Привкус горечи

      Штольц деликатно постучал в палату №529. Не дождавшись ответа, он отпер её и обнаружил, что там нет Вонки, которого он ожидал увидеть. В палате спокойно посапывала Лазари, до носа укрытая одеялом. Доктору Штольцу приятно было видеть её без АИВЛ и длинных капельниц.       - Мимингер, - прохрипел он, подходя к девушке. Та дёрнулась, судя по всему она дремала, медленно открыла глаза. Она сразу узнала уже знакомое лицо.       - Мистер... Штольц, да?       - И всё-таки вспомнила, - улыбнулся врач, подходя к койке. - Как славно, что к тебе вернулись воспоминания.       - Да-а, - протянула Лазари, садясь. Сил в ней уже было достаточно, чтобы даже ходить. - Спасибо, что приглядывали за мной.       - Ай, - махнул Урбен, - пустяки. Ты же почти дочка Пакуло.       После этих слов девушка насторожилась, задумалась о Бианчи, которых сейчас хотела увидеть больше всего. Даже больше Чарли, который был именинником.       - Дедушка Штольц, а вы же ведь не просто так сюда пришли, да? - после того, как она назвала мужчину дедушкой, по телу разлилось приятное тепло. Она была ему больше, чем пациентка. Она прекрасно это помнила.       - А с памятью к тебе и разум вернулся, девочка.       - Да-а. Знаете, я теперь ощущаю себя, как другая личность. - Лазари медленно коснулась груди. - Я... Это я?       - В чем же ты видишь противоречия? - Штольц присел на край койки.       - В себе. Как будто бы я разделилась на две личности. То, что я делала и говорила, я бы никогда не сделала и не сказала будь у меня воспоминания.       Дедушка покачал седой головой.       - Я могу ещё поразить тебя? - по нему было видно, что он долго раздумывал над этими словами, но не спросить не мог. Будто бы ему в любом случае пришлось бы это сделать.       Лазари подняла на него безразличный взгляд. Её сейчас ничего бы не удивило. Её вторая часть до сих пор поражалась дневнику отца, а другая считала это чем-то обыденным.       - Вы мне сейчас расскажете что-то из ряда вон выходящее, дедушка?       - Ну-у, не на столько... - он заговорчески улыбнулся, обнажая золотой зуб.       - Мы не на столько близки с вами, чтобы вы знали что-то из моей жизни. - Резко Лазари поняла, что этот человек, хоть и друг семьи, ей никто. А дедушкой она называла его из-за привычки.       - С тобой может и нет, - мужчина полез во внутренний карман халата, нащупал там что-то, - но вот с Ветосом, - он вынул записную книжицу размером с его ладонь, - да.       Лазари ошиблась с выводом, что её ничем нельзя удивить. Можно. Рот девушки непроизвольно открылся, зрачки расширились при виде объекта с знакомым "Мимингер. В." на тёмной обложке.       Штольц, увидя реакцию девчонки, хохотнул, протянул ей вещицу.       - Мне? - удивилась Лазари, протягивая дрожащие руки.       - А кому ещё? Конечно тебе.       Девушка сглотнула. Разноцветные глаза накрыла мокрая пелена. Она и сама не поняла откуда лился этот поток эмоций. Казалось, он был нескончаемый. Ей стало тошно от самой себя. Она поняла, что эмоции в ней точно лишние. Теперь со всеми воспоминаниями и знаниями отца на руках, она должна была контролировать в себе всё, как это делал Ветос. С восстановившимися воспоминаниями, Ветос Мимингер стал её идеалом.       - Стоп, - остановила она скорее себя, нежели врача, который хотел что-то сказать. - Получается, - теперь слезы отступили, - папа... вам доверял?       Дедушка мельком кивнул, всматриваясь в ночь за окном. У Лазари забегали глаза. От осознания всего ей не хватало воздуха.       - Но о вас там нет ни единой записи. В первом...       Лазари не была уверена в своих мыслях и догадках, но почему-то чутье, которое обострилось с воспоминаниями, подсказывало ей, что она права.       - Имя не настоящее, - сказала она вслух свои мысли, сомневаясь в их подлинности.       - Верно, - всё так же добродушно улыбался уже не Штольц.       - А с чего... - опомнилась девушка, - я должна вам доверять? - она свела к переносице светлые брови. - Может, - выровнялась девушка, - вы врёте, чтобы влиться в моё доверие?       Не замечая этого без воспоминаний, в доверие Лазари часто хотели влезть какие-то люди. Наивная девочка теряла уйму денег, даже не подозревая этого. Ей бы её знания тогда. И кто знает на какой бы позиции она была бы сейчас. Уж точно не лежала бы сейчас в частной больнице под надзором врача, у которого, только одному Богу известно, что под халатом. Мысленно девушка захотела призвать Госпожу Удачу, но пока временила с этим. Нечего растрачивать ещё больше и физических, и моральных сил.       - Я? - дедушка вытаращился на неё своими серыми блёклыми глазами. - То есть, я дал тебе его дневник, а ты мне не веришь?       Лазари поспешно открыла толстенькую книжицу. Из неё водопадом высыпались мелкие жёлтые листы.       - Вы его читали?       - Нет. Ветос не разрешил, но соблазн был.       Мимингер не поверила ему. С прочтением дневника своего отца она не верила ни одному слову, сказанному неизвестными людьми. Штольца Лазари знала, но, как оказалось, он и Штольцем-то не был.       - Как вас зовут?       - Александр Мейер, - гордо представился мужчина, протягивая ей руку. - Для тебя просто деда Саша. Кстати, я из России.       Лазари недоверчиво посмотрела на его руку. Хоть и её мама сама была из России, она вспоминала, как папа лукаво шутил, чтобы она не доверяла ни одному русскому. В каждой шутке была какая-то часть правды.       - Не бойся.       Кто не рискует, тот не пьёт вина, а Лазари ну слишком любила его. Даже если вопрос коснулся бы её жизни, она не отступила. Может, когда у неё не было воспоминаний, отступила бы, но не сейчас, когда она знала о всех связях папы, о его состоянии и всех паролях от счетов. Сколько же осталось у него должников, которых девушка могла навестить в любой момент, являясь точной копией беловолосого безжалостного мужчины. Оставалось только закрыть правый глаз и всё - Ветос Мимингер, только женщина, готов обворовывать и уничтожать неугодных.       И тут через мгновение, Лазари наконец вспомнила записи об Александре Мейере и его жене Марии.       - Как вы познакомились с папой, деда Саша? - девушка пока что не протягивала руку в ответ.       - Да как же? В Алмате. Он приехал с переводчиков. Родей вроде переводчика звали... Дай Бог памяти... Волков! Точно. Переводчик у него был какой-то Родя Волков. Русский, по фамилии понятно. Но выглядит вообще не как русский.       И Волкова Лазари тоже вспомнила. Он был тем человеком, кому Мимингер-старший доверял больше всех. Странным было только то, что Родиона Волкова за всю свою прожитую жизнь девушка не видела. Даже когда была маленькой, хотя он был её дядей, пусть и не по крови.       - Ладно, - выдохнула Лазари, протягивая в ответ руку. Ей предстояло познакомиться заново ещё много с кем.       - С днём рождения! - компания умпа-лумпов стояла сейчас перед кроватью Чарли, махая ручками и улыбаясь своими беленькими улыбочками.       - Во-оу, спасибо, - Чарли потёр глаза, смотря на компанию работников. Они принесли ему завтрак прямо в постель. Кажется, умпа-лумпы ждали семнадцатилетие Чарли даже больше, чем он сам. Теперь-то парень точно мог официально говорить с Лазари почти как её сверстник. Он всегда был не рад тому, что у него и Ли три года разницы. Чарли видел между ним и ею огромную пропасть. Она вела себя, как взрослая. одевалась, как взрослая, ходила на мероприятия, как взрослая ещё с шестнадцати лет. А он в шестнадцать зубрил формулы. Не то, что он был этому не рад, он просто хотел походить на старшую сестру.       Первым делом проверив телефон, Чарли опять накрыла тоска. Лазари не звонила ему уже неделю. В другие года она поздравляла его в первую минуту его дня рождения. Из-за этой традиции парень не спал до трёх, лишь бы получить от неё поздравление, но увы, так и не дождался.       Юноша догадывался, что, возможно, его учитель его обманул, сказав, что проводил время с девушкой. Ему попросту нет до неё дела, хотя, по недавним случившимся обстоятельствам, Чарли бы так не сказал. Отзавтракав в комнате, парень отправился к родителям, которые отпросились с работ и прямо с утра начинали готовить праздничный ужин.       Каждый член семьи по очереди поздравил парня с семнадцатилетием. Чарли даже на мгновение забыл о печали, как резко понял, что рядом нету его любимого кумира и учителя.       Чарли почти каждому встречному умпа-лумпу задавал вопрос по-поводу кондитера и нич-го. Он будто бы сквозь землю провалился. Он не мог не поздравить его на день рождения, просто не мог. Даже если у него были какие-то дела, то он хотя бы оставил записку с идеальным почерком. Обходив всю фабрику до обеда, юноша так и не обнаружил мистера Вонку. Не нашлось так же в его телефоне новых сообщений от Лазари.              Лазари, пока парень грустил, во всю разминалась в комнате. Она ума не могла приложить куда запропастился Вильям, которого она попросила принести ей письма. Её уж очень интересовало их содержание, а главное - почерк. Сама она была левшой и, имея специфический способ письма, писала с наклоном в лево. Если уж и на тех бумагах будет такой почерк, то сомнений быть не могло - её определённо подставил тот, кто хорошо её знал. Ну, а если почерк будет вообще не её, то её хотел подставить кто-то очень неумелый и нерасчётливый.       Ноги иногда подворачивались, колени капризничали, не желая держать на себе время от времени подпрыгивающую девушку. Лазари аккуратно изучала возможности своего тела сейчас, но всё же набила на коленях синяки. На светлой коже они проявлялись мгновенно. Она даже умудрилась ударить руку о стену. На конечности тут же появилась синяя отметина.       Фиалковые эустомы, стоящие в прозрачной вазе, приятно попадались на глаза всякий раз, как девушка делала новый разворот. Они напоминали ей глаза кондитера, ещё недавно сидевшего у неё. В кабинете ещё оставался его запах, который даже с открытой форточкой, никак не уходил. Лазари и не хотела, чтобы запах Вонки оставлял её. Мужчина сейчас была, наверное, единственным человеком, которому девушка могла всецело довериться. Подумать только, он спас её дважды, а она так ничем ему и не заплатила. Поразмыслив над эти, Лазари поняла, что её благодарностью будет её доверие. Доверие к нему одному, ведь больше она-то и доверять никому не могла, кроме...       Стук дверь резко взбудоражил её, она быстрой змейкой нырнула под одеяло, принимая на койке сидячее положение. Не дожидаясь её ответа, дверь медленно открылась и из неё высунулся один тёмно-карий глаз.       - Дядя, тётя, проходите, - Лазари спецаильно сделала голос тише, чтобы казаться слабее. Она за секунду расслабила всё тело, её плечи сильно опустились, одна рука лежала вдоль тела, а другая на животе.       - Ласточка! - Маргарита первая запрыгнула в палату, обгоняя супруга. Тётушка, словно сама была ласточкой, молниеносно преодолев несколько метров, заключила девушку в объятия, перебивая запах Вонки своими сладкими духами с лавандой.       - Тётушка, - Лазари улыбнулась, в ответ обняла женщину. Она ожидала увидеть Бианчи ещё в начале месяца, но предательская работа не позволяла этого сделать. А сейчас она нуждалась в них больше всех. Они были теми людьми, кому она могла довериться. Вот только проблема была в том, что она доверяла паре до возвращения воспоминаний. Ей совсем не хотелось к концу их разговора узнать, что это они подставили её, что они без причины не давали ей дневник Ветоса, и что намеренно скрывали личность её отца. В последнем у Лазари не было сомнений. Она прокрутила в голове моменты, когда, будучи маленькой, спрашивала о семье, а Бианчи в ответ лишь крутили головами и не желали ничего рассказывать. От одной мысли, что её родные предали её, хотелось опять плакать.       После долгих объятий от тёти, дядя, стоящий в стороне, тоже обнял Лазари. Девушке даже показалось, что он расплакался. Он долго шептал ей, как рад, что с ней всё хорошо, что она до сих пор жива и что они вдвоём очень скучали по ней. Не понятно от чего, но у разноглазой тоже полилась слеза. Она не могла понять это случилось от искренних чувств Бианчи или от того, что она осознаёт, что они ей врали.       - Когда нам позвонил Урбен, мы сразу же приехали сюда.       - Как могли, конечно, - добавила тётя, обходя койку и усаживаясь с другой стороны. Лазари ясно увидела, что она обратила внимание на цветы, но ничего пока не сказала.       - Попала под колёса... Девочка, не пугай нас так больше. Мы места себе не могли найти, когда об этом узнали, - продолжала Маргарита, вытирая слёзы с зелёных потускневших глаз.       Лица супругов изрядно поменялись за года: морщим тало больше, они исхудали, кожа мало по малу покрывается пигментом. Только эти изменения не затронули их статный вид. К весне стиль Маргариты начинал особо сверкать, появлялись блестящие аксессуары, повествующие о том, что она окончательно готова погрузиться в весну. В последующие два месяца она бы поумерила свой пыл, надевая что-то нежное, но не пастельное, как осенью. А вот у Пакуло потеря веса отняла его года. Сейчас он выглядел на три или четыре года младше, чем когда был в весе. Костюм на нём сидел идеально, сшитый с иголочки. Седина только начинала появляться на его тёмных, слегка вьющихся волосах, а до щетины, пока что, возраст не дошёл.       - Попала под колёса и впала в кому! - продолжил Пакуло за Марго. - Зимой...       Девушке показалось, что дядя будет её ругать, но это было далеко не так. В место этого он на эмоциях стал пересказывает справочник пешехода и как человек должен вести себя близ дорог зимой. Лазари, словно памяти у неё и не было, продолжала слушать дядюшку, который её уже изрядно достал. Да. она скучала, но больше всего ей хотелось поставить точку в её истории с супругами и понять что случилось.       - Это всё лишнее, Пакуло, - наконец остановила супруга Маргарита, которой надоел монолог супруга быстрее, чем Лазари. - Мы приехали не отчитывать, а навестить девочку.       Мужчина согласился, поймав себя на мысли, что так распереживался за племянницу, почти дочь, что не смог себя остановить. Он, застеснявшись, принял более удобное положение на стуле.       - Спасибо за правила движения, дядя, - ободрила девушка Бианчи, - но, что случилось, того не исправишь. Главное, что я проснулась.       Супруги снова обняли девушку. На этот раз вместе.       - Я вам пока не рассказывала, - Лазари решила идти почти в лоб, - я по приезде, через несколько дней навестила Бакетов и познакомилась там с мистером Вонкой.       Наигранной радости Лазари не было предела. Она прекрасно понимала, что если скажет хоть одно неверное слово, то всё. Вдруг эта парочка убьёт её даже не смотря на то, что они считали её дочерью?       - С Вонкой? - тётя охнуло, отклонилась чуть назад, нахмурила тёмные тонкие брови.       - С Вонкой?! - намного больше отреагировал на это супруг Маргариты.       - Ну да, - подтвердила Лазари, - с мистером Вонкой. Прекрасный мужчина, хочу сказать. Уже, кстати, обсуждаю с ним один проектик.       - С Вонкой!? - повторил Пакуло, вставая. Он и супруга переглянулись. Выражения их лиц приняли обеспокоенный вид, но вот у мужчины это было беспокойство, граничащее с паникой и гневом.       - Дорогой, а разве он не писал, что...       - Вот именно, что писал, - резко ответил Бианчи, ходя из стороны в сторону.       А Лазари так и продолжала играть роль просто девочки, хотя уже и так всё было очевидно. Без воспоминаний она была просто тупая девчонка, с которой делали всё, что хотели, а сейчас она была не просто тупой девчонкой, а девчонкой, которая играет тупую девчонку. То, что её использовали, сейчас может обернуться против них же.       - Какой он странный, - хмыкнула Марго, беря Лазари за руку. - Милая, мы долго не хотели тебе этого говорить, как и много чего ещё.       - Марго, - перебил супругу Пакуло, - ты действительно думаешь, что ей это нужно рассказывать?       - Если уж так случилось, то нужно, - с решимостью сказала женщина. - Пакуло, она не маленькая и всё поймёт.       "Интересно, что же я пойму?" - усмехнулась девушка про себя, а под одеялом нащупала ещё один дневник Ветоса, который давал ей сил не плакать и не выдавать себя. Он действовал даже лучше, чем Госпожа Удача.       - Ты была ранее знакома с ним. Мы не хотели тебе об этом рассказывать, потому что ты его очень любила в детстве, - говорил дядюшка сквозь зубы. - А потом он просто отвернулся от Мимингер и Бианчи, после того, как мы помогли ему с его продвижением. Мы были просто ему не нужны. Он вогнал нас в долги, а свой так и не планирует отдавать.       Сейчас на лице Лазари играли её настоящие эмоции: недопонимание, возмущение, разочарование и осознание, что кто-то из двух сторон ей нагло врёт. Ух, знали бы все те, кто ей врал, что потом от её гнева никому не сбежать. От того самого гнева Ветоса Мимингер, который своими холодными глазами выжигал всё на своём пути.       - Мистер Вонка?.. Но он ведь такой добрый человек. Он не мог так...       Лазари не успела закончить. В комнату постучали.       - Войдите! - напряглась Лазари, закашлявшись.       - Прости, что так долго, - мужчина поправлял на себе халат, как вдруг, застыл в дверном проёме.       Неловкое молчание продлилось несколько секунд, но за это время Лазари успела понять, что все трое друг друга более чем знали. Она бы даже сказала, что знали слишком хорошо.       - Ты? - резко спросил Пакуло, всматриваясь в идеальное лицо шоколадника.       - Я, мистер Бианчи, - смиренно ответил второй, выше задирая подбородок.       - Вильям! - Маргарита вскочила со стула. - Ты так изменился, - только и смогла проговорить она, чтобы хоть как-то скрасить то неловкое молчание.       - Благодарю, миссис Бианчи, - коротко поклонился мужчина, проявляя уважение.       - Что ты тут делаешь? - прошипел Пакуло, сжимая кулаки.       Лазари, вытянув шею, наблюдала не за кондитером, а за своим дядей. То, как молниеносно на его лице сменялись эмоции нужно было видеть. Хоть она и видела только его профиль, по глазам всё было и так понятно.       - Я, - спокойно говорил Вонка, - пришёл навестить вашу племянницу. Она только этой ночью вышла из комы. Я беспокоюсь за неё.       Лазари поразилась с того, насколько спокойным оказался Вильям. Он как будто бы ожидал встретить тут её родственников. Или просто на просто подыгрывал ей.       - Неужели вы помирились? - Марго заулыбалась самой лучезарной улыбкой. Вот её реакции Лазари понять-то и не могла. Она не умела врать. Она не претворялась, что рада видеть Вонку. - Нет, - продолжила она, - я вижу, что точно помирились. Как это чудесно.       Бианчи обогнула койку, подошла к статному кондитеру, вглядываясь в его черты лица.       - Вильям, ты такой взрослый стал. Я так давно тебя не видела. - Если бы Маргарита встретила мужчину на светском мероприятии, то точно воздержалась бы от объятий, но не тут, когда их никто не видел. Она взглядом спросила разрешения у него, и, получив кивок, обняла шоколатье. В ответ Вонка одной рукой похлопал её по спине. Их объятие продлилось всего секунду. Пакуло всё это время напряжённо стоял. Словно кот. Если бы у него была шесть, она бы определённо стояла дыбом.       - Ты не подойдёшь к Лазари в моё присутствие, - процедил он, гневно смотря в его бледное лицо.       - Пакуло, ну что ты. Они же помирились...       - Если она сама этого не захочет, - хитро прищурился Вонка, переключая внимание на Лазари.       Пакуло повернулся к племяннице, ожидая её вердикта.       - Он прав, дядя, - отвернувшись к окну, сказала девушка. - Пока я не захочу, никто из вас ко мне не подойдёт. Она достала из-под одеяла книжицу. В солнечном свете все ясно разглядели надпись "Мимингер. В.", блеснувшую на тёмной обложке. - Это вторая, - безразлично продолжила светловолосая, - первая уже переписана мной вручную, - она повернулась к ним лицом, - и храниться вот тут, - девушка дотронулась указательным пальцем до виска. - И воспоминания там же, дорогой дядя. Осталось только дополнить их этими записками папы, - она потрясла книжицей, - и вот теми бумажками, которые писала "я", - она усмехнулась, - без памяти и особым почерком. Ну, ты наверное не знаешь, что он у меня влево наклонён.       - Лазари, какие бумажки? - голос Маргариты напротив был сам не свой. Он дрожал, как будто бы она вот-вот расплачется. - Пакуло, о чём вы?       - Не переживайте, тётя. Сейчас всё уладится. Вильям, пожалуйста, отдай мне их.       Без лишних движений, Вонка двинулся вперёд, к койке Лазари. Он ожидал, что мистер Бианчи что-то сделает, но он стоял на месте, подобно скале, вглядываясь в лицо племянницы.       - Вы наверное ещё домой не заходили, - Лазари приняла от мужчины стопку конвертов, - там вас будет ждать сюрприз в виде открытого сейфа и разбросанных бумаг. Я внимательно всё изучила и, если они мне понадобятся, то все копии хранятся в укромном местечке вне дома, дорогой дядя. Вильям, ты мне очень помог, а пока, выйди пожалуйста. Я хочу поговорить с семьёй наедине, - Лазари обворожительно улыбнулась мужчине, параллельно наслаждаясь его персоной и запахом, который опять вытеснял из комнаты другие ароматы.       - Лазари, я...       - Молчите, дядя, - почти шёпотом сказала девушка, от чего мурашки пошли даже по спине Вонки, который выходил из палаты.       Вильям сидел в коридоре, вслушиваясь в разговоры за дверью. Слышал он только неразборчивое мычание, иногда возгласы Бианчи, но и те разобрать было сложно.       Когда он заходил в палату, то тогда же и понял, что в девушке что-то переменилось. Хоть она и не изменилась физически, в голосе появилась нотка железа, холода, тот самый напор, присущий её отцу, когда он хотел добиться чего-то от кого-то. Вонка даже сейчас, сидя в коридоре, ощущал, что лишний раз в палату лучше не соваться.       Причина, по которой он так задержался, был торт. Он пообещал Чарли испечь самый вкусный торт на его усмотрение. Кондитер сдержал слово и всё утро пёк торт для Чарли. Сейчас его творение томилось в холодильнике, пропитываясь начинкой.       - Лазари, я всё тебе объясню.       - Постарайтесь, дядя. У меня очень много вопросов, - Лазари под одеялом закинула ногу на ногу в ожидании ответов.       - Пакуло, лучше сначала ответь мне, что это такое? - Маргарита себя сдерживала, указывая на стопку конвертов. - Судя по всему, ты знаешь. Ты же говорил, что парень ничего не писал.       - Не писал...       - А это тогда что? - казалось, супруга сейчас загрызёт мужчину в место Лазари.       - Марго, - повысил голос Пакуло, - я делал это ради нашей девочки!       - Ради какой девочки? - Маргарита кивнула головой на фарфоровую куклу. - Она уже не девочка давно. И тогда не была просто девочкой. Она потеряла родителей и память. Неужели ты можешь утверждать, что она была девочкой?       - Тётя Марго, - Лазари поймала худенькую руку женщины, сжав в своей бледной ладони, - давайте я. У меня вопросов не меньше, чем у вас.       Она окинула пристальным взглядом дядю.       - Про то, что Вильям отвернулся, правда?       - Лазари, я...       - Отвечай, - процедила Лазари, сама не замечая, как её рука, лежащая на дневнике, вспыхнула огнём.       - Нет.       - Почему дневник не отдавал?       - Не хотел впутывать тебя во всё.       - Палате Семи не хватает трёх участников, среди которых есть моя фамилия. Я должна была вступить туда с восемнадцати.       - Палата Семи - опасное место, Лазари, я посчитал, что тебе не стоит...       - С восемнадцати лет долг обязывает меня, как главенствующую семью, вступить в Палату Семи, - твёрдо продолжала девушка. - Папа много лет был там, а я должна была продолжить его дело. В место того, - её тон нарастал, - чтобы управлять крупными шишками, я сидела на винодельнях и разбиралась с вином, дядя!       - Ты можешь отказаться от...       - Я не могу отказаться от этого, дядя.       В первом дневнике Лазари вычитала не только о взаимоотношениях Ветоса с другими, но и о Палате Семи, в которой присутствовали семь фамилий, где была фамилия и её семьи. Палата Семи - тайная организация, которую, любители конспирологии называют мировым тайным правительством, что от части являлось правдой. Из дневников Ветоса Лазари выяснила, что члены организации собирались почти каждый месяц и обсуждали насущные проблемы в мире. При этом в ней состояли политики, финансисты, крупные магнаты и дипломаты. Уже много лет в Палате Семи пустовало три места. Кто были двое других Лазари не знала, но её фамилия там присутствовала точно.       - Ты должен понимать, что Палата Семи не может функционировать без двух участников. А у них нет целых трёх.       - Тебе всего девятнадцать, Лазари! - закричал Пакуло.       - Папа уже в восемнадцать связался с этой палатой.       - Да он сделал это только из-за своих денег. Непонятно зачем ему понадобилась эта власть. Понимаешь, он убил одного из тех сектантов, занял его место.       - И что? - этот вопрос застал Пакуло врасплох.       Маргарита, сидящая там, не то, что не понимала, даже не пыталась понять о какой такой Палате идёт речь. Она была женщиной, которая не интересовалась этим. Ей ещё вечером предстояло готовить пирожки. Не то, что она не была обеспокоена судьбой своей девочки, но, наблюдая за её спором с мужем, она осознала, что девочка-то давно не ребёнок. Особенно со своими воспоминаниями. Маргарита даже представить не могла сколько всего Лазари впитала из дневников своего отца за то время пока супругов не было.       - А Жанну тоже убили из-за того, что она была в Палате Семи?       Хоть в дневнике и не говорилось, что Жанна состояла в Палате Семи, Лазари была уверена, что она там была. А после её смерти другие Ганры просто трусили занять её место.       - Да откуда мне знать от чего её убили? Может и из-за этого.       Лазари фыркнула, тряхнув головой.       - Кровожадные ублюдки, - сквозь зубы прошипела она.       - Тебе нельзя туда! - выкрикнул Бианчи. От его крика Маргарита дрогнула. - Они тебя убьют только потому что ты его дочка! - он не просто говорил. Он приказывал и это было его ошибкой.       - Закрыли тему, - одним жестом остановила девушка дядю. Она перевела на него свои разноцветные глаза. - А Вильям тут при чём? Зачем ты обманывал его?       Пакуло никогда не думал, что Лазари будет называть его на "ты" так гневно. Он всё время хотел, чтобы это случилось, но не когда на него смотрел разъярённый светлый глаз Ветоса. Именно такой взгляд от мужчины он и боялся получать, потому что как-то раз разочаровал его. Тогда Ветос готов был его убить. Мимингер ни чуть не отличалась от своего отца-убийцы. Дай ей волю и девчонка устранит всех. И его тоже. Бианчи не мог допустить того, чтобы его любимая девочка повторила судьбу своего отца. Но что ему было делать с её пылом?       - Да потому что вся семья этих уродов тоже наверняка состоит в этой Палате! Они почти загубили меня и Маргариту во время Тёмного Бала ещё много лет назад. Ветос был этой Палате костью поперёк горла! Он и Ганра сдерживали всех этих изощрённых ублюдков, которым только деньги и нужны. Уж Вонки-то там точно были, будь уверена.       - "Наверняка"? Точно были?.. Так, ты не знаешь были ли там они?       Глаза Пакуло забегали по палате.       - Спасибо, дядя, - закивала Лазари головой. Ей уже было не то, что всё равно, она всего лишь хотела остаться наедине с мыслями, обдумать всё то, что сказал мистер Бианчи, ну и, в конце концов, просто выплакаться в подушку или в этот злосчастный второй дневник, который она всё время сжимала в руке, поглаживая вместе со стопкой писем. Она раскрыла одно из них и сомнений быть не могло, что это не её почерк. Не нужно было даже вчитываться в то, что там написано.       Маргарита всё это время вникала в разговор. Ей было нечего вставить. Она слышала всё это от мужа в первый раз. Ни о какой Палате Семи она не ведала, не знала обстоятельства смерти Ганры, не знала о том, что её обманул собственный муж.       - Где Волков? - внезапно спросила Лазари после недолгой задумчивости.       - А он тебе зачем?       - Не твоё дело, дядя. Или ты тоже писал ему письма от моего имени? - она усмехнулась . У неё стало больше обычного видно клыки. Ну, или Пакуло этого просто не замечал. Он всегда страшился таких же клыков у Ветоса. Он казался ему вампиром. А теперь и Лазари стала ухмыляться точно так же. Это была недобрая и насмешливая ухмылка. Нет, мужчина не должен позволить ей творить то, что она хочет!       - Я тебе ничего не скажу, Мимингер, - Пакуло помрачнел. От его безобидной натуры не осталось ничего.       - Пф, а я и не просила говорить мне об этом.       - Лазари, этот разговор окончен.       Внезапно для девушки, дядя потянул свои руки к бумагам и дневнику, которые она сжимала в пальцах так, что костяшки побелели. Они были той вещью, которая не давала ей расплакаться. На девятнадцатилетнюю Лазари свалилось столько проблем одновременно. Самый близкий человек предал её доверие, а саму её скорее всего уже много лет искали сатанисты из Палаты, чтобы добить семью. Лазари была благодарна, что Бианчи скрывали её от Палаты, но не рада, что всё это так бы и не вскрылось, если бы не её память, если бы не Вильям, который спас её. Она не должна была позволить дяде забрать всё то, что было так дорого девушке. Лазари среагировала не сразу, а поэтому Пакуло успел схватиться за дневник. Маргарита в секунду поднялась, отступила у окну. Она почувствовала, что сейчас начнётся не просто спор на словах.       - Прекрати, Пакуло. Это же просто девочка, - Марго быстро взяла себя в руки. Она не была девочкой, которая не могла держать себя в руках.       Двое так и застыли: Пакуло сжимал в руке дневник, а Лазари так и не шевелилась, сидя на койке.       - Лазари, отдай, - твёрдо сказал мужчина, смотря на неё тёмно-карими глазами.       - Нет, - только и ответила Лазари. Она дернула ногой вверх, одеяло с её ног стремительно полетело на Пакуло, что застало его врасплох. Девушка была готова драться за всё то, что досталось ей таким трудным путём.       Светловолосая за секунду встала на койке в полный рост, спрыгнула спиной в сторону тёти. Она переоценила свои возможности. Приземлившись на ноги, колени предательски подогнулись и она ушиблась о пол.       - Лазари, - воскликнула тётя, присаживаясь рядом, - ласточка, всё норма...       Беспокойство тёти перебил жуткий рёв Пакуло.       - Лазари! Я по-хорошему прошу отдать тебя мне эту вещь! Я избавлюсь от этого и мы забудем обо всём, как о страшном сне!       - Нет, - так же твёрдо, почти шёпотом отвечала Лазари. - Я тебе ничего не отдам, - только сейчас Пакуло заметил, как голос девушки задрожал. Светловолосая за эти мгновения ни разу не подняла глаза. Она прижала всё к своей груди правой рукой, определённо не желая отпускать. - Никогда! - закричала она, заставляя супругов в палате вздрогнуть. Наконец он подняла свой разноцветный хищный взгляд. В миг Пакуло вспомнил это лицо. Такое же, как и у Ветоса. Девушка - точная копия того зверя, в которого превращался Ветос. Большую часть времени мужчина сдерживал свои эмоции, потому что не хотел причинять боль другим, но не всегда ему это удавалось. Такие, как Пакуло, время от времени выводил его не на шутку и тогда вся округа ощущала этот неистовый прилив ярости. Лазари сейчас была точно такой же. Маргарита от страха отпрянула дальше.       Девушка поднялась с колен, всё так же прижимая к груди книжицу и письма.       - Я больше никогда не подчинюсь тебе, - прошипела она, подобно змее. - Ты подорвал моё доверие, - Лазари и не заметила, как из её глаз покатились слёзы, но не грусти, а ярости, - ты почти лишил меня дорого человека, ты заставил меня поверить в то, что папа и мама меня не любили, ты заставил меня чувствовать себя одиноко и ты почти убил меня!       Последняя фраза упала камнем в душу Бианчи. Он не хотел такого результата. Он думал, что девушка будет благодарна ему за старания. Он думал, что заслуживает хотя бы чуточку любви разноглазой копии Ветоса. Но всем, чем он был - жалкой тенью Ветоса Мимингер. А он был солнцем. Солнцем всех, кто его окружал.       - Я хотел тебя защитить, - признался Пакуло.       - Меня нечего защищать, - Лазари сделала уверенные шаги в сторону дяди. - Меня никогда не нужно было защищать. - Мужчина не заметил, как упёрся в дверь и стал неосознанно искать ручку. Гнев яркого солнца надвигался на него. Он вот-вот испепелит его. - Не нужна мне была ни чья помощь, ни защита,- шипела Лазари, пока из глаз уже водопадом текли слёзы. Её пожирало чувство обиды, разрушая изнутри.       Пакуло почти вывалился из палаты, но всё-таки устоял на ногах.              Крики и бубнение в палате становились всё громче. Это очень стало настораживать Вильяма. Что они там такого обсуждали? Не его ли? В любом случае ему было всё равно. Его куда больше беспокоило состояние девушки. Хоть она и выглядела куда лучше, глаза всё равно оставались красными, будто бы в его отсутствие она только и делала, что плакала. Перед тем, как он вышел, Лазари так лучезарно улыбнулась ему, будто бы говоря, чтобы он о ней не беспокоился.       Когда всё в палате стихло, Вильям хотел было туда зайти. Предварительно постучавшись, конечно. Но стоя в двух метрах от двери, та внезапно распахнулась. Он отпрыгнул на метр назад, потому что оттуда спиной шёл Пакуло. Лазари надвигалась на него и плакала. Но это были не слёзы печали, нет. Девушка крепко сжимала зубы, видимо, чтобы не наброситься на мужчину и не разорвать его плоть в клочья.       - Лазари, я хотел обезопасить тебя, пойми.              - Да?! - голос девушки ещё не срывался на крик, но граничил с ним. - Спасибо, дядя, что почти убил меня! Спасибо, что врал мне всё время! Спасибо, что бросал мне в глаза пыль! Я так благодарна тебе за эту безопасность!       Лазари окончательно расплакалась. Она всхлипнула, всё так же сжимая зубы. Девушка вытерла тыльной стороной руки все слёзы, чтобы точно наблюдать тот страх, который был на лице мужчины.       - Убирайся, сейчас же, - прошептала девушка, махнув рукой. Она бросила взгляд в глубь коридора и увидела Александра, а сзади него стояло пять крепких медбратов. У нескольких в руках имелись шприцы с чем-то.       - Урбен! - Пакуло повернулся на старого друга. - Урбен, успокой Лазари. Ей очень плохо.       - Единственному, кому тут плохо, так это тебе, дорогой друг, - дедушка размеренно двинулся к нему на встречу, пока остальные парни остались стоять там же, где и стояли.       Пакуло был словно загнанный заяц, которого окружили охотники. Он не делал ничего плохого, но почему все так на него ополчились? И он понял причину всех своих проблем.       - Ты! - он развернулся на пятках, смотря на Вильяма.       - Да, мистер Бианчи? - он поднял брови вверх в ожидании продолжения.       - Ты, - мужчина двинулся на него, - промыл моей девочке мозг. А она-то повелась.       Вильям сделал два шага вперёд, так, он выставил левую руку вперёд, закрывая девушку, которая уже открыла рот, чтобы растратить свои последние силы. Она тряслась от переполняемого желания поставить своего дядю на место.       - Я ничего такого не делал, - помотал он головой.       - Да как же! Урод, лучше бы ты не появлялся в нашей жизни. Загнулся бы! И твоя фабрика тоже бы накрылась!       Лазари сделала шаг к абсолютно спокойному кондитеру, уткнулась лбом ему в груди и тихо-тихо начала что-то неразборчиво шептать, давясь слезами. Девушка дрожала, словно неё была лихорадка. Она мёртвой хваткой вцепилась в рубашку мужчины. Только тогда он понял, что она не держится на ногах. Даже через бесформенную пижаму он нащупал её талию и стал придерживать.       - Это ты погубил Ветоса! - взревел Пакуло. Глаза его налились кровью, как у бешеной собаки, а изо рта как будто бы вот-вот пошла бы пена. - Если бы не ты, то он бы не умер! Лучше бы ты сдох, а не он!       - Хватит! - терпение Вонки лопнуло и он повысил голос. Это наконец заставило мужчину замолчать. Только одна Лазари продолжала хныкать ему в грудь, задыхаясь от обиды и злости. - Неужели вы не видите, что вашей милой девочке плохо? Лучше бы побеспокоились о ней!       - Не тебе так говорить! - в этот момент три крепких парня-врача схватили Пакуло, быстро скрутили, а третий сверху вколол ему что-то в плечо. Тот ещё долго что-то неразборчиво говорил, угрожал Вильяму, говорил о его семье, но в конце концов под напором трёх врачей уснул.       А вот Лазари на этот раз так хотелось потерять сознание. Или проснуться и понять, что всё это, вся её жизнь - дурной сон. Ей только хотелось очнуться в своей кровати дома, в окружении мамы, папы, тёти и дяди. Она не слышала и не чувствовала, как к ней с трясущимися руками подбежала Маргарита, как она гладила её по голове, успокаивала. Она не почувствовала, как её подхватывают на руки. Почему-то они тоже тряслись, но тем не менее держали очень крепко.       Девушка снова открыла глаза, только уже лёжа на койке. Она увидела перед собой Вильяма и плачущую рядом Маргариту, которая вжималась в его руку, а тот успокаивающе поглаживал её по плечу.       - Ну-с, - и тут пришёл Александр, которого все до сих пор считали Урбеном Штольцем, - а вот и вода для миссис Бианчи.       - С Пак-куло... - начала она голосом трясущимся от слёз, - с н-ним всё-ё хор-рошо?       - С Пакуло просто замечательно, - улыбнулся Урбен, - он очнётся через сутки и успокоится. Это я вам гарантирую.       Лазари открыла глаза, безмолвно наблюдая за всей картиной.       - Ой, и наша куколка тоже проснулась, - блеснул Урбен золотым зубом. - Давай вставай, примешь успокоительное и спать ляжешь.       - Я вполне спокойна, - ровным голосом сказала Лазари, смотря в белый потолок.       - Нет, мисс Мимингер, когда сядешь, то таблетку выпей, а то приступы тебя будут ещё часа четыре накрывать.       Лазари фыркнула. Она и не замечала, как до сих пор прижимала к груди все письма и дневник.       - Лазари, в-с-сё нормально? Ты нигде не удар-рилась? - Маргарита облокотилась на кушетку и мокрыми от слёз глазами, смотрела на фарфоровое лицо.       - Тётя, всё хорошо, не плачьте. Было бы из-за чего, - девушка выдавила из себя подобие улыбки.       - Я думала, ненарок-ком, ты опять в этом... сне лет-таргическ-ком, - женщина поставила стакан рядом с цилиндром Вонки на тумбочку, обняла Лазари, зарыдала в её светлые волосы.       - Тётя, всё хорошо, не плачьте, - повторила Лазари не в состоянии придумать ничего другого. Она приняла сидячее положение и обвила руками шею женщины.       Вильям , стоящий всё это время рядом, опять устремил взгляд в окно, осматривая город. К нему сзади подобрался Урбен и прошептал, встав на носочки:       - Вы, если им будет совсем плохо, дайте настойку боярышника. Она в прикроватной тумбочке внизу лежит. Капель так десять женщине, а мисс Мимингер все пятнадцать, чтобы уснула.       - Я разберусь. Спасибо, - сухо ответил кондитер, у которого перед глазами стояла девушка со слезами на глазах, но при этом она была такой разъярённой, что, казалась, только её собственный отец мог бы утихомирить её. Сейчас же этот маленький монстр мирно лежал на койке, успокаивая свою тётю.       - Приятно осознавать, мистер Вонка, что у девушки есть такой заботливый друг, - последний раз улыбнулся Штольц, похлопывая мужчину по плечу. - Мисс Мимингер, ваши вещи в комнате. Ну, наверное ты их уже и без меня заметила. Пальто в гардеробе. Я так полагаю, что сегодня вы уже уедите.       - Спасибо, мистер Штольц, - сказала девушка, улыбнувшись. Удивительного, как она могла вообще улыбаться после всего, что случилось. У неё на глазах пришлось успокаивать её дядю, который был почти не в себе, а ей хоть бы что.              Лазари успокаивала Маргариту с полчаса, затем и вовсе стала рассказывать ей анекдоты на французском. Бианчи, спустя полчаса уже во всю смеялась с того, как девушка имитировала голоса других людей. А в конце вынесла вердикт, что ей обязательно нужно обучиться актёрскому мастерству.       - Так, значит, тётя, - перелистывая дневник, начала Лазари, - вы и понятия не имели о том, что делал дядя?       - Ни малейшего, - выдохнула Марго. - И ты, Вильям, прости. Даже представить не могу, как больно тебе было читать эти письма. Пусть я и не знаю, что там написано, но точно ничего хорошего.       - Не стоит, миссис Бианчи. Как только я узнал, что это была не Лазари, эти письма перестали для меня что-то значить.       - Ну да, и для этого мне нужно было попасть под машину, - хихикнула девушка и за свой смешок получила неодобрительный взгляд от Вонки. Она сразу же поняла, что это было лишнее. Ей не хотелось винить Вильяма в том, что по его вине она попала под машину. Это был всего лишь несчастный случай. Вдвоём они были накалены до предела и если бы не плачевное состояние Мимингер, она бы его обругала первее, чем он её.       - Тётя, и вы ничего не знали про Палату Семи?       - Ничего, - помотала головой женщина. - Но знаю, что не раз Ветос и Пакуло разговаривали о ней. Жанну Ганру тоже убили из-за Палаты.       - Ясно, - покачала Лазари головой. - Мне больше знать-то ничего и не надо.       Девушка спрыгнула с койки, уже крепко держалась на ногах.       - Выйдите пожалуйста, я хочу переодеться.              Маргарита ушла искать Штольца, чтобы расспросить о муже, а Вильям остался стоять в коридоре. Его очень беспокоило то, что уже двадцать минут из палаты не доносилось никаких звуков. Когда пошла двадцать седьмая минута полного отсутствия жизни в палате, он решил постучать.       - Лазари, - позвал он её через дверь, но ответа не последовало.       - Лазари, - он постучал ещё настойчивее и ничего.       - Я вхожу, - громко сказал он и распахнул дверь.       На кровати сидела Лазари. Она не успела переодеть бесформенный верх, но штаны уже были на ней. Она прижимала ладонь ко рту, чтобы не издать лишнего звука, её плечи подрагивали и сама она нагнулась так, чтобы точно никто не увидел, как она плачет. На коленях у неё лежали развёрнутые письма. Одно она сжимала в руках. Это было письмо Вильяма с его идеальным почерком.       Вильям обошёл кушетку, встал спиной к окну и навис над девушкой.       - Лазари, - прошептал он ей над ухом, после чего девушка всхлипнула.       - Ты был так добр, - прошептала она в ответ. - Так добр к такому отвратительному отношению, - Лазари вытерла слёзы тыльной стороной ладони. - И ради чего ты это всё терпел?       - Ради тебя, конечно, - его мягкий голос поразил её. Раньше она никогда не замечала этого заботливого тона. Мужчина докоснулся до затылка девушки, стал гладить светлые растрёпанные волосы.       - Ради меня? - Лазари подняла голову и увидела фиалковое поле в нескольких сантиметрах от неё. Запах кондитера окутал её, не выпуская из своих силков.       - Ради тебя, - кивнул Вонка, улыбнувшись. - Я же не совсем идиот. Я понимал, что потеря родителей на тебе сильно сыграла. - Он не упомянул, что и на нём тоже, но ему так хотелось признаться в этом. - После последнего письма я бы не стал задерживаться в твоей жизни. Всего лишь вернул бы долг и всё.       В этот момент Лазари как будто бы окатила волна тепла. Что это было? За всё время, что он с ней говорил, от него не веяло таким теплом, как сейчас. Смотря на него, щёки девушки воспылали, глаза заслезились ещё больше. Он был непреклонно добр к ней.       - О, Вилли, - костяшками правой руки Лазари провела по его повреждённой щеке, а левой зарылась в каштановые волосы, - болит, да?       - Совсем нет, - покрутил головой мужчина, всё так же лучезарно улыбаясь. - Это был отрезвительный удар.       Лазари через слёзы улыбнулась в ответ.       - Спасибо, Вильям.       На несколько мгновений Лазари позабыла о том, что ей врал дорогой человек, о том, что ей предстояло выполнить грандиозный план по нахождению этой Палаты Семи. Про то, что у Чарли день рождения она тоже забыла. Сейчас перед ней в нескольких сантиметрах находился он - человек, в которого она влюблена, но чувства к нему выражать просто не имеет права.       Но ведь сейчас они были одни и о её проступке никто не узнает. Никто их не видит, а значит, то, что она сделает сейчас, станет их совместной тайной.       Лазари подалась вперёд, ведомая ароматом лучшего кондитера, который проник ей в сознание. Она губами быстро докоснулась до мягкой повреждённой щеки и так же быстро отстранилась, краснея ещё больше. Перед ней густыми ресницами захлопал Вонка. Его радужку быстро заполнил зрачок, перекрывая фиалки, которые так манили девушку. Он совершенно не походил ни на одного Вонку, которого Лазари знала. Даже со старыми воспоминаниями он не представал перед ней такой растерянный, будто бы его поцеловали в первый раз.       Лазари и сама через пару секунд опомнилась и поняла, что совершила непоправимую ошибку: ещё больше влюбилась в него.       - Прости, - промямлила она, убирая руки куда подальше, чтобы не натворить ещё бо́льших бед. Она прислонила ладони к своим щекам, чтобы мужчина не видел румянец. Она как будто бы была маленькой школьницей, которая поцеловала старшеклассника. - Я не должна была так делать. Просто...       - Не стоит, - прервал оправдания Вонка, выравниваясь. Лазари стало так обидно, когда он убрал руку с её затылка. - Я... понимаю, что тебе было важно сделать это и, что ты мне очень благодарна.       Лазари в ответ коротко угукнула.       - Больше такого не повторится, - коротко добавила она к своему угуканью.       - Надеюсь, - кивнул Вонка, а сам в тайне ругал себя за то, что какое-то мимолётное касание губ выбило из него все мысли разом. Этот непринуждённый поцелуй отрезвлял намного сильнее той пощёчины. Если бы тогда Лазари его не ударила, а поцеловала бы, то он бы в миг потерял дар речи, а все его эмоции опустились бы на ноль. Перед ним сидела не фарфоровая кукла, нет, это был самый настоящий ангел. Мужчина и подумать не мог, что кто-то будет способен сделать такое. Он понимал, что сделала это она лишь из благодарности. Ничего бо́льшего она не испытывала к нему. Он должен был прекратить нелепое празднование эмоций, бушующее в нём.       "Он самый настоящий ангел, - думала Лазари, прижимая ладони к щекам. - Даже не разозлился, а всё понял. Спасибо, Госпожа Удача!"       Вильям, заперший свои чувства, не хотел показывать растерянности. Он надел на голову цилиндр, ещё раз окинул девушку глазами, которые заполнили чёрные зрачки. Хотелось получить больше трепетных касаний от этих губ. Он проглотил ком, скопившийся у него в горле и лишь бросил:       - Сегодня к семи мы с Бакетами будем праздновать день рождения Чарли. Если тебе станет легче, то приходи. Только мальчика предупреди, чтобы он или я встретили тебя.       Лазари мельком кивнула. Вильям направился к выходу, выстукивая каблуками ровный такт.       - Вилл...ьям, - остановила его Лазари застенчивым голосом прямо перед выходом, - и за цветы спасибо. Они прямо как твои глаза. Красивые.       Что делала девушка? В этот момент она проклинала свой длинный язык, который хотелось засунуть куда поглубже.       - Не за что, - махнул шоколатье рукой. - Я беспокоился, - он последний раз обернулся на неё и сказал: - Прости, что так рано покидаю, но дела не ждут.       Не дождавшись ответа девушки, Вильям вышел, оставляя Лазари одну в комнате краснеть от переизбытка эмоций.