***
— По статистике в каждом общественном бассейне среднего размера содержится около тридцати литров мочи. Ты уверена, что не хочешь купить себе маску в том автомате? Рампо плавно опускается в воду и сразу цепляется за борт бассейна, будто боится плавать, хотя в этот бассейн они с Вималой ходят уже пятый раз. На лице у парня водолазная маска, из которой торчит длиннющая трубка. — Я уверена, что эта статистика про какие-нибудь детские бассейны, а не про бассейны в таких элитных новостройках, — Вимала спускается в воду вслед за ним. — Сколько вообще здесь живет людей? Я видела кого-то кроме тебя и нашей группы только несколько раз. — Ну, так новостройка же, — Рампо надевает маску на рот, и, с силой оттолкнувшись от стенки бассейна ногами, доплывает до противоположной стороны. Снимает маску. — Я вот, если ты не знала, страдаю, вообще-то. У меня тут ни русских подружек, ни бинтованных любовников с протокольной рожей. — Протокольной рожей? — Вимала весело хмыкает, а потом хмурится, понимая, что Рампо назвал Дазая её любовником. — Он вроде очень даже красивый. Хочется сострить как-нибудь, но тягаться в этом с Рампо — дело изначально гиблое, по крайней мере, потому что он просто воспримет все прямо и не станет продолжать этот разговор. — Выглядит так, будто сбежал из дурки после лоботомии. — Он красивый. — У него на волосах столько жира, что можно пожарить блины. — Он красивый. — Он хотя бы зубы-то чистит? — Он краси... да, чистит! — Как гордо ты это сказала, — Рампо гадко улыбнулся. — Неожиданно низкие стандарты. Это потому что женщин больше, чем мужчин? Как только опубликовали эту статистику, вы все как с катушек слетели. — Рампо... Вимала закатила глаза, выслушивая очередной аналитический монолог детектива. Хотелось прервать его и объясниться, мол: «всё не так!», но в случае с Рампо, опять же, бесполезно. — Но что в Индии, что в Японии мужчин больше, чем женщин. Ты тоже не супермодель, конечно, но я на твоем месте поимел бы наглость поискать мужчинку поприятнее. Или тебе чисто для ВНЖ? Если так, то нужно проверить сначала, есть ли у него хотя бы гражданство. Вода в бассейне звучно булькнула, когда Вимала и Рампо резко повернулись друг к другу. Последний выглядел беззаботно, пока Вимала казалась действительно удивлённой. — В Японии не дают ВНЖ по семейному положению. — Правда? В какой ужасной стране я живу, — детектив вздохнул и расслабленно откинул голову на борт бассейна. — Но вообще-то Ленина недавно прибегала ко мне со статьей о том, что если забеременеть от Японца... — ВСЁ! — Вимала вскрикивает, вскинув руку перед лицом Рампо так, что тому пришлось брезгливо сморщиться от попавшей на лицо воды. — Не хочу знать, что она там планирует со своим Сакуноске. Какое-то время Рампо молчит, с невинным видом вытирая капли воды со щеки. Смотрит в никуда, вдумчиво сжимает губы. Если бы Вимала увидела его сейчас, то сразу начала бы подготавливать свою психику к очередному шмату дерьма, которое вот-вот полетит в её лицо со стороны Рампо. — Это потому что ты ей завидуешь? — Чего? Вимала даже не вскрикнула, что удивительно. Наоборот: её голос стал совсем тихим, а поворачиваться в его сторону не появилось никакого желания. Он прав. — Ну, Ленина, очевидно, уже охмурила своего гида. А твой всё ещё ломается. Вимала стискивает зубы. Нервно, до боли и мерзкого скрипа сильно. Она не хочет слышать этого. Не хочет понимать, что Рампо всё это время смотрел на неё с мыслью «как жаль, эта девчонка по уши влюблена в Дазая, а он её отшивает». А что, если он так подшучивает над Дазаем только из жалости к Вимале? О Боже. Он, должно быть, и правда пытается принизить Осаму только чтобы ей было не так обидно от того, что её отвергли. — Я его ни на что не уламываю, — жестко и сухо говорит Вимала, обнимая подмерзшие вне воды плечи. — Мне одиноко здесь, вот и всё. — А, так это — повод таскаться за ним повсюду? Вимала цокает языком и снова закатывает глаза. Общаться с Рампо сейчас неприятнее, чем когда-либо. Просто потому что он прав. Но очень хочется верить, что это потому, что он несет чушь. — Это он за мной таскается. Работа такая. Она привыкла отвечать агрессией. На любую обиду, на любое покушение на её хрупкое эго, в любой ситуации, где она не понимает, что делать и как себя вести. И хорошо: чудесная реализация потенциала долбоебских стереотипных школьных стерв в дешманских американских романах. Была бы, наверное. Если бы агрессию и болезненные удары по надломленным местечкам внутреннего мира Вимала наносила какому-нибудь лошочку, забившемуся в пустом углу школьной столовки, а потом уходила в компании двух подружек-подсосок, громко цокая каблуками. Но пока что что громкие звуки издает только истошно визжащая нервная система и психика Вималы, когда она в очередной раз включает плейлист под кодовым названием «пиздища» и лежит на кровати в слезах, бессильно пялясь в потолок. Если не сдерживать свои эмоции — стыдно за то, что ведешь себя, как последнее хуйло. Если сдерживать свои эмоции — в итоге они выльются слезами и раздражением к самой себе. ... а плакать без повода очень стыдно... ... и в один момент поводом плакать становится стыд от того, что плачешь без повода. Бессилие — это страшно. А поэтому, чтобы доказать, что ты не бессильная слизь, растекшаяся по кровати, можно применить силу к самой себе и въебаться башкой в острый уголок изголовья кровати, расцарапать руки, повырывать волосы. Слабаки скажут: «селфхарм!» Нет, нихуя. Это бой с тенью в комнате без света. — Хочешь, познакомлю тебя со своими друзьями? Рампо эмпатом никогда не был, но сейчас, кажется, почувствовал, как мышцы Вималы напрягаются именно так, будто она готовится откусить себе пупок и вырвать зубами каждую вену. От предложения Рампо стало хуже. Сука, он ещё и предлагает её с кем-то познакомить. Что за ебаные подачки бездомной собаке? Вимала нервно сжимает кулаки. «Хорошо, он просто пытается помочь», — она пытается успокоить себя. В конце концов, ей действительно очень одиноко. Вечное напоминание самой себе о том, что это всего лишь командировка, и друзей здесь, в чужой стране, быть у неё и не могло, уже не спасает. А сама мысль о том, что здесь у неё никого нет, давит с каждым днём всё больше: приходится шататься проторенной тропой от Дазая к Лениной и от Лениной к Рампо. И чувствовать всё это тоже безумно стыдно.***
— Я в «ТикТоке» видела видео-обзоры на то, как в Индии готовят стрит-фуд. Я не против, конечно, но, как доктор, я... неужели всё действительно так плохо? Йосано с видимым интересом расспрашивала Вималу об Индии уже около получаса. Деви за это время заметила кое-что действительно удивительное: в присутствии Йосано Рампо... молчал. Нет, не молчал в тряпочку и боялся вставить хоть слово — он просто контролировал свои слова. За целый вечер ни одного «тупая» и «бесполезная» не было брошено в сторону Вималы. Несмотря на то, что Йосано уже немного навеселе, Вимале рядом с ней тоже хочется фильтровать свою речь. А ещё хочется выпрямить спину, так же легко, как сама Акико, закинуть ногу на ногу и излучать такую же атмосферу безумно уверенной, мудрой и красивой девушки, к которой очень хочется быть ближе. — Не совсем, — ... но звучит Вимала рядом с ней почти неуверенно. — На самом деле, большая часть таких видео — демонизация какая-то. Я много раз видела видосы по типу «ПОПКОРН В ПЕСКЕ, ПИЗДЕЦ-ПИЗДЕЦ, ИНДИЯ ВАХУИ!», а на самом деле попкорн у нас почти везде готовится в соли. И это, я тебе скажу, намного вкуснее, чем американский киношный попкорн. Йосано причастно рассматривает жестикуляцию Вималы, постукивая ногтем по бокалу. Рампо стоит позади Деви, прижавшись поясницей к кухонному гарнитуру. В бокале у него (а себе бокал он выбрал самый роскошный) дынный рамунэ, потому что «пить алкоголь с двумя девушками» он, как и его светловолосый товарищ, наотрез отказался. Вимале Йосано понравилась. Понравился и Куникида, несмотря на его заносчивость. Оба они — очень интересные собеседники; красивые, знающие о чем говорят, образованные люди, которых даже в одну сторону выслушивать действительно занятно. С такими, как они, всегда хочется познакомиться сразу поближе и вести себя так, будто знакомы уже много лет. И Вимала даже позволяет Рампо ну уж очень самодовольно наблюдать за тем, с каким неподдельным детским восторгом она слушает второй десяток интереснейших историй из жизни их детективного агентства. Он вскочил и мигом заткнул друзей только тогда, когда они начали рассказывать о том, как он случайно проглотил шарик из бракованной бутылки рамунэ, и им пришлось срочно везти его к гастроэнтерологу. — Ну хорошо, это объяснимо. А как же те видеозаписи, на которых повара засовывают руки по локоть в кастрюлю с будущим супом? — Куникида вмешивается, переключив внимание с новостей по телевизору на девушек. — Прямо на улице, там же и вымыть-то руки негде перед этим. — Это да, — Вимала выдыхает. — Проблема. — Насколько я знаю, там таким грязножопым поваришкам сильно развязывает их грязные ручонки то, что острые приправы, якобы, очень хорошо убивают микробов, — Йосано возмущенно морщит нос. — Чушь! Да, обсуждать отстраненные темы с ними интересно. Но стало ли от этого менее одиноко? Блять, нет! Стало намного, намного хуже. Они хотят от нее конструктивного диалога. Обсуждения по интересам, простой передачи волнующей их информации: она им — об Индии и антисанитарии, они ей — о Японии и их агентстве. Это всё, конечно, классно, но ей хочется другого, чего-то совершенно другого. Расслабляющего диалога ни о чём, который мозги напрягать не будет, а эмоции и приятные чувства вызовет. Деструктивщина, бессмыслица, абсурд. Так аппетитно, так вкусно. Просто тупые СМС-очки по типу: «тв жёпа»; «нет тыжепа мда мать чекни». Диалог с Осаму, конечно, будет идеальным примером. И очень, блять, соблазняющим, потому что Дазай, в очередной раз, как только стрелка часов за двенадцать зашла, начал ей написывать. Причем теперь уже в открытую спрашивая, какого хуя она сама ему не пишет. Вимала очень старается его игнорировать. Почему-то сильно хочется доказать ему что-то... что-то по типу «да я вообще не заметила, что мы не общались два дня», но все это — хуйня полная, потому что она ну очень замечает то, какие усилия прикладывает к тому, чтобы ему не писать. И чем сильнее она хочет доказать ему, что спокойно может с ним не общаться, тем нестерпимее становится желание прибежать к нему домой, раздвинуть булки и прыгнуть прямиком на ту самую (!) ментальную бутылку. Чем нестерпимее становится это желание, тем больше Вимала злится на саму себя. Чем больше злится, тем сильнее хочется доказать самой себе и Осаму, что её это всё вообще не волнует. Ёбаный замкнутый круг. Всё тот же бой с тенью, но теперь уже не в комнате без света. Теперь Дазай будто стоит и развлекается, клацая туда-сюда переключатель света и менталки Вималы заодно. Общество умных и серьёзных людей очень стремительно начинает душить. В прямом смысле слова, это чувствуется физически — воздуха становится совсем мало, а пить доселе казавшееся вкусным шампанское теперь невозможно, потому что ну очень тошнит. Вимала очень вовремя смотрит на дверь. Всматривается, строит щенячьи глазки, будто умоляет её открыться. Думает о том, как же хочется поскорее закрыть её с другой стороны... и в неё стучат. В неё действительно стучат! Ёбаное чудо свершается, и Вимала почти выбегает в свою квартиру за лучшим из своих сари, чтобы станцевать танец в благодарность Шиве, Кали, Брахме и всей остальной индийской синекожей божественной братве. — Я открою, — говорит Рампо, зевнув. Парень потягивается, тихо стонет и зевает, немного разминая спину по пути к двери. Йосано и Куникида заинтересованно переглядываются, а Вимала всё не сводит взгляда с двери. Предчувствие так и хуярит дрожью по всему телу, потому что ну никто другой не мог прийти так поздно... — А-ах, ты! — Рампо, открыв дверь, недовольно упер руки в бока. — Че приперся?! Я в Японии лучше тебя разбирался, когда ты ещё не родился, мне твои услуги не нужны! Эдогава верещит, не жалея голосовых связок, хотя ещё минуту назад был тише воды, почти засыпая под лишенный любой динамики диалог товарищей. Йосано хихикает, прикрыв рот бокалом. «...в Японии лучше тебя разбирался»? Ну, она бы сказала, что большинству туристов гиды не настолько сильно нужны, как Рампо. Его ведь даже электронные карты на телефоне не спасают. Стабильно раза три в месяц пишет ей с просьбами забрать его откуда-нибудь. — А я не по твою душеньку, соседушка, — сцепив руки за спиной, Осаму перегибается через плечо Рампо и заглядывает в квартиру. Встречается взглядом с Вималой. — Ты у меня кое-кого укра-а-ал. В сторону Вималы переметаются сразу три взгляда. Один лишь Рампо стойко смотрит на стоящего перед ним Дазая, будто пытаясь высмотреть его сонную артерию, чтоб безошибочно в неё вгрызться. Йосано и Куникида явно загораются желанием узнать, что происходит, но Деви на них внимания не обращает. Сердце её, кажется, пропускает несколько ударов, а потом извиняется одним мощным, очень болезненным, от которого становится тяжело глотать слюну. Рампо оперативно предпринимает попытку просто захлопнуть дверь, но Дазай вовремя выставляет ногу, не позволяя ему сделать это. Эдогава недовольно хмыкает, закатывает глаза и складывает руки на груди, двигаясь в сторону. Смотрит, наконец-то, на Вималу. Очень однозначно: «сделай с этим что-нибудь». Осаму делает шаг в квартиру, но остается стоять на пороге, словив лицом плюху в виде злобного взгляда Рампо, который точно был готов без сожалений вылить на него свой драгоценный дынный рамунэ. — Вимала, всё нормально? — нахмурившись, учтиво спрашивает Куникида. Выглядит так, будто готов вмешаться. — Ты его знаешь? Деви кивает, награждая Доппо за мужественность секундным взглядом в его сторону. Снова смотрит на довольно улыбающегося Дазая. — Тебя не было дома, и ты все выходные не отвечала на мои сообщения, — он наигранно-грустно вздыхает. — Я ведь волнуюсь, а ты тут развлекаешься... непонятно с кем. Последние его слова — однозначная провокация. Сырая, мерзкая, прямолинейная и невкусная провокация, но он остается довольным, ловя оскорбленное выражение лица Куникиды. Рампо и Йосано на это никак не реагируют: Акико, кажется, ситуацией больше не интересуется вовсе, поэтому отворачивается в сторону телевизора, всё ещё транслирующего новости с какого-то праздника в Киото. — Следи за языком, — нервно фыркает Куникида. Снова поворачивается к Деви. — Кто это, Вимала? — Я её друг! — отзывается Осаму. — Пожал бы тебе, Пикачу, руку, но твой дружочек-зеленоглазик Чармандер не хочет пускать меня в свои хоромы. — Пикачу?! Дазай в ответ широко улыбается. Ну очень уж напоминает ему длинный, тонкий и извилистый хвостик Куникиды об этом покемоне. Рампо со строгостью во взгляде смотрит на Вималу. На лице его нет привычной ухмылки, отчего становится немного жутко. Он точно ожидает от неё каких-то действий, и выглядит так, будто ему всё это совершенно никакого удовольствия не доставляет. Как он сам сказал бы, ситуация его не возбуждает совсем. С громким вздохом, Вимала поднимается с дивана и направляется в сторону Осаму. Что ещё остается делать? Пришел-то он явно за ней. Куникида, замешкавшись немного, успевает схватить Вималу за руку и обратить тем самым на себя её внимание. Дазай восторженно ахает. Доппо закатывает глаза и неприязненно кривит губы. — Всё нормально? Может, мне проводить тебя? Вимала несколько секунд тупо хлопает глазами, не осознавая толком даже, о чём Куникида вообще говорит. Однако, проморгавшись, начинает понимать, как вся ситуация выглядит со стороны. Конечно, было забавно наблюдать, как даже такой малознакомый мужчина пытается уберечь её от возможности остаться наедине с на голову ебаным Дазаем, к которой она так стремится. Вимала быстро находит в себе силы натянуть улыбку и похлопать ладонью руку Куникиды, которой он держал её. — Всё хорошо. Он мой... — Я — её! Слышал, Пикачу? — усмехнувшись, Дазай привстает на цыпочки, выглядывая на драматичную сцену через Рампо. — Ты злой. Смотри не убей нас всех своим «ударом железного хвоста», пожалуйста!