Вор верхом на драконе

Медленно возвращаясь в сознание сквозь мерцающие картины из прошлого, Вигго еле-еле приоткрыл глаза. Верхние веки как будто приварили к нижним. Его тут же ослепило, заставляя зажмуриться и почувствовать боль в висках, в затылке, в теме — словно его прекраснейшую голову использовали как наковальню в кузнице. Хотя мужчина уже не мог вспомнить как закончилась схватка с войнами Йоханна и Крогана, поэтому такой вариант тоже не исключение, зная, насколько эти два остолопа любят пытки. Голову не вело как в прошлый раз, но резь в глазах, вызывавшая сладковатую рвоту, которая упрямо пыталась подступить к горлу, никуда не делась. Приняв ещё одну попытку, Вигго всё же медленно разлипляет глаза. Пытаясь сфокусировать взгляд, он понимает, что находится в какой-то комнате. Судя по небу, которое он мог лицезреть прямо из окна, которое находилось буквально напротив кровати, светало. Или вечерело. Природные часы охотника определённо давали сбой. Попытавшись приподняться на локтях, тело тут же пронзило — остро, тонко и глубоко. Вигго показалось, что в этот момент он услышал скрежет своих зубов, стиснутых от боли. От этого действия начало мутить ещё сильнее. Стрелы. Откинув одеяло, Вигго увидел повязку на груди. На мгновение он ощутил боль или вернее сказать воспоминание о ней, когда выпущенная стрела со свистом, рассекая воздух, как крыло Ночной Фурии, впивается в тело, разрывая броню, одежду, кожу, мышцы. Как на секунду эта боль ослепляет и парализует похлеще яда Хвостокола, а сделать вдох кажется невозможным. А потом ещё и ещё. И каждый раз как первый. Все в спину. Трусы, слабаки, остолопы, просто никчёмные создания. Даже не могли попасть в грудь… Медленно повернув голову в сторону, отчего шея предательски заныла, он увидел стол, весь заваленный какими-то свитками, книгами, деталями. Над столом висели чертежи разного размера, по которым наверно можно было собрать всё что угодно. На одном из них было что-то похожее на крыло, а точнее крылья дракона. Два зелёных пятна, которые ему привиделись, чертежи, драконы… Нет. Только не он. Вигго бежал как раненный зверь, пытаясь найти спасение. Но он, словно Бич Одина, заражал, отравлял, расстекался по венам, оставляя его без единого шанса на спасение. Неужели боги так разгневаны на мужчину, что посылают его Гримборну как наказание за все грехи. Сделав над собой нечеловеческое усердие, мужчина повернул голову в другую сторону. Там картина была куда более скудной — лестница, которая вела вниз. Присмотревшись, Вигго заметил тени на стене у лестницы, которые медленно перемещались. Снизу доносились приглушённые голоса. Прислушиваясь, мужчина не мог разобрать ни слова: то ли он не до конца пришёл в себя, то ли они говорили настолько тихо, что даже чуткий слух охотника на драконов не мог их уловить. Задумавшись над своим состоянием, он пропустил тот момент, когда тени начали медленно подниматься по стене. К голосам прибавился звук метала, ударяющегося о дерево, и позвякиванье амуниции. *** Проснувшись на рассвете, тут же вскочив на ноги и бросившись к кровати, Иккинг с облегчением выдохнул. Гримборн живой, дышит более менее ровно. Поднеся ладонь ко лбу и удостоверившись, что жара нет, парень позволил себе расслабиться. Но тут он к своему несчастью почувствовал, как спина отдала резкой болью. Спать в согнутом, как рыболовный крючок, положении было так себе идеей. Потягиваясь, Иккинг спустился вниз, а вслед за ним пополз ещё не до конца проснувшийся Беззубик. За столом его уже ждал Стоик, с не самым доброжелательным выражением лица. — Как он? И вам доброго утра, вождь. — Ночью бредил, сейчас спит, — зевая ответил парень, накладывая себе кашу из горшка. Как обычно — ни солёная, ни сладкая, вообще никакая. Его отец был далёк от готовки. На удивление он прекрасно справлялся с мясом, вполне неплохо с рыбой, но всё что не скакало, не плавало или хотя бы не летало — было так себе. — Что ты собираешься с ним делать? — сдвинув темно-рыжие брови, поинтересовался Стоик. Началось. — Ну… Перевоспитаю, приучу спать на коврике и пасти овец. — максимально серьёзным тоном, которым он обычно рассуждал о своей мускулатуре, заявил наездник. — Иккинг… — Ну что, пап? — выдохнул будущий вождь, — Я не знаю, правда. Я всю ночь думал о том, почему он решил остаться, кто был с ним в сговоре, знал ли что я вернусь за ним и так далее. Но мне проще научить Плеваку выращивать ромашки, а Сморкалу нормально общаться с девушками, чем понять, что задумал Вигго. Имя охотника прозвучало слишком необычно в стенах родного дома. — Я понимаю, сынок, — спустя несколько секунд, которые показались Иккингу вечностью, ответил отец. — Ты пытаешься найти подтверждение или опровержение моих и своих опасений насчёт Вигго. И в случае чего, как хороший вождь, хочешь предотвратить опасность как для Олуха, так и для самого Гримборна. Но пойми, иногда лучшего решения просто не существует. Есть только то, которое несёт меньше последствий. Своими действиями ты не можешь угодить абсолютно всем. — Я… не понимаю к чему ты ведёшь. — честно признается Иккинг. — К тому, что народ взбунтуется, если узнает что среди них тот, кто почти захватил власть на архипелаге, чуть не уничтожил Олух и твой Драконий Край. Я к тому, что Вигго не место здесь, и если что, то он должен будет покинуть остров, что будет даже безопаснее для него. — Я поговорю с ними, — тут же начинает Иккинг, — я расскажу как он спас меня, Беззубика. — А как ты там оказался? — с невозмутимым видом интересуется вождь. — Эм… Ну я и Беззубик. — экстренно соображает парень, стараясь подобрать адекватные обстоятельства. — Иккинг… — Вигго сказал, что накормил моего дракона какой-то смертельной дрянью, и чтобы добыть противоядие мне нужно помочь ему отомстить Йоханну и Крогану, а заодно получить драконий глаз. Потом, как оказалось, он блефовал насчёт красного олеандра, и Беззубик в полном порядке. — Передай соль, — с невозмутимым видом попросил отец. — Что…- захлопал глазами Иккинг, не понимая, почему его не хотят слушать, — держи. — Спасибо, сынок, а теперь ещё раз, по какой причине ты оказался на том острове? — лукаво посмотрел на него вождь. Щелк. — Потому что Вигго так захотел — с удивлением для самого себя произнёс Иккинг, широко распахнув глаза, переводя взгляд на Стоика. — Так, хорошо, а как ты понял, что он якобы изменился? — продолжал невозмутимо вопрошать мужчина. — Он сказал, что начал уважать драконов и воспринимать их как равных себе, что никогда бы не причинил вред такому прекрасному существу как Беззубик. — стараясь дословно передать их вчерашний разговор, драконий наездник стал наворачивать круги вокруг стола. — То есть он сказал то, что. Щелк номер два. — Что я бы хотел услышать, — Иккинг начинал чувствовать себя жалким ребёнком, который безуспешно пытается обыграть взрослого в «Булавы и когти». — А что он сделал потом? — Он сказал что задержит охрану, чтобы я мог спастись, — всё с меньшей уверенностью произносит парень. — А ты видел это? — с интересом глядя на сына, продолжает отец. — Нет… — Очень хорошо, сынок. А спал ты сегодня где? Ну конечно. — На камне Беззубика. — почти обиженным голосом пробухтел парень. — Скажи, удивительная способность — манипулировать людьми, находясь без сознания, так ещё и с разодранной стрелами спиной. — Ну пап, не мог же я бросить его на пол, — пытаясь оправдаться, начал Иккинг. — Не мог, но мог оставить его у Готти. У старушки явно больше опыта в уходе за больными. Вчера Иккинг был настолько озабочен Вигго, что даже не додумался спросить у старой целительницы про это. В голове промелькнула мысль, что даже если бы она согласилась (а она бы так и сделала), то он все равно бы остался вместе с охотником. О Тор. Какой же он идиот. Вигго сначала сделал из себя бедного-несчастного, брошенного всеми, потом показал ему что изменился, затем сыграл в героя — задержал охрану, пожертвовал собой, спас самого парня и его дракона. Каков красавец. Ну как тут такому мягкотелому как Иккинг не ринуться под завалы, спасать этого наидобрейшего человека. Идиот. Смотря на то, как свой сын теряет веру в себя, Стоик подошёл к нему и, положив руки на плечи, заговорил: — Я знаю, что ты не смог бы оставить его одного там на острове, но я прошу тебя, Иккинг, — заглядывая ему в глаза, с некой мольбой в голосе произносит отец, — думай не сердцем, а головой. Желательно максимально холодной и трезвой. Потому что такие, как Вигго, управляют тобой через твою слабость, твою доброту и веру в то, что ты помогаешь человеку исправиться. Пожалуйста, будь с ним осторожен настолько, насколько можешь быть. — Я постараюсь, — обнимая отца за широкие плечи, шепчет Иккинг. Иногда он просто не мог понять, как его отец, будучи в некоторые моменты абсолютно глухим, слепым и невоспринимающим ничего кроме своей правды, мог так тонко мыслить и буквально подталкивать его, Иккинга, к самостоятельному рассуждению. Но всё-таки годы, занимаемые на посту вождя с постоянными переговорами с другими племенами и решениями конфликтов внутри деревни чуть ли не каждый день, давали свои плоды. И Иккинг был очень рад этому. Весь остальной завтрак, который у вождя просто не мог быть долгим, они болтали о делах в деревне, о запасах, об обороне острова, о Драконьем Крае. Парень даже смог отвлечься от мыслей про Вигго, его злодейских планов и тому прочее. Но вот Стоик отправился к Плеваке для ревизии оружия, а Иккинг, прибравшись, пошёл наверх. Беззубик, получив свою порцию рыбы, шурша хвостом, последовал за ним. Поднимаясь, Иккинг всё думал о словах отца про то, как Вигго мягко, но в то же время грубо заставляет его идти на поводу, волшебным образом выдавая желания охотника за свои. Теперь он уже не кажется таким беззащитным, каким был ночью. Первым делом, как только становится видна кровать, Иккинг ещё с лестницы устремляет на неё взгляд и на секунду замирает. Вигго пришёл в себя. Внутри похолодело. А что если Вигго запоминает обстановку дома, чтобы потом было легче напасть? А если вчера за ними был хвост и сейчас Иккинг в западне? Пару раз глубоко вздохнув, он начинает думать что у него паранойя. А что, с такой жизнью вполне нетрудно её заработать. Заставив себя сдвинуться с места, он подходит к охотнику, который как будто его не замечает. — Вигго? — тихим голосом произносит парень. Охотник, который изначально смотрел как будто сквозь него, резко дёргается и тут же тихо стонет от боли. Слыша этот звук, у Иккинга испаряются все сомнения. Ну не мог человек специально себя так искалечить. Припадая к кровати, он внимательно смотрит на Вигго, пытаясь оценить его состояние. — Где я? — еле шевеля губами, спрашивает Гримборн, теперь уже смотря на парня. Глотку неимоверно дерёт. — На Олухе. Прикрыв глаза, мужчина начинает кашлять. Сообразив в чем дело, Иккинг приносит кружку с водой и аккуратно, помогая охотнику приподнять голову, поит его. Посмотрев на парня каким-то непроницаемым взглядом, Вигго проваливается в сон, на грани сознания чувствуя холодную руку на лбу. *** День проходит быстро. Иккинг успевает разобрать все свои чертежи, парочку которых он намеревается взять на Драконий Край, за рекордные сроки сбегать до Готти и обратно. Не слетать, а именно сбегать, потому что Беззубик решил развеяться и уматал в лес. Ну не может, как Вигго выразился, это прекрасное создание сидеть весь день у кровати, в отличие от своего хозяина. Мужчина приходит в себя ближе к вечеру. Сидя на табуретке и грызя кончик карандаша, Иккинг рассматривает чертёж новой экипировки с крыльями, как замечает какое-то шевеленье на кровати. Подсаживаясь ближе, он впервые видит, как Вигго медленно открывает глаза, промаргиваясь, как морщится, пытаясь не зашипеть от головной боли. — Очнулся? — тихо спрашивает или констатирует сам себе Иккинг, подходя к кровати. Вигго пытается преподняться, но тело вновь обжигает волна боли. — Пока рано вставать, — чуть надавливая на плечи, парень опускает охотника на кровать. Дотрагиваясь до лба мужчины, который снова кажется горячим, Иккинг понимает, что опять нужно разводить порошок Готти. Спустившись за водой, он возвращается ещё и с миской овощного супа, который сварил сегодня днём. Теперь уже с помощью наездника Гримборн привстаёт и облокачивается на изголовье кровати. От дерева веет холодом. Но это не приятный холод, от которого немного, но становится легче. Этот холод вызывает озноб по всему телу. У охотника жар, но его трясёт как осиновый лист. Заметив это, Иккинг закрывает створки окна. Первым делом парень решает поменять повязку, на которой проступили пятна крови. Медленно собирая ткань в кулак, он видит, как Вигго морщится, когда материя отдирается от кожи из-за присохшей крови. Следы от стрел выглядят откровенно говоря страшно — рваная кожа по краям, 4 полоски размером с дюйм или два, поверх которых виднеются швы, которые вчера накладывала целительница. На секунду внутри холодеет от этого вида. Накладывая новую повязку, Иккинг под пальцами чувствует нездорово горячую кожу мужчины. А ещё он чувствует, как Гримборна пробивает мелкая дрожь. Закончив с повязкой, парень протягивает Вигго миску с супом: — Сможешь сам? Это не насмешка, не шутка, это больная реальность, где Иккинг готов кормить человека, из-за которого пострадала не одна тысяча людей и драконов. Вигго молча поднимает руку, по крайней мере пытается. И тут же жмурится, закусывая щеку чтобы не застонать. Лопатку, плечо, предплечье пронзает остро, горячо, от чего на глазах на секунду наворачиваются слёзы. Какой позор. Это боль как будто захватывает от кончиков пальцев руки, до плеча, шеи, спины. Вигго не понимает где она на самом деле, потому что ощущает её буквально везде. Иккингу больно на это смотреть. Одна стрела вошла в лопатку, разорвав кожу, мышцы, чудом не задев кость. — Давай я, — тут же отвечает он, пододвигая тубаретку ближе к кровати. Но Вигго упрямо тянется в сторону миски, практически исподлобья смотря на неё, до крови прикусывая щеку изнутри. Из глаза сбежала первая слеза. Что он делает? Зачем? — Вигго… — он впервые произносит его имя с таким трепетом, отчего оно приобретает на языке чуть сладковатый вкус и одновременно с этим лёгкое покалывание, — мне не трудно, не мучай себя. Иккинг перехватывает ладонь охотника, заставляя его прекратить издеваться над собой. Зачем-то сжимая горячие пальцы мужчины, медленно вместе с ним опускает его руку на кровать. — Вот так, хорошо. — Не разговаривай со мной как со щенком, — смотря в глаза, медленно и угрожающе произносит мужчина. Что.? Иккинг на секунду опешивает от ледяного тона охотника. Почему таким голосом? Что он сделал не так? Внутри что-то сжимается, и вдруг становится скребуще-остро в груди. Как будто ещё чуть чуть и потекут слёзы… Иккингу прекрасно знакомо это ощущение, которое преследовало его почти всё детство и юность. Когда отец не замечал его из-за своих дел, когда не получалось хоть что-то сделать на арене, когда Дагур доводил его своими издевками — всё это вызывало ком в горле, который уже через секунду выливался солёной водой из глаз. Тогда ещё маленький Иккинг всё пытался перестать реветь из-за чуть повышенного голоса. Со временем получилось: получилось игнорировать внешние факторы, свои неудачи, да и в принципе просто не ждать от себя ничего на той же самой арене. Какого черта его вообще задевают слова Вигго? Неужели он думал, что охотник рассыпется в благодраностях за спасение своей жизни? По правде говоря, Иккинг ожидал хотя бы тёплого взгляда в свою сторону. Идиот. Парень молча подносит ложку ко рту Гримборна. Тот неохотно начинает есть с видом, как будто делает гигантское одолжение не только Иккингу, но и всей его семье в последующих пяти поколениях. Как он даже будучи раненным умудряется показывать полное пренебрежение всем что его окружает? Как же сильно он отличается от вчерашнего себя, который лепетал что-то про его глаза, империю, рыдал и льнул к руке наездника. Такие мысли вызывают на лице Иккинга едкую ухмылку. — А вчера ты прижимался ко мне куда с большим удовольствием, — ядовито выплевывает наездник первое, что пришло в голову. Что за чушь он несёт?! Вигго резко поднимает голову на собеседника, отчего затылок взрывается болью. В глазах охотника стоит ледянящая сталь. Но Иккинг спокойно выдерживает взгляд, равнодушно смотря на Гримборна. Мальчишка же блефует.? Иккинг встаёт и направляется к столу, разводить чёртов порошок, до сих пор пребывая в шоке от своих слов. Тогда уж это он прижимался к охотнику: пока летели на Олух, у Готти, ночью. А может… Может сыграть в игру Вигго? Как говорят «клин клином вышибают». Но Иккинг не умеет плести интриги. Как сказал Гримборн, он слишком чист и невинен. Изнутри поднимается ярость, заставляя сжимать деревянную кружку в руках до хруста. Ярость на себя, на Вигго, на всю ситуацию. Как он смеет что-то высказывать ему после того, как наездник его спас?! Или не спас… Иккинг уже ничего не понимает. Желание метнуть эту несчастную кружку на пол, и пусть этот израненный подонок справляется сам со своей лихорадкой, со своими новыми увечьями. И зачем он рванул в этот тоннель? Глубокий вдох. Медленный выдох. Потому что он — Иккинг, и по-другому просто не умеет. Вигго смотрит наезднику в спину, пока тот возится у стола. Вчера он видел свои кошмары: цель, к которой стремился всю осознанную жизнь, но к которой он так и не пришёл, сорвавшись в самую бездну, ответственность, которая под своим весом раздавила охотника полностью, его, который сделал жизнь Вигго бессмысленной. Что он вчера говорил? Что из этого слышал Иккинг? Вигго здоровой рукой сжимает поврежденную, впиваясь ногтями в кожу, сдерживая крики, рвущиеся эхом из груди. Какой же он жалкий. Чёртов слабак. В груди ноет от беспомощности, безысходности и ненависти к себе, к нему, ко всему миру. Ему нужно бежать. Куда угодно, как угодно, но главное подальше. Скрип половицы и позвякиванье металла. Теплые руки мягко отнимают пальцы от покрасневшей кожи, теперь изрезанной полумесяцами от ногтей. По платине, где там и тут залатанные пробоины, где каждый кирпич закалялся отцовским «Теперь империя на твоих плечах», самобичиванием, строгостью к себе и идеальным лицом, с уже въевшейся под кожу ухмылкой победителя, бегут тонкие трещины. Хотя, какой смысл врать самому себе, если они уже давно не тонкие, просто ещё не успели поддаться разрушительной силе ветра, как те, которые образовывались когда Вигго видел его в бою — таково уверенного, такого решительного, с пылающими как пламя Ужасного Чудовища глазами. Позволяя себе минутную слабость, за которую потом он будет винить себя, а может даже возненавидит, Вигго теперь уже сам прижимается к наезднику, чувствуя прикосновения рук на голове, на шее, на плечах. Прикосновения, которые за долгое время что-то будят в нём. И как после этого его ненавидеть? Было бы так легко, если бы не было так тяжело и больно. Вигго хочет кричать, рвать, метать, рыдать, хоть что-нибудь. А если бы тогда всё получилось? Этого всего не было бы. Всё из-за него. В голову тут же закрадывается мысль, что ещё чуть чуть и всё получится. Стоит лишь немного потерпеть. Всё же позволяя покормить себя, а после с помощью Иккинга выпить эту дрянь, Вигго готов благодарить богов за свой обморок. Хвала Тору, что вчера он просто был не в состоянии чувствовать вкус этих помоев, в которых по ощущениям искупали сожранную драконом и выплюнную обратно рыбу, которой плюсом решили устроить отдых то ли в пещере, то ли в болоте (уж не знает Гримборн где лучше плесень растёт). Ещё этот умник, всё приговаривая что это из коры, корней и ягод, как только попробовал эту отраву на кончике языка, скривился как от запаха помойной ямы за деревней. Мило. Медленно ложась с помощью пока ещё не совсем крепких мальчишеских рук, Вигго буквально одними губами шепчет: — Спасибо… Иккингу кажется что ему снова что-то слышится. Но смотря на охотника, наездник видит, как тот кивает ему, прикрывая глаза.