Снежный демон

             Вернувшись от Мака, Джек вкратце рассказал Холдену, чем закончилась их встреча. Выслушав весь рассказ с подробностями, Холден сделал вывод, что пока аналитики будут обрабатывать огромную выборку, состоящую из учеников Милсона, произойдет еще множество событий, после которых результат их усилий можно будет выбросить в мусорку.       Холден возился с имеющимися документами до самого вечера. В процессе у него несколько раз начинала болеть голова, он глотал таблетки, а чтобы подпитать организм глюкозой, обнес вазочки с конфетами. Какие-то леденцы он съедал, не замечая, какие-то выплевывал из-за отвратительного, по его мнению, вкуса, но были и фавориты. Сладкое сделало его не в меру активным, отчего большую часть времени Холден метался по комнате, пытаясь ускорить свой мыслительный процесс. Не оставляло ощущение, что он ходит вокруг заросшей кустарником поляны и не может найти лаза, чтобы забраться внутрь. А ведь он должен быть. Вся информация находилась на поверхности, они с Джеком и Генри подняли уже все возможные слои, оставалось лишь малое – обнаружить проклятого червя.       Джек полдня пропадал у Генри, но вечером, вернувшись, с порога отобрал у Холдена ноутбук и бумаги.       – Все, на сегодня хватит! – сказал он. И пока Холден не успел опомниться, открыл шкаф и бросил в него яркую фиолетовую кофту с неоновым рисунком самурая. – Одевайся!       – И куда я такой красивый собрался? – Холден развернул одежку и вздохнул. В целом вещичка была неплоха, но Холден не представлял, на какое мероприятие может ее надеть. Для улицы слишком тонкая, а для аудитории – слишком яркая.       – Сегодня Новый год, – объяснил Джек. – И мы его все же отметим. Я в этот раз не позволю тебе пропустить попойку.       Холден рассмеялся. Рождество он не праздновал лет двадцать, с момента смерти родителей, а вот Новый год перестал отмечать недавно. В Англии это был повод собраться компанией и нажраться до поросячьего визга. Британцы вообще большие любители залить глаза.       – Не думал, что твои родители хотят устраивать гулянку в своем доме, – отшутился Холден.       Он принялся переодеваться. В сущности, ему было все равно, в чем праздновать, но раз Джек настаивал на смене облика, то Холден не стал спорить. Да и Колину можно отослать селфи в выбранной им одежде.       – Кто тебе сказал, что мы будем гулять тут? – удивился Джек. – Нас пригласили Эд с Элизабет. Они отдают детей под присмотр дедушки с бабушкой и собираются оторваться по полной. Генри тоже позвали.       – А Дэмиена? – спохватился Холден.       – И его, – кивнул Джек, лоб рассекла глубокая складка, он нахмурился.       – Что не так? – Холден заглянул ему в глаза и поймал во взгляде еще и отголосок печали.       – Эда Дэмиен не впустил. Они говорили через дверь, – вздохнул Джек. – Говорили, кстати, нормально, если это слово применимо при имеющихся вводных. Дэми сказал, что попробует, но у меня крепнет уверенность, что он за порог своей комнаты не выйдет.       – Давай я сразу лишу тебя остатков иллюзий, – Холден хлопнул Джека по плечу и сочувственно улыбнулся. – Не выйдет. Хотя попробует. Не сейчас, Джек. Может, в следующем году, когда все придет в норму, он пересилит себя и сможет находиться в толпе, но сейчас не дави на него. Ты просто не представляешь, насколько это тяжело. Физически невыносимо. Плюс психологическое давление, постоянное ощущение чужого взгляда в спину, паранойя….       – Не продолжай, – Джек поднял руки в жесте капитуляции. – Я все понял.       Он тяжело вздохнул и потер лицо раскрытыми ладонями.       – О чем думаешь? – спросил Холден. – Не о том ли, чтобы тоже остаться дома?       – Задумывался над этим, – признался Джек. – Но по моим внутренним ощущениям такой мой поступок только усугубит ситуацию.       – Все верно, – Холден изловчился, поднырнул под руку Джека и обнял его. Джек, зажатый в неудобном положении, сначала замер с поднятыми вверх руками, но потом улыбнулся, принимая объятия. Его губы тронула улыбка. – Лучше пусть Дэмиен не думает, что из-за него близкие люди сидят по домам. Но чтобы у всех душа осталась на месте, и никто не психовал, я сейчас схожу к нему и поговорю.       – Зачем?       – Хочу убедиться, что у него в голове останется нужная установка, – освободив Джека из своей хватки, пожал плечами Холден.       – Это какая же? – сощурился Джек.       – Что в случае беды нужно звонить мне или тебе. Что мы услышим его, если он позовет, –объяснил Холден. – Просто так, чтобы рассказать о своих страхах он не позвонит, будь уверен. Но он обязательно наберет, если станет невмоготу. Так что держи телефон поближе… Хотя, кому я это говорю.       – Вот именно! – закатил глаза Джек, который с телефоном не расставался даже в душе.       Слова Холдена он принял с виду спокойно. Естественно, Джек нервничал, но старался не показывать, насколько сильно. Зачем? Хватало и переживаний Дэмиена, чтобы у всех на душе было неспокойно, а добавлять Холдену нервов Джек очень не хотел, он и так пребывал в возбужденном состоянии.       Джек окинул комнату взглядом и обнаружил гору фантиков на прикроватной тумбочке, собственно, это многое объясняло, в частности, гиперактивность Холдена. Он хотел было воспользоваться моментом и намекнуть на секс, но не успел, ситуация резко изменилась.       – Пока ты переодеваешься, я как раз успею поговорить с Дэмиеном, – бросил через плечо Холден и испарился из комнаты, вслед ему полетел тяжкий вздох.              Перед тем как постучаться в комнату Дэмиена, Холден успокоил дыхание и натянул на лицо максимально умиротворенное выражение лица. Он почему-то сильно забеспокоился, поднявшись на третий этаж, но поначалу списал все на общее возбуждение от проделанной работы и переедание сладкого. За годы своей профессиональной деятельности он научился отлавливать некоторые особенные признаки, позволявшие сделать вывод, что беспокоит его нечто большее, чем внешние факторы. Но тут, как назло, информация проскочила мимо осознанного ее восприятия. Мозг совсем недавно получил подсказку, и Холден пока не обработал ее с точки зрения логики, а это нервировало. Будь у них чуть больше времени, гнать коней бы не приходилось, однако сейчас он ощущал острую необходимость разобраться в вопросе безотлагательно.       – Дэмиен, это Холден, – постучавшись, он посчитал правильным сразу обозначить свою личность.       Дверь открылась через несколько долгих мгновений, Дэмиен предстал перед Холденом взъерошенным и каким-то дерганным.       – Что случилось? – спросил Холден.       Беглая оценка состояния Дэмиена показала, что волнует его что-то, не связанное с субъектом и вообще с расследованием. Вместо страха он явственно транслировал раздражение.       – Краска закончилась, – пожаловался Дэмиен. – А я не успел на почту съездить. Заказал большую палитру, а сегодня увлекся рисованием и когда спохватился, что в нескольких тюбиках не осталось ни капли, было уже поздно.       – Завтра нельзя забрать? – спросил Холден, успокоившись, что Дэмиен переключился с мыслей о своем обидчике на творческую деятельность.       – Можно, – вздохнул Дэмиен и вдруг улыбнулся, взгляд потеплел. – Но рисовать я хочу сейчас!       – Ничего, – подмигнул Холден. – Завтра продолжишь. Сегодня можешь отдохнуть, уделить время себе. Может, к Эду сходить?       – Нет, к Эду я точно не пойду, – отмахнулся Дэмиен. Однако отвечал он уже намного спокойнее, чем прежде, видимо, долго и упорно обдумывал эту мысль и принял для себя какое-то решение, принесшее успокоение. – Не сейчас. Но отдохнуть – да, мысль хорошая.       – Можно посмотреть, над чем ты работал?       – Да, но картина не закончена, – поджал губы Дэмиен. – Знаешь, сегодня в первый раз у меня возникло желание показать кому-нибудь свою работу в процессе. Я так привык накидывать на свои картины ткань, когда кто-то стучится в дверь, что у меня это уже рефлекторно происходит. А сейчас вот подумал, что, может быть, стоит отучиться от этого.       Он подошел к мольберту, потянулся к ткани и неуверенно обернулся к Холдену.       – Ты изучаешь меня по моим картинам? – спросил Дэмиен.       – Не без этого, – не стал врать Холден. – Они для меня источник информации, конечно, но твои картины, прежде всего, произведения искусства. Показывай, давай! Не тяни, мне действительно очень интересно.       Дэмиен стащил ткань и, смущенно комкая ее в руках, отступил на шаг. Вот уже который раз Холдена в самое сердце поражали эти картины. Такой талант точно нужно было спасти и предъявить миру. Несмотря на то что работа не была закончена, ее эмоциональный фон читался сразу. Пахнуло холодом зимы, запахом морозного леса. На поляне играли фантастические псы, длинные тела вытянулись вверх, казалось, передние лапы вот-вот столкнутся в воздухе. Короткая шерсть не скрывает худощавых тел, глаза горят синим светом. Это потусторонние существа, они не могут принадлежать к этому миру.       – Кто это? – с придыханием, почти шепотом спросил Холден.       – Гончие зимы, – Дэмиен с какой-то потаенной надеждой смотрел на свою картину. – Я не знаю, откуда пришла такая идея, но мне захотелось нарисовать тех, кто смог бы одолеть его.       Дэмиен кивнул на ворох рисунков глаз, сваленный на его рабочем столе.       – А они могут? – повернулся к нему Холден.       – Это ты скажи мне, – Дэмиен позволил себе короткий зрительный контакт.       Взгляд Холдена снова скользнул по картине, в глаза бросились еще не проработанные краской детали. Теперь, когда внимание не отвлекали псы, он увидел и фигурку мальчика вдали, около деревьев, и бредущего в его сторону Снежного демона. На пути чудовища резвились псы, те самые, призванные защитить мальчика, но, увлеченные друг другом, они могут и не заметить опасность. К горлу подступил комок.       – Дэмиен, у тебя есть наши с Джеком номера телефона? – тряхнул головой, сбрасывая наваждение Холден.       – Нет, – качнул головой Дэмиен.       – Запиши, – попросил Холден. – Мы сейчас уйдем к Эду. Но и в ближайшие дни нас почти не будет дома, поэтому я бы хотел иметь с тобой связь.       – Да, хорошо, – Дэмиен отыскал в куче одеял и подушек свой телефон, а из кармана достал смарт-часы.       – Почему они не на тебе? – улыбнулся Холден.       – Не знаю. Последнее время часто рисую, а так как ношу их на правой руке, то они мне мешают. Иногда надеваю, но в основном кладу рядом, чтобы видеть, кто и что пишет или звонит, чтобы не бегать и не искать, куда я дел трубку, – объяснил Дэмиен.       – Логично, ничего не скажешь, – с толикой сарказма подметил Холден. – Ладно, главное, чтобы и часы не потерял.       Дэмиен рассмеялся.       – Я, конечно, на редкость безалаберный человек, но это моя связь с внешним миром, так что не беспокойся.       – Поверю на слово, – Холден еще раз посмотрел на мольберт. – Они увидят угрозу. Я это точно знаю.       Дэмиен кивнул.       – Если я завтра заберу краски, то смогу за пару дней закончить картину. И… Если ты говоришь так, то да, они увидят. Успеют.              Дорогу к дому Эда Холден не помнил. Джек вел его, как лошадь в поводу, задавая направление движения, лишь изредка поглядывая с беспокойством на витающего в облаках партнера. Картина немного сбила Холдена, он пытался анализировать ее, но не мог, запутавшись в свих ощущениях и эмоциях. Мозги, перегруженные за день, отказывались возвращаться в рабочий режим, и в голове вместо логических цепочек мелькали какие-то невнятные образы – то оскаленные морды собак, то прожигающий взгляд Снежного демона.       – Ты как? – спросил Джек, когда они оказались в большой гостиной.       Холден огляделся и вскинул бровь. Дом Эда был обставлен в современном стиле, однако Элизабет удавалось вписать в интерьер некоторые антикварные предметы мебели, и они не диссонировали, а скорее добавляли гармонии внутреннему убранству. У жены Эда была своя стая тараканов в голове, однако на ее отменный вкус они не влияли, может, даже способствовали его развитию.       – Вообще, уже нормально! – заверил он Джека.       Столешница комода у стены была плотно заставлена бутылками с алкоголем. Тут собрали все, от легкого красного вина до крепкого скотча. Рядом стояла металлическая подставка под ведро со льдом, а с другой стороны установили раскладной стол со всякого рода закусками, чтобы празднующие не упились раньше времени. Эд, Элизабет и Генри уже ждали их. Холдена и Джека познакомили с другими гостями – ими оказались сослуживцы Эда и их жены. Для провинциального городка пара Джека и Холдена вызывала интерес, но не из-за их ориентации, а благодаря профессиональной деятельности. Статус Джека впечатлял людей, но не удивлял, поскольку все и так знали, что он далеко пойдет. Кроме того, через Джессику просачивались новости о его жизни, но вот Холден был для всех темной лошадкой. Симпатичный молодой человек с ярко выделяющимися на лице пухлыми губами и плутоватым прищуром светлых глаз не вязался с образом доктора наук. Студент – да, но преподавателем его не видели, хоть убей. Приходилось отправлять всех сомневающихся на сайт ВУЗа, чтобы те сами нашли доказательства – физиономия Холдена красовалась среди фотографий штатных лекторов.       Женщины из интереса спрашивали о его деятельности, помимо университета, а Джек и Генри тихо посмеиваясь, наблюдая, как меняются их лица, когда Холден рассказывал, как именно помогает полиции. Вскоре дело дошло до особых кексов Элизабет. Джек и Генри воздержались, а вот Холден подумал, что ему не помешает расширить рамки сознания. Зная, что при таком способе подачи, как выпечка, эффект будет незначительным, он смело съел один кекс. Однако зелье подействовало сравнительно быстро, и вскоре Холден начал хихикать и веселиться со всеми. Более того, его одолел зверский аппетит.       Джек, наблюдавший все это безобразие, махнул рукой, полагая, что Холден принимал препараты и похуже, и с ним ничего не случится, если он немного расслабится и покуролесит в свое удовольствие, не думая о деле.       Холден ел сладкое, буквально пожирал все, что попадалось под руку. Он игнорировал иные закуски и налегал на пирожные, пока в какой-то момент не завис с кремово-фруктовой корзинкой в руках.       – Ты чего? – нахмурился Джек, вырывая его из оцепенения.       Холден молча взял ложечку, сдвинул фрукты в сторону и набрал крем под ними. Покатав его на языке, проглотил и набрал еще, а потом поднял на Джека вполне осмысленный и вовсе не пьяный взгляд.       – А ну, попробуй и ты, – Холден протянул ему пирожное и посмотрел серьезно, ожидая вердикта.       Джеку ничего не оставалось, как подчиниться. Рискни отказаться, если тебе тычут пирожное практически в лицо.       – Вкусно, – прожевав кусок, сказал Джек. – Не, правда, вкусно. Пожалуй, возьму еще одно.       – Подожди, – Холден протянул ему другое пирожное. – Попробуй это теперь.       Джек, смерил его скептическим взглядом, но эклер взял.       – Тоже вкусно, – пожал он плечами.       – Ага, – кивнул Холден. – Разницы не замечаешь?       – Холи, я ваших волшебных кексов не ел, – рассмеялся Джек. – Может, дело в том, что тебя от них вставило, и ты начал чувствовать нотки вкуса, которых другие не ощущают?       – Может быть, – пожал плечами Холден. – Но мне кажется, что крем в первом пирожном просто идеален. У него настолько правильный баланс ингредиентов, что от этого вкуса я протрезвел.       – Протрезвел ли? – снисходительная улыбка Джека не понравилась Холдену.       – Ладно, допустим, я немного обдолбанный, но все равно… – Холден облизал губы и уставился на стол. – Буду дальше пробовать, вдруг еще что замечу.       – Ну, давай! – Джек оставил Холдена наедине со столом, полным сладостей, и отошел к Эду и Генри.       Те косо глянули на кексы, но от идеи пойти по стопам Холдена отказались – только ему было позволено туманить себе мозги. Остальные должны были пребывать в боевой готовности все время. Даже алкоголь в этот вечер пили чисто для проформы, растягивая один стакан на полвечера.       Перепробовав все пирожные, Холден подошел к Элизабет и, мило улыбаясь, спросил ее о рецептах. Ответ заставил выветриться остатки дурмана. Холден хотел все бросить и бежать домой, чтобы снова взглянуть в документы, но в этот момент настенные часы разразились боем. В Британии настал Новый год!       Раздался грохот открываемых бутылок, шампанское взрывалось пенными гейзерами, быстро распределяясь по вовремя подставленным бокалам гостей. На улице зарядили фейерверки, горожане никогда не отказывали себе в удовольствии как следует отпраздновать что-нибудь. Что угодно, повод не важен. Холден вышел на веранду вместе со все всеми, он специально слегка отступил назад, чтобы, пока остальные глазеют на пестрые огни в небе, прижаться к Джеку поплотнее. Тот незаметно для окружающих сунул руку под короткую куртку Холдена и приобнял. Так они и стояли, наслаждаясь минутами всеобъемлющей радости и теплом друг друга. Это было настолько прекрасно, что ни один из них не хотел, чтобы момент когда-нибудь закончился. Однако вскоре грохот выстрелов утих, цветы в небе догорели.       Праздник быстро перешел в полноценную попойку, и ближе к двум часам ночи трезвыми остались только Джек и Генри. Холден, окруженный женами друзей Эда, не устоял, и его напоили шампанским по самую макушку. Когда Джек заметил, что происходит, было уже поздно предпринимать какие-либо попытки спасти положение – Холден улыбался ему своей самой пошлой улыбочкой и блестел похотливыми глазками каждый раз, когда Джек ловил его взгляд на себе. Но дело было даже не в том, что Холден нализался, как последний алкоголик, Джека больше беспокоило, как он переживет похмелье от шампанского. Даже от пары бокалов на утро у Холдена болела голова, и он страдал от жесточайшей изжоги.       – Ну что, пьянь, пойдем домой? – Джек присел напротив Холдена на корточки и заглянул ему в глаза.       Холден мгновенно оживился, еще больше заблестел пьяными глазенками и соблазнительно облизал губы. Джек бы и рад купиться на откровенную попытку соблазнения, но Холдена Эшфорда он знал, как облупленного, и не поддался провокации. Повезет, если пьяный искуситель сможет пройти короткий маршрут сам, но, в любом случае, на секс можно было не рассчитывать, поскольку едва Холден примет горизонтальное положение, он уснет беспробудным сном.       – Пойдем! – обрадовался Холден. Он в свои силы верил, чувствовал себя супергероем. В его пьяной башке сейчас прокручивались сцены порнографического характера, и он пребывал в непоколебимой уверенности, что, оказавшись в кровати, повторит все в точности, как только что придумал.       Как Джек и ожидал, Холдена болтало по улице. Он норовил то завалиться на чужой забор, то нырнуть в сугроб. Джеку на подмогу пришел Генри, он собирался остаться дома у Эда, но решил проводить друзей, а заодно и проконтролировать, что Джеку удалось совладать с не в меру активным Холденом. Как предсказывал Джек, стоило ему толкнуть Холдена на кровать, тот мгновенно свернулся клубком и уснул, забыв о своих сексуальных планах. Трезвый Джек изнывал, он уже час мучился от сильной эрекции и не мог от нее избавиться, пока Холден упорно и безжалостно игрался в совратителя. В конечном итоге, помог только холодный душ.              Проснулся Холден от прикосновений к своей шее. Кто-то мягко, но настойчиво прокладывал дорожку поцелуев от его плеча до нежной и чувствительной области за ухом. Вторым стимулом к пробуждению стал насыщенный запах травяного чая, а мгновением позже и ощущение, будто он глотнул кислоты перед сном – началась изжога.       – Ммм, – промычал Холден, пытаясь самостоятельно перевернуться на спину.       – Вот тебе и «ммм», – поддел его Джек. Он помог несчастному поменять положение тела, вручил ему чашку и какую-то темную булку с маслом.       – Ты бог! – простонал Холден, не зная, что больше вызывает у него желание разрыдаться – эмоции, спровоцированные заботой Джека, или ощущение собственной никчемности из-за набирающего силу похмелья.       – Я знаю, – улыбнулся Джек. – Как самочувствие, силы есть?       Холден неуверенно качнул головой и тут же зашипел.       – Башка трещит! – простонал он, жалобно глядя на Джека.       «Ну, вот такой я непутевый», – читалось в его взгляде. Холден примерно представлял себе, как сейчас выглядит, и от того смотреть на свежего, гладко выбритого Джека стало стыдно.       – Я оставил тебе таблетки на тумбочке, – Джек ласково погладил его по голове и попытался распутать торчащую, как иглы дикобраза, челку. Она была в чем-то липком типа сиропа, и укладке не поддавалась. – Только съешь булку прежде, чем выпить их.       Холден не выдержал и тихо всхлипнул от полноты чувств. Ну кто бы еще с ним так нянчился? Он – взрослый мужик! Должен уметь о себе позаботиться, что, впрочем, и делал все годы до появления Джека в его жизни, но как же чертовски приятно знать, что на кого-то можно положиться.       – Спасибо! – улыбнулся Холден, он держал чашку у рта, делая вид, что пьет, и тем самым прикрывая свою опухшую морду.       – Что ты сегодня собираешься делать? – спросил Джек. – Мы с Эдом пройдемся на снегоходах по округе.       – Надеетесь, что будет видно мембрану вытяжки? – уточнил Холден.       – Да, и это тоже, – кивнул Джек. – Хотим посмотреть маршруты движения между городами. Снегопада не было уже несколько дней, и я очень надеюсь, что нам удастся найти следы протекторов.       – Ты думаешь, что они пользуются внутренними трассами? – нахмурился Холден.       – Вполне вероятно, что при перевозке они проделывают часть пути по лесу, чтобы избежать как можно большего количества камер и патрулей. Здесь их не так уж и много, но в случае, если машину засекут, будет невозможно отследить ее маршрут до этого города, – объяснил свои догадки Джек.       – Логично, – согласился Холден. – Я поработаю. У меня ощущение, что я за шаг до прорыва, но я не могу понять, в какую сторону его сделать. Я почти на сто процентов уверен, что у меня есть все данные! Я где-то получил полезную информацию, но понятия не имею, что это и как применить. В голове зудит мысль… Короче, если бы я еще помнил, что вчера напридумывал, было бы вообще зашибись.       – Ты ел сладкое, – улыбнулся Джек. – Много! Очень много. Ты и меня заставлял есть пирожные. Короче говоря, тебе было очень весело, ты был счастлив от концентрации алкоголя и сахара в твоей крови.       – Ага… Понял, – Холден поскреб щеку и задумался, не пора ли побриться. Вон Джек занимался этим каждое утро, а сам Холден обленился и на бритву последние несколько дней только смотрел. – Ладно, начну с душа, а там посмотрим.       – Хорошо, – Джек с трудом высвободил свой теплый комбинезон из шкафа. Задача очень непростая с учетом того, что почти на всех вещах они прикололи булавками какие-то бумажки и фотографии. Импровизированная доска стала настолько обширной, что некоторые предметы гардероба стали недоступны, а шкаф и правда стал похож на портал в Нарнию или, скорее, на ее темную альтернативу. – Мы с Эдом будем ближе к обеду, но если не успеем, садитесь есть без нас.       – Ладно, – Холден снова присосался к чашке с чаем и двумя большими глотками допил ее.       С Джеком он попрощался кивком, поскольку к моменту его выхода из комнаты, рот Холдена был забит булкой чуть меньше, чем полностью.              Таблетки подействовали быстро. Отвар Джессики помог справиться с тошнотой и недомоганием, а свежий воздух довершил превращение медведя-шатуна обратно в человека. Холден принял душ, побрился и взялся за документы. Пройдясь по своим записям, он тихо заскулил, пытаясь напрячь мозги, но тщетно! То, что пришло в пьяную голову, в трезвую стучаться не спешило. Глаза бегали по знакомым строчкам, Холден свой почерк читал быстро и легко, но смысла от этого было не больше, чем если бы его каракули разбирал Джек.       Ближе к полудню мозги вскипели, и Холден отправился рыскать по дому. Он перемещался от одной вазочки с конфетами к другой и набирал леденцы в карманы. Стимулировать память можно было разными способами, включая воздействие на рецепторы. В данном случае Холден хотел подстегнуть рецепторы вкуса, а значит, стоило найти те леденцы, которые вчера заставили его разум пойти по новому пути. Конечно, в идеале было бы закусить вчерашними пирожными, но, хоть убей, он не помнил ни что ел, ни с кем разговаривал об этом. На кровати выросла горка разноцветных леденцов. Холден совал их по одному в рот, перекатывал по языку и выплевывал. Почти отчаявшись, он взялся за предпоследний, по виду не слишком яркий леденец, и вдруг в голове закрутился снежный вихрь. Разум заполнили образы, начиная от жутких глаз Снежного демона, заканчивая беснующимися на снегу гончими зимы. Но главное – у этого леденца был тот самый сбалансированный вкус, который и заставил его в первый раз обратить на него внимание. Несмотря на то, что предыдущие конфеты были яркими и по-своему вкусными, невзрачный бледный кругляшок обошел их на голову.       Выплюнув конфету на ладонь, Холден уставился на нее, словно собрался допросить.       – Почему они так отличаются? – спросил он сам себя.       Не будучи знаком с правилами изготовления карамели, он считал, что все конфеты этого типа должны быть похожи друг на друга, иметь идентичные характеристики и обладать строго определенным вкусом. Если на конфете написано, что она чисто апельсиновая, например, во рту должен остаться концентрированный привкус апельсина, сдобренный кислинкой. Но в данном случае Холден мог поклясться, что он только что ел не леденец, а карамелизированный апельсин. В леденце не было ни химического привкуса, ни утрированной кислоты.       Холден полез в ящик, где валялись пробники продукции кондитерского магазина и, разорвав пакеты, вывалил их в общую кучу. Через пятнадцать минут он наплевал полную чашку леденцов и разложил оставшиеся на две горки.       На часах было начало второго, но Холден решил рискнуть. На крайний случай крик Джека точно вытащит его из лабиринта. Да, они переполошат всех, но сейчас выход в подсознание важнее всего этого. Нужно нырять немедленно, иначе распутать злосчастный ребус не получится.       В этот раз погружение прошло легче. Холден не проваливался в глубину, а остался на верхнем уровне, на котором мог частично слышать, что происходит вокруг его отключившегося тела. Удобное рабочее пространство, ровные стены, пол, присыпанный снегом, и синий свет, окрасивший все в призрачные тона.       Холден повернулся к стене и мысленно призвал образ Снежного демона. Он нужен был как якорь, точка отсчета. Стена справа от чудовища поплыла и, наконец, все детали стали выстраиваться в ровный ряд. Ранние рисунки Дэмиена, вот на полу лежат пульки. Или не пульки? Они разных размеров, и их целая россыпь.       – Почему их так много? – спросил себя Холден. Он посмотрел на чудовище, и оно бросило на него ответный взгляд.       Последний рисунок Дэмиена ожил, и Холден, наконец, сообразил, что за наросты на надбровных дугах Снежного демона. Хохот человека, узревшего истину, отразился от стен, заметался эхом по коридорам.       – Это конфеты! Господи, это же сраные конфеты! – подвывал Холден.       Прозрачные голубые леденцы делали лицо чудовища не таким страшным. Холден не мог поверить в происходящее, но уже точно знал, что не ошибся. Не только его мозг страдал вывертами, Дэмиен, как творческая личность, мог оперировать аллегориями, неосознанно подменять одно другим. Он вряд ли смог бы сам сказать, что именно изобразил на лице чудовища.       Теперь шарики на полу тоже подсветились ярким цветом, они стали красными, розовыми, зелеными и желтыми, как те карамельки, что Холден собирал по дому. Вскоре веселье Холдена стихло. Он повернулся к Снежному демону и уставился ему в глаза.       – Персиваль Саттон не подходит, – с досадой сказал он. – Но варщик… Варщик на него работает. У семьи есть небольшое производство, и его хватает на то, чтобы покрыть потребности города. Но он же продает свой товар не только здесь, значит, должны быть еще работники, те, кто делает на поток, а не эксклюзив. Бляха!       – И кто же я? – вдруг пророкотало чудовище.       – Да я в душе не гребу, кто ты! – заорал в ответ Холден. – Но теперь я знаю, что с этим связан Саттон. Будет проще.       – Ты должен меня найти, – опустил голову Снежный демон. – Потому что если ты этого не сделаешь, то я найду тебя!       – М-да? – вскинул бровь Холден. – Жду с нетерпением.       – Лед взбугрился торосами, Холден. Он никогда больше не будет зеркально гладким, – с ехидством заговорил Снежный демон. – Тайны рвутся наружу, а знаешь, почему?       Холден закатил глаза.       – Просвети меня.       – Мальчик начал вспоминать. Я это знаю, и я не хочу, чтобы он меня раскрыл. Я собираюсь уйти, оставить вам моих тюремщиков и вырваться на свободу. Сможешь ли ты догнать меня, доктор Эшфорд? Снег – моя стихия, я запутаю следы и уйду туда, где тебе меня не достать. Я умею быть незаметным, и если бы меня не держали в этом захолустье, ты никогда не узнал бы о моей деятельности. Я буду свободен, и тогда больше никто не будет властвовать над моими желаниями. И каждый следующий труп будет на твоей совести. Я не удовлетворюсь полумерами и не стану больше оставлять свидетелей, которые могли бы меня раскрыть, – сипел монстр. Он говорил с издевкой, а в груди у Холдена все замерзало от страха. – Я зло в чистом виде, и ты это знаешь. А еще ты кое-что упустил.       – Что?.. – от бравады не осталось и следа. Подсознание Холдена показывало ему, насколько на самом деле силен и ловок его противник. Разум убийцы более гибок, чем казалось раньше.       – Где твой подопечный? Гончие зимы пропустили момент? Они так увлеклись играми друг с другом, что забыли, кого им нужно охранять!       – Я тебя найду и за яйца подвешу! – зарычал Холден.       – Ищи, – вдруг спокойно откликнулся Снежный демон. – И ты можешь сколько угодно орать на себя самого, ведь, по сути, я – часть тебя. Ты хочешь тратить время на пустую болтовню или забьешь, наконец, тревогу?       Холден развернулся и бросился к мгновенно открывшемуся у него за спиной порталу. Подсознание рвалось наружу, в мир, где может взаимодействовать с телом. Выход с верхнего уровня дался легко, только сердце зашлось в безумном ритме, Холден захрипел, пытаясь побороть обуявший его страх. Он попробовал подняться, но с первого раза не вышло, со второго – тоже. Войдя в спальню, Джек застал Холдена в плачевном состоянии – поддавшись панике, тот дышал как загнанная лошадь и пытался напиться прямо из графина, обливаясь водой.       – Что случилось?       – Где Дэмиен? – отдышавшись, спросил Холден.       – Не знаю, – напрягся Джек. – Вероятно, у себя.       – Иди проверь! – не сдержавшись, крикнул Холден.       – Стоп! Что происходит, что с тобой? – Джек бросился к аптечке, но Холден его остановил, показав тот самый пузырек, который они брали на экстренный случай.       – Иди. Проверь. Дэмиена, – разделяя слова попросил Холден. – Со мной уже все нормально. Ты теряешь время!       Джек ощутил, как беспокойство Холдена передается ему. Эшфорд никогда не стал бы себя так вести, если бы у него не было веских причин. Джек разрывался между ним и братом, но, убедившись, что дыхание Холдена выравнивается, метнулся из комнаты наверх.       Он безуспешно стучал несколько минут. Эд поднялся к нему в тот момент, когда Джек выдавил плечом дверь. Комната оказалась пуста.       Панике подвержены даже самые стойкие люди. То, что они умеют гасить ее мгновенно, не отменяет того факта, что несколько секунд их мозг, пораженный сложным коктейлем химических веществ, выделяемых организмом, мечется, не в силах справиться с сильным потоком эмоций. Таким, как Джек, эти секунды даются тяжелее, чем другим, они в считанные мгновения должны усмирить зверя внутри себя, очистить свой разум и начать действовать. В тот же момент начинается отсчет времени.              За два часа до этого…              Дэмиен радовался пустующим улицам. Наверное, решение сходить на почту именно сегодня было действительно правильным – никто из знакомых не встречался на его пути, никто не глазел ему вслед. Неприкрытые одеждой участки кожи щипал легкий мороз, снежинки сыпались сухими хлопьями, окутывая город пеленой. Красота белой сказки завораживала, Дэмиену она навевала тяжелые мысли. Он уже несколько дней не мог нормально спать, и только знание, что в этом доме находится старший брат, позволяло успокоить нервы и отдохнуть хоть пару часов. Дэмиен видел, что Джек чем-то занят, и не предпринимал попыток с ним заговорить, но ему очень хотелось, чтобы как-нибудь Джек сам постучал в его дверь. И не потому что искал Холдена, а чтобы поговорить с ним, с Дэмиеном.       Нет, Холден ему нравился, он превратился в тот самый мостик, соединивший Дэмиена с семьей, и от мысли о нем становилось теплее на душе, появлялась робкая надежда, что все наладится. Именно поэтому творчество Дэмиена развернулось вокруг фигуры брата и его возлюбленного. Закончив порнографические скетчи и едва не сгорев со стыда, Дэмиен неосознанно решил изобразить их в роли мистических созданий. Гончие зимы представлялись Дэмиену защитниками, и они отражали суть Холдена и Джека. Он верил, что они одолеют чудовище. В голове картина горела ярким светом и не давала покоя. Закончившиеся краски заставили Дэмиена понервничать, он не хотел останавливаться, поэтому едва смог собраться с мыслями и ушел из дома, чтобы забрать материалы.       Джек и Холден вчера вернулись поздно, и, судя по грохоту, кто-то один или вообще оба пребывали в состоянии сильного опьянения. Дэмиен даже хотел спуститься и узнать, не нужна ли его помощь, но, судя по тому, как быстро стихла возня, они справились сами. Утром, выбираясь из комнаты на завтрак, Дэмиен краем глаза отметил, что запас конфет в вазочках сильно поредел, а когда выходил из дома, обнаружил, что сладостей стало еще меньше.       Дэмиен неосознанно свернул на улицу, где стояла кондитерская лавка. Во-первых, он хотел сделать приятное матери – она любила, когда леденцов в доме много, а во-вторых, вспомнил, с каким удовольствием Джек и Холден едят местные эклеры. С последнего заказа на картины Дэмиен получил неплохой гонорар, да и вообще, на его счете было достаточно денег, чтобы скупить половину магазина. Радость от того, что он может сделать приятное дорогим ему людям, перевесила какое-то неосознанное желание не ходить в магазин. Он годами обходил его стороной, не отдавая себе отчет, в чем причина его неприязни.       С Холденом ему было проще переступить порог лавки, в нем чувствовалась сила, способная защитить Дэмиена от проблем, а в этот раз он был один. Потоптавшись в нерешительности у входа, он все же открыл дверь и шагнул в теплое, пахнущее шоколадом и ванилью помещение. При магазине была кухня, на которой готовили пирожные, и, кажется, недавно из печи вынули новую партию синабонов. Дэмиен не отрывал глаз от витрин, ему было проще не смотреть на продавца, так он сможет оформить свой заказ, не заикаясь, и, что немаловажно, сойти за нормального человека.       Он набирал товар с азартом, но дело было даже не в голоде. Наоборот, запах его почему-то сильно раздражал, вызывал легкую тошноту и острое желание выйти на улицу. В этом не было ничего удивительного – кто-то не может находиться в мясном ряду, а кто-то в кондитерском магазине. У каждого человека свои проблемы восприятия. Он почти закончил покупки, готов был расплатиться, когда изображение в глазах начало двоить. Продавец набирал демонстрационный товар из стеклянных банок, выставленных возле кассы, и одна картинка накладывалась на другую, словно невидимый режиссер создавал ремейк какого-то до боли знакомого фильма. Узнаваемого и страшного.       «Вот эти лучше всего есть вечером, тогда сны будут сладкими…» – проговорил голос у него в голове.       Дэмиен резко вскинул голову и уставился на продавца. Тот замер, несколько секунд оставался неподвижен с опущенной головой и взглядом, упертым в конфетную россыпь.       Он выпрямился резко, Дэмиен отшатнулся, уставившись в те самые глаза, мучавшие его столько времени. Перед ним, криво улыбаясь, стоял его мучитель.       – Жаль, ты стал таким взрослым, – сказал он.       Дэмиен не успел опомниться, как Снежный демон перепрыгнул стойку, сметая все покупки, и молниеносно повалил свою жертву на пол. В этот момент Дэмиен остро жалел, что на улице первого января почти никого нет. Был бы это город побольше…       – Стой! – закричал кто-то из кухни. – Не здесь!       «Не здесь» всего лишь значило, что у Дэмиена появилась отсрочка.       Из кармана извлекли телефон, бросили и тут же разбили каблуком ботинка. Все, связь потеряна. Зрение затуманилось слезами, белесый мир за окном размылся, как акварель, на которую щедро плеснули воды.