***
— Расскажи мне о своих отношениях с Филиппой, — попросила Йеннифэр после того, как молчание растянулось на часы и мили. Тиссая была довольна поездкой верхом, не нуждаясь в разговорах, и Йеннифэр позволяла ей это так долго, как только могла, но перед жгучей потребностью узнать свою спутницу было невозможно устоять. С тех пор как прилетела сова, она думала об этом, о глубине связь Тиссаи с Филиппой. Тиссая взглянула на нее с непроницаемым выражением лица и остановила свою лошадь. Йеннифэр повторила за ней, нахмурившись. — Давай сделаем перерыв, — сказала Тиссая, не дожидаясь согласия Йеннифэр, прежде чем спешиться. Йеннифэр закатила глаза. Скрытная натура Тиссая вызывала столько же бешенства, сколько и уважения. Йеннифэр не настаивала, но это означало, что ее воображению было позволено разгуляться, и ей не понравились первые мысли, которые пришли в голову. Она видела, как Филиппа пожирала глазами Тиссаю, хотя в комнате было темно. Хотя в значительной степени именно так Филиппа смотрела на любую красивую женщину, и Тиссая определенно превосходила определение красивой. Младшая чародейка слезла с лошади, тяжело приземлившись на землю, и схватила свою кожаную фляжку, чтобы выпить немного воды. Где-то рядом с собой она услышала стон Тиссаи, сидевшей на траве в стороне от тропинки. — У тебя ничего не болит? — спросила Йеннифэр, бросив на нее беглый взгляд, прежде чем положить фляжку обратно в сумку. — Нет, — вздохнула Тиссая. — Но я мечтаю о ванне. — Давай найдем хорошее местечко в Тигге. Я знаю, что у нас есть еще добрых три часа до захода солнца, но нам не помешал бы отдых, а Тигг всего в нескольких милях отсюда. Тиссая хмыкнула в знак согласия, закрыв глаза. Йеннифэр пришлось прикусить губу, чтобы не расплыться в улыбке при виде Тиссаи, сидящей вот так на траве. Ее спина не была такой напряженной, как обычно, и она выглядела почти… нормально. Так непохожа на ту ректорессу, которую Йеннифэр всегда знала. — Фиилиппа была моей лучшей ученицей, — внезапно заговорила Тиссая. — Ее способности намного превосходят способности других, кого я когда-либо учила. Она овладела полиморфизмом в юном для чародейки возрасте. Во многих отношениях она напоминала мне меня саму. Мы были… близки. Я думаю… Думаю, возможно, она была первой, к кому я относилась как к дочери. Голубые глаза встретились с фиолетовыми. У Йеннифэр перехватило дыхание. Она все еще стояла в нескольких футах от нее, но даже так могла видеть непролитые слезы в глазах Тиссаи. Она стояла как вкопанная на своем месте, опасаясь, что любое движение или слово положат конец уверенности Тиссаи. — С самого начала стало очевидно, что она не пойдет по моим стопам. Филиппа никогда не умела сохранять нейтралитет, она принимала чью-либо сторону и вовлекала себя в политику так, как никогда не следовало бы чародейке. Ее стремлением была власть, всегда. Я не одобряла этого и не раз давала ей понять. Мы поссорились. Горькая улыбка появилась на лице Тиссаи. Рука Йеннифэр дернулась. Ей захотелось протянуть руку и погладить Тиссаю по щеке. — Когда она отказалась явиться на битву в Соддене, я была… разочарована и зла. Но она ясно дала понять, что считает эту затею глупой, и сказала мне, что я слишком доверяю Вильгефорцу. Она обвиняла меня в смерти наших товарищей. Она была права. — Нет, — резко перебила Йеннифэр. В два больших шага она оказалась рядом с Тиссаей и присела на корточки на уровне ее глаз, заставив Тиссаю посмотреть ей в глаза, положив руку ей на подбородок. — Нет, она была не права. Каждый маг, сражавшийся в Соддене, делал это, потому что верил, что это правильно. И так оно и было. Обвинять легко, особенно когда не был там. Тиссая устало улыбнулась, взяла Йеннифэр за руки и положила себе на колени. — Сейчас это не имеет значения, — сказала она. — Филиппа согласилась помочь нам, мы должны сосредоточиться на текущей задаче. Им следовало бы пошевелиться, вернуться к своему путешествию, но ни одна из женщин не сделала этого, сосредоточившись на своих руках. Йеннифэр опустилась на колени рядом с Тиссаей. — Когда ты говоришь, что она была тебе как дочь… Вы… Было ли когда-нибудь… Я имею в виду… — Задавай свой вопрос, Йеннифэр, — протянула Тиссая, и ее тон не оставлял сомнений в том, что она уже догадалась, к чему клонит Йеннифэр. — Много ли было учениц, которых ты считала дочерьми? Была ли я… одной из них? Если бы Тиссая ответила утвердительно, сказала ей, что видит ее такой, Йеннифэр не знала, что бы она сделала. Этого не могло быть, не после того, что они пережили, но это проклятое письмо врезалось ей в мозг, и былая неуверенность слишком легко всплыла на поверхность, даже сейчас, когда Тиссая держала ее за руку, даже после того, как ответила на поцелуй, и после того, как сама инициировала близость. — Мои девочки такие… Я ценю каждого из вас, даже тех, кто никогда не вознесется. Но немногие из них заставили меня почувствовать себя такой… я представляю, что чувствовала бы мать. Филиппа, Сабрина, Трисс. Их глаза встретились, и Йеннифэр поняла, что ей не понравится то, что последует дальше. — Ты, — сказала Тиссая. — Когда ты была моложе. Ученицей. Я почувствовала особое родство, что-то такое, что потянуло меня, заставило быть с тобой помягче. — Ты не была мягкой, — усмехнулась Йеннифэр. — Нет, не была. Но это не значит, что не хотела быть. Йеннифэр начала убирать руку, чувствуя необходимость отстраниться, но Тиссая помешала ей. — А потом все изменилось, — выдохнула она. Глаза Йеннифэр снова поднялись и встретились с голубыми. — Изменилось, — заключила она, но в тоне был очевиден вопрос. Она даже не могла притвориться, что скрывает надежду в своем голосе. Тиссая улыбнулась ей слабой и недолгой улыбкой, которая не коснулась ее глаз. — Изменилось, — подтвердила она. — Когда? Капля воды упала на щеку Тиссаи, немного напугав ее. Обе женщины устремили свой взгляд в небо, где собрались серые тучи. Отчаяние захватило Йеннифэр. Если разговор на этом закончится, она, возможно, никогда не получит желаемого ответа. — Когда? — настаивала она, переключая внимание Тиссаи на себя. — В Ринде. Я не видела тебя больше тридцати лет. Ты была… — ее глаза закрылись, когда она вспомнила, и Йеннифэр внимательно изучала ее лицо, затаив дыхание, ожидая следующих слов. — Великолепна. Необузданна. Я была… сбита с толку тем, что сделало со мной то, что я увидела тебя, снова оказалась рядом. Я отказывалась зацикливаться на этом, но, конечно, я не могла выбросить тебя из головы. Когда ты вернулась в Аретузу… Не было ни одного из тех материнских чувств, которые я когда-то питала к тебе. Все было по-другому. — Как по-другому? — настаивала Йеннифэр, зная, что другого шанса спросить у нее, возможно, не будет. Тиссая хмуро посмотрела на нее. — Ты знаешь как, — беззлобно парировала она. — В ночь перед битвой… Я заснула, полная сожалений о том, что у меня не хватило смелости сказать тебе, что я чувствую. Чего я хотела от тебя. Где ты была, плакала в ее объятиях Тиссая. Теперь Йеннифэр знала и могла подтвердить, что Тиссая открылась Вильгефорцу после ее исчезновения. Ее сердце было переполнено и разбито вдребезги одновременно, и она удивлялась, как такое возможно. Она наклонилась вперед, прижавшись лбом к лбу Тиссаи. — И той ночью в моем кабинете ты назвала меня матерью, и я… я не смогла найти в себе сил отрицать это, если ты видела меня такой, какой хотела, чтобы я была… Йеннифэр больше не могла этого слышать. Она прервала Тиссаю, накрыв тонкие розовые губы своими в обжигающем поцелуе. Тиссая, вероятно удивленная, сначала не ответила. Но затем ее руки притянули Йеннифэр за шею ближе, заставив потерять равновесие и еще больше упасть на Тиссаю, которая наконец ответила на поцелуй. Руки Йеннифэр вслепую шарили вокруг, пока не оказались по обе стороны от Тиссаи, и она не смогла прижаться к ней, заставляя откинуться на локти, все это время не отрывая их губы друг от друга. Боги, это было так приятно. Йеннифэр тихонько всхлипнула, когда рука Тиссаи зарылась в ее волосы. Начал накрапывать мелкий дождик, И Тиссая прервала поцелуй, тихо дыша в нетерпеливые губы Йеннифэр. Младшая чародейка уткнулась в бледную щеку, прежде чем поцеловать ее, но слишком скоро рука Тиссаи легла ей на плечо и слегка оттолкнула назад. — Мы должны идти, — сказала она, и Йеннифэр с ликованием отметила, что в голосе Тиссаи прозвучало сожалению. Она не смогла сдержать смешок, который вырвался у нее, когда она встала, и ухмылки, которая появилась на ее лице, когда Тиссаи посмотрела на нее так, словно она сошла с ума. Лошади заржали, и обе женщины поспешили вернуться в седла. Тиссая приказала своей лошади пуститься в галоп, и Йеннифэр последовала ее примеру. Если они поедут достаточно быстро, то, возможно, за час доберутся до города.***
Йеннифэр все еще была в приподнятом настроении, когда они пересекли городские ворота. Езда на полной скорости и ощущение силы лошади под собой не помогли унять прилив адреналина, который она почувствовала, когда Тиссая ответила на поцелуй. Архимагистр оглядывалась в поисках постоялого двора, белые волосы, заплетенные в косу, были мокрыми от дождя, и Йеннифэр не могла больше быть бесполезной, невольно уставившись на нее. Когда Тиссая нашла ту, которая, по ее мнению, удовлетворила бы их потребности на ночь, они оставили лошадей у конюха и поспешили внутрь здания. Место казалось чистым и пахло смесью специй. — Это будет дорого стоить, — прошептала Йеннифэр на ухо Тиссае. — Лучше забронировать только один номер, а? В ответ Тиссая ткнула ее локтем в ребра.***
Что бы ни произошло между ними ранее, к тому времени, когда Тиссая вышла из ванны, все уже было в прошлом. Дождь снаружи не прекращался, и Йеннифэр позволила его звукам убаюкать себя, погрузив в состояние дремы, пока Тиссая принимала ванну в прихожей, соединенной с их комнатой. Моргая, чтобы прогнать сонливость, Йеннифэр увидела миниатюрную фигуру Тиссаи, смотревшую в окно. Теперь ее волосы были распущены, совсем мокрые, и она тихо расчесывала их. Йеннифэр мгновение наблюдала за ней, прежде чем поняла, что Тиссая видит ее отражение в окне и на самом деле смотрит на нее. Ее движения замерли, когда Йеннифэр встала и, пройдя через всю комнату, встала позади Тиссаи. — От тебя разит мокрой лошадью, — прокомментировала Тиссая, и, хотя в ее словах не было злобы, в них не было определенной игривости, которая подсказала Йеннифэр, что все, что у них было раньше, закончилось. Тиссая возводила стены, держа ее на расстоянии вытянутой руки. — А теперь я пойду приму ванну, — тихо ответила она, немного огорченная, но полная решимости не показывать этого. Тиссая по какой-то причине не была готова действовать в соответствии со своим желанием, со своими чувствами, и, хотя Йеннифэр хотела понять почему, она не стала бы силой вытягивать ответы.***
Она не торопилась выходить в прихожую. По правде говоря, горячая ванна — это то, чего она тоже отчаянно хотела, и комфорт, который она ей принесла, не имел себе равных. Она подумала о Тиссае в соседней комнате, о ее губах и о том, какими они были на ощупь — податливые, теплые, желанные. Йеннифэр покачала головой. Если бы она продолжила думать об этом, то в конечном итоге оказалась бы с рукой между ног и водой вокруг ванны, а сейчас было не время и не место. Намыливая волосы мылом и маслами, Йеннифэр тихонько напевала себе под нос. Она обдумала план по выманиванию Вильгефорца, проанализировав возможные результаты. Если все пойдет хорошо, он умрет. Если бы все пошло не так… Она вздохнула. Несмотря ни на что, поклялась она себе, Вильгефорц не покинет эти леса живым. Даже если ей придется умереть вместе с ним.***
— Что еще дала тебе Филиппа? — спросила Йеннифэр за ужином. Они решили остаться перекусить в своей комнате, чтобы их не узнали внизу. Тиссая разрешила Йеннифэр заказать красное мясо с рисом и фасолью, и они обе удовлетворенно вздохнули, отведав первого кусочка. Еда была прекрасно приготовлена. Они начали в молчании, пока Йеннифэр не стала расспрашивать Тиссаю. — Двимеритивые наручники, — ответила Тиссая: — Если мы хотим быть уверены, что нас не обнаружат. Яд должен подействовать, но никогда нельзя быть слишком осторожным. Йеннифэр замерла. Однажды ее заковали в кандалы с двимеритием, и ей не хотелось повторять этот опыт. Почему из всех людей именно Тиссая согласилась причинить такое себе, особенно зная, какой вред порошок может нанести чародейке. — Уверена, что в этом нет необходимости? Тиссая в ответ лишь пожала плечами, что только разозлило Йеннифэр. Она разочарованно вздохнула и отодвинула тарелку, внезапно почувствовав, что больше не голодна. Брови Тиссаи неодобрительно приподнялись. — Ешь, Йеннифэр. Тебе удалось уговорить меня купить дорогое мясо, так что лучше поверь, что я запихну его тебе в глотку силой, если понадобится. Конечно, это была пустая угроза, но она вызвала улыбку у Йеннифэр и помогла смягчить ее разочарование. Как только с ужином было покончено, обе женщины вернулись в постель, и в то время, как Тиссая, казалось, была готова заснуть, укрывшись толстым и мягким одеялом, Йеннифэр развалилась на нем, рассматривая кончики своих волос. Ее разум был перегружен мыслями как об их предстоящей драки с Вильгефорцем, так и о признании Тиссая ранее в этот же день. Она не произнесла этих слов, не совсем так, но Йеннифэр не была тупицей и все поняла. Тиссая любила ее. Не как дочь, а как женщину. Йеннифэр взглянула на нее, не в силах сдержать мягкую улыбку. Тиссая, как всегда, смотрела в другую сторону, стараясь сохранять некое подобие дистанции между ними, хотя они часто просыпались, прижавшись друг к другу. Йеннифэр задумчиво прикусила губу, размышляя, разумно ли было протянуть руку и позволить своим пальцам коснуться Тиссаи. Она могла сказать, что женщина еще не спала, и притяжение, которое она чувствовала, было сильным, непреодолимое желание быть рядом, обнять ее, чтобы… Йеннифэр отвела взгляд и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и отогнать эти мысли. В конце концов, она решила, что, если Тиссая могла любить ее, несмотря на ее импульсивность, она легко простила бы небольшое вторжение в личное пространство. Она скользнула под одеяло и придвинулась ближе, прямо за Тиссаей, чье тело сразу напряглось. — Йеннифэр, — предупредил дрожащий голос Тиссаи. — Шшш, — успокаивала она, обнимая рукой за талию старшую чародейку. — Я просто хочу обнять тебя. Прошла долгая минута, когда ни одна из них не двигалась, прежде чем она почувствовала, как напряжение покидает тело Тиссаи. Убедившись, что Тиссая ослабила бдительность, Йеннифэр уткнулась в место, где плечо Тиссаи переходило в шею, и медленно вдохнула. Боги, она любила этот запах. Она не смогла удержаться и прижалась губами к шее Тиссаи, пониже уха, и почувствовала пульсацию между ног, когда из горла Тиссаи вырвался тихий стон. — Тиссая, — прошептала она, ее голос был хриплым от безошибочно угадываемого возбуждения. Она молча спрашивала разрешения, зная, что старшая чародейка поймет. — Просто обними меня, — ответила Тиссая. И хотя она просила Йеннифэр отступить, ее тон выдавал, насколько сильно повлияла на нее женщина, лежащая за спиной. — Пожалуйста, — тихо добавила она. — Конечно, — заверила ее Йеннифэр. Они танцевали вокруг того, что было между ними, уже несколько дней. Она могла бы выдержать это еще какое-то время, особенно зная, что ее чувства, несомненно, взаимны. Что бы ни скрывала Тиссая, она была уверена, что придет время для открытого и честного обсуждения. А пока она даст Тиссае все необходимое для того, чтобы она заснула в ее объятиях.