Привкус горечи

      — Niellä, а ты дома слишком сильный бардак навела? — спросила Маргарита, поворачивая ключ в скважине.       — Наверное нет, — пожала плечами Лазари, но усомнилась в словах, когда увидела в зале разбросанные бумаги, в кухне не помытые кружки с тарелками и кучу исписанных ручек в застоявшемся мусоре.       — Тётя, я не могу задерживаться. Мне нужно к мальчику на день рождения. А ещё привести себя в порядок.       Бианчи не могла не отпустить. Лазари про себя окрестила её святой женщиной и принялась делать свои дела.       Когда девушка обнаружила телефон, который так и не убрала с зарядки, то не то что удивилась количеству уведомлений, она поразилась и на некоторое мгновение даже не верила. Но времени читать это всё у неё пока не было. Она вызвала такси, благополучно надела светлые штаны с такого же цвета коротким пиджаком, но по какой-то причине в последний момент передумала. В зеркало прихожей на неё смотрел самый настоящий Ветос Мимингер в женском обличье. Лазари не верила, что она почти полная копия своего отца. Только у того волосы были прямые, а губы чуть потоньше, чем её. Во всём остальном они совпадали. Даже улыбки с обнаженными клыками, как у вампира, были идентичны. Она ещё раз внимательно оглядела себя в зеркало. Ей пришло осознание почему папа часто носил её только белое, но и тёмное. Во всём светлом она выглядела, как какое-то белое пятно, а чёрное хотя-бы подчеркнуло её волосы.       Отыскав в гардеробе чёрную рубашку, она с радостью её надела, а сверху натянула белую жилетку. Снизу штаны такого же цвета со стрелками. Вот теперь было другое дело — из-за чёрной рубашки её волосы ещё больше выделялись, и теперь она не была сплошным белым пятном. В место обычного молочного польто она накинула чёрное и приталенное. С поясом.       Девушка точно знала, что прочитает все новости и сообщения в салоне, куда направлялась. Ей нужно было привести волосы и своё ментальное состояние в норму. Она так же знала, что последнее не случится так быстро, но попытаться стоило. Говорили же, что, когда девушка отрезает волосы, то избавляется от прошлого. В случае с Мимингер это не работало. Ей было просто жаль отрезать белокурые локоны. Из-за того девушка всего лишь хотела подравнять каскад, а не избавляться от длины.       В машине таксист на неё косо поглядывал, что не могло не раздражать. Вроде она одета не вызывающе. Всего лишь чёрное длинное пальто, которое она даже не расстёгивала. Ну да, подумаешь, волосы не уложены, может глаза ещё чуть красные, но она же не выглядит так, будто неделю пила. Скорее она выглядела так, будто неделю плакала.       Не оставив таксисту чаевых, Лазари выпрыгнула из машины и перебралась прямиком в салон. И там её встретили с неодобрительными взглядами, но только по началу. Когда дело дошло до обслуживания, то всё изменилось.       После того, как девушке помыли голову, она разблокировала телефон в предвкушении всех уведомлений. Первым делом, конечно, она увидела уведомление от Чарли. Он писал ей, начиная с одиннадцатого января, по пять, а то и по семь сообщений за день. Постоянно спрашивал где она, почему не отвечает, говорил, что беспокоится. Он даже стал звонить ей с тринадцатого числа по утрам, дням и вечерам. Тогда-то девушка и поняла, что ни один салон не исправит её ментальное состояние. Лазари пыталась представить насколько Чарли было больно, когда он каждый день звонил ей и не получал ответа. Девушка нарекла себя худшей сестрой начавшегося две тысячи десятого года.       Только когда ей подравняли каскад, только тогда она смогла написать сообщение: «Прости, я уезжала по делам, не могла ответить. Я прийду сегодня на твой день рождения к семи. Буду извиняться». В конце ей хотелось добавить какой-нибудь глупый смайлик, но в место него выбор пал на обычное красное сердечко. Она знала, что ни смайлик, ни сердечко ситуацию не подправят, но она хотя бы попытается.       А дальше очередь дошла до чата с Кетом и там всё было очень сложно. Он прислал около сотни сообщений, пока Мимингер лежала в коме. В их числе был не только текст, но и много видео разного характера. Пока Лазари просматривала всю историю, она почти подавилась кофе, который ей принесли. И не от того, что он был без сахара. Её вниманию пристала очень интересная статья «Роман кондитера Вильяма Вонки». От этой статьи у неё, казалось, поднялась температура. Оказалось, зеваки, которые сидели в ресторане, узнали Вонку. В последствии выяснилось, что они узнали и Мимингер из-за связей с медийным Квоном. Этот самый Квон истерил ей по поводу этого. Он требовал объяснений от Лазари. На телефоне было по меньшей мере пятьдесят два пропущенных звонка от друга. Как же Лазари сильно хотелось провалиться куда-нибудь прямо с телефоном и со всеми статьями, которые она увидела. Кто что там только не писал. Некоторые даже делали разоблачение на неё и Вильяма. Многие писали, что это не они, некоторые утверждали, что это постановка, а некоторые даже умудрялись писать про их бурные отношения. Девушка поразилась, как ещё не появились статьи об их интимной жизни. А ещё индивидуумы приплели туда и Квона, потому что часто видели девушку в компании с ним. Это вообще вывело её из себя. В добавок ко всему она заметила осуждающий взгляд парикмахера и была готова прямо сейчас свалить этот салон к чертям собачьим. Да весь этот город смотрел на неё осуждающе, говоря, что она никогда не отмоется от этого.       Но больше, чем за себя, светловолосая беспокоилась за Вильяма. Её знали только из-за связи с Кетом и вина. В двух случаях это был узкий круг людей, если сравнивать со всем миром, конечно. А вот мужчину знает весь мир. Все за ним наблюдают и не перестанут этого делать.       Погрузившись в себя, девушка и не заметила, как ей сделали легкий макияж, который очень помог скрыть её опухшие от слез глаза.       Лазари опять хотелось плакать после того, как она увидела новости, что на фабрике Вонки какие-то проблемы с доставкой. Она догадалась, что мужчина не только спас её, но и, видимо, сидел всё время с ней. И зачем он это делал?       До того, как пойти в салон, Лазари думала, что она расслабится, от неё уйдет тоска хотя бы на некоторое время, но нет. Подавленность накрыла её целиком. Она всё не могла понять как ей относиться к шоколатье. Каждый раз, как она думала о нём, он начинал нравиться ей всё больше и больше, хотелось почувствовать его запах рядом, услышал заботливый голос над ухом и в конце концов просто увидеть.       Не долго продлились неудачи Вонки и, хоть интернет кишил статьями о продукции кондитера, они быстро сменились на положительные отзывы. Мало того, что мужчина следил за Мимингер, так ещё и успел навести порядок на фабрике. Только одна мысль о том, что Вильям заботлив и организован, заставляла щеки девушки пылать даже в сильный мороз, царивший на улице.       До фабрики девушка решила добраться пешком, но в последствии горько пожалела, потому что каждая компашка позволяла себе оглядываться на неё и что-то говорить в след. Словно в маленькой деревне.       «Интересно, а когда я уеду в Лондон, будет так же? Или это эффект от того, что фабрика рядом?» — возмущалась Лазари, но быстро отпускала все взгляды. Ей в каком-то смысле нравилось, что на неё было обращено столько внимания. Это самое внимание привлекло много народа к её вину. Секретарь девушки, ещё в середине недели, когда она была в коме, оповестил её в электронном письме, что все акции были распроданы, а бутылки стали доставать из самых закромов погреба, лишь бы всем хватило. Не радоваться девушка не могла, а потому её уверенность мигом вернулась к ней и высоко поднятая голова тоже. Каждый осуждающий взгляд она прогоняла своим ещё более осуждающим, потому что нечего на неё глазеть. Она ведь не зверушка в зоопарке, чтобы её рассматривать.       Разгоряченная девушка дала секретарю добро на создание новых акций, чтобы ещё больше увеличить доход. Так же она дала распоряжение, чтобы доставили вино вообще ото всюду.       Радости Мимингер не было предела, когда она посмотрела счёт в банке. Там добавился ещё один нолик. Даже мысли, что ей придётся насильно заглушить в себе чувства к Вонке, уже не огорчали её. Пока у неё есть деньги, она будет счастлива.       Лазари прибыла домой с тётей к трём, ушла к четырём, полтора часа пыталась расслабиться в салоне, и уже полчаса гуляла по городу, раздумывая над планом. Планом, который она продумает до мелочей.       Зайдя в какое-то кафе, девушка взяла лишь воду, которую пить не собиралась, чтобы не испортить помаду. Она достала тот самый второй дневник Ветоса, который удачно поместился в сумку, подаренную Чарли в их последнюю встречу. На удивление она оказалась очень вместительной. Лазари даже пожалела, что не взяла и первый с собой. Он остался в другой сумке.       «Палата Семи. Истории и личности» — гласила первая строчка на пожелтевших листиках.       «М-да, — подумала девушка, — хоть бы там не было написано о насилии и убийствах… "       За полчаса чтения Лазари осознала, что оказывается, людей, которых девушка не знала, куда больше. Если из первого дневника она записала около двадцати шести, то тут сразу давалось пятнадцать имён и у некоторых были были одинаковые фамилии. Это значило, что они принадлежали одной семье, от чего проблем только прибавлялось.       Девушка стала записывать в заметках некоторые сведения. Конечно, от руки запоминалось легче, но сейчас писать было негде, а поэтому приходилось выкручиваться. Оказалось, что существует не только Палата Семи, но и «приспешники» этой палаты или, как Мимингер их называл в дневнике, «последователи». Этих людей приглашали на большое торжество в ночь перед собранием. Там все они знакомились, обсуждали насущные проблемы мира, говорили о своих делах. В основном на таких мероприятиях устраивали аукционы, так же там было казино, бильярдные и множество азартных игр. Зачастую мероприятие проходило за городом, а само собрание Палаты устраивалось два раза в год — двадцатого января и тридцатого августа.       Но на вечере с последователями люди могли не просто гулять, общаться, пить и играть, там ведущий вечера мог выдать кольцо Палаты Семи кому-нибудь. Этот кто-то обязан явиться на собрание Палаты. Если его принимали, то он присутствовал на всех последующих собраниях. Если нет, то человека просто подкупали, чтобы он молчал. А бывало, что и не просто подкупали, а устраняли. Но колечко выдавали только в том случае, если в семёрке отсутствовал кто-то. В другом случае — колец не было.       Лазари и не заметила, как часы медленно но верно дошли до пятидесяти трёх минут седьмого. Она быстро запихала дневник в сумку, и пошла по направлению огромных труб фабрики.       Девушка опоздала на пятнадцать минут. Удивительно, что за всё это время ей никто не позвонил.       — Наконец-то, — Вильям оторвался от рассматривания толпы, которая так спешила по своим делам. Некоторые уникумы даже умудрялись кидать на него взгляд дольше двух секунд, что кондитера весьма злило. — Я думал, ты опять уснула.       — Нет, Вильям, — улыбнулась Лазари. — Пока тебя рядом нету, я не усну, это уж точно. — Только после произнесенного она поняла, как двусмысленно это звучит. Отвернувшись, она покраснела. Вильям на слова девушки, хмыкнул, с прищуром осматривая подругу сверху вниз. Затем он развернулся, направляясь в сторону входа, Лазари молча последовала за ним.       — Будешь говорить Бакетам, что всё вспомнила? — поинтересовался он, открывая перед ней дверь фабрики.       — Да. Не хочется от них ничего скрывать. Да и смысла не вижу.       — Хорошо, — он кивнул.       — Но, — Лазари расстегнула пальто. На фабрике было слишком жарко, — что мы будем делать с новостями?       — С какими новостями? — Вильям повторил действия девушки.       — Ну, — выдохнула девушка, доставая телефон. Она быстро нашла то, что искала, а искала она новости об их «отношениях». Светловолосая, нахмурившись, повернула к Вонке экран. Мужчина, слегка наклонившись, прочитал: «Вильям Вонка, его возлюбленная и их спор». Лазари по фиалковым глазам поняла, что он прочитал название статьи.       — Ах, с этими. Как любопытно. Эту я не видел, — он ухмыльнулся, на ходу листая статью дальше.       — Нет! — воскликнула Лазари, прижимая телефон к груди. — Не читай…те… Эта…       — Ты стесняешься? — на его лице появилась хитрейшая гримаса.       — А ты нет? — парировала Лазари, которая не хотела отвечать на этот вопрос прямо.       — Это же не правда. Тут стесняться нечего.       Последние слова чуть ранили девушку, а от своих следующих мыслей ей стало противно от самой себя же.       — Да, не правда, — промычала девушка, касаясь собственной щеки. — Я виновата в этом, — выдохнула она в конце концов.       — Лазари, это ведь СМИ. Они всегда пишут такое. Ещё и преувеличивают.       — Да, но твоя… репутация…       — Лазари, слушай, — Вонка взял девушку за подбородок, повернул её краснеющее лицо к себе, — я постараюсь унять это как можно скорее. Даже не думай винить себя.       — Но твоё лицо…       — Всё с моим лицом нормально, — перебил её Вонка более грубо, да так что девушка под его напором вздрогнула. — Я всё решу, — тише добавил он. Его голос заставил тревогу Лазари в мгновение отступить.       — Хорошо, — она миловидно улыбнулась, отводя глаза, чтобы только не видеть остатки своего удара. А это действительно были остатки. На светлой кожей две ранки почти зажили. Их практически не было видно. Вонка всё удивлялся, как девушка вообще там что-то могла усмотреть.       — О Бакетах тоже не беспокойся, — мужчина наконец отстранился от неё. — Я знаю что им сказать.       Лазари в ответ кивнула, опять задумавшись о своём. Эту статью она перечитывала по меньшей мере пять раз и каждый раз удивлялась тому, что написано.       Вильям, идя рядом с такой неестественно нервной Лазари, поглядывал на неё время от времени. Ещё немного и она бы точно стала кусать свои ногти от того, что ничего не может поделать с тем, что получилось. Мужчина и сам знал, что эта ситуация слишком громкая. Теперь знают на весь мир не только его, но и его беловолосую подругу. Ко всему её внешность являлась огромным минусом. Почти везде светловолосую разноглазую девушку с фарфоровым лицом можно было узнать. В толпе её найти не составит труда. Учитывая факт, что она всегда в белом, нужно было всего-то высматривать в серой толпе светлое пятно. Зима и снег конечно её очень маскировали. В метель, например, её было бы и не видно.       Кондитер тоже чувствовал вину за то, что произошло. Лазари даже не могла представить его переживания. И как только он мог так просчитаться и позволить публике увидеть этот удар. В этот момент Вильям подумал, что удар был одним из верных выходов. Он уже придумал речь, которую наплетёт СМИ, если они будут докучать.       — Лазари, — обратился он к девушке и мельком умилился с того, как она дрогнула от обращения.       — Да?       — Если СМИ будет приставать, то скажи, что все вопросы ко мне. Не хочу, чтобы ты… вы, вернее, краснели.       — Вы только так при Бакетах ко мне не обратитесь на «ты». У них возникнут очень странные мысли, — хихикнула девушка. — Хорошо. Я так и сделаю.        Кондитер кивнул. Он прокрутил момент в голове, когда Лазари в торопях прижала телефон к себе. Так странно видеть на ней эти красные щёчки в место обычных белых. Неужели она и вправду смущалась?       — А Чарли ничего не говорил обо мне? — накручивая на палец локон, спросила девушка.       — Только спрашивал всё ли с в порядке.       — Он сильно на меня обижен?       — Не думаю, что он будет злиться. Он беспокоится.       — И какое ему сказать оправдание?       — Скажите, что отъезжали по делам, — пожал плечами Вонка.       — Вилли, он не маленький мальчик!       От обращения по ласковой форме имени мужчина даже вздрогнул, он повернулся на девушку и увидел, что она до сих пор продолжала трогать свои волосы, но в добавок перебирать их пальцами, пытаясь вывернуть.       — Я говорил ему, что ты была со мной. Всегда.       — И всё?       — Говорил, что сюрприз ему готовим, — пробурчал мужчина.       — Я и ты вместе?       — Я и ты вместе, — кивнул в ответ Вильям.       После недолгого молчания, Лазари наконец выговорила:       — И как ты только до этого додумался…       — Сам не знаю, — выдохнул мужчина. — Я, конечно, знаю что и ему сказать, если подыграешь.       Лазари про себя отметила, что оказывается кондитер тот ещё врунишка. Нет бы намекнуть, чтобы она придумала, нет же, он прямо в лоб говорит, чтобы она врала брату. Она не была против наплести чего-то, совсем нет, просто закрепила факт, что Вонка одобрил враньё.       — Знаешь, — через смешок сказала Лазари, — ты мне напоминаешь папу, которых ходил и всегда говорил, чтобы я и мама ни о чём не беспокоились. Ты случайно не от него перенял это?       — Может и от него, — неоднозначно сказал кондитер. — А может и нет.       Лазари фыркнула, будто бы услышала или увидела то, что ей противно. А потом она мельком хихикнула. От Вонки это не ушло.       — И от чего ты смеешься?       — Да так, — махнула рукой девушка в точности повторяя движения Вильяма ранее, — не от чего, папочка.       — П-папочка? — запнулся мужчина и даже остановился.       — Ну да, папочка, — ещё хихикнула Лазари. — Ты решаешь мои проблемы. А это первый признак.       В первый раз у невозмутимого кондитера прилил настоящий жар к щекам. Он прокашлялся в кулак, хмурясь.       — Лазари, я тебе не… Ты поняла кто, — он скривился так, будто бы слово, которое он хотел сказать, оказалось кислее лимона.       Развернувшись, Лазари мелодично рассмеялась, прикрывая рот рукой.       — Ла-адно, не буду так вас называть, Вилли.       Несмотря на абсурдность ситуации, Лазари по каким-то неведомым причинам не было стыдно. Она была дочерью Ветоса Мимингер. И чего ей стыдиться? Её папа постоянно шутил, так почему ей нельзя? Относительно Вонки, Лазари помнила запись, которая отпечаталась в памяти очень хорошо:       «...Этот молодой человек не только наиужаснейше одевался, но и имел наилучшие манеры. И где такому учат? К нему не то, что девчонки, к нему ни один заморыш не подойдёт так. Если у него прекрасные манеры, то он должен и подчёркивать это прекрасной одеждой. Но, должен признаться, местами у него просто великолепный юмор. Я и сам ему неоднократно говорил об этом…       …Почему-то парня привлекли мои рубашки с жабо. Ну, я не жадный и не привередливый. Тем более мне и самому нравится старая мода…       …Мы купили ему столько новой одежды! Ой я пишу, словно я какой-то представить модного дома, хо-хо. Ему так идут фраки. Он выглядит в них сногсшибательно. Теперь хоть что-то подчёркивает его манеры…       …Он купил себе цилиндр. Ну что за парень из 18-го века… Просто слов нет, как ему идёт…       …Ох, несмотря на то, что я всегда хотел дочь, я немного жалею, что у меня не родился сын. Мы с этим молодым человеком отлично ладим. Ему пошёл двадцатый год и за некоторые время со мной он стал абсолютно другим человеком. Я развязал ему его прекрасный язык и любому, кто решит ему грубить или указывать что делать, не поздоровится. Своими острыми речами он ранит и заденет кого угодно, при этом манеры будут оставаться такими же изысканными. Моя Лазари ещё слишком мала, чтобы учить её такому, но я верю, что она станет такой же.       …Сегодня мы с этим парнем ебанули по бутылке коньяка. Я и представить не мог, что он такой крепкий орешек. Продержался вместе со мной. Вот, он вроде бы тощий, а держится. Не пацан, а… МАРМЕЛАДОЧКА!..              …Произошёл наинтереснейший инцидент, который я не мог оставить без внимания. Этот чудо-парень умеет смущаться доже после того, как я его раскрепостил! Я решил его подразнить. Иду и начинаю называть разными уменьшительно-ласкательными именами. Всё бы ничего, ему вроде бы нравится, он посмеивался с этого. И тут мне в голову пришла ошеломительная идея: «А что если придумать ему какой-то псевдоним?» Я предложил ему эту прекрасную идею. Ниже наш диалог, написанный по памяти.       — А ты бы не хотел себе какой-нибудь псевдоним?       — Нет, мр. М. Разве моей фамилии не достаточно?       — Нет-нет, милый мой, ты не понял. Псевдоним какой-нибудь смешной, чтобы девочки, когда говориои или читали, трусы свои готовы были снять, а?       — Мр. М., вы о чём вообще? Какие девочки?       Итак, хочу уточнить, мне, мать вашу за ногу, 47 лет. Сука, мне почти полсотни. Моей прекрасной дочурке уже девять, а скоро и 10 исполнится. Этому красивому и вежливому идиоту двадцатый год, так почему о девочках из нашей пары больше думаю я, чем он? Я его раз пятнадцать звал в стриптиз и ничего. В ответ такая гробовая тишина. Пару раз он конечно огрызнулся на меня. И я этим горжусь.       На самом деле я очень рад, что парень не заинтересован в отношениях. Сначала карьера, потом семья. Да, это действительно важно. Мне нравится, что он шутит только тогда, когда ему надо, а не так, как я. Иногда меня не воспринимают серьёзно из-за моих шуток. Ну и пусть.       Парень не только не пошлый, но ещё и не извращенец. Хотя я пару раз застукивал его за прочтением книг не только о его сладком деле, но и о другой сладости жизни)       А потом мне в голову пришла гениальная идея. (продолжение диалога ниже)       — А если мы тебя назовём «Сладким папочкой», а?       Его реакция меня позабавила. Он покраснел, как… Да я даже не знаю кто. Он закричал на меня. Ещё ему оставалось топнуть ножкой и надуться.       — Да ладно, шоколадный папочка, девочкам понравится это прозвище, — продолжал я. — Ты привыкнешь.       По итогу он высказал мне в лицо какой я извращенец. А я, прошу заметить, не извращенец, а интеллигентно тонкая натура, любящая грязные шуточки! Не в присутствии дам, разумеется…»              Девушка решила проверить так ли на самом деле шоколатье стеснялся. Да, стеснялся ещё как. Ей даже показалось, что он про себя уже несколько раз проклял её. На деле же, Вонка терпеливо дышал, потому что предвкушал тот же юмор и ту же харизму от Ветоса в девичьем и более привлекательном для него обличии.       Теперь лицо Мимингер не было смертельно бледным, что не могло не радовать кондитера. Ещё ночью она выглядела как труп, а сейчас светилась от радости. Или так просто казалось мужчине в тусклых коридорах.       — Кстати, почему Чарли не пошёл меня встретить? — прямо перед самым входом в Долину спросила девушка.       — Он хотел. Я сказал, что встречу тебя, потому что он помогает родителям.       — Как мило, — улыбнулась Лазари и не понятно сказала ли она это на то, что Чарли помогает родителям или на то, что Вильям решил её встретить.       Перед самым домом Бакетов Лазари остановилась. Она смерила эго сверху вниз разноцветными глазами, в которых был самый настоящий страх и стыд.       Вонка, остановившийся за ней, прекрасно понимал что она чувствовала и почему не хотела заходить. Он и сам не горел желанием встречаться с Чарли после того, как пропал на несколько дней. А она пропала больше, чем на неделю. Тем не менее, он знал, что парень ни в коем случае не разозлится на сестру, а если и разозлится, то учитель возьмёт всю вину на себя. Ни он, ни Лазари не собирались говорить семье, что девушка лежала в коме. Четырёх стариков точно бы хватил удар.       — Лазари, пойдём. Там уже все ждут, — Вонка подтолкнул девушку в спину, но она не сдвинулась с места. Через секунду Лазари наоборот сделала шаг к нему. Кондитер на это очень удивился, но девушку не оттолкнул.       — Знаешь, мне… Немного страшно, — девушка нащупала правую руку Вильяма, схватила за рукав пальто. Сейчас дом, который был уютен внутри, казался ей не тем местом, куда она была готова возвращаться. Всё казалось ей чужеродным, не её. Дом Бакетов принадлежал ей старой, а теперь девушка уже не та, кого они знали всё время.       — Лазари, я тут, — раздалось над ухом, что заставило девушку выйти из раздумий. Она вздрогнула, резко обернулась, отступая. Вильям выпрямился, прыснул смешком. — Ну же, Лазари, — он в миг посерьёзнел. — Испугались своего же маленького братца?       — А вот и нет, — по-детски ответила девушка, скрестив руки на груди. — Просто, говорить что-то при всех… — Лазари отвернулась, ещё раз взглянула на шаткий домик. Интересно, а парочку снаружи было слышно?       Кондитер не стал ждать. Ему очень хотелось есть, поэтому он обогнул девушку, проходя на крыльцо.       — Давайте, давайте, Лазари, побыстрее.       Девушка моргнула несколько раз, сделала пару шагов, тоже прошла к крыльцу.       — Давай ты первый, — почти шёпотом сказала она, чуть-чуть отступая.       Вонка выдохнул, слегка хохотнул. Он не наблюдал, чтобы кто-то так боялся зайти в чужой дом. Тем более Бакеты были не незнакомыми людьми.       — Лазари, я рядом, не бойся, — сказал он, открывая дверь. — Добрый вечер! — бодро поздоровался он с душами, населяющими уютный домик.       Все поздоровались с доброжелательным кондитером. За ним вошла и Лазари. Она старательно пряталась за его спину, только бы на неё не падали взгляды.       — Как и обещал, я привёл гостью, — Вонка предвидел, что девушка спрячется за его спиной, поэтому резко отступил в бок, давая всем увидеть раскрасневшуюся девушку.       Бакеты в унисон радостно поприветствовали и её. В их голосах не было слышно никакого железа или даже раздражения к ней.       — Добрый, добрый, — ответила Лазари, поспешно снимая пальто. Она оглянулась на Вильяма в поисках поддержки, но тот уже направлялся к своему месту меж бабушек. Видимо ему нравилось сидеть в окружении двух опытных дам. Взял да и оставил её. Девушка фыркнула на такой жест. Но долго она не возмущалась, потому что увидела Чарли, расставляющего тарелки. Они встретились с ним взглядами. Чарли смотрел на неё, словно через мутное стекло. Или может, Лазари только так казалось.       Девушка не нашла действия лучше, чем нелепо, даже глуповато, улыбнуться, показывая клычки.       — Привет, — зачем-то добавила она и тут же заткнула себя. Эта фраза прозвучала ещё нелепей, чем её улыбка. Она же уже поздоровалась. Зачем она здоровалась конкретно с ним? — Чарли, я… — начала было Лазари разбавлять напряжение между ним и парнем, но не заметила, как парень поставил тарелки на стол и оказался рядом с ней. Он встал перед ней, заставляя поёжиться от неуверенности. Только она открыла рот, чтобы продолжать фарзу, как парень накинулся на неё с объятиями.       — Ли, где ты была? Я так за тебя волновался! Ты даже не представляешь что я стал придумывать.       Парень обхватил её за спину. Несколько следующих минут он определённо её не отпустит никуда.       — Ч-чарли, — запнулась девушка от незнания что говорить. Её разноцветный взгляд устремился в низкий потолок, а шею оббило горячее дыхание брата. — Со мной всё нормально. Не переживай, — вполголоса сказала она, обнимая его в ответ. — Мне нужно с тобой поговорить.       Парень отстранился от неё, держа за руки.       — Говори.       — Тогда нам нужной выйти.       Когда обе фигуры в тёмных польтах скрылись за порогом, то в доме продолжилась суета. Вильям по каким-то причинам совершенно за девушку не беспокоился, хоть и выглядела она напугано. Его ученик ей точно ничего не сделает. А перед самым её выходом он заметил, что она расслабилось. Это ещё больше вселяло в него уверенность, что всё пройдёт просто отлично.       Мужчина, еле выбравшись из объятий двух пенсионерок, пахнущих фруктовыми духами, перебрался ближе к холодильнику. Там, на второй полке томился торт для Чарли. Парню, ещё когда он только заехал на фабрику, в рот попалась одна сладость из России — птичье молоко. Делал эту конфету, конечно, кондитер. Как раз рядом томился точно такой же торт, который он попробовал. С тех пор ему больше ничего так не нравилось, как птичье молоко, будь то конфеты, то торты. Раз ученик попросил, то учитель сделал. Торт весил почти три килограмма и был рассчитан на одиннадцать персон. Сверху его украшал шоколад, стекающий по бокам, и нарезка фруктов. Непонятно зачем, но Чарли попросил сделать одну часть торта только с персиками. Сказано — сделано. Один кусочек был с персиками. К слову, снизу тоже томилась фруктовая нарезка.       — Вильям, — как-то неожиданно послышалось сзади очень громко.       Кондитер повернулся, закрывая холодильник.       — Да? — улыбка промелькнула на его лице.       Оказалось, что кликал его Филл.       — У нас к вам есть один вопрос, — лучезарно в ответ улыбнулась жена мужчины, взглядом приглашая Вильяма присесть.       — Слушаю, — хозяин фабрики сел не на стул между бабушек, а на место Чарли. — Ну? — поторопил кондитер Бакетов.       — Вильям, понимаете, — начала Джорджина, но Жозефина её перебила.       — Не то, чтобы мы интересуемся твоей личной жизнью и жизнью Лазари, но что это такое? — она передала ему газету, где на первой страничке красовался он и Лазари в чёрно-белом варианте. На фотографии девушка, напуганная и отчаявшаяся, давала ему пощёчину.       — А, это, — отмахнулся от газеты мужчина. — Всего-лишь наш совместный пиар-ход.       — Пиар-ход? — переспросили все старики.       — Да, пиар-ход. Продажи после этого увеличились как у неё, так и у меня, — пожал плечами Вильям. Врал и не краснел. — А сделали мы так, потому что я проиграл ей в карты. Мы поставили разные идеи того, как нам прорекламироваться. Она победила, а её идея состояла в совместном скандале, — он потёр левую щеку. — Признаться, было немного больно.       — Это ж с какого моменты вы с ней так сдружились, что она тебе уже пощёчины лепит и вы с ней в карты играете весёлой компанией, а? — Джордж отдёрнул от себя руку своего сына, пытающегося его придержать.       — Говорите так, будто бы мы не ладили всё это время, — удивился Вильям. — Мы же даже были на совместном ужине. Кстати, после которого и разыграли эту сцену.       — Это не в твоём духе разыгрывать подобные сцены, Вилли, — прогремела Жозефина. — А если Лазари нам расскажет другое, то что ты делать будешь?       — Ей не нравится то, что случилось, — мужчина опустил глаза на стол. — Когда мы это проворачивали, то она ожидала совсем другой результат. Сейчас на неё рушится много разного. В основном плохого. Я догадывался, что вы спросите меня об этом, поэтому, — он выдохнул, поднял глаза, — пожалуйста, не спрашивайте об этом у Лазари. Ей не хочется об этом говорить.       Семья напряжённо молчала. Мама Чарли покусывала ногти — плохая привычка ещё из детства. Филл ходил туда-сюда, то сжимая, то разжимая губы. Жозефина и Джордж уставились на мужчину, а Джорджина и Джо вовсе не хотели в этом участвовать.       — Ладно, извини, Вилли, что так на тебя накинулись, — сказала Жозефина, передавая газету Филлу.       — А Чарли что об этом сказал?       — Идиот, ты не знаешь что по поводу этого говорит твой ученик? — слово «идиот» заставило Вонку сжать губы, чтобы не выдать чего-то не того. Он уже привык, что дедушка Джордж так его называл, но в этой ситуации он был точно не прав.       — Я был очень занят и не видел его долгое время, — терпел кондитер. — Вот и не знаю.       — Он видел. Много статей читал, — вступила в разговор Роза, — но ничему не верит. Наверное сейчас спросит у Лазари.       На этом разговор закрылся. В Вильяма закрался червяк страха. Страха за Мимингер.       «Если бы я только ко думал своей головой, а не поддавался тупым чувствам, " — мужчина готов был бить свою глупую голову о стену. Он знал столько всего, а совладать с девушкой не смог. И со своими чувствами обиды тоже.              — А дальше… — парень задыхался от смеха. Он ввалился в дом, сгибаясь пополам. — Дальше… — Чарли почти упал на колени. За ним зашла совершенно спокойная Лазари. Все присутствующие в доме посмотрели сначала на Чарли, а затем превели взгляды на неё.       Лазари, конечно, заметила всё эти взгляды, но больше её интересовал новый стол, который, видимо, Бакеты купили специально в честь дня рождения Чарли. И, как девушка оценила по количеству стульев, людей много. Даже больше, чем Лазари планировала тут встретить. Ещё пустовало два стула, а значит, что будет ещё два человека. Тот угол, где стояла ёлка, уже пустовал. Из-за этого дом выглядел просторнее, но не на столько, чтобы в нём можно было прыгать и бегать.       — Чарли, молчи, — Лазари вела себя настолько расслабленно, что умудрялась метать злые взгляды на Чарли, ухмыляясь с того, как он сгибался. Ей нравилось наблюдать за тем, как смеялся брат. А дело было том, что идя по Сладкой Долине, девушка слишком раскрепостилась, рассказывая о своих похождениях пока не присутствовала с парнем. Конечно она их выдумала, а как иначе. В то время, как они шли, девушка и не заметила, как запнулась о свою же ногу. Вот оно — влияние Госпожи Удачи. Повезло только, что упала она прямо в сахарный сугроб, который на днях сгребли умпа-лумпы, чтобы видимо кататься с него, как с горки. Сахарной пудры в этом сугробе было уйма. Настолько, что был ростом с девушку. Когда она запнулась, то рассказывала кульминацию истории. Заметя, что сестра резко замолчала, брат повернулся и узрел её с таким неповторимым лицом, что не выдержал. «Прорвало», — сказала тогда девушка, отряхиваясь. А парень всё не мог забыть её шедеврального лица. Вроде это был первобытный гнев в перемешку со смирением. Как будто бы Лазари изо всех сил не хотела падать в сугроб, но судьба повернулась так, что она упала.       Казалось, из парня сейчас выходил весь смех, который он не высмеял за ранние года. Сам Чарли почти никогда не смеялся в полный голос или до истерики. Он закрывал рот рукой и смеялся беззвучно. Лазари никогда не слышала, чтобы он смеялся прямо от души. Она могла представить, что до катания на полу может смеяться она, Квон, да даже Вильям, но чтобы Чарли вытворял такое — никогда.       — Видимо, я его сломала, — выдохнула Лазари, подождав полминуты в надежде, что эта истерика кончится. — Не знаю как так вышло.       — Что ты ему такого сказала? — ненавязчиво спросила Жозефина.       — Лучше вам не знать, — Лазари полукругом обвела глазами дом, раздумывая пару секунд, а затем, не стесняясь, направилась к холодильнику. Уловив заинтригованный взгляд Вильяма, она украдкой улыбнулась ему так, чтобы никто другой этого не видел. Они бы и не увидели. Все были всецело прикованы к Чарли. Кондитер понял, что всё прошло лучше, чем он ожидал. Он расслабленно выдохнул, продолжая наблюдать за своим учеником.       — Чарли, давай дадим тебе успокоительного. Мне кажется, ты не прекратишь смеяться.       Девушка осмотрела дверцу холодильника, где как раз стояли лекарства. Она действительно надеялась там найти хоть что-то успокаивающее.       — Лазари, там в черном пакете мы тебе купили твой любимый творог и персики. Чарли настоял, — сказала мама Чарли, не в состоянии предпринять что-то против смеха своего сына.       — Да-а? — протянула девушка, потянув руки вглубь холодильника. Перед собой она увидела не только пакет, но и завораживающий торт. Она не смогла сдержать вздоха, говорящего о том, что она поражена. Меньшего от кондитера девушка и не ожидала. Он не только прекрасно заботился о фабрике, но и готовил собственноручно. Никогда ещё Лазари в живую не видела его творений. — Благодарю. Я как раз хотела съесть что-нибудь такое.       — Куда руки тянешь? — голос дедушки Джорджа прогремел как гром среди ясного неба. — Сначала за стол, а потом сладости.       Лазари, казалось, и никакого внимания не обратила на дедушку. Она повернулась с поднятыми вверх бровями, улыбнулась, обнажая белые клыки. После такого действия в доме изумились все кроме Вильяма и Чарли, который опирался на стену, держась за живот. Первый просто уже привык к ним, они ему даже нравились. А вот второй просто не заметил.       — Не вредничайте, дедуля, — девушка демонстративно откусила часть мягкого персика. Ей закололо зубы от его холодности. И кто хранит фрукты в холодильнике? Видимо эти персики ждали её очень долго.       У Джорджа после фразы Мимингер в миг стало видно почти все морщинки.       — Дедуля? — переспросил Джордж, смотря на всю ту же улыбающуюся девушку. — И че ты лыбу давишь свою, а?       В этот момент в доме повисло неловкое молчание. Чарли уже давно выпрямился и с беспокойством наблюдал как же Лазари выкрутится из ситуации. Дедушка Джордж вообще не выносит, когда что-то его назвала дедулей.       — Я не собиралась много есть, — девушка ещё раз откусила персик и убрала его в пакет за собой. — Вот, — она показала пустые руки, — ничего.       — Зная тебя, ты его могла убрать не только пакет, но и в другие места, — фыркнул дедушка.       — Я догадываюсь какие, — пробурчала Лазари, наклоняясь, чтобы посмотреть что готовила миссис Бакет в духовке на этот раз. — Это рыба?       — Да, Ли, рыба, — подтвердила мама.       — Объемся сегодня, — девушка облизнулась в ожидании праздничного ужина. — Ты закончил? — спросила она, обращаясь у парню.       — Да, — кивнул он, встав в неприступную позу. — Ты меня больше ни чем не удивишь.       — Да что ты?       — Да.       — Удивительно, что тебя в целом моё лицо рассмешило. Это из серии: что будет если ворона сядет на высоковольтные провода?       Чарли нахмурился, поднял глаза вверх.       — Ворона на проводах? — переспросила Джорджина.       — Да, — кивнула девушка. — Что будет, если ворона сядет на высоковольтные оголенные провода?       — И что же? — не выдержал Джо спустя двенадцать секунд полного молчания.       — Электрокар, — удивительно медленно произнесла девушка, чтобы все услышали.       Дедушка Джордж, который пил воду из стакана, почти подавился ею. Она быстро поставил кружку на стол, зажмурив глаза и сжав губы, чтобы никто не слышал его смеха. Она стал подрагивать плечами. Он определённо смеялся беззвучно.       Бабушки и мама Чарли захихикали. Джо и Филл переглянулись. Они вдвоём, как по команде, закусили нижнюю губу, чтобы не прыснуть смехом.       Чарли стоял с напряжённым лицом. Иногда дергались уголки его губ. Ему явно было смешно.       Только Лазари и Вильям оставались с более-менее спокойными лицами. Когда Лазари всё-таки посмотрела на него, то увидела на его лице глуповатую улыбку и её саму прошибло на беззвучный смех. В глазах кондитера явно читалось: «Идиотская шутка, но смешно».       — Дурачок, — прошептала Лазари, но все, кто услышал, думали, что это она не Вильяму, а Чарли.       — Ну да, согласна, — громче начала девушка, будто бы разговаривая со всеми, а не конкретно с Вонкой. — Глупая шутка.       Чарли, видимо, так не считал, он облокотился о стену, закрывая рот.       Девушка тихо скользнула к столу, где все всё ещё хихикали, переглядываясь. Она чуть опустилась к Вильяму и тихо-тихо спросила:       — Ему сегодня ничего странного есть не давали?       — Например? — Вонка чуть повернул голову назад, но смог увидеть только светлые волосы, чуть спадающие ему на плечо.       — Не знаю я что у вас тут на фабрике есть. Мне просто страшно за него. Ещё задохнётся.       — Не задохнётся, — подытожил кондитер и только сейчас он заметил, что бабушка Жозефина, сидящая на противоположной стороне, перестала смеяться и поглядывала на парочку, ухмыляясь.       — Бабушка, — Лазари в миг вышла из неловкой ситуации, — а вам как шутка? Глупая, не правда ли?       — Да, милая, достаточно. Но мне даже немного понравилось.       — Я рада, — девушка выпрямилась, оставляя за собой лишь шлейф виноградного запаха. — Чарли, представляешь, это я ещё не козырнула.       — Я сомневаюсь, что у тебя найдется что-то смешнее электрокара, — он, всё так же хихикая, прошёл к столу. — Садись сюда. — Парень указал на место рядом с ним.       По всей видимости места были распределены заранее. Так, сидели Чарли, Лазари, Вильям, дедушка Джордж, Джо, затем, напротив Чарли, его родители. Далее почему-то пустое место, бабушка Джозефина, опять пустое место и завершала круг бабушка Жозефина.       — А почему тут два пустых места?       Прежде, чем на вопрос девушки ответили бы, дверь ванной комнаты резко распахнулась. Девушка чуть дрогнула, задевая плечом Вильяма. Из помещения вышел высокий мужчина с соломенным волосом, зачесанным назад. На его красивый лоб упало несколько светлых прядок. Он имел худое лицо, как и тело. Губы расплылись в полуулыбке — верхняя тоньше нижней — показывая, что он чему-то радуется. Он поднял зеленые прищуренные глаза, будто бы насмехаясь над кем-то. У всех Бакетов мужского пола от губ до носа было достаточно большое расстояние. Мужчина не был исключением. Его высокие брови были не идеальными, но это даже придавало лицу привлекательности.       Много внимания Лазари уделила глазам. При первом рассмотрении могло показаться, что они счастливые. Радостные настолько, что хочется утопиться в этом море радости. Но потом, там появлялась ненависть и злоба. Светлые глаза показались не такими уж и светлыми, может, это просто игра света и тени. Только при одном взгляде на них девушка могла ощутить и почти пощупать его душу. Такие глаза можно было увидеть только у отъявленных ублюдков, которые точно не остановятся не перед чем.       — Здравствуйте, — его голос прозвучал как мурлыканье и очень контрастировал с внешностью. — Я извиняюсь, что задержался в ванне. У меня были некоторые, м-м-м, проблемки…       — Драсьте, — машинально поздоровалась Лазари еле слышно. Хорошо, что её «драсьте» услышал только Вильям. Девушка так сделала, потому что попросту испугалась.       — Здравствуйте, — тут же поправила она себя.       — Добрый вечер, — тоже поздоровался Вильям и в голосе определенно прозвучала недоброжелательная нота.       — Вот и наши два опоздуна, — во весь рот улыбнулся Генри, сверкнув зелёными глазами, от которых холодок прошёлся по спине Лазари и девушка уже намеренно спиной прижалась к мужчине. — Как добрались, мисс Мимингер? — то, что он знал её фамилию вогнало девушку в неловкое положение. Ради приличия мог бы и спросить её имя. Но видимо он в этом бесполезном действии не нуждался.       — Просто прекрасно. Из-за меня и Вильям опоздал. Поднимает настроение, что я не одна такая.       — Мой отец тоже опоздает. Вы будете ещё радостнее? — ехидно раздалось сзади.       — Ваш отец? — девушка развернулась к нему лицом, смотря снизу вверх в его фиалковые глаза. Оказывается, он всё это время был повёрнут корпусом к ней, а поэтому, если бы Лазари подалась вперёд, то вполне бы могла уткнуться лицом в его шею.       — Если хотите, Лазари, я могу ему позвонить и сказать, чтобы он на час опоздал, а то и на два, — продолжал мужчина, сражая разноглазую своим обаянием.       — Не надо. Мне радостно только от вашего опоздания.       — А вы неплохо ладите, ребята, — прокомментировал мужчина, подходя к ним. — Меня Генри зовут, — он протянул руку с тонкими пальцами.       — Приятно познакомится, Генри. А я Лазари Мимингер, — Лазари опять развернулась, протянула ему руку для рукопожатия, но этот хитрый лис нежно перевернул внутреннюю часть ладони вниз, наклонился сам и слегка дотронулся губами до девичьих костяшек. Лазари с удивлением вернула руку к себе. Она отклонилась чуть назад, плечами опять ощущая Вонку.       — Предупреждайте, Генри, когда так хотите сделать. И вообще, вы не на ккаком-то большом оржестве, чтобы целовать девушкам руки.       — Прошу прощения, — он раскатисто рассмеялся. — Вы же известны тем, что мужчины вам пройти не дают, лишь бы руку поцеловать. Вот я и не упустил возможности.       Лазари прищурилась. Она не знала о таком.       — Это не подобает джентльмену — целовать руку, если девушка на это не рассчитывает, — бабушка Жозефина уже предвкушала то, как Лазари начнёт возмущаться, а потому решила взять ситуацию в свои руки.       — Ты чё охренел что ли? — в прочем, у дедушки Джорджа по поводу этой ситуации были свои размышления. — Ты как с моей внучкой поступаешь, ты…       — Джордж! — в этом имени, сказанным бабушкой Жозефиной, сочеталось всё: приказ замолчать, просьба, утешение. Это в целом звучало так, что женщина говорит, что возьмёт ситуацию в свои руки. Но прежде чем она продолжила говорить, Генри уже стал отступать.       — Я понял-понял, взрослые, не ссорьтесь. — Он перевёл взгляд на Лазари. — А вы, Лазари…       — Мисс Мимингер, — поправила девушка, выравниваясь. — Для вас я мисс Мимингер.       — …Мисс Мимингер, — поправил себя Генри. — Мисс Мимингер, прошу прощения за необдуманный жест. Я не буду хвастать тем, что поцеловал вашу руку.       — Да уж постарайтесь, а то в обществе засмеют ещё, что Мимингер не позволила вам руку поцеловать, — язвила Лазари, сама не понимая как вообще у неё могла это вырваться.       «Когда перед лицом пример отца», — подумала она про себя, вспоминая как же искромётно и унизительно шутил старший Мимингер над другими, когда ему что-то не нравилось.       — А вы, — он переключился на Вонку и замурлыкал голосом ещё громче. — Я вас тоже ещё не видел, Вильям, — он сделал шаг к нему, протягивая руку.       — Надеюсь, мою руку вы целовать не будете, мистер Бакет, — сказал Вильям с явным недовольством.       — Просто Генри, прошу.       — Тогда меня просто мистер Вонка.       Мужчины пожали крепкие руки друг друга и Генри наконец-то отшёл от парочки. Лазари незаметно стянула салфетку со стола, стала под столом вытирать костяшки пальцев на правой руке. Вильям усмехнулся с этого, а Лазари только ткнула его локтём в рёбра, от чего мужчина чуть согнулся. Парочка незаметно улыбнулась друг другу. Но лишь они думали, что это так. Зоркий глаз Жозефины всё увидел. Она опять ухмыльнулась, дав понять им, что всё видит. Кондитер на такой жест прокашлялся в руку, а девушка засмущалась и обратила взор на Чарли.       — Ну и? Будешь разливать что-нибудь?       — А как же? — ответил своим громким голосом за парня Джордж и достал из-под стола шампанское. Да не просто шампанское, а «Crepuscolo»!       Дедушка поставил бутылку на стол, чтобы все видели.       — Я польщена, — девушка самодовольно улыбнулась, но не скрыла свою стеснительность. Её щеки порозовели при виде своей бутылки.       — Ну, а мне, — продолжил дедушка, — это, — он достал из-под стола коньяк. — Сегодня же можно. Семнадцать лет парню.       — Папа, а в восемнадцать что ты будешь пить? — как всегда тихим голосом спросил его сын.       — Придумаю! — грубо ответил отец сыну, не обращая внимание на его осуждающий взгляд.       — А наливать по часовой стрелке, да? — неуверенно спросил парень, беря бутылку.       Лазари, стоя рядом хихикнула. Она не выговорила своим мысли, но по парню было сразу видно, что он ни разу не был на светских вечерах и в целом не был обучен какому-то дополнительному этикету. Мимингер ещё с четырнадцати лет знала, что наливать нужно по-особенному.       — Нет же, Чарли.       — Сейчас эксперт расскажет и покажет как разливать шампанское! — с каким-то торжеством сказала дедушка Джо, не отводя от неё большие глаза, которые в сумме с очками казались ещё больше.       — Смотри, ты должен налить сначала себе, потому что ты именинник. Потом, ты наливаешь дамам по старшинству. А затем и мужчинам, тоже по старшинству.       — А если у кого-то одинаковый возраст?       — Ну, тогда считай по месяцам и дням, — пожала плечами девушка. — Я сомневаюсь, что присутствующие тут родились в один день и в одной время.       Все заулыбались друг другу, осознавая настолько семейный круг тёплый. Родители с радостью наблюдали, как старшая учит семнадцатилетнего младшенького.       — Ты знаешь, как открывать шампанское?       Не успел Чарли дотронуться до горлышка, как дверь дома распахнулась так же резко, как и ванная комната пару минут назад.       — Дедушка, — обрадовался Чарли, а кондитер поднялся, выравнивая жилетку на себе, хотя она и так идеально сидела.       — Вилли, ну ты не мог ещё холоднее сделать? — вошёл старший Вонка в дом с возмущением. — Сначала жарко, потом опять холодно. Определись уже как ты хочешь.       — И тебе добрый вечер, папа, — Вильям проигнорировал притензии мужчины. Он учтиво повесил пальто отца на вешалку.       — А почему именинник наш не идёт, а? — Уилбур обвёл глазами присутствующих за столом. Его цепкий глаз уже завидел новые лица, но сперва он ждал именинника.       Чарли молча, смущаясь, подошёл к отцу Вильяма, протягивая ему руку.       — Ой, давай без прелюдий.       Высокий мужчина обнял парня, сжал его так крепко, что, казалось, у того кости затрещали.       — С днём рождения, Чарли.       Когда Вонка старший наконец отпустил парня, то взял коробку, которую поставил на тумбочку при входе. Она была увесистая, по ней это сразу было понятно.       — Ты говорил, что давно хотел их, — улыбнулся мужчина чуть жёлтоватыми зубами.       — Спасибо, дедушка, — просиял Чарли, ещё раз обнимая его.       — Всем добрый вечер, — прокашлявшись, поздоровался Вонка старший. — Так Вилли, куда мне садиться?       Сын любезно указал на место между двух бабушек. Вот теперь этот старший Вонка прекрасно подходил Жозефине и Джорджине. Подходил по возрасту.       — А вы… — он посмотрел сначала на Генри, затем на Лазари.       — Ах, да, — шоколатье протянул руку девушке, помогая подняться. — Папа, это Лазари Мимингер. Лазари, это Уилбур Вонка. Он частный дантист и по совместительству мой отец.       — Какая приятная встреча, мисс Мимингер. Наконец-то у моего сына появилась хотя бы одна знакомая противоположного пола, которая присутствует на семейном ужине.       — Вообще-то, дедушка, она моя старшая сестра, — сказал Чарли, приобнимая её за плечи.       — Так и есть, — пожала плечами девушка, пожимая дантисту его большую руку. — Названная.       — Вот оно что. Вообще, я ожидал вас тут увидеть, — мужчина смерил её уже выцвевшими глазами.       — Вильям сказал?       — Да. Правда, я сначала вас не узнал. Подумал, что вы Ветос. Уж очень похожи на него со спины.       Лазари не была удивлена тому, что этот человек знал её папу. Он писал о том, что они знакомы в дневнике.       — Благодарю. Мне много кто говорит, что я на папу похожа, — пожала плечами девушка.       — Вот только, — Уилбур прищурился, — я думал, вы чуть выше.       — Увы, но его рост я не унаследовала.       — Зато волосы и внешность одни и те же.       — А вы прямо такой, как я вас представляла, — не без изумления сказала девушка. — Я имею ввиду, что по его рассказам я вас так и представляла. Ну, и ещё я видела фотографии.       Лазари была довольна, что произвела хорошее впечатление на отца Вильяма. Ей только показалось странным, что он не смотрел на неё косо. Неужели он не знал…       Все уселись за столом. Уилбур параллельно знакомился с Генри и, видимо, он произвел на него хорошее впечатление.       — Вильям, — Лазари потянула мужчину за плечо на себя, от чего тот наклонился к ней, — а твой папа знает, о…       — Знает, — кивнул Вильям. — Я рассказал ему то же, что и Бакетам.       — А им ты что наплёл?       — Что мы играли в карты на пиар-ход и ты выиграла.       — И мой ход был дать тебе пощёчину? — Лазари заговорила слишком громким шёпотом, перетянув внимание со знакомства Генри и Уилбура на себя и Вильяма. — Как интересно, — громче добавила она, отстраняясь. — Потом расскажете подробнее. Мне хочется услышать про это побольше.       — Вилли, чем это таким ты так заинтересовал мисс Мимингер? — прямо в лоб спросил Вонка старший, которому с видимо, был не очень интересен Генри.       — Говорил о саде, который сейчас обустраиваю. Лазари уж очень любит цветы, как выяснилось. А что такое, папа?       — Сомневаюсь, что вы хотите занять мою компанию, — посмеялась девушка, обнажая клыки.       — Я был бе не против. А можете, пожалуйста, ещё раз улыбнуться. У вас поразительные клыки.       — Пап, тебе не кажется, что просить об этом девушку за столом невежественно? — Вонка младший удержал Мимингер от демонстрирования своих зубов обычным жестом. Его отец на такие слова нахмурился, смеряя сына оценивающим взглядом.       — Мне кажется, что мисс Мимингер должна решать что ей делать, а что нет, Вильям.       Имя, добавленное в конце аж резало слух. Лазари начала уверять, что она так не называет мужчину, когда произносит полное имя. А если и да, то ей было бы очень неприятно, признайся он в этом.       — Знаете, - Лазари почуяла накаляющуюся обстановку, поэтому поспешила вмешаться. Да, Вонки недолюбливали друг друга. По крайней мере на первый взгляд, — мистер Вонка, я буду рада поговорить с вами лично после праздника. Не думаю, что ваш сын не выделил вам комнаты. Договорились?       — Конечно, мисс Мимингер, — кивнул головой седой мужчина и Лазари переключилась на Чарли.       — Ну, так что? Ты знаешь, как шампанское открывать?