***
Проходя мимо рынка, Чимин поглубже кутается в плащ, прячет свою ношу в виде двух нагрудников, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он избегает взглядов стражников, прижавшись к стене, как вдруг взгляд его падает на объявление, прибитое гвоздем прямо к кирпичу, из которого сложен домик, у которого омега прячется. На объявлении нечёткое, расплывчатое изображение человека со знаком Пик на щеке. Тёмные волосы, тяжёлый взгляд и шрам, пересекающий подбородок. Чимин приглядывается, вспоминая, где мог видеть этого мужчину. Награждение составляет довольно крупную сумму золотом, так что Пак моментально напрягается. Пиковый Валет. Один из самых жестоких преступников, охотящихся за головами в качестве наёмника. Он берётся за дела, которые приносят прибыль, и судя по слухам, услуги его востребованы. Богатеи не гнушаются нанять Валета для того, чтобы от кого-то избавиться, а ещё Пиковый Валет давно на слуху, на памяти Чимина, им почти пугают маленьких детей, чтобы те боялись выходить ночью из дома. Чимин многое слышал об этом человеке, но не знает, что именно из его поступков правда, а что — домыслы сплетников. Говорят, он вырезал целую семью лордов из мести за смерть близких. И ещё грабил многих зажиточных граждан. Пиковый Валет чем-то похож на гильдийца: неуловимый, скрытный, попробуй его поймай. А ещё жесток, судя по тому, как бесстрастно выполняет поручения. Чимин бросает последний взгляд на изображение преступника и продолжает свой путь. Он быстро достигает таверны, Солнце уже прилично поднялось. Пока омега добирался до места, где живёт, успел увидеть готовящиеся украшения в городе. Сегодня официальное празднование помолвки юного принца, значит, народ будет гулять и отмечать это событие, когда Чимин и Чонгук, наконец, приведут план Пака в действие. Он волнуется, очень сильно. Дворец — самая охраняемая территория столицы, там, куда ни плюнь — везде стража, так что у Чимина, не соврать, трясутся поджилки. Если ничего не получится, то Пака также, как и того, кто пытался до него, поймают и обезглавят под флагом за попытку нарушения неприкосновенности королевского замка. Но делать нечего. Механизм уже запущен, план подготовлен, остаётся лишь следовать ему. Чимин поднимается в арендованную комнату и видит, как Чонгук потягивает что-то горячее из кубка, стоя у камина. — Тебя долго не было, — улыбается альфа, а Чимин только фыркает и сгружает купленное на койку. Чон любопытно подходит и разглядывает кирасы, которые Чимин достал для них. Взгляд у Чонгука немного странный, словно понимающий, и омега игнорирует его вздох, обхватывая чужой кубок с глинтвейном и опустошая его. — Мы должны быть полностью готовы, — не оборачиваясь, произносит Пак, пока Чонгук рассматривает свой нагрудник и вертит в руках, исследуя. — Хорошо, — кивает он, разбираясь, как крепить доспех и влезет ли тот под плащ. — Забираться в нём будет непросто. — Туда в принципе непросто взобраться, — фыркает Чимин, ставит кубок на край стола и подходит ближе. — Мы выдвигаемся через час. Ты взял своё оружие? Чонгук кивает, наблюдая за тем, как омега распутывает застёжки чужого плаща и сдёргивает с плеч Чона. Они молчат, лишь слышно бряцание пряжек, когда Пак начинает закреплять доспех поверх одежды Чонгука. Один ремешок потуже, второй ещё сильнее, чтобы даже не съехал. Чимин методично крепит кирасу на тело Чонгука, а тот внимательно наблюдает за ним. Никто больше не погибнет из-за того, что омега не так досконально продумал детали. Он заканчивает с обмундированием и вдруг бросает взгляд на потрёпанные ботинки Чона. Те выглядят жалко, они маловероятно переживут восхождение на скалу, так что Чимин, громко цокнув языком, качает головой. Но уже нет времени разбираться с обувью альфы. Потому лишь набрасывает плащ на чужие плечи, а потом сталкивается взглядом с почти чёрными глазами, неотрывно следящими за каждой эмоцией на лице Чимина. — Чего уставился? — бурчит он, отводя взгляд, на что Чонгук лишь улыбается. — Я помогу тебе с нагрудником, — тихо произносит он, когда омега стягивает с себя верхнюю одежду и хватается за вторую — более маленькую — кирасу. Чимин долго смотрит на Чона, а потом согласно кивает. Руки у альфы осторожные, он бережно обращается с Чимином, но затягивает ремни креплений довольно крепко. Кираса сидит, словно созданная для Пака, так что тот остаётся доволен приобретением. Он надевает обратно накидку и хватает мешок с крючьями, который им понадобиться, а ещё маленький, но тяжёлый арбалет. Чонгук кивает ему, оба покидают комнату над таверной, навсегда прощаясь с ней, потому что возвращаться сюда после исполнения дела будет небезопасно.***
Сокджин не хочет бродить по дворцу, его раздражает шум приготовлений к праздничному ужину, а ещё раскалывается голова. Тэхёна ночью не было во дворце, он появился только сейчас, и теперь Джин переживает о том, что альфе приходится выслушивать от собственного отца. Но ничего не поделаешь, Джин хотел бы заступиться, однако предпочитает не лезть, не выдавать того, что омега даёт будущему мужу полную свободу действий, несмотря на то, что им вместе жить. Он не имеет права требовать от Тэхёна чего-либо, потому как тот не просит от него полного подчинения. Они ещё не говорили о том, что будет происходить, когда они поженятся, у Сокджина, если честно, до сих пор мурашки, даже если Тэ кажется ему прекрасным человеком. Если бы только принц сумел влюбиться в него, если бы между ними проскочила малейшая искра, и брак перестал бы являться им обоим каторгой. Но Джин точно знает, что его сердце принадлежит только Джуну, как и любовь Кима направлена на совершенно другого омегу. Это можно заметить невооружённым взглядом. Выйти из покоев всё же придётся: последняя примерка костюма, который Джин наденет на праздничный ужин. Здесь появится множество благородных лордов и леди, которые захотят поздравить принца с обручением, а потом те же лица будут присутствовать на их свадьбе. Потому Джин должен выглядеть не то что хорошо — идеально. Вздохнув, Сокджин покидает комнату и хочет было направиться в сторону, где сидят швеи, чтобы закончить с примеркой и остаться свободным до вечера. Пусть Доюна развлекается, занимаясь подготовкой к ужину и празднеству, пусть решает, всё равно Джину плевать, какой из наборов серебра Дама выберет или какие блюда подадут гостям. Он успеет всего этого проглотить, как только станет лордом Вороного удела. За поворотом Джин натыкается на капитана. Тэхён растрёпан, у него глаза горят, а тёмные волосы впервые на памяти Сокджина распущены, рассыпаны по плечам и шее, придавая тому немного диковатый вид. — Ты в порядке? — осторожно спрашивает он, прикоснувшись к плечам Кима. Альфа кивает, берёт за руку принца и долго смотрит в глаза, словно ищет что-то. — Да, я в норме, обезьянка, — усмехается Тэ, но омега всё равно замечает толику грусти в его взгляде. А ещё след. Красный укус прямо на шее. Сокджин протягивает ладонь, прикасается к следу чужих зубов и чуть вздрагивает. — Тебе бы спрятать это, пока никто не увидел, — вздыхает он, а Тэ, кажется, немного смущается и обхватывает его за пальцы. — Скажу, что ты был очень страстным, — по-дурацки шутит Тэхён, заставляя Сокджина покрыться пунцовыми пятнами и стукнуть его по плечу. Джин шипит на капитана, пока не замечает, как за ними наблюдают. Они оборачиваются, омега встречается взглядом с королём, который некстати оказывается с ними в одном коридоре. Солнечный замок — огромен, почему Намджуну нужно было оказаться тут именно сейчас, увидеть их в таком положении. Джин словно делает нечто плохое. Тэхён продолжает держать его за пальцы, за которые схватил чуть ранее, вид у альфы такой, словно он только вышел из покоев Сокджина после… Неважно, после чего. Принц замечает, как темнеет взгляд государя, как тот напряжённо сцепляет руки за спиной. — Мой король, — склоняется почтительно альфа, позволяя распущенным волосам подпрыгнуть волной завитушек. При этом ладонь Сокджина не отпускает, но поглядывает за реакцией Джуна. Джин тоже за ним наблюдает, искоса, стараясь не попасться. — Капитан, — моргает тот, приближаясь. — Посещали таверну снова? — Нет, что вы, государь. Сегодня спал, как убитый, в своих покоях, — нагло врёт альфа королю, улыбается лукаво. — Слишком волнительный день, я весь на иголках. Вот, пришёл пожелать доброго утра принцу. Намджун резко переводит взгляд с Тэхёна на Джина, и омега пристыженно опускает голову, словно сделал что-то запретное. Тэхён вдруг поднимает руку Сокджина, которую держит, склоняется и касается губами тыльной стороны. Он делает всё нарочито медленно, со вкусом, глядя в глаза, а омега не понимает, в какие игры играет капитан. — Мой принц, увидимся скоро, — мурлычаще произносит Тэхён, а после кланяется и Намджуну. — Государь. И уходит, оставляя их наедине. — Твой жених настоящий лис, — фыркает Джун, заставляя Джина смущаться ещё сильнее. — Вы сами выбрали его для меня, государь, — уклончиво отвечает омега, смотря Тэ вслед. — Мне он кажется ужасно обаятельным. Горячая голова, но храбрый и сильный. — Как проходят ваши уроки фехтования? — делано безразлично спрашивает Намджун. — Тэхён великолепный учитель, я понял, насколько мой уровень владения мечом валяется на земле, — переводит взгляд Джина на короля, видит, как тот слегка обиженно сжимает губы. Пусть. Пусть хоть немного почувствует это. То, что сжирает Сокджина день за днём, час за часом. Пусть осознает, что ещё немного, и Джин уедет из дворца. Что творится от этих мыслей в душе Джуна? Что он ощущает, чего боится, отчего последние дни так мрачен? Омега кланяется, а потом произносит: — Мне нужно на примерку, Ваше Величество. Он уже собирается уйти в сторону нужного помещения, как король хватает омегу за запястье. — Давай позавтракаем вместе, никуда твои примерки не денутся, — выдыхает Намджун. Сокджин замирает, леденеет. Он очень хочет. Особенно ощущая, как альфа вдруг переплетает его пальцы со своими. Он желает побыть с ним хоть немного, ведь совсем скоро Сокджин покинет своего короля. Потому кивает и не противится, когда государь затягивает его обратно в покои, по дороге велев страже приказать на кухню подать завтрак в комнаты принца. Сердце испуганной, слабой птицей бьётся в груди, когда он чувствует тепло чужой руки.***
Чонгук внимательно смотрит на почти отвесную скалу и ёжится, когда под одежду забирается кусачими прикосновениями ледяной осенний ветер. Чимин наблюдает за альфой и не может понять, какое из его лиц настоящее: то, что он показывает омеге дурашливость и легкомысленность, или же та личность, где альфа такой. Серьёзный, настойчивый, немного мрачный. В его чертах сейчас проскальзывает даже жёсткость, а Чимин не может понять, что чувствует от этой двойственности. Ему кажется, что он не знает Чонгука даже чуточку, несмотря на все дни, проведённые бок о бок. Омега отворачивается и вздыхает. Он покрепче хватается за арбалет и закрепляет его на плече. Подходит ближе к Чонгуку, а у того сразу же меняется выражение лица. Паку кажется, что альфа постоянно прячет себя настоящего, словно пытается сделать себя другим, хотя в душе он такой: мрачноватый, суровый, измученный нелёгкой жизнью. Чимин берёт из рук Чона мешок с верёвками и крючьями, а после принимается обвязывать себя плотной, тугой петлёй. Чонгук за ним наблюдает и начинает повторять, догадываясь. Они привязывают себя друг к другу ради страховки, чтобы, если сорвётся один — другой смог его удержать. Омега достаёт крючья, которыми они будут цепляться за те, что Чимин уже оставил в прошлый раз, а после натягивает тёплые перчатки. В них будет не слишком удобно, но так не окоченеют руки, ведь подъём займёт долгое время. — Готов? — тихо спрашивает он у Чонгука. — Вперёд, — вздыхает альфа, потуже запахивает плащ и идёт к скале. Первым забирается Чимин: он гораздо более ловкий, нежели Чон, а ещё уже исследовал скалу, когда оставлял крепления, потому будет гораздо безопаснее, если полезет впереди. Чонгук позади медлит, и омега дёргает за верёвку. Восхождение начинается. Они должны до темноты добраться до нужного выступа над крепостной стеной дворца. Чимин цепляется крючьями за крепления, подтягивается выше, ловко и быстро находит места, куда нужно поставить ногу и не соскользнуть. Но не торопится, ведь альфа двигается менее уверенно и быстро. Нельзя слишком сильно торопиться. Чонгук пыхтит, но упрямо продолжает следовать за Паком, осторожно размещает ноги и крепко держится за крючья, боясь упасть. Холодный ветер обжигает им лица и силится содрать капюшоны, растрепать волосы. Чимин продолжает восхождение, ощущая, как сводит от усталости кисти и пальцы, коченеющие даже в перчатках от соприкосновения с холодным металлом крючьев и промозглым ветром. Погода хорошая, но холода меньше оттого не становится, ведь температура падает с каждым днём. Чимин временами оглядывается назад, чтобы проверить Чона: тот терпеливо следует за омегой, старается быть быстрым, но высота уже приличная, так что альфа не смотрит вниз. Чимину тоже страшно забираться по скале, он иногда вздрагивает, стоит бросить взгляд вниз и увидеть, как высоко они уже забрались. Сглотнув, омега продолжает лезть. Чем выше — тем холоднее. Чимин уже чувствует, как трескаются от ветра и сухости его губы, глаза начинают слезиться, а руки совсем устали. До выступа ещё прилично, так что Пак оборачивается, чтобы проверить Чонгука. Тот поднимает голову, но вдруг оступается. Крюк соскальзывает, и Чон остаётся висеть только на одном. Верёвка, привязанная к Чимину, натягивается, тянет омегу назад. — Давай! — кричит на него Бубновая Дама, пока альфа старается дотянуться крюком до крепления. — Ты сможешь. Чонгук бледнеет от страха упасть с такой высоты и разбиться об острые скалы, но Чимин держится на своём месте изо всех сил и пыхтит, стараясь не полететь вниз вместе с Чоном. Тому удаётся зацепиться за металл и упереться ногами. Натяжение верёвки пропадает, и тогда Чимин может выдохнуть. Он прижимается к ледяному камню щекой и старается отдышаться, пока наблюдает за Чонгуком в таком же состоянии. Альфа белый, словно снег, он смотрит вниз, туда, куда почти сорвался, а потом на омегу, удержавшего его на месте. — Я в порядке, — одними губами шепчет Чонгук, и Чимин коротко кивает. Они продолжают путь. До выступа остаётся совсем немного. Они устали и замёрзли, но продолжают забираться всё выше. Больше угрозы падения не было, оба не торопились, ведь вышли гораздо заранее, чтобы успеть залезть на скалу. Чимин чувствует, как сильно хочет пить, потому мечтает скорее оказаться на выступе и передохнуть. Показывается неровность скалы и конец креплений: Чимин выдыхает и тянется, цепляясь крюком за последнюю выемку. Он прилагает оставшиеся силы, чтобы подтянуться и оказаться на каменном выступе, уходящем в узкую небольшую пещеру, падает наземь и часто дышит, дожидаясь, пока следом рядом с ним рухнет альфа. Они смотрят друг на друга и часто дышат так, что ноздри раздуваются. А потом Чимин вдруг смеётся. В крови бурлит огонь после того, как они осилили подъём, тело трясёт от усталости и адреналина. Чонгук подхватывает его нервный смех и касается ладонью в плотной перчатке чужого лица. Омега неловко замирает, но не отталкивает его. Он больше не будет отстранять людей — такое решение принял совсем недавно Пак Чимин. Он не должен более тонуть в своём горе. Первое, что делают они: напиваются воды, сидя прямо на камнях. Глотают крупно холодную жидкость, успокаивая горящее после подъёма нутро, передают друг другу флягу. — Это было нечто. Я до сих пор не понимаю, как ты бесстрашно полез сюда впервые, — качает головой Чонгук, наблюдая за тем, как Чимин опустошает фляжку. — Я не бесстрашный, — жмёт плечами Пак. — Я едва не обделался, когда крепил крючья. Это было страшно до трясущихся колен, но я продумываю всё до мелочей. — Это я уже понял, — усмехается Чон, забирая опустевшую флягу из рук омеги. Чимин на реплику не отвечает. Он поднимается на ноги и оглядывает крепостную стену. — Остаётся только ждать заката, когда начнётся празднование, — проговаривает он и проверяет арбалет. Чонгук утвердительно мычит, а после оба скрываются в пещере от обжигающего на высоте ветра, чтобы согреться и передохнуть.***
Сокджин оглядывает себя в большое зеркало, показывающее отражение с головы до пят. Он не боится, что его уколют булавками или же не так повернут, полностью погружён в мысли. О предстоящем празднестве в честь обручения, о том, где был Тэхён ночью, и всё ли с альфой в порядке. Завтрак в компании короля разбудил тревогу в сердце омеги, взбудоражил чувства и переживания. Намджун сегодня был странно ласков с ним: держал за руку, всё время не сводил взгляда и словно хотел что-то сказать, но не решался. Теперь Джин ни о чём другом не может думать, кроме как о правителе. Он соскучился, как бы ни старался оградить себя от Джуна. Он тосковал по его вниманию, по его скромным прикосновениям и разговорам ни о чём. Они обсуждали решение короля увеличить мощь флотилии Велиаса, Джина просил Намджун рассказать о том, как ему нравится подготовка к грядущему вечеру. До ужина осталось совсем немного, гости уже стягиваются в Солнечный замок, так что дворец и прислуга на ушах — носятся без остановки. Портной долго бурчал на принца из-за задержки, и теперь примерка не примерка, а уже окончательное одевание. Костюм сидит, словно влитой, сшит по фигуре Сокджина в цветах короны, как и полагается. Когда портной почти заканчивает с креплением лент на поясе, в комнату входит Доюна. Она оглядывает Джина с головы до ног, молча приближается к ним, застывшим в ожидании, что выдаст Червовая Дама. — Ты прелестно выглядишь, — проговаривает она, заставляя Джина едва не скрипеть зубами от досады. — Твой жених оценит внешность. Омега хочет было фыркнуть, но сдерживается, покорно моргает. — Благодарю, миледи, — отвечает он, а хотел бы высказать всё, что о Доюне думает. — Этот вечер пройдёт великолепно, и всё вашими стараниями. — Я действительно вложила много трудов в организацию празднества. Всё ради того, чтобы прошло идеально, — растягивает губы Доюна. — Уверен, так и будет, — кивает Джин. Он не сомневается, что Червовая Дама перегрызёт горло любому, кто попробует испортить праздник. — Вы пришли сопроводить меня? Осталось немного, и можно выдвигаться. — Гости собираются в зале, так что пора спускаться. Твой будущий супруг уже знакомится с придворными в компании короля. Джин отчего-то застывает. Напряжение между Намджуном и Тэхёном ощущается с каждым днём всё отчётливее, и омега не понимает почему. Государь сам выбрал ему альфу, который возьмёт принца замуж, но Тэхён словно во всём Джуна не устраивает, так что их совместное время на празднике как бы не обошлось ссорой. Джин может только надеяться на благоразумие альф и то, что Тэ не полезет на рожон. Портной отходит, убирает прочь зажатые между зубов оставшиеся иголки и движением руки просит Сокджина покрутиться. Омега спускается с табуретки и неторопливо вертится, показывая творение создателю со всех сторон. Доюна молча наблюдает за ним, сложив ладони на уровне живота. — Готово, Ваша Светлость, — кивает портной и кланяется. Джин благодарит пожилого мужчину, и тот принимается собирать свои вещи, чтобы покинуть комнату. — Ты великолепен, как и твой покойный папа, — улыбается Доюна, а Сокджин ощущает, как из её уст льётся яд. Она ненавидела папу, считала какого-то Крести недостойным своего племянника, хотя родитель был мягок и покорен в отличие от самого Джина. Омега бросает взгляд на Червовую Даму, а потом позволяет ей приблизиться. — Благодарю, миледи, вы великодушны, — холодно проговаривает он, пока Доюна, усмехнувшись, берёт со столика с украшениями витиеватую заколку, украшенную камнями в виде алых сердец. Женщина крепит заколку на тёмные волосы Сокджина, а тот едва сдерживается, чтобы не показать отвращения и пренебрежение к бабушке Намджуна. Омега сам продолжает надевать приготовленные заранее драгоценности, последний раз бросает взгляд на себя в зеркало и разворачивается, всем видом показывая леди, что готов выходить. Доюна подхватывает омегу под руку и выводит из комнаты. Маскарад без масок начинается.***
Намджун внимательно наблюдает за тем, как ведёт себя будущих муж Джина. Ким Тэхён несомненно красив, горделив, типичный представитель Крести — оплота чести и честности. Король проходится взглядом по собранным чёрной лентой буйным волосам, по карим глазам и родинке на носу. Тэхён разглядывать себя позволяет, делая вид, что продолжает беседовать с государем. — Почему вы вдруг решили обучать принца фехтованию? — интересуется Намджун, заставляя застыть капитана гвардии. — Принц кажется мне бесконечно одиноким, — честно отвечает альфа, пригубив вино. — Он всё время был ранее занят мыслями о вас, а теперь, когда по случаю нашей помолвки, вы разделены, он остался совершенно один. Я подумал, что будет замечательно, если до брака мы сможем наладить хотя бы дружеские отношения. А что будет дальше — покажет лишь время. Намджун слегка ошарашен честностью Тэхёна, он сжимает губы, глядя, как тот смотрит ему прямо в глаза. — Быть может, после свадьбы я влюблюсь в него, как мальчишка, и смогу обеспечить любовью до самого гроба, — изгибает уголок губ альфа, а король вздрагивает и морщит нос от недовольства. Но не успевает ничего ответить, потому что раздаётся короткий свист флейты: появление главного виновника торжества и помолвки. Правитель оборачивается на лестницу, с которой к ним в торжественный зал должен спуститься Сокджин. Он застывает, глядя, как бабушка подводит омегу к крайней ступеньке, держа под руку. Сердце болезненно колет, стоит увидеть такого Джина: непослушные волосы зачёсаны немного набок, у уха заколоты золотой шпилькой с драгоценными камнями. Шею омеги украшает фамильный кулон его папы, крупный аметист сияет в свете множества свечей. Сокджин весь в белом, начиная с рубашки и заканчивая изящными туфлями. Он мягко ступает по ступенькам следом за Червовой Дамой, и не смотрит, кажется, ни на кого в зале. Его приталенная блуза очерчивает изгибы тела, пышные рукава в три четверти оканчиваются манжетами, а кисти скрывают полупрозрачные перчатки. Просторные брюки вздрагивают от каждого шага, лёгкая ткань обтекает тело, когда Сокджин сходит с лестницы, и Доюна ведёт его к королю. — Он божественно красив, — раздаётся рядом, отрывая Джуна от разглядывания чужого жениха. Тэхён улыбается и отпивает ещё вина, буравит взглядом альфу, словно испытывает. И сам король ощущает волны гнева. Ревности. Негодования. — Согласен, — цедит правитель, а сам оборачивается, когда Доюна и Сокджин приближаются. — Государь, — присаживаются оба в поклоне, Джин поднимает голову и сталкивается взглядом с Намджуном. Аметисты в его небольших серьгах сверкают, привлекая внимание. Он моргает, а потом оборачивается к Тэхёну. Альфа подходит ближе и принимает ладонь Сокджина из хватки Червовой Дамы под пристальным взглядом Намджуна. Тот глотает любое их движение, пожирает глазами, когда Ким склоняется и в уже привычном действии целует тыльную сторону ладони принца. — Мой принц, — хитро улыбается капитан. — Вы затмили все свечи в этом зале, даже Луна за окнами померкла от вашей красоты. Джин слегка краснеет от комплимента, улыбается также хитро Тэхёну. — Милорд, вы сегодня так и осыпаете меня лестью. Спасибо, вы тоже великолепно выглядите. Новая лента для волос? — склоняет голову Джин, а король стискивает бокал в руке. Он злится. Гневается на то, что омега так непринуждённо общается с капитаном. — Мне с утра оставили неожиданную посылку у дверей моих покоев, — берёт под руку Джина тот. — Неизвестный написал, что ему очень нравятся мои распущенные волосы, но я выгляжу, как северный дикарь, потому он дарит мне новую ленту. Намджун продолжает наблюдать за светской беседой женихов. Сокджин прикрывает рот ладонью в перчатке и тихо смеётся. Словно у них уже есть секреты. — Но вы и правда выглядите, как северный дикарь с вашими-то кудрями, — отвечает Намджун, сжимая зубы. Он ненавидит этот маскарад лжецов, состоящих из придворных, когда эти двое выглядят слишком… близкими. Словно Сокджин отдаляется от него, становится недосягаемым. Король глядит за тем, как замолкают двое голубков, как Джин немного сжимает китель Тэхёна пальцами, держась за чужой локоть. Намджун искренне ненавидит этот вечер. Он не хочет наблюдать за тем, как милуются омега и альфа, когда внутри у короля всё полыхает. Джин должен принадлежать ему, но это противоестественно. Желать подобного аморально, но и видеть, как Сокджин сближается с Тэхёном — невыносимо. — Прошу пройти к столам, — бросает сквозь сжатые зубы король и отходит, едва задев тонкий сетчатый плащ принца ладонью.***
Солнце почти скрывается за горизонтом, когда Чимин понимает, что пора. Он выходит из пещеры и, слыша шаги за своей спиной, снимает с плеча арбалет. Толстая стрела оказывается в его руках такой тяжёлой, что даже страшно, но омега упорно берёт ту и наматывает плотную, но тонкую верёвку на самый конец. Завязывает в узел, видя, как небо обагряется последними красными лучами, а после вскидывает оружие, направляя чуть ниже шпилей крепостной стены. Это необычная стрела, Чимин не зря искал такие по всему Рилиуму. Это что-то сродни абордажному крюку, только в виде стрелы, потому, как только омега прицеливается и, медленно выдохнув, нажимает на затвор арбалета, та летит, пронзая вечерний воздух с едва заметным свистом. Врезается в камень стены и распускается, словно бутон, стальными зубьями плотно усаживается в ограждении. Чимин дёргает конец верёвки и, убедившись, что та плотно закреплена, поворачивается к замершему позади альфе. Чонгук кивает ему, хватается за конец верёвки и плотно обвязывает ту вокруг крепления, установленного заранее. Они проверяют натяжение каната, а после стягивают с себя плащи. Это очень опасная, самоубийственная затея, но Чимин перебрасывает одежду через верёвку и вздыхает. Там небольшой уклон, который поможет при разгоне, нужно как следует оттолкнуться и просто долететь до стены по установленной «дорожке». Омега ещё несколько раз выдыхает, зажмуривается, а потом, как можно шире раскрыв глаза, разбегается и отталкивается от земли. У Пака захватывает дух, когда он летит над пропастью и молится всем четверым лицам Божества, чтобы он просто не сорвался и не погиб. Дыхание сорвано, омега сдерживает испуганный вскрик и тут же почти врезается в крепостную стену. Хватается за её край и ловко оказывается между шпилей, намертво вцепившись в один и них. Смотрит на уменьшившуюся фигурку оставшегося на том конце пути Чонгука, наблюдает, как альфа повторяет манипуляции Чимина: перекидывает плащ через верёвку и застывает. Чимин отмирает, понимая, что нужно завершить план. Он вытаскивает из поясной сумки крепление и с силой вбивает то в стену со стороны дворца, чтобы крепко-накрепко привязать к нему другую, более плотную верёвку. Чонгук гулко запрыгивает на стену, хватает свой плащ прежде, чем тот срывается в бездну, и помогает Чимину как следует затянуть узлы. Они молча переглядываются, альфа вдруг хватает Пака за плечо и прижимается к нему лбом в попытках отдышаться. — Ты молодец, — коротко шепчет омега и хватается за верёвку. У них нет времени медлить. Упираясь ногами в камень, Чимин начинает ловко спускаться по длинному канату, не ждёт приходящего в себя Чонгука, а тот вовсе не медлит: тут же бросается следом за Паком. Они довольно быстро оказываются на одном из балконов замка, двери внутрь приоткрыты, и оба затаиваются, приглядываясь, нет ли в комнате кого. Проскальзывают в чьи-то покои, обходят все вещи стороной и застывают возле двери. Первым выходит Чимин, он проверяет, чтобы поблизости не оказалось стражников, а Чонгук достаёт план и сверяется с ним, чтобы добраться до сокровищницы. Чонгук хватает Чимина за руку и тянет в сторону коридора. Они, скрываясь в тенях, быстро перебегают от окна к окну, пока не оказываются возле одного из залов на этом этаже. Чонгук выдыхает, толкает двери и проскальзывает внутрь, Чимин моментально следует за ним. Альфа тянет его к столам и стульям, обходит все, а потом останавливается возле гобелена, где изображён рыцарь Крести, занёсший меч правосудия над предателем Пикой. Чонгук глядит на гобелен и хмурится. Его лицо мрачное и строгое, словно он гневается, но Чимин слишком взволнован предстоящим делом, чтобы расспрашивать альфу. Чонгук отодвигает край гобелена и останавливается. Он вдруг лезет рукой в перчатке под доспехи и рубашку и выуживает оттуда ключ, висящий на верёвочке, опоясывающей шею альфы. Чимин замирает и непонимающе глядит на него, но Чон лишь в полном молчании раскрывает гобелен до конца. За плотным полотном виднеется маленькая потайная дверца, и Чонгук вставляет ключ в замочную скважину. Та отзывается скрипом и хрустом, но дверь оказывается открыта и Чон, вздохнув, оборачивается. Замечает пару зажжённых свечей и направляется к столику, где те стоят. Чимин наблюдает за ним с сомнениями и непониманием: что вообще происходит, почему у Чонгука — простого бродяжки, готового обокрасть короля, взялся ключ, открывающий потайные двери во дворце. Он, всё ещё шокированный, берёт у альфы свечу и неуверенно шагает в тайный ход. Чонгук запирает за ними дверь и оборачивается на омегу, у которого сейчас всё написано на лице. Но ни слова не говорит, а продолжает идти. Он спускается по мелким, почти разрушившимся ступенькам, освещая себе путь слабым огоньком тающей свечи, пока они не достигают последнего уровня. Здесь три двери: все три старые, покрытые замысловатыми надписями на другом языке. На одной из них символ четырёх мастей, но Чонгук проходит мимо, направляясь к неприметной серой створке. Тем же ключом, Чон открывает и эту дверь, пропускает вперёд омегу. Тот пораженно проходит и застывает, разглядывая в тусклом свете факелов, открывшуюся глазам картину. Королевская сокровищница полна сундуков с золотом, по всему огромному залу расставлены стеллажи с коробками, шкатулками и маленькими сундучками. Чонгук останавливается и, только оглядевшись, направляется в центр сокровищницы, обходя другие богатства. Кажется, его интересует лишь одна вещь. Альфа поднимается на постамент и убирает прочь множество маленьких шкатулок, пока не видит одну-единственную. Чимин же, который идёт по пятам за Чонгуком, застывает, когда тот хватает крупную коробку. Старую, очень старую на вид, простую деревянную коробку с резными узорами в виде птиц и мечей. Шкатулка покрыта слоем пыли, закрыта на замочек. Чонгук зло глядит на замок и вдруг кидает коробку на пол. Древние крепления не выдерживают, и та разваливается на две половины, а по полу катится со звоном… корона. Чимин боится даже выдохнуть, когда венец останавливается у его ног и замирает, звякнув о пол. Омега поднимает корону и вздрагивает. Переводит взгляд на мрачного, но с победным выражением лица стоящего напротив альфу. — Что это значит, Чонгук? — дрожащим голосом спрашивает Пак, потому что совершенно не понимает. Ни того, что держит в руках, ни того, почему они сюда за ней пришли. — Это — правда, — глухо отвечает альфа, а Чимин опускает глаза на артефакт. Червы по своему обыкновению носят корону из белого золота с камнями в виде сердец. Здесь же, вопреки тому, в чём всегда были уверены жители Велиаса, корона из чёрного золота с обсидианом в виде полностью противоположной масти. Чимин не понимает. Он не может осознать, что в его руках сейчас. Что скрывает Чонгук? Почему на короне — Пики?.. Омега поднимает голову и встречается взглядом с альфой, который, словно прекратив притворяться, подходит ближе, постукивая каблуками ботинок по плитке, которой выстелен пол. — Это — правда, Чимин. Грязная, скрываемая уже много столетий, — произносит он. — Венценосная корона, способная дать власть и силу королю. Только после того, как на голове правителя окажется она, — альфа кивает на драгоценность, зажатую в пальцах омеги, — тот может взойти на трон. В ином случае, он просто убивает его. Несчастный случай, нападение Берков, болезни. Это лишь прикрытие для тех, кто пытался сесть на престол без ведома Венценосной. Чонгук криво улыбается, забирает из рук Чимина тиару и поднимает с пола сломанную коробку. — Я ведь говорил, что ты можешь взять столько, сколько захочешь. Оно всё твоё, — раскрывает руки в стороны Чонгук, заставляя омегу побледнеть сильнее. — Ты можешь взять что угодно из моей сокровищницы, Чимин. Что-то обрывается внутри Пака, падает в бездну, когда он понимает, что именно произнёс только что Чон. Омега опускает руки и ещё не может привести мысли в порядок, лишь смотрит за тем, как Чонгук прячет корону обратно в коробку, а потом ту в складки своего плаща. Чимин попросту не верит ни своим глазам, ни своим ушам.***
За столом Намджун чувствует себя словно не в своей тарелке. Он сидит и наблюдает, как веселятся придворные, но в самом короле ни грамма веселья. Джуну тошнотворно смотреть за ними, а оживляется Король Пионов только тогда, когда объявляют начало танцев. Тэхён поднимается с места рядом с ним, обходит стул Намджуна и приближается к Сокджину, который тут же уверенно подаёт альфе руку. Они выходят в середину зала. Полупрозрачный плащ развевается при ходьбе, а когда Тэ разворачивает омегу к себе лицом, взметается в воздух. Они двигаются плавно, обученные, как и положено аристократам, отточенными движениями кружатся под мелодию скрипки, пока король с едким привкусом на кончике языка просто смотрит. Он уже точно осознал, что его чувства к Сокджину не братские. Подозревал в подобном омегу, а сам… Тонет в этих ощущениях. Это Намджун должен быть рядом с Джином, должен касаться его талии и кружить в танце. Альфа звереет, когда Тэхён оказывается слишком близко к омеге. Стоит только альфе прижать Сокджина к себе, обхватить покрепче в вальсе, как король слишком резко поднимается с места. Не сводит взгляда с танцующей пары, с того, как красиво двигается его брат. Как прикрывает глаза и слабо улыбается капитану, когда тот поднимает руку и позволяет ему покружиться, а плащ летит лёгкой тканью следом. Свечи мерцают, танцующих становится всё больше, а Джун может лишь наблюдать за ними. За будущими мужьями, за его Сокджином в объятиях другого. Дыхание предательски сбивается, король тоже хочет прикоснуться к нему, полюбоваться красотой. Намджун проходит к паре, и те замирают, но не отпускают друг друга. Тэ уверенно держит омегу за талию, а руки Сокджина расслабленно лежат на его плечах. — Позволите, капитан? — холодно глядя на альфу, спрашивает Джун. Усмехнувшись, Тэхён кружит омегу вокруг его оси, тут же позволяя остановиться перед королём. Сокджин взволнованно глядит на Джуна, а тот наблюдает, как Ким многозначительно улыбается правителю и отходит в сторону. Джун мечтал так танцевать на собственной свадьбе. Сжимать тёплые ладони, температуру которых не скрыть даже под перчатками, обхватывать тонкую талию и ощущать едва уловимый запах чужого тела. Альфа берёт ладонь Джина в свою, устраивает её на плече и тут же впивается пальцами в поясницу, притягивая как можно ближе. Тот, кажется, даже дыхание задерживает, глядит альфе прямо в глаза странно, с какой-то надеждой и болью, но разум короля слишком сильно заволокло пеленой ревности. Он может только поспешно закружить Сокджина в вальсе, переставлять на автомате ноги и не отрывать взгляда от его красивого лица. Изящный, как лебедь, спокойный, желанный. Джин приманивает к себе не только взгляд, всё естество Намджуна, а альфа думает, как бы ему не сорваться от собственных желаний и нечестивых мыслей. Он хочет обладать собственным родственником, чтобы Сокджин принадлежал только ему, чтобы никакие Тэхёны не касались его своими руками. Намджуна пожирают гнев и похоть, и как бы ни старался их прогнать король, у него не выходит. Чувства к Джину слишком похожи на пожар, обгладывающий кости. Но танцу не суждено закончиться, их прерывает начальник стражи, резко оказавшийся рядом с правителем. Джин тут же останавливается и странно смотрит на взволнованного и очень серьёзного Аина. — Сир? — изгибает бровь король, а альфа склоняется к своему государю и сбивчиво проговаривает: — Ваше Величество, в замок проникли. Тот самый Пика, что уже пытался, с ним Бубновая Дама. Стража обнаружила их по пути из сокровищницы, но они умудрились удрать через вход для прислуги. Оборванцы по-прежнему на территории дворца, но гостей нужно обезопасить, мы не знаем, только ли их двое. Намджун сразу же становится предельно серьёзным, хочет взять Джина за руку, но, когда оборачивается, видит, как Тэхён хватает омегу за локоть и что-то шепчет на ухо. Аин протягивает меч сыну, и тот крепит ножны на пояс, загораживая жениха собой. — Мой король, я сопровожу принца до его покоев и приставлю стражу, — коротко и жёстко кланяется Ким, тут же обхватывает кисть омеги и уводит прочь. Словно Намджун ничего для Джина не значит, словно его жизнь уже вдалеке от короля. Джун зло глядит им вслед, наблюдает, как альфа стискивает пальцы в перчатке и осторожно ведёт Джина между танцующими людьми. — Закройте ворота, — командует, опомнившись, Джун. — Никому не войти, никому не выйти. Поймать проникших живыми, выяснить, что они взяли из сокровищницы и допросить. У входов в зал расставить стражу, обезопасьте гостей, — Аин кивает и, развернувшись, спешит выполнить указание. Намджун же рассматривает толпу людей, но не находит там Сокджина. Тэхён уже увёл его прочь, но мог оставить ведь, здесь тоже есть стража. Король встречается взглядом с бабушкой. Та смотрит с укором, сразу же отпивая приличный глоток вина. Намджун прожигает её тёмными зрачками. «Это ты виновна», — думает Джун, — «ты позволила этим мыслям развиться в моём разуме, ты дала им пищу, а теперь, когда я осознал, что люблю его, позволила потерять». Король отворачивается и уходит к стражникам, чтобы дать новые указания.***
Их засекли неожиданно, Чимин даже ойкнуть не успел. Он оказался настолько ошарашенным всем выясненным, что потерял бдительность и позволил себя заметить. Но теперь делать нечего — придётся только надеяться, что их не будут пытать, а просто убьют. Они с Чонгуком затаились в нише за картиной и прислушиваются, тесно прижавшись друг к другу. Чимин даже смотреть на альфу не хочет, он всё ещё не понимает, во что из-за него ввязался. Что значит, в его сокровищнице? Кто такой на самом деле Чон Чонгук и для чего ему корона? У омеги в голове слишком много вопросов, а ответы он получит, если каким-то чудесным образом им удастся сбежать из замка, полного поднятой на уши стражи. Пак бросает гневный взгляд на Чонгука, но тут же отворачивается, прикусив губу. Нужно хотя бы попытаться. Он выуживает тонкий клинок из ножен на поясе, вытаскивает кинжал из хранилища на бедре, а потом выскакивает из места, где они прячутся. Чонгук обнажает свой простой меч и следует за Чимином. — Я так понимаю, дворец ты знаешь, — ядовито произносит Чимин, обращаясь к альфе. — Давай же, выводи нас. Чонгук одаривает его красноречивым взглядом и тянет к коридору для слуг. Потайной ход с низким потолком встречает их запахом сырости, но оба идут дальше. Ворота, скорее всего, закрыты, так что им не выбраться. Альфа выбирается из хода для персонала и встречается взглядом со стражником. Чимин замечает рядом с ним ещё троих. Нет иного выхода, кроме как вступить в схватку. Быть может, Чимина убьют прямо сейчас. Чонгук выставляет свой меч вперёд, блокируя удар мужчины, Чимин отшвыривает направленное в него острие, а сам вонзает в шею альфы тонкий кинжал, тут же обрывая чужую жизнь. Он умело обращается с мечом, разворачивается, нападая на другого мужчину в доспехах, отбивает мощный удар, а после, когда стражник намерен въехать кулаком в омежий бок, пронзает ладонь, найдя место соединения на латной перчатке. Вгоняет лезвие, разрезая плоть и сухожилия, а сам с лязганьем вонзает меч в стык между горловиной нагрудника и шлемом. Раздаётся вязкое хлюпанье и хрипение, разрезанная клинком шея хрустит, из-под доспехов брызгает кровь, а Чимин отталкивает стражника, доставая меч из его тела. Чонгук тем временем с треском протыкает чужие доспехи. Он, наступив на грудь поваленного стражника, вдавливает кончик меча и останавливает сердце мощным движением лезвия. Чимин, видя, как к альфе приближается последний мужчина, замахивается и бросает свой кинжал. Лезвие входит в незащищённый висок, и альфа падает, а Пак, подскочив, вытаскивает из его головы орудие и вытирает о край плаща. Чонгук часто дышит, глядя на мрачного и злого омегу, он хватает Чимина за руку и волочит прочь, надеясь ещё уйти от стражи и найти способ сбежать, но, когда они достигают фойе дворца, их окружают не четыре стражника, а несколько десятков. Чимин понимает, что им конец. Людей короля слишком много, а их лишь двое — вор и изгнанник с повозкой тайн. Прижавшись спиной к спине Чонгука, омега вытаскивает арбалет и быстро заряжает его. Тяжёлая стрела вонзается в грудь одного из стражи, мужчина вскрикивает и с грохотом падает на пол. Остальные стражники, выставив мечи перед собой, зажимают их в плотное кольцо. Пак думает, стоит ли помолиться перед тем, как их поймают и казнят, и принимает решение, что плевал он на удачу. Боги никогда не были к нему милосердными. Потому даже сейчас, Чимин не станет просить у них помощи. Если ему суждено умереть в схватке в фойе Солнечного замка, так тому и быть. Омега набирает побольше воздуха в лёгкие, заводит руку за спину так быстро, как может, и вытаскивает ещё один арбалетный болт. Щелчок заряда, хлопок затвора, грохот падения тела. Даже если Пак Чимину — Бубновой Даме — суждено здесь сдохнуть, кто сказал, что он сдастся без боя? Чонгук рядом с ним размахивает сталью, сносит голову ближайшему стражнику, а Чимин нащупывает новую стрелу. Осталось две, дальше только ближний бой. Страшно так, что трясутся колени, хочется жить, как раньше не хотелось. Он только начал выяснять тайны, которые носит в себе Чон, только решил, что будет открывать для себя другой мир. Чимин не хочет умирать, но Боги другого мнения. Последняя стрела влетает в голову стражника, и арбалет оказывается бесполезен. Омега отбрасывает его прочь, вынимает снова меч из ножен, кинжал уже зажат в руке. Чимин вдыхает и кричит на выдохе, вонзая клинок в щель шлема стражника, а второму чудом умудряясь перерезать глотку одним взмахом руки. Кажется, его ранят в ногу, но адреналин заполняет тело так, что боли почти нет. Чимина трясёт, он чувствует, как бок задевает сталь и обжигает холодной болью. Вскрикивает, привлекая внимание альфы, и тот старается приблизиться к Паку, продолжая отбиваться. Им конец. Им однозначно не жить. Слёзы наворачиваются на глаза. Но ведь он так отчаянно хочет! Омеге не хватает воздуха. Он едва не пропускает удар меча, направленный ему чётко в голову, но подоспевший Чонгук отбивает лезвие и с хлюпаньем всаживает железо в лицо стражнику. Обхватывает Чимина за талию и смотрит, кажется даже, что испуганно. Чимин чувствует, как пропитывается кожа его штанов кровью от раны в бедро, как пачкаются пальцы альфы от пореза на боку. Он всё ещё под разрядом адреналина, отбивается от стражника, пока Чонгук прикрывает его. Но надежды нет. До выхода им не добраться — к нынешним противникам добавляется подкрепление. Чимин не выдерживает и рычит. Боль начинает одолевать тело, конечности слабеют, и у него не получается с первого раза воткнуть клинок в грудь стражи. Чонгук тоже устал, он удерживает омегу поблизости, но, кажется, его ранили в руку. Что им делать? Как спастись?.. Стражник напротив замахивается, и их клинки со звоном сталкиваются. Кинжал остался в чьём-то сердце, и Чимин может защищаться только мечом. Силы медленно оставляют его, раны сказываются на состоянии, омега просто не способен выстоять против здорового альфы, изо всех сил давящего на него оружием. Крича от досады, Чимин прилагает оставшиеся усилия, но стражник давит сильнее и начинает побеждать. До того момента, пока его живот не оказывается пронзён. Изо рта мужчины брызгает кровь, она пузырится на губах, и капли оказываются на лице омеги. Альфа покачивается и падает на колени, а Чимин может разглядеть того, кто спас его. Это так странно и непонятно, что звенит в ушах. Позади убитого альфы оказывается невысокая и хрупкая на вид девушка. Её прямые волосы выбились из косы, а на щеке чёрным помечено. Пика. Девушка бросается к Паку и подхватывает его, начавшего оседать на пол, под руку. — Чёрт, — ругается незнакомка, а омега оборачивается, когда слышит победный возглас Чонгука. К нему подлетает высокий мужчина, хватает за плечо и заглядывает в глаза, а Чон касается испачканной в крови рукой чужого лица. — Я так и знал, что вы влетите в самую адскую задницу, — кричит Чонгуку незнакомец, пока девушка удерживает Чимина. — Брат! — восклицает альфа и тут же отбивает удар сбоку от стражи. — Она у меня! Нужно уходить! Незнакомец кивает и кажется Чимину очень знакомым, словно сегодня омега уже видел кого-то похожего. Тёмные волосы, тяжёлый взгляд и… шрам, пересекающий подбородок. Конечно. Пиковый Валет собственной персоной. — Выводим их, Лу! — бросает Валет девушке, защищающей омегу, и та, удобнее схватив его за плащ, тянет к выходу. Они совсем недалеко от дверей, но добраться до тех — то ещё испытание. Лу тянет Чимина, отбиваясь от стражника, а Пак замахивается и вонзает в глаз мужчины, желающего ударить девушку мечом, лезвие. Чонгук и Валет успешно пробираются к дверям, уже распахнутым после появления подмоги, и вылетают наружу. Вечерний воздух обжигает лёгкие, как только они с Лу тоже оказываются на свободе, Чимин старается стоять ровно и идти, но раненое бедро даёт о себе знать. Лу тащит омегу, а Пак мельком успевает только разглядеть количество дерущихся. Здесь так много людей, и все они пытаются вытащить их двоих. Оттого Пака передёргивает, но Лу не позволяет опомниться. Она хватает у подбежавшего парня поводья и толкает Чимина к лошади. Помогает со стоном забраться омеге в седло, а сама ловко вскакивает туда же с помощью стремени. Чонгук и Валет уже несутся на всех порах к воротам, кажется, подорванным, потому что часть створок объята пламенем. Лу пришпоривает лошадь, кричит Чимину через плечо: — Держись крепче! Пак обхватывает её тонкую талию и прижимается, когда та пускает лошадь галопом. Она огибает дерущихся стражников и Пик в чёрных плащах. В этот миг на их пути оказывается Тэхён. Его щека порезана, волосы выбились из хвоста, а в руке меч, которым капитан рассекает чьё-то горло. Они с омегой успевают лишь пересечься взглядами — шокированными, ничего не понимающими — прежде, чем лошадь вылетает из ворот. Лу гонит ту изо всех сил, отрываясь от приближающейся погони, Чимин, вцепившись в девушку, часто дышит. Его волосы, несмотря на холод, мокрые от пота, губы дрожат, и зуб на зуб не попадает. Вот это передряга, так передряга. Валет точно подметил, что влезли они в адскую задницу. Лошадь отрывается от стражников, заворачивает в проулок, и они несутся прочь — к окраине города. Огибают дома, которые становятся всё хуже, пока всадники не оказываются в квартале Сажи — месте, где живут нищие и отбросы. Это квартал Пик. Понятно. Лу тормозит коня, слезает и помогает выбраться из седла Чимину. Тот прихрамывает, адреналин больше не подпитывает его, притупляя боль, так что омега стремительно бледнеет и, кажется, его начинает трясти. Лу придерживает его, но по всему виду девушки заметно, что пора торопиться. Они заходят за скудный полуразвалившийся домик, и та распахивает двери подвала, куда утягивает Чимина и закрывает за ними. Темно. Ничего не видно дальше своего носа, но Лу уверенно ведёт Пака дальше, предупреждая о ступеньках. Тот едва держится, чтобы не осесть, не сползти по стене, но Лу тащит упёрто омегу, пока они не выходят на освещённый участок. За простым подвалом скрыто гораздо большее, нежели тоннель. Лу подхватывает Чимина под руку, закидывает её себе на плечи и заставляет идти из последних сил. — Потерпи немного, ладно? — её голос слегка хриплый, но твёрдый, и Пак кивает, продолжая идти. Тоннель выводит их к менее освещённому коридору, преодолев который, омега видит людей. Их так много, что глаза разбегаются. У них скудные доспехи, кажется, краденные мечи и щиты, но они здесь. Их… сотни. Сотни Пик, вооружённых кое-как. Чимин видит уже раненных, видимо тех, кто был с ними во дворце. Тех, кто помогает обрабатывать травмы, тех, кто бегает и раздаёт указания. Это едва ли не маленькая армия под Рилиумом. Омега затаивает дыхание. Он совершенно точно хочет объяснений. Лу машет Чонгуку, и тот, утерев кровь из рассечённой брови, бросается к ним. Чимин отталкивается от девушки и грубо толкает в грудь альфу. Он зол, просто ужасающе зол, испуган и шокирован. Пак не ожидал того, что услышал, он не понимает, что происходит, и почему в подземных тоннелях столицы столько вооружённых Пик. — Чимин, — тихо зовёт Чон, а омега продолжает лупить его по груди из последних сил. — Куда ты втянул меня, Чонгук? — дрожащим голосом вскрикивает Пак. — Что ты скрываешь? Что происходит? Объя… объясни… Пак оседает — раны и шок берут своё, Чонгук едва успевает подхватить ослабшего омегу на руки. Чимин видит чуть взволнованное лицо альфы, а Чон оседает вместе с ним и прикасается прохладной ладонью к щеке. — Я всё объясню, всё расскажу, как только мы тебе поможем, — выдыхает он. Чонгук зажимает одной рукой рану на боку омеги, которая продолжает кровоточить, а второй обхватывает голову и часто вздыхает. Он что-то кому-то выкрикивает, но Чимин его уже не слышит. Грязный потолок накреняется, стены пошатываются, а потом Чимин просто проваливается в пустоту.***
Хрустальный кубок пролетает мимо головы Червовой Дамы и врезается в стену, тут же разлетевшись и раскрошившись на множество осколков. Взбешённый Джун стоит напротив бабушки и сорвано дышит, зло оглядывая женщину. Доюна смахивает хрустальную крошку с парчового рукава платья и спокойно смотрит на внука, почти пылающего от злости. — Что они взяли? Что за корона, бабушка? — впервые повышает голос на родственницу король, стискивая порезанную руку так, что капли срываются и падают на пол. Доюна вздыхает, стискивает ладони и на свой страх и риск приближается к Джуну. — Ты расскажешь мне всю правду прямо сейчас, слышишь? — выкрикивает Намджун обернувшись. А леди сглатывает и понимает, что, да, пришло время обо всём правителю узнать. Об их истории. Настоящей истории Велиаса.