Глаза цвета осеннего неба

Дверь подъезда закрылась, погрузив весь мир в тишину. Она казалась такой неуютной после того как звонкий, словно серебрянный колокольчик, голос Бетти безумолку звенел последний час, а может и больше. Эхо негромким рассеянным шепотом повторила шаги, поднимающиеся вверх по ступенькам. Первый этаж, второй, разукрашеный фиолетовыми графити третий… Рука порылась в кармане серой куртки в поисках ключей, случайно вытрехнув на пол пару чеков. Тяжёлый вздох… Слегка скомканные бумажки вновь опустили в карман. Щелчок замка и скрип двери. В комнате было темно, попытка включить свет не увенчалась успехом. Пальцы еще пару раз нажали на выключатель. — Все-таки отключил свет… Дверь заперли. Кеды кое как бросили валятся в прихожей, а после к ним присоединилсь и куртка, соскользнувшая с крючка на пол. Поднимать ее было лень, тело сковывала странная неведомая усталость. Казалось бы за весь день каких-то физических действий было не так много, лишь две небольшие прогулки по городу, но ощущения были такие, словно пришлось вспохать не одно поле… Тяжелые медленные шаги направились на «кухню». Новый чайник все ещё украшал витрины магазина, потому его место временно занимала стеклянная бутылка из-под лимонада. Вода оказалась такой холодной, что заныли зубы. Весьма очевидная мысль только сейчас посетила голову и рука коснулась радиатора, убеждаясь что он совсем не греет. Нужно было позвонить господину Карлу, спросить в чем дело, подключат ли электричество сегодня… Усталось становилась невыносимой, голова с каждой минутой становилась все тяжелее. Пришлось сесть на кровать, чтобы не упасть. Неужели нервы могут так сильно вымотать? Взгляд окинул комнату, освещенная слабым светом уличных фонарей, заглядывающих в окно. Тонкая едва разлечимая желтая нить словно карандашом очерчивала силуэт ныне пустого мальберта. На миг показалось что он бы посмотрел в ответ, вопрошая: «Ну что? Как поживают картины, за созданием которых я последние пол года наблюдал?» Неприятный колючий ком вновь встал в горле, а из серых глаз, которые так долго и упорно терпели, одна за другой покатились две крупные слезы. Резинка нехотя отпустила собранные в хвост темно-русые волосы. Тихо заскрипели пружины внутри матраса. Тело не то чтобы легло, скорее упало, вжимаясь в постель, словно пытаясь спрятаться. «Я ведь с самого начала знала что все так и закончится… Я не должна была разочароваться! Так почему же я чувствую себя так… плохо?» Может быть в этом виновата Беатрис Папиллон? Зачем вообще было вселять эту нелепую надежду, что она, Берта, справится? Впрочем… Винить Бетти было бы ужасно глупо. Она всего лишь хотела помочь, поддержать. Сделать так чтобы отчаявшемуся бездарю, что точно шут с карты Таро бездумно шагнул в бездну, стало легче. Она не знала, что от этого падение стало только болезненнее. Пальцы крепко сжали простынь. Эмоции. Их было слишком много, они были слишком сильными и безконтрольными. Это пугало… Глубокий вдох… Постепенно приглушенные подушкой всхлипы стали тише, пускай горесть все никак не отпускала. — Ну что, добилась чего хотела? — прошептал на ухо внутренний голос. — Как всегда проигнорированы, высмеяны или непоняты. Давай больше никогда так не будем делать? «Не будем…— мысленно согласилась Берта. — Моим каракулям место лишь в этой каморке. Кроме меня они никому не нужны…» В тусклом свете фонаря в неторопливом танце закружилась пара сорвавшихся с неба снежинок. Усталость… Сон тащил в объятия, постепенно окутывая все вокруг. Он тоже казался неуютным, зато сердце могло хотя бы ненадолго вновь ощутить покой. Даже сквозь эту всепоглощающуюся пустоту маленькими радужными мазками просачивались ветви осенних деревьев, написанные на крошечных холстах.