джаспера — исполнять поручения, и только. Мария вывела новорождённые армии на новый уровень, отбирая людей с боевым потенциалом и передавая их Джасперу на тщательную подготовку. При этом вербовка была осторожной и не поднимала панику среди человеческого населения, чтобы избежать внимания Вольтури. Мария продемонстрировала себя искусной манипулянткой, убеждая каждого новоприбывшего, что мир вампиров заключается в сплошных войнах и насилии. А после она приказывала Джасперу убить всех новорождённых, которые не проявляли потенциала по истечении первого года их сверхсилы. В его бесконечности выработался определённый цикл. Посев: отбор и тренировка молодняка. Следом — военные действия. Далее жатва — зачистка солдат. В завершение — награда от Марии, которая заключалась в словесной похвале.Часть III. Распад
Спустя десять лет успешных кампаний, клан расширил свою территорию от Хьюстона до Монтеррея. Мария посчитала Джаспера достаточно верным и компетентным, чтобы единолично возглавлять её армию, а сама перестала принимать участие в сражениях. Его даже пустили в поместье, тем самым поставив выше прислуги. На решение Марии покинуть фронт повлиял и инцидент, в котором противник слишком близко подобрался к ней, и Джаспер едва успел принять увечья своим телом. Его поступок можно было бы назвать самопожертвованием, цени он хотя бы немного свою жизнь. Но нет. Уитлок считал себя объектом — оружием или щитом — и был готов пустить себя на убой во имя защиты святой. Столь же безразлично Джаспер относился к своему телу и во время тренировок — отрабатывая приёмы, солдаты терзали его кожу, и не раз. Раны с вампирским ядом — единственные, что не до конца заживали на коже бессмертных, и постепенно Уитлок собрал на себе многочисленные рубцы. Кто знает, сколько бы он прожил в подобном цикле, если бы с Уитлоком не случилось четыре события. Первым из них оказался… Питер. Единственный новообращённый, который не испугался угрюмого вампира и всячески игриво подначивал его. Будучи обделённым интеллектом после перерождения, он напоминал добродушного пса, который старался порадовать выбранного компаньона самыми разными способами. Преодолев животный рубеж, Питер раскрылся беззаботным весельчаком, чья лёгкая жизнерадостность совершенно не вписывалась в кровавый цикл. Убивал Питер скорее из нужды, приняв правила игры: либо он, либо его. Джаспер быстро привязался к молодому вампиру, к его чистым эмоциям, и впервые замолвил за другого слово перед Марией, тем самым сохранив его жизнь. Джаспер обрёл единственного настоящего друга в лице Питера. Белобрысый паренёк из раза в раз пробуждал его из угрюмого существования и заставлял улыбнуться мелкими пакостями. Именно тогда Джаспер начал жить по-настоящему, вот только у пробуждения оказалась и обратная сторона. Он оживал с Питером, и к нему стали возвращаться воспоминания. О детстве, семье, о первой вере. Уитлок пережил приступ паники — ведь если он признает полностью, кем он стал за перерождение, то тогда… ему предстоит покаяние. И ничто не искупит его грехи. С тех пор Уитлок перестал бездушно исполнять поручения. Просто не мог. Теперь он переживал сомнения. Стыд. Отвращение к себе. И как бы он ни приказывал себе повторно запереть воспоминания о смертной жизни, у него ничего не выходило. Питер распахнул ящик Пандоры, который оказалось невозможно закрыть. Мало того, Джаспер начал испытывать потребность в общении и близости, стал чаще находиться среди солдат, которые не догадывались, какая участь им уготована. В перерыве между заданиями они пели и танцевали, мечтали о возвращении домой, когда закончится служба. В те годы Джаспер узнал о раздирающей тоске. Когда он был бедным фермером, у него, по крайней мере, была возможность грезить о светлом будущем и проложить к нему путь военной карьерой. С Марией он получил жизнь без забот, но в ней Уитлок не жил, а существовал как субъект с функцией палача без будущего. Он переселился из поместья в рабочий дом, предпочтя убранству общество вампиров, которые сохранили человечность. Но те маленькие зачатки эмоций и эмпатии, которые просыпались в Джаспере, отмирали во время жатвы в конце каждого цикла, когда ему приходилось становиться бездушным убийцей. Только эйфория крови была в состоянии притупить его мучения — не души, Джаспер давно принял, что лишился не только её, но и чего-то нового внутри. Он постоянно срывался на кровь, стоило ему испытать стресс. Каждая зачистка ощущалась так, словно его пронзала стрела. Порой в руку, чаще в органы, и, когда совсем больно, в горло. Сейчас он назвал бы своё состояние «травмой», которая усугублялась с каждым убийством, не в состоянии зарасти за год. Не в состоянии зарасти никогда. Предательство Нетти и Люси стало второй встряской Джаспера. Произошло оно где-то под конец первой четверти двадцатого века, когда Вольтури прибыли в Америку для проверки своих подчинённых на другом континенте. Итальянцы провозгласили молодой клан мексиканок самым влиятельным на территории Центральной Америки, так и не разгадав их секретный метод стремительного достижения успеха. Мария прибрала все лавры себе, представив себя правящим итальянцам как блестящего стратега и безжалостного военачальника. Несомненно, Нетти и Люси зажглись яростью от обесценивания их трудов — они тоже положили почти столетие своих жизней на развитие клана. А вампиры не умеют просто обижаться. Уязвлённые девушки взялись планировать свержение обидчицы. Прислушавшись к ним, Джаспер узнал, как ощущаются зависть, алчность и ярость. Он донёс о своих опасениях Марии, полагая, что её острый ум в состоянии придумать способ усмирения смутьянок. Но нет — та поддалась страху за свою власть. Мария боялась, что союз Люси и Нетти окажется концом её правления. За страхом последовал приказ об убийстве единственных девушек, которые являлись её незаменимой опорой долгие годы. Сжимая в руке по голове вампирш, которые насмехались над ним с самого перерождения, Джаспер рассуждал, впервые и по-настоящему, когда же и за что Мария пошлёт и за его жизнью. Тогда он впервые за долгие десятилетия принял решение касательно себя и своего будущего: «Я не приму казнь. Я буду сопротивляться». Третье потрясение состоялось ещё спустя пару десятилетий. Мария отказывалась признавать сквозь свою гордость, что не справлялась с управлением и плантации, и клана, и отстаиванием территории с отсутствием Люси и Нетти. Она проводила почти всё время, пытаясь заменить их путём заключения сделок с кочевниками и соседями, но стала допускать множество ошибок. Раньше Мария отбирала людей, которые, по её мнению, могли раскрыться хорошими воинами, но со временем стала менее разборчивой: теперь она обращала в солдаты не только мужчин, но и стариков, женщин. В Питере тоже начали происходить изменения. Джаспер не мог распознать точно, какие, потому что некоторые эмоции друга оказались ему в новинку, а для других не существовало названия. Но Питер был определённо взволнован. — Ты снова убьёшь всех по истечении года? — спросил он на девятом месяце цикла. — Да, — не задумываясь подтвердил Джаспер. — Покуда Мария не решит, что кто-то из них будет полезен в дальнейшем. Питер вернулся к разговору спустя месяц: — Я знаю, что ты поручился за меня. Теперь и я хочу воспользоваться своим правом и суждением, кого оставить в живых. Джаспер покачал головой. — Окончательное слово всегда за Марией. Уитлок почуял падение решительности Питера. С тех пор тот намеренно избегал его. Когда Питер обратился к нему на одиннадцатом месяце, он представлял собой бардак из десятка эмоций, чего Джаспер никогда не видел. — Уитлок, ты — второй по важности вампир в клане. Ты — полноправный лидер, хоть и отказываешься брать на себя бремя каких-либо решений вне поля боя. Почему? Почему ты отказываешься востребовать свою свободу? В отличие от других, ты обладаешь всеми возможностями жить по-своему! Обычно Питер принимал сторону Уитлока и никогда не перечил ему. Так, лишь игриво задирал товарища для небольшой вампирской возни. Сейчас он впервые пошёл на конфликт, который имел все задатки перерасти в уродливую драку. — К чему ты ведёшь, Питер? Я живу так, как жил всегда — ни больше, ни меньше. Джаспер присмотрелся к своему другу, стараясь разгадать причину претензии. Всё же Питер испытывал страх. Но не тот, который был у Нетти или Люси, пропитанный ядом зависти и предательства. Нет, то был страх за нечто дорогое. — Уитлок, да что с тобой такое? Как ты можешь оставаться столь безвольным, пресмыкаться? Поначалу я полагал, что ты повяз в долгах или тебя держат шантажом. Но нет, ты намеренно унижаешься, словно раб, коим не являешься! — Попридержи язык, Питер! — огрызнулся Джаспер, но не ринулся доказывать ему своё превосходство, как это делали вампиры в конфликте. — Я убивал и за меньшее неуважение к клану. Я следую образу жизни вампиров средь крови и войн. Уясни это, пока мне не поступил приказ о твоей казни. — О-о-о, посмотрите, кто разошёлся! Неужели в тебе осталось что-то живое? — Питер не скупился на оскорбления даже перед лицом смерти. — И ты не убьёшь меня Джаспер. Возможно ты ещё не осознаёшь этого, но я — да. Потому что друзей не убивают — у тебя просто не поднимется рука. Точно также, как не поднялась тогда, когда истёк мой год. А что касается твоего якобы верного представления жизни, то спешу разрушить твой иллюзорный мир: она может быть другой. Ты просто позабыл об этом за всё то время, что продержал себя здесь, взаперти изоляции. Я докажу тебе, ты только подожди. Джаспер взревел, и Питер помчался от него стремглав. Уитлок пытался догнать его, но друг явно хотел доказать свою правоту, поэтому отдалялся всё дальше от плантации. Отказываясь пересекать невидимую границу, Джаспер прокричал ему вслед: — Одумайся, Питер! Прошу, пока не поздно! Эмоции друга распространилась и на него. Джаспер оказался загнан в безысходность, заботу, страх за что-то дорогое. Они отрезвляли, побуждали действовать, искать пути спасения. Но если Джаспер хотел спасти Питера, то тогда кого жаждал уберечь Питер? Подошёл к концу двенадцатый месяц цикла, настала пора зачистки. Джаспер проводил внутреннюю настройку, готовясь убить очередную дюжину. Он старался не смотреть на обречённых, бесцветно приглашая их по очереди на «личный разговор». Лишь чувствовал, сосредоточившись на спокойствии — их и себя. Никто не знал, но перед казнью он забирал их тревогу, вместо которой внушал то чувство благодати и успокоения, которые он ранее считал у прихожан церкви после службы. Шеи сворачивались одним точным, молниеносным движением. Молодые вампиры не испытывали боли — Джаспер знал — лишь милисекундную вспышку удивления. — Ты не тронешь её! — раздалась злобная команда Питера. Джаспер удивлённо вышел из своего транса. Его друг впервые источал чернейшую ярость, готовый к нападению. «В чём дело?» — непонимающе огляделся Уитлок. В комнате находились лишь он, Питер, и молодая вампирша, Шарлотта. Маленькая и коротковолосая, при этом крайне скромная, отчего Джаспер частенько принимал её за юношу. Девушка была одной из неудачных солдат, которые не обладали физическими данными или военным опытом. Единственное, что выделяло Шарлотту среди других, так это лучший контроль жажды среди всех обращённых. Она была способна поддерживать беседу, что было редкостью в первый год, но всё равно оставалась очередной единицей в глазах Джаспера. — Питер, ты чего разошёлся? Всё хорошо, — заверила его Шарлотта, пребывающая в состоянии полного умиротворения. — Ничерта всё не хорошо, отойди от него, живо! — Питер уволок несопротивляющуюся девушку в угол, сам же рванул к Джасперу, схватил его за грудки и яростно встряхнул. — Что ты сделал с ней, ублюдок?! Почему она такая же безвольная, как и ты? Выдохшийся за серию убийств и эмоциональных манипуляций, Джаспер пропустил внезапный удар в челюсть. — Считай, что я ввёл ей обезболивающее, — безразлично пояснил он, сплёвывая кровь. — Так гуманнее. — Гуманнее? Гуманнее?! Да что во всём этом гуманно? Мы будто застряли в нескончаемом круге ада! С меня довольно. Отпусти Шарлотту, сейчас же. Джаспер так и поступил, прежде чем его отбросили в стену, которая проломилась под силой столкновения. Оправившись от дурмана, девушка мигом подпрыгнула к Питеру, спрятавшись за его спиной. Она не понимала, что происходит, но догадывалась, что ситуация не закончится ничем хорошим. Джаспер не спешил подниматься — он был слишком поражён открытием. От Питера всё ещё расходился страх, тот самый, возвышенный, ради которого он был готов пойти на жертву. А ещё была… любовь. Эмпату потребовалось некоторое время, чтобы узнать её, так как он почти позабыл о её существовании, но это однозначно была любовь. — Уитлок, — предупреждающе прохрипел Питер в состоянии полной боевой готовности, — мы уходим. Я знаю, что ты выберешь Марию, но прошу. Нет, взываю: если в нашей дружбе хоть что-то было настоящим за все эти годы, не иди за нами. Оставь нас и подари шанс на ту свободную жизнь, которой ты себя лишил. Джаспер не стал препятствовать их побегу. Оставшись один, он методично прибрался и сжёг трупы, будто ничего и не произошло. Мария, вечно занятая исключительно внешней политикой, ничего не заметила.Часть IV. Воскрешение
Настало финальное событие, остановившее нескончаемый цикл насилия Джаспера. Спустя ровно пять лет, в сороковых, его отыскал Питер: — Единственное, о чём я жалею, так это о том, что я оставил тебя позади, мой друг. Там, за пределами власти вечно воюющих южных ковенов, существует другой образ жизни вампиров. Да, к нему нужно приноровиться и привыкнуть, но он… изумительный, полный выбора и свободы. — И Питер приступил к рассказу о том, как изменился мир, какие появились изобретения. Как строятся небоскребы, какие чудеса творятся с помощью электричества. Он признался, что воины тоже продолжали идти, но они были кратковременными, потому что люди в своём большинстве ценят мир. Выгорившись, он задал главный вопрос: — Джаспер, ты пойдёшь со мной? — Хорошо, — ответил тот, даже не успев подумать. — Правда? — небывало удивился Питер, полагая, что ему придётся долго убеждать вампира с промытыми мозгами и проиграть в конечном счёте. — Да. Только дай мне минуту попрощаться, и мы можем выдвигаться. Правда заключалась в том, что после ухода Питера депрессия Джаспера достигла дна. Оставшись без друга, он был разрушен, и намеревался покончить жизнь самоубийством после очередной зачистки. Когда он зашёл в опустевшее, обветшалое поместье, от Марии разило страхом. Тем самым, что и от Люси и Нетти, требующих расправы. Она поняла, что он предал её, не убив беглецов, и теперь боялась, что он пойдёт против неё. А Джаспер был сильнее, намного, и до этого она держала его лишь на поводке верности, который в какой-то момент лопнул. Он отыскал её в мраморном зале. На ней было то же самое белоснежное платье, в котором он впервые встретил её. В котором она убила его и велела расстаться с человечностью. Джаспер сказал ей то же самое, что и Питер ему несколько лет назад: — Я ухожу. Не останавливай меня, если желаешь блага. Мария заметно расслабилась, поняв, что Уитлок не представляет ей угрозы. Осмелев, она даже взяла свой излюбленный аристократичный тон: — Зачем тебе моё одобрение? Ты и так все решил без меня. В какой-то степени я даже рада, потому что не вижу в тебе толку после измены. Годы назад Джаспер взвыл бы и упал в ноги, вымаливая прощение. Сейчас же он оставил короткий прощальный поклон и, не оборачиваясь, отправился в большой мир с Питером. Друг увёл его в свободный север Америки, показал ему все новшества и как жить в гармонии среди людей. Питер не пробыл с ним много времени. — Вампиры начинают свой путь как самостоятельные кочевники, — аргументировал он, прощаясь. — Но мы обязательно встретимся, когда ты обретёшь себя, мой друг. Обещаю. Так Джаспер и обосновался в Филадельфии, где заново отстроил себя как личность. Он не отрицал кровавого прошлого, и в то же время верил, что он может стать стать лучшей версией себя, оставаясь на верном пути и взращивая моральные качества. В пятидесятых он встретил Элис, с которой сразу сдружился. Она напомнила ему Питера и Шарлотту. Как выяснилось, миниатюрная, вечно весёлая девушка тоже обладала даром, только предсказания. Ей привиделось, что Джаспер обретёт счастье в пацифичном клане некоего Каллена. Джаспер был научен опытом не верить в панацею, но ему импонировали чистые эмоции Элис и позиция её клана, поэтому он согласился хотя бы попробовать. Так и началась его новая эра в новой семье, где он был сыном и братом. Шестьдесят лет размеренной жизни, полной открытий, знаний, и работой над собой. Новый образ однозначно был по нраву Джасперу, даже очень. Вот только он не обрёл то самое счастье, которое ему пророчила Элис — не до конца. Он не мог найти себе места, начав маяться и томиться, когда сложность его вечности опустилась с максимального до минимального. Клан работал настолько слаженно и сообща, что Уитлоку практически не оставалось ничего делать, а вечная роль восемнадцатилетнего ученика была просто смехотворной. Сколько бы он ни старался, вегетарианство давалось ему крайне тяжело, особенно в эпизоды рецидива с воспоминаниями о кровопролитном прошлом. С обращением Беллы, он намеревался поговорить с Карлайлом об отделении от клана, как в их дом пожаловала гостья. Джаспер снова пробудился. Ведь сидя в их гостиной и доказывая что-то с умным, собранным видом, на деле посетившая их девушка переживала тот самый редчайший, благородный страх во имя защиты чего-то дорогого. Ту самая яркую, отрезвляющую эмоцию, которой Питер когда-то освободил Джаспера из-под власти Марии. И Уитлок оказался заинтригован. Кто она, эта Алекто, чего она боялась? Кого она отчаянно желала спасти ценой себя, и от чего? Джаспер не знал, но обнаружил в себе жажду разобраться, как и помочь. Тогда он подумал, что именно Алекто была ключом к исполнению предсказания Элис.***
Настоящее Джаспер едва не сломался, закончив поэму о войне. Он сбежал в улочку позади заведения. Если бы он мог, его бы вырвало всей накопившейся гнилью, но, как бы он ни старался вырвать её из себя, кошмары оставались запертыми в вампире, поэтому он заметался в истерике. Когда Алекто отыскала Джаспера, кромсающего свою грудь, он во всём ей признался. Кажется, они плакали, взаимно оголив сердца. Каждый оплакивал травму из других веков, как и невозможность отмотать время вспять. Но прошлое осталось в прошлом. Сейчас, в настоящем, они дали обещание залечить раны друг друга. Они не произнесли их вслух — они вообще не сказали ни слова, — но оттого их клятвы, данные сердцами, были намного прочнее. Начинался новый день. Алекто и Джаспер вскарабкались на вершину башни Спейс-Нидл, где уселись на краю крыши космической тарелки, глядя на восток. В воздухе морозного утра закружился первый снег, который собирался на Джаспере и таял на Алекто. Вампир сидел позади неё, предоставляя своё тело как опору. Наполовину человек откинула голову, пристроив её на его плече, впервые ощущая себя на своём месте. Они засияли, когда первые лучи солнца коснулись их кожи. Глядя на Джаспера, Алекто видела не битое стекло, а путеводную звезду моряков. Глядя на Алекто, Джаспер видел не обманчивую ослепляющую фигуру с небес, а долгожданный источник тепла и покоя. Состоялся их рассвет.