Осколки

Слабость очень медленно отпускала её, неохотно возвращая Элизабет ясность мысли. Даже обессиленная, она все равно боролась за те крохи сознания, за которые могла уцепиться, приходя в себя дольше, чем на пару минут. Она давно потеряла счет времени, которое провела почти в бреду от того, что с ней происходило. Но сейчас что-то изменилось, просыпаться становилось легче, хотя, по-прежнему казалось, что болела каждая клеточка тела. Едва придя в себя в очередной раз, привычным, почти инстинктивным движением она положила левую руку на свой живот, желая почувствовать его успокаивающую выпуклость. Рутиной было и дернуть правой, прикованной к кровати крепкими лентами, но в этот раз боль не пришла. С усилием встряхнув головой, прогоняя тяжелый и плотный туман со своих мыслей, Элизабет моргнула, привыкая к яркости пробивающегося сквозь занавески солнечного света и, оглядываясь, перевернулась на бок, с трудом заставляя двигаться свое непослушное и затекшее тело. Она все еще была в той же комнате, в которой провела сколько? Дни? Недели? Но на этот раз не была связана и капельница - её неизменная спутница - исчезла от кровати. Что бы в неё не вливали все это время, они закончили. Элизабет приложила еще усилие, заставляя себя приподняться с постели и попыталась сесть, но тут же зашипела от прострела, пронзившего сгиб ее правой руки. Локоть подломился и она неловко повалилась обратно на подушки, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы боли. Сжав левой рукой ноющую правую, Элизабет увидела белую повязку поверх синяков, покрывающих ее исколотое иглами предплечье. Потирая пальцами пропитанную какой-то мазью ткань, она тяжело вздохнула и уставилась почти невидящим взглядом в потолок, восстанавливая воспоминания о последних событиях. Шаг за шагом, - сказала она себе, - шаг за шагом. Никто не ожидал нападения. Планета резерва выбиралась очень внимательно и так же тщательно проверялась людьми подполковника Шеппарда, прежде чем быть утвержденной. Там никого не должно было быть кроме атлантийцев и нескольких мирных беженцев с других планет, которые постоянно жили на базе, поддерживая её в порядке, и все просто оказались не готовы к вооруженной засаде. Элизабет даже не успела остыть от последней стычки с Джоном, когда раздались первые выстрелы. Военное сопровождение Альфы было минимальным в этот момент - основные силы остались в городе с Шеппардом, отражая атаку рейфов. У них практически не было шансов на сопротивление - на стороне налетчиков был эффект неожиданности и численное преимущество, хотя старший сержант сделал все, чтобы обеспечить безопасность Элизабет. Но трое морпехов, попытавшихся вывести её из окружения, были безжалостно убиты, а сама Элизабет даже не успела выхватить пистолет из кобуры на своем бедре, как оказалась в ловушке и была обезоружена. Она слышала стрельбу и звуки паники из лагеря, но ничего не могла сделать, как бы ни умоляла тащивших ее людей сказать что им нужно. Осознание, что дело было в ней, пришло слишком поздно, когда Элизабет уже стояла перед Вратами, а один из захватчиков набирал неизвестный ей адрес. Понимание того, что, если она сейчас позволит протащить себя сквозь горизонт событий, все обернется не очень хорошо было резким, как и её отчаянная попытка сопротивляться, применив некоторые из уроков самообороны, на которых настоял Джон. Но сейчас Элизабет была более уязвима и неповоротлива чем раньше и её попытка побега захлебнулась, когда один из нападавших прижал дуло пистолета к ее животу. Вот так она и оказалась здесь, на незнакомой ей планете, в руках незнакомых ей людей, беременная, беззащитная и не понимающая, что им от неё нужно. Не то, чтобы она не старалась выяснить что происходит, но все её попытки завязать диалог с молчаливыми и суровыми охранниками были проигнорированы. А потом пришли люди в белых халатах и мир Элизабет погрузился в сумерки. В те непродолжительные промежутки времени, что её сознание оставалось достаточно ясным, чтобы осознавать окружающую действительность, Элизабет плакала от отчаянного страха за ребенка, умоляя дежуривших у её постели людей остановиться. Один из них - невысокий и коренастый лысеющий мужчина, лет 50, измеряя ей давление после очередной капельницы, покачал головой, глядя на цифры и сказал, что своим страхом и истериками она делает только хуже, и что с ребенком ничего не случится, если она перестанет так отчаянно сопротивляться. И Элизабет сдалась. Чего бы от неё не хотели, рано или поздно это бы закончилось, а что-то делать с её беременностью, видимо, не входило в планы похитителей. Это успокаивало и придавало сил. Она была уверена, что Джон ищет её, просто нужно было выждать и сохранить ребенка во что бы то ни стало. И, если это означало смириться с тем, что сейчас происходило, Элизабет пошла на сотрудничество. Она ела, когда приносили еду, бродила по дому, когда её поднимали с кровати и заставляли двигаться, позволяла купать себя, слишком слабая, чтобы сделать это сама. И ждала. Но время шло, а за ней так никто и не пришел. И теперь, когда капельница исчезла, к Элизабет начали возвращаться силы, а вместе с ними и беспокойство. Она не знала, сколько прошло времени, но подозревала, что дни давно сложились в недели и то, что за это время мало что происходило, начинало действовать ей на нервы. Напряжение сказывалось на ней, запертой в четырех стенах этого дома, как бы Элизабет ни пыталась оставаться спокойной ради ребенка. Когда, в один из дней, она потеряла сознание, вернулся знакомый ей коренастый врач и осмотрев её, снова обругал за высокое кровяное давление, на что Элизабет язвительно заметила, что она явно не дома, ей никто ничего не говорит и она устала от неизвестности, поэтому не мог бы он просто засунуть свои нотации туда, где солнце не светит, пожалуйста? Мужчина недовольно поджал губы, но больше ничего не сказал. Но, видимо, слухи о её срыве дошли куда надо, потому что он появился спустя два дня после её обморока. Вошел в дверь, казалось тут же заполнив своей массивной фигурой половину комнаты и одарил её снисходительной улыбкой. Сердце Элизабет ушло в пятки, когда она узнала представшего перед ней мужчину. - Добрый день, доктор Вейр, - поприветствовал её Акастус Коля. ~////~ - Что вам от меня нужно на этот раз? - с холодным раздражением спросила Элизабет, приходя в себя от шока. В галактике Пегас у них было много врагов, но конкретно этот человек был живуч и приятен как чертов таракан и Элизабет уже порядком устала натыкаться на него как на ответственного за очередные проблемы Атлантиды и Джона. - Расслабьтесь, доктор Вейр, этот гнев вреден для вашего ребенка, а мы ведь не хотим ему навредить, не так ли? - Коля окинул ее цепким взглядом и Элизабет внутренне съежилась, инстинктивно прикрыв руками выпуклость своего почти семимесячного живота. Акастус Коля был опасен тем, что не говорил о пустяках и то, что он обратил внимание на ее положение, заставило Элизабет похолодеть. - Если вы намерены шантажировать мной и моим ребенком Атлантиду, то слишком долго тянете. - Шантаж? - оборвал ее Коля, проходя дальше в комнату и с неприятным скрипом отодвигая единственный стул. - Это устарело. К тому же, на этот раз я уже получил все, что мне нужно и сейчас зашел просто поприветствовать вас и заручиться вашим пониманием ситуации. Ведь только от вас будет зависеть, как мы проведем следующие несколько месяцев. - О чем вы говорите? - слова дженая сбивали Элизабет с толку и ей это очень не нравилось. Имея дело с Колей ей нужно было четко понимать его цели. - Элизабет... Могу я называть вас Элизабет, не так ли, раз уж мы тут с вами надолго? - Коля тяжело опустился за стол, и непринужденно сложил перед собой руки, все так же самоуверенно ее разглядывая. - Так вот, Элизабет, сейчас мне нужно от вас совсем немного - всего лишь ваше обещание не доставлять неприятности ни себе, ни нам. Это ведь не так сложно, правда? - Я все еще не понимаю... - Мне нужен ваш ребенок, доктор Вейр, - жестко оборвал ее дженай, холодно сверкнув глазами. - И я надеюсь на ваше благоразумие в ближайшие несколько месяцев. - Что?! - вскрикнула Элизабет, пятясь обратно к кровати, подальше от сидящего за столом мужчины. Его слова напугали ее настолько, что закружилась голова. - Причем здесь мой ребенок? Зачем он вам? - Я пришел к выводу, что иметь дело с ребенком менее хлопотно, чем с его отцом. А при правильных условиях результат будет гораздо продуктивнее. Элизабет в шоке могла только открывать и закрывать рот, не в силах осмыслить то, о чем ей говорил Коля. - Вы хотите отомстить нам? - выдавила она, продолжая обхватывать руками свой живот. - Это не месть. Я просто хочу закончить то, что даст мне и моим новым друзьям многообещающие возможности. - У Коуэна была отличная идея, - продолжил Коля, когда Элизабет тяжело опустилась на постель, не сводя с него растерянного взгляда, - но он доверился не тому человеку. Если бы не Радим, Дженаи сейчас были бы той силой, с которой считались бы даже вы, при всей своей заносчивости. Но к моему удовольствию, вы настолько самоуверенны, что допускаете ошибки. И благодаря им я заполучил то, что не удалось Коуэну. И эта техника станет только началом. - Что? Какая техника... - моргнула Элизабет, лихорадочно вспоминая подробности государственного переворота Лейдона Радима. Коуэн с первой их встречи бредил желанием заполучить их технологии, медикаменты, оружие - именно так экспедиция и столкнулась с командующим Колей. Даже заключив с Атлантидой видимость перемирия, Коуэн не оставил свои планы и его особым интересом пользовались прыгуны. Именно они стали предметом торга, когда Джон и майор Лорн попались в ловушку Радима. Но тогда им удалось переломить ситуацию в свою пользу. Коуэн погиб, Радим занял его место, а прыгуны так и не попали в руки дженаев. Так что сейчас Коля не мог говорить о них. Или мог? И тут Элизабет осенило. Она внутренне застонала и прикрыла глаза, чтобы не видеть торжество на лице Коли. Прыгун, разбившийся на Аллезии... Они так и не вернулись за ним. Проект Арктурус настолько внезапно захватил их умы, что про случившееся на Аллезии быстро забыли. - Он разбит, вы ничего не добьетесь! - выпалила Элизабет с уверенностью в голосе, которую сама не чувствовала. - И вот она опять - ваша самоуверенность. - хмыкнул Коля. - То, что МакКей не смог починить его с помощью плевка и изоленты еще не значит что во всей этой галактике больше нет никого, кто способен разобраться в таком механизме. Элизабет постаралась взять себя в руки, чтобы не показать Коле как она напугана, но мысли все кружились и кружились... Если у Коли есть более или менее исправный прыгун, то все, что ему сейчас нужно, это человек с геном АТА, чтобы заставить его работать. И вот для чего она нужна ему - как живой инкубатор, носит под сердцем ребенка, чей древний ген, как утверждает Келлер, такой же сильный, как и у его отца. От потрясения и страха мир вокруг закружился и Элизабет крепче ухватилась за спинку кровати, на которой сидела. Но понимание своей роли в плане Коли не давало ей ответы на все вопросы. - Почему вы так уверены, что у моего ребенка есть нужный вам ген? - О, пожалуйста, Элизабет! - закатил глаза дженай, как будто разочарованный её вопросом. - Вы с полковником Шеппардом самый плохо охраняемый секрет в этой галактике! Мы сталкивались с вами достаточное количество раз, чтобы ваша взаимная слабость друг к другу была ясна даже слепому. И это было правдой. Каждый раз, когда жизнь Джона висела на волоске, Элизабет не могла долго сохранять хладнокровие и её самообладание шло трещинами от страха за него. Их последнее столкновение с Колей и вовсе чуть не лишило Элизабет рассудка, когда она вынуждена была смотреть как рейф питается Джоном. После его возвращения в Атлантиду живым и здоровым, Элизабет была слишком разбита и больше не могла играть в эти их игры в гляделки. Ей нужно было прикоснуться к Джону, почувствовать его всего и его силу, убедиться в том, что он жив и снова рядом. Отбросив все условности, которыми долгое время окружала себя, чтобы не подпускать Джона ближе, Элизабет сама сделала шаг к нему и сдалась на милость победителя. И Джон не только ответил ей взаимностью, он встретил её с собственным спущенным с поводка голодом. Та ночь успокоила нервы и сердце Элизабет настолько, что она потеряла бдительность и утром Джон просто не отпустил её из своих объятий и из своей постели. После этого между ними не сразу, не все и не всегда было легко и спокойно, но привычная своим одиночеством роль Главы экспедиции уже не совсем подходила Элизабет теперь, когда она почувствовала вкус того, что предлагал Джон Шеппард. И впервые за два года их знакомства она ощутила желание сделать с этим что-нибудь и бороться за то, чтобы быть счастливой. Увидев эту перемену в ней и осознав, что она настроена серьезно в отношении них, Джон позволил себе окончательно расслабиться рядом с ней и Элизабет увидела его другую, более уязвимую, по-мальчишески страстную, игривую и преданную сторону, которая заставила её влюбиться настолько полно, как Элизабет не думала что ещё способна. Когда стали известны деликатные последствия неспособности Шеппарда держать свои руки подальше от неё до прибытия Дедала со свежими припасами, Элизабет приняла это как неизбежность позволив Джону убедить себя, что они справятся с этим так же, как он встал стеной рядом с ней перед КЗВ и МНК, когда до тех дошли слухи о жарком романе между руководителями миссии. А теперь их ребенок грозил стать разменной монетой в противостоянии его родителей с опасностями галактики Пегас. - Какой толк от младенца? Вы не сможете его использовать в своих целях еще очень долго! - не сдавалась Элизабет, собирая осколки своего мужества. - На этот счет не беспокойтесь. У нас есть решение, опять же, подсказанное невероятной способностью Шеппарда влипать в неприятности. - Что вы имеете ввиду? - Ну, вы же не думаете, что я расскажу вам все? - снисходительно хмыкнул Коля. - То, что произойдет после того, как вы родите, уже не будет касаться вас. - Это мой ребенок! - холодно процедила Элизабет, решительно встав с кровати и шагнув вперед. - И, если вы думаете, что можете вот так просто строить планы на его счет, то вы глупы! - Этот ребенок будет принадлежать дженаям! - со злобой рявкнул Коля, подымаясь со стула и нависая над кипящей от гнева женщиной. - Смиритесь с этим, не делайте глупостей и тогда, может быть, проведете с ним чуть больше времени! - Неужели вы думаете, что Джон спустит это вам с рук? - отчаяние придавало Элизабет новые силы, она не могла так просто принять то, что готовил ей Коля. - И это лучшая часть моего плана - Шеппард даже не будет вас искать! - по рябому лицу дженая расплылась самодовольная улыбка. - Для него и всей Атлантиды вы мертвы, Элизабет. - Вы издеваетесь надо мной? - истерично засмеялась Вейр. - Опять? Эта шутка уже начинает устаревать! - Я учусь на своих ошибках, доктор Вейр, - все с той же ухмылкой продолжал Коля. - И на этот раз я кинул Шеппарду такую кость, которой он подавится! - Пока он не увидит моё мертвое тело, он не перестанет меня искать! - Элизабет была уверена в своих словах так же как и в упрямстве Джона. Он не остановится, пока не вернёт её. Особенно теперь, когда у них будет ребенок. - Это и не обязательно. Достаточно убедить его, что тело было. Что это значит? Элизабет в замешательстве нахмурилась и сложила руки на груди, поморщившись от тянущей боли в подживающем предплечье. Беспокойная мысль на задворках сознания заставила её опустить взгляд на свою руку, будто увидев её впервые. Отчасти так и было - с холодной дрожью, прокатившейся по её позвоночнику, Элизабет в новом свете осознала то, что с ней делали. Все это время она думала, что в неё что-то вливали и со страхом ожидала последствий этого. Но были только слабость, головокружение и тошнота. Как при кровопотере. Они не накачивали её лекарствами, они сливали её кровь! Сердце Элизабет заходилось в заполошном ритме, когда открывающаяся перед ней картина показывала всю свою чудовищность. Они забрали всю её одежду, они неделями брали у неё кровь. И, если где-то там есть место, залитое этой самой кровью, куда Коля заманил Джона... - Вы не можете быть серьезны! - потрясенно выдохнула она, широко распахнув глаза, но дженай продолжал улыбаться, а черная бездна безысходности затягивала Элизабет все глубже. Для всех, начиная с самого последнего техника и заканчивая снобами из МНК, доктор Элизабет Вейр и подполковник Джон Шеппард были профессионалами, чьи решения не зависели от их личных отношений. Они не раз доказывали способность разделять личное и рабочее, даже ценой бессонных ночей и боли от принятых решений - это было необходимым злом для того, чтобы их оставили в покое. Но за закрытыми дверями их квартиры Джон каждый раз убеждался, что Элизабет знает насколько она любима и получал столько же в ответ. То, что приготовил ему Коля, раздавило бы Джона. Элизабет хорошо знала упрямую волю своего подполковника, но своего Джона она знала еще лучше и четкое понимание, что Джон не оправится от такого удара заставляло кровь холодеть в её венах. - Он не купится! - Элизабет из последних сил цеплялась за расползающуюся по швам надежду. Если Джон думает, что она и ребенок мертвы, и винит в этом себя, Элизабет было страшно от мысли, на какое безрассудство он теперь способен. Он сам ничего с собой не сделает, в этом она была совершенно уверена, но в галактике Пегас было слишком много разных возможностей разбить себя на осколки и даже окружающие Шеппарда друзья не могли уберечь его от всего, особенно сейчас, когда у него из рук вырвали то, что очень быстро стало всем его миром. - Уже купился, - злорадно подтвердил её опасения Коля, - и вы не можете меня винить за то, что я получил удовольствие от этого! И теперь, когда Шеппард не маячит у нас на пути, я предлагаю вам, Элизабет, быть благоразумной и сделать все от вас зависящее, чтобы довести всю беременность до логического конца без проблем и ненужных потрясений. Это все, что вы теперь можете. И с этими словами Акастус Коля развернулся и вышел вон. Лязг засова на двери её тюрьмы прозвучал в тихом, наполненном черным отчаянием и бессилием мире Элизабет похоронным набатом. Снова тяжело осев на стоявшую позади кровать и спрятав лицо в ладонях, Элизабет держалась еще мгновение, прежде чем тихий, надрывный всхлип перешел в горькое рыдание. ~////~ - Шеппард! Шеппард, постой! Я знаю что ты меня слышишь, черт возьми! Родни гонялся за ним по коридорам Атлантиды последние несколько минут и Джон задавался вопросом, когда тот поймет, что его намеренно игнорируют? Но МакКей не был бы тем, кто он есть, если бы позволял таким обыденным вещам как простая человеческая эмпатия мешать его планам, а сейчас, видимо, Джон Шеппард был именно тем человеком, кто должен был ему помочь спасти мир, не иначе. - Эй, ты получаешь какое-то извращенное удовольствие, заставляя меня бегать за тобой? - Родни повысил голос, серьезно отставая где-то позади и люди в коридоре начали смущенно оглядываться на полковника после крика МакКея. Шеппард раздраженно зажмурился, закусывая губу и сдался. Он остановился, понадеявшись, что, если прямо попросит чтобы его оставили в покое, к нему прислушаются, но МакКей увидел свой шанс и уже через мгновение стоял рядом, переводя тяжелое дыхание и нетерпеливо щелкая пальцами. - Я знаю, что ты прочитал мой отчет, - начал Родни прежде, чем Джон успел открыть рот, - и ты должен мне помочь! Моя команда должна была попасть на 8 подуровень еще неделю назад, но, как ты знаешь, в главных коридорах, ведущих к транспортеру северного пирса можно плавать с аквалангом с тех самых пор как наш Майор Америка уронил Атлантиду с креном влево! Джон закатил глаза, в очередной раз услышав саркастический комментарий МакКея в адрес Лорна после его не слишком удачного короткого полета Атлантиды из точки А в точку В на карте океанов Лантии. - Вулси не так воодушевлен, как бы мне хотелось, чтобы направить людей и технику на откачку воды и заделывание бреши, - продолжал Родни, - но я нашел обходной путь через ангары с 4 уровня по 7. - Рад за тебя, - Шеппард по-прежнему не разделял жизнерадостности МакКея. - Ээээ... маленькая проблемка? - потянул Родни, нервно потирая шею. - Двери этих ангаров закодированы немного иначе, чем все остальные и мне нужен ты, чтобы это исправить. - Это обязательно делать сегодня? - прищурившись, спросил Джон, не в настроении сейчас иметь дело с внешним миром. Уже достаточно плохо было то, что обязанности военного командующего заставили его подняться с постели. Было всего лишь 11:20 утра, а он уже имел дело с дракой двух своих пехотинцев, отчетом о неполадках в новой партии Р-90 и разногласиями с Колдуэллом по поводу последней стычки с рейфами неделю назад, оставившей дыру в обшивке Дедала высотой в 3 уровня. Именно сегодня всего этого было даже слишком много для того, чтобы ещё и МакКей доставал его своим щенячьим нетерпением перед открытием очередной таинственной банки с ничем - прошли долгие месяцы с тех пор, как они находили в этих захламленных лабораториях что-то полезное или хотя бы исправно работающее. - А ты чем-то слишком занят? - недоуменно спросил Родни и тут же почти заскулил: - Это займет у тебя всего пару часов в Кресле! - Кресло? - нахмурился Шеппард, - ты хочешь разблокировать уровни с помощью Кресла? - Это гораздо быстрее, чем взламывать код и возиться с проводкой! - продолжал уговаривать Родни. - Я бы занялся этим сам, но надо признать, что твое АТА-Вуду больше по душе Атлантиде, чем моё Кунг-Фу, и всё еще есть Вулси, он, почему-то не в восторге от мысли что я сяду в Кресло. Ты должен помочь мне, Шеппард! Джон устало потер лоб, чувствуя, как надвигается головная боль. Он понимал, что Родни прав: помогать разгадывать загадки древнего города с помощью того, что было частью его ДНК стало тем, из-за чего он вообще оказался в этой галактике, но прямо сейчас? Он не хотел быть частью чего-то. - Послушай, Родни, я не отказываюсь, но давай вернемся к этому чуть позже, ладно? - Позже? - недовольно вскрикнул МакКей, разозленный очередной проволочкой. - Когда позже? Я итак уже опаздываю в составлении карты почти на месяц из-за всех этих перелетов города с планеты на планету и твоего внезапного отпуска на Земле! А когда ты, наконец, возвращаешься, я едва вижу тебя! Ты как привидение - сегодня мне пришлось выслеживать тебя по внутренним датчикам! И я не могу тратить своё время играя с тобой в салочки ещё несколько раз! Может мне вообще записаться к тебе на приём, чтобы ты нашел для моей просьбы пару часов в своём сверхплотном графике? Это было все, что потребовалось Джону, чтобы потерять последние крохи своего терпения по отношению к Родни и вообще к этой реальности. - Позже, это значит позже! - рявкнул он, гневно сверкнув глазами и заставив Родни замолчать на полуслове. - И, если ты так не хочешь ждать, советую тебе напрячь всё свое природное обаяние, договориться с Вулси и самому сесть в это чертово Кресло! А меня оставь в покое! Все вы, просто оставьте меня в покое! Его последние резкие слова относились уже не только к растерянному его вспышкой Родни, но и к Тейле, незаметно появившейся за спиной ученого со своим как-будто приклеенным к лицу выражением понимания и сочувствия. Это только добавляло дров в костер его раздражения. Он устал от всего этого - постоянного внимания, шепота за спиной и наигранно небрежного стремления друзей постоянно оказываться рядом, будто он не мог справиться с одиночеством. В глубине души он ценил их старания, но не мог сейчас этого выносить, не сегодня. Развернувшись, Шеппард продолжил свой путь по коридору, стремительно уходя подальше. - Да что с тобой такое, Шеппард?! - крикнул ему вслед отмерший МакКей. - Оставь его, Родни, - попросила Тейла, подходя ближе. - Нет, ты его слышала? Какая муха его укусила?! - ярился МакКей, размахивая руками. - Родни, разве ты не помнишь, какой сегодня день? - терпеливо спросила Эммаган. - Самый обычный! - раздраженно отмахнулся Родни. - Или можно назвать его Днем Наори На Родни, как угодно! - Сегодня Элизабет должна была бы родить, - объяснила Тейла и после ее слов гнев Родни сдулся как воздушный шарик. - Это сегодня, да? - мрачнея лицом, спросил он. - Черт возьми, у меня совсем вылетело из головы. - У тебя много других забот. - Он ненавидит меня сейчас, да? - удрученно пробормотал МакКей. - Я так не думаю. Но сейчас все мы должны дать ему время и место, чтобы погоревать. - Ты права, - согласился Родни и тихо вздохнул, ругая себя за очевидную неспособность замечать и читать чувства других. - Итак, - сказал он пару мгновений спустя, полностью оборачиваясь к атоссианке, - ты случайно не знаешь где я мог бы найти Лорна? В ответ на его неисправимость Тейла только саркастически приподняла бровь. ~////~ Уже далеко от них, шагнув в полумрак и тишину своей квартиры, Джон Шеппард запер за собой дверь и, вытащив из уха гарнитуру, в раздражении отбросил ее куда-то на стол. Весь мир мог бы катиться к черту, если ему так угодно и Джону было бы все равно на это. Все, чего он страстно желал в этот день, это взять на руки своего новорожденного ребенка, зарыться лицом в волосы уставшей от трудов Элизабет и почувствовать себя отцом, стать, наконец, семьей. Но вместо этого у него была лишь глухая тоска, разбитое сердце и скрин УЗИ - единственная фотография его ребенка, которая когда-либо у него будет. Вытащив из ящика стола рамку из темного дерева, Шеппард медленно и тяжело опустился на пол и коснулся пальцами слегка потрепанной по краям черно-белой картинки, обводя драгоценные контуры на ней. - С днем рождения, малыш, - хриплым от подступающих слез голосом прошептал Джон. - Обними там свою маму и напомни ей как я ее люблю. Мокрые дорожки все-таки прочертили свой путь по его щекам, но Джон не сделал и попытки их стереть, он сжал теплое дерево в ладонях и уткнулся головой в колени, всего второй раз за последние три месяца позволяя себе заплакать. ~////~ Элизабет задохнулась и зажмурилась от боли, комкая в сведенных судорогой пальцах измятую простынь, когда очередная схватка скрутила ее ноющее и разбитое тело. Роды пришли точно в срок, который обозначила ей Дженнифер Келлер и сейчас, спустя 6 часов борьбы и отрицания, Элизабет Вейр плакала не только от боли происходящего, но и от ужаса перед будущим. Ее лицо было мокрым от пота, скрывая слезы, катившиеся из глаз, а с искусанных губ слетал бессмысленный лепет, то и дело переходящий в грудные стоны боли. Это должен был быть один из самых счастливых дней ее жизни, у нее вот-вот родится долгожданный ребенок, а рядом должен был быть любимый человек, но вместо этого, она корчилась на неудобной и жесткой кровати, окруженная незнакомцами, а Акастус Коля сидел на табурете у двери и не сводил с неё жадного и нетерпеливого взгляда. Элизабет старалась не смотреть в его сторону, не думать об унижении от того, что она вся распахнутая и беспомощная, вынуждена делить такой интимный момент с человеком, которого ненавидела и который жаждал забрать у неё ее ребенка. Сейчас она бы отдала последний свой код от Атлантиды за то, чтобы Джон оказался рядом с ней и помогал пройти через всю эту боль, отгоняя страхи и вселяя оптимизм в привычной ему манере. Но Джона здесь не было и все, что Элизабет могла, это закрыть глаза в детском побеге от реальности и представлять себя в другом месте и с другими людьми. - Тужьтесь, доктор Вейр! ~////~ Их с Джоном дочь родилась спустя ещё полтора часа криков, слез и адской боли. К тому моменту, как врач поднял от ее ног склизкий, извивающийся и пищащий комочек, Элизабет была настолько обессилена, что с трудом находилась в сознании. Стресс последних месяцев стремительно догонял ее и в этот самый момент, которого боялась больше всего, она была слишком слаба даже для того, чтобы пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы не дать Коле забрать ее дочь. Не то, чтобы она не пыталась все это время. Элизабет Вейр была не из тех, кто молча и сложа руки принимает реальность, она тратила почти каждую минуту своего дня планируя свой побег, ища любые варианты. Но в этот раз Коля, казалось, предусмотрел все и Элизабет, в конце концов, закончила тем, что носила электронный ошейник. И эта оскорбительная полоска пластика на ее шее не просто была орудием слежения, Коля не без удовольствия показал ей, что даже того ничтожного количества взрывчатки - какая ирония - их земной С4, хватит, чтобы разнести ее голову на куски. Как бы он ни хотел заполучить ее ребенка, страх перед тем, что за ним придет Шеппард и вся Атлантида, если он позволит себе хоть на минуту потерять контроль над своей пленницей, был сильнее. Элизабет тоже это понимала, нервозность Коли радовала ее, доказывая, что Джон перевернет эту галактику с ног на голову, если узнает что она жива, но с другой стороны, она не могла не понимать, что с каждым днем, как растет ее живот, она становится все уязвимее и от этого ее легче было контролировать. И спустя два месяца после похищения с разоренной наёмниками Коли Базы Альфа Элизабет Вейр осознала, что у неё кончились варианты. Она была пленницей в небольшом, но хорошо укрепленном поместье, кишащем солдатами, не зная ни названия планеты, на которой находится, ни того, как далеко от этого места Врата. И её надсмотрщики не позволяли ей это выяснить, не пуская дальше небольшого внутреннего дворика, обнесенного стенами - её единственной возможности увидеть солнце и небо. Но не только внешние факторы играли против нее, сама беременность заставляла сгибаться тело Элизабет. Когда они с Джоном решили оставить ребенка, Келлер усадила их перед собой и честно рассказала о трудностях, которые могут сопровождать эту довольно позднюю для Элизабет беременность. Боли в спине, опухшие лодыжки тошнота и невозможность нормально выспаться могли стать наименьшими ее проблемами. Это пугало Элизабет но теплые и сильные руки Джона, обвивающие ее все еще тонкую на тот момент талию, молчаливым жестом обещали, что он рядом и сделает всё, чтобы помочь ей выносить и родить им здорового малыша. Элизабет тогда развернула одну из поглаживающих ее живот широких мужских ладоней и переплела свои пальцы с пальцами Джона, обещая, что услышала, что она благодарна и любит его за это еще сильнее. В том, что она все-таки осталась один на один со своей беременностью и людьми, которым было все равно на ее дискомфорт, не было вины Джона. Элизабет была кристально честна перед собой, когда понимала, что Джон никак не мог знать, что их предадут, база Альфа будет скомпрометирована и простая эвакуация второстепенного персонала, а так же ее собственная, обернется таким беспорядком. Если бы были хоть малейшие предпосылки к этому, Джон ни за что не отправил бы ее сквозь Врата, он рискнул, но оставил бы ее рядом с собой, на гулкой от сирен тревоги Атлантиде. И как бы она ни хотела, чтобы он так и поступил, сейчас ей нужно было унять свои бесполезные желания, сожаления и надежды и сосредоточиться на борьбе со своим телом и жестокой реальностью за своего ребенка. А это означало дать Коле больше, чем она бы хотела. Когда Элизабет поняла, что, пока она беременна, ей не выбраться из своего плена, она потребовала встречи с врачом, который должен был сопровождать ее роды. Коля пошел на это, но убедился, что они обсуждают только возможные проблемы, которые могут возникнуть при самих родах и варианты их решения. Это, казалось, удовлетворило его и дженай стал реже появляться, отвлеченный чем-то другим. Он не оставил ее без охраны, конечно нет, да и ошейник был очень эффективной демонстрацией того, что ей стоит вести себя хорошо - помимо С4, его опасностью был и шок, который заставлял мир Элизабет потемнеть те несколько раз, когда она все же пыталась проникнуть за ворота поместья, ставшего ей тюрьмой. И она даже не знала у кого был пульт от этого адского устройства. Ее врач - тот самый знакомый Элизабет коренастый и лысеющий мужчина за 50 - Олин, как он просил себя называть, не был дженаем, как и большинство тех людей, что Элизабет видела вокруг себя каждый день, вероятно принадлежав тем самым новым друзьям, о которых говорил Коля. Он не был жесток, но и не сочувствовал ее положению, с отстраненным профессионализмом сосредоточенный исключительно на ее самочувствии и здоровье ребенка. Он понимал, как уязвимы мать и дитя в первые часы после рождения и когда его пациентка, всхлипывая и распахнув на него большие, наполненные мольбой глаза, протянула дрожащие руки, он не колеблясь вложил завернутую в пеленку крошечную девочку в руки ее матери, чтобы она могла прижать ее к теплу своего тела. - Доктор Олин, - голос Коли ворвался в отдельный мирок, царивший вокруг кровати роженицы холодной реальностью, - когда я могу забрать ребенка? Элизабет, мертвой хваткой вцепившаяся в свою хныкающую дочь, подняла на дженая затравленный взгляд и прижала ребенка к себе теснее. Доктор обменялся с маячившей рядом медсестрой парой фраз и обернулся на зов, встречая раздраженный взгляд Командующего. - Не раньше, чем через пару дней, - решительно ответил он. - Это неприемлемо! - Если вы хотите, чтобы этот ребенок не только выжил, но и был здоров, вы должны дать ей время на стабилизацию, а мне возможность за ней наблюдать. - У вас будет такая возможность там, куда мы направимся. - Коля был не примирим. За годы работы врачом, Олин уже привык иметь дело с военными и не было ничего нового в том, что сейчас ему опять предстояло донести реальность до подобного человека, ничего не смыслящего в медицине. - Кажется, вы немного не понимаете ситуацию, Командующий, - спокойно начал он, - я не знаю как протекала беременность первую половину срока, но мне не нравится тот стресс, который ее преследовал последние месяцы. Она ослаблена... - Меня не волнует она! - оборвал его Коля. - Командующий, - Олин позволил себе повысить голос,- вы позвали меня сюда как врача, так будьте добры выслушать то, что я скажу. Ребенок хоть в целом и здоров, но это может легко измениться. Я не знаю, куда вы собираетесь её переместить, но сейчас ее иммунитет очень хрупок. Ей необходимо молоко матери и некоторый уход, чтобы закрепиться в этом мире. И, если вы не собираетесь взять мать туда, куда увезёте ребенка, я настоятельно рекомендую повременить с этим. Дженай с недовольством поджал губы, разглядывая слившуюся воедино пару на кровати. Вейр бросила на него всего один воинственный взгляд, а потом снова сосредоточилась на кормлении совей дочери, за несколько месяцев перестав стесняться мужчин в этой комнате. Олин был прав в том, что только он был здесь врачом и его требование слушать раздражало все сильнее. - Сколько? - Как минимум пять дней, - безапелляционно заявил Олин. - У вас есть только эти пять дней, доктор, - отрезал Коля, - после этого я забираю девочку, согласны вы или нет! И с этими словами дженай развернулся на каблуках и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Элизабет вздрогнула от этого звука, потревожив малышку и та слабо захныкала, выпустив изо рта сосок матери. - Шшшш, малышка, прости, - прошептала она сосредотачиваясь на ребенке и снова подталкивая напряженный сосок к маленьким розовым губкам дочери. Когда девочка снова потянула, кряхтя от усилия, Элизабет смогла подумать о том, что услышала. Ну, что же, у нее есть ровно пять дней для того, чтобы придумать, как вытащить малышку отсюда в Атлантиду.