Когда зацветет сирень

Девушка подошла к окну. Она не раз думала об том, чтобы закончить свою жизнь именно так, а не иначе. Конечно, жалко было репутацию больницы портить, но.. человек же всегда эгоистичен, когда дело касается личной жизни? Прошлой ночью она отдалась какому-то мужчине, рассказала ему о своих мыслях, рассказала ему свою жизнь, вообще поделилась с кем-то своими эмоциями, что никогда не делала, да и вообще считала, что не способна на такое. Когда она пыталась сделать это (все правильно понимают, что именно) однажды, с её окна сняли ручки, поэтому только мед.сестра периодически их открывала для проветривания, когда ставила ей капельницу, но сейчас была зима, не особо часто это окно открывалось. Почему именно этому Дмитрию она отдала все свои эмоции? Если на его месте был кто-то другой, отдала бы она все эмоции и чувства ему? Девушку всегда мучали подобные мысли. У неё не осталось никого. С того момента, когда её увезли с приюта, потому что она будила всех своим неконтролирующим криком и мольбами о боли, никто не писал ей письма. Ни её подруга, которой она вроде обзавелась там, ни её директриса, даже её любимая бабушка Евдокия не писала ей. Хотя, впрочем, что она может требовать от бабушки, она даже писать и читать не умеет, а все святые писания помнила наизусть благодаря родителям, которые читали ей перед сном взамен на детские сказки. Ирина прошлась по палате, обнимая себя за плечи. И почему именно он? Она уже выдохлась, не могла терпеть, решила высказать все первому встречному? Да, так и есть, будь на его месте Петр, Александр, Павел, она бы рассказала все и им. А может и нет... Она открыла тумбочку и достала оттуда сотни писем, которые так и не осмелилась отправить своей бабушке. Она писала о всем, что с ней происходит: как ей палата, какое обращение мед.сестер она получает, какой прогноз, вкусно ли кормят и, наконец, свои душевные переживания. Никаких из этих писем Ирина так и не осмелилась отправилась, боялась, что у них и без того проблем полно, так еще и она со своими проблемами. Девушка упала на колени и все письма разлетелись вокруг неё. Она помнила каждую дату, время написание письма и, самое главное, что писала в письме. А может все-таки.. нет, она не будет. Девушка, когда только услышала свой диагноз, толком и не знала что это такое, пока ей на пальцах не объяснили, что без срочной операции ей осталось жить несколько лет. Сумма операции была озвучена, но до сей поры не проплачена. Она встала в очередь, для ожидания операции. Но видимо, когда дойдет дело до тебя, ты уже будешь при смерти и тебе поможет только... Она схватила все письма и стала рвать. Никто ей не поможет. Никто. Ни подруга, ни директриса, ни её лечащий врач, который уже сомневается и в её духовном равновесии и вместе с таблетками она пропивала антидепрессанты. Ни её любимая бабушка, ни молитва, никто в этом мире не способен ей помочь. Она не способна помочь самой себе, в том и шутка. Над ней будто издевались. Её, будто больную собаку, били палками, морили голодом, смотря, что же будет она делать. От резких движений боль опять стала подступать к её голове, к мышцам шеи и ногам. Она больше не встанет, пока не крикнет мед.сестер. Девушка сидела среди клочков бумаги. Дмитрий. Сегодня вечером опять придет к ней Дмитрий. Сегодня он вернется из Петербурга, с практики и первым делом пойдет, скорей всего, к маме, потом зайдет, возможно, к друзьям, и потом к ней. Быть хотя бы на третьем месте у кого-то не так уж и плохо. Ирина стала бить руками по полу. Плохо. Плохо то, что она привязалась к человеку, который к ней имеет какие-то теплые чувства, хотя единственный её прогноз это смерть. Зачем ей стоило сближаться с ним. Она принесет ему только боль своей смертью. Почему со всеми, с кем она налаживала связи, постоянно чувствовали боль от неё? Зачем она привязала его. Девушка схватила себя за голову. Она уже не пыталась умереть. Наносить себе телесные повреждения, как-то ранить себя, она была не в силах сделать с собой этого. Она чувствовала боль, разве она не должна от этого чувствовать себя живой? Ирина убрала руки от лица. Почему она думает обо всем этом? Может ей стоит побыть эгоисткой и в конце концов, пусть Дмитрий хоть поплачет на её могиле. Ах, да, её никто не будет хоронить. Хотя бы просто пусть поплачет. Неужели... – Ты дура-дура-дура! – девушка опять схватилась за голову. Дмитрий ей был дорог. Именно Дмитрий бы узнал все это. Именно Дмитрий. Ни Петр, ни Александр, ни Павел не узнали бы об этом. Об этом должен был узнать только Дмитрий. Он и узнал. Девушка заплакала. Она уже была эгоисткой, она опять думала только о себе и своих чувствах, она опять все рушит.