***
Червовая Дама терпеливо ждёт. Прошло всего несколько часов с того момента, как начальник стражи пришёл к ним в зал советов и огорошил запиской. Она знает, что это дело рук омеги, что тот готов на что угодно, лишь бы остаться при дворе и протянуть свои грязные руки к королю. Он мог вполне подбросить эту дрянь Киму от отчаяния, потому что иначе, как опорочить их обоих, ему не избежать помолвки. Капитан красив, умён, статен — не к чему придраться, так что Сокджин решил идти иным путём. Вот только её обмануть, как Джуна, тому не удастся. В дверь тихо стучат, заставляя леди обернуться. — Войдите, — спокойно проговаривает Червовая дама. Ким Аин входит размашисто, гулко постукивая каблуками форменных сапог по полу в комнате леди. Он смотрит с уважением, но Дама всё равно видит на дне его зрачков плещущийся гнев. Мужчина злится на всю ситуацию, но полностью свои эмоции права показать не имеет, даже если те будут преобладать над здравомыслием. Ким не сможет предать Корону из-за своего честолюбия, из-за принципов, с которыми мужчина живёт с самого младенчества. В том и верность Крести: ежели те преклоняют колено, они никогда не смогут предать. По этой же причине они — защитники государства, их основная мощь и сила. Доюна прекрасно понимает, что без Крести Велиас не выиграл бы ни одну войну. — Милорд, — спокойно улыбается она, подходя ближе и сцепив руки перед собой. Червовая Дама никогда не показывает своего состояния перед альфами, она не удостаивает их чести видеть её реальные эмоции. Один лишь Сокджин, по сути тоже её внук, вызывает волны горечи от злости на омегу. Он слишком дорог королю, он — его Ахиллесова пята, которая может стоить жизни и судьбы Намджуну. Доюна знает таких омег: ради них завоёвывают страны, сжигают города и порабощают людей. Она видит пылающий костёр внутри Джуна, оттого скорее хочет ограничить внука от его же чувств. Король Пионов был назван так, потому что в день его рождения зацвели первые цветки, и было их так много, что люди сами поражались тому, насколько разрослись растения. Пион — символ успеха и богатства. Храбрости и чести. Именно поэтому народ, как и она сама, возложили так много надежд на Намджуна. Он и сейчас показывает себя как разумного и благородного правителя, пусть и огрызается на бабушку. Доюна при всём этом не может не признать — её потомок будет достойным королём, ведущим Велиас на путь величия. Только при условии, что рядом с ним будет другой или другая. Сокджин — риск всего королевства. Он — опасное оружие, их чувства, дай волю, разгорятся до такой степени, что погубят всех. Страна никогда не признает инцеста, извращения, усмешки в лицо Богам. Народ не принесёт клятву, если они поженятся, не станет преклонять колени перед наследником — плодом извращённых, ненормальных чувств. Доюна лишь хочет уберечь Намджуна и всю страну. — Я понимаю ваше негодование, — произносит Дама, глядя Аину между нахмуренных бровей. Она ненавидит зрительный контакт, потому что как бы искусна ни была, глаза никогда не врут. — Но то лишь слухи и издёвки. — Миледи, при всём уважении к вам и нашему государю, моё достоинство задето, моя честь осрамлена, как и подорвано уважение к моему наследнику, — тихо произносит Ким, стискивая руки за спиной. — Что скажут его сослуживцы и подчинённые, что скажут его братья и сёстры, когда узнают? Такие вести долго не держатся в секрете. Доюна коротко вздыхает, поднимая взгляд. — Вы ведь должны понимать, что ропот мышей никак не волнует кошку? — спрашивает Червовая Дама, обойдя начальника стражи вокруг. — Мышки могут многое шептать, вилять хвостами, да только хищником останется кот. Он сможет легко поймать назойливых вредителей и поглотить, даже не моргнув. — Миледи… — Дослушайте, Аин, — прерывает холодно его Доюна. — Вы верно служите Короне уже много лет, ваш сын в молодом возрасте столько добился, так известен, и так же является покорным подданным. Его Величество оказал вам непомерную честь, позволив взять в мужья своего брата. Но вместо гордости по этому поводу, вы смеете сомневаться в его честности, как и в благодетели вашего будущего зятя. Ким замирает, от таких слов даже его усы нервно дёргаются, а это вызывает мысленные смешки у Доюны. Крести слишком сильно боятся измены. — Вы поверили слухам, но сомневаетесь в добром слове Короля. Я уж сама в раздумьях, достоит ли ваш Тэхён руки моего внука, принца. Аин вздрагивает и пронзительно глядит на Доюну. Та стоит напротив и разглядывает весь спектр сменяющихся на чужом лице эмоций. — Я верю Его Величеству, но эти слухи… — Со слухами я справлюсь, они более вас не побеспокоят, — ухмыляется Червовая Дама, глядя на то, как расслабляется морщинистое лицо. — Поверьте, Сокджин чист, как белый лист пергамента, он нетронут, по омеге сразу видно, если тот познал первый опыт. Ким Аин опускает пристыженно голову, сильнее стискивая пальцы. Он должен покориться, Доюна уверена. Для него будет гораздо хуже, ежели он разорвёт помолвку. Неуважение к Короне, оскорбление королевской семьи, унижение принца. Они могут запросто казнить и его, и Тэхёна за измену. Аин это осознаёт, потому, сжав губы, покорно склоняет голову перед ней. — Простите меня за сомнения. Я принесу искренние извинения и государю, и принцу, — Доюна внутренне победно кричит. У омеги ничего не вышло. Она имеет большее влияние, нежели его слабые попытки расторгнуть помолвку. Червовая Дама уверена, что это дело рук именно Джина, который крайне разозлён решением выдать его за Кима. — Благодарю вас за доверие, милорд, — улыбается она, скрывая оскал за склонённой в благодарности головой. — Это лишь недоразумение, мы всё разрешим. Начальник стражи уходит, его спина прямая, будто палка. Он не отпустил эту ситуацию. Его честь по-прежнему задета и уязвлена.***
Алое одеяние — гордость и достояние любого гильдийца, однако в столице лучше им не хвастаться, как и в принципе ходить в открытую по улицам любого города. Юнги любит свой плащ и всю атрибутику Бубновой гильдии, однако не понимает, зачем создавать нечто такое яркое и привлекающее внимание, если привлекать его нельзя. Он и сейчас со вздохом думает о красной материи, скрытой у него в сумке на седле, пока ждёт, когда ему откроют маленькие потайные ворота с западной стороны. Он добирался до столицы не торопясь, спокойно ехал, не загоняя лошадь и не утомляясь, потому даже среди ночи, когда оказался у стен Рилиума, не чувствует себя уставшим. Лошадь же фырчит и нервничает, видимо, желая напиться и отдохнуть, она в отличие от Юнги устала и тяжело дышит. Дверца скрипит, отворяясь, а Юнги спрыгивает с седла, подняв облачко пыли из-под каблуков своих ботфорт. Он кивает отворившему, протягивая карту с бубновым королём, а тот только в молчании отходит, пропуская омегу в город. Рилиум живёт даже ночью, не то что их захудалый городишко, являющийся гнездом и домом гильдии: здесь повсюду мелькают огни факелов и бумажных фонариков, звучит шум и гомон, музыка из таверн и гогот подвыпивших стражников. Юнги среди этих звуков не теряется, но и не любит слишком активных людей из столицы. Покровительство ночи позволяет Королю воров беспрепятственно пройти по улицам и добраться с проводником до места, где ему приготовили жильё. В этой гостинице тепло и чисто, а это всё, что нужно Юнги. Он здесь лишь недолгий гость и, выполнив задание, сразу же вернётся домой, к своим людям. Его сопровождают и здесь — в столице — верные соратники отправились в город раньше Юнги, чтобы всё подготовить. Гильдия часто берёт заказы, но всё же члены её стараются Рилиум обходить десятой стороной. Как бы Корона ни закрывала глаза на их деятельность, бесить и раздражать правителя не стоит. Именно этим сейчас занимается Чимин — драконит огромного зверя, под горячую руку которого попадать не стоит. Поздний ужин не приносит и толики нужных сил или желания отдохнуть. Юнги вообще редко спит по ночам, он мучается бессонницей уже давно, так что, перекусив, омега решает отправиться в город, чтобы незамедлительно приступить к подготовке и выполнению заказа. Он хочет прогуляться до торгового квартала, где можно получить нелегальные инструменты, оружие и тому подобное только после того, как сядет Солнце. Так что, одевшись, Мин выходит из гостиницы, кивает своим подручным. Двое из них незримой тенью отправляются следом за предводителем. Этот заказ особенный. Юнги и сам не знает ни подробностей необходимости, ни заказчика, только помнит, что нужно выкрасть бутылёк из одной старой лавки. В чём проблема его купить, если есть средства оплатить услуги Бубнового короля? Значит, жидкость, хранящаяся в бутылке, может представлять либо особую ценность, либо особую опасность. Юнги заворачивает на следующую улицу, пройдя приличное расстояние и даже того не заметив, потому что погружён в размышления. Он думает о заказе, о Чимине, от которого по-прежнему ни слуху, ни духу, думает о последней стычке с капитаном. Встретит ли он ещё Кима в этом году? Что между ними вообще происходит? Тэхён твердит из раза в раз, что рано или поздно закуёт омегу в кандалы, но не делает этого. Альфа сильнее и больше Юнги, но тот не уступает ему в мастерстве, а Тэ, складывается такое чувство, даёт ему постоянную фору. Хочется отогнать от себя мысли о капитане и заняться наконец нужными делами, но Мин бредёт по улицам в поисках дороги к торговому кварталу и продолжает прокручивать в голове их последнюю встречу. Чем закончится их вечное противостояние? Они убьют друг друга? Тэ всё же надоест играть с омегой и он посадит его в темницу под замком? Юнги совсем не ожидает того, что, свернув в проулок, увидит знакомый силуэт. Тэхён. Его невозможно не узнать: высокий, с неаккуратным хвостиком на затылке, пронзительным взглядом. Омега замирает и шаркает подошвой обуви по грязной уличной плитке, тем самым привлекая чужое внимание. Капитан гвардии оборачивается и замечает знакомую фигуру. Они глядят друг на друга и не шевелятся. Иронично, что мысли о Тэхёне привели Юнги прямо к нему. Он замирает и настораживается, вцепившись в края одежды. — Какая встреча, — усмехается альфа, полностью обернувшись к Королю воров. — Я-то думал, что ты остался в родном городе, а, оказывается, преследуешь меня? Желаешь быть пойманным? — Я здесь по своим делам, — тихо отвечает омега и щурится, чтобы приметить: капитан пьян. Откровенно напившийся альфа, который всё ещё стоит ровно, но взгляд уже замылен и расфокусирован. Юнги почему-то от такого состояния Тэхёна передёргивает, заставляет напрячься ещё сильнее. — Разойдёмся мирно, — собирается Бубновый уже отойти и покинуть переулок, как Ким оказывается к нему совсем близко и хватает за капюшон, грубо тот стягивая с головы, вместе с тем выдирая несколько тёмных волосков. — Мирно — это не так. — Да с чего я должен отпускать тебя? — фыркает альфа, нависая над Юнги и впиваясь пальцами в его волосы у шеи, чтобы оттянуть больно и задрать сильнее голову. Кажется, Тэхёна трясёт от злости, но такой яркой и бешеной Мин у него в глазах никогда не видел. Он наблюдает за выражением лица: за искривлёнными губами, за сощуренными веками и частым-частым дыханием. Юнги отчасти этого взгляда не понимает, он видит ненависть, злость, обиду, но не может осознать, почему все эти чувства альфа выливает потоком лавы на него. Да, они часто сталкиваются лбами, да, борются друг с другом, но Мин не замечал раньше такой колкой злости. Словно Тэхён ненавидит его за что-то, но Юнги не понимает за что. Он хочет оттолкнуть Кима, пихнуть больнее, чтобы понял: он делает что-то не так. Их стычки не были опасными для жизни, а прокручивая раз за разом в уме последнюю, омега ощущает себя дрожащим, словно… предвкушающим следующую. Но сейчас отчётливо видит угрозу для жизни. Он ловко выуживает из ножен тонкий клинок и упирает лезвие в незащищённый доспехами живот капитана. Тот по-прежнему в бархатных перчатках, но без пластин и нагрудников: ослабленный алкоголем, разозлённый. И Юнги тоже непроизвольно начинает злиться. Он в гневе, не желает ощущать близость альфы, потому что тот, выдыхая ему куда-то в щёку, хватается ладонью за клинок и прижимает ближе к своему телу. Юнги попросту не понимает, что творит Тэхён. Омега дёргается, хочет оттолкнуть его, но с первого раза не получается — Ким стоит горой над ним. Буравит тёмным взглядом с прищуром, нависает и заставляет ощущать дискомфорт. Но получается повернуть лезвие плашмя и отпихнуть альфу так, что тот даже пошатывается. Тэхён зло глядит на Короля воров исподлобья, обнажая собственный меч. — Мирно расходиться ты не желаешь, — усмехается криво Юнги, покручивая оружием в воздухе. Тэхён выглядит так, словно сейчас зарычит от досады и негодования, он взмахивает клинком, повторяя круговые движения Юнги. Они обходят друг друга полукругом, не сводя взглядов. Первый звенящий в тишине переулка звук столкновения стали встречают один с ухмылкой — горькой, другой с гримасой злости. Юнги — преступник, вор, бестолочь и безответственный. Но он не совершал в своей жизни ничего, что могло бы вызвать такую ненависть. Тэхён снова сталкивает их клинки, он давит своим тяжёлым двуручным на тонкий изящный меч Юнги, а тот чувствует, как скользит от напора альфы подошва сапог по земле. Выходит, Ким Тэхён никогда в их боях не показывал даже половины своей силы. Потому что сейчас омега чувствует: даже опьянённый и пошатывающийся Тэхён напирает с такой мощью, что Бубновому королю приходится крайне тяжело. Он старается не показать, насколько ему сейчас приходится нелегко, когда он вступил в схватку без уловок и поддавков, без хитрости и покорности со стороны капитана. Смело смотрит в глаза, подныривает под руку и ускользает от альфы. Если Мин продолжит схватку, то может просто погибнуть под лезвием Тэ. Но тот совершенно иного мнения: хватает омегу за капюшон, оттаскивая назад и грубо толкая в стену. Юнги немного оглушён и ошарашен, он понимает: альфа просто выходит из себя, а что тому причиной стало — неясно. Часто выдыхая, Юнги поднимается на ноги и впервые ощущает это. Страх за свою жизнь, чужую силу, от которой дрожат кончики пальцев. Он слишком расслабился в стычках с Тэхёном, он забыл, что сражается с альфой больше и сильнее, чем он. Мин ослабил внимание, вот теперь это чревато тем, что разгневанный по непонятным причинам Тэ его прикончит без особых раздумий. Омега взмахивает мечом и выставляет его чуть вперёд в качестве защиты. Он старается отойти от стены, чтобы не быть зажатым в тупике, но Тэхён напирает снова, сталь лязгает на уровне их лиц. — Почему ты? — вдруг рычит Ким, а Юнги совершенно ничего не понимает. В чём он провинился, чем разозлил? Внутри тоже начинает закипать злость от несправедливости. Он, почти крича, отталкивает клинок капитана, сам начинает сражаться гораздо агрессивнее, словно выходит из транса. Сталь, соприкасаясь, звенит и почти испускает снопы искр. Юнги чувствует, как у него почему-то щиплет в носу. Тэ только защищается поначалу, но, когда видит — Юнги распаляется от этого, — начинает отвечать с большей мощью. Альфа вдруг замахивается и направляет меч вбок, но не ожидает, что омега просто не успеет заблокировать удар. Железо вонзается в бок Юнги, рассекая ткань одежды и плоть. Омега сорвано выдыхает, ощущая приближающуюся боль и то, как начинает кровоточить рана. — Блядь, — шепчет альфа, а Юнги хватается за повреждённый участок и сразу же замечает алое на пальцах. Мин пошатывается, стонет от ощущений, а потом упирается кончиком меча в землю, чтобы остаться на ногах. Они оба слышат топот сопровождающих, только немного опоздавших, а потом альфе приходится защищаться от них — направивших два арбалета прямо на него. Тэхён оборачивается на омегу, между пальцев которого стекает на землю кровь, хочет что-то сказать, кажется, даже протягивает к нему руку, однако затвор арбалета щёлкает, и короткая толстая стрела проносится в сантиметрах от головы капитана. — Пусть уходит, — хрипит Юнги, едва удерживая себя в вертикальном положении. Тэ, бросив непонятный взгляд на омегу, прячет меч в ножнах дрожащими руками и быстро покидает переулок. К Юнги тут же подлетает Мино, подхватывает главного под руку, позволяя опереться на себя. — Нужен лекарь, — отчаянно просит он Хвана, стоящего рядом и наблюдающего за стороной, куда ушёл капитан гвардии, пока Юнги старается зажимать рану ладонью.***
Сокджину не спится. Он наблюдает за Луной, заглядывающей к нему в покои через огромное окно до самого пола, и не может сомкнуть глаз. Продолжает думать, прокручивать то, что случилось днём. Омега ждал хоть какой-то реакции на то, что натворил, но к нему не пришла даже Доюна, чтобы плюнуть ядом, словно не желала опускаться до уровня Джина и использовать такие грязные ходы в их игре. Перевернувшись на другой бок, Сокджин вздыхает: видимо, ему сегодня не посчастливится уснуть, потому что Луна уже высоко, а дремота так и не приходит. Потому, спустив ступни на пол, скользит в мягкие туфли и ёжится от прохлады. Приближается холодное время года, скоро даже растопленные камины не помогут слишком сильно в таких огромных комнатах. Омега набрасывает на плечи накидку и приближается к выходу. Дверная ручка из колкого холодного металла поскрипывает, когда Джин распахивает двери. Он хочет просто прогуляться по дворцу, как делал когда-то давно в детстве. Его папа часто страдал бессонницей, но Джин не знает её причин до сих пор, и они гуляли в темноте по дворцу. Во времена детства Сокджина столько лампад и свечей не горели в коридоре, и свет раздражает уставшие глаза, так что появляется настойчивое желание подойти и задуть их все. Что он, собственно, и делает: подобравшись к ближайшему подсвечнику, омега резко дует на пламя, заставляя то погаснуть и испустить в воздух струйки сизого дыма. Пахнет воском, пламенем и дымом, Джин зажмуривается и вдыхает этот запах поглубже, словно тот способен помочь ему снова оказаться где-то далеко в детстве. Там, где папа ещё жив, где отца-альфу не сожрала ужасная болезнь. Где они с Намджуном маленькие, и никто не может запретить им соприкасаться ладонями и переплетать пальцы. Там Сокджин может любить короля, а другие не осуждают это, а лишь умиляются. Дворцовые обитатели действительно умилительно склоняли головы и издавали высокие звуки, видя, как омега цеплялся за руку будущего правителя. Все поражались тому, что эти двое никогда друг от друга не отходили, всегда Джин прятался за Джуна в присутствии Доюны, а та, кажется, понимала всё ещё тогда. Она увидела распускающийся бутон влюблённости, что зрел с юных лет. Джин и правда никого больше не любил, не смог бы, наверное, даже помыслить об этом. Он знал и знает, что чувства к Намджуну не шутка, что они с самого раннего и нежного возраста. Омега грустно улыбается, сев на высокий подоконник и подобрав под себя ноги. Его покои в последнее время становятся клеткой — тёмной, даже несмотря на то, как в комнате светло. Стены душат его, одиночество пожирает. Джин должен быть послушным, прилежным, но кто бы знал, как раздирает ему душу изнутри всё теперь происходящее. Записку действительно подбросил Киму именно он. Это было отчаянным, опрометчивым шагом, но, кажется, Доюне снова удалось обойти его. Жестокие игры, совсем незаметные со стороны, но их баррикады, превращающиеся в отвратительное, но бескровное побоище… Джина готовили к этому с тех пор, как отца скосило хворью. Папа боялся, что во дворце не останется защитника для его маленького сына-омеги, и взращивал в Сокджине мысли, что здесь нет его друзей. Он должен быть верен королю и себе, остерегаться Доюну и остальных придворных. Так Джин и подрос, окреп, становясь из угловатого подростка восхитительным молодым мужчиной. И совершенно одиноким, потому что кроме Намджуна у него действительно никого нет. Даже его самого. Потому что Джин не сдержал обещание, данное родителю, он предал себя, когда солгал правителю о том, что не испытывает к нему ничего. Уже не исправить. Дата помолвки назначена, дворец оживляется в подготовке, а Сокджин увядает. Он ощущает, как все лепестки внутри него гниют от лжи и притворства. Спасибо, хоть будущий муж не испытывает к нему ненависти или отвращения: это было бы заметно, но ничего подобного омега не разглядел в Ким Тэхёне. Сбоку раздаётся шорох, а потом звон металла о плитку на полу. Джин вздрагивает и слезает с подоконника, тут же жалея, что задул свечу. Теперь он не может ничего разглядеть в коридоре, лишь стоять и слышать шаги, а ещё лязганье, словно кто-то тащит меч по полу, задевая поверхность кончиком. — Мой принц, час поздний, а вы один, — раздаётся знакомый низкий голос, и Джин чуть прижимается к подоконнику ягодицами. — Капитан Ким? — осторожно спрашивает омега, а потом альфа подходит ближе, позволяя слабому свету, падающему из окна, осветить свою фигуру. Капитан взлохмачен, от него несёт элем, и Джин непроизвольно морщит нос. — Простите, я появился перед вами не в самом лучшем виде, — ухмыляется он, заставляя Сокджина схватиться за подоконник. И тут омега замечает: одежда Тэхёна порезана на уровне живота, а из тонкой раны струится кровь. — Милорд, вы ранены? На вас кто-то напал? — волнение Джина не наигранное. Как бы он ни желал того, чтобы помолвка оказалась расторгнутой, смерти никому омега не хочет. Тэхён опускает взгляд на свой живот и проводит по порезу кончиками пальцев в перчатке. Он долго смотрит на ранение, а потом горько хмыкает. — Лишь царапина. Джин с ним не согласен: он подходит ближе и чуть касается чужого живота, видя, как порез продолжает кровоточить. — Нужно позаботиться о вас и обработать рану, я позову лекаря, — он уж было собирается пойти за помощью, но Тэхён хватает его за руку, оставляя на светлой накидке кровавый отпечаток ладони, тем самым пугает омегу. — Я бы не хотел, чтобы кто-то знал, что я оказался ранен. Не сделает мне чести, знаете ли, — ухмыляется криво альфа, не позволяя испуганному Джину отойти. — И вообще, что я куда-то хожу по ночам, тоже знать не следует посторонним. Сокджин долго буравит Кима глазами, а потом кивает в сторону собственных покоев. — Тогда позвольте хотя бы мне позаботиться о вас, — тихо просит он, а сам не понимает, почему так поступает. Он должен ненавидеть этого человека, потому что из-за него Джину предстоит покинуть дворец и расстаться с королём, но отчего-то не способен. Наверное, это из-за похожей печали в глубине глаз, из-за того, что их судьбы почти идентичны. Капитан тоже не желает этого брака, его заставляют, как и Сокджина. Альфа кивает и следует за ним в комнату. Стоит им оказаться внутри, Джин зажигает свечу и усаживает Кима на стул возле окна. Там, где они обычно завтракали с Джуном. От этой мысли поджимает губы, но настраивается на то, чтобы помочь Тэхёну, а не утонуть снова в пагубных размышлениях. Для того, чтобы осмотреть порез, Киму приходится стянуть с себя верх, а Джин просто стеснительно пялится в пол. Нужно было отвести его к лекарю, а не пытаться обработать рану самостоятельно. Омега держит в руках лоскутки и настойку бадьяна — он сам часто страдает после тренировок, ведь даже поддельные клинки для обучения фехтованию тяжелы и опасны, а бадьян хорошо помогает обеззаразить и быстро избавиться от синяков. Альфа молча наблюдает за тем, как Сокджин смачивает лоскут в настойке, а потом осторожно протирает порез. Тэхён едва слышно шипит, но не дёргается, позволяя Джину продолжить лечение. Омега, закончив с бадьяном, разрывает чистую ткань на длинные полосы и достаёт бутылёк с чем-то вязким. — Что это? — любопытствует капитан, отвлекая Сокджина. — Мазь от ушибов и порезов. Мне часто приходится ею пользоваться, — отвечает тот. — Для чего придворному омеге, тем более, принцу, мазь от ушибов? — сощуривается Тэхён, наблюдая за тем, как, поджав ещё сильнее губы, наносит средство на порез. Тот оказывается не очень глубоким, но болезненным, так что такое оставлять без внимания нельзя. — Иногда Его Величество учит меня фехтованию, но у нас мало возможности позаниматься, потому что он очень занят, — спокойно отвечает Сокджин, равномерно распределяя жирную субстанцию по вздрагивающему чужому животу. — А в отсутствие государя, я стараюсь упражняться сам. — Но выходит плохо? — изгибает бровь Тэхён. Сокджин строго глядит на него, но не отвечает. Лишь закрывает склянку и вытирает руки от мази. После хватает лоскуты и медленно, осторожно принимается бинтовать капитана, заставив сесть прямо. Омега заканчивает с первой помощью и скромно подаёт альфе одежду. Тот, поднявшись на ноги со стула, натягивает кофту. — Благодарю вас, мой принц, — склоняет голову он, пока Джин убирает принадлежности, а потом подходит к камину, куда бросает испорченные лоскутки ткани, испачканные в чужой крови и лекарствах. — Вам не хочется этого брака настолько же сильно, насколько и мне, — вдруг тихо проговаривает Сокджин, глядя в пламя. — Лучше такого нам никому не говорить, — отвечает Тэхён, подойдя ближе. Сокджин знает, что он прав. Потому что им нельзя открывать своих настоящих желаний и чувств. — Это ведь вы пытались сорвать помолвку? — спрашивает альфа, заставив Джина поёжиться. Неужели его оказывается так просто раскрыть?.. Омега коротко кивает, вызывая у Тэхёна смешок. — Но Червовая Дама очень настойчиво хочет нас поженить, — весело смотрит Ким на омегу, неловко перебирающего край накидки. — Мне не удалось разорвать помолвку, теперь я буду осторожен, — вздыхает он. — И, наверное, смирюсь с этим. — Нам нужно держаться вместе, — неожиданно произносит капитан, наблюдая за тем, как горит в камине ткань, — в этом гадюшнике без союзников не выжить, так ведь? Сокджин оказывается шокирован тем, что произносит альфа. Он уставляется на него, разглядывает, как красиво очерчивает оранжевый свет его молодое лицо, а потом кивает. — Так будем друзьями. Быть может, тогда и брак, и жизнь дальше сложатся легче? — улыбается уголком губ Ким, протягивая Сокджину ладонь. Он, быстро опомнившись, стягивает окровавленную перчатку, а Джин, тихо посмеявшись, касается испачканной и порезанной ладони, словно они здесь заключают какой-то важный союз. — А фехтованию я вас обучу. Чтобы как можно реже была нужна мазь от ушибов, — усмехается альфа, а после кланяется: — Доброй ночи, мой принц. — Сокджин, — вдруг выдаёт омега, словно проникнувшись к этому человеку. — Наедине можете звать меня по имени. — Хорошо, Сокджин, доброй вам ночи, — альфа, махнув рукой на прощание, покидает комнату Джина. А тот глупо улыбается. Потому что у него только что появился самый первый друг в этом дворце, за исключением Джуна. А ещё он должен выйти за того замуж, родить ему детей. Но это стало не таким тягостным, зная, что Тэхён ему вреда не желает, не ненавидит. Быть может, им не будет так тяжело. Обернувшись, омега глядит на пламя, а сам не замечает, как на глаза наворачиваются слёзы. Нет. Он не хочет плакать. Всё будет хорошо, и Джин со всем справится.***
Юнги глядит на свой забинтованный бок и сильно хмурится. В нём до сих пор горит это ощущение огня, распаленного злостью Тэхёна. Омега не понимает, что нашло на капитана прошлой ночью, а безнаказанным это оставлять не намерен. Он зол, разъярён буквально, а ещё хочет воздать альфе по заслугам за то, что тот поранил его. Это чувство сжигает Юнги изнутри, заставляя придумывать план того, как отомстить Ким Тэхёну. Юнги чувствует, что рано или поздно эта их вражда перерастёт в нечто большее, и в конце один из них лишит жизни другого. Ночь без сна. Снова. И даже не подготовился к сложной миссии, лишь столкнулся с гвардейцем в переулке, получил ранение, а потом два часа слушал причитания Мино, который без всяких средств обезболивания, залил ему рану бадьяном и зашивал кривой иголкой, пока Хван держал предводителя, лишь бы тот не дёрнулся ненароком. Теперь на коже будет красоваться очередной некрасивый рубец, но это меньшее из того, что действительно волнует Юнги. — Проследите за ним, — наказывает Бубновый король своим верным подчинённым, а те только переглядываются и уставляются на Мина удивлённо и непонимающе. — Как часто он ходит в таверну, порасспрашивайте, найдите место, которое он посещает чаще всего. А потом возвращайтесь. — А как же подготовка к делу? — изгибает бровь Хван, вдруг строго складывая руки на груди. Юнги обжигает его не менее холодным взглядом, чтобы после подняться с койки, где до этого сидел, пока Мино разбирался с его раной. Омегу пошатывает от долгого отсутствия сна, но он всё же удерживается в прежнем положении, а на Мино, который было кинулся его подхватить, шикает. — Я сам разберусь с подготовкой. Займитесь слежкой за капитаном. — И что ты сделаешь с ним? — тихо спрашивает Мино, его белокурые волосы вздрагивают вместе с обладателем, а Юнги думает, как этот омега умудрился дослужиться до своего звания в гильдии при всей робости и трусливости. Но у Мино не отнять одного: его умения проникать куда-либо без особо труда и шума. — Убью, — коротко отвечает Юнги. Он действительно настроен серьёзно в отношении Тэхёна, потому что опасается за собственную жизнь. Мин не знает причин, почему в капитане произошли такие перемены, и отчего он стал так люто Бубнового короля ненавидеть, но и терпеливо ждать, пока альфа придёт за его головой, не станет. Явится первым. Хочешь есть — найди и убей прежде, чем самому стать жертвой. Таков девиз Короля воров. Мино сглатывает и кивает, а после подхватывает плащ и одевается. Хван же не двигается с места, продолжая буравить предводителя взглядом. — Что? — оглядывает того омега, натягивая запасную рубашку и заправляя ту в белоснежные брюки. Хван лишь цокает и качает головой, прежде чем направиться вслед за Мино выполнять указания Бубнового короля. А Юнги остаётся один на один с горькой обидой от произошедшего, с непониманием, почему так, а ещё с колкой, острой, словно перец, злостью.***
— Ну кто так тебя меч учил держать? — слышит Намджун раскатистый хохот со стороны тренировочной площадки. Сама площадка представляет собой песчаную насыпь и множество чучел для тренировки фехтования, а ещё некоторые препятствия. Это место альфа разработал сам, когда отец учил его обращаться с мечом, а сейчас почти не посещает занятия, которые когда-то с Джином они начинали вместе. Омега просил его позаниматься, обучить, но у короля с принятием лавр правителя стало катастрофически мало свободного времени, так что Джин совсем не настаивал на постоянных занятиях, а лучше — на совместных завтраках. Ни того, ни другого у них теперь и подавно нет. Королю становится интересно: чей же голос он оттуда услышал, когда шёл в сторону Радужного сада. У него выдалась редкая минутка для отдыха, когда не нужно выслушивать назойливое жужжание советников под ухом, не нужно составлять планы или договариваться о встречах. Ситуация с Берками ухудшается, на флот потребуется вложение крупных сумм, а грядущее замужество Сокджина — единственное, о чём альфа может думать. Пройдя мимо Радужного сада, куда изначально направлялся в поисках омеги из-за желания просто увидеть его или прогуляться, как в старые времена, Намджун шагает в сторону тренировочной площадки. Его взору открывается интересная картина: Сокджин, перемазанный песком и очень запыхавшийся, стоит в стойке напротив растрёпанного капитана гвардии. Тэхён расслаблен, а вот омега порядком устал, он кривит верхнюю губу, как обычно бывает, если тому что-то не нравится, альфа же снова заливается хохотом. — Ты как обезьяна с палкой, честно слово, — хохочет Ким, сгибаясь пополам и вдруг ойкая, словно от боли. Сокджин улучает момент и, разогнавшись, несётся на альфу. Тэхён быстрее — он останавливает меч, занесённый над его согнутой спиной, отшвыривает движением ладони, а потом обезоруживает омегу, вдруг развернув к себе спиной. Джин оказывается прижат к чужой груди, он сорвано дышит от усталости, а учебный меч сильно вжимается в его горло. — Твоя проблема в том, что ты слишком медленный. А ещё перед выпадом ты делаешь упор на правую ногу, это слишком заметно, — отпускает Джина альфа, а Джун, словно заколдованный, продолжает за ними наблюдать. — Ты ещё и издеваешься надо мной, — фыркает омега. Король не понимает, как они успели так сблизиться. Сокджин свободно позволяет себе пренебрегать правилами обращения, ведь к Тэхёну он должен обращаться не иначе, как «милорд», а тот, в свою очередь, называть Джина «мой принц». Однако оба эти правила игнорируют, а Джун ощущает вскипающую обиду. — Ну, извини, обезьянка, — поднимает руки капитан и бросает меч омеге, а тот неловко его ловит и хмурится. — Ещё раз назовёшь меня так, я тебе даже тренировочным мечом… — Сокджин не договаривает. Его взгляд натыкается на застывшего позади альфы короля. Тэхён оборачивается, тут же склоняется, позволяя выбившимся из хвоста прядкам у лица подпрыгнуть. — Ваше величество, — тихо проговаривает Ким, и омега повторяет его движение, кланяясь Намджуну. Тот откровенно недоволен. Прошло всего ничего, а омега и альфа, даже плевать, что они обещаны друг другу, но уже оказываются настолько близки и привычны. Общаются, словно старые друзья, обучаются фехтованию, говорят. А Намджун… словно ощущает себя чужим. — Доброе утро, — прокашливается Джун, стараясь сдержать злые интонации. — Доброго и вам утра, государь, — скромно улыбается Джин, нервно теребя рукоять меча. — Вижу, вы упражняетесь, — любопытно осматривает обоих король, обходя кругом. — Да, Ваше Величество, — кивает альфа и принимается убирать волосы с лица получше, чтобы не мешались. — Принц сказал, что вы ранее обучали его, вот, разговорились… Предложил позаниматься вместе. Мне нужно держать себя в форме. — Конечно, вы ведь капитан гвардии. Ну, являетесь им, пока вместе с женитьбой не станете наследником Вороного удела и не оставите службу. Тэхён от слов короля мрачнеет, а Джин словно замечает эту его смену настроения, подходит ближе, вызывая у Джуна всплеск удивления внутри. А потом правитель тоже замечает. То, как на рубашке альфы расползается небольшое алое пятно. Джин и Тэхён переглядываются, а Джун ощущает снова просыпающуюся злость. Капитан прикрывает кровь ладонью. — Вас ранили, капитан? — тихо спрашивает король. — Повздорили с одним человеком в таверне, — уклончиво отвечает тот, заставляя Намджуна прищуриться. — Вы предпочитаете бродить по тавернам? — изгибает бровь Джун. — Лишь чтобы встретиться с знакомыми сослуживцами. С теми, кого давно не видел. Король складывает руки за спиной. — Рана несерьёзная, мой государь, — улыбается криво Тэхён, а омега взволнованно на его живот поглядывает. — Идите и обработайте её, — строго проговаривает Намджун. Оба ему кланяются и уже собираются вместе уходить, как альфа окликает Сокджина: — Принц, останьтесь. Тот покорно застывает, а Тэхён мягко хлопает его по плечу. Это движение заставляет зверя, проснувшегося внутри Джуна, рычать на капитана. Боги, что с ним происходит? Видя, как эти двое могут себе позволить непринуждённо общаться, когда сам Джун связан по рукам и ногам обязательствами, король начинает злиться до бешенства. Он тоже хочет упражняться с Джином, хочет видеть его с утра, разнеженного и сонного, хочет завтракать в его покоях. И вообще… может, просыпаться тоже хочет там. Джун мотает головой, отгоняя от себя дурные мысли. Подходит к Джину и убирает взмокшие во время тренировки прядки с глаз. — Будь с ним осторожен, — произносит альфа, а омега застывает и глядит на него странно. — Он не причинит мне вреда, — вдруг отвечает Сокджин, после добавляя: — Ваше Величество. Джуну хочется рычать. К капитану он обращается неформально, возможно, зовёт его по имени. Это раздражает. Намджун понимает, насколько ему не хватает общества Сокджина, а каждый раз, как альфа его видит, пагубные, неверные образы заполняют голову короля всё сильнее. Альфа оглядывается, не смотрит ли кто за ними. — Вообще-то вам до свадьбы не желательно находиться вместе, — шепчет Джун, склоняясь ниже к Джину, отчего тот замирает и почти не дышит. — Про меня достаточно слухов при дворе. Справлюсь с ещё одним, — как-то грустно отвечает омега, а король не сдерживается, касается кончиками пальцев его щеки. Намджун ведёт по его коже, поднимается ко лбу, а после очерчивает снова скулу, подбородок, чуть оглаживая шею. Мягко. Альфа не понимает, как избавиться от желания сделать то же самое языком. Он хочет помолиться, сделать хоть что-нибудь, чтобы образ Джина не терзал его разум. Потому что эти мысли заполняют его целиком, заставляя вожделеть. Ночами лежать и, глядя в потолок, представлять, какой лежит его брат в постели: обнажённый ли, в ночной ли рубашке. Как Луна мягко касается его светлой кожи. И как коснулся бы он сам. Всего. Целиком. Прикоснулся бы губами к каждому участку, поцеловал каждую ямочку. Король вздрагивает. Он не в силах изгнать эти видения. Даже сейчас, глядя, как капля пота стекает по чужой шее, Намджун не может успокоить глупое сердце. Он вдруг обхватывает омегу обеими руками, прижимает к себе, пока никого нет рядом. Едва заметно собирает ту самую проклятую каплю и молится, чтобы Сокджин ничего не ощутил, потому что альфа застаёт его врасплох. Тот и правда каменеет от резкости и, кажется, не придаёт значения тому, как король, будто случайно, прикоснулся губами возле широкого, свободного ворота рубашки. — Мне тебя не хватает, Джин, — дрожащим голосом произносит Намджун. — Я скучаю. Думаю о твоём скором замужестве и отъезде и начинаю грустить. Мы ведь… с самого детства рядом. Я не знаю, этот чёртов замок опустеет без тебя. Джин молчит, лишь робко касается ладонями лопаток альфы, стискивает его рубашку. — Вам лучше отпустить, мой король, — выдыхает омега куда-то в плечо Джуну. — Нас не так поймут. Альфа мягко оставляет Сокджина и отходит, мрачно глядя на него. Даже сейчас тот не перешёл границ в общении. Теперь даже наедине Сокджин ему не принадлежит. Это злит. Король разворачивается и, нервно топая, уходит с песчаной насыпи.***
До дня празднования помолвки осталось совсем ничего. Чимин мысленно прикидывает, всё ли успел приготовить к проникновению во дворец, вспоминает, всё ли куплено и смотрит в окно. Дождя не предвидится, значит, добираться до замка будет безопасно. Если бы ветер разыгрался и принёс с собой грозовые тучи, восхождение по горе и дальнейшее исполнение плана могло бы закончиться ещё на подходе к скале. Омега поднимается по ступенькам в свою комнату, которую по-прежнему снимает. Они с Чонгуком договорились встретиться и повторить план по пунктам, так как альфа сказал, что хочет быть рядом с Бубновой Дамой во время всей вылазки. Изначально Чимин предполагал, что пойдёт в сокровищницу один, получив указание от Чона, как и всегда он выполнял задания и поручения, начиная со времён нахождения в гильдии, но Чонгук воспротивился и заявил, что без него омега попросту не отыщет необходимое. Они недолго спорили, но тому удалось убедить Чимина — пойти вместе нормальная затея. Пак толкает дверь, открытую уже Чонгуком, и застывает на пороге. Альфа стоит у окна и держит в руках алый плащ, подкинутый Юнги перед тем, как Чимин покинул город. Омега тут же взрывается яростью, почему-то видеть одеяние гильдийца в руках Чонгука — страшно и странно. Он подлетает к альфе и выдёргивает плащ из его пальцев, тут же отшвыривая прочь, так, что тот падает за койку. — Ты рылся в моих вещах? — гневно шипит он, хватая Чонгука за грудки. — Нет, я споткнулся о твою сумку, и он выпал, — спокойно отвечает Чон, прикасаясь к побелевшим костяшкам омеги. — Почему ты так реагируешь, будто я тебе враг? — Ты мне никто. Ни враг, ни друг. Просто заказчик. Наши дороги разойдутся, как только мы закончим с твоим заказом, — выдыхает омега и отталкивает его от себя. — Чимин, — прося, обращается к тому Чон, — я рассказал тебе о себе. — Это было в уплату за кров, — выплёвывает Пак, хватаясь за край стола. — Я рассказал, потому что хотел. И ты желал узнать, — не глядя на Чимина, отвечает Чонгук. — Мы узнаём друг друга, потому что это может оказаться важно. Чимин молча смотрит на профиль Чона, стискивает пальцами край столешницы. Его охватывают воспоминания: алые плащи, риск, ночь, гроза и кинжал. Тот самый, что исполосовал одно из красных одеяний, навсегда оборвав жизнь. — Чимин, — тихо снова повторяет его имя Чонгук, оборачиваясь. — Почему ты ушёл из гильдии? Омега часто дышит. Он не желает вспоминать. Он не должен этим делиться. Слишком личное, болезненно, откровенное. Но Чонгук смотрит так, что Чимину хочется довериться. Излить душу, рассказать, словно тому не плевать. Почему он ненавидит алые плащи, почему не является больше членом гильдии, почему отстранился от Юнги. Он отталкивается от стола и поднимает плащ, краешек которого лежит на одеяле. Сжимает материю. Тяжёлая, плотная ткань. Символ. Говорят, на алом не видно крови. Это ложь. Кровь на красном плаще — это то, что по сей день мучает Чимина в ночных кошмарах. То, что виднеется в сознании яснее и ярче всего. Омега поднимает взгляд на настороженного Чонгука и сглатывает комок.