Кто-кто в теремочке живёт?

      Толстовка под тонкой курткой на спине промокла и неприятно холодила поясницу, но Арсений старательно делал вид, что всё в порядке и у него всё под контролем. На деле под контролем было ничего, Геля лез ему под инструмент, думая, что с ним так играют. Не помогал ни корм в миске, ни попытки отпихнуть его от себя. Пёс, видимо, настолько соскучился по второму хозяину за неделю, что не отлипал от его ног. И, конечно же, этим всё портил. Дурачина.       — Гелик! — Арсений капризно топнул ногой. Хотелось бросить грабли на газон и утопать в закат. — Антон, ну скажи ему!       — Геля, ко мне. — Пёс тут же перестал перерывать только что собранную гору листьев, то и дело наваливаясь Арсению на ноги, и послушно засеменил к Антону. — Сидеть. Всё, сиди тут.       Октябрь наконец-то стал похож на осень. Холодные дожди и заморозки по почве заставили деревья скинуть листья, сразу все на участке. Арсений прекрасно понимал, что ему просто ужасно везло с тем, что у дома всегда есть тот, кто за ним приглядит, но нужно же что-то делать самому. Тем более сгребать листья по газону достаточно легко, никакой грязи. Но после прошедшего в пятницу дождя листва оказалась очень тяжёлой, и в процессе сгребания второй кучи он уже изрядно запыхался. Поэтому его так взбесил Гелик, псу, наоборот, нравилось лазать в листьях, вылезая из кучи мокрым, грязным и воняющим прелой зеленью.       — Давай я буду сгребать, а ты в мешки собирать? — Антон, уже успевший к нему подойти, протянул кружку-термос с малиново-смородиновым чаем. А потом мягко приобнял за плечи, как делал всегда.       — Сейчас, отдышусь… Тяжело.       — Ну ты просто не привыкший к такому. Спорт и работа по дому всё же разные вещи.       Арсений отхлебнул чая, слегка обжёг кончик языка и дал Антону притиснуть себя к его груди, согреваясь. Они вместе уже вторые выходные готовили двор к зиме. Арсений распинался, как хочет на следующий год убрать бытовку или оставить её как домик для гостей, но передвинуть в другое место. Хочет оформить стоянку, посадить больше красивых кустов вокруг дома, хочет перекрыть крышу модной черепицей, чтобы он выглядел ещё лучше. У него были огромные планы, и везде были дом и Антон. Потому что полгода — это уже достаточный срок, чтобы к кому-то привязаться. Арсений не говорил о чувствах, предпочитал молчать, чтобы ничего не испортить. В конце концов, он просто не знал, как нечеловеческое существо воспринимает происходящее. Главное, что Антон никак не обрывает физического контакта. Обнимает, трогает, гладит, щекочет, хватает за руку, ложится на плечо, для него тактильное общение нормально.       — Давай сейчас перерыв короткий, у нас там яблоки уже запеклись. По яблочку — и поменяемся местами.       Арсений поднял лицо к небу, довольно жмурясь всё ещё тёплому осеннему солнцу. После того, как листва опала, почти весь участок оказался залит светом, изрезанным тенями веток. Антон зафырчал в ответ на это и бупнул по носу.       — Ты ёж, — Арсений состроил оскорблённое лицо, хотя самого разрывало от удовольствия, чувства комфорта и уюта.       — А ты тогда кто? — Антон хитро улыбнулся и поправил на носу свои смешные очки от солнца. — Ты их у предыдущего хозяина спёр?       — Почему спёр? Что осталось в доме, то моё!       Арсений со смешком ущипнул Антона за бок и, отправив за яблоками с орехами в меду, которые он сегодня утром решил сделать взамен традиционным пирогам для угощения, сам пошёл к парадному крыльцу, чтобы взять из коробки пару игрушек Гелика. Раз пёс балуется, нужно его чем-нибудь занять. И именно в этот момент он услышал звук паркующегося у ворот авто. Авто, которое он уже через забор опознает.       — Антон, не ходи за мной. — Уже обувающийся в кроссовки Антон замер в комичной позе, удивлённо рассматривая Арсения. — Я сейчас поговорю и приду.       — Всё в порядке?       — Ещё нет, но скоро будет.       Он надеялся, что тот приезд Алексея сюда был последним. Он так и не понял, кто слил ему адрес Кратовской дачи, предателю ужасно повезло, потому что Арсений горел желанием вырвать ему или ей зубами кусок из горла. Это был последний человек, которому стоило всё это знать.       — Я не совсем понимаю, что я не так говорю… — Арсений пробубнил это себе под нос, наблюдая, как Алексей плавно вплывает через калитку не в костюме, слава богам, но с гарнитурой в ухе, чтобы срочно подключаться к созвонам.       — Арсений, я тут…       — Это я вижу. Резче к делу. — Алексей слегка поморщился. Арсений знал прекрасно, насколько он не любит, когда из милого и всего из себя эстета лезет омская гопота, поэтому буквально за шиворот вытащил эту часть личности, чтобы швырнуть ему в лицо. — Я не понимаю. Столько времени прошло, а ты до сих пор ко мне таскаешься. Почему. Я.       — Арсений, мне правда… Жаль, что так всё закончилось. Да, у меня было предостаточно косяков, но я тебя люблю, и эти отношения для меня много значили. — Арсения пугали все эти слова. Потому что со стороны он та ещё козлина, которая такого распрекрасного человечка кинула. Он боялся повестись, как в предыдущие разы. Он знал, что каждый раз, когда поддавался на уговоры, в голове у Лёши его ценность падала ниже плинтуса. — Я не рвусь восстанавливать отношения, но давай хотя бы попытаемся общаться.       — Для того, чтобы расстаться друзьями, нужно изначально другую ситуацию, знаешь. Даже друзья так не поступают, как ты. Ты на меня хер забивал.       — Ну так я и пытаюсь начать с начала. Просто всё выкидываем и пробуем наладить отношения. Арс, ну правда, ты для меня не чужой человек, близкий, всё же почти три года отношений, я никогда ни с кем так плохо не расставался.       Ещё одна причина, по которой Арсений бесился. Он урод и собственник. Но Алексей и поводы давал, и прямо провоцировал ревность, раскачивая и без того вымотанного работой и репетициями Арсения на эмоциональных качелях. Одно дело — добавить в отношения перца, и другое — хуйнуть в них бутылку самого острого китайского соуса. Весело на входе — весело на выходе.       — Если ты не хочешь отношений, я не настаиваю, это твоё решение и я его принимаю, но мы банально не оговорили это всё. Я услышал, что ты в прошлый раз наговорил, но и тебе и мне нужно ещё раз всё проговорить, спокойно.       Арсений старался не заорать в голос. Именно что заорать на фальшивой ноте, вложив всё своё раздражение на грани истерики. Лёша знал, куда бить, в какие точки, чтобы его проняло, чтобы он захотел вернуться в это дерьмо. Да, с каждым разом, да ещё и после нескольких встреч с психологом их становилось очень мало, но они остались. И Арсений искренне боялся, что вот сейчас, вот прямо сейчас, прозвучит слово, которое его сломает. А выгнать его пинком он не мог. Натравить на него Гелика тоже бесчеловечно. На улице сейчас полтора землекопа живут, скандала не заметят, Павел не из болтливых, может, надо? А он ещё стоит, время болтологией тянет.       — Я разговариваю с тобой, а ты где-то не здесь, — Алексей скрестил руки на груди, поджимая губы. — Меня попрекал постоянно, что я тебя не слушаю, а самому на меня похер, я вижу.       Удар ниже пояса. Слишком ниже. Арсений тяжело вздохнул, рассматривая убийственным взглядом Алексея. Тот уже что-то рассматривал у него за спиной, и когда послышались тяжёлые шаги стало ясно, что.       — Здравствуйте, не помешаю? — Арсений вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Антон, ну зачем… — Меня зовут Антон, а вас? — Арсений видел, как он немного из-за его спины протягивает руку для рукопожатия, дружелюбно улыбаясь.       — Алексей, — Лёша в ответ пожал протянутую руку, поджимая губы. Наверняка у Антона опять горячие мокрые ладошки, Алексей этого терпеть не может. Да и вообще понятно, какая ситуация вырысовывается нехорошая. Скорее всего, Лёша уже считает его новым хахалем, а учитывая, как Антон выглядит и как представился без расшаркиваний, он ещё и простачком-дурачком выглядит в глазах Алексея. И вот он точно не простит такого укола в своё эго и не пропустит этот повод для издёвки. Мол, такой весь из себя возвышенный выбрал в парни деревенщину ещё и без больших денег. Арсению иррационально захотелось сделать шаг в сторону, загораживая Антона от этого нелепого осуждения, которого он точно не заслужил. Алексею до него расти и расти, причём во всех смыслах.       — Новый кавалер? Почему ты мне сразу не сказал, что уже в отношениях? — Алексей окинул Антона, как всегда одетого абы как, зато удобно, оценивающим взглядом и слегка прищурил глаза. Арсению стало ужасно обидно. Что за пренебрежительный тон? Он, конечно, знал, что так и будет, но предполагать и слышать всё же разные вещи. А говорить неочевидные гадости Алексей умел так филигранно, что со стороны всё выглядело прилично, а Арсению хотелось или втащить, или разрыдаться от несправедливости.       — Да, это мой мужчина. А тебе не сказал, потому что надеялся, что после последнего разговора ты отвалишь окончательно.       — Ммм… И как, нормально тебе?       А вот это уже перебор. Арсений прекрасно и без напоминаний запомнил, как пренебрежительно Лёша всегда относился к тем, кого считал ниже себя по статусу. Он не грубил, не хамил, общался подчёркнуто холодно и вежливо, но во всём его поведении явно было видно, что он их в принципе не учитывает. Что есть человек, что его нет. И, конечно, по сравнению с ним самим, всегда в костюмах и при опрятной причёске, даже рядом с более расхлябанным Арсением Антон выглядел очень непредставительно. Длинные волосы завивались на кончиках и пушились, очки эти дедовские с оранжевыми стёклами, кардиган, хоть и выглядящий хипстерски, но не для Алексея, ещё бахрома эта. Это для Арсения Антон выглядел как одно большое воплощение слова «дом», в чьи объятия хотелось закутаться. Он уже открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, уколоть, как на его плечо легла горячая ладонь.       — Ну зачем вы так некрасиво, Алексей, — голос Антона дрогнул на последнем слове, вдруг становясь ниже и вибрируя где-то в груди. — Я же вас ПРОСИЛ не приезжать больше. Мне казалось, мы договорились.       Арсений непонимающе посмотрел на Лёшу, чьё лицо сначала исказило непонимание, а потом страх. По спине прошлись неприятные мурашки и за ними холодные кончики пальцев. Впервые за долгое время ему снова стало страшно оборачиваться, но он вздохнул и сделал это. И пожалел. Он уже забыл, что такое Антон. Привык видеть в нём человека, влюбился, привязался, уже жизни себе без него не представлял. Но он не человек. Он выглядит как человек. Лицо Антона казалось маской, которую он сейчас снимет, открывая страшное нутро. Он нехорошо ухмыльнулся, и маска треснула от уголка губ к лопоухому уху, едва уловимо, но Арсений успел заметить. В голове тут же сложился паззл, почему утром он не нашёл Алексея в доме на тахте и КАК домовой мог его выгнать, чтобы тот сбежал в такую рань.       — Антон, пожалуйста… — Он резко обернулся на Лёшу. — Уезжай, блин, ты мне все нервы вытрахал и каждый раз делаешь хуже. Просто отвяжись уже…       ..................пошёл вон....................       Арсений едва подавил всхлип. Алексей пробубнил что-то испуганно-матерное и вылетел за калитку. А вот ему придётся остаться с Антоном один на один. От этого снова похолодели руки, и вовсе не потому что он не надел перчатки. Пытаясь унять нервный тремор, Арсений кивнул Антону на Гелика.       — Отдай ему мячик, пусть займётся.       Заврался сам себе. В конце концов, его заблуждения — это его заблуждения, Антон просто припугнул того, кого посчитал угрозой так, как умел. А умел он вот так. И что с этим делать? Арсений зашёл в дом, пытаясь одёрнуть себя и одновременно вспомнить, где он положил рабочие перчатки. Раньше опасность внушал весь дом, сейчас такого ощущения не было, скорее просто лёгкая неуютность. И ну не виноват в этом Антон, ни в коем случае. Это он тряпка бесхребетная, попустительством занимался, назанимался. Психолог, конечно, говорил, что это выученное что-то там, что Алексей его ломал под себя, всё такое, но не винить себя совсем не получалось. Антон защитил. Но старый страх вернулся. Под тонкой коркой человека сидит что-то… Что-то потустороннее.       От пальцев на плечах, опустившихся так привычно, бесшумно и неожиданно, Арсений дёрнулся. Ощущение иррационального страха накрыло снова. Снова взгляд в затылок не ощущался безопасным. Антон тут же оказался перед ним, наклоняя голову и заглядывая в глаза, как нашкодивший щенок.       — Арс…       — Он уехал?       — Арс… — Арсений даже если бы захотел отвести взгляд от Антона, не смог бы. Обеспокоенность на живом человеческом лице, совсем настоящем, начала сменяться грустью, медленно перетекая в что-то на грани боли. Он ни разу не видел такого выражения у Антона, и от этого из лёгких как будто выбили воздух. — Ты… Меня боишься?       — Нет, с чего…       — Но я чувствую, — Антон резко отшатнулся, заставив Арсения нервно дёрнуться. — Я не хотел, прости, я просто хотел защитить…       — Не переживай, это просто… Воспоминания накатили, дай полчаса, я отойду.       Антон кивнул, положил на стол те самые перчатки и быстро вышел из столовой на заднее крыльцо. Два печёных яблока на белой тарелке с синей каймой блестели медовыми боками на солнечном зайчике жёлтого цвета из витража веранды. Арсений вздохнул и дрожащей рукой взял перчатки. Он же не испортил ничего, да? Не испортил же? Быстро, чтобы не дать себе передумать, он вышел во двор за Антоном и замер. Все листья собраны в аккуратные кучи, Геля слюнявит игрушку, инструмент уже чистый лежит на террасе. И никого. Антон исчез.              Арсений проклинал себя как мог. Антон исчез и так и не появился на тех выходных, отвечал на сообщения в чате, но только текстом, ни голосовых, ни кругов. Арсений понимал, что это не обидка Антона, а попытка вот так грубо, как умеет, защитить. Антон, видимо, слишком буквально читал его реакции, он не понимал, что вот сейчас Арсений боялся уже не его, тот страх прошёл за полчаса, хоть и нервировал до сих пор, а вот страх испортить отношения с Антоном, не увидеть его больше… Он был больше.       Арсений молча накрывал пятничный ужин для Антона, по забытой традиции. С тех пор, как Антон обрёл лицо, они ели вместе, сейчас же Антон показывал своё присутствие, шагами, шебуршанием, но не разговаривал. Как, ну как заставить его вылезти из кокона? За окнами веранды барабанил тихий дождь. Ухоженный, убранный участок освещали гирлянды, наполняя его уютом даже в такую погоду. На веранде горела люстра над обеденным столом, в буржуйке потрескивали дрова. Антон приготовил печи к отопительному сезону и, судя по сообщениям, теперь регулярно протапливал дом, чтобы он всегда ждал Арсения сухим и тёплым. От этой заботы хотелось плакать, очень больно тянуло в районе груди. Откуда Антон такой хороший ему достался? Арсений растекался лужей по полу от каждого маленького жеста, каждого доброго слова. Как будто до этого он ни разу не был в таких отношениях, где о нём заботятся, не считают сильным мужиком, добытчиком. Антон достал где-то букет сухоцветов и колосьев, последние цветы до самой весны. Мог и не собирать, но знал, что Арсению понравится, и просто сделал.       Закончив с сервировкой тыквенного американского пая и бананового молока, он вернулся на кухню. Он слышал, как едва уловимо скрипнула половица ступеньки между верандой и кухней, Антон зашёл за ним следом. Ну, давай, хоть прикоснись, пожалуйста.       — Приятного аппетита, Антон. Но я был бы рад, если бы ты поел со мной. Не хочешь позавтракать вместе? — Тишина. — Я тут думал о том, как встречать Новый год. Хочу пригласить ребят, там не много, человек девять будет. Двое детей, между прочим. Ты детей любишь? — Опять тихо. — Антон… Ну мы же… Я же просил не молчать.       — Я не молчу. — Арсений вздрогнул и резко обернулся на дверной проём в коридор. Было видно только фигуру в тени, Антон стоял в проёме гостиной, убрав руки в карманы. — Спасибо за пирог, я люблю тыкву.       — Антон, нам нужно поговорить. Мне так кажется. Ты очень превратно понял мою реакцию.       — Да. Я знаю. Но мне не понравилась моя реакция, она была слишком… Слишком. Ты имеешь право на свои эмоции, а мне нужно учиться себя контролировать, чтобы не вызывать негатива. — Арсений сделал шаг к нему, но Антон резко вскинул руку. — Не сейчас. Мне нужно пережить то, что происходит, обдумать. Не принимай это близко к сердцу.       — Сложно близко к сердцу не принимать, когда ты ничего не объясняешь. — Арсений искренне пытался не обижаться. Антон не человек, ему нужно объяснять, как с людьми нужно общаться.       — Прости. Если я пообещаю, что дам тебе ответ до отъезда, тебе будет легче?       — Хорошо… Хорошо, но ты мне всё объяснишь нормально, даже если тебе сложно. Как-нибудь сформулируй, а я постараюсь понять.       — Договорились. — Фигура качнулась и двинулась к лестнице. — Горячая вода уже есть, можешь полежать в ванне. Тебе вроде как нравится.       — Я… — Арсений поджал губы. Ощущение тяжёлого какого-то груза на плечах осталось. Антон не стремился его обидеть, он сам как будто ухнул головой в глубокую печаль и утянул его за собой, хоть и не хотел. — Антон, я тут привёз… — Арсений вытащил из коробки новенькую «Алису» и включил. — Привет, Алиса.       — Приветствую, Арсений, — станция тут же откликнулась спокойным женским голосом.       — В общем, это… Чтобы удобнее было, она может на вопросы отвечать, музыку из моего плейлиста играть, через неё вроде можно из Лавки заказывать… Я не разобрался до конца, только купил в четверг. Развлечение и удобство. Тут оставлю, будет нам ещё один в компанию. Человек, хтонь и искусственный интеллект, прям межрасовый конгресс.       Откуда-то из-за спины послышался тихий фырк. Не ушёл, слушает. Пусть, хорошо, если нужно подождать до завтра, он подождёт, потому что Антон этого стоит.       Выходные в тишине оказались… Странными настолько, насколько возможно. Арсений долго возился с обросшим к зиме Геликом, вычёсывая ему начавший сваливаться пух за ушами. Геля ворчал, тряс башкой, урчал и фыркал, но стоически терпел. И скорее всего не потому что Арсений такой замечательный, наверняка его Антон попросил. Его пёс слушался беспрекословно. В конце концов именно он привёл Гелю на участок и нянчился больше всех, всё справедливо. Субботу он потратил на то, чтобы со стремянки украсить две невысокие пока сосенки на заднем дворе гирляндой с крупными лампочками, похожими на лампы накаливания. Он прекрасно понимал, что не везде всё ложилось хорошо на раскидистые еловые лапы, но стоило ему на мгновение отвернуться, как Антон всё тут же поправлял. В сизых морозных сумерках эти гирлянды ярко выделялись на фоне остальных тёплых белых, переливаясь и мигая.       — Я хочу ещё одну сосну перед домом так украсить. На следующие выходные я из местного питомника домой ель заказал. Прям настоящую голубую ель, Фёдор посоветовал хороших ребят. Поставим её в гостиной, отодвинем этажерку и как раз между двух окон она станет идеально, — Арсений сидел на раскладном стуле на присыпанном снегом патио и сёрбал горячий чай. Антон точно был рядом, это летом он мог притворяться невидимкой, но сейчас снег под ногами выдавал его с головой. Да и на морозе у него неожиданно закладывало нос, от чего он ещё громче пыхтел через рот, окутывая пустоту клубами пара. — Если в доме есть ёлочные игрушки, можешь их все вытащить? Я посмотрю, может, свои привезу. У меня есть небольшая коробка советских, рука не поднималась выкинуть, тут будет идеально. Орешки золотые, львята, птички на прищепках… — Арсений вздрогнул, почувствовав тяжесть на коленях и, опустив взгляд, хихикнул. Антон ему мандаринок приволок. — Знаешь… Я вот думаю, как всё поменялось… Год назад я ходил на терапию после отношений с Лёшей. Катя сказала, что он, как вампир, из меня кровь сосал, но я это понимаю только сейчас. Он же не бил, не грубил, не оскорблял в открытую. Он в крысу мою уверенность в себе шатал, чтобы я не ушёл. Он потому и притаскивается всё время, ему времени на меня потраченного жаль, а не наши отношения, — Арсений отложил счищенную с мандарина кожуру рядом с собой на террасу и принялся сдирать белые прожилки. — Не знаю, что такого ты тогда сделал, но я правда благодарен. Он от меня ни угрозы, ничего не чувствовал. А тут ты, он сразу испугался, понял, что есть тот, кто будет мне говорить о его косяках. Он меня так чуть с некоторыми друзьями чуть не рассорил, с Серёжкой, с Катей Варнавой, они его насквозь видели и мне об этом говорили. Держи.       Он протянул в пустоту почищенный мандарин на раскрытой ладони и закрыл глаза, чтобы не смущать. Вес фрукта тут же исчез с руки, и Арсений улыбнулся. У Антона какой-то дар успокаивать, доносить мысли. Арсений уже выдрессировался, что во всех проблемах в отношениях виноват всегда он и никто больше. Но Антон сказал «ты не виноват, я загнался из-за самого себя» и это подействовало как волшебная успокоительная таблетка, сразу отлегло. Желание искать проблемы в себе, в своём страхе, тут же отпало. Словно что-то почувствовав, Антон тут же взял его всё ещё протянутую руку в свои горячие ладони, мягко перебирая пальцы.       Искупавшись в тёплой ванне, попив на ночь растительного молока с шоколадными кукис, Арсений пожелал Антону спокойной ночи и улёгся спать под уже привычной панорамой млечного пути. Сон не шёл, но это не было тревожным состоянием, скорее трепетным ожиданием, как в детстве, когда ты ждёшь появления под ёлкой подарков. Проворочавшись почти час, Арсений решил спуститься вниз, посидеть у печки-финки с книжкой. Он слушал на ютубе подкаст с сомнологом и тот категорически запретил залёживать бессонницу. Забрав из кабинета книгу, которую недавно взялся читать, он тихонько подошёл к лестнице и замер, прислушиваясь. С первого этажа тихо играла музыка. Антон тоже не спит. Стараясь не спугнуть, он спустился и замер в тени проёма на кухню. Антон медленно покачивался в подобие танца в свете ночника на веранде, который освещал столовую с кухней тёплыми золотистыми бликами, перерезанными рамами окон и двери. Из колонки тихо играли Кенсингтон. Прости. Интересный выбор для медляка, это Антон сам выбрал или Алиса подсунула? Антон держал руки так, как будто танцует с кем-то невидимым. Медленно он раскачивался под раздирающий душу голос Элои. Арсений иногда терпеть не мог понимать другие языки, слушал бы себе неопознанный набор звуков, так нет же… Песня сменилась на следующую по топу исполнителя.       — Прости, что разбудил. — Арсений вздрогнул. Ну конечно, кто бы сомневался, что Антон увидит и услышит его, даже стоя к нему спиной.       — Да я… Я не спал, — он нервно одёрнул футболку и всё же сделал шаг в комнату.       — Мне просто… Захотелось попробовать. В фильме это было красиво. — Арсений хмыкнул. «Призрак».       — Почему тебе вообще нравится этот фильм? Его многие считают сопливым.       — И что? — Арсений быстро подошёл к Антону, чтобы не передумать в последний момент. Поймав непонимающий и всё ещё настороженный взгляд, он постарался расслабить лицо и шагнул к нему вплотную, обнимая, как для медляка.       — Давай покажу. Клади руки мне на спину, — Антон слегка неуклюже оттопырил локти и виновато улыбнулся. — Расслабься. Я не кусаюсь.       Арсений положил руки ему на плечи, слегка погладил пальцами кожу на границе ворота футболки. Алиса снова врубила Прости, и Арсений просто начал двигаться, дожидаясь, когда Антон подхватит каждое движение. Неловко, охая и давя смешки, они наконец смогли поймать ритм песни и друг друга. Арсений прижался ещё теснее, понимая, что теперь он уже не будет мешать, и приложился щекой к плечу Антона. Это просто на грани того, что может вынести человек, это слишком. К горлу подкатил ком и он прерывисто вздохнул, заставив Антона тут же остановиться. Он разжал руки и мягко заставил Арсения поднял лицо, чтобы заглянуть в глаза.       — Почему ты такой грустный?       — Ты понимаешь слова? — Антон кивнул и улыбнулся в ответ на удивлённый взгляд. — Ты знаешь английский?       — Все людские языки звучат одинаково. Это для вас есть разница, а для меня это как пытаться различить лай собак или мяуканье кошек из разных стран. Слишком мелкие детали, чтобы считать различия решающими, знаешь. — Арсений тут же ухватился за эту ниточку. Судьба даёт шанс выяснить ещё один волнующий вопрос, пора пользоваться.       — То есть, ты понимаешь животных? — Антон хитро прищурился и вдруг ткнулся носом Арсению в волосы, громко муркая. И громко хрипло мяукнул. Как большой пушистый домашний котяра.       — Я на них и говорить умею.       — Вот почему тебя Геля так хорошо слушается! — Арсений несильно толкнул его в грудь и тихо засмеялся. — Я думал, это я плохой хозяин и не смог с ним контакт наладить.       — Ты лучший хозяин, какого мы с Гелей могли ожидать. — Антон прижал его к себе крепче, поглаживая пальцами спину. — Знаешь, я многого успел насмотреться и натерпеться. В этих комнатах… Было всякое. Тебе лучше не знать. Я… — он поджал губы и отвернулся. — Ты боишься меня, и это правильно, не вини себя за это, я не должен с людьми контактировать. Я должен защищать дом и хозяев, но не вступать в отношения.       — Я боюсь неизвестности, а не тебя. Что внутри твоей оболочки? Я понимаю, что ты, если бы хотел, уже давно навредил бы, но я не могу… Что-то внутри меня сильнее. Просто по сути ты дом, а человеческое тело, лицо, ты взял их у реального человека? На меня ощущение зловещей долины накатило в тот момент, знаешь, как будто ты кукла пустая… — Арсений принялся нервно поправлять волосы.       — Ты хочешь увидеть? — Антон недоумённо вскинул брови. Нет. Увидеть он не хочет точно.       — Нет. Я не знаю. Я боюсь узнать, но не знать как будто ещё хуже. Бля, какой бред…       — Тихо. Закрой глаза.       Арсений замер, так и не опустив руки, которыми убирал прядь волос с лица. Антон аккуратно обхватил пальцами его запястья, и потянул к себе. Вот сейчас ладони упрутся в его грудь. Но пальцы проходят дальше, погружаясь как будто в самую мягкую шерсть, как будто он засунул руки в комок пушистых крольчат. И тепло, сильное, на грани жжения, покалывает, оплетает руку, как щупальце, скользит по спирали вверх, оплетая запястье с пальцами Антона и выше, к локтю, щекоча кончиком, как хвост животного. Он слышит, как шуршит одежда Антона, боится даже шелохнуться, чтобы не испортить то, что происходит. А происходит точно что-то невероятное. И когда он вдруг чувствует горячий выдох на пальцах, едва сдерживает порыв сжать кулаки. И в шоке чувствует, как в его ладони утыкается… лицо? Он не может сказать, что конкретно он ощущает под пальцами. Что-то, что дышит в раскрытую ладонь. Значит, лицо. Использовать слово морда к Антону он просто не может, он разумный, чувствующий больше, чем люди. Похожее то ли на кошачью мордочку, то ли на лицо ребёнка, что-то среднее, с уже знакомым длинным ровным носом с родинкой на кончике.       ................не бойся меня................       Дыхание исчезает с руки, Арсения как будто выдёргивают из-под одеяла. Он непонимающе замирает, когда Антон разжимает пальцы. Открывать глаза наверное сейчас нельзя, ему же не разрешили. Шорох одежды близко и его буквально сгребают в объятия, прижимая к себе, пальцами слегка вдавливаясь в кожу на спине. А потом прикосновение губ к губам. Это сон? Бред? Арсений едва успевает вслепую вцепиться в Антона, который попытался отстраниться.       — Стой! Сделай так ещё.       Антон в ответ привычно фырчит и снова прижимается в поцелуе, мягком, тёплом. Арсений чувствует слишком много всего. Как даже сквозь футболку ладони Антона ощущаются горячими и влажными. Как щекочут лоб пряди чужих волос. Как слегка колется в поцелуе чужая щетина. Это не сон, это гораздо лучше. Арсения пробило на крупную дрожь и он крепче обнял Антона, цепляясь пальцами за байковую рубашку, углубляя поцелуй. Отвратительный поцелуй, прям фу, мокрый, с ужасными звуками, и как же от него хорошо прошибает, бьёт в голову, колени становятся мягкими… Антон оторвался первым, отлизал свои губы и носом ткнулся Арсению в щёку. Только сейчас Арсений понял, что это было ему нужно, он просто не дышал в поцелуе и о нём в очередной раз позаботился тот, кто даже не понимал, что такое дышать.       — Арс, Арс… Я так… Я не могу подобрать на вашем языке слов, — Антон запрокинул лицо к потолку, как будто пытаясь найти там подсказку. Арсений может собой гордиться, пробил на любовь того, кто ни разу за сотни лет этого не испытывал. — Всё не то.       — Ну и похуй. Без слов обойдёмся.       Арсений безапелляционно притянул Антона к себе, чтобы засосаться ещё раз. Никакого сопротивления. Они оба сошли с ума. Ключевое слово «оба».