***
Запыхавшаяся женщина сама раскрывает двери королевской опочивальни. Врывается вперед с ветром в волосах и застает супругов у постели мужа. — Его нельзя тревожить. — подходит ближе, проверяя состояние Визериса. Изможденный лик походит на уродливую маску, бледные губы раскрыты, а перебинтованная рука дрожит. — Я только спела песню. — Рейнира поглаживает бледный лоб уснувшего родителя. — Он отказывался пить снадобье и требовал к себе верховного септона. — укрывает отца покрывалом. — Так поздно? — задумывается Алисента. — Видимо, не терпелось с обрядом бракосочетания. — поясняет Деймон, напоминая таким образом о главной проблеме бессонной ночи. — Брат всегда умел шутить, но играть перед смертью в сваху... — разводит руками, оправдываясь за свой гадкий юмор.— Даже для меня слишком. Приходится закрыть глаза на пару секунд, дабы выбить из головы дурное желание громко рассмеяться с реплики Порочного принца. — Красный замок в вашем распоряжении. — неожиданно для самой себя произносит королева. Пусть сейчас она цепляется за жалкие крохи нейтралитета. Вид изувеченного хворью мужа делает ее слабой. — Можете оставаться, сколько пожелаете, — слова вылетают сами, хотя после случившегося на ужине, такое решение никому не пойдет на пользу. — Нам нужно поговорить. — предлагает принцесса, поднимаясь на ноги. Деймон учтиво помогает супруге, поддерживая за руку. Женщины отходят к большому столу, где пылится заброшенный макет Старой Валирии, старательно возводимый Визерисом в прошлом. — Наказ моего отца. Что ты о нем думаешь? — О чем тут можно думать, Рейнира? — задает встречный вопрос Алисента и кратко усмехается, покачивая головой. — Это невозможно. После случившегося в Дрифтмарке, когда твоя дочь, чуть не убила моего сына. — Эймонд первый набросился на девочек, потерявших мать. Оскорбил их и побил. — высказывает собеседница, поглаживая живот для успокоения. — Не нужно мне напоминать... — повышает голос темноволосая. Шипение Деймона, стоящего неподалеку, усмиряет гнев женщины и возвращает к необходимости соблюдения тишины. Ради покоя государя. — Не могу избавиться от мысли... — заново начинает принцесса, спустя пару тяжелых минут. — Что тут замешаны боги. Уже второй раз, но теперь от отца. — Боги? — растерянно вопрошает королева, взглянув на беловолосую. — Знак или подсказка. — пробует уточнить Рейнира, сбивая голос до шепота. — Вспомни заседание совета. В день, когда родился Джоффри, я предложила скрепить узами брака Эймму с Эймондом. А еще подарить яйцо из новой кладки. — всматривается в темные глаза собеседницы. — Разве может такое повториться само собой? — Это точно не знак от Семерых. — хмурится Алисента. — Нет. — припоминает события далекого прошлого. Пробует унять дрожь в голосе, после речей принцессы. Мысль о том, что странная прихоть судьбы является указом свыше, ввергает в непередаваемый трепет. — Откуда мы можем знать? — еще один вопрос заставляет королеву ужаснуться. Получается, ее вера сейчас подвергается испытанию. Или же, боги действительно призывают к миру... «Семеро направляют нас.» — молится про себя. Закрывает глаза, складывает руки в привычном жесте. — Только не говори, что не устала от вражды. — произносит Рейнира, подходя ближе. Добивает репликой остатки щита, возводимого годами. Те самые крохи нейтралитета становятся мостом над пропастью. — Но... — Алисента шумно вздыхает. — Они же ненавидят друг друга. Эймонд точно. — смотрит на наследницу широко распахнутыми глазами. — Как ты себе это представляешь? — Пусть наши дети сами решат. — предлагает принцесса, взяв ее за руку. Ощутимый толчок дитя в утробе заставляет охнуть и поморщиться. — Рейнира. — с теплотой произносит королева, положив ладонь на ее живот.— Быть в ожидании(устар.), в твоем возрасте опасно. — Я буду рожать, пока могу. — собеседница оборачивается, желая посмотреть на мужа. — Это точно дочь. — мечтательно улыбается. — Хочу назвать Висеньей. — Принца я возьму на себя. — предлагает Деймон, лукаво разглядывая женщин. — Обещаю, без крови.***
Пока Рейнира терпеливо сносит разбушевавшегося старшего сына, выкрикивающего проклятия, Эймма недвижно сидит у камина и наблюдает за танцующими лепестками пламени. Слова дедушки неустанно крутятся в голове. Долг, семья, кровь. Все это, чудесным образом может уместиться в вынужденном, договорном союзе. Стать оплотом хрупкого мира в будущем и дать надежду. Девушка разминает ладонь, которую грубо сжимали пальцы Эймонда. Она помнит, каким он был, терпя насмешки и издевательства родных. Помнит каким стал, присвоив себе Вхагар. Танец с ним, точно попытка укротить нрав дикого дракона, обитающего среди развалин Древней Валирии. Отчаянная, глупая, с расчетом на скорую смерть. Сам принц оказывается слишком высоким и жестким. Больше похожим на деда, нежели отца. «Эти лживые попытки показать, что мы одна семья и должны быть вместе. Хотя на самом деле, каждый мечтает вспороть ближнему брюхо.» — от всплывшего образа Отто и его внука рядом, Эймме становится холодно. Оба несут угрозу ее семье, только Эймонд отличается большей горячностью, свойственной Таргариенам. И наличием дракона. «Неужели дедушка верит, что это возможно?»— поворачивает голову, смотрит на мать. Ее грустное лицо, уставшие глаза и очередной тяжелый вздох, в который раз за сегодня. Рейнире с будущей малышкой нужно спокойствие и определенность. Так хочется видеть маму довольной, в окружении цветущих садов Богорощи, залитой солнечным светом. Чтобы она смеялась и была счастлива с отцом. Воображение девушки рисует картину прекрасной идиллии. Ее и родных не поминают проклятиями, не плюют в спину, не задевают оскорблениями о грязном бастардном происхождении. — Пеклово отродье, чуть нос мне не сломал!— продолжает кричать старший сын наследницы. На его подбородке красуется яркий синяк. Внизу, под левым глазом отек. — И ты хочешь, чтобы я позволил отдать сестру?! Да он же прибьет ее... — Я согласна. — произносит Эймма, поднимаясь на ноги. — Согласна исполнить волю короля. — Совсем разум потеряла?! — возмущается брат, не веря услышанному. — Вряд ли ты сможешь пырнуть ублюдка во-второй раз... — Джейс! — прикрикивает мать, требуя тишины. — Это решение твоей сестры! — подходит к дочери. — Если ты уверена. — прикасается к ее щеке и целует в лоб. — Да, мама. По другую сторону просторного холла, в соседних гостевых покоях, Деймон следит за мечущимся молодым принцем. Тот перенимает дурную привычку матери и упрямо наворачивает бесполезные круги. — Даже не берись... — возвращает мужчине его слова за ужином. — Подсовывать мне свою драгоценную, названную дочурку. — выплевывает, как оскорбление. — Я не пытаюсь. — произносит Порочный, с удивительным для себя спокойствием. Заботливо поглаживает пальцами рукоять, запрятанного в ножны меча.— Но напоминать тебе о языке Веймонда и где он сейчас, тоже не стану. — угроза заставляет собеседника остановиться. — Сир Коль за дверью. — указывает Эймонд, без резких ноток в голосе. — Он ворвется сюда в любой момент. — придерживает кинжал на поясе. — Один, против двоих. — жадно следит за братом короля и выжидает ответ на вызов. Ему искренне хочется сойтись с Деймоном в битве. Показать свой потенциал, нажитый упорными тренировками. — Детские забавы на постоялом дворе с дорнийцем. — мужчина разваливается в кресле и вытягивает длинные ноги, точно хозяин всего замка. В брошенной фразе распознается насмешка, над кропотливыми занятиями, проводимыми под руководством Кристона. — Ты и минуты не протянешь. А маменьке потом придется убирать, еще одно обезглавленное тело. — указывает мечом на соседнее кресло. — Тоже будет на войне, если вы ее развяжите. — У меня самый большой дракон из всех. — молодой человек отказывается садиться. Однако упоминание войны оставляет в груди колючее чувство тревоги. — Она старая и неповоротливая в небе. — открыто заявляет Деймон, не переживая за отсутствия учтивости. — А те, что сидят в логове, никогда не ведали настоящих битв. — У вас тоже, только Караксес. — произносит Эймонд, вспоминая рассказы о красном драконе. Гибком опасном создании, с таким же скверным характером, как у наездника. Мысли о возможном сражении, уже не так занимательны. — Самка Рейниры не способна сражаться. — усаживается напротив. — Да и зверушки ее отпрысков, совсем детеныши. — Сиракс дала кладку. Знаешь, что можно купить за три драконьих яйца? — спрашивает мужчина, поглаживая гладкий подбородок.— Армию. И у нас не один боевой дракон. — Лорды Вестероса не поддержат вас. — уверенно излагает молодой принц. — Все знают, что дети Рейниры бастарды. — прямо, не тревожась за возможные последствия. — Не будь так уверен. — Деймон берет кубок с вином. Делает пару глотков. — Эймма стала редкой красавицей. — С грязной кровью. — наперед говорит одноглазый. Высказывать сомнения о внешности стронговской сучки не стоит. Достаточно вспомнить девичье лицо и проклятые глаза, которые он пообещал вырезать. — Слухи о ее красоте, уже распространились по королевству. И сосватать более выгодно, труда не составит. — голос мужчины становится более жестким. — Кому она нужна? — Ланнистерам. — приводит в пример Порочный с довольной ухмылкой. Сомнения озлобленного поганца Алисенты, уже заметны. — Наследному сыну лорда Утеса Кастерли. С его богатствами, людьми и властью. Эймонд поджимает губы. Обдумывает весь их разговор. Создается впечатление, что Деймон заранее все рассчитал. Выгода от сватовства действительно есть и потеря столь ценных союзников, как львы недопустима. С яйцами тоже понятно. Сиракс, относительно молодая самка и продолжит давать потомство, обогащая сторону Рейниры. Что же до него самого. Вряд ли изуродованному, второму сыну короля светят глубокие чувства в брачных узах. Остается принять расклад жизни с вечным чувством ненависти. Хотя можно потешить гордость сладким привкусом мести. Ведь с произнесением брачных клятв, мелкая дрянь станет бесправной овцой в его руках. «Ты будешь страдать.» — мысленно обращается к Эймме, вспоминая приятный жар в теле, когда сжимал ее нежную шейку. — Я исполню волю отца.— произносит на выдохе. Цепляется за подлокотники кресла, дабы не сжать руки в кулаки. Шрам на лице пылает так сильно, что хочется поморщиться. — Вашей дочурке придется жить с монстром, которого она породила. — раздумывает снять повязку, чего никогда не делал при посторонних. — Понятия не имею, чем руководствовался мой брат. — Порочный допивает вино из кубка. Оставляет его на столе, рядом с кувшином. — Но от успеха вашего союза зависит, слишком много жизней. — поправляет пояс на тунике, закрепляет меч. Подходит к дверям и стучит дважды, в качестве сигнала. — Твой долг это понимать.— уходит к своим сообщить о результатах разговора. — Ваше Высочество. — сир Коль заходит в покои. Проверяет состояние принца. — Королева желает знать о принятом решении. — Я сам ей передам. — Эймонд продолжает сидеть в кресле. Вертит кубок с вином в руке и делает первый глоток. — Прошу прощения. — доносится голос у порога, от которого молодой человек застывает, без движения. — Могу я поговорить... со своим нареченным? — Эймма проходит вперед, зная, что рыцарь не посмеет препятствовать, после упоминания нового статуса одноглазого. А еще Деймон остается стоять рядом, как бдительный коршун. — Ее Величество не давала распоряжений. — находит ответ Кристон. Осматривает девушку, с не меньшей ненавистью, нежели чем у принца. — Оставь. — приказывает Эймонд, осушая кубок. Тянется за добавкой, испытывая жажду. — Это будет дружеская беседа, — издевка в его голосе портит вкус вина. Как только двери вновь закрываются, дочь Рейниры шумно вздыхает, набираясь смелости. Она не знает, как повести себя и что сказать, ведь явилась сюда, следуя внезапному порыву. Увидеться с будущим мужем и угомонить свое раздутое предчувствие. — Почему?.. — приходится прочистить горло от неудобного комка. Треск поленьев в камине оглушает, вместе с ударами сердца. — Почему ты согласился? — игнорирует свободное кресло напротив. Неторопливо проходит мимо. — А ты? — переспрашивает принц, поднимаясь на ноги. Еще раз отпивает из кубка. — Мне сказали, есть варианты лучше. — устремляет взор на собеседницу. — Дедушка говорил о надежде. — честно признается Эймма, не рискуя смотреть ему в глаза. — Я хочу ее для своей семьи. Уверена, ты желаешь того же. Застывшую, густую тишину переговорной комнаты разрывает громкий смех Эймонда. Сегодня он позволяет себе напиться, поэтому тянется к кувшину за новой порцией вина. — Я похож на наивного болвана, как твой патлатый братец? Этот брак ничего не изменит. Но, раз ты пришла за правдой... — отпивает напиток парой больших глотков. Громко ставит кубок на стол, заставляя собеседницу вздрогнуть. — Мне плевать на надежду, плевать на слова старика, что одной ногой в могиле... — не стесняется говорить возмутительные вещи про своего отца-короля. Медленно надвигается на застывшую девушку. — Плевать на наше треклятое семейство. Да пусть весь Вестерос катится к Неведомому! — подкрадывается, точно голодный хищник. Эймма понимает, если сейчас дернуться или предпринять попытку побега, любые здравые аргументы будут стерты его издевками. Не воспримутся всерьез. Продолжает стоять на месте, позволяя принцу возвышается скалой над ней. «Он не посмеет причинить мне вред!» — заверяет саму себя. — Тогда зачем? — рискует спросить, прежде, чем оказывается легко придавленной к стене. Мозолистая ладонь закрывает рот, дабы не успела позвать на помощь. Затылок и плечи девушки больно сталкиваются с холодной опорой, к которой ее припечатывают. — Ради твоих страданий, племянница. — признается Эймонд. Наваливается так, что она не может сопротивляться. Руки прижаты к его груди, фиалковые глаза раскрыты от испуга. — Ведь ты будешь принадлежать мне. Отныне и навсегда. — в другой руке принца оказывается кинжал. Острый кончик, слегка прикасается к девичьей шее, обдавая жалящим холодком. — Как думаешь, что случится на брачном ложе? — ведет острием клинка линию вниз. Обводит ключицу и плечо. Следит за своими движениями, вдыхает аромат, который ощущал во время танца. Жар вновь начинает расти. Расползается под кожей, как ветви большого дерева. Эймонд планировал насмехаться над ней. Выплевывать новые оскорбления и унижать, на глазах своих родных. А в итоге зажимает, как похотливый старший братец одну из служанок. Они впервые так близки, так осязаемы друг к другу. Телом и дыханием. Пальцы Эйммы цепляются за плотную ткань мужской туники, правая нога двигается, соприкасаясь с его. Сейчас она смотрит ему в уцелевший глаз. Смотрит иначе, без страха и боязни за свою жизнь. Жар продолжает раскалять мышцы. Хочется заменить клинок рукой, дабы ощутить гладкость молочной кожи. Он думал, что его ненависть всегда остается стабильной. Всегда будет поддерживать, но ошибался. Руки тяжелеют, дыхание сбивается. В животе чувствуется напряжение. Оно скапливается внизу и тянет. Повелевает, неожиданно проснувшимся возбуждением. Мысли о брачном ложе прочно закрепляются в голове молодого принца. Реальность пропадает куда-то в бездну. Остаются, лишь ее глаза. Давление на девичьи губы ослабевает, лицо Эйммы горит. — Я не знала, что так получится, — бормочет она, едва слышно. — Ты ударил Рейну, а Джейс... — фиалковые глаза блестят еще ярче, из-за подступающих слез. — Я боялась, что он умрет. Что ты убьешь его. — Это стало бы самым выдающимся событием в моей жизни. — признается одноглазый, подыгрывая созданному образу чудовища. Кончик лезвия, чудом не задевает плечо девушки, но оставляет тонкую царапинку на шее. Он пятится назад, убирая клинок в ножны. Быстро осматривает собеседницу, а затем уходит.