***
Недоверие рука об руку живет с Мишей уже больше половины жизни. Уже повидавший все ужасы жизни Сергей вселил в нее все эти подозрения. Они, такие ноющие чувства и досадные ощущения, усердно вдалбливались в ее светлую детскую головушку еще с пяти лет отцовскими фразами: "Мир жесток, Мишенька" "Нельзя полагаться на других, верь только себе" "Люди предают". Люди предают. Эта фраза высечена у нее на роговице глаза. Она, наслушавшись рассказов из жизни отца, бывалого зэка, точно может представить себе, каково предательство на вкус. Очевидно неприятное, мерзко отвратное и склизкое. Как это описывал отец — а он человек честный, врать не будет. Миша верит его грубой ладони, гладящей ее по голове, бесцветным хмурым глазам с запечатленной усталостью в зрачках и слабоватой улыбке. Но не верит отцу. Отец, не папа. Отец — такое грубое и слишком официальное, чтобы быть просто папой. "Отец" каждый раз слабо рикошетит по ее перепонкам как пуля револьвера, заставляя напрячь все тело, каждый нерв. Отец учит ее быть готовой ко всему. Он как бы по-своему любит своего выродка и хочет защитить от того, через что прошел сам. Даже от самого себя, так как Сергей понимал, что отец из него вышел не очень. И Миша очень жалеет себя, что ей попались именно такие родители, которых она не выбирала — преступник со своей гоп-мафиози компанией и собственным окупированным районом в Питере и помешанная на Франции недо-аристократка с бзиком на перфекционизм. В ее груди яростно билось желание иметь кого-то рядом, кто бы смог в нужный момент оказаться рядом, понять, простить и любить безусловно. Она устала от одиночества. И потому находит отдушину в сообщениях.***
Недавно, неделю назад, в Бруклине о себе заявила еще одна супергероиня — Девушка-паук, которая захватила внимание всех, когда спасла своего американского напарника от столкновения его лица с асфальтом. Все соцсети Америки тут же были заполнены лишь ее фиолетовой маской девушки. Куда бы Майлз не зашел, куда бы не ткнул — везде были лишь статьи о героине, ее фото от папарацци. Лавандовый оттенок костюма с тонким узором паутины на ней, скрытые маской глаза, вечно разные куртки поверх, шорты или юбка. Черные волосы с такими изящными завитушками, какие Моралес рисует скетчбуковой Мишель. Он неосознанно сравнивал ее с Мишей — той, которая заняла место в почти всех его мыслях. Из общего у них он находил разве что черные волосы, однако в мире полно брюнеток. Но случайно углядев в один из дней на ней ту самую зеленоватую-серо-буро-малиновую куртку с расползшейся по рукаву дырой. Она была на Мишель в тот вечер под фонарями, Моралес сделал маленькую заметочку у себя в голове. Он не может точно говорить, ведь мало ли, такую серо-зеленую куртку можно купить в любом магазине одежды. Челка у героини также походила на Мишелевскую — одновременно прибранная, причесанная и доходящая до уровня глаз, но у героини она была слегка растрепана ветром. Высокий небрежный хвост болтался сзади. У Мишель они распущенные, пушистые и вьющиеся. Пару раз, оказываясь рядом с героиней по воле случая, он замечал, что девушка с ним почти одного роста. Плюс мысленная заметка — Мише до Майлза не хватает лишь плюс-минус пять сантиметров. В голове Майлза эти девушки легко противопоставляются: Девушка-паук уверенна, смела и ловка, а Мишель молчалива, холодна и закрыта. Вроде они вообще разные люди, а вроде и...***
Юный Моралес выходит из квартиры дяди Аарона, сжимая в руках запакованную виниловую пластинку — подарок. На улице снова злодей в Нью-Йорке, снова герой-паук, точнее не он один, спасает человеческие жизни. Злодей, мимолетно прозвавший себя Стервятником, не заботясь ни о чем, сносит собой несколько рекламных афиш, задевая крыльями здания, пока дерется с Человеком-пауком. От падающих обломков прохожих спасает его геройская напарница, которая дала о себе знать жителям Бруклина только сейчас — Девушка-паук. Стервятник — дело пяти секунд. Поймать его не стоит труда, но только вот материального ущерба он приносит мама не горюй. Взгляд Майлза скользит по героическим фигурам: красно-синяя, Ньюйоркский герой, прокатилась вместе со злодеем по крышам домов, всклокочивая облака пыли, а другая, фиолетовая — та, что из России — паутиной из запястий разом спасает нескольких прохожих. И пока все наблюдают за мужчиной-пауком, Моралес выискивает глазами девушку в паучьем костюме. Действует она слишком быстро и ловко, увиливая от опасности и защищая от нее граждан. Она молчалива, но ее молчание заменяется действиями. Героиня ловит людей, словно они весят с перышко, и позже безмолвно кланяется спасенному, убеждая его, что он в безопасности. Между зданий домов и облаков пыли ее макушка, заплетенная в черный хвост, мелькает туда-сюда. Она снуёт из угла в угол, замечая каждого беззащитного. Она держит все под контролем, пока напарник выполняет основную часть задания. Золотоватые мальчишечьи глаза устремлены на нее в удивлении и в какой-то степени в восхищении. И в какой-то мимолетный момент он краем глаза видит на новой куртке героини красные и желтые нашивки, такие знакомые Моралесу — точно такую же он вечером безвозвратно отдал Мишель, чтобы согреть. Желтая тканевая вырезка в виде лого Нирваны налеплена прямо на спину, а красные "supreme" ровно на предплечьях. Он, думая, что ошибся насчет несчастной куртки, начинает разглядывать ветровку. И когда в него летит небольшой отвалившийся кусок, а он это замечает только за секунду до катастрофы, от этой самой катастрофы его уносит она. Он уже не ощущает земли под ногами, девушка с легкостью перепрыгивает с крыши на землю. И теперь он может рассмотреть ветровку поближе, и видит синие пятна краски, оставленные лично им, немного торчащие ниточки на плечевых швах, та дыра между сшивкой. Майлз смотрит на лицо героини: ее челка пушится, позади развивается хвост. Белые паучьи глаза на маске устремлены вперед, на дорогу. Мишино лицо очень хорошо накладывается на маску героини. Взгляд спускается ниже по лицу и зацепляется за край маски. И у Моралеса немного чешутся руки снять ее маску и посмотреть реальное лицо этого человека. Потому что только так он сможет подтвердить или опровергнуть свою теорию. Не может же на левом человеке совершенно случайно оказаться его собственная куртка, которую он подарил определенной девушке. Его умело ставят на асфальт в переулке, который находится вдали от всей той суеты, которая, кажется, уже заканчивалась. Что ж, Майлз оказывается прав: они с героиней почти одного роста. Майлз снова накладывает на девушку проекцию Мишель, и будто бы по форме головы, овалу лица, линиям рук и ног они сходятся. — Ты в порядке? — Девушка-паук спрашивает его, и мальчишке кажется, что голос, которым говорит героиня, сделан специально, она будто бы делает свой настоящий грубее, ниже. В принципе, ее понять можно: она не хочет, чтобы люди узнали ее личность под маской. Из-за этих размышлений Майлз даже одергивает себя от идеи узнать ее настоящее лицо. Его пальцы все еще держат в руках заветную пластинку. Этот презент предназначен для Мишель, идея которого возникла, когда она упомянула в их единственном разговоре про свою коллекцию граммофонных пластинок. На ней выгравировано название ледигаговской песни "ступид лав" — как раз-таки этой Мишель и не хватало. — Да, — мальчишка кивает в ответ. — Ну вот и славно. Его рука тянется за ускользающей ладонью героя. Подушечками пальцев он ощущает материал костюма. "Приятная ткань" — проскакивает мысль, пока героиня, уже находясь вверх тормашками, мгновенно оборачивается. — Ты чего? — теперь ее челка по-смешному свисает, открывая вид на лоб, также скрытый за геройской маской. — Ты знаешь Мишель Маршалл? Казалось, что на ее лице отразилось удивление, когда черты маски скривились. — ..ну, знакома с ней.. Ее семья довольно популярна, — после ее ответа глаза мальчика загораются. — Можно у тебя попросить кое-что? — герой нехотя отвечает согласием. — Спасибо! Пожалуйста, можешь передать ей пластинку и сказать, что это от меня. В ее руки попадает бережно запакованная в кораллово-красный, с красивым красным цветком, который прикреплен цветастым скотчем. На секунду Миша позволяет внутренней себе занять место героя. И у нее сердце пропускает удар, а тело замирает. Это было.. очень мило. Правда мило. Она не думала, что он запомнит. — Хорошо. Без проблем, Майлз. Проходит секунда, когда девушка понимает, что прокололась. — Майлз? — Послушай!- — Откуда ты знаешь мое имя? — Тише!- — Ты.. — Стой!- Паззл в Майлзовой голове складывается слишком быстро: — ..так ты — Мишель? Удивительно, как вся скрытность и загадка вокруг ее личности так легко ломается в один момент и опадает осколками. И теперь весь этот таинственный героический образ Девушки-паука вмиг рушится, спина девчонки чуть сгибается, и перед Майлзом предстает просто Мишель. Стоящая вверх ногами к нему спиной, отвернувшаяся к темной части переулка. Озирающаяся по сторонам, все еще молча и напряженно. — ..Миша, так- — Не говори никому. Резко сказанные слова бьют по ушам. — Я не буду!- — И не надо. Мне нужно идти, — Мишель по привычке предпочитает уйти от проблемы, но ее останавливает мальчишечья ладонь. — Я- — Погоди, — говорит Майлз насчет той пластинки. — Ты говорила, что у тебя этой пластинки нет. Так вот, ну.. Короче, это тебе! Он не видит сквозь маску, как черные глаза вычитывают золотую гравировку с названием песни и именем исполнителя. Но Мишины пальцы чуть крепче сжимаются на упаковочной бумаге. В ее маленьком сердце снова что-то звонко обрывается. Их последний разговор вживую был около месяца назад. Он все это время думал о ней? Ему не стоило делать этого, не стоило так заморачиваться насчет нее. Она не настолько важная личность, не настолько интересна, чтобы на протяжении месяца морочить из-за нее голову и дарить подарки. Она не заслуживает его внимания. К Майлзу она в кои-то веки поворачивает голову и даже подходит ближе. Делает вдох-выдох. — Спасибо большое, — слова просты до безобразия, но их Мишель произносит с каким-то волнением и мелкой дрожью. Она хочет сделать попытку уйти, но понимает, что она будет прервана. Рука Майлза аккуратно касается края маски, который он заметил раньше, и пальцами начинает медленно стягивать вниз. А Мишель как-то и не сопротивляется и доверяет. Она будто сдается, неосознанно поддается и позволяет его рукам снимать с нее единственное, что могло бы защитить ее от полного раскрытия личности. Ее лицо вверх тормашками все еще выглядит красиво и утонченно. Он разглядывает ее пару секунд, а после выходит из мыслей. Поцелуй сейчас будет слишком ранним действием, Майлз. — А, да пожалуйста, — Мишель замечает эту его черту — стеснительность — и в голове у нее проносится отголоском мысль, что его застенчивость даже забавная. Милая. Она позволяет себе слабенькую улыбку одним уголком губ. — Я честно никому не скажу. Его искренние оленьи глаза смотрят на нее с нежностью, и она не может устоять. Так и хлопает ресницами. И выдыхает: — Хорошо. И Майлз убирает мешающую прядь с ее лица.