Учимся прикасаться (Learning to Touch)

Прошел еще год, и теперь, когда Инеж вернулась в Бочку, о ней больше не говорили как о Призраке Каза, а говорили как о капитане пиратов, который быстро стал легендой. Охота на работорговцев придала ей жестокую и движущую цель, добавила суровость во взгляд и новые мозоли на руках и душе. Вместо того, чтобы оплакивать ее утраченную безвинность, Каз жадно хранил каждую историю о кровопролитии и страхе, который она оставляла после себя. С каждым путешествием она создавала себе репутацию, и он с гордостью наблюдал, как она почти затмила его собственную. Его радость от ее побед и непоколебимая поддержка ее миссии не были рождены чем-то таким простым, как любовь. Они исходили из простой, глубокой потребности в том, чтобы она была неуязвимой как можно дольше, чтобы была кем-то, кого невозможно у него отобрать. Его уважение к ее силе запуталось болезненными узлами от того, насколько желанной он находил ее, когда она была в самом опасном состоянии: вся гибкая, бесшумная, с темными глазами и холодной сталью. И мелочный преступник в нем хотел видеть ее руки и душу такими же запятнанными, как и его собственные. Она была не единственной, кто изменился. Нина пришла в гости и рассказала ужасные истории о Фьерде, о том, что она там обнаружила и какие силы она, наконец, обрела внутри себя. Все пятеро: Каз, Инеж, Нина, Джеспер и Уайлен, заняли отдельную комнату в Клубе Воронов и часами наверстывали упущенное, выпивая огромное количество алкоголя. Ранним утром, после того как Джеспер и Уайлен ушли домой, произошло нечто, изменившее все. Инеж лежала на диване рядом с Ниной, и они над чем-то хихикали... Над чем, Каз уже не помнил, только, что он тоже смеялся и пытался это скрыть. Нина спрятала лицо в шее Инеж, и он почувствовал, как что-то горячее пронзило его. Однажды он поцеловал ее в шею, много лет назад, коснулся губами теплой бронзовой кожи, прежде чем демоны отобрали у него этот момент. Если бы он мог быть рядом с ней вот так, без страха и колебаний, то он бы… Нина словно думала о том же, о чем и он, она игриво лизнула шею Инеж. Инеж вскрикнула от удивления, прижав Нину к подушкам дивана и в отместку слегка укусила ее. Глаза Нины затрепетали, и она тихо застонала. Каз заметил тот самый момент, когда игривость в глазах Инеж сменилась любопытством и желанием. Намеренно медленно Инеж провела кончиком пальца по месту укуса, ее взгляд был прикован к лицу Нины. Затем она прижалась к нему губами и заставила Нину снова застонать. Нина открыла глаза и наклонилась так, что их губы оказались на расстоянии всего лишь нескольких волосков. Именно в этот момент забытый, пустой стакан из-под виски выскользнул из пальцев Каза и с грохотом упал на пол. Он выругался себе под нос и снова схватил его. Они обе теперь смотрели на него, а не друг на друга. — В чем дело, Каз? — невинно спросила Нина. Глаза Инеж расширились, и она слегка хихикнула, когда Нина притянула ее ближе и вызывающе подняла бровь, глядя на Каза через плечо Инеж. — Ты пьяна, Зеник, — неубедительно прохрипел Каз. Он не мог отвести взгляд. Он тоже был пьян, пьян и измучен вожделением к женщине в объятиях Нины. — Не слишком пьяна, чтобы наслаждаться этим открытием, — злорадствовала Нина. — Нэж, у Каза есть извращенная странность. Устрашающий Ублюдок из Бочки любит подглядывать. — У меня нет извращенных станностей, — с негодованием сказал он, а затем пожалел об этом, потому что было бы гораздо легче позволить ей так думать, чем объяснять. Он нащупал стакан воды, который Уайлен оставил на столике, и сделал глоток, пытаясь прочистить голову. — Хочешь выгнать его и развлечься? – спросила Нина Инеж. Каз поперхнулся и чуть не выплюнул воду на рубашку. — Я… Каз и я вроде как… — Инеж выглядела нерешительной, бросая на него взгляд, когда он пытался сглотнуть. Он проклял себя за ее неуверенность. Он тысячью способов пытался показать ей, кем она была для него, но теперь, когда дело дошло до этого, у нее не было слов. Почему он просто не сказал ей? — Мы вместе, — грубо сказал он. — Мы с Инеж вместе. Нина закатила глаза: — Очевидно. Ты правда хочешь сказать, что был бы против, если бы мы с Инеж занялись сексом? Казалось, тебе понравилась эта идея минуту назад. Его первым порывом было сказать, что он, конечно, возражает, и потребовать, чтобы Нина убрала руки от его Призрака и… и что? Он не мог заменить их своими. Он не мог обнять ее, прижаться ртом к ее коже и заставить вот так хихикать. Он мог только разрушить этот момент счастья, заявив на нее права как на собственность. Но на нее уже достаточно претендовали и владели ею. Он был не единственным, у кого были шрамы. Сколько мужчин прикасалось к Инеж за годы ее пребывания в Зверинце, чтобы причинить боль и использовать, а не доставить удовольствие? Каз подумал о том, как иногда выглядели Джеспер и Уайлен, когда он заходил без предупреждения: помятые, раскрасневшиеся и неспособные перестать улыбаться друг другу. Он задавался вопросом, что нужно сделать, чтобы на лице Инеж появилось такое сияющее счастье. Сможет ли он когда-нибудь сделать это для нее? — Ты хочешь, Инеж? — спросил он ее. — Я не собираюсь говорить тебе не делать этого. — Ты бы почувствовал себя… — начала Инеж, но он оборвал ее. — Это не обо мне. Речь о тебе. — Он отвернулся, прочистив горло. — Ты знаешь, чего не хочешь, и я бы понял, если бы ты захотела воспользоваться этим шансом и узнать, что тебе нравится и чего же ты действительно хочешь. Нина перевела взгляд с Каза на Инеж и обратно: — Подождите, вы двое еще не… — Не твоего ума дело, Зеник, — отрезал Каз. — Нет, Каз, — сказала Инеж, взглянув на него. — И хватит нас перебивать. Ты не можешь просто бросить, что она, возможно, станет моим сексуальным пробуждением, а затем сказать ей, чтобы она заткнулась. Да, Нина, у нас ничего не было. После мужчин в Зверинце я не была уверена, что хочу этого с кем-либо. Ситуация медленно меняется. Есть вещи, которые мне до сих пор некомфортно делать, но… — Она слегка провела пальцем по нижней губе Нины. — Мне нравится то, что ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне, и то, как ты реагируешь, когда я прикасаюсь к тебе. Я… я думаю, что хочу большего. Нина одарила ее теплой, безмятежной улыбкой: — Тогда ему пора уходить. Без обид, Каз, но если бы ты смотрел, это выглядело бы странно. — Я не обижаюсь, — сказал Каз после нескольких фальстартов, когда его голос отказывался вырываться из горла. Обида? Он не предполагал, что ему позволят смотреть. Он даже не думал об этом как о реальной ситуации, которая могла произойти. До того, как она произошла несколько минут назад. Его живот был запутанным клубком ревности, похоти и разочарования. Он хотел, чтобы ее страсть была направлена на него. Но когда он и Инеж сойдутся вместе, придется действовать обдуманно и осторожно, используя обходные пути для их собственных триггеров. Разве она не заслуживала чего-то большего? — Я пойду, — сказал он, пытаясь говорить непринужденно, но у него ничего не вышло. Он поспешно пожелал спокойной ночи и совершил тактическое отступление, голова все еще кружилась от опьянения, желания и паники. Он на мгновение прислонился к двери, сердце бешено колотилось. Затем он медленно и мучительно добрался до своей комнаты в Клепке. Пойдут ли они вдвоем к Нине или к Инеж? Он не мог удержаться от размышлений. Что они будут там делать? Каз был знаком с механизмом секса, с различными вещами, которые два человека могли делать вместе ради удовольствия или выгоды. Но чего бы хотела Инеж, что бы ей понравилось? Один на своей узкой койке, он позволил воображению мучить себя, отчаянно стремясь к собственному освобождению. Инеж смеющаяся и осязаемая, напористая и требовательная, изогнутая и сияющая от наслаждения. Каз радовался тому, на что способно ее тело, поскольку видел только, как она балансировала на проволоке или парила в воздухе. Летай для меня, Инеж. ✸☯✸ Когда на следующий день Инеж пришла к нему в кабинет, она закрыла за собой дверь, а затем чуть не бросилась в его объятия. Каз почувствовал, как все его тело напряглось, но Инеж была осторожна — даже без перчаток и пальто ее кожа не касалась его. Он мог чувствовать жесткую, стройную форму ее тела сквозь слои одежды, разделявшие их. Сознательно контролируя свое дыхание, он тщательно регистрировал каждое место, где соприкасались их тела, каждую ее линию и изгиб. Ее тело идеально соответствовало его также, как ключ подходит к кулисам замка, и — все еще неуверенно — он поднял руки, чтобы неловко обнять ее. — Откуда ты всегда знаешь, что мне нужно? — прошептала Инеж ему в воротник. Он сглотнул. — Точно так же как я знаю, что нужно другим. Я знаю твои подсказки. Твое лицо, твое тело, твой голос… — Он неловко откашлялся. — Итак, ты, эм… это было… хорошо? Никаких сожалений? Ее руки сжались вокруг него. — Это была великолепная, глупая и пьяная возня и я ни о чем не жалею, — сказала она, и он вздрогнул от возбуждения и зависти. — Я понятия не имела, насколько легко может быть просто… увлечься другим человеком и позволить ему доставить тебе удовольствие. Рука Каза крепко сжала ее пальто сзади, и он кивнул, отказываясь вздрагивать от боли в груди. Это было то, что она заслужила. С ним ничего не будет легко, но она могла иметь что-то легкое с кем-нибудь еще. И если бы она этого хотела, он бы не стал ей в этом отказывать. — Не могу дождаться, когда ты почувствуешь то же самое, — сказала Инеж, и каждая мысль в его голове остановилась. — Я… ты… что? — пробормотал он, чувствуя, будто пол под ним накренился. — После этого мы с Ниной поговорили о том, какие части мне понравились больше всего, что я хотела бы попробовать, и я кое-что поняла. — Инеж отпустила его и серьезно посмотрела своими красивыми темными глазами. — Не смотря на то, насколько мне было хорошо с Ниной, насколько безопасно я чувствовала себя с другой женщиной, когда я думала о том, что хочу сделать, о том, как я хочу получить удовольствие... Я всегда представляла это с тобой. — Инеж, — сказал Каз. На мгновение он забыл, как сказать что-либо еще. Он протянул руку без перчатки, чтобы прикоснуться к ней, но остановился и сжал пальцами пустой воздух. — Я хочу дать тебе больше. Я хочу попробовать, но не знаю, смогу ли я. Я не хочу тебя разочаровывать. — Тогда давай сначала поговорим о том, чего мы хотим, — сказала Инеж, протянув руку к его и нежно взяв в свою. Он почувствовал ее прикосновение, словно молния, пронзившая все его тело, но не отстранился, сосредоточившись на ее лице и тепле, на солнечном свете, льющемся через узкое окно, заставляя поднимающуюся воду опускаться вниз. Она отвела его к кровати и села на матрас, притягивая к себе. Он сел, его движения были напряженными и неловкими без трости, сердце бешено билось в груди. — Я узнала кое-что о себе, — начала она, выглядя немного застенчивой. — Во-первых, мне не очень нравится так много целоваться. Это должно быть романтично, поэтому я подумала, что мне бы понравилось, если бы это было с кем-то, кого я выберу. Но, думаю, мне надоело ощущать чужие языки во рту еще в Зверинце. Мне пришлось попросить Нину перестать меня целовать, потому что это испортило мне настроение. Я знаю, как отвечать на поцелуй, но не знаю, как получать удовольствие от такого поцелуя. Каз сосредоточенно кивнул. — Хотя мне нравится ощущение поцелуев на шее и животе. Мне нравится, когда меня предварительно ласкают так долго, пока я не расслаблюсь и не почувствую тепло во всем теле. Мне нравится управлять тем как много и как быстро, и иметь возможность двигаться на ком-то без того, чтобы меня хватали за бедра, пытаяся направлять мое тело. — Она смотрела на их переплетенные руки, а затем посмотрела на него. — Мне нравится иметь возможность взять все под свой контроль и брать то, что я хочу, и так, как я этого хочу. Если бы я надела перчатки… как ты думаешь, ты будешь в порядке, если я прикоснусь к тебе? Каз едва мог дышать. — Да, — сказал он, страх и возбуждение застряли в его горле. — Думаешь, если мы останемся в одежде, я смогу тереться о тебя, пока не кончу? — Прошу, — это все, что он смог ответить. — Прошу, сделай это. Инеж закусила губу. — Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь принять тебя внутри себя. Мысль об этом меня немного беспокоит, и это глупо, потому что… — Не надо, — немедленно сказал Каз. — Мужчины из Зверинца были глупцами, филями. Меня не волнует то, что было у них. Я хочу того, чего они не могли получить. Я хочу Инеж Гафа. — Похоже как минимум на романтику, да еще и от Ублюдка из Бочки, не находишь? Это было все, что он мог сделать, чтобы не потеряться в ее смеющихся темных глазах. — Романтика — неподходящее слово, — возразил он, его голос грубо скрипел в горле. — Если бы мои мысли сейчас были книгой, Торговый совет запретил бы ее публикацию по моральным соображениям. Инеж придвинулась к нему немного ближе. — Я бы хотела заполучить копию, — сказала она. — Я сказала тебе, чего хочу. Теперь твоя очередь. — Что тебе рассказать? Мои фантазии? — спросил Каз с горьким смехом. — Фантазии — это все, чем они могут быть, Инеж. Даже если ты захочешь, мое собственное тело предаст меня при первом же прикосновении к обнаженной плоти. Я хочу с тобой всего, но между твоими и моими призраками я возьму все, что мы сможем получить. — Когда ты думаешь о том, чтобы быть со мной, — настаивала Инеж, — что тебя волнует больше всего? Скажи мне. Каз на мгновение закрыл глаза. — То, как ты двигаешься, похожая на смертоносную тень. То, как ты приближаешься ко мне такая сильная и голодная, с желанием в глазах. Я думаю о том, чтобы заставить тебя кончить своими руками или моим телом. Как бы ты выглядела? Какие звуки бы ты издавала? Я бы терялся в твоем удовольствии, зная, что ты хотела именно меня. Меня, заставившего тебя так себя чувствовать. — Святые, Каз, — сказала Инеж, и он открыл глаза и увидел, как ее губы слегка приоткрылись, а зрачки расширились от возбуждения. — Ты знаешь, как разговаривать с девушкой. — Я серьезно, — мягко сказал он. — Я бы дал тебе все, что ты пожелаешь, если бы мог. Если бы я не был так сломлен… мое тело было бы твоим, и ты бы могла делать все, что доставляет тебе удовольствие, а я бы наслаждался каждой секундой этого. Инеж прищурилась, затем нежно положила руку ему на грудь. Казу было интересно, чувствует ли она, как бьется его сердце сквозь рубашку. Крепко прижатой рукой, она толкнула его на кровать, не сводя с него глаз. Затем перекинула ногу через его бедра и села на него верхом. Он забыл, как дышать. — Сломленный или нет, ты определенно то, что мне нужно, Каз Бреккер, и я собираюсь сделать тебя моим. — Прямо… прямо сейчас? Смех Инеж лился на него, как музыка. — Прямо сейчас ты собираешься пригласить меня на чай с выпечкой, и мы собираемся поговорить подробнее о том, что именно означает фраза «Инеж и я вместе», потому что видимо нужно, чтобы кто-то другой сделал мне предложение, для того чтобы ты действительно заявил о своих намерениях. — Заявить о моих намерениях? — сказал Каз, скептически приподняв бровь. Его сердце бешено колотилось, а ее тело, прижавшееся к нему прямо там, где он был тверд из-за нее, было изысканным мучением. Но в самом деле заявить о его намерениях? — Ты выставляешь меня персонажем дешевого романа. — Ты можешь продолжать быть загадочным и задумчивым и ухаживать за мной издалека, или ты можешь купить мне чай и признать, что у нас отношения. Я позволю тебе решить, что больше похоже на дешевый роман. Она встала с него, и он почти застонал. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы держать руки сжатыми по бокам. Он медленно сел и поправил одежду, его руки немного тряслись. Иногда он забывал, какой коварной она может быть. В других ситуациях это было его любимой чертой в ней. Она никому не уступала. Каз набрался смелости, неуклюже поднялся на ноги и протянул руку. — Пойдем?