Лимон раздора

Сегодня у Бонына был выходной день. За всю карьеру в службе безопасности у альфы такие дни случались крайне редко, поэтому для него это было настолько непривычно, что он не знал чем себя занять. К середине бесполезно проведённого дня, выход из положения всё же нашёлся. Сяудзе обнаружив, что в холодильнике внезапно закончились свежие устрицы, попросил молодого альфу срочно съездить за ними в столичный рыбный рынок. В город Бонын поехал в своём обычном неизменном одеянии – черный костюм-парочка и белая рубашка. Не потому что устав требовал садиться на хозяйскую машину в пиджаке и брюках, а потому что привык. Вот только одного он не учёл: что пропахнет рыбой моментально, как только зайдёт на рынок. Когда Бонын уже собирался выходить, то у самого входа он увидел маленький ларёк со всякой рукодельной безделицей из ракушек. Альфа сразу обратил внимание на небольшую брошь из розового морского гребешка, окаймленного плетёным жемчужным бисером. Она была настолько мила, что Боныну сразу захотелось её купить для Сяудзе и тем порадовать бету. Разобравшись со всеми нужными покупками, Бонын миновал уже почти полгорода в сторону выезда, когда ему вдруг позвонил Сяудзе: - Ты ещё в Сеуле? - Ещё да. - Хорошо. Тогда съезди, пожалуйста, в «Дионисус» за заказом господина Чона. Это в центре. Извещение с регистрационным номером я скину тебе сообщением на «Какаоталк». - У них же есть доставка, - с ноткой недовольства проговорил Бонын, представляя путь до центра через предстоящие многочисленные пробки. - Господин распорядился сделать заказ буквально только что, и я подумал, что раз ты в городе, то мог бы по пути его забрать. - Ладно, так и быть, послушаюсь, но ты мне за это должен будешь вкусный ужин. - Самый вкусный, обещаю, - весело проговорил Сяудзе, затем поспешно поблагодарив, отключился. Бонын чертыхаясь и ворча, плавно повернул на повороте обратно на главную улицу, и еле вписавшись в просвет плотной колонны автомобилей, направился в центр. Здание с вывеской «Дионисус» уютно устроилась между торговым центром и дорогим рестораном, что говорило о выгодности места. Припарковав BMW на удачно освободившемся пятачке у входа, Бонын метнулся к дверям и прямиком направился к стойке кассира. - Здравствуйте, чем могу… – парень, у кассы увидев телохранителя, радостно заулыбался, - Вот так встреча! В отличие от него, Бонын не сразу признал в нём бывшего одноклассника со старшей школы, и с трудом вспомнив его имя, проговорил: - Давно не виделись Сон. - Да уж, наверное, сто лет. А ты, ничего так, похорошел, - с интересом разглядывал его с ног до головы одноклассник, - И костюмчик с иголочки, даже кожа на лице стала ровная. Помниться она у тебя вся в прыщах была, – хохотнул он, припомнив Боныну один из его неприятных подростковых переживаний. - Видно в службе безопасности не дурно платят. - Не жалуюсь, - скупо улыбнувшись, Бонын с трудом спрятал раздражение, - Я бы с тобой с удовольствием поболтал Сон, но мне бы хотелось побыстрее получить заказ и уйти. Я очень спешу. - Конечно-конечно, - спохватился вдруг парень, заметив краем глаза, направлявшегося к ним начальство, - Диктуй скорее регистрационный номер. - Секунду, - Бонын достал телефон и открыл сообщение от Сяудзе, - КС883А. Кассир торопливо нажал несколько клавиш на клавиатуре компьютера и стал быстро прокручивать колёсико мышки, чувствуя затылком колючий взгляд хозяина наблюдавшего со спины. – Так. Давай сверим, – чуть ли не уткнулся носом в монитор Сон, - Заказ под номером КС883А… пять бутылок «Кодори Шайн Мускат» белого полусладкого… три бутылки «Эль Ногаль» красного сухого и один… - «Помери Брют Рояль», - переводя взгляд с компьютера на молодого альфу закончил за кассира невысокого роста красивый и статный мужчина. Бонын сразу сообразил, что мужчина перед ним, никто иной как собственной персоной владелец этого винного зала и знаменитый энолог страны – Мин Юнги. - У господина Чона прекрасный вкус. - Эм… да… в этом не может быть сомнений, - склонился телохранитель в приветственном полупоклоне. Под пристальным изучающим взглядом Мина, Боныну стало не по себе, будто этот альфа знал все его мыслимые и не мыслимые грехи и собирался уличить в них. От возникшего напряжения, в голове телохранителя крутилась только одна мысль: скорее получить на руки заказ и ринуться домой в особняк, пока устрицы в ведре совсем не протухли. К счастью, словно услышав его желания, Сон появился из подсобки с драгоценной коробкой вовремя. Бонын, поблагодарив за заказ, вежливо попрощался и поспешил покинуть зал. Аккуратно положив коробку рядом с ведром с устрицами в багажник, он захлопнул дверцу и сел за руль, не замечая, как всё это время за его действиями с витрины винного зала следили пара цепких чёрных глаз. Когда Бонын, наконец, въехал в ворота дома Белых облаков, было уже почти четверть пятого, и хмурый ноябрьский день стал переходить в сумерки. Остановившись у самого входа, выбрался из машины и сразу открыл багажник. Вынув оттуда ведро с устрицами, он вручил его вышедшему на встречу Сяудзе. - Надеюсь, они свежие, - заглядывая под крышку ведра, проговорил бета. - Свежее не бывает, - ответил ему на ходу Бонын, беря в руки коробку с позвякивавшей в ней элитной выпивкой. Они вдвоём прошли на просторную светлую кухню с выходом на открытую заднюю веранду, и осторожно поставили свои ноши на стол. Собираясь уходить, Бонын заметил, что на веранде стояли Чимин и его напарник. Рядом с огромными габаритами охранника, омега казался хрупким и маленьким, как фарфоровая статуэтка династии Мин, и, когда омега захотел спуститься с веранды во двор, этот верзила сразу преградил ему путь, указывая на кресла. - Мог бы и не дышать так ему в затылок, – пробормотал под нос Бонын, наблюдая за ними, - Ведь никуда он оттуда не денется. Сяудзе недоумённо покосился на молодого альфу, а затем проследил за его взглядом. - Ты прав. Забор тут высоченный, просто не перелезешь. – Он печально вздохнул, - Жаль его. Бонын на это ничего не ответил, только нахмурился. Две недели назад, когда он привёз по поручению господина Чона омегу из отеля, он и подумать не мог, что буквально его похитил. Испуганные, потерянные большие глаза Чимина, а после ставшие пустыми потухшими и ничего не выражавшими - вызывали в Боныне сожаления и чувство вины. Какие же всё-таки были причины у господина Чона спрятать омегу здесь? И почему, он приставив к нему два телохранителя, личного слугу и даже врача, избегал каких-либо встреч со своим пленником, когда сам омега буквально устраивал истерики, желая увидеться? Что за отношения связывали их? А были ли они вообще? Эти вопросы волновали всех в особняке, и каждый считал своим долгом высказать свои предположения, раздувая немыслимые сплетни об омеге. Бонын не раз слышал от прислуги что, будто Чимин стал оплатой за долги его родителей, или что он залетел от господина, и никто о ребёнке не должен был знать, или что он оказался слишком строптив и господин, желая проучить, запер его здесь. Но самым распространенным из всех предположений было то, что омега имел три редкостных аромата, и якобы нескольким бетам удалось услышать их. «Его лимон по сравнению с тем его таинственным запахом просто ничто, - с восхищением говорил один из бет, - Это что-то такое, как будто ты в цветущем фруктовом саду. - Нет, – решительно опровергал его слова другой, - Это не цветы. Это что-то сладкое как помадка, фруктовый конфитюр или зефир»… Бонына встряхнул с себя мысли, когда его напарник открыл застеклённую дверь и посторонился, пропуская вперёд Чимина. Минуя Сяудзе и Бонына, омега не обратил никакого внимания на них. Прибывая в каком-то состоянии внутреннего забвения, он молча прошёл через кухню и направился на второй этаж. Обеспокоенный состоянием омеги, Сяудзе поймав за рукав сопровождавшего его телохранителя, спросил: - С ним ничего не случилось? Господин выглядит сегодня очень замкнутым и бледным. - Не знаю, - пожал плечами верзила, и на ходу добавил: - Разве он не всегда так выглядит? «Не всегда», - подумал про себя Бонын, припомнив, как стервозно и капризно он ведёт себя с ним. Правда, иногда забывшись в редкие минуты хорошего настроения, Чимин держался довольно дружелюбно. Но продолжалось это затишье всего лишь пару часов. По правде говоря, молодой альфа порядком устал от тяжёлого характера Пака и тех дней, которые пришлось провести рядом с ним. Вчера, доведённый до бешенства выходками Чимина, он даже осмелился попросить господина Чона перевести его в столичное агентство службы безопасности, только бы больше не нянчиться с ним. Господин Чон на просьбу лишь только рассмеялся: - «Как же ты можешь служить в столичном агентстве, если не можешь справиться со слабым омегой? Вот что Бонын, возьми выходной и не думай больше о переводе». С наступлением ночи, огромный дом умерил суету и стих – все спали. Только Чимин без сна стоял перед окном во мраке своей комнаты, неподвижно, словно статуя, и задумчивым, отсутствующим взглядом смотрел в звёздную даль. Небо внезапно затянуло тяжёлыми грузными тучами и на землю, будто гусиный пух, хлопьями повалил снег. Ночь моментально посветлела, сад перед домом накрылся белоснежным покрывалом, и только влажная витиеватая дорожка, ведущая к круглой беседке, осталась чернеть. Отрывая взгляд от великолепия за стеклом, Чимин прерывисто вздохнул. Он с трудом сдерживался от желания разрыдаться. Всё что происходило с ним, казалось ему только снами или даже обрывками снов, сумбурных и бессвязных. Жизнь стала такой непонятной чередой болезненных событий, что Чимин не понимал, почему и за что так неблагосклонна к нему судьба. А ведь он хотел быть просто счастливым. «Что же со мной происходит? – горько подумал он, – Как я мог допустить такое? Господи, помоги же мне всё исправить!» Мысли как нарочно вернули Чимина в день, когда он оказался на пороге офиса «Дабл Ким-энд-Чон Компани». Идя на собеседование, омега никогда даже и в мыслях не мог представить, что станет содержанкой... никогда… Отойдя от окна, Чимин лёг на кровать. Несмотря на достаточный воздух в комнате, он чувствовал, что начинал задыхаться, что потолок давил, не давал поднять голову и вздохнуть необходимый кислород. Не выдержав этой пытки, Пак торопливо накинул на плечи одеяло и стремительно вышел из комнаты. Коридор был пуст. Вспомнив, что обычно после полуночи охранявший его телохранитель уходил спать, Чимин обрадовался возможности побыть, наконец, одному за пределами своей постылой спальни. Тихонько прикрыв за собой дверь, он подобрал свисавшие концы одеяла и на цыпочках, быстро спустился по лестнице на первый этаж. У дверей комнаты Бонына, Чимин чуть замедлил ход и, миновав её, бесшумно скользнул прямиком на кухню к веранде. Осторожно нажав на ручку застеклённой двери, он с облегчением перешагнул порог. На веранде освещённой приглушённым светом наддверной лампы всё ещё стояли низкие плетёные два кресла, и Чимин хорошенько укутавшись с головой в своё одеяло, устроился на одном из них. Морозный воздух приятно овивал лицо, а в пуховом коконе было тепло и уютно. Глядя на валивший уже стеной снег, Чимин попытался вернуться к своим размышлениям, но мысли в голове так путались и обрывались, что он не мог проследить за их ходом. Омегу вынырнуть из состояния глубокой задумчивости заставил внезапно включившийся свет на кухне, а после в проёме двери возник Бонын. В спортивных штанах и куртке, надетой поверх тонкой футболки, альфа выглядел для Чимина совершенно непривычно. - Почему не спишь? – буркнул он, отводя от охранника взгляд. Бонын незаметно улыбнулся. Омега укутанный с ног до головы пуховым одеялом, излучал невероятную детскую милоту. - Господину нужно вернуться в дом. Вы можете простудиться. – Вместо ответа проговорил телохранитель. Чимин насупился, пряча порозовевший нос в одеяле. - Не хочу. Он почувствовал неожиданную злость на альфу. Ему хотелось остаться в одиночестве на свежем воздухе, чтобы обдумать, как ему дальше быть, но ему опять мешают. Бонын несколько секунд смотрел на омегу. Похоже, что Чимин опять начинает капризничать. После разговора с господином Чоном, поведение омеги стало раздражать телохранителя ещё больше. Он молча сел рядом на соседнее кресло и уставился на падающий снег. Всё это время Чимин исподтишка поглядывал на альфу. Напряжение, возникшее у него при появлении телохранителя, странно, но потеряла резкость, и теперь оно ощущалось спокойствием, как, если бы рядом оказался домашний питомец - кошка или собака. Внезапно в носу Чимина что-то засвербело и он негромко чихнул. Реакция охранника не замедлила себя ждать. - Ну вот, что я вам говорил, – он встал рывком с места, - Если вы простудитесь, меня лишат головы. - Немедленно в дом. Омега недовольно посмотрел на него снизу-вверх и демонстративно поплотнее укутавшись в одеяло, даже не подумал шелохнуться. - У тебя выходной, значит, ты не можешь сейчас распоряжаться мной. Бонын посмотрел на наручные часы. - Уже час как могу. Чимин успел лишь пискнуть, как телохранитель одним рывком подхватив на руки, понёс его в дом. Поднявшись на второй этаж, он осторожно опустил омегу возле его комнаты. - Советую принять горячий душ и немедленно лечь в кровать. А я пока приготовлю вам лимонный чай, - Бонын развернулся и сделал несколько шагов чтобы уйти, как услышал тихий голос омеги, в котором звучали нотки вызова: – Бонын… Альфа остановился, но не обернулся. - Мне показалось или на самом деле сторожевая собака имеет право указывать, что мне делать? – Чимин скривил лицо в брезгливой улыбке, - в голосе его звучала такая откровенная издёвка, что Бонын раздражённо напрягся и его желваки заиграли на скулах. Он мог стерпеть и не обращать внимания любые выходки омеги, но такой дерзости и откровенного оскорбления от него молодой альфа не ожидал. Стиснув зубы, Бонын недовольно засопел, однако сдержался и воли нервам не дал, начиная чистосердечно ненавидеть Чимина. Надев на себя маску хладнокровия, он развернулся и увидел в глазах омеги злобный блеск дьявольских огоньков. Чимин выглядел так, как будто ему не терпелось доставить Боныну как можно больше беспокойства. Не сводя с него глаз, альфа сделал несколько наступательных шагов к Паку, вынуждая того попятиться назад и вжаться спиной в дверь спальни. Склонился ближе к его лицу, и, обдав приятным ароматом сладкого кофе с корицей, тихо с улыбкой проговорил: - В этом доме у сторожевой собаки есть больше прав, чем у… - Бонын резко замолчал. С ужасом осознав, что сейчас сказал, он тут же отстранился. Большие глаза Чимина наполнились болью и влагой. Ему хотелось надавать пощёчин, накричать на него, но омега быстро справившись с собой, лишь натянул одеяло на плечах, словно оно могло защитить, и намеренно не сводил взгляда с лица альфы. Бонын прав. Чимин не в том положении чтобы отрицать этого, значит, и обижаться не стоит. Лучшее сейчас – принять правду как есть. - Я… я не хотел, - виновато начал оправдываться молодой альфа, но омега остановил его, подняв ладонь. - Не нужно. Просто, принеси этот чёртов чай, - голос Чимина всё же дрогнул раздражением. Омега открыл дверь, вошёл в комнату и закрыв её, некоторое время стоял в темноте испытывая массу неприятных чувств. - Я сам виноват - нарвался, - горько проговорил он с усмешкой в пустоту. – Но, ничего, я с тобой ещё поиграю. Ему хотелось, чтобы всегда спокойный и сдержанный Бонын вышел из себя, показал эмоции. Желал он этого не для того, чтобы доставить ему неприятности или отомстить. Нет, для Чимина это было своего рода игра, своеобразная цель – узнать каков он настоящий. Паку нравился этот чёрноволосый и смуглый парень. Разумеется, не как альфа, об этом и речи не могло быть. Омега достаточно хлебнул разочарований и больно обжигался… Теперь Чимин не верит в любовь, для него она изжила себя. С принятием такого утверждения к нему пришло какое-то особенное спокойствие и безразличие к любому проявлению интереса альф к себе как к омеге. Он понял, вернее, научился за эти месяцы как выгодно для себя использовать свою привлекательность так, чтобы больше не было больно. Теперь он не будет проигрывать. Неприятно передернувшись от внезапно пробравшего озноба, Чимин ощутил на своей пижаме аромат сладкого кофе. От рукавов запах Бонына шёл сильнее, наверное, он успел впитаться в ткань тогда, когда Чимин машинально ухватился за шею альфы, пока тот нёс его на руках. Омега с брезгливостью бросил взгляд на одеяло, валявшееся возле ног. От него, несомненно, тоже пахло им. - Не выношу альфьей вони, - проговорил он вслух, скривив губы. Тяжело сопя и крепко сжав губы, Чимин рывком подобрал одеяло и, распахнув дверь, швырнул прямо в коридор. Затем прошёл в ванную комнату, наполнил джакузи терпимо горячей водой, кинул пару ароматных бомбочек и стал раздеваться. Вся ванная комната от весело и бурно шипящих бомбочек в воде, наполнилась благоуханием лаванды и цедры лимона. Пак, бросив пижаму в корзину с грязным бельём, с блаженным оханьем погрузился в пенную горячую воду до самого подбородка. Вода приятно обнимала тело, пузырьки ласкали кожу, снимая с Чимина напряжение, и он расслабленно прикрыв глаза, улыбнулся. Очень хорошо… Да, денёк сегодня выдался ещё скучнее, чем предыдущие. Сколько он уже здесь в заточении? Неделю, или две? В первые дни, оказавшись в этом доме, Чимину было страшно до паники. Он боялся всего: боялся спать, есть, говорить, шарахался от прислуги, охранников… а потом... Чимин ухмыльнулся. Кажется, он теперь привык и только то и делает, что бродит бесцельно по комнатам, вкусно ест, спит и ждёт появления Чонгука. При мысли о нём Чимину сделалось дурно. Перед глазами замаячил с злорадствующей усмешкой образ альфы, а лёгкие будто заполнились стойким фантомным запахом кардамона. Пытаясь сбежать от этих иллюзий, он окунулся с головой в воду. Когда перестало хватать воздуха, Чимин вынырнул и отчаянно заглотал кислород. Это помогло ему освободить голову и стереть образ альфы совсем ненадолго. Мозг снова вернул мысли о проклятом Чоне. Чимин не понимал, чего хочет от него Чонгук, почему держит его взаперти, а сам за всё время изволил появиться всего лишь раз. Вода в ванной незаметно для омеги остыла, он понял это, только когда продрог насквозь. Чимин торопливо вылез из ванной, схватил пушистое полотенце и принялся хорошенько обтирать тело. «Если я чего-то хочу, то это будет моим» - в голове омеги эхом пронёся самоуверенный голос Чонгука. - Вот, сукин сын! Значит вот почему я здесь! – осенило вдруг Чимина, - Не дождёшься, чёртов гад! Злясь, он резкими движениями обернул полотенце вокруг тела и дёрнув за цепочку ванной пробки, потопал в спальню. Напуганный неожиданным присутствием Бонына в комнате с подносом и одеялом, омега взвизгнул и тут же зажал рот ладошкой. Телохранитель пойманный врасплох застыл на месте как вкопанный. Он скользил по едва прикрытому полотенцем телу, отмечая каждый изящный изгиб, и остановился на стройных ногах. Потрясённый красотой, он продолжал стоять, позабыв кто он, где он, и зачем вообще пришёл. - Что ты тут забыл?! Возмущённый голос омеги, заставил Бонына отмереть, и он суетливо затоптавшись на месте, стал оглядывать какую-нибудь ближнюю поверхность, куда можно было поставить поднос с чаем и бросить одеяло. Стараясь зацепиться глазами за что угодно, но лишь бы только больше не смотреть на прекрасные ноги омеги, он кое-как умастил поднос на будуарный столик и быстро отвернулся. - П-простите. Я принёс… ч-чай… и вот одеяло… оно лежало в коридоре. Вы не подумайте… я стучал, и, но вы не отвечали… и я, решив, что вы спите… х-хотел… Он вдруг замолчал, инстинктивно вдохнув приятный аромат персика с примесью лимона. По спине Бонына пробежался холодок, ощутив, как внутри его зверь, учуяв запах, заинтересованно зашевелился. И если молодой альфа задержится ещё на полминуты, то можно было забыть про самоконтроль. – Ещё раз извините, - хрипло проговорил Бонын, еле отлепив язык от нёба, и буквально вылетел из комнаты. Придя в себя, Чимин заулыбался. Его позабавило растерянное и откровенно смущенное лицо альфы. «Ну уж теперь-то скучно не будет», - подумал он веселясь возможности подразнить охранника и поиграть с ним. В глубине души Чимин тайно осознавал, что ведёт себя не свойственно себе отвратительно. Будто им управляет злой дух, но остановиться не мог. В конце концов, Чимин старался всегда делать людям только хорошее и относился к ним по-доброму – и что теперь? Кто ему отплатил тем же? Омега не знал, что такое поведение упрямого, капризного ребёнка и желание делать гадости были своеобразным протестом на стресс, естественным защитным механизмом. Переодевшись в одну из многочисленных шёлковых пижамок подаренных Чоном, омега улёгся на кровать. Как не старался Чимин заснуть он не мог. Ворочаясь с боку на бок, омега мучился не связными между собой мыслями и отрывками воспоминаний. Перед глазами всплывали раз за разом картинки прошлого: вот детство, вот институт и друзья, подработки, вот Намджун… Впервые встретив у входа в офисное здание Намджуна, он впервые за всю свою жизнь ощутил настолько сильную мужскую ауру. Высокий, крепкий, от него так и веяло надёжностью и защитой. Красивые черты лица, глубокие ямочки на щеках, созданные для поцелуев пухлые губы, а глаза - карие-карие и такие проницательные. В общем – омега был восхищён. Намджун действительно после оправдал все впечатления. Он давал Чимину ту надёжность, о которой мечтает любой омега. С ним он чувствовал себя в безопасности, не знал нужды и купался в нежной заботе. Неудивительно, что вскоре омега проникся чувствами к альфе и ему казалось, что они взаимны. Конечно, громко любовью это нельзя было назвать. Скорее в Чимине переплелись два граничащих между собой чувства: восхищение и привязанность, а вместе они превращались в ослеплявшую иллюзию влюблённости. Вот только к составляющим этой иллюзии, с недавнего времени добавилась ещё и боль. Обнаружив истинное отношение Намджуна к нему, Чиминово сердце разбилось как бутафорское стекло. «Сына, за всё нужно платить, поэтому живи так, чтобы плата твоя не была в ущерб». Омега подавил ком в горле. Всплывшие в памяти напутственные слова отца, провожавшего старшего ребёнка в большой и далёкий город во взрослую жизнь, как-никак лучше и красноречивее давали ответ всему, что произошло в последние месяцы. Ох, Чимин, наверное, никогда не перестанет жалеть о совершённой ошибке. Поддавшись соблазну шикарной безбедной жизни, он обрёл себя практически быть никем. Так он всегда был никем, в этом вся суть, не так ли? Омега вскочил на постели. - Нет! Смотри правде в глаза Пак Чимин. Твоя жизнь всё ещё принадлежит тебе и тебе решать быть никем или засиять так, что ослепнут все вокруг. Повторяй себе это, заруби на носу - это твоя жизнь и король там ты, и нечего тратить её на пустопорожнее самобичевание. Чимин успокоился и лёг на постель. Он хотел укрыться, но вспомнил, что Бонын так и выскочил с одеялом в руках, позабыв оставить. «Ну и чёрт с ним с этим одеялом» - хихикнул про себя омега. Он натянул на себя кроватное покрывало и блаженно закрыл глаза. Бонын влетел в свою комнату не помня себя. Прижался спиной к двери, и с силой зажмурившись, со стоном пополз вниз. Перед его глазами всё ещё стоял образ пленительного омеги, представший перед ним в столь откровенном образе в каком он его увидел. Ему хотелось любоваться и любоваться, пусть даже мысленно: его плечи и ключицы, усыпанные каплями воды, блестящими подобно тысяче бриллиантов, стройные едва прикрытые полотенцем узкие бёдра, длинные ноги с слегка розовыми коленками и кожа шелковистая кремовая – всё это слишком прекрасно. Он пошевелился, чтобы растянуть ноги на полу, и только сейчас понял, что всё ещё держал в руках одеяло. Бонын поднёс его к лицу и глубоко вдохнул. На ткани не было того невероятного запаха, который несколько минут назад вскружил ему голову, лишь слабая свежесть лимона. Альфа почувствовал некою досаду. Его внезапно разбуженный зверь снедаемый интересом требовал вернуться туда, где учуял аромат. Бонын бы с удовольствием поддался бы его уговорам, но разум был выше. Одному богу известно, как ему удалось унести себя. Да, Бонын с полной уверенностью мог теперь подтвердить те слухи, что ходили среди слуг. Чимин действительно обладал на редкость возбуждающим и манким запахом, заставлявший любого альфу моментально потерять голову. Молодой альфа снова почувствовал, как по телу разлилось тепло, и внизу живота заиграла кровь. Он дал себе хлёсткую пощёчину, чтобы отрезвить сознание. На Чимина нельзя смотреть как на омегу, нельзя прикасаться, нельзя приближаться ближе, чем на метр. Он принадлежит хозяину, был под запретом. Боже! Сегодня он нарушил все главные правила. Там, на веранде, альфа вынужден был сделать это, но такое больше не повториться. Никогда! В дальнем окне первого этажа погас последний свет. Юнги сидел в машине с выключенными фарами и не отводя взгляда пристально смотрел на белый двухэтажный огромный особняк. Узнав, кому принадлежал дом Белых облаков, Мин был сильно удивлён. Возникшие в туже минуту вопросы не находили ответов. Зачем понадобилось младшему из семьи Чон красть омегу прямо из-под носа собственного кузена? Было ли это последствие соперничества между наследниками? Старый президент холдинга Дабл Ким-энд-Чон-Компани хоть и выглядел хорошо, но всё же порядком подряхлел и здоровьем не блистал. И видимо довод о вражде двух кузенов можно взять за причину. Нечестная игра - это обычное дело, во всех влиятельных семьях как Кимы, Чоны и даже сами Мины которое, так или иначе, имели весомость в экономике страны. Но была ли борьба за власть между братьями? Перебирая в памяти отношения между ними, Юнги не смог уловить ни единую деталь, что указывала бы об их тайной вражде. Все три брата были очень близки и дружелюбны друг другу, и ему не приходилось слышать что-то наподобие неприязни, даже слухов таких не существовало. Зачем тогда Чонгуку Чимин и зачем он спрятал его? Юнги тряхнув головой откинулся на спинку автомобильного кресла и морщась потер лицо ладонями. Он силой заставил себя прекратить продолжать думать. Мозг альфы кипел и раскалялся от бесконечного потока мыслей и вопросов. Если бы только четыре, нет, пять лет назад Юнги не сдался бы, не поддался бы острой обиде и злости от непонимания желания Чимина разорвать их отношения, и не позволил бы ему тогда уйти, то не пришлось бы ему сейчас терять голову из-за того что происходит с омегой. Юнги любил его, так же как и прежде и ни разу не усомнился в этом. Пусть боль разлуки точила червоточиной его сердце день за днём, год за годом, он смог сберечь это чувство и научился жить с этим. Он всё ещё любил его. После заявления Сокджина, по правде говоря, его обуяла ярость и даже неприязнь, но разговор и слова Намджуна защищавшего его честь, заставили изменить сложившееся с помощью Сокджина мнение о Чимине. Подолгу размышляя и копаясь в своих чувствах и воспоминаниях, Юнги принял решение вытащить, спасти омегу из этой трясины, забрать его к себе и дать ту защиту своему Чимину в котором он нуждался. Да, именно! Его Чимин, его омега изначально и по праву. Мин Юнги пробыв ещё некоторое время перед белокаменным домом, завёл машину, включил фары и медленно шурша колёсами, выехал из мирно спящего городка на оживлённую трассу. По дороге домой, Юнги думал о молодом альфе пришедшем сегодня за заказом Чона. Мин улыбнулся сам себе пообещав: автомобиль из записей на котором был увезён Чимин, скоро сам привезёт к нему его.