«П» значит придурок

— Будешь печенье? — Какое? — «Юбилейное». Стоя на цыпочках, Жанна нарыла в глубинах кухонного шкафчика пачку печенья и швырнула её на стол прямо перед Кёрком. Он уставился на яркую упаковку с белой надписью кириллицей. — Что это? Что значит «Юбилейное»? — Ну типа, я хрен знает как объяснить. То, что на круглую дату дарят короче. Жанна захлопнула ящик и подошла к столу. В руках у нее было две бутылки пива. Одну из них она протянула Кёрку, но тот сразу же отказался. — Я не пью. — Чего, — Жанна вскинула бровь, — А чего так? — Алкоголь это не моё, — Отрезал он и разодрав пачку, засунул себе в рот крошащееся в руках печенье. На вкус оно было похоже на картон, обильно посыпанный сахаром, — сигареты мне одолжи уже н-наконец. — Ладно, ща организуем. Жанна полезла в карман висевшей на крючках за Кёрком куртки. Достав помятую коробочку с надписью «курение убивает», протянула её гостю. Тот открыл и немного опешил. — Е-моё, что за сборная с-солянка? В пачке были совершенно разные сигареты и выглядели они довольно таки мерзко: помято, влажно и в каких-то местах пятнисто. Было ощущение, что за отсутствием карманных денег, Жанна трепетно коллекционировала бычки с помоек Лоу-стрит. Но в ближайшее время Кёрку даже таких сигарет не святило и он это хорошо понимал; поэтому, выбрав самую приличную, Хаммет аккуратно вытащил сигу и, поднеся ко рту, достал зажигалку. Со стороны прилетел обрывистый гогот от Жанны, но Кёрк не обратил на него никакого внимания. Он поднес маленькое пламя к концу табачки и, поджёгши его, смачно затянулся. В голову ударила травянистая, отнюдь не табачная горечь, а картинка в глазах плавно и неспешно поплыла в разные стороны. Хаммет закашлялся и тут же почувствовал ощущение неописуемой эйфории, какая бывает только от одной вещи на этом белом свете — от косяков. Сейчас всё станет длинным и глупым И первая в очереди была Жанна. * Эйфория. Странное такое слово… хе-хе. Блин, а я когда думаю, то совсем не заикаюсь. В голове у Кёрка крутилась только одна единственная законченная фраза, и еще миллион мелких незавершенных. Пока он шел по тротуару, асфальт то и дело разбивался перед ликом созвездием тысячи звезд. А теперь Хаммет стоит перед своим домом и дверь в его глазах огромная, как ворота средневековой крепости. Пальцы казались длинными-длинными и похожими на червей. Они игриво двигались туда-сюда, но никак не могли попасть по звоночку — этот хитрый засранец ловко увиливал от них, оказываясь то внизу то вверху. Наконец-то Кёрку удалось ударить по кнопке, заставив её издать звук динь-дон. Дверь открыла сестра. Хоть она и была в ночной рубахе, глаза выдавали что эта бестия даже и не собиралась ложиться спать. А тем временем было около часу ночи. Подняв на Тони свои то и дело закрывающиеся очи, Кёрк на распев промямлил: — О-о-ой, приве-е-ет. — Ты че, пьяный? — Не выкупив радушного братского прикола, поинтересовалась сестрица. — Чего? Какой пьяный… — Кёрк замотал головой так, что его кудри начали игриво болтаться во все стороны, — Я же не пью. Алкоголь он невкус-с-с-сный. Горький такой, как…как моя жизнь. На лице его моментом мелькнула тяжелая эмоция горя, тут же сменившаяся беззаботной детской улыбкой и светящийся счастьем, Кёрк рассеянно расставил руки в стороны и, перешагнув через порог, попытался одарить Тони теплыми объятиями, но та сделала резкий шаг в сторону, от чего брюнет оступился и чуть не шлепнулся на пол. — Блять! Да ты пьяный в жопу! — Сквозь зубы выдавила она, сложив руки на груди. — И ничего я не пьяный. — Пьяный. — Нет. — Да. — Нет. — С хуя ли тебя тогда так плющит, а? — С интонацией строгой мамки произнесла сестрица. — Всё о-о-очень хор-р-рошо! — Отрапортовал Кёрк в ответ. — Ты че, под кайфом?.. — Ну если самую капи-капилюшечку. Парень по-идиотски захихикал. Я не умею врать. Я не-у-м-е-ю… Тони схватила его за шиворот и, закрыв входную дверь, зашипела: — Ты че, таблеток нажрался? — Нет-нет-нет, какие таблетки? — Кёрк положил ей руки на плечи и отодвинул от себя, — Я же не болею. Таблетки кушают только когда болит горлышко там, или животик… — Не болеет он. Где ты их взял?! Колись, сука! — Я нигде не брал табле-таблетки… ой какие у нас картинки красивые висят в прихожей… — Врёшь! — А вот и не вру. Кёрк хихикнул. — Врёшь. Так только с таблеток плющит! — А тебе откуда знать?… — Тут Хаммет шокировано ахнул, закрыв рот рукой, — Ах-х, так ты их пробовала! Я всё бабуле расскаж… — Нихуя ты не расскажешь, — Оборвала его Тони, — А если и расскажешь, то пиздень тебе, огузок сраный. Я ей тебя с потрохами сдам с твоими порно-журналами, сигаретами и не только. Ну ты понял короче. — А я… а я тогда ей расскажу как вы с подружкой в прошлую субботу выпили пол бутылки коньяка, а потом нассали в нее, чтобы никто не заметил! (Дибильный гогот) Смешное слово, ссать… Тони ахнула. — Не ссали мы туда! Чай с каким-то компотом развели, залили в бутылку и всё! — Вы хотели туда нассать! — Выпалил Кёрк, еле связав слова. — Ну не нассали же! Тони уперлась пальцами в виски, начав активно их массировать. Брат копошился напротив нее. Он стоял на цыпочках и, подобно маленькому ребенку, получившему в руки новую игрушку, лапал картину, висящую над длинным, приплюснутым к земле, шкафчиком для обуви. Из кармана у него торчала та самая пачка Кёрк — здоровый семнадцатилетний придурок, который обычно ведет себя как занудная мамка, шатается и губами издает звуки, похожие на пердеж, заставляя Тони чувствовать мамкой себя. Чуть не уронив картину, он пошлепал сестру по макушке и еле связным шепотом произнес: — Всё, я баеньки. — Не-а, нихуя. — Тони схватила его за шиворот и потащила за собой в гостиную к дивану, где спала бабка. — Не-не-не! — Заголосил Кёрк, упираясь руками и ногами в дверной проём, — Тоня, Тоня, я не хочу умирать! A tout le monde, A tout mes amis! …французский? Господь бог, да я всемогущий! — Я тебе этот месамис в жопу засуну, понял?! — Понял, понял. Я лучше с месамисом в жопе до конца жизни буду ходить, чем умру. — Застонал Кёрк. Тони резко встряхнула брата, развернув его спиной к стене. — Если не хочешь умирать, то скажи, где таблетки взял. — Да не таблеточки это. — Насрать! — Прошипела сестрица, — С родными делиться положенно. — Ладушки, — Кёрк вытянул указательный палец вверх, чтобы Тони немного промолчала, — Если я тебе скажу, где я дурь курнул, ты меня не… — Ну умнички! Ну разбудили бабушку! У Кёрка сердце в пятки упало. Загораживая своими боками телевизор, сложив руки на груди и глядя прямо в глаза Хаммету, стояла бабка. Тони отпустила воротник брата и, развернувшись к старухе лицом, затараторила: — Ой, извини, бабуль. Кёрк просто… — Она подвинулась чуть вправо, дабы загородить часы, показывающие пятнадцать минут второго ночи, —…из магазина вернулся. — Да-да-да, — Влез Хаммет, пытаясь говорить связно и убедительно, — Только из магазина вернулся. Так, стоп, а где тогда мои по… АЙ! Тони пнула брата локтем в бок, прошипев еле слышное заткнись. Бабка со скепсисом глядела на внуков поверх очков. — Кёрки, где покупки? Кёрк было открыл варежку, дабы сказать что-то абсолютно невразумительное, но Тони вновь пнула его и выпалила: — А он уже все разложил. — Да, так и есть. Смешное слово есть. Есть это как кушать и… Очередной пинок. Бабка раздраженно вскинула бровь. — А деньги все потратил? — Не-а. Две денежки осталось. Старуха протянула сморщенную ладонь. — Отдавай. — Нет, я себе оставлю. Это же денюжки. Какой дурак денюжки отдаст, а? Бабка нахмурилась. — Деньги отдай. — Не отдам. — Да что с тобой за чертовщина творится-то? — Вышла из себя старуха. — Да так… — Кёрк пошаркал ножкой, — Тони говорит я под… — Спать хочет он! — Выпалила сестрица, — И я тоже. — Она взяла Кёрка под локоть и потащила на верх, — Всё, спокойной ночи бабуля, сладких снов. Пока они поднимались по лестнице, Кёрк оступился и чуть не упал. Бабка внизу что-то бухтела, но ему было откровенно до пизды. А когда он оказался у себя в комнате, то сразу же повалился на кровать и отрубился. Сквозь сон в башке отпечатались слова Тони: — Ты мне должен дури до конца своей ебаной жизни.