Рождённая тьмой и пламенем

      — Итак, я весь во внимание, Николь. Расскажи всё в подробностях и ничего не пропускай.       Элайжда первым нарушил молчание, вызвав у меня вздох. История получится долгой, но он не отпустит меня без объяснений, придется рассказать всё.       — Нашему виду начало дала древняя демоница, рождённая пламенем и тьмой. Она вступила в союз со смертным правителем одной великой тогда цивилизации. Дети, рождённые от этого союза, стали демонидами — результатом смешения крови человека и демона. В нас нет столько силы, как в чистокровных демонах, мы не бессмертные, хоть и живём дольше обычных людей. И как ты уже успел заметить, у нас две формы: человеческая и истинная — демоническая. Поскольку наша матерь — Тиамат — сочетала в себе стихии тьмы и пламени, мой род может управлять ими обеими. Хотя у каждого демонида есть склонность, и одна из стихий обычно более развита, чем другая. Питаемся как обычные люди, в жертвоприношениях не нуждаемся. От людей нас отличает разве что специфическая внешность, большая физическая сила, потребность во сне пару раз в неделю да возможность пускать фаерболы и прятаться в тенях. Демоны появились на этой территории очень давно, задолго до племён оборотней, поселились на месте той древней цивилизации, которая постепенно себя изжила и исчезла, как и все цивилизации с течением времени. Осталось лишь поселение демонидов, которые жили уединенно, почти ни с кем не контактировали, пока нужда не заставила прятаться. Со временем в эти места стали прибывать все новые и новые сверхъестественные виды, наши старейшины приняли решение о том, что нам правильнее будет скрываться под видом обычных людей и не вмешиваться в разборки прочих существ, оставаясь негласными летописцами истории сверхъестественного. Единственное, что всегда ценило наше племя — это знания. О магии, о других расах, об артефактах, заклинаниях. В общем всё, что касается темного скрытого мира. Поэтому моя семья и занялась журналистикой, когда намёки на Новый Орлеан только появились. Нам нужно было прикрытие.       Мой рассказ больше напоминал занудную лекцию, чем древнее жуткое предание. Элайжда слушал меня, не перебивая, смотрел очень пристально мне в глаза, лишь иногда опуская взгляд вниз, видимо, осмысливая мои слова.       — Звучит невероятно… — задумчиво пробормотал себе под нос первородный. Впервые в жизни я видела древнего вампира таким озадаченным, он, видимо, припоминал всё, что ему может быть известно о демонах. — А что на счёт Ада, душ и прочего религиозного мистицизма? — с прищуром уточнил Элайджа, постепенно возвращая себе самообладание, всё-таки большой опыт самоконтроля на лицо.       Я едва удержалась от смешка, но ответила на вопрос, слегка поморщившись:       — Мой род и наша матерь ничего общего с библейскими канонами не имеет, это всё мифы и предрассудки. А демоном ее считали исключительно потому, что она владела темными искусствами и была порождением темной энергии. В отличии от ведьм, которые прибегают к заклинаниям и силам предков, природы, наши способности невербальные и интуитивные, мы по сути и есть источник и воплощение своих двух стихий. Точнее, их крупицы, ведь истинным воплощением была Тиамат.       Лицо Элайжди оставалось беспристрастным, хотя в глубине его глаз я видела смятение, попытки осмыслить мои слова. Я хорошо понимала, почему он так озадачен. Его мать была ведьмой и, проведя с ней много времени, он много узнал об ее магии, теперь же ему открывались знания о способностях иного толка.       — В отличие от ведьм мы не можем использовать силу других стихий, наши способности упираются в возможности тёмной энергии и пламени. Если нужен пример, то вот, пожалуй, самый простой: демонид не может вызвать дождь.       Повисла тишина, Элайджа явно что-то обдумывал, подняв на меня взгляд только спустя пару минут, он махнул в сторону дивана, негласно предлагая присесть. Что ж, в ногах правды нет, и я согласилась с его предложением, присаживаясь рядом с ним, и только после этого он задал ещё один вопрос:       — Почему тогда вы держитесь в тени?       Я чуть нахмурилась, ведь это очень сложно объяснить.       — Мой вид лучше всех знает, к чему приводят распри такого плана. К разрушению, смертям и исчезновению. Больше пяти веков назад наш род погряз в войне за главенство. Те, кто управлял темными искусствами боролись против пламенных демонов, эта борьба чуть не привела к полному вымиранию вида. И тогда лидеры воюющих сторон пошли на переговоры. В результате все демониды выбрали правящую династию и присягнули на верность — прямых потомков Тиамат, единственную ветку из рода, потомкам которой были подвластны тьма и пламя в равной степени. С тех пор демониды стараются вести тихую жизнь, не привлекать к себе внимание и не вступать в конфликты с другими видами. Нас очень мало, война может слишком дорого нам обойтись.       Я не хотела вникать в подробности клановых сил и источников власти. Слишком рискованно, слишком опасно. А я была всего лишь неопытным молодым лидером, свергнуть которого не стоит ничего, особенно таким существам, как Майклсоны. Но все же что-то в Элайдже внушало мне доверие. Что-то такое было в нем, может, его известное всем благородство и честность. И в тот момент я знала, что она не использует мои слова против меня. По крайней мере, я очень хотела в это верить.       Элайжда кивнул в знак понимания и уточнил:       — Получается, демоном, как и оборотнем, нельзя стать. — он скорее констатировал факт, нежели уточнял.       — Верно, это так, в отличие от вампиризма, который можно причислить к проклятию высшего порядка, а проклятие, как известно, можно передать. Демониды и оборотни — следствие определенного набора генов, их можно только унаследовать. Если у демонида и человека появится ребенок, он тоже будет демоном, но не очень сильным. Чем сильнее способности демонов, тем чище должна быть кровь. В моей семье по прямой ветки Тиамат браки заключались только между демонидами, в родословную не вмешивали людей. Кровь, текущая в моих венах ближе всего к изначальной демонической. А к душам мы вообще не имеем никакого отношения и не заключаем сделок на них.       Почему-то первородный на моё последнее замечание улыбнулся или даже усмехнулся.       — Получается, вы храните свою тайну, чтобы вашу силу не использовала ни одна из сторон конфликта… Это можно понять, учитывая, что вы собираете древние знания да ещё и владеете способностями, могущественные союзники…       После его слов я напряглась. Да, Элайжда благородный, он держит слова, это как аксиома, но есть ещё одна — он всё сделает ради благополучия своей семьи, а первородным сейчас нужны сильные союзники, врагов у них и так много. И я не знаю, какая сейчас из двух аксиом в нём пересилит. Поэтому и молча ждала, чувствуя, как бежит холодок по спине, будто бы мне выносили сейчас приговор в зале суда. По сути так и было, только мой судья — первородный вампир из семьи Майклсонов. Наконец, Элайджа вынес свой вердикт:       — Я сохраню тайну твоего рода, даю слово, но взамен предлагаю тебе взаимовыгодное сотрудничество. Сама понимаешь, глупо было бы упустить такую возможность, поэтому предлагаю тебе сделку. Ты, Николь, не хуже меня знаешь ситуацию в городе и положение моей семьи, ведьмы враждебно настроены к вампирам в целом, но в особенности к моему брату, гибриду, нарушителю природного равновесия. А Никлаус не сдержанный и часто создает проблемы нам всем, поэтому мне нужен союзник и помощник. Такой, как ты, обладающий силой.       Я нахмурилась и сузила свои глаза, которые вновь стали голубыми после трансформации. С минуту мой взгляд буравил лицо первородного в поисках кого-то подвоха. Но Элайжда оставался фантастически спокойным, и тогда я решила уточнить:       — Ты скроешь о существовании демонов даже от членов твоей семьи?       — Да, ни мой брат, ни сестра, ни Хейли не узнают о твоей тайне ничего, пока мы сотрудничаем. Ни одна живая или мертвая душа не узнает от меня о существовании демонов, — обещал Элайджа.       Он дал слово, кроме того мое положение сейчас было очень непрочным, по сути выбора и не было, оставалось только пойти на эту сделку. Хоть какой-то шанс держать ситуацию под контролем. В моем случае вообще было глупо отказываться от такого союзника, как Элайджа.       — Хорошо, я согласна на эти условия, только внесу одно уточнение. А может быть парочку. Я не буду причинять вреда людям или убивать их. Также по возможности не хотелось бы вообще никого убивать. Этот вампир, которого ты видел, напал на меня, я защищалась.       Мне стало ужасно неловко перед ним, я ведь не бессердечная тварь и не монстр, убийства — не часть моей сути, и я не жестокая. Чужая смерть или страдания не приносят мне ни радости, ни удовольствия. Просто иногда для защиты и выживания нет другого выхода.       — Хорошо, — согласился Элайджа. — Это я могу тебе обещать. Но если дело коснется враждебно настроенных ведьм, вампиров или оборотней — тут будет сложнее.       Я кивнула, меня это устраивало. В конце концов, в этом городе никогда нельзя было знать наверняка, что случится завтра.       — Разреши уточнить, почему ты так настроена к людям? Большинство видов считают их слабыми и мало заботятся о их жизнях, — голос Элайджи вновь прервал мои размышления.       Я пожала плечами: действительно сложный вопрос, но ответ нашелся как-то сам собой.       — Наверное, всё дело в том, что именно связь демона и человека дала нам жизнь как виду. Демониды чтут свою темную матерь, отдают дань и ее союзу со смертным. В качестве дани отцу нашего рода мы не трогаем смертных, не вредим им, а иногда и заботимся. Я не лукавила, когда говорила на счёт благотворительности. Моя мать, а до нее и все предшественники на посту лидера клана демонов всегда тратили много средств на помощь людям.       Элайжда понял, что я имела ввиду, но у него возник новый вопрос, который он тут же озвучил:       — Помнится, ты сказала, что чистокровный демон бессмертный, почему же тогда сама Тиамат не стоит во главе вашего рода?       Надо признать, у этого древнего отлично работает логика, и он очень любопытный, хотя это как раз легко понять, прожив тысячу лет, узнавая всё обо всём и вдруг столкнувшись с неизведанным, приложишь максимум усилий, чтобы восполнить пробелы в знаниях.       — Это легко объяснить, демоны бессмертны, они не стареют и не умирают естественной смертью, однако это не значит, что их нельзя уничтожить. У каждого есть свои слабости. Они были и у Тиамат. Во время падения той древний империи, упомянутой мной раньше, чьей правительницей она стала после брака со смертным царём, жрицы, которые не были демонидами, обычные люди, не одобрявшие, что у власти стоит воплощение тьмы, вступили в заговор против темной матери и нашли способ ее уничтожить. К сожалению не один из ее потомков не сумел тогда ее спасти.       Я видела в глазах Элайджи ещё больше вопросов, которые теперь появились с моим рассказом, но он отчего-то сдержался, не стал их задавать, а встал с диванчика, прислушиваясь.       — Нам стоит вернуться в зал к гостям, иначе могут возникнуть неудобные вопросы, которые поставят нас в неловкое положение, если кто-то заметит, что мы оба так долго отсутствуем среди гостей, — пояснил он.       И я с ним согласилась, нас действительно долго не было на празднике, и это могло выглядеть подозрительно, лишнее внимание нам сейчас вообще не ко времени, учитывая произошедшее.       — Вернись к гостям, — попросил первородный с ноткой покровительства в голосе. — Я останусь и приберу здесь, чтобы не осталось следов. — Он кивнул на кучку пепла, что осталась на ковре от вампира после его неудачного нападения.       Мне стало неловко в который раз за вечер, я сконфуженно кивнула и поспешила уйти, придерживая подол длинного платья, чтобы вернуться во внутренний двор, где бал в самом разгаре. Однако, на проходе к залу меня уже ждали. Никто иной, как сам первородный гибрид Клаус.       Я и сказать ничего не успела, как он вырос передо мной подобно неприступной скале, перегородил проход и ловко сцапал за руки, ухмыляясь как-то по-звериному.       — Позволь танец, малышка Николь.       Моего согласия, Ник, впрочем не ждал, ставил перед фактом. Я занервничала, когда он потянул меня за руку между столов в сторону площадки с танцующими парами. Как будто бы в насмешку над моим невесёлым положением играла медленная музыка, многие гости танцевали в парах, даже Марсель, которому судя по всему удалось отделаться от внимания Клауса, кружил Камиллу в танце. Конечно, ведь страшный гибрид сейчас мучил меня. Продвинувшись к самому центру танцпола, Майклсон ловко ухватил меня одной рукой за талию, а другой рукой несильно сжал мою крошечную, по сравнению с его, ладонь. Вновь я чувствовала покалывания от его прикосновений и тепло, которое не чувствовалось от Элайджи, видимо волчья кровь прогревала его тело сильнее.       — Скажи-ка, дорогуша, ты не видела моего брата? — Никлаус заговорил не сразу, сначала мы танцевали молча, вслушиваясь в звучание музыки.       — Нет, мистер Майклсон, должно быть, он тоже устал от большого количества людей и отошёл куда-то.       Я едва справлялась с волнением, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, звучал ровно. В присутствии Клауса на меня накатывал страх. Он до дрожи пугал своей аурой, давил энергией колоссальной уверенности в себе. На мои слова он усмехнулся, и я прочитала во взгляде, что мне не поверили. Клаус знал наверняка, я соврала, но почему-то не стал мне указывать на эту ложь.       — Дорогуша, зови меня просто Клаусом, от твоего обращения сводит зубы.       Похоже, у всех первородных пунктик на официальные обращения и заодно возраст. Но это не единственный вывод, который я сделала из нашего танца. Вот ещё один: Никлаус Майклсон превосходно танцует. Он двигался плавно, уверенно вёл меня, чувствовался большой опыт и практика. Мне повезло, что я в своё время ходила на танцы, иначе бы не поспела за его мастерством.       — Мой брат так благороден… Всегда готов прийти на помощь даме в беде, — Клаус сам нарушил молчание, говоря нарочито спокойно и даже немного тягучи, явно бросая мне намёк.       — Да, ваш брат был очень любезен, встретив меня сегодня у крыльца вашего особняка. Он проводил меня до зала, ведь я никак не могла справится со страхом, что упаду, запутаюсь в платье или заблужусь в коридорах дома.       Майклсон едва не рассмеялся в голос. Я видела, как дрогнули уголки его губ, ведь я проговорила это таким невинным тоном, будто бы игнорировала его намёк. Темные сине-зеленые глаза так и говорили мне своим взглядом: «Николь, не строй дуру, тебе не идёт, ты всё поняла». Но вслух Клаус сказал другое:       — Забавно, я думал, что предметом его рыцарства до сегодняшнего дня была Хейли, но твоё появление, видимо, всё поменяло.       Теперь уже Ник действительно широко ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом. Смятение явно отразилось на моём лице, и чтобы убедить меня в своих словах, он ухватил мой подбородок пальцами и повернул мою голову в нужную сторону, где действительно стояла упомянутая волчица, и сейчас своим недовольным и даже злым взглядом она сверлила именно меня, скрестив руки на груди. Однако, я и тут нашлась со словами, быстро взяв эмоции под контроль, отвела от оборотня взгляд и улыбнулся расслабленно, но только для вида, внутри всё еще тянуло напряжение.       — Я слышала, что эта девушка, Хейли, носит под сердцем вашего ребёнка, Клаус. Об этом много говорят, так что скорее она сверлит меня недовольным взглядом не из-за рыцарства Элайджи, а из-за того, что вы пригласили на танец меня, — на последнем слове я сделала акцент, вновь повеселив всемогущего гибрида.       Он хохотал надо мной, уже практически не сдерживаясь.       — Ты разумная девушка, Николь, так что не обманывай себя. Между мной и Хейли нет ничего общего, кроме как, ты верно подметила, ее беременности. После нашей неосторожной связи она не очень жалует мой характер. А вот вокруг моего всеми горячо любимого брата так и вьётся.       Клаус почти поморщился на последних словах, судя по всему это его очень задевало, и я даже толком не могла понять, ревновал ли он Хейли к брату, или брата к волчице, либо же завидовал тому, что Элайджу предпочитали ему из-за его поганого характера. А, может, всё вместе в виде гремучий смеси из тысячелетних комплексов.       — У меня и в мыслях не было никому переходить дорогу.       Я пожала плечами даже слишком легкомысленно и беззаботно, за этими жестами первородный видел мое волнение и страх. Он читал меня как открытую книгу, сколько бы я ни старалась спрятаться. Да, навык и выдержка Элайджи мне бы тут пригодились. Теперь Никлаус не скалился, а улыбался просто и обаятельно, я впервые видела у него такую улыбку.       — Малышка Николь, ты мне нравишься, ты рассудительная и наблюдательная.       Тут он внезапно сжал мою руку так сильно, что кости едва не захрустели, приблизился очень близко, я чувствовала теплое дыхание на своей шее, вкрадчивый шепот обжёг мой слух:       — Так что избегай неприятностей. Ты ценна, но не настолько сильно.       И в миг отстранился, довольный произведенным эффектом. Моё лицо сейчас было весьма красноречиво, единственная эмоция, которая на нём отражалась — страх. Его пальцы больше не впивались в кожу, он ослабил хватку, но не отпустил меня, остановившись. Взгляд Клауса упал куда-то за мою спину, и его глаза опасно сузили, но ухмылка не покинула линию губ:       —Брат.       — Ты опять пугаешь наших гостей, Никлаус?       Я услышала голос Элайджи за своей спиной и едва не упала из- за подключившихся от переизбытка эмоций ног. Слишком много для одного вечера.       — О, мы с мисс Николь только танцевали, — цокнул он на замечание брата.       Я не видела лица Элайджи и его реакцию на эти слова, но в его голосе мне чудилась издёвка:       — Тогда ты не будешь возражать, если я тоже потанцую с мисс Николь, брат.       Никлаус на это ничего не ответил, выражение его лица стало нечитаемым. Он отпустил меня окончательно и манерно поклонился, благодаря за танец. Я не осталась в долгу его театральным жестам, также сделала реверанс. Клаус удалился, и с моих плеч будто бы упал камень. Место гибрида занял старший Майклсон, теперь его рука плавно легла на мою талию, а кисть оказалась в плену его прохладной ладони. Почему-то в отличии от брата, который пробуждал во мне лишь страх, этот представитель их семейства действовал успокаивающе.       — Я слышал ваш разговор, — предупредил меня, Элайджа сразу, как мы начали двигаться в вальсе. — Не обращай внимание, иногда Клаус ведёт себя как мальчишка.       — Всё в порядке, я ничего такого и не думала. Ты ведь мне просто помог, оказался в нужном месте и в нужное время, — зачем-то вдруг сказала я.       Старший Майклсон танцевал не хуже Клауса, но в отличие от него не давил своей агрессией и эго. Я даже ненадолго забылась, наслаждаясь нашими движениями и музыкой. Элайджа молчал, в его голове наверняка крутилось масса вопросов, но сейчас он не мог их задать, ведь чувствительный вампирский слух мог уловить то, что для посторонних ушей не предназначалось. Впервые за всё время торжества мне хоть немного удалось расслабиться. Но всему хорошему свойственно заканчиваться, закончилась и музыка вальса. Я чётко осознала, мне пора уходить, хватит с меня на сегодня.       Присев в аккуратном поклоне, я больше не стала ждать, поблагодарила Элайджу за танец и резво развернулась в сторону выхода. Лавировать между людьми было сложно, но мне как-то удалось не врезаться ни в кого и пробиться к той заветной арки, что вела на выход из особняка. В этот раз Элайджа за мной не пошел, но я чувствовала его взгляд, который буравил мою спину, пока я удалялась.       Свежий прохладный воздух улицы немного остудил мой пыл, когда я спустился со ступенек крыльца парадной двери особняка Майклсонов. Зеваки и папарацци уже разошлись, в отличие от бального зала здесь было тише, только привычный фоновый гул большого города. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этим спокойствием, но лишь на пару мгновений.       Джордж явно ждал меня, и потому подъехал сразу же, как только увидел, что я вышла. Сев в машину, негромко хлопнув дверцей, я наконец позволила себе расслабиться, съехав по спинке сиденья вниз.       — Как прошло, мисс Николь? — весело уточнил дядюшка.       Я не стала расстраивать хорошего пожилого человека, точнее демонида, и ответила:       — Лучше, чем я ожидала.       И ведь не соврала почти, в какой-то момент мне действительно казалось, что всё кончено, до того, как первородный вампир Элайжда Майклсон пообещал хранить мой секрет. Джордж, видя моё состояние, не стал больше расспрашивать, только улыбнулся в зеркало и завел машину, чтобы отвезти меня домой.       Привычный холл двухэтажного дома встретил меня одиночеством и тишиной. Мою семью не назовешь большой. Отец умер, когда я была совсем маленькая, даже не помню его лица, знаю как он выглядел лишь по фотографиям. Моя мать больше не вступала в брак, и детей у нее кроме меня не было. Но Софи Руже, так звали маму, умерла совсем недавно, оставив в наследство своей дочери этот опустевший дом. Несмотря на отношения, которые сложно назвать хорошими, я скучала по маме всем сердцем. Да, мы редко сходились во мнениях, ответственность за всех демонидов закалила ее, сделала женщиной жёсткой во многих отношениях, но это не отменяло того факта, что Софи была моей мамой и любила меня, а я любила ее.       Включать свет я не стала, демониды прекрасно видели в темноте. Сбросив туфли на каблуках, от которых болели ноги, я позволила себе облегчённо вздохнуть и прошла прямиком в спальню с прилегающей к ней ванной комнатой. Не верится, что этот долгий день наконец-то закончился, нужно смыть его с себя под теплым душем и отдохнуть. Все остальное подождёт до завтра. Мир ведь не рухнет за одну ночь. Кто бы знал, что это распространённые последние слова.