***
Когда Тиссая наконец вернулась в свою комнату после урока ботаники, она обнаружила, что Йеннифэр сидит за ее столом, подобрав ноги. Зрелище было одновременно забавным и приводящим в бешенство, что точно описывало ее чувства к Йеннифэр в целом. Конечно, Йеннифэр рылась в ее личных документах, пока была там. Тиссая была так близка к тому, чтобы лишить Йеннифэр доступа в свою комнату. С другой стороны, женщина была настойчивым зверем и, скорее всего, скреблась бы в дверь, как кошка, пока бы ее не впустили. Раздраженное выражение лица Йеннифэр в основном подтверждало это. — Ты дуешься, свинка, — сказала Тиссая, скользнув в комнату: — убери свои ботинки с моего стола, боги знают, через какой захолустный городок ты прошла. Йеннифэр, к ее чести, даже не вздрогнула при этих словах. Она просто взглянула на Тиссаю, продолжая хмуриться. Она испустила долгий страдальческий вздох, прежде чем сделать, как ей было сказано. — Да, ректор, — проворчала Йеннифэр. Тиссая не снизошла до ответа на это. Прошли десятилетия с тех пор, как Йеннифэр называла ее этим титулом. Вместо этого она вернула себе свое место и растворилась в кресле. Она притворилась, что не чувствует запаха сирени и крыжовника. Сидя перед Йеннифэр, она сказала: — Теперь расскажи мне, что заставило тебя сорвать мой урок. Что было настолько важным, что ты не могла просто подождать, пока все закончится? Озорная ухмылка вернулась на лицо Йеннифэр, когда она сказала: — Во-первых, я бы никогда не упустила возможность поставить тебя в неловкое положение перед этими сопляками. Тиссая наклонилась, оперевшись на локти, и сказала: — На сколько я помню, а я все помню, ты была величайшим ужасом, который когда-либо омрачал эти залы. — Ты любила каждую минуту этого, я сделала твою работу захватывающей, — уверенно парировала Йеннифэр. — Напряженной, — поправила Тиссая, но даже она не смогла сдержать улыбку на лице. В детских выходках Йеннифэр были свои прелести. Тиссая с нежностью вспоминала эти моменты после того, как выпивала несколько лишних бокалов вина. Хотя она никогда бы не призналась в этом Йеннифэр. Последнее, в чем она нуждалась, так это в поддержке эго Йеннифэр с ее стороны. — И вторая причина, — продолжила Йеннифэр с широкой улыбкой: — я нашла способ вылечить тебя. Счастливый момент резко оборвался. Улыбка Тиссаи погасла, она вздохнула, откинувшись на спинку стула. Йеннифэр заметила эту перемну и нахмурилась. — Йеннифэр… — Тиссая замолчала, чувствуя себя уставшей. Не обращая внимания на поверженную женщину перед собой, Йеннифэр вскочила на ноги и бросила бумаги на стол. Она начала рыться в них и сказала: — На самом деле есть несколько вариантов. Я попросила о нескольких услугах и потратила немалое количество сил, чтобы достать тебе это. Я не знаю, какое из них сработает, но я уверена, что ты сможешь расшифровать все это. Тиссая просмотрела на стопку бумаг, и даже ей пришлось признать, что сам объем их впечатляет. Когда Йеннифэр нашла время с момента их последней встречи, чтобы собрать все это? Она вообще спала? — Это, безусловно, — Тиссая поискала подходящее словосочетание, прежде чем остановиться на «очень объемно». Йеннифэр поднялась во весь рост и, постучав по бумагам, сказала: — Я приложила немало усилий, чтобы достать тебе все это. Лучше бы это было не зря. Она хотела поблагодарить Йеннифэр за попытку, за то, что она не хотела смерти старой женщины. Она хотела. Но она также хотела, чтобы та прекратила этот глупый крестовый поход, который ничего бы не дал. Смерть было не остановить. Даже для таких могущественных магов как они. Тиссая тихо спросила: — А если это все действительно зря? Йеннифэр посмотрела на нее сверху вниз, но ничего не сказала. Знакомый вызванный яростью хаос окутал тело Йеннифэр, и Тиссая вздохнула. — Что, если ничего из этого не сработает? Что, если мне станет хуже в процессе? Что тогда, Йеннифэр? — спросила Тиссая. Йеннифэр наклонилась вперед над столом, так что Тиссая смогла разглядеть более светлые фиолетовые искорки в ее глазах. Не часто Тиссае удавалось увидеть эти фиолетовые глаза под теплым светом солнца. Она была еще более захватывающей, чем обычно. — Тогда я найду больше, — сказала Йеннифэр серьезным голосом: — я уже говорила тебе: ты не можешь умереть. Я позабочусь о том, чтобы ты прожила еще много веков, потому что я с тобой еще не закончила. Тиссая бросила бумаги на стол. Першение в горле угрожало усилиться, но Тиссая устала беспокоиться. — Так вот что это такое? — спросила Тиссая со сдерживаемой яростью: — ты хочешь, чтобы я избавилась от этого яда, чтобы освободить место для твоего собственного? Ты действительно хочешь, чтобы я жила, только для того, чтобы ты продолжала мучить меня? — Мучить тебя? - зарычала Йеннифэр: — ты разрушила мою жизнь! Тиссая вскочила на ноги, когда слова прорвались сквозь нее, огрызнувшись в ответ: — Я спасла твою жизнь! Ты бы умерла в том свинарнике, если бы я не нашла тебя! Если Йеннифэр и была удивлена этой вспышкой, она этого не показала. Вместо этого она обуздала свой гнев, пока тот не остыл. Ее голос был тверд, когда она сказала: — Ты купила меня. Четыре марки, Тиссая. Для тебя я стою меньше половины гребаной свиньи. Тиссая склонила голову и крепко зажмурилась. — Ты стоишь целых королевств, глупая девчонка, — прошептала она. Она подняла глаза и обнаружила, что Йеннифэр застыла, глядя на нее. На мгновение ярость сменилась шоком и замешательством. Тиссая оттолкнулась от стола и поднялась во весь рост. — Я знала, насколько ты могущественна, еще до того, как мы встретились. Телепортация в Тор-Лар до того, как ты смогла левитировать камешек… такие моменты с проводником случаются редко. Не было ничего, что бы я не сделала, чтобы заполучить подобного могущественного мага себе в руки. Она все еще помнила то чувство, как будто это было вчера. Голос Йеннифэр был едва громче шепота, когда она спросила: — Тогда почему ты не сказала ему об этом? Почему ты заставила меня чувствовать себя такой никчемной? — Потому что это был единственный способ безопасно забрать тебя у твоего несчастного отца. Ты думаешь, он просто позволил бы мне забрать тебя после того, как узнал, кто ты на самом деле? К концу месяца тебя бы продали тому, кто больше заплатит, — ответила Тиссая. Йеннифэр ничего не сказала. Молчание было единственным ответом, в котором она нуждалась. Казалось, Йеннифэр ни разу не дала Тиссае презумпции невиновности и не сочла благожелательным объяснение ее действиям. В ее глазах действия Тиссаи были вызваны только жестокостью или злобой. Именно эта мысль ранила больше, чем любой двимеритий. Опускаясь обратно в свое кресло, она сказала: — Как ректор, я должна поддерживать мир между магами и не-магами. Я не могу вытаскивать детей из их постелей только потому, что однажды они могут стать могущественными. И я не могу позволить Братству казаться слабым, преклоняясь перед подобными свиноводами. Йеннифэр усмехнулась. Тиссая приготовилась ко всему, что должно было произойти. — Это всегда из-за твоего гребаного имиджа. Я вижу тебя насквозь, Тиссая, — сказала Йеннифэр, гнев вернулся к ней в полную силу. Тиссая холодно посмотрела на нее и спросила: — И что ты видишь? — Труса. Тиссая склонила голову. Она была готова к любой жестокой колкости, которой ее бы ранила Йеннифэр, но это все равно разбило ее. Возможно, больше всего ранило то, что это было правдой. — Вы забираете нас из наших домов и обещаете нам жизнь, полную власти и свободы. Но все это ложь. Сколько из этих девушек доверяли тебе до того, как ты столкнула их в бассейн, ректоресса? Сколько раз вы выбирали жесткую любовь вместо доброго слова, потому что не хотели привязываться? Ты просто бесхребетный трус. Ничего из сказанного Йеннифэр не было плохим. Тиссая обнаружила, что кивнула в конце. Однако точность сказанного не сделала его менее болезненным. Ненависть Йеннифэр убила бы ее задолго до того, как ее легкие разрушились бы сами по себе. — Тогда, полагаю, это достойный конец, — произнесла Тиссая с отсутствующим взглядом. Йеннифэр сделала паузу на мгновение, прежде чем спросить: — О чем ты говоришь? — То, что в конце концов убивает меня, — это один из моих собственных учеников. Мое наследие стало моей кончиной, — пробормотала Тиссая с невеселой улыбкой. — Не будь такой драматичной. Ты не умрешь, — сказала Йеннифэр, бесконечно уверенная в этом убеждении. Взгляд Тиссаи скользнул к ней, когда она сказала: — Ты продолжаешь говорить это. Они были в тупике. Йеннифэр хотела, чтобы Тиссая сказала больше, дала ей что-нибудь, во что можно вонзить зубы, чтобы она могла излить свою ярость. Тиссая была слишком утомлена, чтобы потакать ей. Они целую вечность смотрели друг другу в глаза. Наконец, Тиссая вздохнула и пробормотала: — Я перечитаю то, что ты нашла. Я ценю это. Йеннифэр стиснула зубы: — Значит, это конец нашего разговора? Тиссая указала на кровать и саркастически спросила: — Ты хотела бы остаться здесь на ночь? — Что, в моей старой комнате? Я бы предпочла умереть, — ответила Йеннифэр, сморщив нос при этой мысли. Тиссая моргнула. — Йеннифэр, — сказала она: — я имела в виду здесь. Йеннифэр потребовалось мгновение, чтобы осознать, что ей говорят. Когда она поняла, ее глаза расширились, а на лице появилась дерзкая улыбка. Это была такая улыбка, которая говорила о том, что она определенно замышляет что-то недоброе. Это была улыбка, которую Тиссая видела на лице Йеннифэр много раз. Тиссая посмотрела на бумаги, бегло изучив их. На самом деле, здесь было несколько интересных идей. Оглядевшись, Йеннифэр спросила: — В самом сердце целой империи? Ты не беспокоишься, что ночью я буду рыться в твоих ящиках и найду твой тайник? — Как ты делала, когда была студенткой? — спросила Тиссая, мельком взглянув на нее. Йеннифэр замерла. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Ты украла три бутылки вина Туссанту из моего запертого ящика. Я также наблюдала, как ты это делала. Ты действительно думала, что можешь обокрасть меня, а я ничего не узнаю? Из моего собственного дома? — спросила Тиссая, на этот раз не потрудившись поднять глаза. Честно говоря, количество дерьма, которое она позволяла Йеннифэр сходить с рук, было невероятным. Было почти оскорбительно, что Йеннифэр думала, что она скрывала свои выходки. — Хорошо, хорошо, я поняла, — сказала Йеннифэр, отмахиваясь от нее. Тиссая подняла глаза и улыбнулась открывшемуся перед ней зрелищу. — Прошло столько десятилетий, — сказала она: — а ты все еще дуешься, как ребенок, когда что-то идет не так, как ты хочешь. Йеннифэр закатила глаза, прежде чем открыть портал в комнате Тиссаи. Это действие наполнило ее чувством дежавю. — Скажи мне, когда найдешь что-нибудь полезное, — сказала Йеннифэр, когда Тиссая повернулась к ней: — если ты не свяжешься со мной в течение трех дней, я сделаю так, чтобы мое выступление в Соддене было похожим на спичку. Тиссая мягко улыбнулась угрозе. Она не поверила ей, ни на мгновение. Йеннифэр могла быть щедрой на словесные нападки, но она никогда бы не подняла руку на нее или на Аретузу. В этом смысле Йеннифэр испытывала некоторую толику уважения к своей старой наставнице. — Я сделаю все, что в моих силах, — честно ответила Тиссая. Она надеялась, что ее бывшая протеже не обманет ее надежд. Исходя из личного опыта, это не привело ни к чему, кроме душевной боли и разочарования. Йеннифэр мгновение наблюдала за ней. Затем она пробормотала: — Да, так будет лучше. С этими словами она ушла. И каждый такой раз она брала с собой кусочек Тиссаи.***
Тиссая действительно что-то находит. Как ни странно, лекарства, которые дала ей Йеннифэр, привели Тиссаю к этому открытию. Хотя большая часть того, что принесла ей Йеннифэр, было либо физически невозможно, либо неприменимо к ее нынешнему затруднительному положению, она также принесла кое-что, заслуживающее изучения. Люди холмов, Аен Сейде, были гордой расой, которая назвала континент домом за тысячи лет до появления людей. Они оставили свой след на земле и придали ей форму следуя своим прихотям. Даже спустя столько времени можно было найти очаги этой магии, застывшей во времени, если поискать в нужных местах. Как оказалось, источники Йеннифэр нашли такое «место». На самом деле идея, которую ей подсказали, была больше похожа на слух, поэтому Тиссае пришлось идти по следу из хлебных крошек. Только благодаря ее собственным обширным знаниям обо всем, что касается Старейшин, Тиссая смогла сформулировать план. На мгновение Тиссая почувствовала, как в ее груди шевельнулся ропот надежды. Поэтому она позвала Йеннифэр. На лице женщины была дерьмовая ухмылка, когда она вышла из портала: — Могу я сказать, что у тебя все хорошо? Тиссая уронила ручку. — И тебе привет, Йеннифэр. У меня все хорошо, спасибо, что спросила. Ты сама? — Просто прекрасно, — ответила Йеннифэр, все еще ухмыляясь. Тиссая собиралась ударить ее этой ручкой. Она собиралась. Если она только сможет заставить свои ноющие ноги двигаться. Когда она поняла, что ее тяжелое тело не будет сотрудничать с ней сегодня вечером, и у нее также не было лишней магии, она вздохнула. Йеннифэр прыгнула на кровать Тиссаи с балдахином, у нее кружилась голова, как у маленького ребенка в кондитерской. Это было бы восхитительно, если бы она не вытирала свою грязную дорожную одежду о чистые простыни Тиссаи. — Итак? — спросила Йеннифэр, приподнимаясь: — каков план? — На самом деле, это больше похоже на выстрел в темноте. Сев, Йеннифэр сказала: — Скажи мне, что это не список рецептов зелий, который предложил Геральт. Я видела в списке слишком много внутренностей мантикоры, чем должно быть, и мы определенно не можем позволить себе этого. Тиссая усмехнулась. — Не то чтобы нам нужны какие-то внутренности, но мы могли бы, на самом деле. Пауза. А затем… — Что? Тиссая подняла глаза и обнаружила, что ошеломленная Йеннифэр смотрит на нее. Она моргнула. — Частные средства Аретузы и мое личное состояние по отдельности могут позволить себе перевозку внутренностей мантикоры, — медленно объяснила Тиссая. Йеннифэр, всегда драматичная, открыла рот. — Я понимаю, откуда у тебя так много всего. Знаешь, ну, ты древняя и все такое, — сказала Йеннифэр: — но откуда у Аретузы столько всего? Не обращая внимания на упоминание своего возраста, Тиссая отмахнулась от нее и сказала: — Частные пожертвования, контракты, финансирование со стороны судов, в настоящее время использующих наших магов — источник дохода можно найти отовсюду. — И ты скрывала это от меня, Тиссая, — надувшись, произнесла Йеннифэр. — Я не знала, что ты хотела, чтобы я осыпала тебя золотом. Предсказатели и тому подобное слишком часто выманивали у тебя деньги? — Я подожгу эту кровать. — Я могу сделать еще одну. Или купить. Йеннифэр застонала и бросилась обратно на кровать. — Просто расскажи мне свой план. Теперь все было как обычно. Тиссая посмотрела на тело Йеннифэр, распростертое на ее кровати. — Мы едем в Каррерас. Йеннифэр села. — Почему этот захолустный город? — Потому что единственное место, которое могло бы меня исцелить, находится к юго-востоку от этого города. Теперь это привлекло безраздельное внимание Йеннифэр. Она подалась вперед и, казалось, ловила каждое слово Тиссаи. Это было приятное чувство, и Тиссая надеялась, что это продлится еще какое-то время. — Точное название этого места на древнем языке было утеряно в веках. Общий перевод этого слова — «Уход душ». Это место было построено тысячи лет назад, задолго до того, как люди когда-либо коснулись Континента. Секта этих эльфов готовила своих умерших особым способом, который очищал тело. Если легенды верны, они верили, что тело должно быть очищено от грязи, чтобы душа обрела свет и покинула мир смертных, — закончила Тиссая, чувствуя, как пересохло в горле после всех этих разговоров. Йеннифэр фыркнула. — У друидов точно было все отлично с этим. — Действительно, — согласилась Тиссая: — один из твоих… партнеров дал мне карту, ведущую к этому месту. Если это действительно легендарный храм очищения, тогда у меня, возможно, есть шанс избавиться от этого яда. В груди Тиссаи затрепетала надежда. Она не хотела умирать, даже если бы смирилась с высокой вероятностью того, что это произойдет. Она хотела бы избежать этого, даже с учетом того, что это был единственный подающий надежды план. Высокий риск, высокая награда. — Подожди, — сказала Йеннифэр: — почему я слышу об этом только сейчас? Тиссая моргнула. — Тебе придется быть более конкретной. — Почему Братство еще не захватило это место? Древний храм, очищающий тело, был бы влажной мечтой для кого-то вроде Трисс, — сказала Йеннифэр чересчур прямолинейно. Тиссая никогда не хотела слышать слова «влажная мечта» и «Трисс» в одном предложении. Вместо того, чтобы озвучить это, она сказала: — Или Стрегобор. Йеннифэр кивнула на это, нахмурившись. Тиссая была рада, что ненависть юной чародейки к этому мерзкому человеку не ослабла за то время, что она была вдали от Братства. — Я изучала эту легенду раньше и пришла к собственным выводам о его местоположении. Карта, предоставленная твоим другом, выглядит достаточно многообещающе. Есть несколько линий, которые пересекаются в этом самом месте, — Тиссая сделала паузу перед тем, как продолжить: — и, отвечая на твой вопрос, Братство ничего не знает об этом храме, потому что я позаботилась о том, чтобы они никогда не узнали о нем. Мало кто даже знает о легенде, касающейся этого храма, кроме меня и, по-видимому, твоего друга. — Значит, ты любишь эльфов? — Йеннифэр пошевелила бровями, намек был ясен. После всех этих лет она была рада, что Йеннифэр нашла немного юмора в своей смешанной крови. Раньше это всегда было источником сильной ненависти к молодой женщине. Тиссая пожала плечами, сказав: — По крайней мере, больше, чем людей. Йеннифэр вскочила на ноги. Она прошла в центр комнаты, щелкнула запястьем и вызвала портал прямо там. Она повернулась, чтобы посмотреть на Тиссаю. — Хорошо. Чего мы ждем? Пошли. Тихо и не двигаясь, Тиссая закрыла портал. Потребовалось много хаоса, чтобы совершить такое действие, но последнее, что ей было нужно, это сообщить Йеннифэр о степени ущерба, нанесенного ее хаосу. Йеннифэр повернулась и в замешательстве посмотрела на нее. — Тут есть подвох, — пробормотала Тиссая. Вот тут наступила действительно трудная часть этого плана. Щекотание в горле Тиссаи вернулось. Она проигнорировала это. — О, черт возьми, — сказала Йеннифэр, зажимая переносицу: — Что еще? — Мы должны добраться туда без магии. Йеннифэр посмотрела на нее почти с гневом. — Что? Тиссая, нам потребовалось бы почти две недели, чтобы добраться туда пешком! Почему бы нам не использовать магию? Тиссая подняла глаза на Йеннифэр и пристально посмотрела на нее. Суровость ее взгляда заставила Йеннифэр на мгновение остановиться. — Если ты сама не можешь ответить на этот вопрос, значит, я действительно потерпела неудачу как твой наставник. Йеннифэр не потребовалось много времени, чтобы понять, почему они не могли использовать свою магию в этом путешествии. С расширенными глазами Йеннифэр прошептала: — Ты думаешь, кто-то попытается убить тебя? — Я знаю это, — сказала Тиссая: — некоторые из моих самых надежных союзников пали при Соддене, и мои враги хорошо знают об этом. Стрегобор, Фрингилья — в конце их лица просто сливаются воедино. Они знают, что я слаба, и я чувствую, что кто-то готовится убить меня. В тот момент, когда мы перейдем в Каррерас, они последуют за нами, и это будет моим концом. Она ненавидела чувствовать себя такой хрупкой. Тиссая де Врие раньше была силой, с которой приходилось считаться. Теперь с ней нужно было обращаться осторожно, чтобы она не разлетелась на миллион кусочков. Она удержалась от того, чтобы с отвращением скривить лицо. Йеннифэр подошла к ней. На этот раз в ее глазах был опасный взгляд. — Ты думаешь, я позволю этому случиться? — спросила Йеннифэр, ее голос был слишком спокоен: — я позволила бутылке взорваться, и даже тогда я не дала пламени коснуться тебя. — Это будет не в твоей власти. Достаточно пригоршни порошка двимерития, чтобы покалечить тебя. Я не позволю моим потенциальным убийцам сделать это, — сказала Тиссая, ярость в ее голосе соответствовала выражению лица Йеннифэр. Боги, она могла чувствовать, как першение в горле усиливается. Не здесь, черт возьми, не перед ней. — Мы уезжаем сегодня вечером под покровом ночи, - прохрипела Тиссая: — я приготовила несколько сильных лошадей из Иери для путешествия. Они ждут нас внизу, в конюшнях. — Значит, это все? Мы едем в Каррерас и пытаемся не быть убитыми по дороге, ради храма, которого там может не быть, и лекарства, которое может не сработать? — раздраженно спросила Йеннифэр. — Да. — Боги, — выдохнула она. Тиссая с трудом сглотнула. Першение в ее горле все еще угрожало усилиться, но все еще нужно было кое-что сказать. Она поднялась на ноги и направилась к Йеннифэр. Она молилась, чтобы ее налитые свинцом ноги не были такими негнущимися и тяжелыми, какими казались на ощупь. Тиссая осторожно дотронулась кончиками пальцев до тыльной стороны руки Йеннифэр, позвав ее по имени. Молодая женщина смотрела на Тиссаю сверху вниз с множеством эмоций на лице. Когда Йеннифэр успела стать настолько выше нее? У нее всегда была эта родинка в уголке рта? — Я пойму, если ты откажешь мне сейчас. Риск намного превышает шансы на успех, — тихо проговорила Тиссая — Нет, не говори так. Голос Йеннифэр был ледяным, когда она прервала Тиссаю. Ее голос звучал так, как будто Тиссая только что ударила ее или наговорила ей худшие из оскорблений. Тиссая отвела взгляд, когда слезы защипали ей глаза. Эта проклятая сентиментальность. Йеннифэр протянула руку и схватила Тиссаю за плечи, сказав: — Твоя жизнь на кону, Тиссая. Веди себя соответственно. Этого было слишком много. Близость к ней, эмоции в ее голосе, всего этого было слишком много. Когда Тиссая попыталась проглотить комок в горле, она поперхнулась и начала сильно кашлять. Она прикрыла рот носовым платком, молясь, чтобы Йеннифэр ничего не увидела, несмотря на то, что была так близко. Йеннифэр отпустила ее плечи и бросилась прочь. Мгновение спустя Тиссае протянули бокал вина, чтобы она промочила горло. Она с готовностью приняла его, моргая сквозь слезы. Казалось, что ее молитвы остались без ответа. Рука Йеннифэр обвилась вокруг запястья Тиссаи, в то время как другая выхватила у нее носовой платок. Четыре пятна. Сердце Тиссаи упало, когда она увидела лицо Йеннифэр. Молодая женщина выглядела опустошенной. Она молча протянула ткань обратно. Тиссая смущенно приняла ее. Выпрямившись во весь рост, Йеннифэр сказала: — Мы уходим сейчас. Я больше не буду терять ни минуты, просто стоя здесь. Тиссая прижала платок к груди. Йеннифэр забеспокоилась. Одной этой мысли было достаточно, чтобы у Тиссаи ослабли колени. — Спасибо, — прошептала Тиссая. Йеннифэр сжала руки в кулаки. — Оставь при себе свою благодарность. Мне нужно твое упрямство.