𝚟𝚒𝚜𝚒𝚘 𝚌𝚊𝚎𝚌𝚊

Гиперсомния, так же

известная как сонливость.

Чрезмерный ночной сон или

постоянная дневная сонливость.

Частая причина гиперсомнии –

затяжная депрессия.

Четвёртая

утягивающая кости к земле

      Дорога домой проходит бездумно. Радостная весть для Хёнджина Чанбина — выбивает из колеи. Собственная судьба уже год водит его за нос: никаких ярких картинок во снах и намёков. Только темнота и неизвестность. То, что соулмейт Хвана нашёлся так быстро — ощущается, как что-то невозможное. Вместе с этим руки опускаются от собственной безысходности.       Ждать и терпеть — единственное, что Со остаётся в такой ситуации.       Надеяться, что соулмейт найдёт его сам, либо же сны прояснятся. Второе, на данный момент, звучит слишком фантастично.       Переступив порог квартиры, Чанбин вспоминает форум для поиска соулмейтов, на котором он оставлял несколько комментариев и даже смог обсудить собственные сны. Но результатов это не принесло и Со о нём благополучно забыл.       Заварив чай, Чанбин садится за ноутбук. Щёлкает мышью по списку недавних запросов и открывает форум. В углу экрана красной точкой мигает уведомление. Открыв центр оповещений, он видит чей-то ответ:       hh_jj: «у тебя хоть…»       Переходя к комментарию, Чанбин пролистывает ветку вверх.       hh_jj:       у тебя хоть сны есть. мне ничего не снится. моего соулмейта будто не существует.       Комментарий оставлен несколько часов назад, и пользователь висит в онлайне. Промотав вверх ещё немного, Чанбин натыкается на собственные слова. Вся ветка кишит вопросами и предположениями о том, с какими проблемами могут столкнуться те, кто ищут соулмейта, страдая при этом расстройствами сна.       Просматривая новые посты, Со не находит чего-то похожего, а на собственном комментарии лишь несколько плюсиков.       spearb_0:       Мои сны очень тёмные. По большей части в них ничего кроме темноты, плача и непонятных черных силуэтов. Понятия не имею, что делать.       Единственный комментарий неприятно царапает что-то внутри, вынуждая потянуться к клавиатуре и напечатать ответ.       spearb_0:       Мне жаль, если всё так.       Спустя время неизвестный пользователь вновь оставляет ещё один комментарий. Слово за слово и Чанбин просит айди, чтобы перейти в более удобный мессенджер.       Джисон — так зовут парня, в процессе даже цепляет. Меланхолические рассуждения вперемежку с самоиронией — странное сочетание, но разговор идёт легко. Моментально появившаяся лёгкость так приятно напоминает рассказы других о родственных душах. Думая об этом, Чанбин хмурится.       Младший рассказывает, как после празднования проснулся и осознал — снов не было. Как искал советчиков, облазил весь интернет в надежде найти похожий случай. Читал статьи и провёл неделю в глухой деревне, где старенькая, но милая, бабушка очищала его дух от невзгод. Итог все равно остался прежним — сны так и не появились.       Хан не просто оказывается приятным в общении, так ещё и из того же города — Сеула. Единственный минус — учится и живёт очень далеко от Со, но, если сравнивать с Хёнджином и Чаном, это мелочь.       Спустя час болтовни, Чанбин бездумно предлагает встретиться. Если у них одна беда — невозможность найти соулмейта — определённо веяние судьбы. Взвесив за и против, он, наконец, отправляет злосчастное сообщение.       Джисон, на удивление, сразу же соглашается. Сам предлагает неплохое кафе, которое от старшего располагается недалеко.       О закравшейся прежде мысли Со не говорит. Для начала им нужно увидеться в живую. Это кажется лучшей идеей, чем та, в которой он делает поспешные выводы и очень быстро разочаровывается. О встрече договариваются на завтрашний день.       Со думает, что зря он так быстро доверился человеку из интернета. Но надежда, что Джисон может оказаться его соулмейтом или сможет дать какие-нибудь подсказки, пересиливает опасения.       Вспоминать сны неприятно. У многих Чанбин запомнил лишь детали, которые из раза в раз прокручивал по кругу, сопоставляя с фактами и событиями.       Джисон кажется пришедшим из ниоткуда спасением.

. ⋅ ˚̣- : ✧ : — ⭒ ⊹ ⭒ — : ✧ : -˚̣⋅ .

      Перед предстоящей встречей Чанбин ощутимо нервничает: в голове плавают гадкие мысли, а разубедить себя не получается — наоборот, с каждой секундой становится только хуже.       Замерев в коридоре с телефоном в руках, Со отсчитывает до десяти. В очередной раз убеждает себя, что это полезная для него встреча — найти человека, у которого проблемы с соулмейтом — полезно. Особенно, если в окружении только счастливые обладатели родственных душ.       Утыкаясь в экран телефона, Чанбин скользит взглядом между двумя номерами. Говорить о запланированной встрече Хёнджину не хочется. Со с детальной точностью может воспроизвести чужую реакцию — от вздоха, вплоть до последней восклицательной гласной.       Старший уверен — Джисон, не его соулмейт. Слишком уж глупым окажется такое совпадение. Но Хван своими речами вселит уверенность и когда она не оправдается, включится режим гиперутешения. Последнее, чего Чанбин хочет — жалеть о собственной судьбе в руках детской влюблённости.       Минхо остаётся не только последним вариантом, но и единственным.       — Чего тебе? — раздаётся по ту сторону.       Прежде, чем заговорить, Со тяжело вздыхает.       — Какой кофе любишь? Готов купить его и даже десерт.       — Никакого сладкого. Наш главный танцор пошёл во все тяжкие и теперь мы питаемся, как балерины — воздухом.       — Разве не ты главный танцор?       — Я в этом цирке только за главного клоуна, — смеётся Минхо, — но от кофе не откажусь.       Вкратце Чанбин рассказывает о Джисоне, намеченной встрече и роли Ли в этом спектакле. Минхо выслушивает молча, под конец выдавая лаконичное:       — Пиздец. Хоть знаешь, как он выглядит?       — Знаю! — обиженно воет Со. — И всё равно ты должен находиться поблизости. Вдруг он фрик.       — Без обид, но фрик тут только ты, Чанбин.       Со продолжает выть до тех пор, пока Минхо не соглашается стать провожатым за двойную дозу кофеина.       Чем ближе кафе, тем сильней Чанбин переживает. Ли кидает на друга недовольные взгляды и, когда узнаёт, что ждать придётся на улице, принимается закипать. Со пропускает ворчание мимо ушей, оглядывает собственное отражение в каждой поверхности, придумывает темы для разговоров и в тайне молится, что у Джисона появится веская причина встречу отменить.       — А если он мой соулмейт?       От неожиданного вопроса Минхо даже перестаёт ворчать. Смотрит озадаченно и когда понимает, что Чанбин вопрос задал со всей серьёзностью, качает головой.       — Это не он. С твоим соулмейтом что-то не так. Начни проверять психдиспансеры, а не приглашать мальчиков на кофе.       — Минхо, я серьёзно.       — Это не он, — вновь повторяет Ли. — Ты во снах видишь писклявого ребёнка, Джисон под описание не подходит.       Чанбин только закатывает глаза и до угла кофейни доходит молча. Все разговоры о соулмейтах в присутствии Минхо превращаются в утрированный цирк.       Перед кофейней Ли сворачивает в другую сторону. Клянётся, что будет в шаговой доступности и, если Джисон окажется настырным журналистом, — старший придёт с собаками.       Внутри, кроме бариста, лишь один человек. Джисон ко входу сидит спиной, поэтому появление Чанбина его пугает. Схватившись за сердце, младший откашливается.       — Привет, — произносят одновременно.       Джисон оказывается выше на пару сантиметров. Одетый в просторную толстовку и тёмные джинсы. Медный цвет волос и такие же глаза. Чуть нервный, поэтому суетливый. Кофе они заказывают одинаковый — побольше и со взбитыми сливками.       Чанбин внимательно прислушивается к собственным чувствам и эмоциям. С Джисоном, действительно, легко и приятно. Но никакой странной тяги Со не чувствует, как не чувствует и того волнения, которое часто посещало наедине с Хёнджином.       Минхо всё же оказался прав.       — Итак, — начинает Хан, — твой соулмейт?       — Я ведь уже всё рассказал, — отмахивается Со, отпивая горячий кофе. — Лучше поделись опытом, может быть, видел что-то похожее на мой случай.       Джисон стеклянным взглядом упирается в собственный стакан. Сжимает чайную ложку до побелевших костяшек и качает головой. Чанбин будто видит собственные эмоции на чужом лице, но в стократ усиленные.       — С похожими снами существует только один человек — твой соулмейт.       — Думаешь, он тоже видит такую же ахинею? Разве, сны — это не отображение окружающего мира?       — В нормальной версии, — кивает Джисон, — но нам достался бонус в виде дополнительной сложности. Не хочу дарить слепых надежд, но сколько бы людей не встретил и с кем бы не говорил — каждая ситуация уникальна. Даже если сны не отображают реальность, с ней они всё равно связаны.       — Головоломка?       — Типа того.       Новая информация заставляет задуматься. Смотреть на странные сны под таким углом гораздо приятней. Чуть легче и даже спокойней.       — А что насчёт тебя?       — Хотелось бы знать, — слабовато улыбается Хан. — Варианта тут только два: либо мой соулмейт мёртв, либо ещё не родился. Даже не знаю, что хуже.       — Мне жаль, — тут же выпаливает Чанбин.       Ему и правда жаль. Вне разговоров о собственной судьбе Джисон отличается: ярко улыбается, фонтаном генерирует идеи и готов рассказывать бесчисленные истории со своего факультета, в котором-то и оказался совершенно случайно.       — Всё нормально, я, кажется, даже привык.       Отпивая кофе, Со утыкается взглядом в стол, понимает: Джисон лжёт.       Потерять родственную душу, как потерять частичку себя. Такое не проходит бесследно и не исчезает со временем.       — Когда всё только произошло, думал, что от боли остановится сердце. «Почему я» — единственный вопрос, который вертелся в голове. Время идёт, и я склонен верить, что у этой истории нет счастливого финала.       — Может быть, твой соулмейт тоже не видит сны?       — Окажись ты в такой ситуации, разве бы не начал искать?       Чанбин поджимает губы, вновь прячет взгляд в стакане с кофе; молчание красноречивей любого ответа.       — А я влюблён в друга детства. Вчера он нашёл своего соулмейта.       Джисон смотрит влажными широко открытыми глазами. Его рот чуть приоткрыт и Со смеётся.       — Врёшь?       — До последнего верил, что его во сне увижу.       Разговор плавно перетекает из темы в тему. Джисон вновь расслабляется, но появившаяся искорка отрешённости так никуда из его глаз и не пропадает.       Спустя час телефон Чанбина оживает под гневной тирадой в виде сообщений Минхо.       — Мы засиделись, да?       — Нет-нет, — кривится Со, — просто мой друг не знает, что такое терпение. Погоди минутку.       Ли трубку подымает моментально и перед монологом паузы не выдерживает.       — Слушай, час с лишним прошёл. Тебя явно не собираются убивать или насиловать, я сваливаю.       — Иди сюда, — недовольно выдыхает Чанбин, — какой кофе будешь?       Джисон вновь улыбается. Пока Со заказывает напиток, натягивает кепку и поднимается с места.       — Прости? — неуверенно произносит Чанбин.       — Рад был увидеться, — отмахивается Джисон, — если найду что-то похожее на твой случай, то обязательно напишу.       — Ты можешь написать и просто так, — подмигивает старший, чем вызывает ещё одну волну смеха.       Подошедшего Минхо никто не замечает. Разворачиваясь, Хан натыкается на него, из-за чего роняет сумку. Со открывает рот для колкой реплики, но тут же её проглатывает.       Ли смотрит на Джисона с непередаваемой паникой. Сжатые в кулак пальцы прячет за спиной. Отступая назад, задевает стул, который проезжая по полу неприятно скрипит. Качая головой, Минхо отступает ещё на шаг назад. Между бровей у него залегла морщинка, а губы искривились будто от удара.       — Эм… — тянет Джисон, — ещё увидимся.       Не сводя взгляда со старшего, Со кивает.       Чанбин знает Ли всю жизнь. Минхо холодный и рассудительный. Контролирующий не только собственные эмоции, но и будто каждую мышцу в теле. За долгие годы он лишь единожды видел, как старшему больно.       — Чанбин… это был мой соулмейт.       Со удивлённо хлопает глазами. Услышать от Минхо «мой соулмейт» — последнее, что можно ожидать.       — Какого хера?! Ты всё это время знал, кто твой соулмейт?       — Запомнил из сна, в котором увидел его лицо. Это он.       Садясь за стол, Ли моментально натягивает привычную маску равнодушия. Чанбин едва ли не давится возмущением. Тратит несколько секунд на то, чтобы совладать с накатившими эмоциями и нормально поговорить, но выходит из ряда вон плохо.       — Ты рушишь человеку жизнь, — выдаёт очевидный факт младший, — это чёртов эгоизм.       В этот момент кофе старшего оказывается готов и к столу его приносит милая девушка, которой не повезло попасть под начинающуюся ссору. Оставив чашки, она сразу же уходит.       — Одному из восьми миллиардов человек, Чанбин. Схуяли я должен заботится о чужой жизни, когда моя стоит на первом месте? — достаточно гневно, но не так громко отвечает Минхо.       Младший, напротив, готов взорваться. Активно жестикулируя, Со понижает тональность, вспоминая, где находится.       — У всех собственная жизнь стоит на первом месте, но я, блядь, ещё ни разу не встречал того, кто намеренно отрезает себя от своей судьбы. Он страдает, Минхо!       — А как это должно волновать меня? Мне побежать за ним и, может, сопли вытереть? Что ты хочешь, чтобы я сделал?       Ли этот диалог начинает выводить из себя. Ещё больше злит тот факт, что, обрубая возможности как-либо встретится, он и его горе-соулмейт всё равно смогли доставить друг другу проблем.       — Перестань игнорировать его существование.       Чанбин слишком громко опускает руку на столик, из-за чего чашки со звоном подпрыгивают, а кофе выплёскивается на белые блюдца.       — Существование моего соулмейта, меня волнует в последнюю, блядь, очередь. Я каждый день провожу на ебучих тренировках, где мы все — неудачники и набранные по объявлению танцоры. Совершенно никудышные, неповоротливые тюлени.       Минхо делает паузу, беря в руки чашку и отпивая кофе.       — Самые способные оказываются внизу, самые слабые — уже давно стоят коленями на горохе за косяки в прогонах. И ты думаешь, что со всем этим я буду сидеть и думать как там мой соулмейт? Серьёзно?       Ли одной рукой показывает в воздухе кавычки и вскидывает брови, напрасно надеясь, что его позицию в данном вопросе наконец поймут. Только надежды ожидаемо ломаются со следующей фразой Чанбина:       — Он не видит снов. Совсем. Ты лишил его даже надежды на будущее.       Теперь, когда правда всплыла наружу, Со отступать не намерен. Особенно зная, что всё это время Минхо всего лишь баррикадировался от своего соулмейта.       — Отлично! Меня устраивает.       Ли разводит руки в стороны, показывая, что убеждениями его не возьмёшь.       — Ты идиот, Минхо.       — Ещё какой. Слушай меня внимательно: я вертел всё это на большом и толстом. — старший придвигается к столу и наклоняется ближе, смотря в упор на Чанбина. — Он не видит снов? Замечательно! Не найдёт меня — не доставит проблем. Как хорошо всё складывается, не находишь? Так я ломаю жизнь лишь одного человека. Если мы встретимся — пострадаем оба, ты не думал об этом? Его будущее — его забота и я не хочу быть частью этого. Никогда.       Закончив, Минхо откидывается на спинку стула, снова отпивает кофе. Чанбин напротив выглядит так, будто бы — он соулмейт Ли, которому пришлось это услышать.       Со по себе знает: неизвестность относительно собственной судьбы — переживания, которых врагу не пожелаешь. Слова старшего ранят не на шутку. Особенно после того, как Джисон рассказал о своих попытках всё исправить. Чанбин предпочёл бы не знать, из-за кого страдает новый товарищ по несчастью.       — Ты хоть знаешь, как больно — жить в неведении? Он считает, что его соулмейт давным-давно мёртв. — Со говорит спокойно, но Ли прекрасно слышит ноты раздражения, продолжая игнорировать. — Представь, что тебе судьбой предначертано быть одному до конца дней, попутно не имея возможности хоть как-то разобраться — почему так вышло. И всё из-за того, что ты — баран, который не хочет даже попытаться. Это подло и эгоистично, Минхо.       — Ещё раз: это замечательный исход для меня. Да, я знаю кто он; и знаю, что делаю. Мне не интересно его будущее, а вот моё — очень даже.       — Хотя бы поговори с ним.       — Нет.       Чанбин ударяет кулаком по столу, собираясь высказаться, но Минхо опережает:       — Если в нашей ситуации — когда он не знает обо мне, но я знаю о нём — мы сядем за стол переговоров, как это будет выглядеть? Пожмём руки и разойдёмся? Это так не работает, — Ли усмехается. — Пусть он и дальше пребывает в неведении. Узнав, что я иду своей дорогой и не вписываю его в свои планы, жизнь лучше не станет. Так у парня есть шанс свыкнуться и начать жить дальше, не цепляясь за меня.       Младший молчит. Ли это на руку.       — Сними розовые очки, иначе останешься без глаз, когда они разобьются. Не всем дано быть счастливыми. У самого-то ситуация не лучше. Даже не можешь утверждать, что твой соулмейт — это не пациент психушки. Подумай на досуге и отстань наконец от меня, иначе я за себя не ручаюсь, окей?       Прекращать Чанбин не собирается. В нём всё сильней разгорается банальная обида за Джисона, пусть и знакомы они всего ничего — сутки. Со понимает, что Минхо нелегко пришлось ещё в раннем детстве, но отсекать на корню собственного соулмейта — слишком даже для него.       — Знаешь…       Договорить Чанбин не успевает: телефон, оставшийся лежать на столе, тихо вибрирует. На экране так некстати незнакомый мир. Перетягивая ползунок в правую сторону, Со не успевает даже зло рявкнуть.       — Привет, — радостно звучит из трубки, — твоё предложение ещё в силе? Мы могли бы встретиться и…       Не дослушав, Со вновь упирается взглядом в экран. Последние цифры кажутся смутно знакомыми, но подходящее имя в памяти так и не всплывает. Из-за неожиданного звонка запал ссоры сходит на нет.       — Ты кто вообще? — устало интересуется Чанбин, сжимая переносицу.       — Точно! Прости, у тебя ведь нет моего номера. Я — Феликс.       До старшего наконец доходит, почему несколько цифр казались такими подозрительными. Номер, который ещё вчера дал Минхо, оказался благополучно забыт из-за разговора с Джисоном.       — Ничего страшного. Так о чём ты говорил?       Выслушивая радостное щебетание Феликса, Чанбин продолжает сверлить Минхо взглядом. План на второй раунд придумывать не приходится: окружающие люди сегодня — настоящее спасение.       — Поэтому можем встретиться. Недалеко от меня как раз чинят телефоны и цена невысокая.       Названый адрес Со узнаёт. Нужный дом в пятнадцати минутах ходьбы от кафе. Когда Чанбин соглашается встретиться, Минхо тут же давит довольную улыбку в ответ. Допив кофе, поднимается с места.       Уже на улице, схватив старшего за руку, Со грозно произносит:       — Мудак ты, Минхо.       Ли флегматично пожимает плечами. С привычным безразличием разворачивается в сторону метро.       К тому моменту, как удаётся добраться до дома Феликса, Чанбин мысленно на нуле. Он обдумал как минимум десять вариантов разрешения проблемы, в девяти из которых Минхо закапывает его труп в лесу.       Со ставит себя на место Джисона, пытается с идеальной точностью высчитать что хуже: получить отказ, даже не попробовав или верить, что твой соулмейт мёртв. Хан достаточно сильный для того, чтобы справиться с любым из вариантов и, может быть, вмешаться — означает разрушить шаткую конструкцию.       Впервые Чанбин искренне хочет, чтобы Минхо ошибся. Джисон совсем не видит снов, такое физически невозможно, если их видит сам Ли.       — Эм, — раздаётся рядом неуверенное, — долго ждёшь? Почему не написал?       Выныривая из мыслей, Со вздрагивает. Глядя на Феликса, неловко хлопает глазами.       — Только что пришёл.       Молчание между ними неудобное. Чанбин старается натянуть на лицо приветливую улыбку, но выходит не очень натурально.       — Не подумай, — просит старший, — но ты позвонил посреди ссоры с Минхо, а он умеет разозлить.       — Хён Ли Минхо с танцевального? — удивляется Феликс. — Ты знаком с ним? Никогда бы не подумал, что Минхо умеет повышать голос.       — Дружим с детства, — пожимает плечами Чанбин. — Видимо эта привилегия досталась мне с возрастом.       — Наверное, круто учиться вместе с друзьями. А что случилось?       Чанбин лишь качает головой, давая понять, что не может рассказать подробностей. Неловко переводит тему:       — В какую нам сторону?       — Точно, прости. Иногда я много болтаю.       Салон связи оказывается в пяти минутах ходьбы. Пока работник меняет стекло, Со искоса наблюдает за Ли. Укутанный в объёмную толстовку, Феликс кажется нахохлившимся птенцом. Всё такой же жизнерадостный и яркий, каким выглядел в университете.       Будто в коридоре Чанбин столкнулся с кем-то другим. Да и слова Минхо теперь кажутся ещё более неправдоподобными. Младший не похож на того, кто расстраивается из-за нелепого провала или разбитого экрана.       Получая телефон обратно, Феликс практически пищит. От увиденной картинки Со, наконец, расслабляется и сам.       — Ещё немного и я бы сошёл с ума от этих трещин.       — Нужно было позвонить раньше, — беззлобно усмехается Чанбин.       — Я ночевал в зале для практик.       — Точно, у вас ведь парад первокурсников. Как подготовка?       Феликс тушуется. Отводит взгляд в сторону и закусив губу, неуверенно пожимает плечами.       — Наверное, слишком переживаю из-за банального мероприятия? Хочу, чтобы всё прошло идеально.       Чанбин понимающе кивает. Вспоминает, как он с горящими дедлайнами доделывал собственные проекты на первом курсе, засыпая прямиком в коридоре из-за усталости. Хотелось довести музыкальную дорожку до идеального состояния, но раз за разом вылезали мелкие огрехи.       — Если так говоришь, значит всё будет в полном порядке.       Ли в ответ вновь ярко улыбается, чуть кивает. Провожает до автобусной остановки, сопровождая весь путь бесконечными историями и рассказами.