«П» значит придурок

Столовка. Столовка. Фикус в углу. Помойка. Люди. Много людей. Лицо. Кёрк ждал Ларса, а пришло оно — лицо. Далеко не модельное, далеко не самое красивое — бледное такое, слегка розоватое от созвездия прыщиков на щеках. Длинный нос с серьгой. Не сильно пухлые, намазанные темной помадой губы и синяки у усталых, но счастливых, серо-зеленых глаз. Под нижней губой был заметный синюшный шрам. Девушка. Её выдавали две небольшие груди под болтающейся растянутой футболкой KISS. На буквах К и S торчали затвердевшие от прохлады соски, моментом приковавшие к себе взгляд Кёрка. — Пялится неприлично. Хаммет виновато уткнулся в желтоватую массу картофельного пюре, услышав короткий сиплый смешок, а следом — затяжной хрипящий кашель. На стол шваркнулся поднос. — Ты не против, если я к тебе подсяду? — Как хочешь. — Нет, — Незнакомка качнула блондинистой, почти белесой башкой — Это ты как хочешь. Кёрк не хотел никак. Он ждал Ларса. К несчастью (или наоборот) они оказались в одном классе и три урока отсидели за соседними партами у окна. Потом по такому же несчастью прогуляли пол-часа от классного часа, скурили в туалете две сиги из Ларсовой заначки. Потом договорились встретиться у столовой, но Ульрих (у Ларса была самая датская на свете фамилия) не пришел. Сучара скандинавская. Кёрк ждал его целых десять минут, а после сдался, и пошел искать свободный стол. Горшок с фикусом, а за ним — помойка. Зато место в тени и поверхность стола вроде бы чистая. Лавки, правда, были исписаны какими-то вычурными на различные блядства надписями; одна из них гласила, что некая Жанна Лесопиловски — тупая тварь. Хаммета это не сильно беспокоило. Он сидел понуро шлепал холодную массу мятой картошки отражающей его кислую мину блестящей вилкой. Одиночество. А потом пришло лицо. Потом пришла незнакомка. Ладно бы, еще красивая была, у Хаммета быть может и настроение бы поднялось. Но нет… — Так могу я сесть? А? — С-садись. — Протянул Кёрк из особо обостренного чувства вежливости. Отказать он не мог. Незнакомка села на скамью и сразу принялась уплетать свой обед. По видимому, она была голодна. Очень. А вот Кёрк есть больше не хотел. Может аппетит у него отбил вид желтого неказистого пюре, может сигареты Kent с ментолом, а может и еще чего, но пообедать было надо, иначе до вечера, Кёрк понимал, не доживет. Картошка на вкус противная, потому что холодная. Прожевать её можно только не касаясь языком. — Ты сок будешь? — Одернула незнакомка, за две минуты успевши вылизать тарелку до идеального блеска унитаза после туалетного утенка. — Сок? — Да, сок. Кёрк посмотрел в сторону разноцветной картонной коробочки с прилепленной сзади трубочкой. «Веселый садовод. Сок яблочный» Сладкая мерзость. — Нет, не буду. Незнакомка, улыбнувшись, схватила упаковку и спрятала её в сумку. Своё пересахаренное вишневое поило она высосала еще не всё, но трубочку изрядно пожевала. — Ты кого-то ждал? Кёрк издал вопросительное мычание. — Просто по сторонам глядел так, будто кого-то ждал, — Заметила незнакомка. Тут она рывком перегнулась через поднос с пустой тарелкой так, что её нос оказался прямо перед носом Кёрка. — Это ты разрисовал Ларсов шкафчик? Да? — Что?! — Хаммет опешил, — Блять, вы все сговорились ч-чтоли?! — Зашипел он и тут же отстранился, почувствовав как во второй раз за день краснеет до цвета спелого помидора. Девка глубоко вдохнула. — От тебя краской пахнет. — Это духи. — Пахнет как краска. — А от тебя вот сигаретами в-воняет, — Буркнул Кёрк, — Но это может и не значить то, что ты куришь как п-паровоз. — Именно это и значит, — Ответила ему девчонка, добавив, — От тебя кстати тоже помимо краски сигами несет. Хаммет дыхнул себе в руку и тут же сморщился до состояния изюма. Давясь вишневым соком, незнакомка загоготала. — А ты…— Она кашлянула, —…забавный. Как тебя зовут? — Я К-Кёрк. — Хаммет? У Кёрка глаза сделались с пять копеек. — Откуда ты?… — Не спрашивай. — Почему? — Потому что я много чего знаю, — Незнакомка хохотнула, — А много чего знает меня. Говорила незнакомка не очень понятно в силу русского акцента и проглатывания окончаний некоторых слов. Было ощущение, что она подшофе. — А много чего, это, я с-стесняюсь спросить, что? — Весь Сан-Франциско. Кёрк протянул непонятное «э-э-э». Незнакомка расплылась в широченной улыбке, оскалив кривые, но на удивление, до жути белые зубы. — Не веришь? У бабки у своей спроси, или у братика. Ну у сестренки на худой конец поинтересуйся. Я просто, так сказать, городская достопримечательность. — А зовут то тебя как? — Спросил Кёрк, пробухтев себе под нос: — г-городская достопримечательность… — Боже Госпаде, так я не представилась? — Незнакомка протянула руку, представляющую собой ладонь и пять костлявых тощих пальцев, — Жанна. Жанна Лесопиловски — тупая тварь. Кёрк руку не пожал. Вместо этого он уставился на лавку, где было написано выше упомянутое сомнительное чудо. — На надпись не обращай внимание, — Услышал он, — Про меня и не такое пишут. — Ты ж г-городская достопримечательность… — Ну да, — (не)знакомка сделала паузу, — Вот тебе нравится Ферри Билдинг? Херня херней. Но всё равно многие думают: пиздатая штука. Тут короче говоря так же. — Крутое сравнение. —Спасибо, я старалась. Лукавая улыбка. — Но всё же, — Вернулся к своему не заданному вопросу Кёрк, — почему ты тупая тварь? — Потому что… — Задумавшись, Жанна промычала, — …да кто его знает, — Она хихикнула, — Люди много чего тупого пишут. Всё равно потом все они ко мне приходят. Конфетки там попросить, все дела… Какие к черту конфеты Подумал Кёрк, но побоялся озвучить. —…а еще любая надпись стирается, — Жанна провела пальцем по столу, размазав свежий, недавно нарисованный член, — Вот сказанное хер сотрёшь. За её словами последовал звон. Не в ушах, а школьный. Столовка зажужжала, закопошилась. Как следствие этому люди начали торопливо расходится. Жанна же никуда не спешила. Она оперлась спиной о стену и, сложив руки на животе, прикрыла глаза. — Еще увидимся. — Бросил Кёрк надеясь на обратное. Жанна сползла на лавку и приняла позу трупа из холодильника морга. — Естественно. — Сказала она. Естественно.