***
Незнакомцы каждый день проходят мимо нас, а мы видим только их тень, не обращая внимания на лица. Они движутся в серой толпе, всегда выглядят одинаково и действуют одинаково, это просто карикатуры. Однако после того как мы с кем-то знакомимся, то на белом полотне появляются знакомые черты, мы запоминаем их запах, слова, которые произносят их рты, и либо делают нас абсолютно счастливыми, либо ещё более несчастными. Так получилось у меня с Дияром. Первое время я думала о нём, как о характерном представителе определенной группы — одном из богачей без крупицы, как выражалась Мариша, человеческого. Но каждая новая встреча меняла моё представление о нём. Сперва Дияр носил только приталенные рубашки, очень мягкие на ощупь, и такие же мягкие чёрные брюки. Но с тех пор как Мирона арестовали, Дияр стал носить старый голубой блейзер Мирона, его футболки и спортивки, все карманы которых набиты маленькими бумажками. Дияр был важным человеком — судя по количеству звонков, которые он совершал. Зная Дияра, в это можно было поверить. Он умел находить общий язык с людьми. А ещё Дияр был практически единственным моим другом парнем, не считая брата. Но не только это делало его важным человеком в моих глазах. — Мирон! — я кидаюсь в объятия брата, как только тот показывается в проходе. Его сопровождают двое полицейских. Один похож на баклажан, а у другого убийственный взгляд. Но как только брат подхватывает меня и берёт на руки, с его высоты эти дядьки больше не кажутся такими грозными. — Твои личные вещи, — говорит один из них и передаёт брату рюкзак. — Спасибо, — Мирон со сдержанной благодарностью перенимает вещи. Как только он отходит на несколько шагов в сторону от полицейских, то сразу бросает взгляд на меня и молча подмигивает. Я хихикаю и утыкаюсь лицом в его шею. От него пахнет кислым потом и залежавшейся одеждой. — Фу, брат, ты воняешь! — решаю уведомить его я, мало ли тот не в курсе. — Как мило с твоей стороны, — отвечает Мирон, и я никак не могу понять, серьёзен он или нет. — Здорова, ковбой, — Мариша задорно приветствует Мирона и крепенько обнимает, захватив и меня. — Как дела в тюряге? — Да путём. — Всех там построил? — Ещё спрашиваешь. — Нечем дышать, — кряхчу я, экстренно слезая с рук брата. Оказавшись на земле я одёргиваю платье и хватаю Мирона за руку. Он не противится, слегка сжимает мою ладонь и ведёт за собой. Надька ничего не говорит, только носом шмыгает и глядит себе под ноги, пока брат сам не подходит к ней. Он притягивает её за затылок и приобнимает одной рукой, после чего Надя впивается пальцами в его воротник и трётся лицом о плечо брата. Я начинаю самодовольно ухмыляться, глядя на всё это. Надя громче всех вопила, что ей не нужна эта прогулка за «браткой жопой», а сейчас едва ли не плачет. И кто здесь ещё мелочь? — Это Крис, — Мариша быстро представляет Мирону Кристину. Эти молчуны приветствуют друг друга скупыми кивками. Тогда я дёргаю Мирона за руку и говорю: — Кристина классная. — Да? — Мирон опускает взгляд на меня. — Да! Её Дияр привёл. — Но она не того самого, — резко добавляет Мариша, как будто я сболтнула что-то не то. — Не его подружка типа. — Понятно, — отвечает Мирон, и больше ничего не спрашивает. Мы двигаем на ближайшую остановку в полной тишине. Я размахиваю рукой брата и пытаюсь поровняться с его шагами. Но тут Мирон вдруг решает снова подать голос, когда мы почти подходим к трассе. — Если ты не его подружка, то кто? — Я... — заикается Кристина, — вообще-то я... — Она должна была обвенчаться с тем ублю-ю, — Мариша резко замолкает, кашляет в кулак, затем продолжает. — С тем рыжим гадом. — С Керимовым? — Верно. — Тогда почему ты здесь? — Не мучай её, — настойчиво подёргав брата за руку, я решаю заступиться за Кристину, а то у Мирона какой-то уж слишком напряжённый голос. — У Кристины ужасный жених! А Дияр решил ей помочь, и нам помочь, а то знаешь, сколько без тебя дел накопилось! Даже не знаю, чтобы мы делали без Дияра и Кристины, — закончив говорить, я хмыкаю и отворачиваюсь, продолжая выглядывать нужный автомобиль, а то такими темпами мы рискуем упустить наш автобус. — Он часто к вам приходил? — спрашивает Мирон. — Каждый день, — отвечает Мариша. — Настолько часто, что нам даже пришлось перестелить ему кровать в твоей комнате, — добавляю я. После этого я, по большей части, держу рот на замке. Мирон как-то расслабляется. Взрослые болтают о скучных вещах, вроде денег и документов, пока мы едем в школу, до которой нас с Надей вызвались сопроводить. Хотя в школу мне нисколечко не хочется, но Мариша стоит на своём, а с ней невозможно спорить!***
Я не пользуюсь популярностью, но не думаю, что непопулярна. Я не считаю, что кто-то обращает на меня много внимания. Я не занимаю ничьих мыслей, никто не высказывает обо мне своего мнения, или, по крайней мере, я так думаю. А вот у Нади много воздыхателей, чуть меньше, чем недругов, конечно, но всё же больше, чем ничего! Каждый раз на больших перерывах какие-нибудь мальчики находят меня и донимают расспросами о сестре. — Слышь, мелкая, — даже сейчас, когда я во время обеда решаю насладиться вкусом булочки со сгущёнкой, один коротко стриженный парень с закинутым на плечо галстуком садится за наш стол. Мои одноклассницы тут же заливаются краской. С ними за одним столом сидит старшеклассник, и не абы какой, а вроде как хулиган. Я даже его имени-то не знаю, но Анька притягивает меня к себе за плечо и шепчет: — Это Краснов Кирилл. Но легче не становится. Я просто хочу уйти и где-то постоять, пожевать сладкого, но внезапно оказывается, что такой вариант невозможен. — Передай Надьке, что я буду ждать её за школой после занятий. Если она не придёт — ей пиздец. — Сам ей передай, — огрызаюсь я, из-за чего Аня громко вздыхает, а Лерка, ещё одна моя подруга, пихает меня коленом под столом. Я не собираюсь в деталях рассказывать о каждой из них, описывать их внешность или чем они занимаются. Это просто школьные подруги, с которыми мы дружим только в стенах школы. Они ничем не отличаются от тех уличных прохожих, которых я могу наблюдать. Разве что я знаю их имена, а ещё их слабые и сильные стороны в учёбе. Но мой ответ, очевидно, не устраивает ни их, ни Краснова. Тот складывает руки, как какой-то политический деятель, и впивается в меня взглядом. Его ухмылка то натягивается, то спадает, в глазах пляшут искорки, веки обрамлены морщинками, как будто от солнца исходят лучики. Вообще-то Кирилл выглядит весьма симпатично, но его характер — тихий ужас. — Передай, что я сказал, иначе пиздец и тебе тоже, — добавляет Краснов, а затем резко встаёт и уходит. Девочки по бокам от меня расслабленно выдыхают. Я провожаю Кирилла взглядом до шайки парней, что трётся у входа в столовую. Все вместе они со свистом уходят. Похоже, Наде судьбой предназначено попасть в какую-то передрягу. Вообще-то мне несложно передать ей то, что просит передать этот дурачок. Но ведь Надька тогда пойдёт туда, куда он ей сказал, несмотря на опасность. Эта коза может оказаться в опасности. Несмотря на то, что та вечно дразнит и обижает меня, я не хочу, чтобы у неё были проблемы. В конце концов, я решаю не говорить ей, даже когда мы пересекаемся на большом перерыве в главном коридоре. — Ты пообедала, малявка? — тявкает Надька и дёргает меня за косу. — Пообедала, — дёргаюсь я и шлёпаю её по руке. — Не называй меня так. — Ага, — хмыкает та, расслабляя галстук. Никакой собранности: юбка натянута до рёбер, рубашка мятая, чуть расстёгнутая, и куда-то пропал её джемпер. Надя отличница, но за поведение у Нади стоит жирная двойка, из-за чего нередко Мирон оказывается причастен к решениям споров среди взрослых о соответствующих наказаниях. Но Наде как-то пофиг, да и выговоры та получает, лишь когда влезает в драки, которые не получается разрешить без участия старших. Я знаю, что она сильная и может любому навалять, но мне не нравится, что ей могут навалять в ответ. Так что после уроков, дождавшись последнего звонка для старших классов и скоротав немного времени за учебниками в библиотеке, я спускаюсь вниз и ныряю за школу. Я не думаю, что это сработает. Но рассчитываю, что старшеклассник не будет доставать меня и просто отпустит, а там уж без вмешательства Нади я как-нибудь дотяну до конца недели... — Ну и нафига ты припёрлась? — заметив меня ещё издалека, выкрикивает Краснов. Он спрыгивает с перил и подходит так близко, что я рефлекторно начинаю пятиться. — Я ж сказал, что мне нужна Надька. — Если хочешь кого-то поколотить, поколоти меня! — выкрикиваю я, выставив перед собой кулаки. Честно говоря, я никогда и ни с кем не дралась. Всё что я знаю о драках — из фильмов, и из рассказов Мирона, Мариши и Нади, которые в этом действительно разбираются. Мне даже становится немного стыдно, что я настолько плоха в этом. Может, это не Надю подкинули, а меня?.. Почему-то эта мысль так некстати приходит мне на ум, и так некстати ранит. Я поджимаю губы и чувствую, как из недр накатывает душераздирающая обида, пока Краснов просто стоит рядом и что-то бубнит. Он грузит меня какими-то фактами о своей плохой репутации, как вдруг я начинаю плакать. Слёзы сами по себе вытекают из глаз, а я так и стою с задранными кулаками. — Эй... — окликает меня ошалевший Кирилл. — Ты чего ревёшь? Что мне ему сказать? Что я только что атаковала себя мыслями о том, что я приёмная? Краснов подозрительно молчит, он вообще остаётся на заднем фоне и наблюдает, пока я шмыгаю носом и громко хлюпаю, а потом и вовсе начинаю заливаться. Так обидно становиться, аж самой не вериться. Раньше я часто об этом размышляла, но осознание всегда приходит внезапно и резко, как нежеланный пугающий гость. Прежде чем я успеваю от души зареветь, в лицо Кириллу прилетает черенок лопаты. Затем я чувствую прикосновение чьей-то руки к плечу. Меня с силой разворачивают. Позади себя я замечаю Надьку, запыхавшуюся и с горящими от бешенства глазами. — Он обижал тебя? — яростно спрашивает она. А я ничего не могу ответить толком, потому что заикаюсь и задыхаюсь от горя. — Ты... — снова раздаётся Надин рык. — Не трогал я её! — клянётся Кирилл. Я кое-как поворачиваюсь к Наде, хватаю её за рукав и верчу головой. — Он н-не, — втягивая сопли, пытаюсь произнести я. — Н-не трогал. Правда. Надька со сложным лицом мрачно мычит. Затем она направляет черенок лопаты в сторону Кирилла. — Больше не подходи к ней, иначе я от тебя мокрого места не оставлю, усёк? — Усёк, — резко кивает Кирилл. — Клянусь, я и пальцем её не тронул. Она просто взяла и заплакала. Я ваще с тобой хотел поговорить! — Нам не о чем разговаривать, — отрезает Надя, беря меня за руку. Но прежде чем та успевает сдвинуться с места, Кирилл выкрикивает: — Надь! Ёбанный в рот... ты мне нравишься! Трудно смотреть на человека по-прежнему, услышав подобное. Наступает минута тишины, даже я проглатываю слёзы и с ошарашенным видом поворачиваюсь в сторону залившегося от ушей до открытых щиколоток Краснова. — Откуда ты знаешь? — цокает Надя, дёргая меня за собой. Мне становится жалко уже не себя, а его. — Ты ни разу со мной не разговаривал, — говорит сестра и просто меня уводит оттуда. Но я же знаю её как облупленную, понимаете? Если бы ей было всё равно, то всю дорогу та бы отчитывала меня за то, что я вообще куда-то пошла без неё. Но ничего такого не происходит. Мы молча добираемся до остановки. Она молча смотрит куда-то перед собой и хмурит лоб, о чём-то напряжённо раздумывая. — Он тебе нравится? — спрашиваю я, и Надька одаривает меня странным взглядом, не злым, скорее недоумевающим. — Нет, — отвечает та чуть эмоциональнее обычного. — Он тебе нравится, — я растекаюсь в шкодной улыбке, и тут же шмыгаю, потому что нос ужасно заложен. — Неважно, — отрезает Надя. На этом она закрывает тему и начинает отчитывать меня. Эх, лучше бы дальше молчали.***
Вечером льёт первый холодный дождь. Капли падают сквозь деревья, на асфальте растекаются коварные лужи, птицы во всю чирикают и прячутся под карнизами домов. Кажется, надвигается гроза. Я как раз заканчиваю с уроками, когда ко мне в комнату заглядывает Мирон. — Я отъеду по делам, — говорит он, подходит к столу и наклоняется, приложившись к моей макушке губами. Я бы хотела, чтобы брат какое-то время посидела дома, но тот вернулся из университета, переоделся и собирается уходить. — Ладно, — грустно откликаюсь я, листая страницы учебника без былого энтузиазма. — Кстати, — говорит брат, — это тебе, — и протягивает мне кольцо. Я тут же выхватываю его и с восхищением начинаю разглядывать. Красивое колечко блестит в свете настольной лампы, а на его заострённом кончике переливается зелёный камушек. — Это подарок от Дияра, — шепчет Мирон. — Для меня? — охаю я, аж подскочив с места. — Для тебя, — кивает брат. — Он очень старался. Если будет слегка велико, то на вырост. Так он сказал. Кольцо и вправду слегка большое, но это ничуть не умаляет того, какое оно восхитительное. Мирон уходит, а я откладываю уроки и ещё долго сижу, внимательно разглядывая подарок: блеск камня, матовое сияние кольца, едва отражающее моё лицо. Затем меня как будто бы озаряет с первым громом. Я подбегаю к окну, распахиваю его и высовываюсь наружу, кидая взгляд вниз. Там, под дождём, стоит хорошо знакомая мне машина с включёнными фарами. Ещё через минуту я замечаю Мирона, который выходит из подъезда и запрыгивает в автомобиль. Мне всё становится предельно ясно, как и ясно, о каких делах шла речь. У брата есть сокровище. «Теперь у меня тоже есть», — думаю я, вытянув руку на улицу: на указательном пальце болтается кольцо, которое под дождём блестит ещё ярче.