Шисуи оказался пациентом, не доставляющим хлопот, потому проспал всю ночь так и не потревожив своих стражей. Сакура и Итачи, из последних сил борясь с одолевающей сонливостью и усталостью, все же позволили себе забыться тревожным сном, опустив отяжелевшие под грузом тревог головы на столешницу. Тогда небо уже окрасилось в серые тона, предвкушая солнечные лучи на горизонте.
Вскоре Шисуи очнулся, но смутная тревога, засевшая где-то в сердце, не проходила. И Сакура, и Итачи только и могли, что обмениваться взволнованными взглядами. Да, Шисуи очнулся, но будто так и не пришел в себя. От неутомимого и пышущего счастьем парня не осталось и следа. Тот, кто безмолвно лежал в комнате и дышал тихо, порой совсем беззвучно, был не более, чем тусклым отголоском прежнего Учихи.
Прошло несколько дней, прежде чем Шисуи смог встать на ноги, впрочем, мог сделать это и раньше, просто не хотел. Теперь он даже не шевелился лишний раз. Лежал в одном и том же положении, на спине, руки покоились на груди, а сам смотрел в потолок.
После бессонной ночи Сакура вернулась домой, Итачи успел посвятить ее в легенду, почему им пришлось покинуть отряд раньше. Правда он обещал сам отчитаться перед Какаши, так и сделал. Лишних вопросов не было, потому что отчет Учихи оказался слишком правдоподобным, возможно потому, что правда умело сплеталась с ложью самым удобным для Итачи образом.
Легенда гласила, что во время обычного осмотра перед отбоем Итачи обнаружил отставшего от отряда самозванца-генерала самурая, и подумал, что тот может обладать полезными сведениями. Сакура оказалась ближе всего к Учихе, и чтобы не терять из виду возможного свидетеля, он взял ее с собой в качестве поддержки и посыльного на крайний случай. Воин поделился с ними информацией, которая могла оказаться полезной: он утверждал, что отстал потому, что в середине пути, за несколько дней до их прибытия в Коноху, кто-то напал на их генерала. Самурай оказался в палатке Хизэши Вада, но не смог ему помочь. Главу убили быстро и тихо, а ему повезло, истекая кровью он потерял сознание, очнулся на пустой поляне. Те, кто совершил нападение и убил главу, скрыли следы - его тело скинули в какой-то овраг неподалеку от места лагеря отряда. Итачи пришлось сопроводить свидетеля до ближайшей деревни, он еле стоял на ногах.
Самурай действительно был, Итачи и правда нашел его в лесу неподалеку от мотеля, вот только не сопровождал его. Он был при смерти, сделать хоть что-то было уже поздно. Но юноша похоронил его. Потому противоречий в легенде не было и быть не могло. Сакура с открытым ртом выслушала все, испытывая холодок по коже при осознании того, насколько Итачи искусен во лжи. Но в то же время именно это умение может вытащить из безвыходной ситуации, если он на ее стороне.
Спустя неделю после нападения Шисуи так и не появился в клане. Начались вопросы и волнения, но Итачи снова нашел правильное применение лжи. Он убедил отца, что виделся с другом и тот предупредил о своем уходе на длительное задание. Клановцы поверили без лишних вопросов.
Как только Шисуи найдет в себе силы, он обещал вернуться в родной дом. Сакура понимала, почему он все оттягивает это. Прошла всего неделя с тех пор, как он стал калекой, как он сам называл себя теперь. Ему самому нужно было время, чтобы привыкнуть к себе новому, к тому, что сам мир вокруг поменялся. Если в таком нестабильном моральном состоянии он столкнется со всеобщим недоумением и сочувствием, то просто не справится. Это слишком, даже для такого сильного человека, как Шисуи.
Шиноби, сколь тренированными и сильными волей ни были, долго смиряются с тяжелыми травмами или утратой конечности. Иногда так и не могут принять новые обстоятельства. Прежде всего руки, ноги и каждая часть тела - это инструменты для их работы. Ниндзя без руки ценится меньше, чем полноценный. Учиха без одного глаза уже не может сравниться со своими прежними результатами. Сакура винила себя и взращивала ненависть к Данзо каждую секунду, как только видела серое почти безжизненное лицо парня.
Он больше не ощущал себя собой, должно быть именно потому вдруг превратился в совсем иного человека. Никто не ждал от Шисуи, что он будет прыгать и радоваться как делал это раньше, но даже само выражение лица Учихи в моменты, когда он о чем-то задумывался, изменилось. Он будто постарел на несколько лет, сгорбился. В его руках не было прежней силы. Он хоронил себя за живо, но Сакура собиралась это исправить.
— Тренировочное поле, — заключил Шисуи, тяжело выдохнув. Весь его вид говорил: ты серьезно?
Шисуи нужно было растрясти, дать ему привыкнуть к новым обстоятельствам и урезанным возможностям. А где вырабатывают привычки шиноби как не на тренировочном поле. Сакура придумала этот небольшой план накануне вечером и чуть не подпрыгнула от своей гениальности. Итачи поддержал идею хоть и с меньшим энтузиазмом, но все же у него были надежды.
Задумку осуществили почти сразу же — на следующий день. Дождались, когда улицы поредеют, а солнце склонится к горизонту, порождая все большие тени, скрывающие лицо. Тогда то Итачи и Сакура на пару сгребли безвольного друга и притащили его на поле.
Первый день прошел без сражений. Харуно решила идти к конечной цели небольшими шажками: сначала привести Шисуи на знакомое тренировочное поле и немного побыть с ним там, на следующий день Учиха должен будет совершить небольшую прогулку по территории площадки, с каждым днем все больше и больше времени он должен проводить там. Конечно, прогулки - это вовсе не главное, устроившись под деревьями в один из дней, друзья устроили пикник, на следующий — долго болтали, опустив ступни в речку. Шисуи был немногословен, но потихоньку будто бы начинал возвращаться к ним. Скорлупа, которой он окружил себя, давала трещину. Когда девочка почувствовала прогресс, она поняла — настало время для тренировки.
В этот день Шисуи оказался чрезмерно инициативным, сказал, что сам доберется до места и будет ждать друзей там. В душах Итачи и Сакуры надежда, до этого бесплотная и трепещущая от каждого слова товарища, вдруг начала крепнуть. А вдруг? Вдруг он наконец нашел в себе силы двигаться дальше?
Итачи встретил куноичи около ее дома, и вместе они направились на тренировочную площадку. День уже сменился вечером, лаская остывающую землю последними оранжевыми лучами солнца. Казалось, все налаживается, но приподнятое настроение девочки все же уступило место раздражению, когда Учиха заговорил о не самых приятных вещах:
— Сакура, что будет дальше?
— В каком плане? — насторожилась девочка. Меланхоличный тон юноши заставил ее мышцы напрячься, как при ожидании внезапного нападения.
— Шисуи вернется домой, расскажет, что потерял глаз на миссии, но клан вряд ли примет это так просто. Начнутся разбирательства, Данзо тоже не отступится... — Итачи замолчал, скорее даже оборвал свою речь на полуслове. Похоже его прогноз на будущее не радовал, а озвучивать его не было смысла и желания. — Конечно, переворот — это совсем не то, о чем мы должны сейчас думать, сначала нужно помочь Шисуи встать на ноги, но я не могу не волноваться о том, что будет после.
— Тебя можно понять, — Сакура не смотрела в его сторону, не хотела видеть в глазах отражение собственной тревоги, потому предпочитала глядеть под ноги: как от каждого ее шага поднимается облако пыли с высохшей почвы. — Я сама боюсь того, что будет, но мы должны справиться. — Она тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли и приняла бодрый вид, ей нужно показывать своим примером, что все под контролем, даже если все совсем не так. — И да, ты прав, переворот, это не первостепенная наша задача и повод для волнений. Я не знаю, как все обернется дальше, но в одном я уверена наверняка, — она нахмурилась и сжала кулаки, каждый раз, как только образ этого человека всплывал в сознании, она начинала терять хладнокровие, — нам придется разобраться с этим старикашкой раз и навсегда...
Они были все ближе и ближе к нужной площадке. Шисуи уже мог смутно различать их приглушенные голоса, доносящиеся среди деревьев, но даже не старался понять, о чем идет речь. Сегодня мир, который прежде казался серым, вновь окрасился красками. Он точно знал в чем дело: решение, которое принял, толкает кровь по жилам быстрее обычного, в этом состоянии все кажется куда значительней, чем прежде. Даже в его нынешнем положении. В какой-то степени он даже благодарен печальному стечению обстоятельств, которое ему выпало: давно уже мир не ощущался таким драгоценным, воздух, который он вдыхает - таким сладким и людей вокруг - столь родными.
Две фигуры показались на поляне и Шисуи поднялся со своего прежнего места на траве. Он вгляделся в лица друзей: оба были озабочены и хмурились — скорее всего повздорили. Но это не на долго, они помирятся, сейчас важно вовсе не это. Парень мягко улыбнулся им, они не смоли не сделать того же. Впервые после того ужасного дня Шисуи улыбался.
— Начнем тренировку, — пригласил он куноичи и встал в боевую стойку.
И все стало как прежде. Шисуи затаился на каком-то из множества деревьев, а Сакура оказалась в середине поля. Все повторялось. Они сражались по уже сыгранному однажды сценарию и, похоже, даже не осознавали этого. Лишь Итачи, внимательно следивший как и прежде за каждым их сражением, заметил сходство и не смог сдержать улыбку. Чувство ностальгии завладело всем его существом, а надежда на возвращение друга окрепла так сильно, что теперь чудесным образом дарила уверенность в завтрашнем дне.
Вдруг, Сакура рванула в сторону одного из вылетевших кунаев. Она ловко увернулась от него в самый последний момент. Неожиданное решение, выбившее Итачи из потока повторений сражения Харуно и Учихи. В самый первый раз, когда сражалась с Шисуи, куноичи сочла самым эффективным оставаться на месте, а не гоняться за призрачными иллюзиями Учихи, выпускающими в нее оружие с разных сторон практически одновременно. Теперь она решила действовать иначе.
Как только розовая макушка скрылась за листвой, там где прежде стояли стволы деревьев, окаймляя опушку, выросли огромные земляные глыбы. Они появились настолько мгновенно, что потеснили даже Шисуи, обладающего превосходной реакцией.
— Ты стала хитрее, Сакура, — улыбнулся Учиха, ушедший от атак всех пиков и теперь оказавшийся прямо перед ее носом.
— Это ты еще главного не видел, — с этими словами девочка сомкнула руки в замок и друг оказался в ловушке из земли и глины. Купол заключил его в тесную клетку, а под его ногами Сакура разлила болото, которое не пропустило бы его под землю. — Спарринги с тобой помогли мне пересмотреть многие вещи. Например, теперь я предпочитаю не отсиживаться в засаде, а ловить своих противников в тиски. Пусть они дышат землей и смотрят на меня через маленькую щель, а я понаблюдаю снаружи и выжду подходящий момент для финальной атаки.
— Неплохо, — послышался приглушенный голос из-под толщи земляной ловушки. — Вот только перед финальным ударом, — голос резко оборвался, а затем уже отчетливый, совсем над ухом продолжил, — убедись, что поймала оригинал.
У горла блеснул кунай, а Сакура только застонала от недовольства, думала, что хоть раз выиграет у ослабшего Шисуи.
— Как ты успел, я уверена, что ты был настоящим! — она слегка пихнула парня в грудь, он осторожно отстранил лезвие от ее кожи. Ловушка пропала, а вместе с ней растворился и клон.
— Был, и мне бы правда не поздоровилось, если не это, — Учиха указал на светящийся алым шаринган, внимательно наблюдая за оторопевшей реакцией девочки и Итачи, который к тому моменту уже добрался до места финальной схватки. Они не знали, как именно им реагировать: радоваться ли, выражать свои соболезнования. Шисуи знал, что они состроят именно эти гримасы.
— Со мной все хорошо. Да, я ощущаю, что мои навыки ухудшились, но все это неважно, пока я могу одержать верх над нашей забиякой, — он улучил момент и ухватил девочку за щеку, слегка ущипнул и успел убрать руку до того, как по ней прилетит недовольным кулачком.
— Я рад, — Итачи положил руку на плечо друга и легонько сжал, Шисуи неприминул сделать то же самое. Сакура впервые за долгое время позволила себе широко улыбаться и не думать о тревогах и грядущих заботах. Она решила просто быть в этом моменте и разделить его с друзьями. Не смотря на все ее опасения по поводу Итачи, она не могла больше отрицать, что доверяет ему, что пустила в свое сердце и теперь не может воспринимать иначе, кроме как дорогого товарища. Пока все так. А дальше она разберется с этим с его помощью или без. Все будет хорошо!
***
— Итачи опять меня бросил и ушел! — надул щеки Саске. Только дома в окружении родных он позволял себе возвращаться к своему ребяческому поведению. Как только покидал стены дома, то сразу же перекраивал себя под стандарты идеального шиноби.
— Милый, он слишком занят в последнее время. Итачи не бросает тебя. Я уверена, что как только он разберется со своими делами и нагрузка немного спадет, он с радостью уделит тебя время, — мама тепло улыбнулась и протянула ему только что приготовленный онигири. Микото Учиха всегда делала их, как только сынишка терял настроение. Это было своеобразным способом поддержки, не смотря, конечно, на все те слова, коими женщина старалась успокоить его во время приготовления угощения. И все же, сколь бы чуткой и сострадательной она ни была, Микото знала наверняка — лучшее средство от хандры — любимая еда. И в случае с младшим сыном это были именно онигири.
— Занят или нет, может ведь хоть пару минут мне уделить. Я не прошу нянчится со мной, хватит и простого разговора, — обида в голосе Саске постепенно уходила, теперь он скорее просто жаловался, бурча себе под нос, прерываясь только на пережевывание.
— Тогда скажи это ему, Итачи не может читать твои мысли, он не понимает, что тебе нужны от него не тренировки, а внимание старшего брата. Но ты же сам ему никогда об этом не скажешь. У вас с братом схожая проблема: вам тяжело говорить о своих чувствах напрямую, я с вами еще намучаюсь, — женщина принялась за мытье посуды. Она как и младший сын скорее бормотала сама для себя, тем не менее достаточно громко, чтобы ее рассуждения достигли ушей Саске. — Как только представлю, что будет, когда у вас девушки появятся...
— Мама! — вспыхнул младший Учиха и тут же вскочил, как ужаленный. — Дело вовсе не в этом и вообще, я пошел! — выпалил мальчишка и скрылся из кухни, оставив надкусанный онигири одиноко лежать на тарелке. Словно ставя точку в разговоре, рисовый треугольник упал плашмя на стеклянную тарелку. Микото только усмехнулась и продолжила возиться с домашними делами.
"Что ж, Итачи уходит на тренировку который день подряд. Что же он такое там отрабатывает?"
При мысли о том, что разведает какой-нибудь новый прием, Саске загорелся энтузиазмом. Целую неделю их команду не вызывают на задания, сам он только и делает, что просит Итачи позаниматься с ним, перед тем как тот улизнет из дома, но получая неизменный отказ, тяжело вздыхает, порой жалуется матери, а затем идет на самостоятельную тренировку на площадку Учих. Настало время перемен.
Мальчик знал, что проследить за братом не получится, он слишком чуток, но если изначально спрятаться в том месте, куда он направляется, то может и сработать. Прежде всего ниндзя проводит разведку, именно этим и решил заняться Саске. Он пришел к полю, на котором Итачи обычно проводил время, если не желал заниматься на территории клана. Тут он проводил тренировку для Саске и Сакуры когда-то. Учиха младший точно не знал, пришел ли старший брат на место, а если нет, то придет ли вообще, потому просто затаился на одном из деревьев с особо густой листвой и принялся ждать. И, о чудо — не смотря на то, что Итачи вышел из дома раньше Саске, он только сейчас приближался к тренировочной площадке. С ним был еще кто-то, мальчик с первого слова понял, что рядом с его братом вышагивает Сакура Харуно. Конечно, она во многом помогла ему закончить академию раньше остальных, но у Саске не переставало появляться это неприятное чувство при виде нее. Он не любил тех, кто лезет в чужие дела, в каждой бочке затычка. А теперь еще девчонка проводит с ЕГО братом куда больше времени, чем он сам. Итачи отказывает ему в тренировке, чтобы позаниматься с абсолютно чужим человеком. Обида кольнула сердце мальчика, но он не потерял самообладания. В засаде важна каждая мелочь, даже чуть поменявшийся ритм дыхания может выдать, потому нужно держать контроль над своими эмоциями.
Парочка подошла совсем близко к Саске, теперь он мог отчетливо слышать их разговор.
— ... и да, ты прав, переворот, это не первостепенная наша задача и повод для волнений. Я не знаю, как все обернется дальше, но в одном я уверена наверняка — нам придется разобраться с этим старикашкой раз и навсегда...
— Сакура, Данзо все еще остается советником деревни, мы не можем, — послышался успокаивающий голос Итачи. Саске всего на мгновение порывался прикрыть рот рукой, он все еще не совсем понимал, о чем идет речь, но услышанное повергло его в шок. Переворот и планирование убийства члена совета? О чем они вообще говорят?!
— Нет! Мы можем и должны! — девочка распалилась, в ее полушепоте слышалась ярость. — Этот старик ответит за все, я лично прослежу, чтобы он больше не тратил воздух попусту.
— Ты не думаешь, что слишком... — Итачи замолчал, будто выбирал слово поточнее, — кровожадна.
В ответ куноичи неожиданно рассмеялась, ее смех чуть было не заставил Саске вздрогнуть. Этот заливистый и звонкий смех резко контрастировал с предыдущим диалогом на полутонах.
— Суровые времена требуют суровых мер, Итачи.
Учиха ничего не ответил, но почему-то в этом молчании Саске с тревогой обнаружил безмолвное согласие. Весь его мир рушился. С каждой секундой он все сильнее и сильнее осознавал свидетелем чего только что стал.
Сакура и Итачи ушли уже довольно далеко, скрылись из виду и, наверное, уже во всю тренируются. Теперь обиды не было. Саске больше не хотел оказаться на месте Харуно и тренироваться со старшим братом. Сейчас он уже не знал, кто его брат на самом деле. За что он строит козни против деревни?
На негнущихся ногах он вылез из своего укрытия и побрел прочь от тренировочной площадки. В голове непрекращающимся потоком прокручивались слова подслушанного разговора. В глазах стояли слезы, в горле неприятный ком. Саске не знал, что ему делать, куда идти и кому верить. Он больше вообще ничего не понимал. Почему его брат, радеющий за благо деревни, вдруг затевает заговор, да еще и с его одногодкой. Все казалось бредовым сном, Учиха сомневался и в собственных мыслях в том числе.
В конце концов, когда шум голосов и заливистого смеха в голове прекратился, Саске пришел к выводу, который перевернул весь его мир с ног на голову, разорвал сердце на части и выбросил в урну: его обожаемый старший брат - предатель, а предатели не должны оставаться безнаказанными. Правило шиноби номер девятнадцать.
***
Темнота. Кромешная мгла. И ничего больше.
Открыв глаза, Сакура сначала испугалась. Она было решила, что лишилась зрения вовсе. Обычно в темноте можно разглядеть хоть что-то, иногда в глазах перед тьмой могут плясать странные пятна, но сейчас не было ничего. Совсем как в логове Уробороса. На мгновение она решила, что Змей вернул ее в свою обитель, но вскоре осознала, что это вовсе не так.
Ее руки были крепко стянуты над головой, она была подвешена и не чувствовала под ногами ничего. Видимо, висела так уже какое-то время, потому что предплечья онемели, а запястья неимоверно болели. Должно быть кровь совсем отлила от конечностей, наверняка они сейчас должны быть почти фиолетового цвета. Так недолго и рук лишиться. В груди возникло мерзкое и склизкое ощущение. Сакура ненавидела его, но оно было свойственно всем людям, даже самым сильнейшим этого мира не был чужд страх. Но все равно, каждый раз испытывая его, девочка ненавидела каждую клеточку своего тела за слабость, ведь именно она вызывала первобытный страх и желание скрыться в каком-нибудь углу подальше от всех.
С пробуждения девочки прошло немало времени, куноичи серьезно испугалась за свои руки. Она больше не чувствовала ничего — ни боли в стиснутых запястьях, ни даже онемения. Она перепробовала все, пока еще могла шевелить передними конечностями: раскачивалась, надеясь, что то, к чему ее подвесили, хлипкое и сломается под ее весом, пыталась подтянуться на руках и перегрызть веревку, вот только сил на это в уже ослабевших руках не хватало. В конце концов не осталось ничего, кроме как попытаться позвать на помощь.
— Здесь есть кто-нибудь?! Прошу, помогите мне! Мне очень больно и боюсь, что скоро я лишусь рук! Умоляю!
Но никто не откликался. Тогда, чтобы не сойти с ума от отчаяния, девочка задалась вопросом, как она вообще здесь очутилась. Возможно, если позволить мозгу разогнать серое вещество и подумать, то она сможет отвлечься от внешних факторов, а там и выход из положения найдется. Однако, даже тут ничего не вышло.
Сакура не могла вспомнить, когда ее схватили. Все было, как обычно: спарринг с Шисуи прошел отлично, за исключением очередного проигрыша, затем Итачи немного позанимался с ней метанием кунаев, в этом деле она продвинулась неимоверно далеко, и заставил ее снова оттачивать тайдзюцу. Итачи утверждал, что хороший шиноби, должен быть хорош во всем или, по крайней мере, обладать всеми навыками, пусть и в разной степени
высокого мастерства. После этого Шисуи отправился в квартиру по переулкам, чтобы его никто не заметил, а Итачи проводил ее до дома и ушел. Вот и все. После она поужинала с родителями и легла спать. Никаких нападений не было. Сакура была уверена в этом на все сто процентов. Но тогда оставался лишь один единственный вариант, от которого по коже пробежались мурашки, возвращая девочку в реальный мир с его болью и жестоким отчаянием.
Если Харуно помнит все, а так оно и было, то единственный момент, когда ее могли похитить — ночь. Она спала в своей кровати, дома, в месте, которое с самого детства считала своей неприступной крепостью. Но ее украли прямо из комнатки на третьем этаже. Что же тогда случилось с ее родителями?!
Девочка снова начала раскачиваться, горячие слезы окропили щеки, сердце бешено билось в грудной клетке. Это уже не было страхом, больше походило на предсмертные конвульсии дикого животного, попавшего в капкан и готового оторвать себе лапу, лишь бы сбежать.
Голова ужасно закружилась и ее затошнило. Когда же все это уже закончится. Пусть хотя бы мучитель явится, это хоть немного отвлечет от безумия. Руки, которые уже не воспринимались Сакурой как часть ее организма, сжали голову. Черепная коробка не выдерживала и грозила лопнуть. Тогда девочка закричала. Неистово, из последних сил. Ее надрывный голос отразился от стен и будто в насмешку ударил по ушам эхом. Девочка поморщилась. Сил на слезы и попытки выбраться больше не было. Она вся обмякла, теперь она походила на огромную говяжья тушу на крюке мясника. Наконец пришла пощада, и Харуно провалилась в какое-то странное состояние: как будто потеряла сознание и перестала ощущать физическую боль, но все еще могла соображать, что происходит вокруг. В каком-то роде это было спасением, потому что терпеть муки не было больше ни толики сил.
Спустя еще какое-то время прямо перед Сакурой появились двое. Она не слышала их шагов, значит хорошо подготовленные шиноби. Харуно, не смотря на то, что так долго ждала хоть чьего-то появления, уже совсем потеряла желание двигаться, говорить, даже думать больше не хотелось. Но хлесткая громкая пощечина, которую отвесила крепкая мужская рука, ее отрезвила. Она заморгала и взглянула в лица своих похитителей. Двое шиноби в черных плащах, лицо каждого закрывала маска. Мелькнуло смутное узнавание и Сакура вдруг поняла, что перед ней стоят двое из тех, кто напал на Шисуи под командованием Данзо. Теперь то понятно, кто похитил ее. Впрочем, она и прежде рассматривала этот вариант. Самый ожидаемый и логичный.
Ниндзя принесли с собой по свече. Свет от них казался Сакуре слишком ярким. После стольких часов, проведенных во тьме, (она не сомневалась, что ее оставили здесь на довольно продолжительное время) яркие огни казались чуждыми и неприятными. Она просто хотела упасть во тьму и не видеть всего этого, не испытывать того, что предстояло испытать.
Харуно краем глаза заметила, что один из шиноби выкатил к ней небольшой столик на колесах. Навряд ли они собирались помочь ей. Ее охватило предчувствие опасности, глупое сознание все еще надеялось спастись, побуждало инстинкты бежать и прятаться. Но разве Сакура могла?
Следующие несколько часов темное помещение с тусклым светом двух колышущихся огоньков свечей наполняли женские крики, отчаянные, хриплые, пробирающие до самых костей. Но руки ее пленителей не дрогнули. Они продолжали свои экзекуции до тех пор, пока та не теряла сознание от болевого шока, помогали очнуться, а затем продолжали вновь. И так вновь и вновь.
