132 г. от З. Э.
Год и пять месяцев от прибытия кронпринцессы Висеньи Веларион в Королевскую Гавань.
Королевская Гавань, улица Главной Часовни.
Эйгон стоит, словно громом поражённый. Нет, он ожидал чего-то из ряда вон в тот момент, когда лорд-десница, блеща хитро глазами ,велел им сгинуть с корта и собираться на встречу с малым народцем. Кого вообще волнует малый народец в этой блядской семье? Верно, абсолютно никого. Джейс зевал, засыпая даже несмотря на тряску, Люк клал на их небольшое, славное путешествие. Лишь Дейрон и Эймонд пытались сделать хоть сколько-нибудь заинтересованные лица, но и это получалось с трудом. Толпа ожидала их у центральной часовни - матушка и Висенья уже во всю пожимали беднякам руки, пока отец и старшая сестра, поджимая губы, искали место, в котором можно будет скрыться от ненужного внимания. Похоже, крестьяне,наравне с отпрысками королевской семьи ,не понимали, какого хрена их согнали на площадь. Понятнее стало, когда его невеста открыла рот. – корона с радостью сообщает Вам, что принц Эйгон Таргариен в содружестве со своими братьями, Дейроном и Эймондом, а так же домом Хайтауэров в лице лорда-десницы и его почтенного брата ,жертвует дому милосердия две тысячи золотых драконов на нужды детей, лекарей и учителей! Деймон, стоящий позади него ,шумно втягивает воздух. Корлис закашливается, и даже в этом звуке слышно возмущение. Принцесса Веларион нежно улыбается, продолжая речь: – пусть наша с ним свадьба станет благословенным праздником не только для короны, но и для всей столицы. Алисента едва держит улыбку, пока Коль- вот уж кого на эмоции не проймешь - подталкивает его к краю вещательной, под которой разразившейся бурей ликует народ. Его ставят прямиком около Висеньи. Та знает, что делать - её уже называли второй Алисанной за «кроткий нрав и чистое сердце», ей рукоплескали не раз-народ любит свою наследницу. Эйгона- нет. Ему никто и никогда не рукоплескал. До этого момента. Потому ему приходится стоять столбом, пока по внутренней стороне ладони - шраму, знаку клятвы- не проводят трепетно кончиками пальцев. Она на него даже не смотрит - смеётся, кивает и машет ладонью. Он решает взять с неё пример и делает то же самое. Апплодисменты пробуждают в нём то, что, как ему казалось, не пробудится никогда. Ему плевать на власть, ему плевать на трон, плевать на королевство. Ему всегда хотелось сбежать. Тогда почему сейчас в груди так тепло? Что трепещет глубоко в нутре,призывая растянуть в искренней улыбке губы? Почему хочется, чтобы это никогда не прекращалось? Любовь. Они не знали его-лишь по мерзким слухам. Однако, всего одно слово, одно действие - ни с его,к слову, рук- и они готовы отдать ему то, что он старался заслужить у своей семьи так сильно. Кто-то громко визжит «да здравствует принц Эйгон! », кто-то подхватывает, и вот, они славят его. Сердце с новой силой бьётся о клетку рёбер. – что это значит? – тихо шепчет, не прекращая улыбаться, на этот раз куда более искренно. – ты оставил сумку с монетами перед тем, как уйти из моих покоев. Я решила, что им следует отыскать достойное применение – отвечает так же тихо, мягко оттаскивая его в сторону- вперёд выходят дед и братья. Уже ясно, что завершать этот балаган королю и королеве. – нам нужно будет пообщаться с сиротами. Удостоить их вниманием. – зачем? – любовь народа тебе пригодится – лишь жмёт плечами невеста, позволяя подбежавшей Мелисандре расправить скоро юбки выходного платья - Эйгон впервые подумал о том, что, пожалуй, она единственная из своих сестёр столь бесстыдно подчёркивает собственное выгодное положение. Помнится, когда она только прибыла в гавань, её перста и шею украшали разве что синяки да ссадины. Расшитым платьям она предпочитала что-то неброское и простое-не будь на плечах россыпи серебряных волос-не отличишь от дамы среднего сословия. Сейчас же её плечи покрывает дорого расшитая серебром и жемчугом тафта. На заплетенных в тугие косички волосах красуется диадема, кричащая веларионским цветом. Смущенный детский оскал превратился в жалящую обворожительностью улыбку-Бенжикот Блэквуд утонул, кажется, не спеша отпускать ладони его, Эйгона,невесты- очнулся лишь тогда, когда его мягко отпихнула мать, вступая с девушкой в увлеченную баталию. Дед-десница довольно усмехался, стоял за спиной Висеньи стеной-в глазах его блестело гордостью приближающееся торжество. Будущая наследница престола-слова Бейлы бьют в ушах набатом, когда он смотрит на прямую спину и уверенный взгляд. «ни на какую шёлковую улицу он не пошёл- Санфайер отнёс его к краю земли, по личным ощущениям- на деле же на скрытую от взглядов и ветров лесную опушку. Вино стремительно кончалось - дракон под боком ворчал, словно человек, сетуя на то, что ему придётся возвращаться в Логово в одиночку, пока наездник, пытаясь не переломать себе к чертовой матери ноги, будет стараться вернуться в замок своим ходом. Появление одной из кузин через минут сорок его самоуничижительной попойки не то чтобы удивило. Скорее позабавило - бедная Лунная Плясунья едва поднимала поджарую Бейлу, а та и рада- во всю эксплуатировала свою драконицу, которая одним взглядом молила поджарить свою всадницу на костре. Высокие отношения. Таргариен ни слова не сказала - лишь пнула мыском сапога камень и шлепнулась рядом, отбирая бутылку и морщась сразу после - Эйгон знал, что ей арборское, как ему- вода, что Бейла - спасибо Богам за этот подарок - в сумасбродстве могла с ним потягаться. Истинная дочь своего отца-не следи за ней так пристально септа, они бы не обрались проблем. Правда, задора в ней стало почти поровну с женской нежностью с того момента, как она наконец обняла Дейрона, стреляя в него влюблёнными взглядами из-под кокетливо опущенных ресниц. Несмотря на то, что Веларионам подвластно море, а не огонь, именно их красоту можно было назвать живой и горячей-старшая из близнецов была именно такой. Эйгон смутно помнил Лейну Веларион, однако слышал многое о прелести её лица, и, несомненно, именно эту прелесть унаследовала её дочь. Принц и сам мог бы сразиться чарами, не будь ему по душе выверенный таргариенский холод. – успехи? – скупо спросила кузина, откидываясь на ствол дерева, у которого уселась - её зверь свернулся чуть позади калачиком, прямиком под боком у старшего товарища. –никаких. Твои? – аналогично. Они скорее отдадут меня в молчаливые сестры, чем выдадут за Дейрона. У этих двоих, благо, всё складывалось куда лучше, чем у них с невестой - в первый же день Эйгу, как заботливому старшему брату, пришлось прикрывать задницы двух идиотов, для которых объяснение в чувствах в пределах замка было бы слишком неинтересным решением. И началось веселье - бедный Таргариен продолжал и дальше покрывать двух влюблённых, кляня , на чем свет стоит, параллельно набиваясь в помощники отцу, медленно подготавливая почву для главной своей просьбы. Отчего-то желание помочь младшему брату устроить свою жизнь счастливо встало выше надуманных принципов. И радости не было предела, когда принц понял, что Визерис, вниманием детей своих не балованный, внемлет каждому его слову со всей серьёзностью. – мы что-нибудь придумаем. Ты не выйдешь за этого придурка, клянусь Богами – отвечает он, похлопывая крепкое бедро - Бейла была сильной, даже слишком. Поразительно, как у его дяди, относящегося к женщинам, словно к мясу, получались дочери. – эй! Не называй его так, всё же он мой брат! – буркнула младшая со смехом, пихая его в плечо. – она отказалась бежать– через минут десять не гнетущей тишины пробормотал он, отставляя бурдюк в сторону. – кто бы сомневался – девушку тоже начало вести - медленно, но верно – дай угадаю. Она сказала что-то про династию, долг и то, что она не может так поступить. Вместо ответа принц тяжело выдохнул, вопросительным взглядом впериваясь в глубокой синевы глаза кузины. – да ладно, ты должен знать это лучше нас всех. Это же Висенья. У неё корона на голове с рождения - мне кажется, она единственная из нас не дрогнула бы на коронации. – бред. Она не хочет этого. То, что Рейнира заставляет её думать, будто она должна всему королевству,не её забота. Бейла хмыкает, наклоняясь - пьяная усмешка ломает её пухлые, налитые бордовым губы – Рейнира? – властолюбивая сука, если позволишь. Весело фыркнув, девушка крепко сжала рукой его плечо. – величие и безумие - две стороны одной монеты... – ну началось , блять– почти проскулил Эйгон, прикрывая руками глаза- красные от недосыпа и непролитых слез. – дослушай, придурок – грозно начинает принцесса, больно пихаясь – так вот. Величие и безумие - две стороны одной монеты. Каждый раз, когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету, и мир замирает в ожидании, как она ляжет. – бред. Кто вообще это придумал? – современники Мейгора. И вообще, это лишь отчасти бред. Таргариенам мало доктрины исключительности- нам нужна монета с отделанным под нужный лад ребром. – ты в курсе, что тебе пора бросать пить? Даже в самом серьёзном угаре я не несу такого бреда. Какое к чёрту ребро? – он планировал поплакаться в крепкое женское плечо. Может быть позлиться. Спросить совета, или, на худой конец, обсудить план, который поможет им состряпать желанную свадьбу. Чего он не ожидал- речей, подобной этой. Ему казалось, что пиздецом такого масштаба попеременно страдают лишь отец с Хелейной. –я бы не назвала Эйгона Завоевателя ни героем, ни безумцем. Джехейриса тоже. И Висенью... – вдруг, в глазах принцессы - вечном отражении её эмоциональных глубин– что-то заметно меняется. Улыбка уже не лукавая- грустная, с налётом осознания неизбежного. – тоже. Потому не стоит ожидать от неё того, чего ты так отчаянно желаешь. Всегда будет что-то, что она будет любить больше, чем тебя. Больше, чем кого- либо. Говорит, словно себе. Поджимает уста, отклоняется снова-но давление не пропадает, становится лишь больше, сильнее. Как и ощущение, что все вокруг знают немного больше, чем он сам. – власть, Эйгон. Корону. Титул. То, чье место никто и никогда не займёт в душе Таргариена, монета которого встала ребром. До него начинает доходить. Пытливый взгляд Бейлы возвращает в детство- то самое, в котором мейстер не позволял ему отвлечься, пока он сам не даст ответа на заданный вопрос без каких-либо подсказок. – герой, безумец... – тихо шепчет кузина, ковыряя заусенцы. Принц набирает побольше воздуха- ровно столько, чтобы быть на грани , и горько улыбается Бейле в ответ: – и король. » Отто, пока он вязнет в своих мыслях,успевает отвести невесту в сторонку- представляет её кому-то с лёгкой улыбкой, оценивающим взглядом пробегаясь по обтянутой в парчу фигуре. Та лишь хмыкает, проявляя чудеса такта, тут же завоёвывая внимание собеседника, собственно, как и его симпатию. Принц поджимает губы, с радостью позволяя Хоберту оттащить его вновь у толпе - пара лордов пожелала лично пообщаться с ним и узнать, как можно стать содействующим фонду принца лицом. «– герой, безумец или король, Эйгон. И тебе придётся либо смириться с этим, либо раз за разом жалеть себя.»***
Вечер того же дня, Башня Десницы.
Сир Отто Хайтауэр медленно разливал по бокалам ягодный настой. Напротив, поджав под себя ноги ,восседала Висенья, прожигая дыру в одном из гобеленов ничего не выражающим взглядом. – чудесное представление, леди – учтиво начал мужчина, протягивая невестке чашу. Пугающий взгляд лизнул его щеку- острые черты лица, с которых стремительно сходила детская припухлость ,заострились лишь сильнее, когда бескровные губы растянулись в лёгкой усмешке. – благодарю за содействие, лорд-десница – их встреча не была формальной- на девочке наспех накинутый халат из плотной стеганой парчи, подбитый изнутри соболиным мехом. – бледность Вам не к лицу, выпейте – ощущение было таким, словно дитя вот-вот свалиться в беспамятстве на пол. Дрожащие руки плачевность состояния лишь подтвердили - Хайтауэр едва успел подставить подо дно ладонь – осторожнее. Вы в порядке, может, мне следует позвать мейстера? – нет нужды – махнула ладонью девушка, жадно припадая к предложенному – принц Эймонд...? – вскоре будет здесь, как и королева Алисент – понятливо кивнул мужчина, вновь усаживаясь в кресла напротив. Он надеялся, что назначенная невесткой встреча означала именно то, о чем он думал. Последние месяцы, освобождённый от тягот наблюдения за главными своими помехами Хайтауэр усиленно размышлял о том, как бы ему их устранить. И если с Эйгоном было сложнее -всё же ,принц являлся важной фигурой плана, на который мужчина положил пол жизни, с его невестой расправиться труда не составило бы- Рейнира, будучи далеко от столицы,разнеженная мнимой безопасностью своего шаткого,однако,состояния,вряд ли сумеет защитить своё дитя. К тому же, женщины были хрупкими до невозможности- мало ли что может случиться с их ослабленными рождением дитя телами. Сколько бы Стронг не увещевал, десница считал опасным сам факт нахождения чёрной принцессы в самом сердце переворота. Считал. До того момента, пока уже не девочка- девушка с колючим взглядом - приземлилась в центре замкового двора на драконе, оплаченная в синюю кожу дома своего отца. Кассандра и Флорис Баратеон, Алиандра и Кориана Мартелл, Арра Старк, сир Аррик Каргил, часть слуг и стражи, проворная Сэнд, которая, по его сведениям, обзавелась достаточным количеством информаторов с улиц столицы,даже его сын были лояльны не ему и не Отраде Королевства, не Королю или Королеве . Они были лояльны Висенье Веларион. А Висенья Веларион была лояльна одной лишь себе - Рейнира смотрела на неё волком, всеми правдами и неправдами желая разорвать решенное много лет назад дело - помолвку, о которой так грезил Визерис. То, что раньше казалось глупым развлечением сердобольный девицы,теперь складывалось в цепь- последнее звено , позволившее Хайтауэру понять, что та застегнется либо на его шее, либо на шее его врага, стала просьба Надежды Короны выложить из собственного кармана половину жалования в поддержку фонда её будущего супруга. Тогда, на простой и ненавязчивый вопрос к чему ей это ,Веларион лишь пожала плечами, сказав, что от репутации мужа напрямую зависит её собственная. Отто редко ошибался и не любил делать этого в принципе. Сейчас, смотря на принцессу, мерно распивающую второй кубок ,он понимал- ошибся дважды. Рейнира в шестнадцать была едва ли нацелена на трон - вкусив мирских удовольствий, веруя в неприкосновенность свою ,девушка всячески отдавалась открывшемуся ей вдруг миру. Висенья была похожа на мать - даже взгляды, что она бросала в сторону зелёных по прибытии ,были идентичны фиалковым всполохам Отрады Королевства. И Хайтауэр решил, что грозить ему ничего не будет - обведи дитя вокруг пальца, приставь своих людей-и, считай, ты устранил так безграмотно выставленную напоказ козырную карту. Козырная карта сменила рубашку и ударила с тылов. Стала силой, с которой приходилось считаться - и он дал этой силе раздолье, смотря в иную сторону. Сторону, выбранную неверно. Отец, знающий о том, как мало везёт младшим сынам учил - выбирай лошадь, которая непременно придёт к финишу. Выбирай с умом. Лазутчики- простые горожане и самые доверенные из золотых плащей,раз за разом докладывали- дочь кронпринцессы любят. Чествуют ,как свою будущую королеву, раз за разом сравнивая её с материю, что не желала показываться при дворе, называют её Надеждой, называют её новой Алисанной- влиятельные женщины всех Семи Королевств, следуя примеру сюзеренки и ведя с ней переписки ,с радостью вкладывались в улучшение жизни своих вассалов- всё меньше недовольств вспыхивало во владениях здравствующего короля, начиная от Стены, заканчивая Дорном. Избавиться от неё отныне не представлялось возможным-окруживши себя преданными людьми,невестка была вне зоны досягаемости,а попытки убрать её с дороги могли стоит Отто головы, которая была ему нужна. Эйгон мерк. В сознании кричало голосом давно почившего родного человека - «выбирай с умом». – принц Эймонд из дома Таргариен – объявил Гвейн, что явился сюда вместе с принцессой. На лице одноглазого принца не дрогнул ни один мускул - он лёгким кивком поприветствовал деда, после оставил лёгкий поцелуй на хладных ладонях племянницы, не отрывающей взгляда от своего кубка. «Зелёный был ей к лицу-застегивая последнюю пуговицу на тканом корсаже, Висенья лишь усмехалась, думая о том, что бы сказал отец, увидь её сейчас. Гвейн ожидал её за пределами комнаты, сторожа ход, что вел к принцессовым покоям-рыцарь был единственным, кого девушка уведомила о своём плане, уверенная в том, что из его уст эта ценная информация больше ни до чьих не дойдёт. Когда-то Джекейрис взял с неё обещание, что об их ходах никто не узнает- сейчас же знающих было куда больше, чем во времена Мейгора - ведь именно через один из этих ходов Хайтауэр к ней и явился, протягивая стопкой сложенные одеяния, что помогут без проблем скрыться от слишком любопытных взглядов. Шли молча, хоть о степенности говорить было ни к чему - кончики пальцев, всё тело подрагивали от нетерпения. Половину вечера пред желанной встречей принцесса провела в септе, по кругу молясь каждому из семерых. Выходка Эйгона - его отчаянное желание бежать- подсказала ей, что действовать нужно решительно. И пусть она желала этого, пусть сторона -хоть это и обошлось ей большою кровью - была избрана, ей не доставало решимости. А от неё ждали - Алиандра на прогулках сверлила взглядом, Кассандра всё чаще бросалась намёками. И что-то ей подсказывало - последним для неё шагом на шаткую тропу войны станет именно этот разговор. Гвейн уложил ладонь меж лопаток перед самым выходом к улице - его прикосновения в последние несколько месяцев, наполненных тревожными переписками и ожиданием,являлись единственным якорем, способным вернуть к реальности. Не сумев долго держать в душе сомнения, в один из дождливых дней она попросила его сопроводить её на конную прогулку - мать провела их недоумевающим взглядом и лишь пожала плечами. Отец попросил быть осторожнее, крепче, чем обычно,сжимая перста. Там, у бушующего узкого моря,она исповедалась, сказав, что не сможет обещать ему своего сердца, ведь оно уже много лет - может быть, с самого её рождения- было отдано другому. Хайтауэр на это нежно улыбнулся, стирая слезы- до сих пор Веларион доказывала себе, что то были лишь дождевые капли- с девичьих щёк, пообещав, что его сердце, в свою очередь, всегда будет принадлежать ей одной. И она поверила. И с того момента все тревоги, что копились в душе,вверяла ему одному, а он слушал, сжимая ладонь, и поддерживал каждую идею. Поддержал и эту. Шелковая улица встретила их копотью, стонами и обнажёнными телами шлюх - те обольстительно улыбались, выставляя на показ груди и проводя надушенными ладонями по спине и плечам, зазывая. Висенья морщилась каждый раз - сколько бы косметики не наносили на лица, сколько бы прозрачного шёлка не натягивали на тела, те всё ещё оставались юными и нескладными - маленькие девочки, едва ли старше её младших сестрёнок ,зарабатывали на краюху ,продавая не только плоть, но и свой дух - потухшие глаза никак не могли разгореться, и пустые, оголодалые взгляды становились лишь заметнее от черного угля, которым были подведены. В одном из тупиков, обозначенном удушливой вонью испражнений их встретил пацан, открывший дверь за оленя- поморщившись, Гвейн протянул сюзеренке ладонь, помогая войти, одну из рук предусмотрительно удерживая под плотным плащом- её грел металл спрятанного в портках кинжала. Комнатка, прогретая теплом очага ,была убрана аскетично, словно Веларион вновь оказалась в одной из гостиных штормового предела. В одном из кресел, расслабленно потягивая что-то из расписанной, инкрустированной камнями чаши ,восседала женщина невероятной красоты. Её раскосые глаза глядели с лукавым вопросом, тут же сменившимся на серьёзность, стоило принцессе скинуть капюшон, позволить жидкому серебру брызнуть по изумрудной ткани платья. – я ждала Вас – всё, что произнесла Мисария прежде, чем хлопнуть в ладоши - несколько девушек тут же появились из соседней комнаты, внося кушанья и доску кавайсы – почтите меня игрой? Разговор предстоит не из лёгких, Ваше Высочество, Вам стоит на что-то отвлекаться. – принцесса? – Хайтауэр одним взглядом даёт ей и время, и последний шанс - уйти, сбежать, больше не показываться. Он раз за разом всё время повторял ей, что это не её война, что она может просто не лезть. И она раз за разом слушала его. А потом получала восторженные письма Люка, нежные Хелейны, в которых добрая половина была посвящена кузенам-племянникам, трепетные- Эйгона и понимала, что она просто не может остаться в стороне. Благодарно сжав крепкое предплечье, Веларион кивнула сама себе. – конечно, сыграем. Кивнула и пожалела. Мать и раньше не казалась ей кем-то хорошим. Однако грехи были за каждым из них - мать на фоне отца, на фоне самой Висеньи, плетущей вокруг её шеи петлю ,терялась. Как казалось принцессе. Бледная Пиявка разрушила любые сомнения, разбила защищающее стекло- она говорила и говорила, прерываясь лишь для того, чтобы сделать ход. О том, что Харвин Стронг сгорел по вине её матери. Отец её братьев, причина горьких слез нежного Люцериса,потерявшего сразу двоих,причина сжатых до скрежета зубов слишком юного для всего этого Джейса и его теперешних хмурых, защищающим оплотом,скрывающих всё то, что может стать в чужих искусных руках оружием ,взглядов. О том, что она убила её отца - Лейнор мешал ей стать женой порочного принца, и она убрала его самым грязным из способов. Заколола на главной площади - на этом моменте тело парализовало, словно в нутра вместо вина плескались слезы Лиса- яд, выжигающий всё живое. Так же, что Деймон по той же причине избавился вначале от Рейи Ройс, после и от леди Веларион. Ройс... Отец всегда звал её бронзовой сукой. И глаза его при этом светились азартом- в голове пугающе-четко возник образ столь же живо горящих глаз, наблюдающих за тем, как ломается хрупкий женский позвоночник отменной наездницы, придавленный собственным конём. Рассказала Масария и о том, что зачата была принцесса вот в таком же борделе, мимо которых она проходила минутами ранее. О том, что её отец, наплевав на долг и справедливости,втянул Королевство в войну, которая не была ему нужна. О том, что Висенью желали лишь продать - сейчас Рейнире выгодно звать её наследницей, верно, но стоит ей только опуститься на Трон в короне Завоевателя, она непременно сошлет её на Драконий Камень, назвав наследником любимого старшего сына. Девушка не поверила. Она не чувствовала рук Гвейна, что удерживали её на месте,не видела, как сир делал за неё ходы - это полный бред. Это враньё. Её мать... Да, несомненно, она была не самым лучшим претендентом на трон, но всё же она была им. Дедушка тоже не был королём, которого все желали - Рейнис справилась бы куда лучше -однако ,правил мужчина с толком и расстановкой, полнил казну, не позволял разгораться войнам. «будь моя воля, я бы приструнил ублюдков»- консорт её матери вряд ли будет отличаться столь же мирным нравом. Мама...её мама не могла её предать. Её мама не могла убить отца-номинального, но всё же любимого, не могла лишить её того, к чему готовила всю жизнь. Сомнения отражаются на хмуром, лишившимся всяких красок лице- женщина протягивает ей хрустящие пергаменты. Дрожащие пальцы сжимают их, глаза бегают по строкам. Могла. Письма, собранные терпеливо, отмеченные старыми, ужасно старыми датами - сто семнадцатый, сто двадцатый год - подтверждали каждое слово, сказанное Мисарией, что смотрела на неё с каким-то больным, почти безумным удовлетворением. «...Отец желает, чтобы Висенья стала женой моего брата. Пусть так-это действительно неплохой ход. Она сумеет успокоить бдительность плотоядной суки.... » «...девочка покорна и глупа, словно старица обошла её стороной. Не дурнушка- и на том спасибо. А главное - она столь сильно желает сыскать моего одобрения, что не сдвинется с места, пока я не прикажу... » «никто не пожелает видеть на троне королев одну за другой. К тому же, Висенью не интересует ничего, кроме меча и Эйгона- Джекейрис всего на два года младше, но подаёт куда более радующие меня надежды... » Одного не было - подтверждения, что её отец почил от материнских рук. – об этом вы можете спросить у принцессы Рейнис. Как и о том, что ждёт Вас и Ваших детей, стоит принцессе Рейнире занять трон. С самого начала в её с лордом-десницей партии вы были лишь пешкой, моя принцесса – ловко пересчитывая забранные ею фигуры музыкальными пальцами ,почти пропела женщина – ссылка окажется самым мягким решением, которое Вам смогут предложить. Вспомните своего отца- а ведь он никак не мешал ей, не был опасностью на пути к Железному Трону. Мужа Вашего вряд ли оставят в живых - слишком большой риск. Сыновей...– глубоко вздохнув, обворожительные губы растянулись в ухмылке – на вашем месте я бы молилась семерым, чтобы у меня рождались лишь дочери. Слезы шорами закрыли обзор - отталкивая Гвейна принцесса панически раздумывала о том, что же ей делать. То, что Мисария назвала отвлекающей игрой, оказалось живым представлением - её чёрные фигуры заняли почти всю доску, зелёные фигуры со стороны Висеньи редели на глазах, снедаемые жадными до победы латниками. Вот две башни, уже ушедшие с доски- кажется, что поверху них затухает зелёный огонёк, и голос десницы в голове превращается в крик, пока знакомые ,испещренные мелкими шрамами пальцы преданного рыцаря холодеют под натиском чёрного короля. Там же, в ненужной пригоршне сошедших с поля всполохами- игрой сознания под зажмуренными веками- мелькают ткани платьев Хелейны и королевы Алисенты- их у неё забрала чёрная королева. Зазубрина- след неосторожного обращения на фигурке короля-первой потерянной Висеньей-теперь кажется кровоточащей раной на шее Эйгона. Она сжимает вслепую схваченную фигуру до побеления костяшек - картины столь яркие, что хочется скулить. Воздуха в лёгких не хватает - горло перехватывает от крика, и, кажется, если он всё же сорвётся, в нём будут перемешаны десятки голосов- Мелисандры,Кассандры, Арры и Флорис, Корианны и Кристианы, её тёти и дядюшек, её мужа и свекрови. Резко контрастирующее с кожей тепло отрезвляет - пелену боли моральной заслоняет боль физическая - фигурка, наспех схваченная со стола, впившаяся острыми углами в ладонь до кровавых порезов, оказалась королевой. С минуту принцесса смотрела на неё, словно пытаясь осознать, как она оказалась здесь. Не в этой комнате в общем - конкретно в этом моменте. Холод. Она всегда желала, чтобы мать обратила хоть каплю внимания на неё. Тепло.Лейна плетёт ей самые красивые в мире косички, пока королева , отложив любые государственные дела, читает самые добрые сказки. Любовь. Эйгон помнит их ссору, однако позволяет свернуться калачиком под своим тёплым боком. Ненависть. Гроб отца падает на дно узкого моря. Рейнира даже не смотрит на неё-жмет к себе Люка и Джейса. Боль. Лейна и Лейнор мертвы. Эйгон не пишет ни строчки. Мать упивается отчимом. Маленький Люк просит поиграть. Тренировки всё же спасают. Благодарность. Алисента оставляет дедушку позади. Меж нею и матерью всё искрит- принцесса не замечает, сжимает пальцами парапет- пурпур встречается с синевой воды, что утянула её защиту, укрыла одеялом. Королева плюёт на свой дорогой наряд и садиться на колени. Беловолосая макушка жмётся к её груди- кожу греют солёные детские слезы. Смирение. Она будущая наследница матери, ей не должно нежиться. Сталь закаляется на поле брани. Она-сталь. Королевству не нужно мягкое золото. Страх. Она отправится в Гавань. Она станет женой тому, чье имя старалась стереть из памяти. Она-залог. Интерес. Эймонд показывает ей новый приём-такому не учили на Драконьем Камне. И искренне улыбается, когда у неё выходит на десятой попытке. Говорит, что горд. Трепет. Мейлор смотрит на неё -она пятый человек, которого новорождённый смог увидеть. Хелейна просит мужа взять принцессу с собой-пусть представит двору их дитя. Королевский шпиль смотрит на неё в ожидании- дерево, не покрытое лаком, медленно впитывает алые капли. Веларион осторожно перекладывает фигурку в другую ладонь. Свободной сметая оставшиеся со стороны Мисарии чёрные - зелёная королева в красных одеяниях с хлопком приземляется на центр поля. Гвейн дёргается, с тревогой смотря на тяжело дышащую девушку- но та не отводит взгляд от стола, не успокаивает дыхания- резко, с придыханием спрашивает: – чего ты хочешь? Бледная пиявка довольно хмычет, бегая по размалеванным губам юрким языком. – народ должен быть в безопасности. Семи Королевствам нужен грамотный правитель. Хайтауэр поджимает губы. Ему это не нравится - чертовски сильно. Никогда раньше он не жалел о своих решениях - сейчас же, смотря на суку, льющую в уши принцессы яд ,он думал лишь о том, что зря привёл её сюда, зря позволил услышать всё это. Им всем это очень, очень дорого обойдётся. – куда интереснее узнать, чего желаете Вы – складывая пальцы домиком, деланно-безразлично вопрошает женщина, взмахом руки отправляя ко вставшей на ноги принцессе одну из служанок - та тут же принялась заполошно бинтовать резанную ладонь, шёпотом извиняясь за каждое действие. – трон – она не думала. Ни минуты – я хочу, чтобы вы были моими ушами. Всё остальное я сделаю сама. И, в случае, если мои карты окажутся проигрышными - Вы защитите моих братьев,мужа и детей.Взамен я обещаю безопасность народу. – что ж... Думаю, это чудесная сделка, моя принцесса. Но вам придётся дорого заплатить за своё тщеславие - возможно, куда проще отдать всё в руки более опытным игрокам. Висенья молчит. Сколько себя помнит, она была лишь пешкой- выгодное вложение в будущее царствование чопорной матери. Улыбайся, держи спину прямо, нравься всем, делай то, что я прикажу, говори, когда я разрешу -и лишь то, что я прошепчу тебе на ухо. Оборачиваясь у самой двери принцесса усмехается-Мисария ждала её взгляда. – я была рождена для того ,чтобы править семью королевствами. И я буду. » Алисента появляется последней. На её красивом лице- вселенская усталость, однако, никакого удивления. Она находит себе место подле сына- Эймонд тут же укладывает руки матери в свои собственные, защищая от самоповреждения. – ну и? – молчание затягивается. Принц недовольно щерится, и дед машет рукой, просит подождать ещё немного. – как он? – голос Висеньи,всё ещё слабый, прорезает тишину. – в порядке – просто отвечает Королева, прикрывая глаза - Королю стало плохо прямиком пред толпой горожан. Они старались держать лицо. Рейнис,Висенья и Эйгон тут же занялась народцем, пока Порочный Принц и Отрада Королевства помогали деснице и Королеве усадить монарха в карету. Дейрон и Эймонд руководили золотыми плащами - те успокаивали особенно буйных господ, орущих о том, что король умирает. Они старались. Но,даже несмотря на это, люди поняли-время их благословенного короля медленно тает, совсем скоро сквозь пальцы неведомого утекут последние крупицы. И тогда ничего не спасёт их от жара драконьего пламени. Все присутствующие знали, что нужно сказать- никто не решался говорить. – чудесная инициатива. Щедрость... – начала было вновь её величество. «...на обратном пути их встретил ливень - Веларион вымокла до нитки не смотря на то, что бежала, словно в последний раз - Гвейн едва поспевал за ней. Дальше, дальше от этого кошмара. Вранье - руки всё ещё тряслись, в них -зажатая плотно фигурка, стекающая от боли. Подарок. Напоминание. Мисария рекомендовала молиться, умолять богов её хранить. Висенья сказала, что она уже верна одному богу. Шлюха хмыкнула-бог принцессы просит слишком много. И протянула красную королеву - не забывай. Не забывай, что платить тебе придётся жизнями. Хайтауэр сбивчиво извиняется - слуги ошалело наблюдают, как по коридорам несётся зелёным пятном чёрная принцесса. Бабушка открывает почти сразу. Смотрит, склонив голову - с внучки ручьями течёт дождевая вода, холщевое платье липнет к крытому дрожью крепкому телу. Корлис тревожно сдирает с ложа шерстяные одеяла - Висенья отталкивает их и его самого обеими руками. Смотрит с надеждой, купанной в битом стекле на почти королеву. У той в жилах стынет горячая кровь- всё тайное становится явным. – как вы могли её простить? Лорд Приливов беспомощно роняет руки. Рейнис смаргивает проклятые слезы- горечь мешается с жалостью. Иссохшие руки тянут на себя влажный изумрудный плащ-внучка утыкается носом в ее висок и рыдает, как малое дитя. Дедушка мнётся всего секунду - притягивает обоих к себе и крепко сжимает.» – чудесное качество для королевы-консорт – прерывает невестка, раскручивая перстни. Алисента роняет чашу-та со звоном орошает ковры. Отто расслабленно выдыхает, тут же принимая кубок из рук невестки - махнув ладонью,она попросила налить себе воды. Одноглазый принц, оценив обстановку,тяжело вздыхает. – отец очень плох. И нам нужно решить, что мы будем делать дальше. «Эймонд»-одними губами шепчет Хайтауэр. Висенья, медленно поднимаясь со своего кресла ,едва заметно улыбается, заменяя руки дяди своими - Королева удивлённо вскидывает брови, но всё же сжимает ладони, позволяя себя поддержать. – у нас мало времени– тут же отвечает внуку сир, опираясь бедром о столешницу. – у Вас есть карты? – тут же вклинивается девушка, оборачиваясь. Десница заторможенно кивает, подзывая ладонью принца - Алисента поднимается на ноги следом за ведущей её Веларион и становится позади её плеча. Пергамент чистый, словно первый снег далеко на диких землях- её это мало волнует, она крупными росчерками пера обводит Винтерфелл, Орлиное гнездо и Тиррелхол- черные кляксами течёт к алым горам, пересекает королевский тракт. Поняв суть, десница подсталкивает девчонке новое перо и зелёные чернила - те,которыми он пишет личные письма. Они медленно опоясывают кругом Штормовой Предел, Кастерли Рок и Солнечное копьё. Трезубец и королевские земли остаются без всяких обозначений- ясно, что последние давно делены надвое, а в первых новый лорд едва оторвался от груди кормилицы- всего месяц,как королевство справило траур по скоропостижно скончавшемуся Талли. – для начала нам нужен Старк. Плевать на Дженну Аррен – шепчет Висенья, сглатывая ком в горле - за спиной с каждым новым словом меж нею и её семьёй растут лиги. – милая... – королева пытается перехватить её за плечо, унять дрожь- принцесса слабо качает головой, опуская её ещё ниже – ты не обязана... – нет. Нет, обязана – она выпрямляется настолько быстро, что лорд -десница начинает волноваться- настолько громко хрустнули чужие позвонки – я делаю это ради них. Никто не спрашивает, ради кого- Королева поджимает губы, стараясь держать внутри себя нарастающую панику и сожаление. Эймонд ненавязчиво сжимает свободно свисающую ладонь племянницы, подвигая карту поближе к себе, напротив Винтерфелла делая пометки своим аккуратным, слишком аккуратным для человека, которого кроет нервная дрожь ,почерком. Отто смотрит скорее вопросительно, поглаживая безостановочно аккуратно стриженную цирюльником бороду. Веларион неловко заглядывает за дядино плечо- и выдыхает сквозь с силой сжатые зубы. – я поговорю с Креганом – шепчет одноглазый принц, потирая переносицу – Джехейра-прекрасная партия для его сына. Конечно, это не поколебит преданности Старков, однако даст нам фору- Рейнире нечего им предложить. – Эймонд, драконы не долго живут на Севере – предупреждающе пробормотала принцесса, меняясь с ним местами - теперь её пальцы в поддержке водили круги на горячей коже. Глубоко вздохнув, дядя посмотрел на нее- в лиловом океане обрастали ледники, бросая тени на прогретые солнцем небеса-прожилки. – мы в принципе долго не проживём, если Рейнира займёт железный трон – те же слова ей шептала Мисария, делая очередной ход – войны не избежать, племянница. Борьба началась ещё до нашего рождения, и вряд ли она закончится без чьей либо смерти. Её Величество возводит к потолку глаза-лорд-десница тут же подходит к ней, стараясь успокоить. – принцесса Рейнира займёт трон только через мой труп – шепчет Висенья. Воздух в комнате тяжелеет.Потомки назовут эту встречу первым зелёным советом. Летописцы же, раз за разом перечитывая хроники отметят:
первый день пятого месяца сто тридцать второго года от Завоевания Эйгона стал днём начала войны Воронов.
***
Четыре дня спустя, королевский корт.
Люк бережно обводит ладонью эфес меча- сир Аррик, войдя в положение своего юного ученика ,с радостью разрешил устроить несколько внеплановых тренировок. Матушка покинула замок двумя днями ранее, обусловив решение плохим самочувствием- домашние знали, что Рейнира терпеть не может Орвиля и готова проделать путь в два часа полёта ради того, чтобы её осмотрел лично Герардис. Крылья Сиракс скрылись в штормовом небе по-полудню, и юный Веларион не желал думать, что причиной этому могло быть не недомогание, а старшая сестра, отказавшаяся сменить примерку подвенечного платья на проводы. – очень хорошо – Каргилл гордо улыбается, хлопая Люка по плечу-в голове невольно вспыхивает касание Харвина, что смотрел на него такими же глазами, полными безотчетной теплоты – отличная работа, мой принц. Ещё пару лет, и мы сможем смело выпускать Вас на турниры. Рыцарь почти смеётся, когда ловит горящие глаза мальчонки - тот активно машет вихрастой макушкой, довольно скалясь. – Вы правда так думаете? – несомненно! Сир Люцерис Веларион... Звучит! Мечи были тут же отложены - после каждой тренировки августейший не чурался разделять харчи с белыми плащами, для которых в Красном Замке была отведена отдельная пристройка - Башня Белого Меча славилась своими видами и подвигами, увековечеными в Книге Братьев, а белый кирпич, из коего она была сложена, привлекал к себе взоры любого заезжего. Первое время принц увлечённо лавировал меж подвальных комнат, касаясь кончиками пальцев всего, до чего мог дотянуться - сиры же, оставляя эль, с радостью отвечали на любой возникший на его устах вопрос. Руки он неизменно грел у очага - главнокомандующий заботливо приставлял к нему своё кресло, опираясь на него обитым доспехами предплечьем, шепча различные истории, заученные с юности - далёких шестнадцати, когда он, удостоившись воистину Великой чести, впервые шагнул в Круглую палату. Место это стало отдушиной. Не обременённый никакими особенными занятиями ,кроме посещения мейстерской на Драконьем Камне, в Красном Замке Люцерис впервые в полной мере ощутил, что значит труд принца. День, ранее не расписанный вовсе никак, теперь был расписан поминутно - пришлось завести отдельную книжицу для того, чтобы боле не забывать неотложных дел. Поутру Эймонд, заделавшийся его экскурсоводом и, видимо, мучителем, тащил Велариона на конную прогулку, подтрунивая над тем, сколь несуразно племянник держится в седле. Насмешки приходилось сносить с достоинством- дядя сменил гнев на милость, и едва очертившимся мостом хотелось дорожить. Возвращались они ближе к началу уроков - Валирийский, арифметика, чистописание, философия, эстетика, Божье Писание... От всего этого кругом шла голова. Но отставать от учащихся с ним благородных лордов ,чьи отцы урвали себе государственный пост не хотелось- приходилось усердно выписать каждую букву и впитывать знания губкой. Порой от занятий его освобождали - малый совет из семи прихотливых, часто толстенных и падких до вина мужчин ,нуждался в его лёгкой руке и кротком слове. Любимой частью дня были тренировки. Сир Аррик терпеливо объяснял, радовался каждой принцевой победе,словно малое дитя- никогда раньше будущему Лорду Дрифтмарка не удавалось урвать столько внимания к своей скромной персоне. Он же посвящал его в тонкие грани служения королевской семье и книге братьев - заветы, что дают белые мечи, подвиги, ими совершенные. В такие моменты Высокий Прилив с его богатыми убранством, земли Спайстауна, моря, плавниковый трон и титулы, что могут в любой момент свалиться на его плечи ,всегда оставались забыты. У щитового стола, в окружении видевших сражения, но не потерявших блеска в глазах мужчин ,Люцерис чувствовал себя свободным. Сир Вестерлинг жаловал ему не только седалище Главнокомандующего, но и лишний кусок мяса, увлечённо слушая хвалебные оды, что писал своему оруженосцу Аррик. Эррик, от него практически неотличимый - в тихую подливал сюзерену вино, озорно подмигивая. Торн фырчал, поглаживая гладко выбритую щеку, втягивая в этот нескончаемый поток наставнической гордости виновника торжества. Мужчина в летах не отставал от принца, пока тот внятно не ответит на каждый его вопрос - в начале юноша бесился ужасно, по прошествию же нескольких месяцев, отведя после очередного совместного ужина в сторону достопочтенного сира ,сказал ему тихое спасибо. Рикард хлопнул тогда обтянутое чёрной кожей дублета плечо и криво улыбнулся- он научил его не бояться путаться, научил его говорить, не глотая слова в зародыше. Фелл- самый задиристый из всей компании,непременно втягивал Велариона в какую-нибудь азартную игру, приговаривая под общий смех, что если в Лисе ему предложат карты- брать не стоит, проиграет королевство. К чему ему подвиги? К чему ему корабли? Стоя на своих двоих, отбивая незамысловатую песню, скрашивающую рыцарские вечера мыском тренировочных сапог ,Люцерис с безмятежным принятием ловил себя на мысли - просторы, честь и доблесть, белый шлейф за спиной ему были бы куда милее, чем пиры,матросы и извечные мысли о том, кто достоин. Касаясь с благоговением мягкой ткани - плащей, на случай утери или прочих непредвиденных обстоятельств, в кладовой было более, чем достаточно - юноша всегда ловил на себе грустный, понимающий взгляд Гаррольда. Ловит его и сейчас - вечерело, небо покрывалось алой вуалью приходящего заката. Совсем скоро ему придётся вернуться в стены крепости Мейгора и сомкнуть очи- его ждёт сон без образов и тревожные мысли о неотвратимости мятежного будущего. – мы Вас потеряли – лорд-командующий складывает на груди ладони, хмыкая- освобождённые от колец, тронутые загаром-поцелуем солнца- пальцы вновь методично перебирали белоснежную ткань. – простите, милорд. Мне стоит вернуться ко столу? – если хотите, чтобы Фелл вновь начал вас доставать - ради Богов. Губы дрогнули в усмешке. – Вас что-то тревожит – рыцарь, спрашивая позволения глазами присел подле - поджарый бок грел его собственный. – кажется, Вы обязались охранять наши тела, а не души – отвечает резко, тут же меняясь в выражении лица- Гаррольд совсем не повинен в том, что его высочество не желает открывать своей собственной. – и души тоже – тот, казалось, не обиделся вовсе- откинулся на каменную кладку стены, совсем не по взрослому подгибая под себя ноги – секреты, поручения... Неужели я зря перед Вами распинался? Мясистые пальцы задорной щекоткой норовят пробраться под рёбра, туда, где ныло сердце, ищущее свою дорогу - из груди вырывается хриплый смех. Хорошо. Никаких навязанных приличий... Словно семья. Словно он-часть этой небольшой, обретённой семьи. Тепло. – я не...я не хочу этого – уже холоднее- плащ спадает по коленям на пыльные полы. Принц сбивчиво извиняется, тут же наклоняясь, чтобы его поднять - на месте удерживают сжимающие плечи руки. Глаза сира похожи на метательные ножи- тут же прицепили к месту, не двинуться. – а чего Вы хотите? – это... Совсем не важно. Высокий Прилив - мой долг. Лордство- подарок моего рождения. – мы не обязаны принимать таких подарков. Я знавал одного юнца, который от своего отказался. Люк машет головой- спутанные кудри падают ему на глаза, и впервые он этому клейму позора благодарен - оно укрывает перепуганный блеск, защищает его от эфемерного нападения. – Сир Харвин Стронг должен был получить свой плащ до... Трагедии, случившейся с его домом. Всё те же крепкие руки не дают дернуться- Велариона ошпаривает, он хочет сбежать. Внезапно, самое безопасное из возможных мест становится самым пугающим. – Ваше Высочество – предупреждает главнокомандующий, усаживая его ровнее - юноша и не заметил, как чуть не свалился с лавки к чертовой матери – я лишь хочу сказать, что... Мы сами выбираем свою судьбу. И можем отвергать подарки, которых не просили. Лорд Стронг был великим воином и честным человеком - и он не побоялся отказаться от написанного не его рукой для его судьбы. Великим... Джейс отрицал. Джейс был правильным принцем до мозга костей и никому не позволял сказать лишнего слова. Люк задерживался взглядом на тренировочном корте и вспоминал. Принимал то, что Лейнор Веларион никогда не был его отцом. Принимал то, что мутный образ широкоплечего мужчины где-то в глубине сознания, в запрятанных воспоминаниях - и есть его папа. Принимал и гордился. Но точно не ожидал, что остался в этом замке кто-то ещё, кто сможет разделить эту гордость. – и может, в Вас... – Вестерлинг понижает голос до заговорщеского шёпота– чуть больше общего, чем вы хотите показать. И если так, мой принц... Не позвольте себе забыть, чего вы хотите. Не позвольте – указательный палец бьёт по грудине, словно стараясь достучаться. Вбить сказанное. Напрасно, оно итак останется там надолго - по телу пробегает дрожь – себе забыть, кто Вы есть.***
Два дня спустя, королевские погреба.
– пиздец, что ты тут забыла? – и тебе доброе утро. Висенья салютует ему бутылкой с таким лицом, словно не она сейчас полулежит на полу замковой винокурне в...погодите, это что, ночная рубашка? – сейчас вечер... Э... Ночь. – мы женимся завтра. То есть, сегодня. Эйгон ничего не говорит. Он вообще не знает, стоит ли ему что-то говорить? В смысле, его племянница, кажется, вдребезги, у неё волосы растрёпанные, и она говорит об их свадьбе таким голосом, словно их завтра - сегодня, точно - поведут не к Юстасу, а к Санфайеру и Рейгону, и кто-то из их родных крикнет dracarys, и они отправятся к четырнадцати огням, или во что там верят эти сраные валирийцы. Почему-то стало смешно. Он хихикает, садится рядом- падает, потому что его опять отпиздил какой-то приезжий идиот из мелкой знати- и говорит то, что в голову придёт. – кому бы ты доверила себя сжечь? – сейчас? – ну, предположим, через пару дней. Между ними лиги и десяток серьёзных разговоров-кажется. На деле же не больше пяти дюймов. Он чувствует, как обнажённое колено жмётся к его собственному. Веларион это быстро надоедает, и она, не стесняясь, закидывает ноги на его бёдра, поджимая пальцы- у неё ледяные лодыжки, и он тут же принимается их греть, не привыкший к тому, что у Таргариенов вообще может быть холодная кожа. – хм... Люцерис. А ты? – тут же отвечает, почти не думая. Принц делает размашистый глоток из новой бутылки - принцесса к своей присосалась, как младенец к кормилице. Судя по обстановке - к своей второй, да и в той дай боги осталась хотя бы половина. От неё пахнет странно - потом, ванилью и кислым вином, её пурпурные глаза заволочены туманом пьянящего дурмана, губы, кажется, впитали алость и почти светились - настолько глянцево- ярким был их блеск в свете одного -единственного факела, огнище которого трещало, догорая. – мама. – твоя мать не может тебя сжечь, она же не дракон. Ну. Не всадник дракона, дракон её не послушает, и вообще... – да, я понял. Ты трижды сказала дракон. Тогда Эймонд? Светлые брови глупо сводятся к переносице – почему Эймонд? – тебе ни один мой выбор не понравится, скажи честно? – я бы могла сжечь тебя! – тебя к тому моменту уже сожжёт Люцерис. У неё на лбу было написано - осторожно, производится активная мозговая деятельность. – почему я не...пусть тогда он сожжёт меня после того, как я сожгу тебя. – нас сжигают мёртвыми. – я... За кого ты меня принимаешь?! – почти рычит, снова делая глоток – я знаю, я же не совсем идиотка. – тогда как ты собираешься меня сжечь , если будешь мертва? –я что-нибудь придумаю – пока она заговорщицки шепчет, он окидывает её скептическим взглядом. – пора бросать пить. – тебе? – тебе – бурчит Таргариен, откровенно веселясь , потому что... Ну, Висенья смешная. Алкоголь действует на неё так, как, в целом, и должен действовать на людей,она несёт несусветную чушь, очень забавную, иногда до слез. Он слышал уже не раз, что принцесса пристрастилась к вину, некоторые сплетники даже думали, что это его рук дело, хотя, вообще-то, он был в ебаном просторе и чисто физически не мог «споить ангельское создание», которое сейчас ломало комедию, морщась от любого его телодвижения. – зачем? – а зачем ты пьешь? – я бастард. Выдаёт как на духу, пугается, потому что это тайна за семью печатями, потом вспоминает, что Эйгон итак обо всём знает и расслабляется. Метания отображаются на бледном лице гримасами, в конце-концов останавливаясь на напряжённом равнодушии. Принц не уверен, что такая эмоция существует в принципе. Хотя, сейчас это не так важно. Потому что ощущается всё так, словно кроме этой винокурни не существует вообще ничего. Весь мир-сюр, и пыльные полы да кирпичные стены- островок реального спокойствия. – и что? – ну... У меня жизнь сломана. Всё, приплыли. – скорее прилетели, ты же Таргариен. – я сейчас тебе вмажу. – если двинуться сможешь. Минуты молчания кажутся вечностью. – ты серьёзно считаешь, что твоя жизнь сломана? – Эйгон спокойно отдаёт ей свою недопитую бутыль, находя себе новую- они сидят возле битком забитой бочки лисенийского, ему не трудно пошарить рукой, чтобы выудить. На это племянница ничего не ответила. Лишь прикрыла глазаглаза,словно окончательно расслабилась. – я первый, кому ты сказала это, верно? – это всегда был ты – невпопад шепчет, опираясь о бочку позади себя спиной, тяжело выдыхая. – всегда? – ладонь замирает где-то на колене. Чтобы отвлечь себя хоть как-то, он мягко обводит впадинку большим пальцем, ловит подушечками ответную дрожь тела и впаривает взгляд куда-то ниже, рассматривая бликующую светлую кожу. – всегда – она мнётся, словно не знает, стоит ли что-то говорить. Вероятно, то, о чем так усилено думает - это отражается, это видно. Эйгону,по крайней мере. Висенья- открытая книга. Читай, сколько хочешь, никогда не устанешь, никогда ничего тебя не будет раздражать. Оказалось, ему так немного нужно, чтобы понять, чтобы вспомнить это. Чтобы снова почувствовать безопасность, простить себя, простить её. – о чем ты думаешь? – шепчет, когда молчание затягивается, а вино почти кончается, плещется на самом дне, едва видное сквозь толстый слой изумрудного стекла. Изумрудного... Такой отвратительный цвет. Клеймо. Племянница смотрит на него неожиданно внимательно-словно желает сожрать. – ты любишь меня? Сердце вновь замирает. – что? – ты. Меня. Любишь? – смотрит серьезно. Жжёт. Поджигает. «– ты любишь меня? – ты дашь мне дочитать? – ему тринадцать. И он вынужден читать дерьмовую баллитристику, потому что его десятилетняя племянница считает это романтичным. – ну... Эйгон! – он дёргает её за косу,прекрасно зная, что за этим последует- чертовы поэмы уже в печенках сидят, настолько, что даже шуточная потасовка не кажется таким уж плохим решением. Успокаиваются они лишь через несколько минут. Ну как они-то септа племянницы орёт как резанная свинья, дробью сбегая по ступеням. Им крышка. – да. – что да? Я ничего не говорила! Боги, она меня убьёт... – да, я люблю тебя.» Он протягивает руки - она ни секунды не ждёт, тут же падает в них всем весом, неуклюже седлая крепкие бёдра. Губы тут же находят её собственные - он мягко ведёт по ним языком, желая понять - отчего так тянет? «– держи осторожнее – ему три, может, немногим меньше. Кормилица стоит позади в раскорячку, пока Эйгон увлечённо рассматривает лицо, не скрытое ворохом одеял. – Висенья... – неожиданно-ласково шепчет мальчик, широко улыбаясь - сестра успела уж кому не попадя сообщить имя первого своего отпрыска – привет. Меня зовут Эйгон, и с сегодняшнего дня я буду тебя охранять! Септы умильно щурится, пока матушка, неловко скашивая на Рейниру взгляд, откашливает остатки удивления.» Нужно будет сказать швеям, что они покупают бесполезные тряпки- он подарил покатому плечу всего одно нежное касание - а сорочка уже оказалась разорвана, полностью его обнажая. «Хелейна недовольно хмурится, наблюдая за братом. Тот терпеливо бегает из стороны в сторону, раскладывая перед малышкой- почти ровесницей Таргариен ,бутончики цветов. Малышка пищит радостно, и тянет вперёд руки - не для того, чтобы ухватить ими очередной стебель, нет - крепко опоясать мальчишескую шею, запечатляя на пухлой щеке звонкий поцелуй.» Руки находят своё место на полных бёдрах - неожиданной волной в голове отстреливает возбуждение, заставляющее жаться крепче. Принцесса не отстает- ловкие пальцы без проблем справляются с мелкими пуговками рубашки- почти без, парочка нижних улетает в неизвестном направлении, когда она остервенело рвёт ткань. Горячие губы выбивают любые мысли о том, что Боги покарают их-настолько правильно рисующий замысловатые узоры язык ощущается на обнажённой, покрывающейся мириадами мурашек коже. «– тише– он прикладывает палец к губам,абсолютно не думая о том, что в потайных ходах вообще может существовать шумоизоляция. Висенье едва исполнилось шесть-если их поймают, поймут, куда они идут, им не сносить головы. Ну как им- ему , он ведь назвал племянницу своей ответственностью. Девочка, идущая недалеко впереди,шипит в ответ, обеими руками нелепо удерживая факел - он чуть ли не с неё ростом. Санфайер и Рейгон встречают их рычанием. На их «слушайся»-склоняют головы. На их «лети» взмывают в небо, прорезаемое громким криком. Септа отлупила их со всей дури, но им плевать-при прилюдном наказании они продолжают держаться за руки. Сегодня-день их первого полёта, деленного на двоих. » Горячие губы чертят дорожку, слизывают солоноватые капли с бьющейся бешено вены. Резцы почти до крови прокусывают прозрачную кожу. Веларион рычит, когда дядя с силой тянет подвязки - сорочка ненужными тряпками теряется в пыли, оставляя её нагой. Пальцы в волосах с силой тянут на себя, заставляя отстраниться, чтобы после спуститься ниже, к затылку, пересчитывая выступающие позвонки. Эйгон терпеливо изучает её взглядом. «– я делал всё, что мог... Но этого никогда не было достаточно ни для него, ни для мамы. Ей определили покои- в самом сердце твердыни Мейгора две помпезно обставленные комнаты служили им убежищем. Дядя лбом утыкается ей куда-то в плечо, всхлипывая. Она крепко обхватывает его руками, поглаживая по спине и мягким, цвета догорающего пепла,волосам. – всё равно... Для меня ты остаёшься самым лучшим, я всегда буду с тобой... А они... Всё равно... – повторяет раз за разом в краснеющее ухо, обещая себе - родное тело больше никогда не дрогнет в рыданиях. » Тихий стон срывается с обкусанных губ - прачки убьют их, или очаг примет в объятия результат деяния их порыва - обнажённая кожа принца отдаёт жаром сумасшедше горящего пламени. Его руки норовят огладить каждый сантиметр нетронутого никем до него тела. Моё. Моё. Моё. Эйгон хочется заклеймить, оставить как можно больше отпечатков - аккуратная грудь покрывается красными узорами. Когда-то дядя Деймон сказал ему, что ни одна шлюха не удовлетворит зова крови. Сегодня он впервые готов признать - Порочный Принц умнее, чем он думал. «– как ты посмел?! – Визерис замахивается. Девичий вскрик тонет в испуганных женских вздохах. Висенья с рассеченной губой зверем смотрит на деда, прикрывая дядю собой. В её глазах- непокорность и желание испепелить. Сын тут же берёт себя в руки- обхватывает увеченное лицо ладонями, бережно стирая алые капли, уже успевшие набежать на подбородок. Его глаза холодны и бесстрастны. Король и не знал, что кто-то может так на него смотреть.» – ты...любишь меня? – ему кажется почти смешным повторения вопроса в миг, когда подушечки пальцев мягко, дразняще прижимаются к горячему в противовес телу нутру. Невероятному телу - Висенья возвышается над ним валирийской богиней, шире разводя ноги, сжимает его плечи до боли- пурпурные глаза с поволокой в тусклом свете кажутся почти чёрными. Картина, изрисованная им самим. Желанная- дорвался. Ждал так долго, что не хочется отпускать. «– позволите пригласить Вас на танец, моя принцесса? – Веларион жмётся к ноге Лейнора всё чертово время- бал в честь именин превращается в прятки для именинницы. Очи загораются радостью и интересом. Прочие мальчишки-лорды пугали - их игриво подталкивали к будущей наследнице напомаженные матери. Эйгон не пугает. Он-безопасность. – с удовольствием, мой принц. » Бёдра соприкасаются, с родных-больных-незнакомых-ненавистных-любимых губ срывается всхлип. Соль слез оседает на кончике языка. Таргариен не представляет, как он мог считать вино Божественным нектаром. «– читай. – да чёрта с два.Скукотень – племянница откидывает семиконечную звезду на пол. – святотатство – деланно-серьезно провозглашает принц, закидывая очередной кусок дорнийского лукума в рот. » Они движутся как ненормальные - он не может насмотреться, она-насытиться. Заполошно дышит на ухо- он хватается крепче, насаживает до упора, она теряется в ощущениях, запрокидывая до хруста голову - острый угол челюсти режет его жизнь на до и после. Так красиво. Она такая красивая. Она-его. Ему шепчут руки, безотчетно сжимающие волосы. Ему шепчет тело, гнущееся, отвечающее на любое касание стократ больше, чем он может взять, осознать, унести. Любит ли он её? Она была рождена не в тот момент, когда впервые закричала, освободившись от оков утробы- она родилась в тот момент, когда попала в его руки. Он родился в тот момент, когда она протянула к нему ладонь в самый первый раз. Любит ли он? Разве имеет право не любить? Она принадлежала ему с самого первого вздоха. Он терпеливо ждал этого вздоха, чтобы сейчас срывать подобные- порочные, грязные, и с тем же до боли чистые с её губ,шепчущих ругательства и мольбы. Она родилась вновь - сгорела, и восстала из пепла собственной разбитой-перебитой жизни. Она никогда не была дочерью моря. Веларион-лишь сейчас он осознаёт, как неправильно, инородно ложаться звуки рядом с именем. Таргариен. Дитя пламени. Та, с кем судьба его переплелась раньше, чем он увидел солнечный свет. Тихий, грудной стон рвётся на свободу - в доказательство Богам, людям, ей и себе самому- он всегда принадлежал ей в ответ. Он- принц Эйгон Таргариен. Тот, с кем ей суждено гореть. «Лейнор мёртв. Мать мечется по комнате, бабушка не отрывается от плеча деда- с лица его сошли любые краски. Кто-то пытается дернуть её за руку и увести из комнаты- нянька визжит, когда одним движением казалось бы ребёнок откидывает её на пол. Алисента заполошно дышит. Принцесса тяжело выдыхает. Она сказала, что ненавидит его. Ударила. Она должна попроситься в покои, чтобы всё обдумать. Выплакать. Да, так она и сделает. Ведь королева ждёт. Уста размыкаются. С них громом средь ясного неба срывается: – я хочу к дяде.» Волосы, пыль - лишь сейчас он начинает понимать, что они всё ещё в этих чёртовых винокурнях- неприятно липнут к телу. Любые неприятные ощущения отходят на второй план - невеста прикладывается к его плечу горячим лбом, рисуя на груди кончиками пальцев символы- валирийский, но сейчас он не чувствует себя достаточно в себе, чтобы разбираться, что они значат. – да – собственный голос звучит непривычно-хрипло и тихо до ужаса. Оставалось надеяться, что они были достаточно сдержанны, чтобы не перебудить половину замка. – что «да»? Я ничего не говорила – у него-дежавю, у неё- вина и смирение. – да. Я люблю тебя.***
Утро следующего дня.
Мелисандра понимает всё с одного взгляда- гонит приличный такой эскорт, плюясь ядом, приговаривая,что справится сама. Благо платье -верх приличия, согласованный с королевой,оставляющее полный простор для творчества - мягкая, небесно-голубая ткань идёт почти под горло. – она рассказала мне – шепчет Сэнд, затягивая корсаж - рёбра сжимают тиски, в которых Таргариен не видит вообще никакого смысла. Но покорно терпит, стискивая зубы. – я знаю. Стук прерывает - неловко замерев в проходе, потирая предплечья стоит Алисента. Взгляд из виноватого тут же становится притворно-грозным. – Ваше Величество – дорнийка глубоко кланяется, впервые за год службы получая в ответ не только взгляд мельком, но и лёгкую улыбку. – оставь нас. – на меня уже нажаловались? – о да, служанки скопом ввалились в мой солярий с криками о том, что их принцесса совсем отбилась от рук – Хайтауэр едва удерживает улыбку, перехватывая с тумбы гребень - волосы мягко ложатся в истерзанные бессонными ночами пальцы. Те же пальцы ловко плетут из них косы. Они сидят в абсолютной тишине. Висенье в пору удивиться, что Её Милость так искусно управляется цирюльничьей утварью - однако ,объяснение здесь проще некуда. Хелейна лет до десяти не подпускала к себе никого- её леди-матери приходилось помогать ей с причёсками и туалетами. – готово – женщина ловко отбрасывает оставшиеся без внимания пряди с плеч, в нежном жесте укладывая на них ладони. Принцесса тут же ищет их своими, переплетая пальцы. – я делаю для тебя то, что сделала бы для своей дочери – печально шепчет, виновато кусая губы- Рейнира ещё не прилетела, и им оставалось лишь надеяться, что Отрада успеет на само торжество. – я знаю. И я благодарна за это, Алисента. Королева заторможено кивает, отстраняясь лишь для того, чтобы нежностью обнять её щеки. По-матерински тёплое касание теряется у сглаженного, высокого лба. – ты будешь хорошей королевой , дитя моё – слова дались ей тяжело - они едва раз успели поговорить об этом после их последней встречи. Лишь Отто чаще навещал солярий невестки, приобщая к бюрократии и приводя ей почти за ручку всё новых леди - его стараниями малочисленная свита за неделю пополнилась не только Корианной Мартелл, но и Люси Дондарион, Кэтрин Мандерли, и, что удивительнее всего - Гвендолин Тирелл, изъявившей желание сыскать знакомства с Её Высочеством. – надеюсь... Мать всё же явилась - с час точно она и сестры со слезами на глазах переплетали её, поправляли одежды, втирали в кожу масла. Слезы в собственных очах были отпечатком страха, идущего об руку с пониманием - сегодня последний день, в который они могут быть столь близки. Карета, что должна была ехать быстро,вскоре замедляет ход- горожане кричат вслед ей поздравления, машут руками. Дочери особенно зажиточных мещан сыплют белыми лепестками, по которым бесстрастно топчется продвигающиеся к Молчаливой Септе кони. Она старается пересчитать каждый лепесток, чинно сложив руки на коленях - тревога отдаёт болью во всём теле, что деревенеет с каждым новым криком кучеров. Бабушка мягко обхватывает её запястье, обращая на себя внимание. – Висенья. – да? – мутноватые глаза сходят с решёток лишь тогда, когда её окликают. Рейнис внимательно в них смотрит, пристально - внучке чудится укор, осадком лежащий на дне голубых озёр. Всего один день. Боги, несомненно, их простят. Родичи- тоже, возможно. Простят ли они себя? Эйгон не сказал ей ни слова - провёл по ходам до покоев и скрылся в темноте, словно всё, что было до-было лишь в её голове. Она долго стояла пред зеркалами, доказывая себе обратное - обходила взглядом каждый укус, алеющий на теле. Вела бёдрами- те отдавали приятной болью. Обещала себе, что не будет жалеть. Вдруг он жалеет? – не дрожи – отдают приказ, неожиданно короткий. У септы - море карет. Свадьба праздновалась с размахом - ни Визерис, ни Корлисс не скупились , разбрасывая золотые так просто, словно стали вторыми Ланнистерами, что вот-вот откопают под крепостными стенами рудники. Конечно. Конечно ,она праздновалась с размахом - вчера Лорд Приливов,разморенный медовым элем севера,по секрету рассказал ей, что Король планировал всё это чуть ли не с пелёнок дражайшей первой внучки. Получается, к этому всё и шло? Сейчас, оглядываясь назад, принцесса думает, что это было очевидно. То, что происходит в её голове. То, во что она по локоть окунает руки- казалось, всего полтора года, на деле - вся жизнь, каждое решение в которой ,несомненно ,вело её к трезвонящим колоколам, к колючим взглядам- в последний момент она успела застегнуть замок на бирюзовом плаще с кричащей геральдикой - к тканой дорожке, по которой жалко ступать даже в шёлковых туфлях, к Юстасу, возвышавшемуся на платформе. К Эйгону, смотрящему словно сквозь неё. Взгляд этот окатил холодной водой- последнее, чего она ждала - безразличие. Благо, орущие наперебой лорды примут это за отчаяние выданной насильно девицы- чем ближе было торжество, тем грязнее слухи, гуляющие по замку холодным ветром. Стекло отрешённости трескается - дядя незаметно сжимает её пальцы своими- мизинцы крепко сплетаются, когда они становятся друг напротив друга, так близко, что хочется сделать что-нибудь. Шаг вперёд или назад - подумать им не дают- Верховный септон зачитывает речь. Мать всхлипывает - её причитания режут кожу. Хочется отвести взгляд- руку сжимают крепче. Просят-не смотри. Джейс и Люк держатся ярко выделяющимися синими пятнами рядом друг с другом - первый считает от одного до десяти, успокаиваясь, второй едва заметно улыбается. Бейла стоит где-то между двух огней- незаметно тянется к Дейрону, занимающему схожую позицию, с иголочки одетого во всё зелёное. Хелейна безмятежно улыбается - муж её прикрывает веки, молясь, чтобы всё закончилось как можно быстрее -его порядком достал этот галдеж. –Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки. Взгляните друг на друга и произнесите обеты! – почти орёт Юстас, постукивая костяшками по святому Писанию. Принц дрожаще выдыхает - в горле режутся слова. – отец – вдруг чисто, мерно произносит его невеста - почти жена. Щеки у неё красные - от натуги и жара, дыхания сотен, тысяч людей греют воздух, что трещит от напряжения, обручальные плащи делают лишь хуже. Эймонд говорил, что на своей свадьбе чуть не грохнулся в обморок. Подстебать брата тогда было делом чести, как сейчас-понять, что он имел ввиду. – отец – запоздало повторяет принц под взглядом септона, прожигающим в нём дыру - ну нет, этот надушенный идиот даже не представляет, сколько месяцев сотни крестьян пахали, чтобы в итоге выдать на руки дворцу ткань, из которой был сшит его дублет. – Кузнец, Воин... –...Мать, Дева, Старица... –... Неведомый – голос Веларион едва заметно дрогнул- перехватывая эту дрожь ,Таргариен задержал дыхание. Они не успели поговорить. Открыто-не взглядами-урывками, как сейчас. Но у него нет иного шанса, нет иной возможности - он лишь надеется, что племянница всё поймёт. – я-еë, а она-моя. Даже Юстас прекращает свои перестукивания. Лорд Приливов ловит поражённый взгляд своего короля- септа эта видела множество клятв. Ни одна из этих клятв не звучала, как признание. Визерис вздрагивает- сын перехватывает руки внучки- против правил, так делать неположенно- сжимает их крепко своими, оглаживая в попытке успокоить. – он- мой, а я-его – отдаёт себя безвозвратно. Бейла готова клясться, что никогда не видела своей сестры с этой стороны. Никакого страха- она естественно расслабляется, позволяет себе горбить спину. Словно не ощущая присутствия сотен лиц, наблюдающих за ними. Рейнира кидает острый взгляд в сторону заклятой подруги- её во всю утешают Эймонд и Хелейна, ведь королева плачет. Кажется, от счастья. Ей тоже стоит радоваться? Дочь предала её, но... Нашла своё место. Разве повинна она в том, что место её было не подле матери? – с этого дня и до конца моих дней – они говорят это тихо-друг-другу. Септон хмурится, но не просит повторить громче- машет рукой. Дядя выглядит безмятежно. Уверенно - она никогда не видела его таким. С лёгкой улыбкой, трогающей губы. Он признал не только их брак-признал её саму. Корлис помогает очнуться ото сна. Посаженный отец-родного давно уже растерзали крабы. Эйгон путается в резной застежке- она у него чёрного золота, с треглавым драконом-даже плащи для них сшили новые, последний раз такой чести удостоили Алиссу и Бейлона. Висенья стягивает свой легко, освобождаясь - лорд Приливов едва не падает, махина весит достаточно, столько, что непонятно, как новобрачные и дальше планируют таскать на себе сие творение. Визерису в нелёгком деле помогает десница - король едва не сгибается под весом, протягивая-принимая символ состоявшегося брака. Молодожёны на них даже не смотрят - накидывают наспех друг на друга результат многочасовых трудов тех, кто ,несомненно ,грохнется в обморок, узнав, как с этими самыми трудами обошлись. –этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем – её всегда поражало странное, почти маниакальное рвение***
Два дня спустя, покои принцессы Висеньи Таргариен.
Хелейна смотрит на неё почти виновато. Висенья не смотрит на неё вовсе -позволяет тёте затягивать корсаж, расправляя полупрозрачный шёлк рукавов, которые, несомненно, протрут каждую поверхность подготовленного к турниру корта. – ты знала – просто говорит племянница, в очередной раз бездумно обводя кропотливо вышитые на груди символы. Эймонд говорил, что она занималась этим несколько месяцев к ряду. Не говорила, для кого готовится столь помпезная в своей красоте работа. Чтобы после преподнести её, как свадебные подарок, сразу после первой брачной ночи. Губа саднит - Сандра поклялась, что в следующий раз отпустит её к лордам, как есть - напоминая. « Ранее шикарное, теперь платье напоминало лохмотья - лорды здорово постарались, укрывая кусок за куском. Кому-то перепадала ткань, кому-то-жемчуг и камни, расшитые по поясу. Эйгона с громким женским визгом заталкивают через несколько минут -он почти панически прижимается растерзанной спиной к двери, боясь, видимо, что сошедшие с ума девицы решат ворваться прямиком в опочивальни. – они-звери – доверительно шепчет дядя, переводя дух-от его одежд воспоминания остались ещё более слабые, чем от одежд жены – блядские леди, блядские провожания, блядское всё – засов защелкивается почти оглушительно. Висенья едва удерживает смех - муж не стесняется наготы, стягивая тряпки, тут же натягивая на себя ночную сорочку - они ещё в залах условились, что брачной ночи предпочтут здоровый, насколько это возможно, сон - с раннего утра им порознь нужно будет вышагивает на завтраки с леди и лордами, развлекая их пред началом турнира. – простыни – вспоминает она тогда, когда оба уже готовы отойти ко сну - оставалась последняя горящая свеча, над которой замерли принцевы пальцы. – мерзкая традиция – шепчет Таргариен, открывая верхние ящики - туда он предусмотрительно попросил сгрузить карманное холодное оружие. Эймонд, как обычно, изъебнулся ,словно в последний раз - кинжал из драконьего стекла абсолютно бесполезен, зато редок и красив - инкрустированный изумрудами и аметистами он блестел, переливаясь. – покажи – тут же просит невеста, протягивая ладонь - Эйгон жмёт плечами, предусмотрительно хватаясь за гладь, протягивая оружие ручкой. Пока он пытался не расплескать воду из услужливо наполненного до краёв графина-он прикажет выпереть идиота, который до этого додумался - жена проводила по каждому камню, словно стараясь оставить след. – Эймонд? –кто ещё будет за полгода до свадьбы заказывать что-то в самой заднице вольных городов? Конечно Эймонд. – дай руку – требует. Принц жмёт плечами, отставляя чашу, протягивая не меченную ладонь. Таргариен машет головой, сама тянется к другой, подталкивая супруга ближе к себе. –что ты... – кровь двоих... – шрам-отголосок прошлой их клятвы, давным-давно данной, перечёркивается алой линией – течёт едино. Юноша как завороженный наблюдает за светом в пурпурных глазах - племянница поднимается на ноги, несмело вручая ему оружие, смотрит так,словно в чем- то провинилась, просит сделать хоть что-нибудь в ответ. Клятвы по канонам семерых-бред полнейший, ярчайшее расшаркивание с кучей лишних элементов, отвлекающих от основного действа. Просто способ доказать, что дома супругов достаточно богаты. У них нет ничего - специальных одежд, священника, что сможет стать им свидетелем. Лишь боги высоко над головой. – призрачное пламя и песнь теней – ему приходится несколько секунд подержать в руках оружие - рассчитать силу нажима, чтобы ненароком не сделать больно – два сердца горят как угли четырнадцати огней... Губы жжёт, но кривиться нельзя - брак будет несчастным, коль ты позволишь себе нечто подобное. Подбородок орошают алые капли - даже в самых смелых мечтах, если такие и были, Эйгон не мог предположить, что когда-нибудь прикоснётся к священному наследию столь буквально. Кончики пальцев ловят схожие капли с подбородка жены - он подводит их ближе ко столу, смыкая ладони - кровь смешивается, оседает в воде, окрашивая её в нежно-розовый , словно первые рассветные лучи, обманув время, ступили в их покои раньше срока. –будущее в стеклянной свече – на его лбу широким движением чертится кричащее «кровь». – звезды свидетели :обеты принесены во времена света и тьмы – он не убирает рук -на высоком лбу принцессы красуется говорящее «огонь». Боли больше нет - родные губы лечат. » – знала – соглашается Хелейна, оставляя прочим служанкам простор для творчества - сейчас они бегают от покоев к покоям, разнося приглашения и подарки. – ты отмечена даром Дейнис провидицы, верно? Вопрос этот мучил её давно. И объяснял многое, сделанное тётей до. Её шёпот, страх касаний, припадки, которые все списывали на слабоумие - всё это могло быть следствием болезненного видения не менее болезненного будущего. «– ты получишь своего дракона – шепчет Алисента, прижимая Эймонда к себе. Висенья резко дергается- Хел неосторожным, резким движением проколола себе палец, тихим, ничего не выражающим голосом шепча: – придётся закрыть глаз.» Сейчас эти же пальцы на мгновение замирают - затылок щекочет тяжёлое, вмиг сбившееся дыхание: – да. Становится страшно. Странно и страшно - теперь любое слово нежной Таргариен имеет чуть больше смысла, чем изначально. Смысл каждого, сказанного вот таким смиренным, почти загробным тоном совсем не радует. Зеленая нить, чёрная нить - драконы из плоти ткут драконов из нитей. – Ваше Высочество? – Аррик неуверенно замирает в дверях – вызывали? Хелейна понимающе кивает- последний штрих, и наряд почти готов. Каргилл удивлённо окидывает её взглядом - старшая из принцесс спешно покинула комнату. – сир Аррик – Таргариен ведёт плечом, скидывая с себя оцепенение, поворачиваясь к нему спиной - пышные юбки шуршат, в нежных ладонях, выуженный из верхнего ящика комода ,появляется резной футляр – взгляните. Рыцарь неуверенно шагает вглубь помещения, нерасторопно отворяя медные заклёпки - внутри, уложенный на бархатную подушку ,лежал меч. Браавоссийская сталь - её понимающий узнает сразу. Эфес ,словно кованый под определённую - его собственную-руку ,отливает начищенной до блеска краснотой - рубины вплавлены глубоко и никак не мешают. – чудесная работа – кивает головой мужчина, наконец отводя взгляд от меча. – он Ваш. Если согласитесь его принять. Его? Каргилл не идиот. Отец с детства называл его умным мальчиком. Сейчас вопрос стоит совсем не в мече. Его вполне красноречиво просят избрать сторону. Королевская гвардия не должна этого делать - они хранят царский мир не в меньшей степени так же, как сам лорд-десница. Королевского мира нет уже давным-давно - он трещит и ломается. Особенно крупная трещина пробежала позавчера ночью - когда за спинами юных супругов захлопнулась дверь, развязывая длинные языки. Он наблюдал за сим конфликтом в самых первых рядах - и пока иные хватались за голову или старались приблизиться к какой-либо из сторон, близнецы расчётливо молчали, держась поодаль-это не их война. Видимо, так думает каждый, пока огонь напрямую его не коснётся - брат ещё вчера ночью, будучи вдребезги ,поделился с ним откровением - принцесса Рейнира желает, чтобы они вправили свои мечи, призванные охранять, в чёрные ножны. Аррик закусил губу, с болью слушая следующие за откровением слова - Эррик согласился. Рейнира в его понимании не была той наследницей, которая нужна была народу - она была не той женщиной, что сможет удержать власть, начнись война. Покоряться её жадному до крови и зрелищ консорту желания было ещё меньше. Эйгон... Был просто мальчишкой. На каждом пиршестве он смотрел на Железный Трон настолько затравленно, что становилось жаль - сир и врагу не пожелает занимать престол, не желая этого всем сердцем. Однако, помимо самого Эйгона Таргариена ,имелась ещё одна персона - коль позволите, будущая королева-консорт. Висенья изначально показалась ему безликой - тень великих родовитых родичей, не более. Однако, обжившись, мимикрировав под обстановку ,этот с виду сущий ребёнок ,вырос в цене в десятки раз - рыцарь мыслил о том, что благородные мужи должны быть благодарны королевскому кодексу, запрещающему женщинам августейшей семьи участвовать в турнирах. Королева Алисента может сколько угодно считать, что переменила весомую фигуру к себе нежностью и материнским теплом - цвета, в которые была облачена Её Высочество ,почти кричали о том, что она будет сражаться исключительно за себя. Ставки всё выше. Рано или поздно ему придётся выбирать - волею судьбы ,он слишком близок к эпицентру грядущего пожарища. В полном молчании он стянул с бёдер кожаные ремни - осторожно уложил трепанное годами службы оружие на пол. Крепя новый, алый ремень, выделяющийся на фоне белого полотна сюртука. Склоняя колено. – почту за честь, Ваше Высочество. Губы принцессы трогает лёгкая улыбка.***
Тот же день, полдень, начало турнира.
Рейнис обмахивается веером, кляня на чем свет стоит полуденную жару - на Дрифтмарке спасали несущие влагу со всех сторон ветра узкого моря. Здесь же - тотальная засуха- слуги едва могут уследить за охлаждением вина для сотен и сотен господ. Рейнира пропала с самого начала - ушла в отрыв, чтя своим обществом всё новых и новых лордов. Многие из них, на радость кронпринцессы, отвечали ей искренней симпатией - всё больше аристократов пробивались к окружившему наследницу плотному кружку. Визерис во всю развлекался - катал на руках младших внуков, вызывая у тех искренний смех. Джехейрис дёргал деда за жиденькие, поблёкшие волосы, Джехейра - спокойно сидела на руках Крегана Старка. Жена его, как и несколько прочих девушек, должна была прибыть вместе с принцем и принцессой чуть позже - получила приглашение на особенно помпезно украшенное ложе. – ну и духота – Бейла рухнула в кресло напротив - по шее каплями вниз стекал пот. Неугомонная девчонка со всех сил ерепенилась - отец отказал ей в желании участвовать в грядущем турнире, и та решила, что это-чудесный повод сожрать последние деймоновски нервные клетки. – едут! – Бенджикот- забавное конопатое дитя- махнул рукой, однако ,на него практически никто не обратил внимание - леди и лорды тынялись от Королевы к Кронпринцессе и обратно, удовлетворяясь сими действиями и спуская на них все свои силы. Сир Эррик протягивает почти-королеве очередной бокал. На нём - новенькие чёрные ножны. Леди Приливов хмыкает - да уж, удар не в бровь, а в глаз, Рейнира, ничего не скажешь. Внучка заметно подпортила семейную атмосферу - один за другим слух, подтверждающийся почти сразу после своего произнесения ,наносил рану за раной - не хотелось признавать, но бывшая невестка была права. Висенья действительно плела за их спинами заговоры. Кто бы знал. Три кареты останавливаются одна за одной. Лакеи тут же открываю двери. Корлис замирает, непонимающе хлопая глазами. Алиандра и Корианна Мартелл светятся белозубыми улыбками. Все четверо штормов ,одна за одной выплывают, ступая аккуратными шёлковыми туфельками по влажной траве. Арра Старк ищет глазами супруга и машет ему рукой. Юная леди Дондаррион поджимает губы, подбирая свои пышные юбки. – милый – лорд Ланнистер, как обычно, полностью поглощен беседой с братом. Он недовольно взирает на Джоану - но та на него даже не смотрит. – какого цвета был мстительный траур, что надела на себя после смерти Рейнис королева Висенья? Мужчина хмыкает, не понимая, с чего бы жене прогонять его по стандартным вопросам истории. Открывает рот, чтобы ответить - брат резко дёргает его плечо, заставляя обернуться. Сиры Каргилл и Хайтауэр идут впереди - на первом горящий в лучах меч, на втором, одетом в гражданское - говорящий красный плащ. Девушки из свиты, одна другой краше,кокетливо улыбаются- их одежды сливались в кровавую реку, словно поляну медленно охватывал пожар. Принц Эйгон выгодно выделялся на фоне сего безумия - лишь по подолу глубоко-зелёного плаща горел всполохами огонь, шитый толстыми нитями. Он смотрит исключительно вперёд - зубы плотно сжаты, на острых скулах играют жевалки. Её Высочество Висенья степенно вышагивает по протоптанной дорожке,удерживая мужа под локоть. На ней - алое платье, спускающееся родниковой водой по напряжённому телу. Но не только это бросается в глаза - расшитый гребнями голубых волн подол отходит на второй план, когда взгляды, обращённые к кортежу, падают на плотно утянутый корсаж. На груди, вышитый зелёными камнями ,трехглавый дракон длинными шеями обнимает, словно защищая,жемчужного морского конька. Пурпурные глаза холодом пробирают до мурашек. – ...алый – наконец отвечает Джеймс, похлопывая себя по груди. Отрада королевства поднимается на ноги. Чувство дежавю. Дочь смотрит на неё - представление лишь для одного зрителя. Её губы, не произносящие ни слова шепчут наследнице в самое ухо голосом Корлиса и Рейнис: Око за око. Кровь за кровь. Лейнор Веларион будет отмщен.