Охота Мракса

      В последний день перед каникулами Имельда и Морри устроились на полянке, подложив под себя мантии. Их головы были направлены в противоположные стороны, отчего сверху они казались картой дамы масти Слизерина. Галстуки были распущены, а туфли и ботинки и подавно отброшены в сторону.       Немного погодя, Имельда перевернулась на бок, сорвала тростинку и стала её пожёвывать под незамысловатый мотивчик. Морри же распласталась звездой, стараясь впитать в себя как можно больше солнца. В последнее время она часто чудила и выбирала неудобные позы, полагая, что так ей придут в голову правильные мысли или откроются новые перспективы. Разве что на голове не ходила.       — Я так вымоталась… — призналась она устало, играясь с сиянием солнца сквозь растопыренные перед лицом пальцы.       Лёгкий ветер колыхал шуршащую отросшую молодую зелень, на фоне которой капилляры бледных век Морри казались особенно фиолетовыми.       — Правда? Тогда, полагаю, ты не потратила силы впустую и нашла выход из своего затруднительного положения?       Подруги часто затрагивали жизнь после школы, и «чистокровные» перспективы отнюдь не прельщали Крауч. Рейес же категорически не верила в фатализм, из-за чего постоянно подталкивала подругу продумать альтернативные варианты.       — Пока не могу утверждать, что всё выгорит наверняка, — тяжело призналась Морри. У неё имелись пути отхода, но не было конечной точки, что значительно осложняло любое планирование. — Похвастаешься, чем ты займёшься на каникулах?       — Мы всей семьёй едем в Румынию. Не на отдых, естественно, а налаживать торговые отношения в портовом городе Констанца. Мне со спортивным будущим эта поездка ни к чему, но, с другой стороны, я должна научиться вести переговоры.       — Будущее магической Британии за тобой, Рейес. Поражаюсь, почему ты противишься реализовывать свои амбиции в Министерстве.       — И толстеть среди напыщенных импотентов и клубов пыли? Ну уж нет, избавьте, — отплюнула она часть тростинки вместе с упомянутой перспективой. — Ну а что у тебя запланировано на пасхальную неделю апреля? Всё как всегда?       «Как всегда» означало безвылазно сидеть в библиотеке. В то время как в Хогвартсе проводилась стандартная аттестация, у Краучей были свои, совершенно иные экзамены.       — Да-да.       — И потом всё по накатанной? — Имельда процитировала заумным тоном программу, которой поделилась с ней Крауч ранее: — Кхе-кхе. После выпускного ты штудируешь Запретную секцию хогвартской библиотеки, следом отправляешься по дипломатической программе в Бумбатон или заумный Колдовстворец. И продолжишь ты собирать знания мира, пока высокопоставленный толстосум не отвалит за тебя достойную цену. — Имельда прохрюкала, изображая кабаноподобного мужика, после чего игриво ущипнула Морри за носок, на что та взвизгнула и дёрнула пяткой. — Я ничего не упустила?       — Самое главное: и уже потом, если мне повезёт с мужем и он разрешит мне работать, я пойду в Мракоборцы, — подытожила Морри, не переставая смеяться от щекотки.       — Потрясающе, — выплюнула сарказм Имельда, а следом и вовсе скорчила наикислейшую мину, мысленно примеряя участь Морри на себя. — Знаешь, c таким папашей я, скорее, вижу тебя примыкающей к революции, помощницей какого-нибудь несогласного лорда, который пойдёт против всех.       — О-о да, — Крауч томительно зажмурилась и расплылась в безумной улыбке, предаваясь мечтаниям. — И чтобы насолить скряге, я стану исключительной, самой преданной советницей самопровозглашённого тёмного повелителя, даже если это будет означать сжечь текущий порядок дотла! — И залилась напускным ведьмовским смехом «муа-ха-ха-ха!».       Девушки некоторое время дурачились, придумывая абсурдные сценарии будущего и в целом зубоскаля взрослую жизнь.       — Только знаешь, что мне претит больше всего в твоей ситуации? — спросила Рейес, покончив смеяться.       — Ну?       — Смотри, вот у тебя есть голова на плечах и палочка в руках. Ты могла бы отречься от наследия и отстроить своё имя с нуля. Но ты настолько зависима от своего статуса, что заведомо предпочитаешь существование в золотой клетке бедной свободе.       Рейес сказала всё как есть. Морриган действительно не была готова рискнуть и оставить свой уровень комфорта, о котором другие могли только мечтать.       — А что, если я скажу, что разрабатываю план, но держу его при себе?       — Тогда я, чёрт возьми, обниму тебя! Но я этого не сделаю, пока не увижу результат. Итак, — поднялась Рейес, не в состоянии долго прохлаждаться, — у меня дела, а ты полежи ещё под солнышком, подумай. Может, тебе придёт идея, как всё изменить в свою пользу без потери статуса. Прикинешься овечкой, чтобы тебя якобы похитил дракон, а сама тем временем будешь где-нибудь попивать коктейль из кокоса на средства от выкупа. Только если ты вдруг осуществишь этот план — с тебя комиссия мне за идею!        — Стерва! — На этой насмешке Морри всё же не выдержала и ущипнула подругу за лодыжку.       — Ай! — шикнула та. — От соплячки слышу! Ну славно, что у тебя прорезались коготки, хотя бы с тобой не всё потеряно. Мерлин! Давно пора! — Имельда растёрла саднящее место и наигранно пригрозила отомстить, но по ней было заметно, как она воспряла духом, узнав, что Морри взялась за ум. Она давно выучила, что мышку-Крауч легко пробудить и побудить к действию путём вызова. Дабы раззадорить её ещё больше, Имельда добавила интригу перед уходом: — А у меня есть для тебя загадка!       — Давай! Люблю головоломки.       — Тогда слушай, — Рейес указала на железнодорожный мост над Чёрным озером, который вёл к Хогсмиду. — Ты ждёшь поезд, поезд, который увезёт тебя далеко-далеко. И ты знаешь, куда бы хотела уехать. Но куда отвезёт тебя поезд — нет. Но это не важно. Вопрос: почему не важно, куда поезд тебя отвезёт?       «О, да это элементарно!»       — Потому что поезд от Хогсмида следует только в одном направлении, на Кингс-Кросс? Оттого и не важно, потому что выбор один.       — Ответ неверный. — Имельда насмешливо показала язык, потрусив к замку.       — Как это неверный? — крикнула ей Морри вслед. — Оставь хотя бы подсказку!       — А ты посмотри под другим углом! — Удаляющуюся слизеринку было едва слышно. — Сама говорила, что любишь головоломки!       — Ну и подумаешь! — заворчала Морри, отворачиваясь от неё. — И загадка у тебя дебильная. Она даже не рифмуется!       Так она осталась одна на полянке. Ей бы вдыхать запах свежей травы да наслаждаться бездельем, но нет, задачка Рейес не давала покоя.       «Вот умеет же Имельда загрузить голову!»       Морри поднялась и натянула туфли, пытаясь попеременно балансировать на одной ноге. Отряхнула залежавшуюся на траве мантию, с третьего раза завязала её шнурок. Чувство досады мешало и делало все сборы крайне неуклюжими.       Слизеринка направилась в Хогсмид. Шла она не спеша, постоянно отвлекаясь на мелочи. То ей приглядывалась пролетающая мимо стрекоза, то распускался новый цветочек, которого Морри раньше не замечала, то низкая ветка дерева завлекала повисеть на ней.       Мыслями она витала в моделировании своего исчезновения после Хогвартса. На данный момент успешно продвигалась только первая часть проекта: уже некоторое время Морри вела переписку с гоблинами Гринготтса и тайно выводила деньги со своего личного счёта дочери Крауча на отдельный, не привязанный к роду, — за баснословную комиссию, конечно же. Никто из её знакомых и не знал, что она владеет гоббледуком, — но никто и не спрашивал, а она осмотрительно не делилась сведениями о себе без надобности.       Основной этап побега представал намного сложнее. Как пропасть незамеченной? Найти желающего провернуть аферу и поменяться личностями? Крауч не была готова довериться кому-либо кроме себя. Провести запретный ритуал по созданию доппельгангера? Как-то не хотелось пачкаться настолько извращённой магией, да ещё и жертвовать частью своего тела для создания тёмного двойника.       К тому же Морриган до сих пор не разгадала, какие чары привязывали её к дому Крауч. На ней будто высечена невидимая метка принадлежности к роду, прямо как клеймо собственности, по которому её могли вычислить в любой момент. Морри предстоит обнаружить и устранить её, если она хочет рассчитывать на малейший успех побега. Не выйдет покинуть отчий дом и податься в Аврорат, — её попросту выволокут за шиворот и вернут папеньке как потерянного ребёнка.       Так что да, священной чистокровной волшебнице намного сложнее скрыться, нежели чем собрать саквояж, погасить за собой свет и хлопнуть дверью.       Хотя… одну нить связывающей родомагии она, кажется, отыскала. И не абы где, а в трактате от Мракса. В нём была отдельная глава, посвящённая целомудрию. В ней советовали поберечь себя до брака, а до того момента достигать разрядки иными способами, после чего щедро перечисляли какими. Было несколько параграфов о том, насколько важна добродетель правящим домам и как пролитая кровь девы символизирует разрыв её принадлежности к роду отца и передачу роду мужа.       Эти строки подкинули Морри пищу для размышления: а что, если с потерей девственности она станет менее привязанной к дому Краучей? С первого взгляда, предположение сомнительное, но не зря же чистокровные заморачиваются с родомагией.       Тогда Морриган решила, что она хозяйка и своей жизни, и своего тела, и они принадлежат только ей. Ни Краучу, ни избраннику, с которым она решит возлечь. И к Мордреду всю эту романтику сбережения себя для одного-единственного, потому что это она. Она у себя одна. Единственная.       Утром, путём замысловатых махинаций, Морриган стала женщиной и при этом самой себе хозяйкой. Ощущала ли она себя как-то по-другому? Да не особо. Не было выброса магии, как при выборе палочки, не было внезапного просветления, прилива женственности или же звона фанфар. Просто слегка неудобно ходить, да и упадок сил мешал. Потеря целомудрия не стоила того, чтобы заморачиваться и заострять на нём внимание.       Гораздо больше Морриган волновала эта чёртова загадка про поезд! Погружённая в свои размышления девушка и опомниться не успела, как оказалась на железнодорожной станции Хогсмида. Место было оживлённым, но по-своему: никаких прибытий и отправлений поездов не ожидалось, поэтому волшебники использовали её как обычную площадь. Вне Хогвартс-экспресса станция преображалась в продолжение деревни: люди не спеша прогуливались вдоль рельс, дети играли в классики на шпалах и перескакивали лёгкими ботиночками по весенним лужам. Странствующие торговцы раскрыли лавки-палатки на перроне, а бабки устроились сплетничать на лавочках.       Морриган подошла к красной кассе вокзала, за которой умиротворённо похрапывал пригретый солнышком билетёр.       — День добрый!       — А? — удивлённо проснулся он, сморкнувшись. — Да-да, чего желаете?       — Я хотела спросить о направлениях поездов, которые останавливаются в Хогсмиде.       — А… — Мужчина оказался одним из тех вечно растерянных людей, которые начинали каждое предложение с мычащей «а», — ну так, того, он один, до Лондона по прямой. Остановки делает по Шотландии и Англии.       — И никуда больше?       — Да и не надо особо…       «Я так и знала», — подумала было Морри, как подметила, что рельсов две пары, следовательно, путей больше одного. Да и депо не наблюдалось поблизости.       — Но ведь железная дорога не обрывается на Хогсмиде. Куда она ведёт на север?       — А, там она упирается в горный тоннель, который заблокировали гоблины! — мужчина хмыкнул, и, предвещая долгий разговор, выудил из кармана плаща трубку, раскурил её. — Поэтому маршрут нерабочий. Низкорослые паршивцы даже установили знак «Добро пожаловать отсюда». Я уже и забыл, какие там остановки после тоннеля.       «Хм, забавная новость, но всё равно, Имельда не примет этот ответ».       — Тогда где мне отыскать станцию поблизости, у которой много направлений?       — А-а, есть одна такая недалеко, магловская в Инвернессе, — увлёкшийся волшебник раскрыл карту Великобритании и принялся показывать самые значимые точки. — От неё можно и до Абердина добраться по восточному побережью, и до Эдинбурга на юге. А вот и путь до восточных Гебридских островов. Ну и на север поезда ходят, до графства Кейтнесс. А тебе вообще куда надобно?       Морриган перестала слушать билетёра ровно на том моменте, когда он сказал, что Инвернесс — станция маглов, следовательно, не для неё.       — Мне нужно спросить у путников, которые едут в незнаемом направлении, почему им всё равно.       — А, — знающе прогнусавил он, покуривая трубку, будто торговал билетами и в неизвестность. — Слыхал я о подобных путешественничках в других странах. Садятся в призрачный поезд, полный безликих духов, который везёт через бесконечные просторы затопленных деревень и разрушенных городов. — Волшебник воссоздал сцены о заблудших поездах и пассажирах с помощью дыма из трубки. — Кто-то высаживается в случайных неизведанных местах, кто-то продолжает путь до конца дней.       А эта страшилка уже была ближе к загадке! Но Морри всё равно не улавливала суть.       — И? Почему люди так поступают? Это же бессмысленно!       — А они усталые, заблудившиеся путешественники, обречённые на долгие годы странствий, — пожал он плечами, заканчивая перекур. — В общем, хочешь определённости — будь проще и бери билет на поезд в Лондон.       — У меня уже есть, спасибо.       — …а-а, я-то думал напомнить, что необязательно отправляться в приключения по проложенной дороге, но раз ты уже всё решила… — Продавец натянул козырёк шляпы на нос, потеряв интерес к Морри и готовясь снова впасть в спячку. — А маршрутов-то много! И про небо следовало бы не забывать. Бывай!       Морри прищурилась и запыхтела носом, как только торговец всем своим видом подвёл разговор к концу, так и не дав желаемого ответа. Сначала Имельда запутала её, теперь он!       «Ну и подумаешь…» — Забросив безуспешную затею, насупившаяся Морри развернулась в сторону Хогвартса.       В замок она вернулась под сумерки. Гостиная подозрительно пустовала, и сначала девушка предположила, что все разъехались по домам, но потом вспомнила про прощальный игровой вечер декана Ронена. Что и говорить, профессор оставался ребёнком в душе, несмотря на солидный возраст. Порой высокомерным слизеринцам хотелось провалиться под землю из-за его чудачеств, но на деле Ронен мастерски тормошил своих с виду неприступных учеников. Кто бы что ни судачил о его инфантильности и азартным пристрастиям, декан безупречно дополнял хладнокровный факультет.       Отыскать место вечеринки не составило труда — едва ступив в башню преподавателей, Морри услышала задорную музыку граммофона и живой, весёлый шум бесед. Расставленные руки манекенов с вытянутыми указательными пальцами показывали направление слизеринской вечеринки, как и вереница пёстрых витающих воздушных шаров. Чем ближе Морри подходила к комнатам Ронена, тем больше увеличивалась громкость шума, значит, людей было навалом. К веселью мог присоединиться кто угодно. Как комнаты преподавателя умещали в себя много гостей? Всё просто — увеселение проходило и на потолке! Да-да, прямо вверх тормашками! Ронен даже перенёс наверх часть мебели. К слову, в той стороне Морри заприметила и большую часть своего круга. Вот только вертя головой по сторонам, она не углядела разбросанные под ногами конфетти и чертыхнулась, едва не поскользнувшись.       — Крауч! А я уже думал, ты не придёшь.       Волшебница задрала голову к потолку и увидела, как прямо над ней навис Оминис, тоже задрав к ней лицо. Волшебники практически отражали друг друга, стоя на противоположных плоскостях. Кто знает, смогли бы они дотянуться друг до друга, если бы одновременно подпрыгнули с вытянутыми руками?       «А Оминис, оказывается, поразительно хорошо ориентируется в перевёрнутой плоскости!». Он выглядел крайне уверенным в себе на фоне других учеников, которые пошатывались и опасливо придерживались за мебель. Должно быть, из-за отсутствия зрения сознание Мракса не входило в конфликт с зеркальной реальностью и ему было легче перестроиться, чем зрячим.       — Как ты меня вычислил? — не могла не поинтересоваться Морри.       Если бы Мракс и его призрачные глаза отыскали её подобным образом в феврале, её бы хватил инфаркт.       — Твои подруги достаточно громко оповестили о твоём приходе, — самодовольно похвастался Оминис непревзойдённой логикой, с умным видом скрестив руки. — Мне оставалось лишь дождаться, когда ты, неуклюжая, на что-нибудь напорешься. И я, как видишь, не прогадал.       — Осторожно, Оминис. Одно «Десцендо», и ты обрушишься на пол наглой рожей вперёд.       Тот усмехнулся, даже не возмутившись её запугиванию.       — Тогда я пренепременно постараюсь упасть на тебя, и в этот раз мы вместе попадём в лазарет. Готова к перспективе денно-ночно терпеть моё соседство?       На самом деле Морриган не была против сыграть в медсестру или пострадавшую, но роль Крауч обязывала запротестовать:       — Фи, Мерлин упаси.       — Я так и думал. Теперь бери Липучки и забирайся ко мне… Только не перепутай их с Летучими Шипучками, они дают лишь временный эффект левитации.       — До встречи наверху.       Морриган отправилась на поиски нужных волшебных конфет. Профессор Ронен славился тем ещё затейником, и комната у него была соответствующая: в ней собралась большая часть ассортимента Зонко и Сладкого Королевства, прямо как в цирковом шатре. Взрыв хлопушек, выпрыгивающие игрушки, толкотня и встречи со знакомыми постоянно отвлекали её.       Морри даже забавляли его развешенные постеры с цирковыми зверюшками. Она не одобряла держание животных в неволе, но сами карикатуры находила невероятно забавными: прыгающих через огненные кольца жабок, слонов на велосипедах, ловящих колечки дириколов, даже играющих в резиновые мячи дромарогов.       В конце комнаты на высокой тумбочке предлагались конфетки в хрустальной вазе. Морри знала процесс. Зачерпнув пригоршню впрок, она съела несколько, тем самым обретя возможность ходить по любой поверхности под любым наклоном без нагрузки на тело. Девушка подготовилась к переходу на потолок: заколдовала одежду и волосы, чтобы они оставались на месте — а далее ступила на стену и поднялась по ней, стараясь не наступать на картины, часть из которых висела в правильном положении для гостей на полу, а часть была перевёрнута для зрителей на потолке.       Так Морри и присоединилась к потолочной вечеринке. Мракс оказался тут как тут.       — Садись быстрее за мой стол! Мне совершенно не с кем играть, в последний день перед каникулами все внезапно расхотели думать! Мрак! — говорил он необычно громко, пытаясь перекричать толпу и громкую музыку.       Девушка усмехнулась. Так как Мраксу не было дозволено прикасаться к ней, он кружил вокруг неё словно пастух, направляя к своему месту.       — Что предложишь сегодня?       — Как насчёт командной игры? Скажем, карточной, а точнее — виста.       Вист, или же «тихий», — спокойная игра, требующая сосредоточенности и умения запоминать карты. Как правило, в неё играли двое на двое. Партнёры определялись либо жребием, либо предварительным вытягиванием карт. Целью игры было отбить как можно больше карт у противников.       — Где наберём ещё двоих игроков?       — Дункан и Софрония с Когтеврана вроде были не против. Усаживайся, я всех соберу.       Когда четыре игрока заняли свои места, колода перемешалась и сама разделилась поровну между участниками. Морри ознакомилась со своим раскладом: ей было необходимо планировать ход на тринадцать карт, при этом учитывать возможные комбинации союзника и противников.       — Что ж, приступим, — открыла игру Морриган слабой картой.       На протяжении всего раунда она оставалась сосредоточенной, стремясь заполучить победу. Оминис же пребывал в подозрительно приподнятом настроении. Он будто снёс все свои барьеры: добродушно общался, постоянно шутил и даже объяснял мелкие нюансы и снабжал Софронию и Дункана ценными подсказками.       Раунд подошёл к середине. Открытые карты на столе давали достаточно много информации игрокам для принятия решений и оценки своих шансов на выигрыш. Тогда-то у всех и пробудился азарт.       — Оминис! Меньше слов, больше дела. Ты задерживаешь, — ехидно подметила Морри в попытке вывести его из равновесия.       — Да неужели? Может, я таким образом стратегически отвлекаю?       — Ха-ха, только если себя. Обрати внимание на свой банк, ты совсем не собрал взяток.       — Какая же ты всё-таки наивная, мелкая мышка! Дождись конца игры, Крауч, просто дождись конца игры.       Противостояние началось, и слизеринцы распалились. Хоть за столом было и четыре игрока, серьёзно играли только двое. Когда Морри и Оминис выступали противниками, они сосредотачивались на том, чтобы вывести друг друга на чистую воду и уличить в жульничестве. При этом делали они это крайне громко и бестактно, не стесняясь в обвинениях и выражениях, даже бросаясь друг в друга картами и грозясь донести о жульничестве в несуществующий суд по азартным играм. Когда же слизеринцы были на одной стороне, то понимали друг друга без слов и безжалостно обыгрывали когтевранцев. Ничего не понимающие Дункан и Софрония, скорее, были нужны им для массовки по правилам игры, поэтому неудивительно, что те довольно быстро потеряли интерес и нашли предлог покинуть игровой стол.       — Фу-ух, кажется, я вспотел, — Мракс переместился на освободившееся кресло у Морри и подал знак домовику принести ему воды.       — Тогда почему бы тебе не отсесть подальше? — Девушка сама была раскрасневшаяся и растрёпанная. Под конец партий она брала перерывы и то и дело обмахивалась, дабы получить чуть больше прохладного воздуха.       Они оба выдохлись, но были беспредельно довольными.       — Как ты можешь полагать, что я упущу возможность побесить тебя? Ты тоже, знаешь ли, не давала мне спуску. Время от времени я подумывал бросить игровой стол и отправиться на поиски василиска, чтобы скормить тебя ему.       — Бедный, бедный Оминис. Как же так! Хрупкая девушка оказалась тебе не по зубам, и ты ищешь помощи у чудища из сказаний.       Профессор Ронен прервал их игривый обмен любезностями. Подпитанный огневиски декан предложил сыграть в ночные прятки по всему замку, давая своим ученикам карт бланш на веселье после отбоя.       — Хочешь попробовать? — предложил Оминис.       Девушка прикусила губу. Соблазн переобуться в Фантома был велик, но они со Знамением были не в ладах, поэтому этот раунд ей придётся пропустить.       — Да не очень, я плохо играю в активные игры, тем более как-то неблагородно всё это.       — Поддерживаю. Я точно соберу все углы, зачем это надо.       «Лжец!!!» — едва проглотила обвинение Морриган. Она же тоже соврала. Выходит, оба предпочли компанию друг друга Роненовским пряткам.       — Итак… — Морри пыталась выдержать непринуждённый тон, в то время как внутри поднималось смущённое волнение, — может, поделишься, почему ты столь активный сегодня? Я почти не узнаю тебя, ты будто перепил Веселящей воды!       Мракс усмехнулся и покачал головой, отставляя пустой стакан воды.       — Мне нельзя побыть в хорошем настроении?       — С тобой никогда не происходит что-то просто так. Не припоминаю, чтобы ты так радовался с тех пор, как на десерт появился черничный пирог.       А Морри отчётливо помнила этот момент. Ведь тогда, распробовав новое угощение, вечно холодный Мракс не сдержал фасад и блаженно простонал.       — Позволь! Ты обязана признать, что черничный пирог чертовски хорош, — он самодовольно откинулся на спинку кресла, принявшись болтать ногой. Было видно, что внимание ему приятно. — Но ты права. У меня есть действительно хорошие новости. И я в самом деле выпил пару бокалов пунша до твоего прихода.       — М-м?       Морри было и интересно, и страшно. Глупо считать себя и Оминиса парой, но она не хотела услышать о начале его отношений с кем-либо ещё.       — Не скажу, — отрезал Мракс, дерзко улыбнувшись. Он явно дал понять Морри, что рассказал бы любому другому, но утаил именно от неё.       — Эй! Это ещё почему?!       — Потому что я ещё не понял, на чьей ты стороне. Вдруг ты пойдёшь ябедничать одной нашей общей знакомой, м?       — В таком случае могу дать обет, что я сохраню твою новость в секрете, — по-коварному слукавила Морри. Если Фантом узнает обо всём её ушами — это ведь не считается за предательство, так ведь?       Оминис задумался на секунду, но всё же отказался:       — И всё равно пока не скажу. Так пропадёт ажиотаж. Намного ценнее застать твоё удивление, когда сюрприз перестанет быть сюрпризом. Подожди до конца каникул.       «Вы только послушайте его!».       — Ох, как же я теперь смогу спокойно отдыхать, зная, что наследник Салазара планирует нечто грандиозное? — Слизеринцы добродушно рассмеялись. Морри бесцельно смотрела по сторонам, нервно поглаживая подаренные им серьги, и как бы между прочим поинтересовалась: — а у вас… всё в порядке?       — Отнюдь. Мне пришлось поставить точку. Но не окончательную, а ту, которая позволяет начать с новой строки, так что… — Мракс не желал распространяться об отношениях с загадочной невидимой девушкой, поэтому предпочёл перевести тему.       Они достаточно долго проболтали, время от времени отрываясь на проходящих мимо знакомых, которые прощались на время каникул. Становилось всё меньше людей, но профессор Ронен всё ещё не завершил прятки, так что можно было задержаться.       — А ещё… — Оминис неуверенно нарушил приятную тишину, потирая шею. — Крауч, есть кое-что… кое-что, о чём я хотел давно попросить тебя. Не сочти мою просьбу бестактной, хотя я целиком и полностью пойму, если ты решишь проклясть меня, но…       Морриган едва не взорвалась от смеха при виде его неумелых попыток составить предложение.       — Мерлин, выкладывай уже как есть. Если веселье на тебе смотрится дико, то смущение — полный ужас.       Он фыркнул.       — Хорошо, но, если что, — я предупреждал. Дело в том, что когда я сближаюсь с людьми, то обычно могу составить их тактильный портрет. С тобой же это невозможно — по понятным причинам. И оттого мне крайне некомфортно, понимаешь? Это как дружить с безликим человеком. Поэтому я и хочу спросить: есть ли что-то, по чему я смог бы узнать тебя, скажем, с первого взгляда?       Этот вопрос, мягко говоря, удивил Морриган. Она частенько гадала, как её видел Мракс. Помнится, он озвучивал такие качества, как шумная и неуклюжая, а ещё достойная партия. Но то были эпитеты, которые никак не описывали её образ. Мракс не знал ничего отличительного о её внешности, ничего осязаемого.       — Ты вроде упоминал, что можешь считывать колдофотографии или видеть через чужие воспоминания?       — Верно, — Оминис неловко процедил воздух сквозь зубы, — каюсь, но тогда я не заострял на тебе внимание. К тому же моя просьба иного рода. Тактильного.       Настала очередь Морриган смущаться. И ей секретно нравилось, что Оминис терзался в неизвестности. Она уже видела перед глазами его эмоциональную реакцию на отказ, и ей так захотелось подурить ему голову, поводить за нос. Как вдруг ей пришла в голову идея. Девушка поддела ногтями шейную цепочку, которую всегда снимала, когда встречалась со Знамением.       — У меня есть один талисман… точнее, напоминание. Я редко когда расстаюсь с ним, поэтому по нему ты всегда можешь меня узнать. — Морриган вытянула кулон с сокрытым изображением мамы, придерживая его за цепочку с двух сторон. Не так давно она обращалась к ней с просьбой защитить, когда напрасно боялась, что Оминис причинит ей вред. Теперь же добровольно давала ему познакомиться с собой через него. — Можешь прикоснуться к нему. Левее, чуть выше. Вот.       Цепкая ладонь Оминиса обхватила кулон под руководством Морри и прощупала его, немного поглаживая, исследуя каждый элемент, каждый выступ. Эта вещь была самой дорогой для девушки, поэтому, прикасаясь к ней, можно было сказать, он прикасался к её душе.       — Только я ношу подобное украшение на нашем курсе, поэтому меня легко узнать по нему, — делясь интимным, голос Морриган стал тихим и ласкающим. Оминис неосознанно приблизился к ней, чтобы не пропустить ни единой важной детали. — Как и по подаренному тобой кольцу.       — Ты носишь его? — медленно потянул он её кулон на себя; цепочка натянулась на шее, приближая её лицо к его.       — Того требует обычай, — Морриган перешла на шёпот, погружаясь в его завораживающие, пытливые глаза.       Помешательство Фантома заразно, потому что Морриган самое время обратиться в «Мунго».       — Знай я, — Мракс медленно и тщательно подбирал каждое слово, не отпуская натяжения, — что оно столь важно ирландцам, я бы выбрал работу получше.       — Нет, оно идеально.       Оминис пробормотал что-то ещё, совсем тихо и неразборчиво. Он уже совсем близко. Столь близко, что её дыхание обдавало его пальцы и кулон, которые разделяли их губы.       Морриган испытала самое настоящее головокружение. Возможно, дело было в том, что она оказалась в некоем зазеркалье вниз головой, в мире наоборот. Возможно, дело было в том, что чтобы увидеть звёзды за окном, нужно было посмотреть под ноги, а не по привычке вверх. А может, дело в том, что они вели себя как очень близкие друг другу люди — и в то же время ощущались незнакомцами.       Казалось, сюрреалистичная картина уже не могла стать более ненастоящей. Оминис сбросил с себя образ неприступности, а Морриган перестала волноваться о разоблачении. Расстояние сокращалось, почти, вот-вот…       — Благороднейшая мисс Крауч!       Девушка замерла в миллиметре от лица Оминиса, отказываясь переводить взгляд на домовика, который позвал её. Ей хотелось запечатлеть этот момент в памяти перед расставанием, перед тем как она вернётся из вымышленного мира в реальный. Ожившее за весельем и близкой беседой лицо, его трепет, который он испытывал только по отношению к ней, Морриган. Он так хотел прочесть её, был так близок к этому.       — Отпусти, — с дрожью прошептала Морри, обдав дыханием его пальцы, которые тянули её кулон словно душу к себе.       Он медлил. Возможно, даже раздумывал раздавить проклятием помешавшего домовика. Поэтому Морриган, скрепя сердце, пошла на самый жестокий блеф по отношению к ним обоим:       — Себастьян…       Одного напоминания о друге хватило, чтобы Мракс разжал пальцы и отпрянул от девушки. Он будто пробудился ото сна, поражённый, что, забывшись на момент, находился в секунде от предательства друга. Крауч испытала лишь секундную горечь, что она грязно сыграла на его стыде, но так было правильно.       Слизеринка изящно поднялась из-за стола, заново возведя между ними барьер:       — До встречи после каникул, Мракс. Желаю вам приятно провести время.        С помощью применения на себе заклинаний замедления времени и «Флипендо» она исполнила плавный пируэт в воздухе и приземлилась на пол, позволяя увести себя домовику.       Мракс остался позади, в том мире наоборот, где затянувшаяся ложь могла бы наконец-то обратиться явью.       Слуга Хогвартса перенёс Морриган в спальню и попросил указать на собранный чемодан, а после спросил, понадобится ли ей в пути что-либо ещё. Именно тогда она вышла из оцепенения и осведомилась о причине.       — Уважаемейший мистер Крауч ожидает вас. Он отдал указание отыскать вас и собрать к отбытию, а после и перенести к нему.       — Но… я должна была отправиться домой завтра, на Хогвартс-экспрессе?       — Почтенный глава дома Краучей ничего не сказал по этому поводу — лишь выделил пятнадцать минут на приготовления. Нам необходимо поторопиться, мисс.       Целых пятнадцать щедрых минут? О-о, по всей видимости, отец очистил свой плотный график для посещения школы, только чтобы застать её врасплох.       — Хорошо, тогда ожидай меня за дверью.       Девушка наспех привела себя в порядок и очистила голову от почти удавшегося поцелуя. «Не придавай этому значения. Всё вернётся на круги своя после каникул. Сейчас необходимо сосредоточиться на том, чтобы не спровоцировать мистера Крауча». Морриган переоделась в традиционное платье и мантию чёрно-бордовых цветов семьи, которые категорически не шли ей. Она задержалась у туалетного столика, рассуждая, заламывая пальцы, что может с собой взять, а что — оставить. Отец придёт в ярость, если увидит подарки от поклонника, будь то драгоценные серёжки, или, Моргана упаси, помолвочное кольцо кладдах. Серьги она оставила в шкатулке в спальне, а кольцо уменьшила и вложила в кулон.       — Я готова, — оповестила она и была перенесена в кабинет директора с чемоданчиком учебников.       Морриган мигом опустила очи в пол, едва завидев силуэт отца, покорно произнеся оставшееся без внимания приветствие. Тот как раз заканчивал разговор с директором Блэком.       — А вот и наша Морриган, — остолоп с козлиной бородкой сделал вид, будто она — его любимая ученица, хотя терпеть не мог всех своих подопечных. — Я как раз заверял твоего отца, насколько счастлив Хогвартс иметь талант, подобный твоему! Твои познания в… в… — прочистил он горло, намекая, чтобы Морри выручила его.       — Защите от Тёмных Искусств… — тихо-тихо подсказала она.       —…в Защите от Тёмных Искусств достойны отдельной награды! Которую ты, несомненно, получишь!       Директор Блэк пророчил ей медаль не из-за безупречных познаний, а из-за щедрого спонсирования школы её семьёй. Свитки сами себя не купят, и даже самый бестолковый глава школы это понимал.       — Это всё пустое, — безапелляционно заявил мистер Крауч ледяным голосом, тем самым обрезая любое продолжение любезностей. — Требуется, чтобы Морриган безукоризненно сведовала во всех дисциплинах без исключений.       — Ах, да, непременно. Наше юное дарование выпустится из Хогвартса с лучшими оценками и рекомендациями как способной и безупречной ведьмы для продолжения исключительного магического рода, — директор Блэк столь восторженно выделял эпитеты интонацией, словно это он заслуживал похвалу за проделанную работу.       Подобный ответ устроил Каспера. Морриган же была готова вознести молитву всем висящим в кабинете портретам директоров, что Блэк не упомянул о её неудачах в Нумерологии, хотя, скорее всего, он просто не знал о них.       — В таком случае не будем больше тратить ни моё, ни ваше время. До встречи, Финеас.       Волшебник приблизился к своей дочери, которая скукожилась в размерах, стоило его тяжёлой руке лечь на её плечо. На ней уже стискивалась незримая удавка.       — Погодите, уважаемый, куда же вы столь торопитесь! А как же задержаться на бокальчик хереса? Я как раз хотел предложить попечительскому совету школы обустроить площадку для крикета на землях Хогвартса. Это поспособствует укреплению, гм, отношений, и так далее, и тому подобное.       — Обсудим на следующем собрании.       — Но…       — Финеас, избавьте, — устало процедил Каспер. — Моё время — деньги, и наша консультация только что была закончена. Вам придётся заплатить за дополнительные минуты моего мнения, покуда вы хотите услышать его раньше запланированного собрания. Но, насколько я помню, это я плачу Хогвартсу, а не наоборот.       Блэк досадно поморщился. Действительно, скряга не желал расставаться и с кнатом. Херес он всё равно отлил себе и, махнув рукой, дал добро Краучам на трансгрессию. Морри аккуратно взяла выставленный локоть отца и вмиг оказалась затянута в спираль подпространства… только чтобы быть отброшенной об стену при выходе из него.       Тело прошибла боль. Каждый позвонок, каждое ребро впечаталось в камень нарядного фойе поместья Краучей. Каспер никогда не считался с комплекцией дочери при воспитании. С каждым росчерком руки она ломалась.       — По просьбе Нессы я предоставил тебе образование и свободу в стенах Хогвартса, но ты решила выбросить мой дар, лишившись чистоты…       — Не понимаю… — Морриган действительно плохо разбирала его через звон в ушах после столкновения.       — Я говорю, что, должно быть, впервые за очень долгое время оказался в затруднении. Подскажи мне, милая, как порождение чистейшей женщиной могло оказаться школьной потаскухой? — Каспер встал над ней, зацепив ворот её платья тростью. — Поднимись ты, ну. Не представляю, кто учил тебя вести разговор с пола.       Морриган повиновалась, завозившись как мышь, вжавшись в стену и не отрывая остекленевшего взгляда от безупречных серых гамашей его отполированных туфель. Она совершенно забыла про поставленный вопрос, поэтому Каспер продолжил:       — Опережая твоё недоумение — конечно, я веду учёт твоей чистоты! Ведь от этого напрямую зависит твоя ценность, — в его голосе не было злости. Лишь поучение и усталость, будто она доставила ему хлопот. — Теперь мне предстоит потратить состояние на найм колдомедика, чтобы он вернул тебе девственность, а потом ещё одно, чтобы заставить его молчать — если не убить. Но один вопрос остаётся открытым: кто это сделал?       Морриган упрямо молчала; её мысли работали отвратительно медленно. Она была практически беспомощной. Как она и предполагала, некое родовое колдовство следит за состоянием её тела.       — Отрадно знать, что я воспитал в тебе твёрдость характера, вот только сейчас оно ни к чему, — одна рука в перчатке рванула вперёд и принудительно разжала её челюсть, другая же влила флакон зелья — судя по характерной горькости, сыворотку правды. — Я ещё раз повторюсь: кому ты позволила осквернить себя?        — Никому.        — Поразительно, ты научилась обходить действие веритасерума. Я даже начинаю верить, что ты не столь безнадёжна, как я предполагал.       Морриган упрямо сжала губы и вцепилась в кулон матери. Глаза заволокла мокрая пелена, из-за которой всё становилось нечётким и раздваивающимся. Девушка судорожно пыталась сбросить несуществующее заклятие немоты, что не укрылось от Каспера.       — Позволь мне донести до тебя простую истину: супругу ты достаёшься девственной. Поэтому, когда ты вздумаешь раздвинуть ноги перед кем-либо до свадьбы, тебе раз за разом придётся проходить через восстановительную процедуру у колдомедика, а твоим любовникам — либо через Обливиэйт, либо через взятку, либо я устраняю их путём неслучайных случайностей. Итак, Морриган, не усложняй и без того неудобную ситуацию и просто предоставь мне имя молодого человека, чтобы я обо всём позаботился.       — Нет… нет никакого молодого человека, отец.       — Мерлин, — Каспер устало растёр переносицу, будто это у него подступала мигрень, а не у столкнувшейся со стеной Морриган. — Не вынуждай меня прибегать к более радикальным мерам.       Мысли становились тягучими, неповоротливыми… такими же, как её губы и язык. Морриган попыталась разлепить их, но они стали клейкими, как будто срослись в единую массу.        — Раз ты не особо разговорчива, побудешь такой некоторое время. — Каспер был доволен подобным временным решением проблемы. Он снова подхватил дочь за шиворот и перенёс в библиотеку. — Занять бы тебя чем-нибудь полезным, пока ты под моим наблюдением. Мне, знаешь ли, необходимо возвращаться в Министерство. Посему поступим так, — волшебник установил огромный фолиант на подставку и раскрыл его, после чего его буквы подсветились ярким свечением, — так, — использовал какое-то неизвестное Морри заклинание, — и так, — полностью лишил света комнату без окон, — поговорим позже, когда я вспомню про тебя.       Оставленная Морриган не могла сдвинуться с места, униженная. Ей потребовалось некоторое время на то, чтобы собраться. Во-первых, её рот был стянут сплошной кожей. Во-вторых, она не видела ничего, кроме букв книги. В остальном же её мир состоял из кромешной тьмы. И в-третьих… когда её руки потянулись к лицу, она обнаружила в них дикую слабость. Настолько сильную, что она не могла поднять их выше локтя.       Пошла неделя наказания. В самом начале Морриган не осознавала, насколько оно извращённое, но вскоре открыла для себя новый вид пытки — изоляцию. Её сознание спасал лишь Мракс, который научил её не бояться темноты. Лишившись зрения, она исследовала предметы ослабевшими руками, чтобы не сойти с ума. Сил хватало ровно настолько, чтобы перелистывать страницы оставленного фолианта. С питанием дела обстояли ещё хуже, или же потреблением поддерживающих зелий через нос. Домовики помогали исключительно по вопросам гигиены. Морриган не сопротивлялась, когда в середине недели её выволокли к доктору, который снял с неё проклятия, провёл обещанный ритуал, а заодно и опустошил содержимое чрева «на всякий случай».       После процедур она провела остаток каникул в своей комнате. Гортань горела от ужасного, беззвучного вопля, который пытался вырваться из неё всё это время. Порой она металась как обезумевшее животное, стремящееся забраться на стену, лишь бы вырваться из своей клетки. Порой она разрывалась проклятиями на гоббледуке. Пленница обхватывала ладонями голову, словно это могло бы помочь защитить рассудок.       В пятницу удача оказалась на стороне Морриган. Потому что, наконец-то сумев переварить черноту боли и надругательства, она, наконец, провалилась в беспамятство.