Изувеченные

      Сириус готов поклясться и прокричать на весь магический мир, что эти зимние каникулы самые незабываемые. Джеймс лишь радостно заявляет друга, что таких каникул будет много, если он будет приезжать к нему.        Если сначала Сириус старался быть паинькой и быть вежливым, воспитанным мальчиком, перед Юфимией и Флимонтом, то эта идея с треском провалилась.        Уже на следующий день Джеймс и Сириус превратили лестницу в доме в ледяную горку, с помощью волшебной палочки Флимонта, ведь пока им нельзя пользоваться своими вне Хогвартса.        Рядом с Джеймсом Поттером просто невозможно быть послушным.        Да и родители Поттера сразу поняли, что Блэк далек от послушного паиньки, ведь знали, что их сын никогда не сможет так хорошо сдружиться с тихим пареньком.        И даже Римус не был паинькой, да, он близок к этому статусу, но не зря ведь он попал в компанию мародеров.        Блэк готов был остаться здесь жить, в доме Поттеров. Тут вокруг веселье, которое устраивал Джеймс, много любви, тепла и заботы, которую раздавала Юфимия, а Флимонт всегда готов поддержать забавы сына и его друга, защищая их перед женой.        И даже сейчас, на канун Рождества, Джеймс и Сириус сумели что-то придумать и сейчас были близки к выполнению своей шалости.        Джеймс с победной усмешкой залез обеими ногами на крышу, которая была покрыта огромным слоем снега. Поттер присел на корточки и протянул крепкую руку Сириусу, который прикладывал все усилия, дабы залезть на крышу дома.        — С палочкой было бы легче. — прокряхттел хриплым голосом Сириус, принимая руку друга, который потянул его на себя.       — Считай, что это внеплановая тренировка по квиддичу, — точно также прокряхттел Джеймс, а когда Сириус уже лежал на снегу, то упал назад, — Надо укреплять мышцы, Бродяга.        На лице Блэка расплылась глупая ухмылка, — Чтобы девчонок цеплять?        Джеймс закатил глаза и пнул ногой снег, который полетел в лицо лежащего Блэка, — Чтобы кубок по квиддичу выиграть к концу года, — шатен задумался и пожал плечами, — В моих планах выиграть все кубки квиддича до седьмого курса.        Поттер встал на ноги, чуть не чертыхнувшись из-за снега и наклона крыши. Парень начал отряхиваться и оглядывать все с высоты птичьего полета, ну, или почти птичьего.        — Ты подушки взял? — спросил Сириус, который свесил ноги с крыши, также осматривая Годриковую Впадину с высоты.        — Нет, — коротко ответил Джеймс, а потом нахмурился и медленно взглянул на друга, — Я думал, что ты взял!        — Но я тоже не брал! — растерянно вскинул руками Сириус, подскакивая на ноги.        Шатен громко вздохнул, покачивая головой. Извилины в голове Джеймса начали быстро крутится, а голубые глаза бегали по округе дома.        Но размышлять долго Джеймсу не позволила Юфимия, которая выскочила на улицу с полотенцем в руках и с волшебной палочкой, в одном домашнем платье и фартуке для готовки.       Брови женщины свелись к переносице, — Джеймс, Сириус, куда вы залезли? С ума сошли!?        Сириус похлопал глазами и сощурил глаза от зимнего солнца, — На крышу. — непринужденно ответил Блэк.        Двери дома шумно открылись, и на улице также выскочил Флимонт, который легким бегом подбежал к жене и начал тянуть пальто в руках к ее плечам. А когда мужчина задрал голову и увидел мальчишек, то громко засмеялся, за что получил полотенцем по голове.       — Немедленно слезайте, не дай Мерлин поскользнетесь и что-то сломаете себе! — яростно закричала Юфимия, пока Флимонт продолжал подсмеиваться над растерянными парнишками.        Юфимия уже вытянула свою волшебную палочку и хотела ею взмахнуть, но Джеймс резко схватил Сириуса за рукав и потянул на себя. Два гриффиндорца громко засмеялись в полете, согнув ноги. Повсюду полетели снежинки снега, когда парни прыгнули в огромный сугроб возле беседки по самую голову.        Блэк и Поттер вытянули головы и продолжили весело смеяться. Их тела были полностью погружены в снег, и торчали лишь одни головы, которые уже были мокрыми из-за того же снега.        Женщина быстро и недовольно подбежала к детям, взмахивая палочкой и парни начали медленно подниматься в воздух из сугроба.       — Простудитесь ведь! Ох Мерлин… — женщина начала махать полотенцем по уже стоящим на земле гриффиндорцам, которые были похожи на двух солдатиков. Довольно забавно Юфимия начала нервно и встревожено стряхивать снег с детей полотенцем, — Чем вы только думали!? Хотя я сомневаюсь, что вы и вовсе думали…        Джеймс вытянул руки и начал идти к матери с объятиями, — Извини, мам.        Юфимия начал вскрикивать и отходить от сына, — Ты весь в снегу, Джейми!        Парень лишь посмеялся над матерью, а затем начал рыться в сугробе, взмахивая руками и размахивая снег в разные стороны, пытаясь найти свои очки.        — Бегом в дом! — топнула ногой Юфимия.        — Я не могу найти свои очки. — хмуро пробормотал Джеймс, сощурившись и разглядывая весь снег в округе.        Мать закатила глаза, — Акцио Очки.        Очки вылетели из снега прямо перед носом Джеймса, врезавшись ему в лоб, от чего тот ойкнул и упал назад.        Юфимия подошла к Сириусу и надела полотенце ему на голову, пытаясь спрятать уши. Джеймс побежал вперед уже в очках, налетая на отца, который перекинул руку через его плечи. Отец и сын начал перешептываться, взмахивать руками и смеяться с широкими улыбками.        Гриффиндорцы уже были в спальне Джеймса. Сириус с интересом рассматривал постеры с игроками квиддича над кроватью Джеймса. А сам Поттер увлеченно и усердно писал кому-то письмо.        — Да ладно, у тебя есть автограф Фабиуса Уоткинса!? — удивленно вскрикнул Сириус, тыкая пальцем на постер.        — Ага, — незаинтересованно кивнул очкастый, продолжая писать на пергаменте, — У меня есть автографы всех игроков «Стоунхейвских Сорок».       Сириус засунул руки в карманы домашних штанов и не торопливо подошел к столу, беря в руки упакованный подарок, который был обернут в красную бумагу, — Для Кэсси? — а затем внимание карих глаз зацепили белые розы на столе, — И это?        Джеймс насупился и выдернул розы и подарок из рук друга, — Я просто хочу сделать ей приятно.        Блэк грустно улыбнулся, а затем сел на стол, — Не хочу тебя задевать, но лучше не подписывай подарок, если хочешь сделать приятно моей сестре.        Шатен закатил глаза, — Знаю я, как она отреагирует, когда увидит, что это я подарил ей. Но я хочу, чтобы она знала. Мало ли, что подумает. А ты что ей подаришь?        — Она книгу одну все хочет. — Сириус спрыгнул со стола и подошел к своей большой сумке, начиная там рыться.        Джеймс развернулся в пол оборота, а затем округлил свои глаза, когда увидел знакомую обложку. Сириус шумно положил книгу перед другом, скрестив руки на груди.        Сохатый подскочил со стула, чуть не уронив его, но вовремя придержал, — Нет, Бродяга! Я такую же ей купил. Не дари ей ее.        Бродяга нахмурился, забирая книгу из рук друга, — С чего бы, Сохатый? Ты хоть знаешь, сколько она стоила?        — Знаю, — вскрикнул Джеймс, — Двадцать гребаных галлеонов! Прошу тебя, Бродяга, не дари ей. Хочешь я на колени встану?        — А я что подарю? — фыркнул Сириус, сильнее сжимая книгу в руке.        Джеймс бегло начал бегать по своему столу, пытаясь найти хоть одну хорошую вещь, которая вполне сможет стать подарком. Он схватил ароматическую свечу, которую купила ему мама, дабы избавиться в комнате от запаха пота из-за тренировок сына.        — Вот! — Поттер прижал свечу к груди Сириуса, потому пришлось взять ее в руки.        Сириус презрительно оглядел стеклянную свечу, а затем выгнул бровь, — Что за бред?        Очкастый замахал указательным пальцем, — Я то же самое сказал маме.        Блэк обреченно вздохнул и закатил глаза, — Но учти, Сохатый, не дай Мерлин Кэсси сделает мне выговор за такую херню.        Улыбка расплылась на лице Джеймса, а руки крепко сжались на плечах друга, — Бродяга, я тебе когда-нибудь говорил, как сильно люблю тебя? — карие глаза Блэка округлились, — О, ну, я имел ввиду, как друга.        Сириус неуверенно закивал головой, — Я понял тебя, Сохатый. — брюнет начал неуверенно отходить от счастливого друга и убирать его руки с плеч. 

***

      В последние время, Питеру совсем не нравилось дома. Отец слишком нервный, мать никак не может вылечиться, каждый день приходил колдомедик, проверял миссис Петтигрю, давал стекляннки с зельями, мазями.        Но сегодня Захарию Петтигрю решили забрать в больницу Святого Мунго. Ее муж, Энид, сопровождал ее, совсем позабыв о встревоженном сыне.        Питер бродил по скрипящему, деревянному полу, нервно кусая пухлую губу. У Питера не было никакого Рождественского настроения, не было никакого желание, а только страх.        Энид Петтигрю всегда был слишком строг к сыну, пытался воспитать его, как настоящего мужчину. Единственный раз, когда Питер слышал похвалу от отца, это когда он поступил на Гриффиндор.        Захария же всегда была нежна с сыном, заступалась за него перед мужем, буквально раскормила его сладостями и другой стряпней. Питер даже представить не может, что он будет делать без своей матери. Как он будет продолжать жить в этом маленьком, деревянном и постепенно ломающемся доме с отцом?        Еще больше волновала Питера мысль, что есть вероятность того, что он проведет Рождество без матери.        Маму Питера забрали всего около часа назад, но он до сих пор не может успокоить свои трясущиеся руки и бешеное сердце.        Ему срочно нужно отвлечься. Тренировки. Джеймс говорил ему потренироваться на каникулах.        Мальчишка подорвался с места и побежал по небольшой лестнице, забегая в свою комнату с ноги. Глаза Петтигрю начали бегать по всей его небольшой спальни.        Питер скорчился, когда начал отодвигать стол, который был наполнен полным хламом. Паренек сел на колени, а затем принял стойку для отжиманий.        — Р-раз, — светлые брови гриффиндорца сильно нахмурились, а руки затряслись, когда он сделал первое отжимание, — Д-два… тр-р-ри… — лицо Питера начало краснеть.       Паренек устало упал грудь на пол, положив щеку на холодные дощечки пола. Питер начал рисовать в своей голове картину Джеймса, который тренируется на выходных по утрам в их комнате. Он отжимался, приседал, качал пресс, подтягивался на наколдованном и маггловском турнике.        Мародер резко перевернулся на спину и скрестил пальцы в замок за головой. Скорчившись, он начал поднимать туловище и тянуться к согнутым коленям. Больше пяти раз он не смог, сил не было, матери, которая поддержала бы его сейчас, тоже не было.        Уголки губ Питера приподнялись, очень слабо, едва заметно, когда он вспомнил своих друзей. Он до сих пор удивляется, как он, пухлый, скромный и очень тихий паренек смог попасть в такую компанию? Как смог стать частью мародеров?        Но больше всего, его удивляло и радовало отношения Джеймса к нему. Джеймс всегда относился к Питеру, как к младшему брату, которого у него никогда не было. И вряд ли будет.        Джеймс всегда приносил сладости из кухни Хогвартса на выходных, и большую часть отдавал Питеру, а если Сириус пытался незаметно украсть хотя бы одну конфетку у Питера, то сразу же получал недовольный взгляд и подзатыльник от Джеймса.        Стоило кому-то не так взглянуть на Петтигрю, или начать перешептываться, смотря на него с отвращением, то сразу же встречался лицом к лицу с кончиком палочки Поттера.        Еще на втором курсе, когда к Питеру в безлюдном коридоре во время ужина пристали какие-то слизеринцы, Джеймс заступился за него, чуть было не налетел на компанию слизеринцев, но его вовремя схватил Римус.        Питер встал с пола, тяжело выдохнув. Взгляд упал на упавшую со стола рамку с колдографией. Он увидел широко улыбающуюся маму, которая обнимала его на кухне и целовала в щеку, а сам Питер был в новой школьной форме.        Глаза Захарии Петтигрю были неописуемо добрыми. Уголки ее глаз были опущены, делая их еще прекраснее и добрее. Она с такой нежностью смотрела на своего сына, и плевать она хотела на его характер, на его не идеальное тело.        Нижняя губа Питера предательски затряслась, когда он понял, что в доме тихо, мама не поет, как обычно. Да, Захария любила петь различные песни, даже когда просто лежала в постели.        Нос паренька постепенно начал краснеть, как и нижние веки глаз. Питер аккуратно стер пылинки с рамки, аккуратно поставив ее на стол, а затем взглянул на другую колдографию.        Здесь он видел себя и Джеймса во дворике Хогвартса. Поттер улыбался во все тридцать два зуба, крепко прижимая к себе Питера за плечи.        Возможно, Питер никогда не сможет понять, как он остался частью Мародеров. И не сможет понять, почему Джеймс к нему так относиться. По особенному. Действительно, как к младшему брату.        Питер почувствовал что-то мокрое на своей щеке, а затем и на другой. Парнишка начал быстро убирать слезинки со своих щек, но чувствовал, что в глазах еще много соленой воды.        Брови мальчишки свелись к переносице в сожалеющей форме, он закусил нижнюю губу зубами до боли, а нос и глаза лишь сильнее начали краснеть, когда веки быстро закрылись и сжались.        Из груди Питера вырвался непроизвольный всхлип, а затем еще один и еще. Если бы отец был здесь, он явно не оценил бы то, чем сейчас занимается его сын.        Парнишка начал кулаками вытирать несдержанные слезы, а потом набрал воздуха глубоко-глубоко в легкие.        Единственное, что сейчас отделяет Питера от Мародеров, это то, что он не анимаг. У него не получилось. И он начал проходить процесс превращения заново.        Питер начал толкать кровать, как можно дальше, дабы сделать в своей небольшой спальне больше свободного места.        Он начал успокаивать свое дыхание, закрыв глаза и встав в центр комнаты. Не громко он начал произносить заклинание, приставив кончик палочки к грудной клетке.        Гриффиндорец не знал, сколько он так стоял и вновь повторял длинное заклинание, снова и снова. Но боковым зрением он видел, что уже стемнело, а его комнату освещала лишь полная луна, свет которой пробивался сквозь тонкие шторы окна и стекло.       В один миг он почувствовал, что каждый сантиметр его тела зачесался. Хотелось начать дергаться, чесаться, но он твердо продолжал стоять в одной позе на крепких ногах, продолжая терпеть.        Под носом он почуял отвратительный запах, который он обычно чувствовал от миссис Норис. Он широко открыл глаза только тогда, когда его штаны начали спадать с него, а сам он начал лететь вниз с неописуемой скоростью.        Он зажмурился, его тело затрясло. Питер попытался издать боязливый стон, но вместо этого услышал пищание. В этот момент как раз-таки он и распахнул глаза.        Вокруг все стало просто огромным. Всего на секунду, Питер подумал, что сново сделал что-то на так и вместо превращения, увеличил дом или мебель.        Но когда он почуял мерзкий запах под носом еще ярче, то понял, что он сделал все правильно. Черные и маленькие глаза начали рассматривать сами себя. Питер встал на задние лапы и начал рассматривать передние.        Серая шерсть, маленькие лапки и острые когти. Лапки потянулись к лицу, нащупав длинный и мокрый нос. Обернувшись, он увидел длинный и тонкий хвост.        Крыса.        Крыса, черт возьми!        Носик Петтигрю сощурился в отвращении от самого себя. Он и раньше не был в восторге от себя и своего тела, а сейчас ему и вовсе хотелось убить себя.        Черные и маленькие глазки начали быстро закрываться и открываться. Лапы сами по себе начали нести Питера по всей комнате. Он врезался в ножки стола, в кровать, в стену, начиная болезненно пищать и кричать.        Глаза стали стеклянными от накатывающих слез. Питер побежал к пыльному углу своей комнаты. Крысеныш встал на задние лапы, а передние прислонил к своему лицу, продолжая пищать. 

***

      — Когда твои мудатские каникулы уже закончатся!? Я сыта по горло тобой, твоей подружкой и вашими сказками!        — Если хочешь быть на моем месте, то так и скажи!        — Хах, у тебя отличное чувство юмора, Лили. Да я бы даже под дулом пистолета не шагнула в вашу школу для идиотов!        — Прости, как я только могла подумать, что Зальеварение намного интереснее математики!        — Надеюсь, ты отравишься этими вонючими зельями!        Хлопок двери.        Кассиопея с легкой улыбкой на лице распаковывала коробку, которая была обернута в бежевую бумагу. Блэк совсем не обращала внимания на крики и скандалы сестер Эванс. Для нее это что-то обыденное, она каждый день слышит похожие словечки Сириуса и Беллатрисы.        Наконец расправившись с оберткой она с нетерпением открыла коробку с ленточкой, к которой был прикреплен конверт. 

«С днем рождения, красавица. Я не поздравляю тебя с Рождеством, потому что он не так важен, как твой день рождения. Я уже считаю дни, когда встречусь с тобой на вокзале. Тебе не скучно в доме этих мерзких магглов? Надеюсь то, что сейчас находится в коробке — обрадует тебя, ведь там не только подарок. Жду нашей встречи.

Л.А.М.»       Кэсси широко улыбнулась и хихикнула, откидывая пергамент с конвертом и с огоньками в глазах заглядывая в коробку.        Из груди девушки вырвался смешок, когда она взяла в руки стеклянную упаковку, через которую виднелся браслет с маленькими и серебряными сапфирами. Ничего другого она и не могла ждать от Люциуса.        Брюнетка аккуратно открыла стеклянную упаковку и взяла в руку браслет, откидывая стекляшку. Кассиопея внимательно разглядывала каждый страз. Браслет не был броским, ярким, он был скромным, незаметным, но не менее красивым.       Люциус запомнил слова Кэсси о роскоши, поэтому долго подбирал украшение среди бюжетерии в прилавках.        Кассиопея осторожно надела браслет на свое запястье, вернувшись к большой коробке. Голубые глаза широко распахнулись, а улыбка пропала, когда она увидела тонкие колготки, которые были аккуратно сложены.        Волшебница сглотнула и боязливо взяла их в руки, расправляя. Это были обычные капроновые колготки, но с черными и слегка вульгарными узорами.        Гриффиндорка вздрогнула, когда дверь в спальню резко распахнулась. Кэсси резко свернула колготки и сжала их в кулак, встретившись с непонимающим взглядом Лили на пороге.        Но прищуренные глаза Лили резко превратились в удивленные, когда она увидела свою кровать, заполненную яркими коробками с подарками. Девочки спали в одной кровати, она была двуспальная, поэтому на кровати были подарки и самой Кэсси.        — Мерлин! — единственное, что смогла выдать Лили с широкой улыбкой, — Это все наши подарки?        Кассиопея улыбнулась, — Ага. Ты бы видела, сколько сов было в комнате, когда я открыла окно.        Эванс удивленно прыгнула на свою кроватью, сразу же разбирая свои подарки, — Боюсь представить.        Пока Лили была отвлечена, Блэк быстро спрятала колготки за спину, но вновь увидела подозрительные, зеленые глаза.       — Что ты там прячешь? — тихо спросила Лили, нервно усмехнувшись, подползая ближе к подруге, — Покажи, Кэсс. Ну же!        Кассиопея засунула колготки под подушку, — Ничего.        Лили коротко засмеялась, — И это “ничего” ты спрятала под подушку? Покажи, Кэсс. Что там такого?        — Ничего там нет, Лили, — улыбнулась Кэсси, когда Лили начала падать на нее и пытаться дотянуться до подушки, — Перестань, там правда ничего такого! Всего лишь подарок.       — Так покажи, Кэсс! Сама сказала «всего лишь подарок». — никак не унималась рыжеволосая.        Кассиопея поджала губы и слабо оттолкнула от себя подругу, закатывая глаза, — Ладно, ладно! Но обещай не смеяться.        Лили положила руки на колени, которые поджала под себя, а затем сделал вид, словно закрыла рот на замок.       Блэк достала вещь из-за подушки, не торопливо и сомнительно расправляя колготки. Зеленые глаза Лили округлились, когда она увидела подарок, который Кэсси расправила и положила на постель.        Кассиопея вытянула указательный палец и замахала им перед лицом Лили, — Ты обещала, не смей смеяться. Сдерживай себя, Лили, ни слова!        Из груди Эванс начали вырваться смешки, а губы она сжала в тонкую линию, когда ее лицо начало краснеть, а уголки глаз слезиться. Кассиопея тяжело вздохнула, пряча лицо в ладонях, когда услышала заливистый смех Лили.       Эванс откинулась на свою подушку, продолжая смеяться и пытаясь вымолвить хоть слово. Девушка закрыла лицо руками, громко смеясь.        — Эт-то П-поттер подарил!? — сквозь смех сказала Лили, зарываясь лицом в подушку.       Темные брови Кэсси сразу же нахмурились, а щеки залились краской, — Нет! Я надеюсь, среди этих подарков вообще нету его. — она пробежалась голубыми глазами по всем своим подаркам.        Кассиопея начала толкать подругу в плечо, — Перестань, Эванс. Ты вроде говорила, что твои родители спать собираются.        Лили закивала головой и вновь оказалась в сидячем положении, вытирая уголки глаз костяшками рук от слез, — Да, да… Собирались. Они рано ложатся спать, даже по праздникам.        — Думаю, ваши крики с Петуньей для них стали колыбельной. — ухмыльнулась Кэсси, разглядывая колготки.        Подруга лишь нервно усмехнулась, опустив взгляд, — Наверно… Ты извини, сама не рада каждый день с ней ругаться.       Блэк положила руку на плечо девушки, слегка сжав, — Сколько раз сказать, Лили? Не извиняйся. Ваши ссоры — еще цветочки, по сравнению с ссорами Беллы и Сириуса.        После кивка Лили, Кэсси вновь нырнула рукой в коробку, нащупав небольшую колбочку с фиолетовым зельем. Ухмылка сразу же появилась на ее лице, когда она поняла, что же это такое и для чего оно. Вернее, для кого.        — Ох, Кэсс, не улыбайся так. — оберченно вздохнула Лили, открывая свой первый подарок.        — Как? — приподняла брови та.        Рыжая усмехнулась, — Ты всегда так улыбаешься. Так, словно ты сейчас убила человека.       Глаза Кассиопея округлились, а затем уже она залилась смехом, — Чего? Я так не улыбаюсь!        Та же энергично закачала головой, подняв брови в убеждении, — Еще как улыбаешься.        Смех Кассиопеи резко оборвался, когда она услышала громкую музыку где-то вдали. Девушка нахмурилась и подскочила с кровати, открывая окно и выглядывая из него.        Лили незаинтересованно подошла к подруге, — Что тебя так подорвало?        — Откуда эта музыка? — нахмурилась Блэк, оглядывая окрестности.       — А, это подростки местные решили устроить Рождественскую вечеринку. — махнула рукой Лили, вновь садясь на кровать, открывая свои подарки.        Кассиопея поставила локти на подоконник, рассматривая двор одного дома, который был не так и далеко. Во дворе из окон дома светились цветные лампочки, все зажигали бенгальские огни, громко смеялись и вальяжно танцевали.        Блэк приоткрыла губы, завороженно продолжая наблюдать за маггловским весельем. Даже издали она могла увидеть, что большинство выпивали спиртное, курили.        Вернули Кассиопею в реальность только слова Лили, которая позвала ее дальше распаковывать подарки.        Девушка тихо села обратно на свою сторону кровати, беря в руки первый попавшийся подарок. Маленькая коробочка, к который был прикреплен конверт.        Кэсси быстро пробежалась глазами по строкам письма. Письмо от Сириуса было огромным, он рассказывал о том, какие хорошие мистер и миссис Поттеры, рассказывал, что успел натворить вместе с Поттером. И не один раз извинился за свой подарок.       Блэк развернула упаковку и увидела большую, стеклянную свечу. Из груди Кассиопея вырвался смешок, — Значит, я подарила ему отпадный одеколон, а он мне свечу?        Лили хихикнула над словами подруги, начиная нюхать аромат свечи.        — Обожаю своего брата. — с сарказмом, но с улыбкой сказала кудрявая.        Взгляд Кассиопеи зацепили белые розы с такой же белой ленточкой. Она не уверено взяла подарок в руки и прочла на конверте, от кого этот подарок.       — О, Мерлин, ну и для кого я молилась? — обреченно вздохнула девушка, нехотя открывая упаковку, — Этот олень снова подарил мне подарок…       Язык Кассиопеи прирос к верхнему небу, когда она увидела желанную ей книгу. «Все о магических и маггловских морях». Блэк чуть было не подавилась своей слюной.        Это ведь новинка, до ужаса дорогая. Поэтому Кэсси планировала купить ее, когда спадет цена, когда она уже не будет новинкой.        В голове поселился лишь один вопрос. От куда он знает, что она только и думала об этой книге? Да и с чего бы он стал таким добрым, что решил, наверняка, все свои карманные деньги потратить на нее?        — Кэсс, прости, что прерываю, но… от этой упаковки так и несет выпечкой. — Лили тыкнула пальцем в одну из коробок.        Блэк быстро заморгала, сильнее вжавшись в книгу, — О, можешь открыть, от кого это?        Эванс начала внимательно осматривать конверт, — От тетушки Кассиопеи. Твоя тетя — твоя теска? — удивлено спросила Лили, уже открывая подарок.        Кассиопея лишь отстраненно и положительно промычала, продолжая разглядывать книгу. Рука неуверенно потянулась к письму от Поттера, а белые розы она отложила чуть подальше. 

«С днем рождения, Блэк! И с Рождеством. Я знаю, что ты уже давно заглядывалась на эту книгу, поэтому решил, что это будет отличный подарок. Знаю, знаю, я олень, придурок и кретин, но пожалуйста, не выкидывай ее. Не потому, что это подарок и он дорого стоит, а потому, что ты очень желала эту книгу. На самом деле, я не понимаю, зачем тебе книга о морях? Надеюсь, ты найдешь в себе силы и перестанешь ко мне так относиться и ужасно думать, я уже давно не считаю тебя той занудой и вертихвосткой. И также надеюсь, что настанет день, когда мы поговорим и ты расскажешь мне об этой книге. Думаю, твой день рождения, в компании Эванс, получился незабываемым. Жду нашей встречи. И буду ждать, даже если снова получу от тебя отказ и оскорбления.

Глупый разгильдяй и безответственный олень.»       Из груди Кассиопеи вырвался тихий смешок, когда она увидела, как Поттер подписал письмо. До сих пор помнит.        Девушка тяжело вздохнула, аккуратно складывая пергамент на несколько частей. На ее лице играла едва заметная улыбка, когда она взяла в руки цветы и прислонила их к носу, вдыхая сладкий и приятный аромат.        Слава Мерлину, что Лили начала постепенно убирать все подарки и упаковки на стол, ложась на кровать под одеяло. Тем самым, она не смогла заметить легкую и воздушную улыбку подруги.        Впервые в жизни Кассиопея не чувствовала раздражение в сторону Поттера. Она знала и понимала, что это лишь потому, что он хорошо знает ее предпочтения. Белые розы и книга.        Когда они вернуться в Хогвартс, то Поттер снова что-то учудит, что-то испортит, и Кассиопея снова начнет раздражаться от каждого его шага.        — Давай спать, Кэсс. — сонно сказала Лили, покрепче укрывшись одеялом.        — А, да, ложись, я позже лягу.        Кассиопея легла на живот, опираясь на локти. С ярким интересом в глазах она начала листать страницы, читать строки и рассматривать моря.        Она редко была на море, за всю жизнь плавала в море лишь один раз. Но она обожала его. Это однозначно одно из самых прекрасных созданий природы.        Море заставляло Кассиопею чувствовать себя свободной. Шум волн, пение чаек, глубина, чистая и морская вода, свежий воздух. Это все было словно частью Кассиопеи. Будь ее воля, она бы жила в красивом домике с террасой возле моря.        Она наслаждалась детскими историями, легендами о море и морях, которые дарили ей чувство свободы.        Ей нравится острый запах мокрого воздуха и необъятность горизонта. Благодаря этому она чувствовала себя снова маленькой, и все также свободной.        Читая строки книги и рассматривая картинки, она наслаждалась. И это наслаждение ей подарил Поттер. Но, кажется, Кэсси уже и позабыла об этом. 

***

— Где мы?

— Это Апельсиновый сад, или же парк Савелло. Самое романтичное место в мире. Идеальное место для влюбленных и идеальное место для нашей годовщины.

***

      Лили уже давно сладко спит, раз через раз переворачиваясь на другой бок и что-то сонно бормоча. Кассиопея тихонько усмехалась каждый раз, как Эванс что-то болтала под нос. Ей наверняка сниться что-то интересно.        Блэк же продолжала лежать на кровати и листать страницы своей желанной книги. Она не знала, сколько раз уже использовала «Люмос», но точно больше пяти раз.        Музыка за окном начала играть лишь громче. Лили долго не могла уснуть, ругаясь на тех, кто устроил вечеринку, надеясь, что приедут какие-то полицейские.        Кассиопея много раз отвлекалась на завораживающую и энергичную музыку, каждый раз встряхивая головой и возвращаясь к строкам книги, хмуро бегая по ним глазами.        Скрыть она не могла, да и не хочет. Она даже завидует этим веселым, маггловским подросткам. Они танцуют и отрываются во всю, а она лежит и читает.        Вздрогнуть и резко оторваться от книги заставил Кассиопею какой-то шум на первом этаже, который быстро затих.        Темные брови Блэк нахмурились. Она тихонько захлопнула книгу, пряча ее под свою подушку, и начиная медленно подниматься с кровати.        Под боком она сразу же услышала сонные и недовольные мычания Эванс, которая потянула руку к ней.        — Ч-ш-ш, спи. — тихо сказала Кэсси.        — А ты? — пробурчала в подушку та.        — Я скоро приду. — шепотом ответила брюнетка, тихонько открывая дверь не до конца и пролезая через небольшое отверстие.        Сейчас Кассиопея сильно жалела, что так сглупила и не взяла с собой волшебную палочку. Мало ли, кто в дом пробрался, а она вышла из спальни без своего главного оружия.        Волшебница прищурила глаза, дабы разглядеть хоть что-то в кромешной тьме. Держась за деревянное перила лестницы, она боязливо, но смело спускалась по лестнице.        Шорохи были где-то рядом, из-за чего Кассиопея лишь сильнее занервничала. Она сумела разглядеть гостиную, возле которой была входная дверь, от куда и доносились непонятные ей шорохи.        Громко сглотнув, она набрала всю свою силу в кулак, нажав на выключатель в гостиной. В гостиной и объединенной с ней прихожей загорелся яркий и режущий глаза свет. Но то, что она увидела, явно не то, что она ожидала.        Петунья опиралась одной рукой о стену, дабы не упасть, а в другой крепко держала маленькую сумочку розового цвета. Старшая сестра Лили выглядела довольной красиво и нарядно.        На ней была обычная, розовая майка и юбка синего цвета, а поверх небрежно была накинута расстегнутая, меховая курточка. Девушка пыталась одеть каблуки, но была поймана гостьей.        Шатенка сощурились и прикрыла глаза рукой от света на пару секунд.        — И куда это ты собралась? — Кассиопея скрестила руки на груди, и облокотилась плечом о небольшую арку в гостиной.        Петунья задумалась и нервно пожала плечом, — В магазин.        Блэк лениво перенесла взгляд в сторону настенных часов, — В два часа ночи? Ах да, именно в таком виде магглы и ходят в магазин по ночам, прости, забыла.        Старшая Эванс закатила глаза, — Ладно, на вечеринку я собралась.        Язык Кэсси сработал быстрее, чем мозг, — Возьми меня с собой. — легко прошептала она, дабы никого не разбудить в доме.        Насмехающиеся ухмылка нарисовалась на лице Петуньи, — Таким, как ты, не место на наших вечеринках.        Кассиопея тяжело вздохнула, медленно и не спеша подходя к журнальному столику возле дивана. Она встала возле него, слегка задумавшись и внимательно разглядывая вещи, стоящие на нем.       — Я полагаю, ты не хочешь, чтобы ваши родители проснулись?       Петунья заметно напряглась, нервно и внимательно следя за каждым движением волшебницы, — Не доросла еще до вечеринок. Тебе всего четырнадцать.        В этот миг Кэсси легким движением руки скинула с журнального столика книгу, которую оставила Кимберли здесь. Она с не особо большим, но грохотом упала на пол. Но и этого звука хватило, чтобы Петунья расширила свои глаза и вздрогнула.        — Тебе стоит взять меня с собой, если не хочешь, чтобы тебя поймали. — легко ответила та, скрестив руки на груди и слегка свысока смотря на Эванс.        Петунья закатила карие глаза и обреченно вздохнула, облокачиваясь плечом о стену в прихожей. Она бегло пробежалась по внешнему виду Блэк, а затем выгнула брови.        — Надеюсь, ты не в этом собралась идти?        Ухмылка окрасила лицо Кассиопеи.        — Удиви меня и покажи свои самые нормальные вещи. Я не хочу позориться из-за тебя. — фыркнула Петунья.        Мысленно Кэсси начинала перебирать всю одежду, что взяла с собой. Но ничего подходящего для вечеринки, кроме колготок, подаренные Люциусом, она не взяла, да у нее и не было такой одежды.       По долгому молчанию Кассиопеи, Петунья все поняла. Она тяжело вздохнула и скинула со своей ноги один каблук, который все же успела надеть.        — Пошли. — она схватила Блэк за локоть и потащила за собой к лестнице.        Девушки на носочках прокрались к комнате Петуньи, тихонько открывая дверь, но стоило ей закрываться, как обе сразу же расслабились.        Петунья распахнула дверцы своего шкафа, серьезным взглядом перебирая каждую одежду на тремпелях.        Кассиопея бегло и быстро осмотрела единственную спальню в этом доме, которую еще не видела, — Я сейчас вернусь.       Старшая Эванс всего на секунду уже понадеялась, что Блэк испугалась и передумала идти, но уже через пару минут дверь ее комнаты вновь скрипнула и она увидела Кассиопею, которая держит в своих руках новые колготки.        Блэк сомневалась, что найдется более подходящий случай для того, чтобы надеть их.        Петунья скрестила руки на груди и медленно подошла к брюнетке, рассматривая колготки с черными узорами. Она нехотя вздохнула и всего на секунду посмотрела в глаза девушки.        — Они… классные, — сказала шатенка, а затем вернулась к своему шкафу, кидая на кроватью черную юбку и кожаную куртку, — Тебе должно подойти. Одевай.        Кассиопея без стеснения стянула с себя пижамные штаны, оставшись в одной майке и нижнем белье. Она взяла в руки юбку и внимательно осмотрела ее, прежде чем надеть.        Это была черная, обычная, стильная в их время, мини-юбка с рюшками. Блэк, как можно скорее натянула новые колготки, которые оказались ей как раз по размеру, а затем и юбку. Петунья уже сама помогла ей надеть кожаную куртку, которая села как раз по фигуре Кассиопеи, слегка приталенная.        Кассиопея взглянула на свою отражение в большом зеркале в пол, внимательно осматривая свой новый наряд.        — Не слишком ли короткая юбка? — неуверенно зашептала Кэсси, неотрывно смотря на свое отражение.        Петунья скрестила руки на груди, встав позади девушки и внимательно оглядывая ее, — Нет. Отлично, — Кэсси потянулась застегнуть куртку, но Петунья остановила ее, — Зачем ты застегиваешь?        — На мне только майка. — непонимающе сказала Кэсси.       — Она… хорошо смотрится. Всем будет плевать, даже если заметят, что она пижамная. — видно, что Путенье не легко даются комплименты.        Брови Блэк нахмурились, — Но я без лифчика! — недовольным шепотом вскрикнула она.       Петунья криво улыбнулась, приоткрывая свою куртку, — Класс, я тоже!        Уже на пороге дома Кассиопея натянула свои сапожки, застегнув молнии по бокам. Петунья сощурились, когда захлопнула дверь дома, хоть и старалась это сделать, как можно бесшумнее.       Две девушки сбегали по небольшому холму, все быстрее отдаляясь от дома. В один момент Петунья вскрикнула, чуть не подвернув ногу, ведь на каблуках не особо удобно бегать, тем более по зимнему холму.        Кассиопея быстро среагировала и схватила Эванс за руку, дабы та больше не упала и ничего не подвернула себе. Петунья скривилась, но все же также сжала руку Блэк в ответ.        Стук каблуков о тротуар, который очищали от снега, ударил по ушам девушек. Кэсси ни на секунду не сомневалась в своих действиях, обратного пути уже все равно нет.        С каждым шагом легкого бега, она слышала желанную музыку все громче и громче. Улыбка сама по себе появилась на ее лице, когда она услышала радостные вскрики и смех.        Когда две девушки остановились напротив низкого заборчика из деревянных досок, то Петунья выдернула свою руку, тем самым заставив Кассиопею закатить глаза.        — Не вытворяй ничего, просто танцуй и наслаждайся, пока есть шанс. — хмыкнула шатенка, поправляя свои длинные и волнистые волосы, прежде чем открыть ворота в дом.        Девушки не спеша зашли во двор дома. Глаза ослепили яркие вспышки светодиода разных и красочных цветов. Энергичная музыка так и манила, от чего Кэсси не могла удержаться.        Перед ними встала небольшая компания парней, все синхронно начали оглядывать Кассиопею с головы до ног.       Один из них перекинул руку через плечи Петуньи, — Кого это ты привела к нам, Петунья?        Мимо голубых глаз Кассиопеи не ускользнул недовольный и слегка агрессивный взгляд одного из парней этой компании, который неотрывно смотрит на Петунью и того парня, что обнимает ее.        — Это Кассиопея. — прокричала Петунья сквозь музыку.        Блондин, что был в компании, сразу же подошел ближе к девушке, продолжая осматривать ее внешний вид.        Кассиопея ухмыльнулась, протягивая блондину руку, — Можно просто Кэсс.        Парень хмыкнул и пожал ее руку, — Я Джон. Сколько тебе?        Блэк уже было открыла кокетливый рот, но Петунья вовремя перебила ее, — Шестнадцать. — уверенно заявила шатенка.        — Ты чего надулся, Вернон? Гостья не понравилась? — засмеялись парни над другом.        Кассиопея посмотрела на хмурого парня с ухмылкой через плечо. «Вернон, значит» — подумала она. Кэсси не сможет упустить шанс подразнить Петунью.        — Будешь пиво, Кэсс? — Джон перекинул руку через ее плечи, направляя ее к столу с различной выпивкой.        Петунья начала кричать им вслед что-то, но Джон слишком быстро увел ее. Кассиопея явно заставит Петунью понервничать сегодняшней ночью. А старшей Эванс не очень-то хочется приглядывать за ней и привести домой пьяную.        Джон протянул девушке зеленую бутылку пива, но та мягко протянула ему ее обратно, — Мне не особо хочется вернуться домой пьяной. — ухмыльнулась та.        Парень на секунду опустил уголки губ, — Как скажешь.        Блондин достал из кармана джинс пачку сигарет, — Будешь?        — Я пришла сюда танцевать, а не обдалбываться. — крикнула сквозь музыку Блэк, продолжая ухмыляться и идти спиной вперед в гущу танцующей толпы.        Джон провел языком по внутренней десне, без стеснений рассматривая стройные ноги Кассиопеи.        Кассиопея пробралась в гущу толпы, закрыв глаза и вслушиваясь в энергичный ритм музыки. Ее туловище само собой начало двигаться в такт. Брюнетка взглянула на то, как все прыгают, кричат и смеются, свободно двигая телом.        Двигая бедрами, она подняла руки вверх, согнув их в локтях и медленно спустила их по своему телу.        Быстрее, чем через пять минут, уже не она управляла своим телом, а ритмичная музыка. Она не кричала, не смеялась, а лишь улыбалась привычной ей улыбкой. Даже сквозь закрытые глаза она видела, как быстро меняется вокруг освещение яркими цветами.        Неизвестно, сколько она так провела в толпе, свободно и раскрепощено танцуя, просто наслаждаясь моментами и обстановкой. Ее неопрятные кудри разлетались в разные стороны, что только придавало наслаждающегося эффекта.        Наверное, Кэсси смогла найти еще одно место, где чувствует себя свободной, но уже не маленькой.        Обычно, когда происходит что-то интересное, она думает: «Вот бы Сириус был рядом». Но сейчас у нее и подобной мысли не проскользнуло.        На талии она почувствовала горячие руки, сквозь кожаную куртку. В момент, когда заиграла уже другая песня, но все такая же ритмичная и клубная, она услышала крик над своим ухом.        — Где научилась так танцевать, Кэсс? — Джон начала протанцевать туловищем, не отодвигаясь от девушки.       Кассиопея закатила глаза, а затем вновь натянула на себя улыбку, повернувшись лицом к блондинку и закинув руки ему на шею, — Секрет.        — Не хочешь встретиться как-нибудь? Одни. — все также кричал Джон, переложив руки с талии Блэк на ее спину.       Брюнетка потянулась к его уху, тем самым оказавшись неприлично близко, — Я скоро уезжаю в Бирмингем, на учебу.        — Тогда может номер дашь? — никак не унимался парень, крепко обняв девушку, все также танцуя.        Номер. Что, черт возьми, это такое? Промелькнуло в голове Кассиопеи, а затем образ Роджера Эванса сам собой всплыл перед ней, который разговаривает по телефонной трубке. Лили все подробно рассказала ей.       — Не даю первым встречаемым номера. — невинно пожала плечами Блэк, слегка отодвигаясь от парня.        Кассиопея крепче перекрестили пальцы за его шеей, начиная крутиться вместе с Джоном и откинувшись назад, блаженно закрыв глаза. Парень удивлено расширил глаза, а затем засмеялся, крепко держа девушку за талию и кружась вокруг оси вместе с ней.        Блэк вытянула руку и задрала ее, дабы приподнять рукав кожаной куртки, — Видишь этот браслет?       Джон слегка пьяным взглядом начал рассматривать его, — Он не красивее тебя.        Кассиопея кокетливо улыбнулась ему, а затем вновь вернулась к его уху, нагнув его лице ближе к себе за шею, — Мне парень подарил его на Рождество!        Девушка пыталась держаться и не залиться смехом, когда увидела, как быстро перекосилось лицо Джона.        Она вскрикнула, когда почувствовала, как ее тянут за рукав куртки. Развернувшись, она увидела одновременно и своего спасителя от Джона, и разрушителя разгара веселья.        Петунья расталкивала всех на своем пути, что-то недовольно крича и толкая того, кто попадется под горячую руку.        Кассиопея растерянно оглядывалась, когда Эванс тащила ее к выходу из дворика. Сквозь музыку уши начала резать полицейская сирена, которая приближалась.        Петунья начала ругаться под нос, лишь быстрее ускоряясь, продолжая тянуть за собой Кассиопею.        Девушка толкнула дверцу заборчика ногой, а затем резко остановилась. Музыка в доме резко затихла, все начали разбегаться в разные стороны и что-то кричать.        Кассиопея непонимающе смотрела на все, а затем увидела, как Петунья снимает каблуки и начинает убегать в сторону того самого холма.        — Стоять всем! Гребаные подростки.        Возле дома остановилось несколько машин с мигалками, а из них вышли мужчины в форме, которые начали перепрыгивать через низкий забор дома и ловить всех, кто не успел убежать. Некоторые смельчаки даже кричали оскорбления копам, явно находясь в нетрезвом состоянии.        Улыбка нарисовалась на лице Кассиопеи, когда она услышала крики и оскорбления, а когда она поймала взгляд одного из мужчины в униформе на себе, то подорвалась с места и побежала за Петуньей, громко смеясь. Ее удивляла и смешила Петунья, которая держит в одной руке каблуки и бежит по снегу босиком.        Весь бег Кассиопея громко смеялась и оборачивалась на шумиху и мигалки, в какой-то момент даже обогнала Эванс.        Петунья уже запыхалась и тяжело дышала, безжизненно упав в снег, когда они оказались на холме, на котором был дом Эвансов.        Кассиопея встала рядом с лежащей девушкой, продолжая подсмеиваться. Петунья взглянула на Блэк, словно на умалишенную.        — Чего ты смеешься? Все это — нихера не смешно!        Брюнетка лишь сильнее засмеялась над словами старшей Эванс, смотря с высока на происходящую шумиху, и как некоторых подростков запихивают в полицейские машины.        Петунья не сдержалась и тоже засмеялась над этим происшествием.        Для Кэсси все это выглядело, так здорово. Все это было ей в новинку, чем-то не повседневным и крутым. И ей это понравилось.        Эванс и Блэк на носочках прокрались в дом. Кассиопея устало скинула с себя ботинки и поскребла к лестнице, еле перебирая ногами. Позади нее шла такая же уставшая Петунья, с явно ноющими ногами.        Кассиопея уже было хотела зайти в спальню, где спит Лили, но резко остановилась, начиная снимать с себя кожаную куртку, — О, это твое.        Петунья встала перед ней, устало разглядывая куртку в руках девушки, а затем положила руку поверх руки Блэк, — Оставь себе. Тебе… тебе она и юбка идут больше.        — Но это ведь… — в непонимании нахмурилась та.       — Считай, что это Рождественский подарок от меня. — краешки губ Петуньи приподнялись.        Кассиопея удивлено улыбнулась, продолжая хмурится и поглядывать на девушку, — Ну, доброй ночи, тогда.       — Доброй ночи. — кивнула головой та, последний раз улыбнувшись Кэсси и направившись в соседнюю комнату.        Блэк с улыбкой снова посмотрела на куртку в руках, прижав ее грудь в конечном итоге. На носочках она зашла в комнату, кидая куртку в ноги на кровати, а следом сама упала на свою часть кровати.        Кэсси легла поверх одеяла, не укрывшись и не переодевшись, продолжая лежать, улыбаться, тяжело дышать из-за бега и смотреть в потолок сверкающими глазами.        Это Рождество она точно не забудет. Первая ее вечеринка. Пусть и быстро оборвавшаяся, но все же. И Петунья оказалась совсем не такой, какой представлялся ее себе Кассиопея.