Похищенные цветы

Подводные создания, лишённые глаз, рылись в иле. Чем ближе ко дну, тем безмолвнее и пустыннее становилось вокруг. Единственным источником света за долгие-долгие века стал крошечный огонёк, который создала Лёд. В таком мраке даже ей приходилось нелегко. Она спускалась по крутой высеченной в скале лестнице ко входу в подводную пещеру. Лёд не знала, к кому ещё обратиться. Она должна была спасти Возерай, любой ценой. И никто не могла бы помочь лучше, чем обитавшее в темноте чудовище. Чем дальше она шла, тем больше давил гул пустоты просторной и бесконечной пещеры. Переступив последнюю ступеньку, Лёд остановилась на скользкой площадке. Перед ней высилась поросшая подводными мхами каменная плита. — Откройся и пусти меня, — проговорила Лёд, и сама вздрогнула, когда неживая материя пришла в движение. Плита с грохотом разделилась на две части. Тишину разрушил треск камня, такой, что даже глухие черви спрятались подальше, и посыпался песок с потолка. Безглазые рыбы взметнулись и уплыли, и две неприподъёмные каменные половины с невыносимым для слуха скрежетом медленно разошлись, и всё снова затихло. В резко наступившей тишине Лёд казалось, что страшный шум слышно всюду, и что уже кто-нибудь наверху знает — она отворила двери. С этой мыслью Лёд замерла, не в силах себя заставить идти дальше, и некоторое время просто ожидала, не придёт ли кто-нибудь помешать. Место это вселяло странные, беспокойные мысли, и Лёд испугалась того, что собирается сделать. Она хотела бы сдаться, но не сама, а чтобы её остановили другие. Чтобы другая женщина, кто угодно, спустилась сюда и не позволила продолжать. Больше всего Лёд хотела, чтобы это была Возерай. Но никто не явилась в непроглядный мрак, и Лёд, прождав, опустив голову и крепче стиснув в похолодевшей ладони красную ленту, пошла вперёд. За дверьми располагалась гулкая и просторная пещера, не освещённая ничем, пребывающая вечно во мраке. Волшебный огонь тут же погас. Лёд не могла колдовать здесь, и никакой естественный свет, будь то фонарь рыб-удильщиц, или мерцание угрей, или что угодно ещё, не смог бы гореть и светить в забытой пещере. Неразличимо рядом с ней могли находиться другие существа. Лёд робела и боялась потерять голос, вспоминая, с кем должна говорить. Но всё это было ради Возерай. Если ничего не сделать, от Возерай останется болезненная тень. Смирив страх, Лёд остановилась и опустилась на колени. Шаги гулко отдавались в пустоте. Больше не раздавалось ни единого звука, и может быть, это самообман, но Лёд уже чувствовала, что не одна. Она почтительно поклонилась. — Повелительница, простите, что тревожу и мешаю вашему вечному уединению, — проговорила она, и ощутила, что не может прекратить дрожать, — Но мне больше некого просить. Я приближённая нынешней Хозяйки Возерай, меня зовут Лёд. Я пришла попросить помощи. Спасите Возерай. Её очаровала смертная неизвестным колдовством. Возерай поддалась её чарам и очень страдает. Она замолчала, позволяя себе короткий отдых. Казалось, время замерло, поскольку в отсутствие её голоса не звучало больше ничего. И чтобы не испытывать это липкое ощущение, Лёд громко продолжила: — ...Вы имеете власть подниматься наверх и делать со смертными, что захотите. Я молю о помощи. Я знаю, вы не оставили нас, и слышите меня. Прошу, спасите Возерай. Послышалось клацанье, словно изогнутые клинки ударялись по каменному полу, — звук огромных когтей, — и тяжёлая поступь гигантских лап зверей-прислужниц, но Лёд лишь качнула головой, будто стряхнула звуки. Она не поверила, что слышит их на самом деле. Однако звук повторился, и Лёд подняла глаза. — Почему же ты замолчала, приближённая Хозяйки? Продолжай, — велела темнота. Лёд утратила на миг способность говорить и мыслить, даже ледяное сердце её перестало колотиться. Она призвала саму тьму, и боялась теперь рассердить её. — Возерай считает, что влюбилась в смертную, ежедневно поднимается к ней наверх. Я ощущала колдовство от смертной, невероятной силы. Лёд могла бы поклясться, что слышит, как Темнозверь улыбнулась. Чудовищные призраки, пробудившиеся вместе с ней, недоверчиво зарычали. — Смертная женщина очаровала нынешнюю Хозяйку? — Я видела своими глазами, — проговорила Лёд, борясь с дрожью, — Я думаю, она простая смертная, её тело пахнет человеческим мясом и кровью. Но ей подвластно могущественное колдовство. Она сильнее меня. Она заставляет Возерай совершать ради неё чудеса. — Как это возможно? — рассмеялась темнота. — Никакое колдовство из доступного смертным не может повлиять на нас. А за последние сотни лет они и вовсе разучились колдовать. Невидимые чудовища тоже засмеялись. Лёд хотелось спрятаться в самом дальнем углу пещеры от их смеха. — Её голос имеет необыкновенные свойства, — вкрадчиво заговорила она, — Может быть, это редкий дар с рождения? Которому она нашла настолько мерзкое применение. Прошу, повелительница, сделайте так, чтобы смертная больше не пела. Заберите её голос... — Лишить голоса? Не кажется ли тебе, что этого не будет достаточно? Раз уж смертная мешает, лучше сделать так, чтобы она на веки замолчала, — улыбнулась Темнозверь. Послышалось довольное, предвкушающее рычание невиданных зверей. Они облизывались, вспоминая вкус человеческого мяса. — Нет, — испуганная своим же возражением, воскликнула Лёд, — Нет необходимости убивать её! Звери снова засмеялись, и Лёд подумала, что кажется потешной. — Ты принесла вещь, которая ей принадлежит? Лёд говорила из последних сил, губы её посинели ещё более, чем обычно, она стала бела как туман. — Да, повелительница. Она подняла ладонь, в которой сжимала красную ленту. За её спиной раздалось нетерпеливое ржанье и рычанье. Звери завыли сотней голосов: — Можно нам съесть наглую смертную, Темнозверь? — Мы управимся вмиг. Никто ничего не узнает. И кости проглотим. — Как же хочется человеческого мяса! Лёд тихо и неразборчиво шептала «нет, нет», как заклинание. Но Темнозверь различила её сломавшийся голос в общем шуме. — Не слишком ли ты печёшься? Звери рассерженно заскрежетали зубами. — Ты не хочешь ей смерти? — спрашивали они. — Ты смеешь возражать Темнозверю? Лёд оробела до того, что едва не плакала. — Разве не лучше просто лишить дара? — взмолилась она. Невидимые звери заскребли когтями по камню совсем рядом с Лёд. — Жалеешь женщину, которая хотела навредить Хозяйке? Жалеешь смертную, посмевшую покушаться на нас, живущих в озере? — призрачная хищница с длинной головой дико вращала глазами, размером с яблоко каждый, и глядела на Лёд, как на желанную закуску. — Нет, не жалею, но не хочу ненужной жестокости, — кротко возразила Лёд, боясь шелохнуться. Чудища обходили её по кругу, принюхиваясь и скалясь. Лёд беспокоилась, как бы они не решили унять голод ею. — Мы думали, ты умеешь не показывать страх, — завыла одна, громко втягивая носом воду рядом с Лёд. — Или тебя смертная тоже разума лишила? — Возерай не перенесёт её гибель, — взмолилась Лёд. — Прошу вас... — Когда волшебство закончится, Возерай придёт в себя, — непроницаемым голосом заверила Темнозверь. Что-то подсказывало Лёд, что это не так. — Смертная ещё не навредила Возерай настолько, чтобы наказывать слишком сурово. — Неужто мы должны подождать, пока она навредит как следует? — глухо загоготала одна из зубастых хищниц. — Лёд, разочаровываешь нас, — захрипела другая, и облизнулась толстым языком, — Мы проголодались... — Умоляю, не делайте этого... — Однажды смертной случится умереть, так или иначе, — рассудила Темнозверь, — Пусть уж станет хорошим ужином моим подругам, а не жукам и червям. — Достаточно просто лишить её голоса, и можно забыть о ней, — упорно продолжала Лёд, — Пусть живёт, сколько дано. Иначе Возерай пострадает тоже. Сделайте смертную немой, чары рассеются, и она останется в прошлом. — Не будет необходимости оставлять кого-то в прошлом, — зарычала одна из прислужниц, — Если от неё не останется даже костей! — Нет, — Лёд все качала головой, не веря, — Нет... — Отдай ленту, — приказала Темнозверь, — На этот раз прощаю нахальство, но впредь не возражай мне никогда. Или ты за это заплатишь. И протянула к Лёд чёрную когтистую ладонь. — Как вы прикажете, — ответила Лёд, на этот раз боясь противиться. Она ощущала всем телом напряжение проголодавшихся чудовищ и знала, что единственное лишнее слово — и они с наслаждением разорвут её на части. — Найдите женщину, которой принадлежала лента, и убейте. — велела Темнозверь, — В благодарность за работу можете съесть её тело. Прислужницы, облизываясь, одна за другой опустили морды к ленте и рыча в предвкушении, ринулись наверх. Лёд в отчаянии бросилась следом, но догнать их было не в её силах.